Текст книги "Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953"

Заключение

Эта глава имеет две основные цели. Первая – дать более глубокое и детальное представление о том, как жили советские граждане. Это лишь частичная картина, потому что мы еще не рассмотрели два других важных фактора городской среды, а именно водоснабжение и личную гигиену. Но те факты, которые мы узнали, могут вызвать удивление у тех, кто столкнулся с феноменом Советского Союза лишь в 1980-х годах или после его распада, в том числе и младшее поколение россиян, и у тех, кто не бывал в маленьких российских городах. В послевоенный период еще ничего не было известно об ужасных многоэтажных жилых зданиях эпохи Брежнева. После войны бо́льшая часть жилого фонда состояла из низких деревянных строений, многие из них находились в частном владении, в них практически отсутствовали все удобства. Они существовали наряду с массой не отвечающим санитарным стандартам общежитий и бараков, большинство из которых были построены еще в 1930-е годы в качестве «временных» жилых зданий. За пределами Москвы лишь в небольшом количестве городов была разветвленная канализационная система. Люди пользовались надворными уборными, из которых экскременты попадали в примитивные выгребные и другие ямы; бо́льшую часть года пользоваться такими уборными было невыносимо. У городов не было средств для регулярной очистки, что приводило к скоплению экскрементов, гниющего мусора и отходов в огромных кучах, которые вывозились только один или два раза в год. Единственным исключением в этой модели, по крайней мере среди тыловых городов, была Москва, где проводились попытки модернизировать систему сбора мусора и нечистот с 1947 года; хотя этот процесс и сталкивался с трудностями, но уже в начале 1950-х годов Москва все же выделялась тем, что была относительно «чистым» городом, несмотря на то что примерно четверть или треть ее населения жила в домах без канализации. Разница между Москвой и остальной страной была очевидна. И если Москва стала преодолевать отставание между послевоенным СССР и Западной Европой, то в тыловых промышленных районах, в том числе и крупных городах, этот процесс шел медленно и неравномерно.

Это приводит нас к определению второй цели настоящей главы -исследовать влияние жилищных условий на здоровье людей. В главе 5 мы увидим, что, несмотря на ужасное состояние городской санитарии, детская смертность от желудочно-кишечных инфекций начала уменьшаться. Более того, начиная примерно с 1952 года разрыв в показателях детской смертности в Москве и других частях страны стал сокращаться. По тем причинам, на которых я остановлюсь в главе 5, вероятно, что это произошло не столько из-за того, что тыловые города стали намного чище, а скорее из-за того, что сотрудники здравоохранения получили возможность компенсировать загрязненность городов более качественным народным просвещением по вопросам личной гигиены и применением более жестких мер для ранней диагностики и изоляции переносчиков инфекций. И все же мы не можем игнорировать улучшения в санитарии в целом, которые были скромными, частичными и поэтапными, но их постепенная аккумуляция в течение нескольких лет заметно изменила условия городской жизни. Маловероятно, что даже самые ужасные областные промышленные города были в таком же бедственном состоянии в 1953 году, как в 1945-м. Небольшое увеличение числа людей, проживавших в домах с канализацией, рост объема сточных вод с нечистотами, который обеззараживался, и объема экскрементов, который вывозили из городов, сокращали потенциальный набор инфекций, что внесло, в свою очередь, некоторый вклад в снижение смертности.

Однако мы опережаем события, так как санитария – это лишь часть пазла. Есть еще две части, которые необходимо изучить: безопасность воды, которую люди пили и использовали для мытья, а также удобства, которыми они пользовались, чтобы быть чистыми. Их я опишу в следующих двух главах.

