Текст книги "Тупой панк-рок для интеллектуалов"

На том последнем концерте в Sextone я, кстати, познакомился с двумя юными панками – родными братьями из подмосковной Истры. Они работали в клубе кем-то вроде уборщиков. Парни, бывшие фанаты «ГО», совсем недавно подсели на реальное музло. Увидев на мне майку Ramones, подаренную подружкой, они доебались с расспросами, где такую же взять им. Чуваков звали Чуп и Грузин, и в то время они грезили собственной группой. Через некоторое время они действительно организовали бэнд и, назвавшись The Fun, приступили к репетициям. Ролевой моделью для группы они избрали своих кумиров – англичан Toy Dolls. Мы подружились, и до некоторых пор они были единственной «новой» панк-группой не из старой тусы.

К тому моменту в «Четырех тараканах» уже был новый басист. Пэп очевидно не тянул, стало ясно, что мы поспешили с «призывом» его в группу. Новым басистом стал Сергей Золотарев по кличке Джек, приятель хозяина нашей тогдашней базы. Серега имел крутой инструмент, роскошную гриву рыжих волос, джазовую школу, но… в группе также долго не продержался, проиграв с нами всего несколько месяцев. Имел место кошмарный инцидент, который сказался на столь непродолжительном участии Сереги в «Четырех тараканах». В одну из наших поездок в СПб с Рубаном, который сильно и беспредельно выпивал, в плацкартном вагоне случилась белая горячка. Денис доебывался к бухим солдатам-срочникам, ехавшим целой ротой и занимавшим полвагона. Солдатам Денис, очевидно, не нравился, и они по-человечески просили нас «забрать своего волосатика». Он начинал орать и петь песни в ночи, абсолютно не контролируя себя. Проводник, который заебался делать нам (!) замечания (с Рубаном напрямую общаться проводник не желал), пообещал, что на ближайшей станции к вагону подъедет ментовский наряд и никакого Питера нам не видать. В конце концов Рубан начал конкретно беспредельничать, не узнавать братву и лезть в драку.

Проводник выдал нам пластмассовый шнур, из тех, которыми закрепляют картонные коробки с только что купленными теликами, и порекомендовал Дениса этим шнуром связать. Нам ничего не оставалось делать, как воспользоваться его советом.

Вязать Дениса было непростым делом, мы с Родей не могли справиться вдвоем. Рубан орал, вырывался, делал попытки сунуть нам в ебач, обзывал фашистами и брыкался. Тут-то и вступил в дело Серега. Обладая достаточно мощным телосложением, он, навалившись на буяна, пару раз сунул тому в табло и быстренько связал его по рукам и ногам. Связанный Рубан тут же начал плакать и выть, разыгрывая безвинную жертву, жаловаться на немыслимую боль во всех связанных членах и просить развязать его, клянясь и божась, что более он беспредельничать не будет. Сжалившись, мы на свою беду начали распутывать шнур. Однако, как только его руки оказались свободны, Денис тут же предпринял новую попытку достать наши ебальнички, причем на этот раз Серега не успел увернуться. Не увернувшийся Джек рассвирепел, адекватно ответил Денису и связал его снова. Для Рубана этот случай оказался достаточной причиной, чтобы начать постоянно и целенаправленно гнобить басиста и настаивать на его замене. Ко мне и Роде у него претензий не было. Денис вообще имел несколько странные взгляды на вещи.

В итоге Джеку пришлось уйти. Мы снова проклеили объявы на улицах, и, на наше счастье, первый человек, откликнувшийся на них, был Леха Соловьев – супермузыкант, талантливый автор и отличный парень. Второй человек (кроме меня) из тех, что встречались вам на страницах книги до этого места, играющий в группе до сих пор. Уже семь с половиной лет. Леха приехал на прослушивание, заявил, что знает наизусть все эти наши «панк-роки», с ходу сыграл пару вещей с Best Before… и был без разговоров принят в группу. Родя, который желал не ограничиваться прослушиванием одного чела, назвал Леху «потенциальным» басистом, тем самым придумав ему на некоторое время новую кликуху. Леха Потенциальный – вот как стали называть его некоторые люди, даже тогда, когда он давно перестал быть потенциальным. Первым концертом Алексея в составе «Четырех тараканов» стало выступление в маленьком домашнем клубике в Москве под названием «3-й путь» в начале января 1996 года.

