Текст книги "Игра королев"

Дороти Даннет
Игра королев

Часть I
ПАРТИЯ ДЛЯ СЭМЮЭЛА ХАРВИ

Глава 1
НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ РАЗМЕН

1. ОБСУЖДАЕТСЯ ЖЕРТВА ПЕШКИ

Мег Дуглас, Маргарет Дуглас, графиня Леннокс… – повторял про себя юный Скотт, ослабив поводья. Что могло связывать блестящего, ни от кого не зависящего Лаймонда и эту женщину? Следуя за Лаймондом на север, Уилл долго размышлял об этом предмете и о многих других, в частности, и о женщинах тоже. Он вспомнил холодный, сырой лагерь после рейда. Лаймонд – особенный, таких больше нет; может быть, ему дозволено иметь особенные отношения с Кристиан Стюарт? Может быть. Его это не касается. Но именно поэтому – у каждого есть свои частные дела – он и не сказал Лаймонду ни слова о своем обещании встретиться с Бокклю. Его мотивы были довольно невинны – он просто хотел немного подразнить старика, показаться ему в своем новом обличье. Но он ничего не сказал Лаймонду.

Они направлялись к новому убежищу. Вокруг их прежнего дома – Башни – стало слишком многолюдно, и Лаймонд решил перебраться. Завтра Скотт должен был ехать к старому жилищу и руководить сборами. А эту ночь он собирался провести в их новом жилище в Кроуфордмуире.

Золотые шахты в Кроуфордмуире были не очень старыми. Датчане, немцы и шотландцы разрабатывали эти шахты в течение тридцати лет, а вдовствующая королева Мария де Гиз привезла из Лотарингии и французских шахтеров. После смерти короля Иакова V королева не возобновила контракта и шахты оказались заброшенными. На болотистой почве стояли полуразрушенные хижины и сараи, а вокруг валялись проржавевшие лопаты и тачки.

Золотая жила была здесь не очень богатой, но можно было намыть золотого песка, в котором порою встречались и крошечные самородки. Сюда время от времени наведывались случайные золотоискатели, которых, бывало, ждала удача, и они уносили завернутые в тряпье самородки в надежде, что знакомый ювелир закроет глаза на закон, согласно которому десятая часть всего золота Кроуфордмуира принадлежит короне.

Именно сюда Лаймонд и привел Скотта. Пробирались они сквозь лесные чащобы и болотные топи, и здесь, на высоте две тысячи футов над уровнем моря, остановились и юноша огляделся вокруг. Золотоносный участок находился между четырьмя реками – древние полагали, сказал Лаймонд, что и Эльдорадо лежит между четырьмя реками. Кроме рек, было у этого места и еще одно преимущество – множество путей отхода.

Лаймонд указал Скотту на поднимавшийся в горы выжженный участок, по которому передвигались фигурки людей.

– Твои соратники моют золотишко. Это развлекает их и позволяет пополнять нашу казну. Кроме того, поисками золота можно объяснить наше присутствие – а появится кто-то чужой, мы его живо отвадим. – Лаймонд повел Уилла дальше, к месту их назначения – превосходной каменной башне с толстыми стенами и узкими окнами, построенной в поросшей травой впадине. Там, в их новом зимнем обиталище, Скотт и провел ночь. На следующее утро, радуясь возможности проявить некоторую самостоятельность, он направился к старой Башне. Немного позднее уехал и Лаймонд, путь которого лежал в Танталлон-Касл.

– Я глубоко опечален тем, что вынужден отвергнуть ваш план, – сказал сэр Джордж, – но никакой альтернативы нет. Если вы хотите, чтобы я нашел для вас Харви, вы должны продать мне Уилла Скотта.

