Текст книги "Падшие к небесам"

48

Судя по блаженному, заспанному лицу Тагира, в кой-то век пришедшего на работу раньше всех, доблестный правоохранитель перевыполнил свой грандиозный план по выхдоным. Вспрыгнувшие брови над сползшими веками, вероятно, служили приветствием вошедшего начальника. Адиль откинул окно, чтобы хоть как-то выветрить углекислый антициклон героя. Тагир выпрямился, прилежно кладя руки на стол и плямкая. Веки синхронно раскрывались со ртом, обнажая исполосованные сосудами белки.

– За сотрудницу переживаешь?

– Ты прям в глаза заливал что ли?

– Так-так, диалоговая транфсеренция, понятно.

– Гляди-а, почти выговорил.

– Это меня Эльвира научила.

– Вот так прям и сказала? Может трансильвенция?

– Может и она. Я не вдавался. Она ж устроилась, наконец, в этот центр навороченный. Люди, когда что-то скрыть хотят, эту чанду запускают, короче – вопросом на вопрос крыть.

– Да ты ж мой доктор Джарвис.

– Кто? А, понял, который у железного человека… а он доктор был что ли?

– Забей. И куда повёл?

– Океан. А вы с какой это целью интересуетесь, нашальнике? Думаете, куда бы с нашей семгочкой сплавать?

– Ле, толстолобик, заканчивай да, я тебя прошу. Реально, утомляешь. Давай больше без каких-либо подколок в её адрес, договорились? А то точно звезды получишь, герой.

Адиль зашёл к себе и отправил смску Саиде о том, что уже вызвал ей такси. В голове вновь прозвучала последняя фраза Тагира, и Адиль понял, что не хочет отгонять от себя эту мысль. Саида уже совсем скоро закончит стажировку, и вся эта субординационная упряжь на какое-то время перестанет их стопорить. К тому же, чем упорнее он будет стараться не замечать эти очевидные позывы, тем больше будет отвлекаться от дела. Тем больше будет мучить их обоих. Смешно, ведь первоначально их максимальная дистанция в личном плане предполагалась, как самый здравый залог успеха их сотрудничества.

Он сел за стол и с улыбкой подсчитывал, сколько двоеточий со звёздочками она ему прислала в ответ, когда раздалось непонятное постукивание. Сначала Адиль подумал, что стучат в дверь. Для Тагира, пожалуй, слишком осторожно. Но когда стук повторился, Адиль понял, что звук доносится со стороны окна. Он подкрутил жалюзи и увидел, как между поворачивающимися пластинами мелькает голубиная голова. Бесстрашная птица тыкала клювом в стекло и вытягивала шею над рамой, будто вопрошая о том, заметит ли её уже кто-нибудь или нет? Адиль понял сразу две вещи: что Саида жалеет не только кошек и почему у них никогда не остается вчерашний хлеб. Птица заметила Адиля, но не улетала, перя на него темные бусинки глаз.

– Тебе батона или семок? – усмехнулся Адиль и наклонился к окну, – Ты смотри, наглец. Погодь, прилетит сейчас твоя кормилица.

Адиль обернулся к двери. На этот раз гадать – кто стучит, не пришлось.

– К нам опять этот мужик идёт. Ну про которого Саида говорила, помнишь?

– Да блин. Скажи да, что меня нет. Если бабки принесёт вдруг, не бери ни в коем случае.

– Обижаешь героя.

– Лучше спустись сам на проходную. А то ещё упадёт здесь.

Вернулся Тагир уже вместе с Саидой. Девушка перебивала своим сиянием проскальзывающие между шторами солнечные лучи. На общем столе оказалась очередная сдобная вкуснятина прямиком из Саидиной духовки. Адиль помог ей снять пальто, проведя кончиками мизинцев между лопаток, пока Тагир вынимал печёное из запотевшего пакета. Девушка повернула к нему профиль, опустив глаза и едва улыбаясь. Он выписал легкий шелбанчик по вырезу на спине, и она послушно пошла вперёд.

– Это же не от него, надеюсь?

– Да, как ты мог, нашальнике, перепутать блюдо нашей кудесницы с магазинной выпечкой?! Ты хоть подойди к окну глянь на него. Он сказал во дворе подождёт немного, вдруг мистер Атилов изволит явиться и выкроить для него шесть секунд.

