Текст книги "Абьюзивная личность. Насилие и контроль в близких отношениях"

Социологический и социобиологический анализ НБО

В 1970-е годы предлагались разные варианты объяснений насилия в близких отношениях. Феминистский анализ акцентировал внимание на иерархичности общественного устройства и компенсировал недостающий аспект научных исследований в области психиатрии: отношения доминирования и подчинения между мужчинами и женщинами. Феминистская оптика показала, что мужчины прибегают к насилию как к способу контроля.²² Одновременно с этим появился и еще один подход, подтверждающий, что НБО связано с потребностью в контроле. Согласно этому подходу, контроль, ярость и ревность со стороны мужчины представляют собой унаследованные биологические реакции,²³ которые обеспечивают «генетическую целесообразность» (помогают убедиться в том, что другой мужчина не станет биологическим отцом детей). Данный подход назвали социобиологическим.

Генетический мандат

Под влиянием научных работ биолога из Гарварда Э.О. Уилсона появилась новая наука социобиология, оказавшая большое влияние на подход к человеческому поведению в целом и на нападения мужей на своих жен в частности.²⁴

С точки зрения социобиологии социальное поведение человека формируется в процессе естественного отбора. Является ли насилие по отношению к половому партнеру результатом эволюции? Неужели мужчины, нападающие и унижающие своих жен, просто отыгрывают социобиологический мандат, выданный им в процессе естественного отбора? Выводы, которые можно сделать из этой идеи, поразительны: если насилие в близких отношениях «жестко запрограммировано» эволюцией, значит, оно неизбежно? Стоит ли нам в таком случае наказывать нарушителей? Возможно ли остановить насилие с помощью краткосрочной терапии: за 16 недель избавиться от того, что развивалось на протяжении жизни тысяч поколений? Неужели насилие в близких отношениях является частью «природы человека»?

Оттолкнувшись от идеи Дарвина о том, что физические характеристики постепенно приобретаются в ходе естественного отбора, социобиологи предположили, что такой же процесс происходит и на уровне социального поведения. Естественный отбор – это процесс, в ходе которого физические характеристики или виды поведения, имеющие ценность для выживания, передаются потомкам. Представители вида, не проявляющие это поведение, обречены на вымирание, поскольку не выполнили генетический долг. Постепенно численность популяции будет снижаться, и в какой-то момент вид вымрет полностью. Представители видов, проявляющих «нужное» поведение, будут жить дольше, иметь больше потомства и «вносить максимальный вклад в генофонд». Это означает, что определенные представители того или иногда вида ведут себя таким образом, что шансы на выживание их потомков, которые передадут гены дальше, повышаются.²⁵ Результат – передача генов – называется эволюционной функцией поведения, а сам процесс – естественным отбором (а социобиологи коротко именуют его «приспособленностью», или «генетической приспособленностью»). К примеру, считалось, что доминирование у животных имеет два эволюционных преимущества (то есть функции): доминирующая особь имеет преимущество перед подчиненной особью при спаривании и доступе к пище. Доминирующие особи лучше питаются, чаще спариваются и оставляют больше потомства.²⁶ Согласно результатам исследований животных, доминирующими обычно становятся более крупные и сильные особи, а самцы всегда доминируют по отношению к самкам.† Политические дискуссии о том, куда нас может завести такое мышление, вызвали большое неудовольствие у людей, которые сочли подобные утверждения наукообразной рационализацией «патриархата».²⁷ Наличие связи между эволюционными процессами и поведением человека еще не постулировалось, но до этого было уже недалеко.

В 1962 году У.Э. Симеонс, предшественник направления, впоследствии получившего название «социобиология», в книге «Бесцеремонный мозг человека» (Man’s Presumptuous Brain) высказал мнение о том, что эмоции взрослых людей имеют социобиологические предпосылки. Мужчины, по Симеонсу, генетически предрасположены реагировать яростью на половую угрозу.²⁸ Ка к эта ярость может проявляться, Симеонс не уточнял, однако обрисовал ситуацию следующим образом: мужская ревность является «естественной» реакцией, имеющей эволюционную ценность. Альфа-самец гориллы бьет себя в грудь, чтобы повергнуть в ужас потенциальных соперников и сохранить доступ к спариванию с самками стаи – вот непосредственный предок современных проявлений ревности. Впоследствии социобиологи осторожно уточнили, что наследуется все-таки не поведение целиком, а импульсы. Следовательно, приступ или укол ревности является остаточной реакцией, обусловленной эволюционными процессами. Разумеется, то, как этот импульс считывается, интерпретируется или «оценивается» живущим в современном обществе человеком, в большей степени связано с культурной средой, чем с изначальными эволюционными преимуществами.