Глава 2
Водоснабжение

Отсутствие систем канализации и эффективного удаления мусора было не единственной бедой современного промышленного города. Еще одна трудность заключалась в получении доступа к чистой воде – и для питья, и для мытья. Обе проблемы были тесно связаны между собой. Из-за отсутствия канализации загрязнялась земля, на которой люди жили, работали и по которой перемещались. Также могли загрязняться и грунтовые воды, откуда население брало воду. А в городах с канализацией существовала тенденция сбрасывать необработанные сточные воды прямо в открытые водоемы, нанося вред этим источникам воды. По этой причине закладка центрального водоснабжения была фундаментальным вопросом в рамках проекта санитарной реформы XIX века. В своем исследовании динамики городской смертности в Англии и Германии в течение 40 лет до Первой мировой войны Йорг Фёгеле предупреждает читателей о том, что не следует преувеличивать темпы и влияние прогресса в этой области. Строительство систем городского водоснабжения и канализации, создание дренажа действительно шло быстро, но также очень неравномерно. Приводя несколько отрезвляющих фактов, он отмечает, что, хотя в Берлине и начали строительство центрального водоснабжения в 1853 году, к 1873 году к нему были подключены «только» 50 % всех жилых зданий. Половина населения Лондона получила централизованный доступ «только» в 1890-х годах, а охват в Шеффилде достиг 100 % населения «только» в 1906 году. Более того, на начальных стадиях система функционировала не всегда эффективно. Например, в Германии давление не всегда было достаточным, чтобы вода поднялась до верхних этажей многоэтажных зданий. Жаркое лето проблемы усугубляли, потому что «вплоть до конца XIX века могла быть прервана постоянная подача воды». Хотя к 1912 году системы в крупнейших городах Германии обслуживали фактически 100 % зданий, все еще существовали значительные колебания среднесуточного потребления воды в расчете на душу населения, от 60 л в день в Бреслау (ныне Вроцлав) и 80 л в Берлине до 160 л во Франкфурте[137]137
  Vogele J. P. Urban Infant Mortality. Р. 150-159.


[Закрыть]. То, что Фёгеле считает предостережением исторического реализма, является еще одним доказательством того, что санитарная структура в Советском Союзе отставала на 30, 40 или даже на 80 лет от структуры в Великобритании и странах Западной Европы в зависимости от того, какую страну рассматривать для сравнения.

Как нам уже известно из главы 1, многие трудности с санитарной инфраструктурой усугубились во время войны. В ситуации с канализационной системой, тем не менее, отсталость СССР в этой сфере была структурной, а не конъюнктурной. В 1947 году у более чем 30 % жителей Москвы все еще не было ни канализации, ни водопровода, а Москва, несомненно, являлась самым передовым городом страны. Охват в других крупных городах был намного хуже: доля населения без внутридомовых водопровода и канализации составляла 50 % для промышленных городов Московской области (1947), 70 % для Горького (1948) и более 90 % для Иванова (1946). В Молотове в 1951 году 35 % его населения хотя и получали воду по центральному водоснабжению, лишь у небольшой части фактически был водопровод в доме – это всего 10 % домов[138]138
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6351. Л. 106-107 об. (Москва); РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 329. Д. 4591. Л. 32 (Московская область); ГА РФ. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 895. Л. 109 об. (Горький); Там же. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 4925. Л. 221 (Иваново); Оп. 49. Д. 3250. Л. 5, 6, 8 (Молотов). См. также табл. 1.1.


[Закрыть]. Такие показатели в послевоенном Советском Союзе сравнимы с показателями в Бирмингеме или Ньюкастле в 1840-х годах, то есть на целых 100 лет раньше[139]139
  Wohl A. S. Endangered Lives. Р. 62.


[Закрыть].

Можно представить, что это означало с точки зрения качества повседневной жизни. Большинству людей приходилось брать воду из колонок, которые располагались во дворах или на улицах, а потом тащить ее в ведрах наверх по нескольким лестничным пролетам. Описание Волем викторианской Британии может быть отнесено как раз к жизни в советских городах в период позднего сталинизма:

Бо́льшую часть девятнадцатого века для того, чтобы быть чистым, требовалось намного больше усилий, чем просто повернуть кран. Нужно было принести воду с расстояния, вероятно, четыреста метров или больше, а затем нести ее наверх несколько лестничных пролетов. Легко отбросить это незначительное неудобство; даже Октавия Хилл, известный реформатор в области жилищного строительства, которой следовало бы лучше разбираться в этом вопросе, считала, что водоснабжение на каждом этаже высокого жилого здания не является необходимым. И все же для многих рабочих семей отсутствие проточной воды означало стояние в очередях у местной уличной колонки или крана, в плохую погоду и в хорошую, носить тяжелые ведра по грязным и неровным улицам и дворам, нескончаемая рутина, и так каждый день. Возможно, бедняки привыкли к этому, как к грязи, шуму, запахам и перенаселенности, хотя дети бы, несомненно, жаловались, когда им давали это задание. Даже если это было еще одной из многих принятых среди рабочего класса хозяйственных работ, именно она была сдерживающим фактором для поддержания чистоты и, следовательно, здоровья[140]140
  Wohl A. S. Endangered Lives. Р. 61-62.