– Это он так сказал? – спросил Адиль, подходя к окну.

– Нет, это я уже морошу.

– Который?

– В кожаке и спортивках. Кожак нормальный такой да?

– Да хороший. Что говорил?

– Говорит суд победили, все дела. Бабки дали им. Видно, нашёл куда потратить. Походу хотел на Саиду впечатление произвести, – Тагир хотел поправить себя, мол, лучше бы он приодел и привёл ещё раз сына, тогда бы Саида точно растаяла, но вовремя застопорился, памятуя интонацию последнего предупреждения Адиля, – Ва ба бай Садоха, что за запах!

Он подставил дырокол под трубку внутреннего телефона и они сели есть.

49

– Система по поиску нарков активирована. Тагирокоп спешит доложить: все три шабазреваемых, предоставленных вашим глубокоушабаемым Курбаном-барыганом, обнаружены в фарватере Махачкалы-«адын» и пребывают в стоячем положении. Одного братишка спалил. Я же говорил, он найдёт как рассчитаться, да и всегда полезен будет. Рекомендую выдвигаться немедля пока нарики в нашем шарике и не расползлись по всей карте, – отчеканил Тагир, по пути от своего стола до кабинета Адиля.

– Первый раз вижу, что бы ты после обеда так работать спешил? Саида походу опять что-то в тесто подмешала. Спускайся, я её дождусь и тронемся.

Первая машина с номерами из списка Курбана находилась не дальше двух километров. Керим, который обнаружил «четырку» на парковке одного из универмагов, дожидался Тагира с Адилем неподалеку. Водитель уже выходил из здания с россыпью пакетов в руках, когда Приора брата просигналила Кериму, выезжая из-за поворота.

– Ассалам операм! – Керим наклонился к окну и, пожав обоим руки, указал на парня, сортирующего покупки по багажнику.

– Этот Курбан мозг свой совсем скурил уже что-ли? Черную от белой отличить не может, баран. Спасибо, Кама. Поехали дальше.

– Погоди-погоди… – Тагир приглянулся к лицу, показавшемуся из-за крыши четырки, и щелкнул, – Ну точно! Это же сынишка мужика, который утром приходил. Ништячков походу закупил. А ну да, копейка ж гуляет.

– Серьезно, он да?

– Сто судов.

– Ну-ка, – Адиль скопировал номер из сообщения Курбана и нажал «Вызов», – Он у меня ещё и в телефоне записан, оказывается. Алло, Гурам, салам алейкум. Как ты? Не узнал? Это Атилов Адиль. Да не говори. Никак что-то мы с твоим отцом не встретимся. Как здоровье? Что говоришь? А, крепнешь с каждым днём. Машала, че! Ну ты смотри здоровье-то не подрывай больше. Да я не про драку. Я про дяди Мирзы ништяки. А то так всю компенсацию и прокуришь, не хорошо.

Гурам обернулся. Глаза парня забегали по парковке.

– Да мы на другой стороне дороги, – Адиль наклонился к рулю и просигналил, – Не пугайся так, ловить не буду. Пока. А ты с этим делом завязывай, договорились? Давай, отцу салам, всех благ.

– Вот он шуганулся. Что может пару бошечек выцепим у проказника. Всё-таки если бы не ты, просвистел бы капендос мимо и жевал бы сейчас шкорки от казинаков, а не затаривался бы ништяками. Вон, аж багажник закрыть не может.

– Куда тебе бошечек? Своя, вон, бошечка от синьки лопнет скоро.

– Да шучу я. Ты же знаешь, я на ней крест поставил.

– Ручкой или карандашом, как обычно?

– Мелком. Сейчас куда? До мойки?

– Не давай до другого. С мойки который, думаю, подольше не соскочит. Потом заодно и машину сполоснёшь, пока я с ним пообщаюсь.

Увидя Селима, Адиль понял, что оступившихся женщин тот покоряет явно не внешностью. Молния на застёгнутой до середины ветровке из последних сил не давала брюху вывалиться наружу. Между витками курчавого декольте поблёскивала золотая плетёнка точь-в-точь как у Курбана. Запястьями поношенного Дон Жуана, выглядывающими из подвёрнутых рукавов, можно было чистить бивни бегемота. Адиль усмехнулся от одной мысли, что этот леший может вскружить школьнице голову.