В 1980-е годы социобиологию стали в еще большем объеме применять в качестве объяснения человеческого поведения, особенно с выходом книг Дона Саймонса «Эволюция человеческой сексуальности»,²⁹ Дэвида Басса «Эволюция сексуального влечения»²⁵, а также совместного труда Мартина Дейли и Марго Уилсон «Убийство».³⁰ Все три книги, помимо прочего, фокусировались на социобиологическом анализе интимных отношений между людьми.

Дэвид Басс провел исследование сексуальных предпочтений 10 тыс. человек в 37 разных культурах и обнаружил некоторые транскультуральные черты глобального характера, одной из которых было то, что половое поведение мужчин ориентировано на краткосрочную связь и промискуитет. Мужчины были готовы поделиться генетическим материалом с любой женщиной, соответствовавшей их стандартам спаривания: молодость, здоровье и физическая привлекательность. По сравнению с женщинами они обладали большей толерантностью к ситуациям, когда у их партнерши появлялись значимые, не связанные с сексом отношения с кем-то на стороне, однако проявляли приступы ревности при возможности половой измены. Принявшие участие в исследовании женщины мыслили более долгосрочно. На вопрос о том, сколько половых партнеров они бы хотели иметь за свою жизнь, женщины отвечали – пять, а мужчины – восемнадцать. Описывая идеального спутника, женщины подчеркивали важность финансовой успешности, надежности и преданности, а мужчины – физической привлекательности.

Басс утверждал, что обе стратегии имеют смысл с эволюционной точки зрения. Поскольку оплодотворение происходит внутри тела самки, ее генетическая приспособленность сомнению не подлежит. Самцы таких гарантий не имеют. Для самца единственный способ максимально увеличить генетическую приспособленность – заняться сексом с как можно большим количеством женщин, сохраняя эксклюзивный доступ к половым отношениями (то есть полигамия для него, моногамия для нее). Самка имеет совсем другие приоритеты: успешное вынашивание детей и забота о них. Это наилучшим образом достигается с помощью ресурсного и верного партнера, который будет помогать ей со всем этим (ей нужен моногамный и преданный партнер). Обе эти стратегии совершенно оправданны с эволюционной точки зрения, однако несовместимы и не могут отыгрываться бесконфликтно. Басс говорит, что такие эмоции, как гнев и ревность, являются неотъемлемыми признаками вышеописанного социобиологического конфликта. Басс также обнаружил, что, если мужчины не могут сделать так, чтобы женщины действовали в соответствии с их половыми стратегиями, они склонны переходить на использование женских стратегий. Другими словами, важную роль здесь играет власть. Когда женщин мало (вследствие экономических, географических или демографических особенностей), они обладают властью, и тогда доминирует моногамия. Когда женщин относительно много (например, потому что рождается больше девочек, чем мальчиков, или много мужчин погибают на войне), мужчины становятся менее склонны к моногамии.³¹

Насилие в близких отношениях со стороны мужчины, по мнению социобиологов, является способом контроля через принуждение. Разумеется, предметом контроля становится репродуктивная эксклюзивность женщины, поэтому именно ревность оказывается важнейшим предиктором насилия в близких отношениях. Оскорбления, связанные с внешностью, дают мужчине больше власти, подрывая самооценку женщины, а значит, шансы мужчины на половую эксклюзивность вырастают²⁵ (с. 158). Именно этот последний аргумент лег в основу социобиологического подхода, говорящего о том, что мужчины пытаются доминировать над женщинами, с которыми состоят в интимных отношениях, чтобы гарантировать половую эксклюзивность. Басс пишет об этом так:

Жертвами чаще становятся женщины, а мужчины, как правило, проявляют высокомерие и другие формы психологического насилия… Жертвы часто чувствуют, что, поскольку у них не так много шансов найти другого партнера, необходимо всеми силами стремиться к тому, чтобы удержать имеющегося партнера… Мотивы, побуждающие мужчин избивать женщин, во многом связаны именно с потребностью в контроле.²⁵ (с. 157)

Социобиологи Мартин Дейли и Марго Уилсон расширили этот взгляд на абьюз и насилие как проявление контроля через принуждение, применив его к феномену убийств, совершенных одним из супругов. Проанализировав процент убийств в разных странах и демографических группах, они предложили тезис о том, что убийство одним супругом другого говорит о «поражении в борьбе за власть»:

