Текст книги "Опасности городской жизни в СССР в период позднего сталинизма. Здоровье, гигиена и условия жизни 1943-1953"

Там, где Волга доходила до Горького, вода в реке была уже загрязнена предприятиями промышленности, располагающимися на севере, прежде всего Ярославской области, где, как и в соседней Ивановской области, основной отраслью являлось текстильное производство, но, как отмечено в главе 1, также работали химические заводы, несколько оборонных заводов, предприятия малого машиностроения, хранения и переработки нефти, а также пищевой промышленности. Главный город области Ярославль является интересным объектом изучения, поскольку его промышленность не только ставила под угрозу качество воды для городов и поселений вниз по течению реки, но, по сути, загрязняла сам областной центр отходами и сточными водами.

В 1946 году в Ярославле функционировали 15 различных систем водоснабжения, одна из них принадлежала самому городу, 14 – предприятиям; восемь из этих 15 систем брали воду из открытых водоемов; семь – из артезианских скважин. Примерно в 20 % жилых зданий (если считать от количества жителей, то, вероятно, доля оказалась бы выше) был водопровод; жители остальных пользовались уличными колонками. Безопасность водоснабжения была под угрозой по нескольким причинам. Первая: город сбрасывал все неочищенные сточные воды в Волгу в границах города, в месте, ниже которого по течению располагался ряд фабрик, использовавших воду для собственных нужд. Вторая: чрезвычайно неудачное расположение места забора воды для муниципального водоснабжения на берегу Волги. В большинстве советских городов была, по крайней мере, предпринята попытка брать воду выше по течению от основных мест выбросов загрязняющих веществ, но в Ярославле системы водоснабжения забирали воду ниже по течению от целого ряда крупных промышленных предприятий: химического, нефтеперерабатывающего и сажевого заводов, оборонного предприятия. Первая система городского водоснабжения была заложена в XIX веке. Не вызывает сомнений, что советская власть, решившая разместить эти предприятия выше по течению от городской системы водоснабжения, не учитывала последствия этого для общественного здоровья. Безопасность питьевой воды, таким образом, зависела исключительно от возможностей городских сооружений для очистки воды. Однако в силу преклонного возраста системы трубопроводов и неспособности маломощных очистных сооружений справиться надлежащим образом с объемом загрязнения воды, вода после очистки лишь слегка отличалась от загрязненной воды из Волги. Значительно хуже обстояли дела с 14 промышленными системами водоснабжения, только две из которых были способны пропускать воду через полный цикл очистки. Из оставшихся 12 систем 11 вовсе не имели очистных сооружений, в одной были только баки для седиментации. Шесть из этих 12 систем проводили базовую дезинфекцию посредством хлорирования; для других шести этот процесс был недоступен. Это означает, что ни в одной из систем не было этапов нейтрализации химических загрязнителей посредством коагуляции[174]174
  ГА РФ. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 745. Л. 60-61, 88-89; Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6367. Л. 23; Оп. 49. Д. 3236. Л. 28.


[Закрыть].

Такой же генплан, когда производственные отходы предприятий, расположенных выше по течению реки, ухудшали качество воды для пользователей ниже ее течения, был реализован в миниатюре многими городскими заводами. Текстильная фабрика «Красный Перевал», например, брала воду для своих нужд ниже по течению от места, где происходили фекальные сбросы целого ряда многоквартирных домов, больницы и верфи. На фабрике была «примитивная» установка для хлорирования, которая пыталась справиться со всем этим объемом, но 90 % труб в ней не подлежали ремонту, им требовалась срочная замена. Текстильная фабрика «Красный Перекоп» брала воду не из Волги, а из Которосли, по которой сплавляли лес вниз по реке и русло которой было завалено бревнами. Хотя фабрике удавалось сбрасывать собственные отходы и отходы рабочих поселков ниже по течению от заборного пункта ее системы водоснабжения, эти отходы, в свою очередь, загрязняли системы водоснабжения крупного поселка железнодорожных рабочих, главного вокзала города и одной из поликлиник[175]175
  Там же. Л. 67-68, 70; Ф. A-482. Оп. 47. Д. 6367. Л. 26-27.


[Закрыть].