– Ты и вправду на этого йети думаешь? – Тагир, кажется, и сам был напуган, наблюдая, как Селим наводит лоск на свои ботинки, – Он похож на сына Альфа и Челентано. Ему когда укол делают, заколку ставят, походу.

– Интересно, он, когда водолазку носит, его током не бьёт?

Они не унимались всю дорогу до мойки. Машина Загира по-прежнему стояла здесь. Приора присоседилась с припаркованной возле неё «шестёркой». Водитель шестёрки окинул взглядом обоих и не успел отвернуться, как опять посмотрел на Адиля.

– Адя, смотри, тебе из шехи парнишка какой-то машет?

Парень вышел из машины и застыл в ожидании. Адиль не узнал парня, но судя по расположению, который тот выказывал всем своим видом, они явно были знакомы. Он открыл дверь, и улыбчивый блондин с копной темнеющих у корней волос засеменил к Приоре.

– Адиль, салам алейкум, – парень шёл вслед за вытянутой для пожатия рукой, – Я тебя сразу узнал. Ты, правда, поправился немного.

– Валейкум. Я, правда, того же сказать не могу. В смысле, про то, что узнал.

– Арсен. Братишка младший Сергея. Мы в одном подъезде жили, когда ты ещё в универе учился.

– Да нет! Вот ты повзрослел, Арсик. И ты мне ещё говоришь, что я поправился. Ты че-как, чем занимаешься, помимо спорта. Серый как там, не уехал?

– Нет же. Женился, сейчас на мусоровозе работает. Я отцу на даче помогаю. Сейчас сарай строим, потом кухню летнюю. А из спорта только Фифа, ну и турничок поставили тоже. Чисто, чтоб форму поддерживать для противоположного пола.

– Ну и сойдёт. В принципе, с твоей внешностью тебе и незачем качаться?

– Саул-саул. Вы на мойку?

– Мы – почти. С хозяином надо поговорить.

– С Загиром?

– Да. Ты знаешь его?

– Да, конечно. Я свою чумазиху здесь регулярно полощу. Он как раз тут. Я проведу.

– Ты мне лучше опиши, просто, как он выглядит и всё, – Адиль вытянул из куртки краешек удостоверения.

– Всё понял. Сергей, когда вы ещё по универу дружили, мне говорил, что Адиль явно не в юристы метит. А Загира что описывать? Обладатель единственной лысой башки в подсобке – ваш клиент.

– Спасибо. А ты заезжай, смотри место освободилось, а то мой напарник тебя сейчас убалтывать начнёт, что бы ты уступил.

Загир, в свою очередь, был гораздо презентабельнее Селима. Полностью лысым он не был. Судя по девственному ежику, не был уже недели две. Он выкидывал руку с пультом в сторону залепленного «турбами» телевизора, стоя к вошедшему Адилю спиной. Колесо последней отчетливо прослеживалось в контурах мешковатой спортивной куртки. Ещё двое дремали на диване. Загир переключил «Карусель» и обернулся.

– Хороший мультик же был, оставь.

– Не понял? – пробасил тот, едва смыкая губы.

– Пообщаемся, Загир, – на этот раз Адиль вытянул всю ксиву.

Провернув пульт, он пнул близлежащего компаньона в свисающую с бортика ногу. С дивана на него по очереди обратились две пары глаз с явными признаками курбанизации. Бритая голова откинулась в сторону двери и оба, почёсываясь и настраивая фокус на новоприбывшего, потянулись к выходу.

50

Общение не продлилось и пяти минут. Когда Адиль вышел наружу, один из прикорнувших в коморке пареньков заливал пеной машину Арсена. Бывший сосед сидел с Тагиром на лавке у въезда на мойку. Несмотря на то, что Тагиру не довелось уболтать парня, тему для разговора они, так или иначе, нашли. Адиля даже позабавила эта картина: одну скамью делили вальяжный, кудрявый, сливочный блондин и тесанный, бугристый, бритый гоблин с клёцками вместо ушей.

– Есенин и Маяковксий. Вас бы сфоткать!

– Всё что ли? – Тагир настолько увлёкся общением, что даже не заметил приближающегося начальника.

– Кричит, что двоюродного братишку на соревнования отвозил в тот день. Фотки показал на фоне банера – число совпадает. Если надо, говорит, родители обоих подвтердят.