До «Четырех тараканов» Алексей играл в группе Дмитрия Якомульского, брата Антона из «Ногу свело!». Банда эта являлась логическим продолжением бывшей группы Дмитрия, «Рукастый перец», которая была достаточно известна в конце 1980-х – начале 1990-х на андеграундной сцене. В этой же группе вместе с Соловьевым играл Леха Сахаров, будущий барабанщик «Ульев».

С новым басистом мы продолжили сочинение и репетиции наших новых вещей. Сразу после записи Best Before… Родя настоял на том, что нам необходимо иметь в репертуаре часть вещей на русском (весьма здравая мысль!). Сочинение всей или хотя бы части лирики на русском языке стало насущной необходимостью. Россия так и не стала частью мирового рок-сообщества. Большинство русских групп, игравших нерусский рок в начале 1990-х и сочинявших тексты на английском в ожидании скорого прорыва на Запад, к 1996 году либо распались, либо похоронили свои мечты. Многие (и мы в том числе) находились в плену ложного представления о русских текстах как о факторе, способствующем к скатыванию в «совчину» и в ненавистный русский рок.

Как тогда, так и сейчас доля музыки на русском языке в наших личных фонотеках составляла лишь мизерную часть. Казалось, что русский язык и есть то главное, что отличает «фирму» от «совка». На самом же деле все было совсем не так. Делать настоящий РОК на русском, конечно же, намного сложнее, чем на английском, однако возможно. Достаточно по-прежнему уделять основное внимание музыке, аранжировкам, чувственному наполнению и драйвовому исполнению. Если не «растекаться мыслью по древу» и не начать использовать песни как полигон для демонстрации своих нереальных поэтических способностей, то результат может получиться вполне сносный. Не забывай о РОКе, а язык дело десятое!

Такой подход позже вызвал массу нареканий со стороны любителей «изящной словесности», облаченной в нелепые и нудные песни, называемые «русским роком». Эти люди, никогда ранее не слышавшие все эти экс-англоязычные банды, попытались применить к ним свои представления о том, каков должен быть текст в рок-песне. Понятно, на какой музыке были основаны эти их представления!

Нам тоже досталось от таких «специалистов». Наш первоначальный стандарт (второй куплет такой же, как и первый, и припев из четырех строчек) казался им свидетельством чуть ли не слабоумия! Все они обвиняли нас в том, что у нас «плохие стихи». Прошло уже достаточно времени с тех пор, и культурные представления людей в России вроде бы должны были достаточно расшириться за эти годы.

Но и сейчас можно нередко услышать, как люди говорят о песнях, как о стихах. «Чуваки! Я тут сочинил 20 песен. Может, что-нибудь из этого вам подойдет», – пишет нам фэн и присылает целую тетрадь нелепых стишков, с приписками к четверостишиям: «1-й куплет», «Припев», «2-й куплет».

В любом случае мы не собирались становиться русским роком и, смею думать, смогли найти верный баланс между катастрофически не роково звучащим языком и исполняемой музыкой. Вовану также отчего-то перестала нравиться практика совместного сочинения. Он предложил каждому члену банды приносить на репы готовые от начала до конца песни (музыка и тексты).