Как и в Горьком, ситуация в Ярославле со временем ухудшалась. В отчете СЭС за 1951 год написано, что территория вдоль Волги, куда из городского канализационного коллектора выбрасывались отходы, была покрыта толстым слоем осевших отходов, булькающим от скопившихся газов. Также в список тех, кто загрязняет Волгу из города, были добавлены три предприятия: завод по производству асбеста, шинный завод и завод резинотехнических изделий. Тогда как в 1948 году в 100 % всех проб воды, взятых из Волги, отсутствовал запах химических веществ, то теперь почти 75 % не прошли тест, в большинстве из них находили следы нефтепродуктов. Одна четверть проб не прошла тест на цвет, хотя за прошедшие годы в этом отношении произошли значительные улучшения[176]176
  Цвет может означать различные источники возможного заражения, в том числе фекалии, разлагающуюся растительность или другой органический материал, химические загрязнители.


[Закрыть]. Что самое важное, городские очистные сооружения не могли выполнять требования, которые теперь предъявлялись к системе водоснабжения. Это противоречие разрешили путем сокращения времени, которое закладывалось на седиментацию и фильтрацию. Бо́льшая часть воды проходила процесс коагуляции, но все же за период менее чем полгода. Самые плохие показатели качества воды зафиксировались весной и осенью во время наводнений и летом, когда ненадлежащий уровень хлорирования создавал реальную угрозу здоровью.

Системы водоснабжения, которыми управляли предприятия, находились еще в более плохом состоянии: перебои с водой привели к тому, что, по крайней мере, две системы стали подавать нехлорированную воду для бытового использования, которую по качеству можно было отнести только к годной для промышленного использования. Бактериальное заражение достигло такого уровня, что СЭС пришлось вмешаться и организовать экстренные установки для хлорирования[177]177
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 49. Д. 3236. Л. 15-19, 28.


[Закрыть].

Только в трех городах Ивановской области было централизованное водоснабжение: в Иванове, Шуе и Кинешме. В остальных функционировали маломощные муниципальные системы и системы, принадлежавшие предприятиям, а в Вичуге жители пользовались исключительно колодцами. И даже централизованные системы водоснабжения не обеспечивали полного охвата населения. Почти половина жителей Иванова брала воду из колодцев (47 % – в 1946, 44 % – в 1950 году), а сразу после войны случались такие сильные протечки, что и на фабриках, и в некоторых жилых зданиях, где был водопровод, вода редко поднималась выше второго этажа. Система водоснабжения в Кинешме также не охватывала всех поголовно, в некоторых районах не было даже колодцев, поэтому людям приходилось брать воду из открытых водоемов или так называемых случайных ключей[178]178
  Там же. Оп. 47. Д. 4925. Л. 163, 176; Оп. 49. Д. 1610. Л. 6, 9-10; Д. 8836. Л. 8.


[Закрыть].

Качество воды постоянно являлось проблемой в период с конца войны и до года смерти Сталина. Сразу после войны качество воды в ивановской местной системе водоснабжения в целом было удовлетворительным, хотя в отдаленных районах одна из семи проб содержала бактерии и остатки хлора были очень малы, чтобы можно было говорить о безопасности этой воды. На качество воды в колодцах также нельзя было полагаться, в них регулярно отмечался высокий уровень кислотности и химического загрязнения хлоридами, аммиаком и нитратами. К 1950-м годам в городе коагулировали воду, но только весной и осенью. Зимой коагуляццию проводить было невозможно, потому что химикаты хранились на неотапливаемом складе и просто замерзали. В 1954 году примерно 8 % лабораторных тестов показывали высокое содержание бактерий кишечной палочки E.coli, хотя СЭС утверждала, что количество зараженных проб из кранов в их здании было больше; этот феномен они объясняли плачевным состоянием местного трубопровода и частыми засорами в канализационной сети[179]179
  Там же. Л. 163, 176-177; Оп. 49. Д. 1610. Л. 8; Д. 8836. Л. 3.


[Закрыть].

Бактериальное и химическое загрязнение в других областных городах текстильной промышленности было более серьезным. Водоснабжение в Кинешме подверглось заражению в результате деятельности текстильного комбината, находившегося в 8 км вверх по течению, в городе Наволоки. В 1946 году комбинат согласился построить канализационную систему и очистное сооружение, но строительство должно было начаться лишь в 1948 и закончиться в 1950 году. В самой Кинешме должным образом функционирующие очистные сооружения появились лишь в 1951 году, но они работали в рамках местной системы водоснабжения; системы промышленных предприятий подавали воду плохого качества, по меньшей мере, до середины 1950-х годов[180]180
  Там же. Л. 155-1556, 166-168; Оп. 49. Д. 1610. Л. 9; Д. 8836. Л. 5-6.