– Фотки скинул он тебе?

Тагир взглянул в телефон и усмехнулся.

– Дворец спорта, чтоли? Там закончилось всё часа в три от силы. Эльвирин племянник тоже участвовал.

– Оттуда до первухи пол часа ехать – самое меньшее, не считая пробок. Да даже если бы он телепортнулся, сколько у него оставалось на всё времени – часа полтора? Не тот случай.

– Ну ты спрашивал, что он после соревнований делал? – не унимался Тагир.

– Нет.

– Я сейчас. Разрешишь?

– Газуй, герой.

Тагир подорвался с лавки и закрыл за собой дверь коморки, не успел Адиль присесть.

– Мне наверно нельзя знать да, о чём вы говорили? – понимающе спросил Арсен, шваркнув кедой по асфальту.

В интонации вопроса проскользнули какие-то детские нотки. Адилю он напомнил любопытного мальчишку, который смиренно принимает тот факт, что взрослые не всё могут ему рассказать. Это очаровательное послушание заставило Адиля во второй раз потешиться с парня. Он не понял, то ли виной была проклевывающаяся симпатия к Арсену, то ли смутное ощущение, что парень сможет ему помочь, но он рассказал ему, кого они ищут. Сливочный кудряш, разумеется, слышал о «припадошных» или «тарзанках», как и вся Махачкала-1, но в отличие от большинства её обитателей, не торопился забывать эти случаи и хоронить их на задворках горского самосознания, как что-то чужеродное. Адиль услышав прозвища, которыми окрестили девочек местные, сразу вспомнил патлатого атлета с портфеля Амины, сидящего на рельефных кортах в обвисших плавках, и невесело усмехнулся.

– Чёрный юмор, – пожал плечами Арсен, воздевая очи долу и подкатывая особенно выделяющиеся на бледном лице налитые губы.

Адиль оценил иронию, но смеяться не стал, чтобы парень не зазнавался. Тот и без того уже на удивление быстро завоевал его расположение.

– Я устал друзьям доказывать, что они не сами прыгнули! Девочек-то я не знал, первая вообще была с другого района. Но, в принципе, тоже рядом, как и всё в этом городе. Доказывать то мне тоже было не чем. Но я, почему-то, был уверен. Спасибо, Адиль. И вы думаете, что это один из них?

– Прости, я пропустил то момент, когда ты на «вы» перешёл. Ну-ка возвращайся обратно, – Адиль неосознанно потянулся к вихрам на макушке парня, – А так да. Ну почти. Подозреваем их и ещё нескольких. Я тебя попрошу, что бы ты только для себя…

Адиль не успел договорить. Дверь в каморку распахнулась, точнее Тагир открыл её хозяином мойки. Адиль придержал Арсена, велев не покидать скамейки, и кинулся к очагу неудавшегося разговора.

Присевший на пол Загир едва не угодил головой об косяк, когда его затянуло обратно. Следом в коморку залетел Адиль. Одной рукой он с нескольких попыток закрыл сместившуюся дверь и едва не дотянулся другой до Тагира, когда тот швырнул несговорчивого оппонента на диван.

– Да за кайфом я ездил!

– Ну вот это даже лучше для тебя, – чуть ли не по слогам произнёс Тагир, подтаскивая к дивану табуретку, – А то «с тёлкой был», это, в нашем случае, далеко не лучшая отмазка. Прости, я тебя перебил как раз на финале твоей занимательной истории. Чем же она закончилась, рассказывай?

– Отвёз братишку домой, потом поехал, взял корабль и до вечера здесь был. Машину я здесь оставил и больше в тот день её не трогал, ночью только уехал. У нас камера во дворе, я запись скинуть могу.

– А вот сразу бы так оттараторил и не надо было бы дверь чинить. И авторитет твой перед коллективом жопой о мокрый пол сажать бы не пришлось. Или никто не успел заметить, вы случайно не обратили внимания, Адиль Рустамович?

– Пошли. А ты сегодня запись пришли мне. У кого брал, у Курбана?

– Да с ним цены не сложишь. У знакомого.

– На связи, разрядник. Пыхни и не переживай, – Тагир потянулся к телевизору и добавил громкости.

Адиль дернул дверь и чуть не сшиб Арсена. Он сгруппировался, ухватившись за караулившего рядом мойщика. Тагир вышел, даже не взглянув в их сторону, будто и забыл о новом знакомом.