Я сделал When She Was a Punk Girl, «Все, что мне надо, – это ты» и «Она больше не любит меня». Родя принес «Весна», «Ночь-день-ночь», «Украл? Выпил?! В Тюрьму!!!» и в основном сочинил «Я пил». Он, очевидно, делал над собой усилия для того, чтобы сочинять песни в нашем стиле. Многие его произведения вызывали ожесточенные споры на репетициях, они были слишком «авторские» и не лезли, как нам тогда казалось, в концепцию группы. Я дико обламывался от некоторых его вещей, например песня «Кубик-рубик» по моим понятиям была абсолютно неприемлема для «Четырех тараканов». Особенно меня в ней раздражала строчка: «Кто-то / все время крутит меня / словно кубик-рубик». Я пытался объяснить Роде, что говорить, а уж тем более петь «кубик-рубик» – неграмотно. Что так прозвали знаменитую игрушку советские лохи, и на самом деле она называется «кубик Рубика». Родя не хотел ничего слушать, настаивал на авторском видении, говорил что-то про особый стиль и творческую свободу. Я был готов принять все его аргументы, но петь «кубик-рубик», при всем уважении, просто не поворачивался язык. Я ничего не мог с собой поделать. В итоге песня была снята с повестки. Также мы репетировали еще одну вещь Вована – «Валидол» и песню Лехи Архипа, которая у автора имела название «Красное солнце», мы же ее прозвали просто: «Песня Архипа».

В апреле 1996-го в новом клубе под названием «Форт Росс» мы организовали большой концерт в честь собственного пятилетия. Мы снова сделали огромное количество ч/б афиш формата А4 со смешным коллажем и юмористической шапкой «Пятидесятилетие группы “Четыре таракана”». Майк Полещук познакомил меня с Таней Романенко, студенткой последнего курса журфака МГУ. Она вела программу «Зеленый коридор» на «Биз ТВ». Таня, или Тутта Ларсен, как она известна теперь, была женой Макса Галстяна, гитариста IFK, и как могла поддерживала тогда независимую сцену в своей программе. Она несколько раз проанонсировала наше мероприятие. Также нас очень поддержала анонсами и постсобытийным сюжетом наша подружка Галя Коперник, ведущая музыкальных новостей ТВ-6, будущая певица «8-й Марты». Специальными гостями на концерте были заявлены «Идиоты» и «Мэд Дог», новая панк(?) – группа бывшей ритм секции Lady’s Man. На барабанах в этой группе играл (и играет до сих пор) Снейк, старый глэм-фэн, экс-участник наиболее раскрученной в начале 1990-х глэм-группы «Янг Ганз».

Снейк внезапно запарился на собственную группу, ушел от Ленина и увел с собой бас-гитариста и певца Боба. Взяв в ансамбль гитаристку из девчачьей группы «Бингер», они втроем сделали отличную поп-панк-банду, сильно ориентированную на Green Day. Green Day недавно выпустили свой бестселлер Dookie, их видео даже показывали по российскому ТВ, и все продвинутые пацаны и девчонки некоторое время торчали на них. Как показало время, «Мэд Дог» оказались не настоящей панк-группой. Уже через год после первого концерта они полностью сменили ориентацию. Теперь грандж стал их коньком. Еще через какое-то время модными артистами из телевизора стали группы сорта Republica, Garbage и Foo Fighters – «Мэд Дог» начали играть «альтернативный поп». Появление Placebo внесло новые коррективы в видение музыкантами «Мэд Дог» своей музыки.

«Пятилетие “Четырех тараканов”» прошло отлично. Мы собрали почти 500 человек зрителей, панки тусовали у входа уже за 3 часа до начала, огромное количество новых фэнов тоже были здесь. Клево выглядящие панк-телки на крутом мейк-апе и прикиде, чуваки в разноцветных волосах и на DIY-стаффе – отчего-то сейчас очень малая часть панк-фэнов парятся на то, чтобы выглядеть оригинально и круто. Теперь люди ограничиваются магазинными ширпотреб-лох-майками, но тогда, в 1996-м, большинство выглядело просто заебись!