Убийство не служит интересам убийцы, в отличие от насилия, близкого к смертельному… Мужчины… стремятся контролировать женщин, женщины пытаются сопротивляться принуждению и сохранять свободу выбора. Это постоянный баланс на грани войны и риск катастрофы, поэтому убийства одного из супругов другим вне зависимости от пола можно считать промахом в этой опасной игре.³⁰ (с. 205)

Затем Дейли и Уилсон предоставляют данные по убийствам супругов, пытаясь доказать свою точку зрения. Данные по нескольким разным странам показывают, что мужчины чаще выступают авторами насилия при убийствах супругов. США на фоне общей статистики выглядят аномально: соотношение мужчин-убийц к женщинам-убийцам составляет 1,3: 1, тогда как в других «развитых» странах этот показатель колеблется от 3,3: 1 до 6: 1.³² Дейли и Уилсон подробно исследовали 1060 случаев убийства одного из супругов в Канаде и обнаружили, что наиболее часто мотивом убийства, согласно полицейским отчетам, были измена и ревность. По отношению к мужчинам ревность как мотив была официально зафиксирована в 195 из 812 случаев; для женщин соответствующие показатели были 19 из 248. Дополнительный мотив, обозначенный полицией как «ссора», тоже содержал в себе выраженную тему сексуального собственничества³⁰ (с. 199).

Социобиологический взгляд помог нам понять, что насилие в близких отношениях потенциально может объясняться ревностью. Покинутость, в глазах социобиологов, является не воспроизведением страха покинутости, имеющего корни в детстве, а естественной утратой возможности размножаться. Сексуальный контент вербального насилия по отношению к женщине – способ унизить ее и подчинить себе, используя ненормативную лексику, описывающую распущенную женщину. Все формы эмоционального абьюза являются техниками принуждения, направленными на подчинение. Социобиология и феминизм анализируют абьюз в гендерном контексте. Социобиологи и феминистки считают, что мужчины пытаются контролировать женщин, с которыми состоят в интимных отношениях, ученые предполагают причину стремления контролировать: репродуктивная приспособленность. Неадекватная ревность мужчин происходит от недостаточной уверенности в собственном вкладе в генофонд – для женщин же этот вклад естественен. Подобная неуверенность мужчин провоцирует высокий уровень насилия и даже убийств из ревности. Поскольку и феминистки, и социобиологи считали, что авторами насилия выступают в первую очередь мужчины, сотрудничество между этими ветвями науки оказалось неизбежным.³³

Однако и в том и в другом подходе есть свои проблемы. Если говорить коротко, то они связаны с невероятной вариативностью применения агрессии в близких отношениях. Важно помнить, что абсолютное большинство мужчин не прибегает к физическому насилию в браке, небольшой процент делает это всего один раз, и лишь очень немногие используют насилие регулярно (около 4 %).^{34, 35} Чем тогда объясняются вариативность и непоследовательность общих утверждений о «генетической приспособленности» или, если уж на то пошло, гендере? Более того, даже если мужчины испытывают гнев, проявлять его можно по-разному. Одни просто подавляют его, другие направляют на себя, третьи – на посторонних людей, а четвертые – на женщину, с которой состоят в интимных отношениях.¹⁵ Оба подхода не учитывают данных по насилию со стороны женщин, которые будут рассмотрены мной далее. ^36–40 Несмотря на то, что феминизм изначально пытался закрывать глаза на насилие со стороны женщин, называя его самозащитой, есть много фактов, опровергающих это утверждение.⁴¹

Басс ошибочно считает, что женщины «чаще становятся жертвами, а мужчины – авторами различных форм психологического абьюза» (с. 157), – это утверждение корректно политически, но не отражает фактов. Кэсиен и Пейнтер⁴² обнаружили, что в группе пар студенческого возраста к вербальному насилию чаще прибегают женщины, а не мужчины. Исследование Гуат-Йонг Ли и ее коллег (которое я цитирую далее) показало, что в лесбийских отношениях женщины чаще прибегают к физической, вербальной и сексуальной агрессии, чем гетеросексуальные мужчины.^{43, 44} Если вербальный абьюз чаще встречается в лесбийских отношениях, то уж точно не с целью защиты и сохранения «генетической приспособленности». Социобиологи вообще не могут объяснить феномен гомосексуальности, ограничиваясь привычными общими утверждениями: все, что не является «генетически целесообразным», считается отклонением.