– С лёгким паром.

– Что? – Арсен проследил за взглядом Адиля и обернулся к машине, – А, да… спасибо. Вы, наверно, уже в следующий раз?

– Мы, наверно, поедем, ты прав, – Адиль опять не сдержал улыбки, при виде того, как парень досадливо подворачивает нижнюю губу, – Ты же понял, что я тебе хотел сказать?

– Разумеется. Ещё раз спасибо…

Тагир вновь не дал им договорить.

– Саида звонила. У нас нападение со взломом. Угадай на кого? О, Арсений, я и забыл про тебя. Что будем со свидетелем делать, Адиль Рустамович? Я думал в канаву скинуть, но заметный больно.

– Так мы сейчас посмеёмся, а ты заводи аппарат – сейчас поедем.

– Давай Арс, приятно было познакомиться.

– Мне тоже, Тагир.

– Ладно, ещё увидимся. Рад был встретиться. Напомни только фамилию свою. Я помню только, если честно… – но Адиль осекся, задумавшись об уместности такой честности.

– Додин. Помнишь, что смешная была. Это да, – выручил Арсен, – Сейчас уже никто, а раньше часто додиком во дворе называли. У отца же Додиков и была фамилия, что самое смешное. Мама ещё до замужества ему сказала, что возьмёт русскую фамилию, но только не такую.

– Всё теперь не забуду точно. На связи, Арсик.

51

Первое, что заметил Адиль, когда они вышли из машины, была горелая макушка айвы, выступавшая над забором. На глаза попадались раскиданные по участку мусорные мешки, из одного выглядывали собачьи лапы, россыпь хомутов возле входной двери, часть из которых кончиками впились в засохшую лужу крови. Между прутьев лежащей возле сарая оконной решётки выступали упрямые стебли ежевики.

Адиль заглянул внутрь. Огонь за малым не добрался до сложенного в дальнем углу садового инвентаря. Пол был усыпан закоптившимися осколками, от которых отшелушивались кусочки фольги. В центре сарая на груде досок, запрокинув колесо, покоилась покрытая вмятинами тачка. Застывшие черные капли обгоревшей покрышки свисали с острого конца лежащего возле тачки лома. Адилю он напомнил огромную потёкшую пасту для шариковой ручки.

– Чем они ударили хозяина не нашли? – обратился Адиль к подошедшему криминалисту.

– Пока нет.

– Проверьте на следы крови вон тот лом. Вряд ли он бы лежал на полу посреди сарая. Они перевернули все полки, но инструменты в углу не тронули, видите. Скорее всего, запаниковали и закинули лом уже когда подожгли сарай.

– Отпечатков пока не нашли.

– И не ищите, – Адиль наклонился к решётке и подхватил с шипа ежевики частицу ворса, – Были в перчатках. Ищите на кустах следы крови, кожи, если повезет?

Тагир молча переводил взгляд с деревьев на соседей, мелькающих на смежных участках. Заглядевшись на особо любопытную соседку, он не сразу заметил, как в ворота зашёл ещё один человек, и хлопнул по руке Адиля, когда тот направился в её сторону. В такт размашистым шагам на бедре подпрыгивала свисавшая из кармана миниатюрная копия полицейской дубинки.

– Хайбула, вы как здесь, салам алейкум.

– Я только что от Марата. Его отец сказал, что он со вчерашнего вечера не появлялся дома, – в полголоса ответил Хайбула, скупым кивком приветствуя сотрудников, – Есть несколько мест, где он может находиться. Я буду ни разу не против, если при их объезде ты пожелаешь составить мне компанию.

– Тагир, опросишь соседей и езжай в больницу к Мирзе. Если в себя придёт, обязательно дай знать.

Поднырнув под разграничитель Адиль, привыкший видеть старшего коллегу пешим, задумался, не надо было ли ему взять ключи у Тагира. Хайбула прочёл это замешательство на лице молодого следователя и потянул за брелок. Из кармана показалась пузатая рукоятка ключа зажигания. Стоявшая в паре метров от ворот Приора сверкнула аварийками, и раздался синхронный хруст разблокировки.

– Командировочная, – заранее ответил Хайбула, – Сегодня утром только с Каспийска приехал.