Примерно в это же время нам поступило предложение записать песню для второй части сборника «Учитесь плавать». «УП» были модной тушей, радиопрограмма Скляра разрослась до серии фестивалей и сборников. Поначалу формат «УП» не был ориентирован на панк-банды, их интересовал исключительно «хардкор-мазафака», ну и, быть может, еще «НАИВ» с их «дегуманизированными» песнями. Публикой фестиваля была в основном бейсболочно-козлинобородочная молодежь, которая активно нас не принимала, то ли считая за лохов, то ли в принципе относясь к панкам с брезгливостью. Себя они максимально дистанционировали от панк-тусни, хотя многие из них достаточно скоро подсели на все наши NOFX’ы и Bad Religion’ы. На вторую часть сборника его продюсеры планировали также включить и группы в других стилистиках.

Мы решили отдать на «УП-2» нашу новую вещь – «Я пил». Песня была записана на студии в Гнесинском училище, снова с помощью Майка Полещука. Майк превзошел сам себя. Он писал гитары через басовый комб, коммутируя несколько гитарных комбов в тех или иных комбинациях, пробовал писать бас через гитарный комб, короче, изгалялся, как мог. В итоге мы получили отличную запись.

«Я пил» на сборнике «УП-2» звучит сытно и ярко. Этот сборник стал первым СД-носителем, на котором оказалась наша песня.

Также его выход стал поводом для знакомства с нашим будущим лейблом – «Фили-рекордз», компанией, выпускавшей сборники «УП».

В мае 1996-го мы зарядились во вторую в нашей жизни гастроль – поездку с «НАИВом» в Тверь. Концерт организовывал московский промоутер, он подогнал пассажирскую «Газель», и обе группы отправились в поездку. На концерт двух московских групп в Твери было продано 30 билетов, и если «НАИВы» сыграли более или менее нормально, то мы облажались по полной. Разбор полетов и взаимные обвинения друг друга на обратном пути привели к тому, что Родя заявил об уходе из группы. Через несколько дней после возвращения из Твери мы все собрались на стрелку. Вован подтвердил свое желание уйти, чтобы сделать собственную группу. Он также сообщил о том, что собирается использовать некоторые вещи своего сочинения в новой группе. Главной причиной ухода Вована была потеря взаимопонимания между нами. Он не понимал, почему мы все чаще и чаще подвергаем критике его песни, мы не могли понять, как такое возможно исполнять со сцены группе под названием «Четыре таракана». Вовановы песни были слишком «Вовановыми песнями». Чуваку с таким сочинительским стилем нечего делать в группе с устоявшимся пониманием вещей, имиджем и звуком. Такому чуваку также нечего делать в группе с небольшой ориентацией на тексты и огромной любовью к традиционно западным формам рока.

Такому чуваку надо делать свой проект, где он был бы главным, а остальные просто делали бы то, что он говорит. Этой группой стали «Ульи», стартовавшие осенью того же года. Каждый из вас может купить их первый альбом «Шоу-бизнес в бреду». Как раз на нем и записаны те самые песни, которые при другом раскладе рисковали стать частью нового альбома «Четырех тараканов».

Сейчас я люблю слушать эту запись «Ульев». Отличные песни, все заебись. Но только не для нас. Тогдашних, по крайней мере. Впоследствии Родя также начал принимать участие еще в нескольких ансамблях. Весьма активную роль он сыграл в становлении группы «8-я Марта». Он также был или остается участником групп «Амударья», Dub TV, «Шашки» и некоторых других.

Недолгое время (всего несколько концертов) он выступал в качестве второго гитариста группы «НАИВ», когда тем зачем-то понадобился второй гитарист. «Четыре таракана» – просто кузница кадров для некоторых групп, не находите?

ОК, кто же будет гитаристом? Нам нужен был пацан без «оригинальничания», как Родя, уважающий наш стафф, ништяк играющий и нормально выглядящий (у Вована в последнее время уже начались его фирменные ульевские заебы, типа: «А давайте все выйдем на сцену в трениках с оттянутыми коленками»). Мы сделали предложение Роме Шахновскому, экс-гитаристу распавшихся незадолго до этого Les Primitives. Шахно сидел без дела и предложение принял.