Лаймонд лениво проговорил:

– Таким образом вы создаете впечатление, будто и в самом деле чем-то сильно навредили англичанам. Неужели нельзя поправить ваши отношения с ними каким-нибудь другим способом? Я могу сделать несколько неплохих предложений. Могу уступить кой-какие политические сведения. Или Грея больше не интересуют наши жизни, наши радости, наш правитель, наша королева? – На его спокойном лице застыло слегка вопросительное выражение.

Разговор этот происходил в восточной башне Танталлона. За окном бушевало северное море, посылая новые и новые волны на стофутовые скалы. Где-то вдалеке, в белом тумане, пряталась скала Брасс, с которой срывались бакланы, выслеживающие в воде свою добычу. Дуглас нетерпеливо отвернулся от окна.

– Если бы я мог осуществить эту сделку, просто приобретя у вас кой-какие сведения, то я бы пошел на это. Я готов от своего собственного имени купить у вас любую информацию, которую вы можете предложить. По этой причине, как вы могли заметить, я избегал упоминать ваше имя в своих письмах. И я не назвал вашего имени лорду Грею, хотя – давайте говорить откровенно, господин Кроуфорд, – мне не составило труда догадаться о том, кто вы. Надеюсь, с господином Сомервиллом вы обошлись не так сурово, как с сэром Эндрю. – Он несколько мгновений молчал. – Вы плаваете в глубоких водах, верно, Кроуфорд?

– Ну что ж, жить в водных просторах очень занимательно, – ответил Лаймонд. – И безопасно. Если вас это интересует, то Гидеон Сомервилл пребывает в добром здравии, а Джонатан Крауч находится у себя дома. Значит, остается добраться до Сэмюэла Харви.

Сэр Джордж рассуждал как человек практический:

– Что же вы медлите? Заведите себе другого ученика – и дело с концом. – Сэру Джорджу был крайне необходим Скотт, чтобы вернуть расположение лорда Грея.

– Но Скотт чрезвычайно полезен для меня, – сказал Лаймонд. – И потом, он дает великолепную защиту от Бокклю.

– Как только мы заполучим Скотта, Бокклю никому уже не будет доставлять неприятностей.

– Вам он неприятностей не доставит. Он направит всю свою энергию против меня. И еще одно. Если я отдаю вам Скотта, то желаю иметь господина Харви в полном своем распоряжении. Пойдет ли на это Грей? Да и сам Харви будет категорически возражать.

– Харви можно ничего не сообщать, – ответил Дуглас, немного поразмыслив. – Я вам говорю – Грею во что бы то ни стало нужен Скотт. Если вы требуете за него беднягу Харви, то, я думаю, Грей заплатит эту цену.

– В век рыцарства ваша речь пленила бы меня, – произнес Лаймонд с широким жестом. – Но я пришел к вам в век разума. Мне понадобятся полные гарантии, прежде чем я пойду на это.

– И если я предоставлю вам такие гарантии?

Лаймонд улыбнулся:

– Если вы их предоставите, то, несомненно, получите Уилла Скотта.

Прежде чем Лаймонд ушел, сэр Джордж снова попросил у него об услугах для себя лично, но встретил вежливый отказ.

– Я предлагал информацию в обмен на Харви, но отнюдь не собирался торговать ею.

– Вы счастливчик, если можете позволить себе говорить такие вещи. Хотел бы я знать источники ваших доходов. Кстати, я обратил внимание, – добавил сэр Джордж с понятным раздражением, – что в своих лихорадочных поисках господина Харви вы совершенно выпустили из виду другую вашу задачу.

– Все мне приписывают какие-то задачи, словно я – Геракл наших дней. Какую именно?

– Не дать состариться вашему брату. Вероятно, беременность леди Калтер осложняет дело?

Для Лаймонда это оказалось новостью, о чем красноречиво свидетельствовало последовавшее молчание. Затем Лаймонд шутливо проговорил:

– Не хотите ли вы сказать, что я должен поставить вам еще одно условие?