Под ногами зашуршал бумажный полик, покрытый абстракцией из оттисков всевозможных подошв. За этим спектром дагестанского грунта с трудом проглядывались синие решётки стелек, нарисованных, видимо, для тех, кто не представляет, куда приспособить свои ноги, когда садишься в машину. Адиль закинул ступни под печку, боясь ненароком порвать казенный полик.

– Никак не выкину, – продолжал читать мысли коллеги Хайбула, проворачивая ключ и закрывая дверь.

Видимо и в этот раз он не нашёл время для прощания с чарующе похрустывающими поликами, и астральное поле «никака» поглотило очередную возможность сделать это, растянувшись ещё на несколько поездок.

– Для начала покатаемся по его бабам. Мало вероятно, конечно, но вдруг у какой-то из них родители уехали. Пара девок, насколько я знаю, хату снимают, так что тебе будет, кого очаровать. Такому гарному неженатику лишняя практика в этом вопросе не повредит, я думаю.

– А свалить из города он не мог?

– Очень вероятно. Сейчас мои трясут его окружение. Но машина на месте была, если и свалил, то не на своей. Отцу он сказал, что с каким-то знакомым по работе уехал. Мог и наврать.

– Знал бы, не стал…

– Что не стал?

– Бычить, когда он про Мирзу сказал. – Вывернулся Адиль, – Дурака надо было включить, а так, считай, подставил мужика.

– Мужики в поле пашут, а не коноплю колпашут. Мало ли какие у них там тёрки? И собака не помогла. Это ж надо, башку ломом просадить! Я малой был, кузнечику лапку оторвал – неделю в себя не мог прийти, а тут гляди какие гении трепанации. Вот тебе и молодёжь. Ну правильно, если в интернатах, раз-два на день кого-то валят на камеру. Один день посмотрел, ну два, дальше не интересно, дальше-то самому уже кайф испробовать. Так что защищай ты их, не защищай, суть одна – вырастили демонов, а теперь отлавливаем.

– Да что мне его защищать? Но по одному уроду, ладно по двоим, судить я бы не стал. Да и по нашей братии, я так скажу, иконы тоже не плачут. Недавно слышал, как одни ахалай-махалаи ночью труп обнаружили на границе двух районов, и, недолго думая, на территорию другого и оттащили. Мол, скорого вам раскрытия, коллеги.

– И, по-твоему, это наших пионеров необратимым образом, прям вот, деморализует да?

– Основы подмывает, однозначно.

– Но объяснить их озлобленность тем, что мы, якобы, сплошь и рядом все шерсть под мундиром прячем тоже нельзя, согласись?

– Просто мы, со своей стороны, должны для них быть монолитом, на фоне которого они бы точно смогли понять, какого цвета и теста они сами-то. Монолитом, который и поможет, но если что и по шее даст. А обвиняя их, мы только подписываем приговор самим себе.

– Афористично вещаешь, демографический пограничник ты наш, – усмехнулся Хайбула, но не без сарказма.

Весь остальной путь скукоженный Стэтхэм молчал, накидывая в уме идеологические панчи для реванша с неподдающимся его убеждениям младшим товарищем. Большую часть адресов, куда они заезжали, Адиль знал не хуже Хайбулы. В череде Маратовых пассий встречались, как и откровенные шкуры, одна жевала так, будто решила продемонстрировать на мятной подушечке всё свои оральные возможности, так и довольно милые девчата, которые чуть ли не плакали, узнав, что с Маратом что-то случилось. Среди них была и Динара. Присутствие родителей на этот раз уже не так сильно вонловало девушку. Его, разумеется, не было ни у одной из них, ни у родственников, которых было не так много, ни у друзей, коих было ещё меньше. Пока Хайбула узнавал у тёти Марата о возможных местах, где мог схорониться испарившийся племянник, Адиль позвонил Саиде и попросил скинуть ему адреса из таблицы. Он решил, что лучше выслушать все возмущения Хайбулы и перестать утаивать факт слежки, пока ещё сохранялась хоть какая-то вероятность, что его можно обнаружить по одному из адресов, установленных в ходе наблюдения.

Первый адрес был на другом конце «первухи», так что причитаний Адиль наслушался вдоволь. Но и второй объезд, продолжавшийся почти до вечера, ничего не дал. Дома, где следователей уже ждала оповещенная сестра его отца, Марат тоже так и не появился. Тагир отзвонился и сообщил, что Мирза не пришёл в себя и по-прежнему в тяжелом состоянии.