Рома много тусовал в Давыдкове, учился в давыдковской французской школе вместе с Родей, Ступиным и многими другими достойными людьми. Он сидел на том же музле, что и мы, кое-что сочинял и мог играть на рок-гитаре не очень технично, но нам этого было вполне достаточно.

Мы продолжили репы, теперь уже с Шахновским на гитаре. Были сделаны еще несколько песен, среди них кавер «Плохой погоды» (из кинофильма «Мэри Поппинс, до свиданья») – наш будущий первый радиохит.

Однажды я тусовал по «Горбухе», покупал какие-то пластинки. В ДК им. Горбунова тогда располагался офис «Фили-рекордз», рядом с ним я повстречал Игоря Тонких, генерального директора «Фили». Игорь и до этого проявлял некоторый интерес к нашим полуподпольным делам, например он был одним из тех немногих, кто по достоинству оценил юмор афиши «Пятидесятилетие “Четырех тараканов”». Игорь кое-что знал о нас, по его просьбе я как-то завез ему наше новое демо, записанное еще с Родей. В эту нашу встречу Тонких впервые сформулировал предложение, которое потом будет формулироваться не раз и не два и выльется в некий результат только через несколько лет. Звучало это примерно так: «А что если я предложу контракт?» Игорь – весьма нетипичный для этой индустрии и этой страны бизнесмен. Давление на группы, попытки корректировать творческие вопросы или применение других, более жестких мер влияния на артистов – не его стиль работы. Как правило, «Фили» предлагают контракты тем группам, которые им реально нравятся, не только (и не всегда) в плане коммерческого потенциала, а именно в личном плане. Игорь может ходить вокруг да около весьма продолжительное время, присматриваясь к группе, оценивая ее, анализируя те вещи, которые банда делает. Иногда действительно талантливые группы или группы, просто пахнущие будущими деньгами, вдруг резко перестают его интересовать (как это было с «Король и Шут» или Земфирой, например) просто потому, что это не его любимая музыка.

К лету 1996-го «Фили» были быстро развивающейся независимой фирмой, специализирующейся в основном на некоммерческом индепендент-роке. У них выпускались «Ва-Банкъ», также совсем недавно они подписали «Текилу» и IFK. В их каталоге была масса наименований, интересовавших, по большому счету, лишь весьма узкий круг ценителей. Всякие странные группы сорта «Вежливый отказ» или «Не ждали», а также «Колибри» и некоторые альбомы «Аквариума». У «Филей» было несколько метких попаданий. Например, в самом начале своей деятельности они подписали никому не известную группу из Екатеринбурга под названием «Чайф», которая весьма быстро стала мощным хит-мейкером. Также фирма дистрибутировала пластинки некоторых западных лейблов, в основном английских, среди которых были записи Depeche Mode, Nick Cave, Prodigy и нескольких других групп с массовой известностью в России. Еще они организовывали концерты огромного количества западных звезд: от радикальных панков MDC и Exploited до Smashing Pumpkins и Nick Cave. Контракт с таким лейбаком не сулил миллиона долларов в ближайшие три года, но зато не казался опасным для группы. Пока мы договорились о переиздании на «Филях» массовым тиражом альбома Best before…

Я также спросил о возможности работы на «Филях» в штате фирмы. Оказалось, что решить вопрос с моей вечной безработицей было весьма несложно. Буквально со следующей недели я уже ходил в контору, хотя представлял свои обязанности весьма смутно. «Менеджер по специальным проектам с элементами легкого курьерства и небольшой долей офисной работы» – примерно так можно было описать мою должность. Весь штат конторы, состоявший тогда человек из десяти, трудился примерно по этой схеме. Каждый из нас в течение дня мог метнуться на другой конец города с 5000-долларовым кэшем на кармане в метро, вернувшись, разгрузить машину с пластинками и напоследок протусовать часик с Генри Роллинзом в бэкстейдже «Горбушки».