Ответ у сэра Джорджа был готов:

– Если мы с лордом Греем благополучно придем к примирению и если планы его милости относительно этой страны будут успешно претворены в жизнь, то мы вспомним о своих друзьях. Мы могли бы вознаградить вас титулом барона или восстановить вас в правах на ваш собственный.

Последовала почтительная пауза, которую нарушил Лаймонд:

– Оставим в стороне разбой и убийства из-за угла и вернемся к нашему договору. Когда Сэмюэл Харви может быть доставлен на север?

Наконец условия сделки были обговорены. Дуглас ничем не выдал своего раздражения. Они решили, что сообщаться будут через обычную почтовую станцию, маленькую хижину, известную обоим, – и соглашение состоялось. У двери сэр Джордж улыбнулся и сказал:

– Не могу себе представить Скотта под чьей-то рукою и за решеткой. Не станет ли ваш дикий жеребенок рваться из пут?

– Я приучил Скотта к твердой руке, – сказал Лаймонд. – А решетка – обычное следствие.

Он добрался до Башни в воскресенье пятого февраля и нашел брошенное обиталище изменившимся до неузнаваемости. Он бродил из комнаты в комнату, отпускал замечания и искал Скотта.

Но поиски оказались тщетными. Незадолго до его приезда Скотт отбыл из Башни в неизвестном направлении и до сих пор не вернулся.

2. КРАТКОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДНЫЕ ПЕНАТЫ

Встреча Уилла Скотта с отцом должна была состояться на закате солнца. В раздражении прошатавшись все утро по замку, Бокклю отбыл довольно-таки рано на свою, как он полагал, тайную встречу. Его семья вздохнула с облегчением, когда он выехал за ворота.

Уот Скотт из Бокклю был человеком вспыльчивым, но отходчивым, и вспышки его гнева в большинстве случаев никому не приносили вреда. Увидев своего сына во время рейда за скотом, Скотт почувствовал, что принципы его пошатнулись и он больше не держит на юношу зла.

Из всех детей Уилл в наименьшей степени был похож на отца. Его старший незаконный сын Уолтер тоже был сильным, крупным парнем, но Уилл отличался еще и тем, что у него была голова на плечах, и Бокклю ценил это по достоинству – и не без оснований. Совестливость Уилла Бокклю объяснял воздействием на него разных дешевых болтунов и новомодных писак. Отправившись на встречу с сыном, Бокклю исполнился решимости на сей раз не допускать никаких глупостей.

Когда он достиг условленного места и въехал в подлесок, было еще светло. Осмотревшись, он поначалу подумал, что маленькая поляна, где он должен был встретиться с Уиллом, пуста. Это место давно было знакомо ему и Уиллу. Лиственницы, дубы и можжевельник уступали здесь место букам, таким старым, что все пространство между ними было всегда засыпано красными осенними листьями. Внезапно он услышал стук копыт, тихое ржание и в следующий миг увидел лошадь своего сына, привязанную к дереву, а потом и самого Уилла, стоявшего рядом с лошадью.

Юноша сильно изменился. Плечи его окрепли, глаза блестели, как морская галька, а рыжие волосы напоминали львиную гриву. Бокклю подавил в себе удивление и спешился.

– Значит, все-таки пришел!

Сын сурово взглянул на него:

– Я же обещал.

Последовала короткая пауза, потом Бокклю откашлялся и произнес:

– Может быть, тебе интересно узнать, что твои английские друзья сожгли наш дом в Ньюарке? Чудом не застали меня с Дженет и ребятишек.

– Ну, ты, кажется, все-таки уцелел.

– Но не благодаря тебе!

– А в чем моя вина? Если ты решил перевезти все пушки в Бранксхолм, то я здесь ни при чем.

Бокклю чуть было не вспылил, но тут же вспомнил, зачем приехал, и вытер рот своей крупной рукой.