– Это ж надо его так огреть, что тот до сих пор не очнулся. Я же говорю, жестокая молодёжь у нас, насилие для них это так… – махнул Хайбула, подбирая подходящее сравнение для второй серии своей обвинительной речи, – как на кнопку нажать. Силы на десятерых – ума одна десятая. Всё равно раньше такой озлобленности не было. И главное когда они успели ополчиться-то на весь мир?

– Хайбула вы опять судите на их примере обо всех. Обыкновенные же грабители.

– А вот и нет, Адиль. Ты же сам говорил, что зря так себя повёл в беседке и, в результате, подставил Мирзу. В первую очередь они его наказать хотели. Грабители такие вещи творят что ли? Грабители усыпили бы пса, вскрыли сарай – всё бы грамотно сделали, а не ебашили бы ломом бедную собаку с хозяином и этим же ломом отрывали решётку. И уж точно не сжигали бы пол участка. Тогда преступник он хоть, извиняюсь, грамотный был, видел края. А эти сами по себе, не слушают никого. Да вот тебя хоть взять, ты чтол и меня послушал, когда я тебе говорил не следить за ним?

– Я вас умоляю, не начинайте по-новой. Я же сознался, понимая, что поступил не правильно, не послушав вас, – виновато пробасил Адиль, понимая, что всё равно сделал бы по-своему.

– Но я тебя не виню. Ты-то хоть можешь признавать свои ошибки. А эти? Избалованные безнаказанностью дети внутри, а снаружи здоровые, половозрелые лбы. Это ж ладно мелкие, а когда гормон вдарит, это же вообще туши свет. Вот взять нашего скота. Это ж надо додуматься девочек подговаривать на такое. Ну видишь, что нравишься ты ей, что она, дурочка, куда хочешь за тобой пойдёт, ну так будь с ней вместе, живите счастливо. А эта сука ведёт её на крышу и просит прыгнуть, доказать, мол, свою любовь. Я всё понять не мог, как ему удается уговорить их на такое? А недавно мать Дианы вспомнила, что девчонка за месяц до этого у неё денег просила, большую сумму. Сказала, что подруга заболела серьёзно, но какая – не сказала. Мать испугалась, что на аборт собирает. Всех родителей в её классе обзвонила, но ничего такого не было. А потом просить перестала и сильно изменилась. Девочка она была, не сказать чтобы весёлая, но живая, эмоциональная, а после этого случая, ходила как потерянная, по ночам смеялась ни с того ни с сего, а в последний день и вовсе вела себя как чужая. Мать до сих пор себе этого простить не может. Говорит, что когда на дочку смотрела в то утро, в глазах такое умиротворение было и, в то же время, девочка смотрела на неё… как же она сказала? Сейчас… – Хайбула достал блокнот, отмотал с конца несколько страниц и продолжил, не отрывая глаз от листка, – Смотрела как-то виновато, будто на воспитательницу или на хозяйку, которой задолжала за квартиру.

– Ну вот видите, а вы говорите они нас не слушают. Сама бы прислушалась к дочке, особенно в моменты, когда та молчит, и мы бы с вами не встретились.

– Здесь, соглашусь. Не в плане нашей невстречи, разумеется. Мне лично ваше общество приятно, Адиль.

– Да бросьте. Вы же поняли, что я имел ввиду. Видите, на лицо очередноё недопонимание между поколениями.

– Наверное. У меня тоже такие мысли были, но кем бы я был, если бы высказал их этой женщине тогда. Она и сама готова была вслед за дочерью прыгнуть. Ладно, тут уже философию можно сколько угодно размышлять. Тебя до работы подкинуть?

– Да нет, я здесь выйду как раз. Так вы, думаете, это он был. Типа больным прикинулся, что бы их разжалобить?

– Не просто разжалобить, а что бы в них чувство вины посеять, что не помогли. А дальше уже он их, известно чем, подлечивал и, считай, они у него в руках.

Вышел Адиль неподалёку от единственного адреса, о котором он не сказал Хайбуле. Саида была уже дома, но он не собирался навещать её. Пройдя вглубь двора, он примостился на лавочке возле дерева, под которым она не смогла бы увидеть его с окна, и начал ждать.