За те несколько лет, что я провел в качестве сотрудника фирмы, я научился огромному количеству различных вещей, которые весьма пригодились мне тогда и бывают полезны до сих пор. Полиграфический процесс и видеомонтаж, продюсирование аудиосборников и пиар, медиапартнерство и технология изготовления CD, сокрытие доходов и уход от налогов, черный нал и расчленение трупов, копрофагия и содомия, куннилингус и мастеринг – вот лишь малая часть этого бесценного опыта. Но «Фили» были не только школой. Мы имели множество кайфов, дополнительно к небольшой зарплате. Я провожал в аэропорт Rage Against the Machine и видел сиськи басистки из Smashing Pumpkins, тусовал с Олга из Toy Dolls и выпивал водку с Ником Кэйвом. Я записывал таракановские демо на кассеты, затирая фонограммы готовых альбомов никому не известных групп «Мумий Тролль» и «Би-2», присланных в контору в надежде получить контракт. Веселье и беспредел, короче.

OK. Летом 1996-го мы впервые после «Фестиваля Надежд» пятилетней давности снова вышли на сцену «Горбухи». Это был «Учитесь плавать-2», и проводился он в течение двух дней. День первый: Rage Against the Machine и пара «мазафакерских» банд, день второй: множество русских групп с «Ва-Банком» в качестве предводителей. Выглядели и звучали мы, прямо скажем, не особо убедительно, однако фестиваль собрал много зрителей, кому-то из них мы, возможно, понравились. На осень был заряжен еще один фест в «Горбушке» – на этот раз чисто панковский. Планировались «НАИВ», «Четыре таракана», «Егор и бомбометатели» (сольная банда теперь уже экс-гитариста «Ва-Банка» Егора Никонова), «Дистемпер» (уже с дудками) и… NOFX! Переговоры с группой «Фэт» Майка поначалу вел Саша Иванов при помощи американского «наивовца» Макса Кочеткова, чуть позже подключились «Фили». Максу удалось «сбить» гонорар NOFX до такой степени, что они должны были играть в Москве почти бесплатно. Работая на «Филях», я имел возможность ознакомиться с бытовым райдером (списком требований к организаторам) американских панк-героев. Райдер был составлен с изрядным чувством юмора (чем NOFX вообще славны), это отличало его от подобных документов других артистов. Особенно потрясло меня место, касающееся еды: «Еда должна быть ЕДОЙ!!! Никаких ебаных чипсов или типа того! Хорошая еда – хорошее шоу. Плохая еда – никакого шоу!»

Намного позже, когда «Тараканы!» начали сами выдвигаться в первые продолжительные гастроли, мы на собственной шкуре прочувствовали справедливость всех этих восклицательных знаков.

Хотя мне, честно говоря, не верится, что где-то еще (кроме России) организаторы считают возможным называть пару пакетов орешков «обедом».

Настал день фестиваля. Мы уже были в «Горбухе» на саундчеке, когда пришли плохие новости: NOFX на фесте не будет. Как оказалось, калифорнийские отморозки не заморочились получить российские въездные визы. Удивительным способом проникнув в самолет (людей без виз обычно на борт не допускают), они самым натуральным образом не прошли паспортный контроль в Шереметьеве-2. Все наши попытки разрулить ситуацию (подкуп, взятки, угрозы, звонки в консульство и тому подобное) не возымели успеха. На ближайшем обратном рейсе парни были депортированы. The real professional punkers! Тем не менее фестиваль состоялся. Всем собравшимся в зале было объявлено, что заграничный хедлайнер выступать не будет. Людям было предложено сдать билеты, однако воспользовались такой возможностью лишь некоторые. Все русские группы отлично отыграли, мы тоже прозвучали неплохо. Публика знала «Я пил», некоторые песни с Best before… Кроме того, наши новые вещи были несложны и ложились в уши достаточно быстро. Остается лишь добавить, что в октябре 1996-го мегагалактические американские панк-звезды NOFX могли рассчитывать в Москве лишь на 800 человек зрителей. Именно столько билетов было продано в «Горбуху» на момент получения грустного известия.