[Закрыть]. В Шуе главной угрозой было химическое загрязнение, а не бактериальное. Уже в 1950 году индекс цвета воды в Шуе превышал допустимые ограничения, что свидетельствовало о загрязнении от целого ряда возможных источников: от фекалий, гумуса из почвы или торфяников и промышленных химикатов. Качество воды можно было восстановить только посредством фильтрации и коагуляции, но городские фильтры были старые и использовались с большой нагрузкой. И в 1954 году город все еще не проводил коагуляцию воды[181]181
  Там же. Оп. 49. Д. 1610. Л. 8-9; Д. 8836. Л. 4.


[Закрыть].

Еще хуже ситуация была в Фурманове. В городе не было собственной системы водоснабжения, пользовались теми, которые принадлежали двум местным текстильным фабрикам. Те, в свою очередь, брали воду из артезианских скважин. Вода была загрязнена, ее необходимо было хлорировать. Такая ситуация существовала еще до войны, но результаты хлорирования никогда не были удовлетворительными. В 1954 году ухудшению качества воды в значительной мере поспособствовали действия руководства обеих фабрик. Баки для хранения воды, в которых содержалась недавно хлорированная вода, были расположены слишком низко для того, чтобы подавать воду в систему водоснабжения под необходимым давлением. На фабриках «решили» эту проблему следующим образом: минуя эти баки, воду подавали напрямую из установок для хлорирования в грязные трубопроводы, где вода снова загрязнялась. В результате в январе 1955 года произошла вспышка брюшного тифа, что побудило СЭС провести расследование и выявить причины, после чего стало известно о неправомерных действиях руководителей фабрик. Мало того, в городе было так называемое техническое водоснабжение, то есть жителям для бытовых целей подавалась вода такого низкого качества, что ее можно было использовать только в промышленных целях. И все же такую воду из загрязненной местной реки Шачи подавали в некоторые жилые здания и городскую баню. Повысить качество этой воды до уровня питьевой можно было единственным способом: ее следовало подвергнуть «интенсивному» хлорированию, но тогда количество хлора в воде в этом случае было бы столь велико, что вода все равно осталась бы непригодной для питья. К этому времени стало понятно, что в городе необходимо построить собственную систему водоснабжения, которая охватывала бы весь город. Тем не менее даже после смерти Сталина это было проще сказать, чем сделать. Даже если бы работы по строительству начались в 1955 году, в городе еще до 1958 года все равно не было бы надежного источника чистой воды, но в 1955 году строительство не начали, поскольку Москва на него не выделила средств[182]182
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 4925. Л. 168; Оп. 49. Д. 8836. Л. 6-7. Такой тип загрязнения не был редкостью. На неустановленной фабрике (либо текстильной, либо легкой промышленности) в 1948 году произошла вспышка дизентерии, потому что давление воды было таким низким, что питьевая вода не доходила до верхних этажей. Рабочие с верхних этажей, где температура была очень высокой, за неимением питьевой воды брали «техническую» воду, которая была заражена дизентерией, см: Гусева Ю. И., Вильшанская Ф. Л., Касьянова Л. К., Воробейчикова Р. М. Эпидемиологические особенности смешанных кишечных инфекций водного происхождения // Вопросы эпидемиологии, профилактики и клиники кишечных инфекций. С. 21-25. Подобная вспышка заболеваемости произошла на другой (не названной) фабрике легкой промышленности в 1951 году. В этом случае бак с «технической» водой располагался выше бака с чистой питьевой водой. Когда верхний бак переполнялся, загрязненная вода попадала в бак с чистой водой под ним и также загрязняла эту воду, воду из этого бака, в свою очередь, подавали в местную систему водоснабжения. Неясно, каким образом возбудители дизентерии попали в «техническую» воду, но, как только это произошло, питьевая вода тоже оказалася заражена, что вызвало ряд инфекций, см.: Жданова Л. Г. Эпидемиология дизентерии, обусловленной загрязнением питьевой воды из технического водопровода. С. 28.


[Закрыть].