Гендерные различия существуют не только в среднем уровне насилия в близких отношениях, но и в том, что мужчины более склонны прибегать к насилию в ответ на угрозу покинутости. Другими словами, сравнение гендеров показало, что мужчины в среднем не более склонны к абьюзу, чем женщины.^{45, 46} В метаанализе 82 исследований были изучены гендерные различия применения НБО (общее количество анализантов составило более 64 тыс.),⁴⁵ и Арчер пришел к выводу, что женщины склонны к насилию в чуть большей степени, чем мужчины (примерно 1/20 от статистической погрешности (SD), или же показатель d′, равный.05). Женщины с чуть большей долей вероятности получали физические травмы (1/12 от статистической погрешности (SD), или же показатель d′, равный.08).‡ Гендерных различий по средним показателям насилия не существует, однако они имеются при определенных обстоятельствах, провоцирующих абьюз, и при определенных формах абьюза. Мужчины, к примеру, более склонны реагировать абьюзивно на угрозу быть покинутым, чем женщины; от руки партнера чаще погибают женщины, чем мужчины.³⁰ Мужчины в целом более склонны к применению физического насилия с помощью силы верхней части тела, например удары кулаком и удушение. Женщины чаще пинаются, кусаются или используют оружие.⁴⁷ Женщины в три раза более склонны к применению тяжелых форм насилия (исследование по шкале Confict Tactics Scale (CTS); Straus⁴⁸), чем мужчины.⁴⁶ Эти результаты наряду с работами по развитию женской агрессии (которые будут рассмотрены далее) противоречат теориям социобиологов и феминисток.

В ретроспективе почти все можно рассматривать как стремление к максимальному увеличению репродуктивной приспособленности. Сотрудничество, агрессия и даже иерархия служат определенной цели и при правильных обстоятельствах могут быть полезными и важными. Но следует ли делать из этого вывод, что выполненная функция и была изначальной причиной возникновения того или иного поведения? Если мы столкнулись со случаем сотрудничества, значит, сотрудничество появилось в ходе естественного отбора? Мне стало очевидно, что ответ на этот вопрос отрицательный, после того как я изучил литературу по изнасилованиям в ходе военных действий.⁴⁹ Традиционно социобиологи утверждали, что армии захватчиков насилуют захваченных в плен женщин, чтобы генетически уничтожить завоеванную группу и посеять ужас в рядах врагов.⁵⁰ Однако здесь возникает концептуальная проблема: во многих случаях при захвате территорий противника изнасилованных женщин убивали, что опровергает социобиологическую гипотезу. Социобиолог, пишущий о военных изнасилованиях, очень ловко повернул данные и не упомянул того, что изнасилованные женщины были убиты, – вот прекрасный пример, как ученые манипулируют данными, выбирая только те, что подтверждают предложенную ими теорию.

Есть и другие проявления, свойственные только человеку, и их нельзя упускать из виду при объяснении человеческого поведения. К ним относится то, что только нашему виду свойственен настолько длительный период уязвимости-зависимости и на протяжении всего этого периода формируется привязанность и идет неврологическое развитие. Боулби утверждает, что привязанность также является результатом эволюционного процесса⁴ и на самом деле совмещает социобиологическую теорию с психоанализом, предоставляя куда более мощное обоснование для первого и потенциальное объяснение индивидуальных различий для второго.

Более того, проблемной представляется сама логика социобиологии. Если для мужчин настолько важна сексуальная угроза, почему же они не направляют свою агрессию на других мужчин, на потенциальных соперников? Почему не настолько распространена проблема агрессии со стороны мужчин на других мужчин, которые воспринимаются как потенциальные соперники? Дейли и Уилсон рассмотрели 164 убийства, в которых и убийца, и жертва являются мужчинами, и выяснили, что только в 20 случаях мотивом убийства была ревность и связанные с ней конфликты (к тому же неизвестно, в каком количестве случаев из этих 20 речь идет о гомосексуальных отношениях). Количество мужчин, убивающих соперников мужского пола, значительно меньше количества случаев насилия в близких отношениях, направленного на партнера женского пола. Почему мы считаем этот паттерн здоровой с эволюционной точки зрения реакцией? Если она беременна и теперь какой-то другой мужчина будет растить вашего ребенка, почему бы не найти себе другую и не оплодотворить ее? Наиболее выгодным с эволюционной точки зрения поведенческим паттерном было бы психопатическое равнодушие, а не ярость, связанная с привязанностью.