– Уилл, мы часто ссорились в прошлом, и я могу сказать, что ты бывал ко мне чертовски непочтителен. А чаще всего и не прав. Но ты ничего не поправишь, связавшись с Лаймондом и измазавшись в дерьме по самые уши. Я был бы рад, если бы ты прекратил позорить себя и вернулся домой. Если только ты, чертов умник, не решил, будто можешь наставить этого ублюдка на путь истинный.

Рот сына скривился в иронической улыбке.

– Нет, ничего такого я не решил, могу поклясться. Только не льсти себе и не думай, будто я страдаю тоской по дому. Я с Лаймондом потому, что мне это нравится.

На лице Бокклю появилось выражение недоверия и неодобрения.

– Черт побери! Вероятно, Джордж Дуглас был прав. Ты задумал обвести Лаймонда вокруг пальца. И не отрицай этого. Ты собираешься втереться к нему в доверие, а потом навести на него солдат королевы. Верно?

Скотт даже не стал ничего отрицать. Он ответил:

– Не сомневаюсь, сэр Джордж именно так бы и поступил. – И после некоторой паузы добавил: – Я остаюсь с Лаймондом. Почему бы и нет? Мы представляем собой сплоченное, действенное сообщество. У нас есть все – здоровье, добрая компания, развлечения и деньги. Общая цель и общее для всех правосудие. Мы сами себе господа, никого не боимся, кроме одного человека, – а его стоит бояться. Покажи мне такого, как он, и я вернусь.

– Я могу показать тебе такого, как он, – сказал Бокклю, – в диком лесу. Вы живете по законам джунглей и питаетесь нашей кровью и плотью. Ты говоришь, у вас есть деньги. Что дает вам их? Шпионаж, воровство и так называемая защита. Это деньги людей, которые обеднели, потому что имели глупость вести две войны ради свободы своей родины. Вот на чем стоит твое идеальное сообщество – на грабеже и предательстве. Ты похваляешься своими погаными удовольствиями, а дети в Тевиотдейле голодают. Бог мой! Да ты, вероятно, и не поморщился бы, глядя, как Бранксхолм пылает так же, как горел Мидкалтер!

– Я тут ни при чем. – Тон Уилла был холоден, но в глазах светилась обида.

Бокклю продолжалась орать:

– Ты ни при чем, конечно. Уж лучше мне предупредить жену – зимой нам придется жить под открытым небом, разве что до этого мне перережут горло, как Калтеру пробили ключицу, а Дженет – плечо.

Тот же холодный голос возразил:

– Если англичане собираются сжечь тебя, то как я могу их остановить?

– Ты для начала мог бы не выбалтывать Грею своего имени! – прорычал Бокклю. – Чтобы за твои глупые выходки не приходилось расплачиваться мне. Если бы ты задумался над этим чуточку раньше, наши люди в Ньюарке были бы тебе очень признательны.

– Господи! – воскликнул Уилл, и тут его понесло: – Только что ты обвинял меня в том, что я вожу дружбу с англичанами, – ты не очень-то последователен, а? И если собираешься заманить меня назад в стойло, то выбрал далеко не лучший способ. Если хочешь убедить, то хотя бы позаботься о логике. И делай это с трезвой головой. Во-первых, не я сказал Грею, кто я такой. Во-вторых, Лаймонд в открытую делает то, что половина Шотландии делает исподтишка. В-третьих, англичане любят его гораздо меньше, чем тебя. В-четвертых, мои соратники нанесли бы всем вам куда больше вреда, если бы такой человек, как Лаймонд, не держал их в узде. И, наконец, я предпочитаю компанию, где напыщенные предрассудки и скучные разговоры занимают то место, которое им и положено, – им посвящают себя дряхлые старики да недоумки в третьеразрядных пивных.

Диатриба, чувствовал Уилл, была достойна ее вдохновителя. Но полученный ответ был таков, какой он сам нередко хотел дать Лаймонду, и даже раз попытался, – мощный кулак Бокклю обрушился на него.