Из Горького Волга течет на восток в сторону Казани, где делает резкий поворот и направляется на юг через Ульяновск – место рождения Владимира Ленина (сейчас городу вернули дореволюционное название – Симбирск [город по-прежнему называется Ульяновск. – Примеч. пер.]), а также Куйбышев (Самара), перед тем как отправиться в долгий путь вниз по югу России, мимо Сталинграда (Волгоград), а затем впадет в Каспийское море. В то время вода в Волге еще не являлась смесью токсических веществ, как это было в 1980-е годы, когда неочищенные отходы более чем 200 крупных промышленных предприятий, десятков городов, химикаты и удобрения от сельского хозяйства в огромной, не поддающейся вычислению, степени поспособствовали тому, что улов осетровых в Каспии сократился вдвое в период с 1974 по 1987 год[183]183
  Согласно Мюррею Фешбаху и Альфреду Френдли, в Каспий попадало 40 млн т загрязненных сточных вод, что составляло более четверти совокупного объема отходов, производимых в год по всему СССР. Большая часть этих отходов производилась на месторождениях нефти в Каспийском море, остальные приплывали из Волги. В 1988 году произошли 82 случая массовой гибели рыбы в Волге. Остатки соединений меди в воде около Ивановска, который находится недалеко от Волгограда, в 1989 году в 36 раз превышали предельно допустимые значения (в одном месте показатели превышали допустимый уровень в 294 раза); концентрация нефти и нефтепродуктов в Тутаеве, около Горького [Тутаев находится в Ярославской области. – Примеч. пер.], достигала превышения допустимого предела в 1320 раз, см.: Feshbach М., Friendly A. Jr. Ecocide in the USSR: Health and Nature Under Siege. London: Aurum Press, 1992. Р. 120-121.


[Закрыть]. Проблемы в послевоенных Казани и Куйбышеве были более мелкими: они заключались в том, чтобы снабдить население необходимым количеством воды, в которой содержался бы минимум биологически и химически опасных веществ.

Казань представляет особый интерес, потому что к концу периода позднего сталинизма оказалось, что это один из немногих городов, где удавалось пропускать воду для бытового водоснабжения через полный цикл обработки и очистки, хотя потребности всего населения все же не удовлетворялись в полной мере. Улучшение качества воды имеет относительно недавнее происхождение. Во время войны в Казани, как и в других городах, происходили серьезные перебои с водой, поэтому и без того сокращенный на период войны объем снабжения города водой обеспечивался только на 70 %. Бо́льшая часть трубопроводов была сделана из дерева и разрушалась. Протечки, которые происходили из-за этого, вызывали падение давления, что, в свою очередь, создавало угрозу здоровью населения, поскольку люди начинали брать воду из канализационных колодцев. В результате в одном из районов города в апреле 1943 года произошла вспышка тифа. И даже если не учитывать протечки трубопроводов, население не получало надлежащего обслуживания. В городе было всего 104 уличные колонки. Это очень мало для такого города, поэтому каждая колонка обслуживала очень большую территорию. Во время войны такая ситуация приводила к серьезным последствиям, поскольку ослабленным от недоедания людям приходилось носить воду издалека, что являлось для них большой нагрузкой, которую можно было бы избежать. В довершение этого колонки часто выходили из строя, в 1943 году в целом около 20 % их ломались и требовали ремонта, но в городе не хватало технического персонала для их обслуживания. Из-за перебоев с электроэнергией приостанавливали работу насосные станции, поэтому часть города оставалась без воды. Влияние этих факторов можно оценить, если посмотреть на чрезвычайно низкие показатели ежедневного потребления воды на душу населения: с 36,5 л в день в 1941 году они упали до 23,5 л в 1942 году, затем снова поднялись до 30,5 л в 1943 году и 35 л в 1944 году[184]184
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 47. Д. 1418. Л. 7, 7 об., 8; Д. 2328. Л. 90-91.


[Закрыть]. Это были крайне низкие показатели.

К 1953 году в городе функционировали три хорошо оборудованные системы водоснабжения: местная система, в которую вода поступала из подземных источников, и две системы, принадлежавшие промышленным предприятиям, в которые вода поступала из Волги. Системы, принадлежавшие предприятиям, были тогда редкостью, поскольку в них было все необходимое оборудование и химикаты, в том числе быстродействующие фильтры, система для автоматической коагуляции с достаточными запасами коагулянтов и необходимым количеством гипохлорита кальция и хлора, чтобы пропускать воду через две стадии хлорирования. Вода в подземных источниках, которая поступала в местную систему водоснабжения, уже была чистой и не требовала дальнейшей обработки. Камнем преткновения оставалась мощность системы. Ее общая мощность была недостаточной, чтобы соответствовать потребностям и промышленности, и населения. На промышленность приходилась львиная доля – 86 %, то есть всего 14 % оставалось на жителей в целом, это составляло всего 30 л среднесуточного потребления на душу населения. Это были такие же показатели, как и в 1943 году, и значительно меньше того, что было в 1941 и 1944 годы[185]185
  Там же. Оп. 49. Д. 7324. Л. 120-122.