Под Новый год мне позвонил Олег из группы «Азъ». Он пропадал из поля зрения на несколько лет и, объявившись, сообщил, что группа его в порядке, они пишутся и выступают, а он сам работает на КТР. Олег рассказал также, что он задумал проект «Панк-революция». Он долго и восторженно рассказывал мне о необходимости свершения некоей революции, что настало время для настоящего манифеста, взрыва, бла-бла-бла… Я, честно говоря, всегда с подозрением относился к подобным телегам. Не думаю, что Ramones в 1974-м грезили революцией. Делай то, что нравится – вот и вся революция, не так ли? Но так как, по словам Олега, наше персональное участие в «революционной деятельности» могло быть ограничено разрешением использовать таракановскую песню на одноименном сборнике, мы решили в этом все-таки поучаствовать.

КТР, давняя контора Паука из «Коррозии металла», в скором времени приобрела стремную репутацию. На тот же момент Паук не был замечен в особых тусовках с фашней, занимался выпуском различного металла и начал проявлять интерес к панкоте. Как я понял, Олег как раз и был главным панк-консультантом на КТР. Мы отдали какую-то вещь с Duty Free Songs на первую часть «Революции», а также отыграли на одноименном фестивале, организованном Олегом в «Форт Россе». Этот фестиваль оказался одним из самых неприятных выступлений в нашей жизни. «Форт Росс» недавно начал пользоваться услугами наци-группировок в охране клуба. Бритоголовые с подозрением относились к нам. Весь сет охрана сцены провела, повернувшись к нам лицом, с правыми руками, вытянутыми в «зиг хайле», и с мутными выражениями ебальников. После того концерта мы более не имели дел с «Форт Россом», который вскоре умер из-за отсутствия публики. Мы познакомились с Пауком, который сделал нам предложение издать Duty Free Songs у него целиком. Сергей производил впечатление вполне вменяемого человека, просто на своеобразном чувстве юмора. Не всегда было понятно, гонит он или говорит серьезно. Создавалось впечатление, будто он оказался жертвой когда-то им самим придуманного шутейного стиля общения, завязнув в нем и потеряв всякую возможность «выходить из образа». Как в фильме «Эд Вуд», где Бела Лугоши, всю жизнь игравший доктора Франкенштайна, вне съемочной площадки все норовил состроить вампирскую рожу, так и Паук постоянно был «тем самым Пауком», из «кроваво-могильного угарного секс-трэш-шоу “Коррозии металла”». Когда я вижу сейчас в телевизионных новостях очередной сюжет о митинге «коричневых», где показывают Сергея, вещающего нацистский бред, я не могу поверить своим глазам. С ним явно что-то случилось. Он не был таким, я знаю точно.

Контракт на издание Duty Free Songs нам было предложено подписать на обратной стороне не использованных после президентских выборов 1996-го агитационных листовках «короля анальгина» Брынцалова, при этом Сергей настаивал на том, чтобы скрепить контракт кровью.

Он, видя нашу явную антипатию к «правым», пообещал разместить на будущем дизайне обложки нашего альбома «маленькую свастичку». Тогда он еще всего лишь юморил на эти темы.

В конце 1996-го у нас случился еще один выезд за пределы МКАД, на этот раз в Брянск. Несколько брянских активистов альтернативной музыки проводили у себя в городе традиционное мероприятие Grand Freak Show, подписывая на него массу своих групп, банд из близлежащих городов и приглашая московские группы. На этот раз они захотели видеть у себя «Консоль», Epilepsy Bout и «Четыре таракана». Мы были немного знакомы с этими группами, но, так как они были из «мазафакерской» тусни, относились к ним настороженно. В поезде после распития небольшого количества бухашки мы все немедленно забратались. Пацаны оказались отличными людьми, веселыми и на весьма оригинальных приколах. Epilepsy Bout немного играли в таких «чуваков из гетто» типа «русских Biohazard». Они обращались друг с другом подчеркнуто грубо, то и дело завязывая шутейные, но достаточно крепкие полупизделки. На самом деле они были простыми окраинными парнями в хоккейных майках, очень простодушными и дружелюбными. Чика Ди из «Консоль» и Тихон из «Джазлобстер» (оба, кстати, будущие вокалисты IFK) ехали в Брянск, чтобы ко всему прочему еще и показать свой совместный шутейный проект. Что-то типа пары МС, читающих под электронный подклад смешные псевдорэпаки. Тихон, которого я встретил впервые, поражал всех просто фантастическими шутками. Этот человек умеет юморить без остановки, делает это остроумно и ярко. Он на ходу придумывает комические куплеты, читает смешнейшие рэпаки собственного сочинения, отпускает сатирические замечания и вообще бодрится не по-детски.