Легко и красиво, с полным самообладанием Скотт пригнулся и нанес старику ответный удар. Бокклю, словно пушечное ядро, перелетел через всю поляну и приземлился на ковер из буковых листьев.

На какое-то время наступило ошеломленное молчание. Бокклю лежал, оглушенный, издавая нечленораздельные звуки, а его сын стоял с потухшим лицом.

Все давно знали, что сэр Уот не силен в логике. Вряд ли Уилла украсила бы победа над человеком вдвое старше, которого он сам же и спровоцировал. Можно себе представить, что сказал бы на это Лаймонд. Уилл постоял несколько мгновений в нерешительности, потом в два прыжка пересек поляну, опустился на колено и помог старику сесть.

– Отец…

Сэр Уот узловатыми пальцами ощупывал подбородок, а его маленькие живые глаза разглядывали сына.

– Черт побери! – Он уселся поудобнее, оперся локтями о колено и осторожно пошевелил нижней челюстью. – Где же ты выучился этому?

Уилл улыбнулся и присел на корточки.

– У Лаймонда, – ответил он.

– Ну, по крайней мере хоть чему-то дельному он тебя научил. Но испытывать свое умение на мне вовсе не обязательно. – Сэр Уот поднялся на ноги, опираясь рукой на плечо Уилла. – Значит, вот чему он тебя учит? Достойному способу заканчивать споры?

– Я обратил внимание, – сказал его сын, – что и ты не слишком-то понадеялся на риторику. Но я не хотел покалечить тебя.

– Чуть голову мне не сшиб, – проговорил сэр Уот, ощупывая челюсть.

Уилл отошел на минутку и вернулся с мокрым платком, который и протянул отцу.

– Это правда, насчет Ньюарка? – спросил Уилл.

Сэр Уот кивнул и прислонился спиной к дереву.

– В замок они не попали, но сожгли деревню и угнали почти весь скот. Это Грей устроил. – Он бросил взгляд на сына. Юноша уселся на ствол упавшего бука и уставился на свои пальцы.

– Значит, ты оказался между двух огней, – задумчиво промолвил Уилл. – Грей преследует тебя за мои выходки, а королеве не понравится, если ты отойдешь от нее.

– Да, так все и обернулось. – Бокклю, внимательно глядя на сына, отер платком кровь с лица. – Все пошло наперекосяк, и не без твоего участия. Послушай меня, ты не пара для такого умника, как Лаймонд. Не знаю, что он там задумал, но меня-таки подвел под петлю. И похоже, собирается сделать из тебя козла отпущения – если ты, конечно, позволишь ему.

Юноша помолчал, потом ответил:

– Мои грехи, значит, уже ничем нельзя искупить?

Бакенбарды Бокклю зашевелились.

– Конечно, тебе придется кое за что держать ответ. Но, черт побери, я ведь не последний человек в этой стране! Если мы сейчас с тобой втихомолку вернемся домой, то я обещаю – никто тебя и пальцем не тронет. И ты сможешь открыто сражаться с англичанами рядом со своими родичами. В моем положении двойной игры не избежать, и я не буду делать вид, будто у меня руки чисты. Но никто не сможет обвинить меня в том, что я предаю Шотландию. Ну, так что ты ответишь?

Доводы Бокклю прозвучали убедительнее, чем он сам ожидал.

Его сын неуклюже поднялся на ноги.

– Я присягнул Лаймонду.

– Он отлучен от церкви. Ты знал об этом?

– Да, но…

– Ты не только вправе, это твой долг – нарушить данную ему присягу. А знаешь ли ты, за что его отлучили от церкви? – Скотт слышал столько разных версий, что предпочел промолчать. – Пять лет назад, когда ты был во Франции, внезапно стало известно, что он занимается шпионажем. До этого ему доверяли так же, как Калтеру, и никто не подозревал, что утечка важной информации – его рук дело. Все обнаружилось, когда нашли его донесение – а там упоминалось и о других посланиях англичанам, отправленных ранее. В частности, оказалось, что именно он передал сведения, которые позволили Уортону встретить нашу армию и разбить нас у Солуэй-Мосс. Но когда депешу нашли, Лаймонд уже укрылся в Лондоне. Он отсиживался там в безопасности, а король Гарри одаривал его деньгами и землями.