[Закрыть].

С точки зрения качества воды, ситуацию портили два фактора: первый – это плохой индекс цвета воды из Волги в зоне забора воды одной из систем водоснабжения. СЭС обвиняла в этом военный завод, который имел адрес почтовый ящик номер 747, а комиссия научных экспертов, вероятно, чтобы избежать осложнений с секретным заводом, определила, что причина заключалась в высоком содержании торфа в Рыбинском водохранилище. Это крупный искусственный резервуар, вода из которого попадала в Волгу выше по течению от Ярославля, в 750 км от Казани. Вторым фактором было то, что вода из артезианских скважин все еще была плохого качества и в ней по-прежнему содержалось большое количество бактерий, не в последнюю очередь из-за того, что воду загрязнял местный мясоперерабатывающий завод. Он сбрасывал необработанные сточные воды в близлежащее озеро[186]186
  Там же. Оп. 49. Д. 7324. Л. 122-124.


[Закрыть]. Тем не менее в целом в Казани вода была, вероятно, более хорошего качества, чем в большинстве городов, рассматриваемых в данном исследовании. В Куйбышеве картина была немного другая, потому что, в отличие от других крупных городов, которые я рассматриваю, развитие Куйбышева как крупного промышленного центра произошло именно из-за войны. Если такие города, как Москва, Горький, Казань, Свердловск и даже Челябинск, имели более долгую историю в качестве промышленных городов, и все равно санитарная инфраструктура в этих городах не справлялась с быстрым ростом населения, то в отношении Куйбышева это было особенно актуально. Сложно оценить, отличались ли проблемы этого города от проблем в других городах, но проблемы определенно имелись. Как и в других городах, в системе водоснабжения постоянно не хватало хлора и коагулянта, а количество кишечной палочки E.coli в водном резервуаре города росло, хотя этот показатель редко достигал такого уровня, чтобы представлять опасность для здоровья. Основная трудность заключалась в том, чтобы поддерживать в рабочем состоянии сеть колонок. В 1943 году половина колонок во дворах не работала, но из-за острой нехватки рабочей силы их невозможно было починить. Обслуживание уличных колонок, к которым люди ходили в качестве альтернативы, было лучше. Еще одной серьезной проблемой являлась постоянная нехватка топлива. В 1943 году были периоды, когда в городе вообще отсутствовало топливо, зимой 1943/44 года трубы в зданиях, где были водопровод и канализация, замерзли. Нехватка рабочей силы также сказывалась и на процессе очистки воды. Очистные сооружения в районе Безымянки, где располагалось большинство оборонных предприятий города, приостановили работу из-за отсутствия квалифицированного персонала; все отходы попадали без обработки в реку Самарку. В городе также хотели построить местный завод, который снабжал бы очистную станцию коагулянтами, но и этот проект пришлось приостановить, потому что для его строительства не было рабочих[187]187
  Там же. Оп. 47. Д. 1414. Л. 48 об., 49.


[Закрыть].

После войны водоснабжение заметно улучшилось. В 1947 году 95 % населения города, в том числе жители промышленного района Безымянки, имели доступ к водоснабжению либо через уличные или дворовые колонки, либо через водопровод в жилых домах, которых к 1951 году было около 2600. Таким образом, всего 5 % жителей пользовались колодцами, состояние которых было в целом неудовлетворительным. Помимо того что они находились в плохом состоянии, из-за весенних паводков их затопляло неочищенной водой из Волги и Самарки, и в результате бактериального и химического загрязнения воду из колодцев использовать было нельзя. Бактериологический состав питьевой воды из системы водоснабжения, однако, был приемлемый. Химическое загрязнение было отдельным вопросом. Вода показывала высокую степень окисляемости, то есть в ней присутствовало значительное количество химических загрязнителей, а в городе не хватало коагулянтов, чтобы уменьшить эти показатели до допустимых пределов[188]188
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 52с. Д. 224. Л. 81-83; Оп. 49. Д. 3243. Л. 8, 9.


[Закрыть].