[Закрыть].

Однако не у всех жителей советских городов рядом с домом были колонки, им приходилось брать воду из колодцев, где качество воды сильно варьировалось: от чрезвычайно чистой до крайне опасной.

Как и в немецких городах более чем 50 лет назад, наличие водопроводной трубы в доме не гарантировало подачи воды: иногда давление падало так низко, что вода не доходила до верхних этажей или подача воды вообще прекращалась[141]141
  Такая ситуация была типична для всей России. См., например: ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 4941. Л. 117 (Москва, 1946); Д. 4925. Л. 163 (Ивановская область, 1946); Оп. 49. Д. 3243. Л. 8 (Куйбышев, 1951).


[Закрыть]. Даже уличные колонки выходили из строя, особенно зимой, когда они замерзали. Что касается потребления на душу населения, от 60 до 70 л на человека в день – абсолютный минимум в немецких городах в 1912 году – считался удовлетворительным целевым показателем во многих советских городах в послевоенный период. Согласно внутреннему документу 1945 года, подготовленному по запросу ГСИ, города в РСФСР не должны были иметь таких показателей, по крайней мере, до 1950 года; лишь для крупных городов с населением более 400 тыс. человек среднесрочный целевой показатель был выше и составлял 100 л в день[142]142
  Там же. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 635. Л. 22-23. Что касается параллели с современной ситуацией, среднесуточное потребление на душу населения в США в начале этого столетия было примерно 580 л в день; во Франции – 280 л; в Британии – 150 л; в Китае – 80 л; в Бангладеше и Кении – примерно 50 л в день. ООН определила суточное потребление на душу населения в размере 20 л как «дефицит воды». В большинстве послевоенных городов России шла упорная борьба за достижение таких же показателей суточной нормы, как в современных Кении или Бангладеше, а многие промышленные города в областях регулярно испытывали дефицит воды, см.: Программа развития Организации Объединенных Наций. Доклад о развитии человеческого потенциала, 2006 год. С. 34.


[Закрыть]. Как мы позднее увидим в настоящей главе, это была совершенно нереалистичная цифра, которую не смог бы достичь практически ни один город. Более того, цифры среднесуточного потребления на душу населения вводят в заблуждение, поскольку половина объема воды шла на заводы для промышленного использования. Таким образом, хотя среднесуточное потребление на душу населения в РСФСР в 1940 году было 41 л в день, лишь 24 л фактически использовались людьми для питья и мытья. И в этом в послевоенные годы не произошло значительного улучшения[143]143
  Там же. Л. 23.


[Закрыть].

Значение всего этого на практике должно было быть очевидно. Во-первых, повышался риск для здоровья. Нехватка канализации и туалетов в домах резко увеличивала незащищенность от опасных патогенов. Без водопровода в домах людям было трудно обеспечивать уровень личной гигиены, который был необходим для предотвращения болезней. В результате такие болезни, как дизентерия, стали эндемическими, а желудочно-кишечные инфекции являлись первопричиной детской смертности. Во-вторых, это значительно усиливало бремя домашних забот. Попробуйте представить, какое огромное количество времени и усилий требовалось, чтобы постирать постельное белье и одежду вручную. И дело было не столько в самой стирке – это достаточно сложное занятие, если вам когда-либо приходилось жить без стиральной машины. Главная сложность заключалась в том, что нужно было принести наверх с улицы домой тяжелые ведра с холодной водой, и не один раз. Затем нужно было подогреть воду на плите (для которой обычно не хватало топлива), постирать одежду, затем прополоскать и выжать ее, и все вручную.