– Я знаю об этом, – сказал Уилл несколько смущенно.

– Ну хорошо. А об этом ты знаешь? На последней странице его донесения указывалось местоположение нашего крупнейшего порохового склада – а находился он в одном монастыре. Лаймонд здорово описал это место: хоть карту рисуй. Все остальное было просто: из Карлайла послали отряд, и монастырь взлетел на воздух. Монахини погибли все до единой.

– Но Лаймонд… – начал было Уилл.

– Лаймонд задумал все это. Черт, я сам видел донесение, видел его подпись: каждая черточка в этом письме принадлежит ему так же, как и эти проклятые кукольные патлы. Спроси Сибиллу. Спроси Калтера. Спроси кого хочешь. Даже его мать не смеет предположить, будто письмо подложное, – оно подлинное. – Уилл побледнел, как смерть. Его отец продолжал с напором: – Ты не знал этого? Может быть, не знаешь и кое-чего другого?

– Чего? – спросил Уилл. – Чего другого?

Но ответа не последовало. Платок выпал из рук Бокклю, выражение его лица изменилось. Уилл повернулся.

Из зарослей можжевельника появился Джонни Булло. Сэр Уот, не узнав его, протянул руку к мечу. Но Уилл заговорил первым:

– Ты что здесь делаешь? Шпионишь для Лаймонда?

– Нет. – Джонни Булло встал так, чтобы между ним и Бокклю находилось дерево; он тяжело дышал, но лицо его оставалось невозмутимым. – Просто предупреждение друга. Я подумал, что тебе следовало бы знать – ты попался в ловушку. Лес окружен вооруженными людьми.

Услышав это, Бокклю с проклятиями вытащил свой меч.

– Лаймонд! – вскрикнул Уилл.

– Нет-нет, у Лаймонда дела. Это шотландцы. Добрые ребята на хороших лошадках, обвешанные оружием. Дружки твоего папочки.

У Уилла перехватило дыхание.

– Вряд ли. Ведь мы договорились, чтобы встреча состоялась тайно. А нас никто не отлучал от церкви, и на наше слово можно положиться, разве нет?

– Я никому ничего не говорил, – пробормотал Бокклю, внезапно осознав, чем это ему грозит. – Ни единой душе… Кто они? – прошипел Уот, обращаясь к Джонни. – Кто эти люди?

– А ты разве не знаешь? – осведомился Уилл. – Жаль, ты не смог сообщить им, что разговор принял благоприятный оборот и в их услугах нет необходимости. Они могли бы незаметно исчезнуть, а я так ни о чем и не узнал бы.

Бокклю душила ярость.

– Не будь дураком. Я не имею к этому никакого отношения. Я не… Послушай…

Уилл отвернулся.

– Я уже наслушался, – не оборачиваясь сказал Уилл. – «Мы с тобой втихомолку вернемся домой». Я в восторге от твоей предусмотрительности.

– Уилл! – невзирая на то, что их могли слышать чужие уши, Бокклю гремел в полный голос. – Я не знаю, что случилось, но ты должен мне верить. Я их порублю в мелкую крошку, кто бы они ни были. Ты должен мне верить! Я понятия не имею, откуда они взялись. Черт побери! – ревел он. – Это, наверно, люди Лаймонда.

– Нет. – Карие веселые глаза цыгана остановились на Уилле. – Они дожидаются тебя. Ты едешь с ними или со мной?

– А что, разве есть выбор? Мы оба в ловушке.

Булло улыбнулся.

– Ты – да, а я – нет. У меня здесь поблизости пони. Если я уведу их влево, ты сможешь просочиться?