Таким образом, выявляется еще одна проблема в системе водоснабжения при обеспечении надлежащей производительности. На бумаге водоснабжение обеспечивало 70 л в день на каждого жителя, к 1951 году этот показатель увеличился до 80 л в день, но более половины этого объема приходилось на нужды промышленности. Проблемы были довольно сложными, их корень заключался в комплексе факторов: плохая организация удаления отходов и сточных вод, низкая производительность водоочистных сооружений и отсутствие регулярных поставок коагулянтов. В Куйбышеве были две насосные станции. Одна забирала воду из Волги, которую затем надо было очистить от бактериологического и химического загрязнения, а в другую поступали грунтовые воды. Начнем с последних. Грунтовые воды были чистые, хотя сохранять их чистоту было довольно сложно, но к этому мы вернемся чуть позже. Эта насосная станция, которая обеспечивала водой меньше четверти города, была расположена в центре Куйбышева на берегу Волги, над подземным источником. Почва над этим источником была очень пористой и в связи с этим подвержена загрязнению, в основном от сточных вод, которые проникали в почву, что само по себе было результатом неспособности властей города организовать надлежащую и регулярную уборку улиц и дворов. Поэтому требовалось проводить круглогодичное хлорирование грунтовых вод, так как изначально чистая вода была загрязнена экскрементами. На насосной станции, которая забирала воду из Волги, проблемы были другие. Для того чтобы удовлетворить общий объем потребностей, ей приходилось пропускать 110-130 тыс. куб. м. воды в день. Фактически очистить удавалось только 80 тыс. куб. м; чтобы получить нужный объем, приходилось смешивать воду из Волги и грунтовые воды. Из-за этого очень сильно повышалась жесткость воды – до 140-250 мг кальция на литр воды[189]189
  В настоящее время жесткость воды измеряется в милиграммах кальция или солей магния на литр воды. Мягкая вода содержит менее 60 мг на литр; очень жесткая -более 180 мг на литр. Как и в ряде стран, по большей части во Франции и Германии, в Советском Союзе использовалась система измерения жесткости воды в градусах (сейчас в России измеряют в молях на кубометр). Шкалы во Франции и Германии были разные: во Франции градус равнялся 4 мг/л, в Германии один градус равнялся 7,1 мг/л. Также была шкала, измерявшая «общую жесткость», где один градус равнялся 10 мг оксида кальция на литр. Из отчетов ГСИ неясно, какую из шкал они использовали. Жесткость грунтовых вод в Куйбышеве равнялась 50°; жесткость смешанных грунтовых вод с водой из Волги – 35°. По французской шкале смесь грунтовых вод с водой из Волги содержала бы 140 мг карбоната кальция на литр воды, по немецкой шкале – 250 мг на литр. По Шкале общей жесткости в ней содержалось бы 350 мг оксида кальция на литр. Воду из Волги было безопасно пить только зимой, когда река замерзала и вода становилась абсолютно чистой.


[Закрыть]. Это не было опасно для людей, но из-за этого трубы, бойлеры и другое промышленное оборудование забивались известью. Потенциальный урон мог быть значительным. В теории станция могла бы забирать больше воды из Волги, если бы регулярно поставляли запасы коагулянта. Решил ли, и если да, то когда, город этот вопрос, отчеты не сообщают. Мы знаем только, что такая ситуация сохранялась до начала 1952 года[190]190
  ГА РФ. Ф. A-482. Оп. 52с. Д. 224. Л. 79-82; Оп. 49. Д. 3243. Л. 7.


[Закрыть].

В послевоенные годы в Куйбышеве возникла еще одна проблема. В 1945 году в городе заработал нефтеперерабатывающий завод, который ежедневно сбрасывал 25 тыс. куб. м жидких отходов в сеть рек, которые протекали через поймы и в итоге впадали в Волгу. Эти небольшие водные пути вскоре стали очень загрязненными, к 1951 году флора и фауна в них исчезли. «Решением» этой проблемы стало строительство заводом новой канализационной системы, которая обходила поймы рек и сбрасывала свои отходы напрямую в Волгу. Естественно, СЭС посчитала это решение безумным. Они предвидели в этом серьезную угрозу для Волги, поскольку не было установлено оборудование для задержания и нейтрализации отходов[191]191
  Там же. Оп. 49. Д. 3243. Л. 17-18.


[Закрыть]. И конечно, их опасения превратились в реальность, но это стало очевидно лишь спустя несколько десятилетий.