Системы водоснабжения, как и канализация, принадлежали либо местному Совету, либо промышленному предприятию. Во многих городах муниципальные системы базировались на старых, иногда еще дореволюционных, системах, которые были установлены в центре города, а затем расширились за его пределы по мере роста города. Многие системы предприятий обслуживали не только их, но также рабочие поселки, где жила основная масса рабочих предприятия, даже если географически эти поселки не граничили с территорией завода. Также бывали случаи, когда на заводах система водоснабжения функционировала только для внутреннего пользования и вода не подавалась для использования в бытовых целях в окружающие жилые районы. Не на всех заводах, однако, были собственные системы, некоторые брали воду из муниципального водоснабжения. Еще один факт, на который следует обратить внимание, – это то, что в Советском Союзе наличие водоснабжения не всегда означало наличие водопровода дома. Советские органы здравоохранения считали, что у населения был доступ к водоснабжению, если оно могло брать воду из уличных колонок, которые обслуживались централизованно.

Важно помнить все это, когда мы будем рассматривать различные аспекты водоснабжения, которых я могу выделить минимум четыре.

Во-первых, была проблема с доступом. Даже если вы жили в здании, где было бытовое водоснабжение, шансы иметь водопровод дома были очень маленькие. Необходимо было брать воду из уличной колонки. Если вы жили в одном из небольших частных деревянных домов, которые были везде в советских городах того времени, шансы иметь водопровод в доме были микроскопическими.

Во-вторых, была проблема с безопасностью водоснабжения. В первую очередь она зависела от адекватной канализации и надлежащей очистки воды. Там, где нечистоты и сточные воды сбрасывались в реки или озера, в идеале их было необходимо пропускать через полный цикл очистки: фильтрация, седиментация, хлорирование в целях нейтрализации биологической опасности и коагуляция для нейтрализации химических загрязнителей. В теории это должно было обеспечить безопасность воды для использования, но в условиях Советского Союза это было не так. Даже там, где местные власти или завод пропускали сточные воды через полный цикл очистки перед сбросом, было множество других источников загрязнения, сбрасывавших необработанные отходы в те же самые водоемы, будь то река, озеро или водохранилище, воду которых местной системе водоснабжения все равно приходилось очищать, чтобы она была безопасна для питья. И эту задачу многим оказывалось трудно выполнять надлежащим образом. Когда, как мы уже обсуждали в главе 1, города и заводы сбрасывали необработанные отходы в местные водные пути, на водоочистные предприятия ложилась очень большая нагрузка, и они могли лишь изредка пропускать воду через полный цикл очистки перед тем, как доставить ее местному населению. В большинстве случаев, как мы увидим, они ее просто хлорировали. Неразвитые канализационные системы, таким образом, представляли серьезную угрозу для безопасности воды, поступавшей городскому населения и людям, которые жили в городах и поселках вниз по течению реки от места сброса.

Там, где в городах воду брали из открытых водоемов, то есть рек, озер или прудов, было так же важно обеспечивать охрану зон вокруг насосных станций и пунктов сбора. Это означало охранять их от посторонних лиц и располагать их вдали от человеческих поселений, особенно тех, где имелся домашний скот, поскольку животные могли сделать использование воды из реки или пруда невозможным[144]144
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 4960. Л. 31 (Челябинск, 1946).


[Закрыть]. Даже кажущийся безопасным объект, например летний пионерский лагерь, располагающийся на берегу реки или на озера, мог представлять опасность, если находился около пункта сбора[145]145
  Там же. Д. 4925. Л. 154, 162 (Иваново, 1946).


[Закрыть].

В-третьих, и это вытекает из изложенного, каждый город, будучи потенциальным вредителем, являлся и жертвой, потому что его собственные водные ресурсы загрязнялись сбросами населенных пунктов и заводов, которые находились вверху по течению.

И наконец, даже там, где вода очищалась, существовала постоянно растущая угроза химического загрязнения, которое в конце сталинского периода настолько было распространеным в водоемах страны, что в результате вода в огромной их части стала непригодна для использования. Местные же очистные сооружения не могли справиться с объемами загрязнения и нейтрализовать токсическое действие посредством коагуляции.

Все эти четыре проблемы тесно взаимосвязаны. Невозможно обсуждать водоснабжение в городе без отсылки к проблеме загрязнения, которая существовала в местных водных ресурсах. По этой причине я представляю материал на уровне районов. Я начинаю с описания состояния водоснабжения в различных тыловых районах -Москвы и Московской области, а затем проследую на восток через Центральную Россию, Поволжье, Урал и Западную Сибирь. В финальной части главы мною сделан акцент на запоздалых попытках сталинского режима восстановить контроль над загрязнением рек и до, и после войны, а также проведен анализ причин повторного провала этих попыток.