– Смогу, – мрачно ответил Скотт. Он подбежал к лошади Бокклю и бросил ее поводья Джонни. – Вот тебе еще одна приманка для них. Пусти вперед эту кобылу, она должна еще больше сбить их с толку.

Цыган ухватился за поводья и пошел. На его лице светилась улыбка.

– Значит, ты все же с Лаймондом.

Мрачное лицо Уилла, который кинулся к своей лошади, было ответом на вопрос.

– Уилл! Гнев ослепил тебя – ты утратил способность соображать. Послушай меня! Это не мои люди. Я клянусь тебе чем угодно. Подожди минуту – и я узнаю, кто они такие. Если это солдаты королевы, я отошлю их заниматься своими делами!

– Несомненно. А их дело – поймать Уилла Скотта. – Юноша пришпорил лошадь. – Нет, спасибо. С меня хватит порядочных людей. У меня слишком нежный желудок.

– Уилл…

Но было уже поздно. Шум вдалеке и топот копыт свидетельствовали о том, что часть людей цыган увел за собой. Уилл, не оглядываясь, рысью проскакал полянку и направил лошадь в самую чащу.

Оставшийся без лошади сэр Уот стоял неподвижно и тяжело дышал. Минуту спустя он услышал крики – его сына обнаружили, и тех людей, что поскакали по двум ложным следам, звали вернуться. Он слышал, как погоня устремилась вдоль подножия холма, а потом – как всадники вернулись ни с чем. Он вытащил меч и направился к ближайшей группе. Лес поредел, голоса стали громче, и он разглядел цвета всадников – голубой и серебряный.

Уот Скотт со стуком вогнал меч в ножны и пошел вперед. Всадники при этом звуке нерешительно развернулись в его сторону.

– Бокклю!

– Да, Бокклю! Вы нашли, что искали?

– Нет, сэр Уот, – последовал неуверенный ответ.

– Найдется у вас для меня лошадь? – Лошадь нашлась. Бокклю сел в седло, его глаза обшаривали всадников. – Где ваш хозяин?

Ближайший из всадников смущенно произнес:

– Он вернется, сэр. Мы должны были встретиться здесь, если…

– Я здесь, – послышался ровный голос, и Бокклю повернулся.

Лорд Калтер, при оружии, с лицом, расцарапанным ветками в ходе безрезультатной погони за Уиллом, недвижно сидел на лошади у кромки леса.

Среди мертвой тишины Бокклю подъехал к нему. На расстоянии вытянутой руки он остановился и ухватился за поводья лошади Калтера, чтобы тот не мог двинуться с места.

– Значит, это ваша месть за то, что случилось во время набега за скотом?

Калтер отрицательно покачал головой:

– Мне нужен только Лаймонд.

– Вам нужен только Лаймонд, – повторил Бокклю и швырнул поводья, отчего лошадь Ричарда чуть не встала на дыбы. – Вам нужен только Лаймонд, и ради этого вы готовы пожертвовать всем и вся. Матерью, женой, людьми, которые были вашими друзьями. Сколько друзей у вас осталось? Скажите-ка мне.

– Достаточно.

– Достаточно – для чего? Королева ждет вас в Стерлинге – а где болтаетесь вы? Гоняетесь за моим сыном во имя вашей ложно понятой чести! И ради чего? Сибилла не хочет этого – а ведь честь ее затронута поболее, чем ваша. Вы ничего не добьетесь, разве что насмешите до смерти вашего братца. Зачем вам все это надо? Оглянитесь вокруг. Все прямо говорят, что не правосудие вы хотите свершить, а утолить самую немудрящую, бешеную, снедающую вас ревность.

Ричард гневно крикнул:

– Придержите язык, Скотт! – Грудь его под кожаной безрукавкой бурно вздымалась. Потом он добавил, овладев собой: – Я не хочу обсуждать это с вами.