Почему в одной и той же ситуации один мужчина будет испытывать ревность, а другой нет? Откуда берутся эти индивидуальные различия? Социобиология утверждает, что они связаны с «особенностями среды» или «более ранней групповой историей».²⁴ Но разве такие расплывчатые утверждения общего характера действительно могут что-то объяснить? Даже если двое мужчин испытают ревность в одинаковой степени, испытают ли оба гнев? Не всегда – некоторые мужчины в таких случаях впадают в депрессию. Клиент, направленный на терапию решением суда, был убежден, что у его жены появился любовник, потому что нашел дома ключ с выгравированным мужским именем (которое впоследствии оказалось названием фирмы-производителя ключа). В результате он испытал сильный гнев. Почему именно эту эмоцию? Социобиология не дает нам ответа на этот вопрос. Если присмотреться к мужчинам повнимательнее, мы увидим, что всем им свойственна совершенно разная степень возбудимости,⁵¹ разная степень ревности при возбуждении, разная степень гнева при ревности.²⁵ Басс ничего не говорит о том, почему одна группа мужчин может стать эмоционально нестабильной и недоверчивой, а другая нет, он не говорит о том, может ли социобиология объяснить наличие индивидуальных различий. Социобиологи не могут высказываться об индивидуальных различиях, потому что их теория сама по себе говорит о том, что «человеческая природа» у всех одна и та же. Дейли и Уилсон даже не пытаются объяснить различия между количеством убийств супругов в разных странах. Если мы столь многое унаследовали от нашего социобиологического прошлого, почему же мы такие разные?

Действительно ли мужчин в такой степени интересует максимальное количество потомков? У меня есть один коллега, у которого 16 детей: с социобиологической точки зрения он идеальный мужчина. Помимо него, я знаю очень мало мужчин моего поколения, которые действительно имеют или стремятся иметь больше двоих детей. Не путает ли социобиология секс и размножение? Если не считать тех «мачо», для которых количество детей говорит о степени мужественности, много ли мужчин ставят перед собой такую цель? Если большинство мужчин предпочитают секс без размножения, то не возникают ли тут некоторые сложности с социобиологической теорией? И если секс – более важный мотив, то какое психологическое значение имеет секс для мужчин? И какие непредвиденные эмоциональные последствия он может иметь?

Наконец, если мы возьмем гендерную социобиологию в качестве основной системы классификации и станем заниматься в первую очередь разницей в поведении мужчин и женщин, нужно принять во внимании и еще кое-что. Статистика говорит нам о том, что мужчины куда более склонны к самоубийству, чем женщины. Разница возникает в пять лет и возрастает на протяжении жизни. К 22 годам мужчины в четыре раза более склонны к самоубийству, чем женщины; к 85 годам разница увеличивается в 10 раз.⁶⁶ Также мужчины в 11 раз чаще, чем женщины, совершают самоубийство во время разрыва отношений.⁵² Как социобиологи объясняют этот факт? Какую функцию выполняют мужские самоубийства с эволюционной точки зрения?

Еще одна предпосылка, на которой основывается социобиология, состоит в том, что социальная власть влияет на поведение. Согласно Бассу, мужчины перенимают женскую репродуктивную стратегию, если не обладают достаточной властью, чтобы навязать женщине свою. Следовательно, для выбора половой стратегии власть в социуме должна взаимодействовать с тем, что мы называем «социобиологическим императивом». Если мужчины предпочитают двойной стандарт полового поведения и, как утверждают феминистки, получают всю власть, почему же тогда большинство мужчин моногамны?

Сбрасываю ли я со счетов социобиологию целиком и полностью? Нет, хотя думаю, что в большом объеме применять эти исследования к гендерной психологии не стоит. Социобиологи считают, что все мужчины одинаковы и что гендер важнее, чем нам об этом говорят данные. Однако мне представляется очень важным, что Боулби соединяет социобиологию и привязанность, о чем мы с вами поговорим чуть позже. Боулби в теории привязанности разрабатывает идею о том, как разные подгруппы могут пойти неодинаковыми путями. Сторонники теории привязанности провели огромную работу, чтобы показать, как ранние переживания человека могут изменить направленность его социобиологических проявлений. Может ли привязанность быть основой личности, но проявляться только в интимных отношениях? Эту идею мы с вами рассмотрим позже. Социально-контекстуальные черты, о которых говорил Э.О. Уилсон, постоянно использовались в феминистских объяснениях абьюза и определении его как формы мужского доминирования.