Городское водоснабжение

Городское водоснабжение за пределами Москвы почти везде было плохим. Даже там, где большинство городского населения обслуживалось через централизованное водоснабжение, властям было трудно обеспечить безопасность воды. В отличие от канализационных систем, состояние которых со временем улучшалось, нагрузка на водоснабжение фактически ухудшалась. Одна из причин заключалась в том, что городское население росло, и маломощным несовершенным системам приходилось обслуживать постоянно увеличивающееся число людей. Другой причиной было то, что в рамках послевоенного восстановления быстро росло промышленное производство. И на водоснабжение это имело двоякое влияние. Во-первых, чем больше росло промышленное производство, тем больше воды потребляли заводы для внутреннего пользования, а следовательно, конкуренция между заводами и людьми за этот скудный ресурс становилась сильнее. Во-вторых, увеличение промышленного производства означало увеличение загрязнения водоемов, откуда города брали воду для бытовых целей. Как правило, строительство очистных сооружений не соответствовало темпам все более быстрого загрязнения воды, которую они обрабатывали.

Одной из поразительных черт изложенных далее данных для тыловых районов является то, как мало они отличались от того, что было в первые послевоенные годы в Украине. Там системы водоснабжения очень сильно пострадали во время немецкой оккупации и боевых действий. В послевоенные годы были предприняты согласованные усилия по ремонту и восстановлению систем водоснабжения и очистных сооружений во всех крупных городах Украины, в том числе Киеве, Харькове, Запорожье и Донбассе. В течение 1947 года городское население получило примерно на 20 % больше воды из систем водоснабжения, чем в 1946 году. Еще большего прогресса удалось достичь в 1948 году. Несмотря на все это, проблемы с водой были очень острыми. Потребление на душу населения могло варьироваться от 150 л в день в некоторых (лишь некоторых!) районах Запорожья до всего лишь 10 л в день в городах Донбасса. Летом 1948 года у людей, живших в Харькове на верхних этажах домов, вода была только по ночам. В тот же год в некоторых районах Днепропетровска линии водоснабжения вообще не работали и населению приходилось брать воду из колодцев. Во Львове воду включали только в определенное время дня. Однако снабжение водой само по себе было лишь частью проблемы. В каждом городе имелись трудности с надлежащей очисткой воды, так как производительность фильтрующих слоев была недостаточна, не хватало химикатов (хлора и коагулянтов) и даже из-за того, что чертежи и работы по созданию хлорирующего оборудования были выполнены некомпетентно[146]146
  ГА РФ. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 838. Л. 67–83; Д. 924. Л. 60–80.


[Закрыть]. Однако дальнейшее изучение показывает, что даже в Украине результаты небрежного отношения и разрушения во время войны сочетались с более глубокими структурными проблемами. Особенно это касалось Донбасса, где принудительная индустриализация едва ли учитывала геологическое строение района и недостаточную обеспеченность его реками с мощным течением. В угольной промышленности потребляется огромное количество воды, так что шахты были конкурентами самих рабочих с точки зрения потребления водных ресурсов. Уже в 1938 году на Донбассе имелся дефицит питьевой воды в размере 19 млн куб. м; к началу войны, в июне 1941 года, дефицит вырос на невероятные 42 % – до 27 млн куб. м. И неудивительно, что даже через несколько лет после войны семьи рабочих в Ворошиловграде могли несколько дней жить без питьевой воды или в летний период выстаивать длинные очереди к колонкам на улице[147]147
  Там же. Д. 779. Л. 23-35 об., 72-75; Д. 924. Л. 57-59. Ворошиловград (ставший впоследствии Луганском) – большой в то время город. Были и другие шахтерские города, где летом 1948 года рабочие иногда ждали питьевую воду неделями.


[Закрыть].

Из этого следует, что урон, нанесенный войной, и халатность лишь отчасти объясняют особенности местного водоснабжения. Основные проблемы заключались в планировании систем, недостаточном инвестировании в их поддержание и расширение, а также в постоянной нехватке оборудования, материалов и химикатов. Эти недостатки были свойственны всем системам, вне зависимости от того, пострадали они в военное время или нет.