По приезде в Брянск обстановка несколько накалилась. Организаторы решили не предоставлять нам место для отдыха (приехали мы в пять утра), предложив всем размещаться на бетонном полу фойе кинотеатра, в котором вечером должен был состояться концерт. Спать на полу было нереально, поэтому все продолжили выпивать. Шахновский отчего-то накидался больше остальных и начал включать «крутого Рому из Давыдкова». Отчасти это напоминало эпизод с Рубановым в поезде на Ленинград, однако на этот раз не было проводников, грозящих ссадить с поезда вместе с ментами, и бухих срочников. Вместо них были бухие Epilepsy Bout – парни хоть и приятные, но шуток не понимающие. Рома решил конкретно доебаться к их компании (мы в это время безуспешно пытались заснуть в фойе), плотно сел на уши чувакам и ни на какие уговоры оставить их в покое не велся. В итоге случилась некрасивая сцена. Рома в процессе базара абсолютно перестал контролировать себя и попытался сунуть в ебач басисту «эпилептиков».

Басист моментально сунул Роме в ответку. «Эпилептики» все как на подбор были крепкими чуваками, этот парень не оказался исключением. Шахно крепко обиделся, растолкал нас ногами и сообщил, что его тут пиздят и он немедленно уезжает домой. «Где тут московская дорога? Меня не ебет! В какую сторону Москва? Я в рот ебал такие гастроли!» Нам стоило огромных трудов отговорить его от поездки домой и заставить извиниться перед пацанами. В последнее время Роман то и дело включал беспредельщика, и на определенном этапе он мог дать фору в этом деле даже Рубану. Нам становилось с ним все тяжелее и тяжелее, кроме того, его уровень игры всегда оставлял желать лучшего. В конце концов Шахно объявил, что в ближайшие полгода собирается уехать жить во Францию.

У нас опять были проблемы с составом. Новый альбом был почти готов, нам оставалось только наконец подписаться с «Филями» и идти на студию, и гитарист нам был нужен срочно. На самом деле нам был нужен человек, который просто смог бы технично играть то, что ему говорят. Мы с Лехой написали достаточно песен, и на том этапе креативная фигура нам была не обязательна.

Дима Андрианов, тогдашний гитарист «Мэд Дог», посоветовал нам прослушать одного своего знакомого, молодого, но подающего надежды парня. Чувак, которого звали Максим Беляев, приехал на базу в полушубке на меху и в высокой мужицкой шапке-ушанке. Пока мы все шли от метро, Рубан шипел мне на ухо: «На хуй мы идем на базу? Ведь ясно, что мы не возьмем его. Посмотри, этот лупень просто гопник какой-то». Макс действительно был плотным и жопастым малым, коренастым, с круглым и ушастым лицом. Представить его на сцене в составе панк-группы было крайне сложно. Однако оказалось, что он все отлично снял, играет с мощной и техничной подачей и теоретически нам подходит. Я спросил его, может ли он что-нибудь сделать со своим внешним видом. Максим был готов на все. Я порекомендовал ему купить высокие ботинки на шнуровке, коротко подстричься (при его телосложении ему бы пошел очень короткий ежик). Ему была подарена пара панк-маек. В итоге Макс стал условно похож на человека.