Бокклю, тоже сдерживаясь, проговорил:

– Я уже почти закончил. Осталось только сказать, что я теперь не только против Лаймонда, но и против вас. Я ненавижу его не меньше вашего, но хочу благополучно увести Уилла от него. И пока Уилл не вернется, на вашем пути к Лаймонду всегда буду стоять я. Я не желаю зла ни вам, ни вашей жене, ни тем более вашей матери. Но удержать меня вы можете, только рискуя своей жизнью. А она меня мало волнует. – Развернувшись, он галопом направил одолженную лошадь из леса.

Джонни Булло добрался до Башни раньше Скотта.

Когда прибыл Уилл, почти все люди уже ушли. Большую часть лошадей тоже угнали. Башня, и без того полуразрушенная, теперь выглядела совершенно заброшенной, словно то, что люди покинули ее, отняло у камня последнюю теплоту.

Лаймонд сидел в пустом зале, а рядом с ним стоял Джонни Булло. По улыбке, гулявшей на лице цыгана, можно было догадаться, что он поведал Лаймонду о происшедшем. Уилл Скотт подошел к ним, готовый излить всю ярость, что клокотала у него в груди, но Лаймонд был тверд, как скала.

– Дорогой мой! Я слышал, отец раскрыл тебе объятия – но ты предпочел приникнуть к моей груди.

– Я был глуп, рассчитывая на что-то. – Скотт сверкнул глазами в сторону Джонни Булло, а потом снова уставился на Лаймонда. – Вы были абсолютно правы. Черт меня побери, если я еще хоть раз поверю кому-нибудь!

– Мне представляется, что свидание это изобиловало резкими перепадами в стиле. Джонни, как тебе удалось предупредить его?

– В одном доме, где мы представляли, я кое-что услыхал. А человек я сообразительный.

– И ты опередил события. – Лаймонд, поднявшись, направился к двери. – Вообще-то говоря, мне твои метания порядком надоели, и вряд ли у меня достанет душевных сил терпеть их дальше.

Джонни, выдержав взгляд синих глаз столько, сколько того требовало чувство собственного достоинства, пожал плечами, поднялся и вышел. Лаймонд закрыл за ним дверь и вернулся.

– Джонни… – начал было Скотт с яростью в голосе.

– Джонни творит пакости с той же легкостью, как корова дает молоко. Ты это знаешь не хуже меня. Но при этом он думает головой, а не желудком, или где ты там держишь свои неповторимые ощущения. – Он удобно прислонился к камину и принялся постукивать по камню рукой. Скотт внезапно понял, что ему нужно готовиться к отпору. – Ты держал встречу в секрете. Почему?

– Потому что это не ваше дело. – Скотт все еще был в ярости.

Лаймонд ответил мягко:

– Давай-ка окунемся в моральную философию, как в живую воду. Двойная игра – это как раз мое дело.

– Знаю. Но не мое, – жестко отрезал Скотт, и Лаймонд улыбнулся.

– Я не верю тебе.

Последовало чреватое бурей молчание. Прервал его Скотт, все еще негодуя.

– Я просто хотел поговорить с отцом. Вам не о чем беспокоиться.

– Не о чем. Кроме того, что ты держал это в тайне.

– Вы же не читаете мораль Куку-Спиту каждый раз, когда он идет к женщинам.

– У его женщин, даже самых настырных, нет стаи гончих собак и двух тысяч вооруженных людей. Ты здесь – единственный, кто может что-то выиграть, продав нас. И что бы ты ни натворил, тебя единственного из всех нас ждет тепленькое местечко среди тех, кто послушен закону. Ты единственный из всех нас испытываешь нездоровый интерес к этике, а твердости суждений в тебе не больше, чем в айвовом семечке, что плавает в стакане глинтвейна. Так вот, либо ты будешь верен той присяге, которую с таким пылом принес мне в прошлом году, либо я поступлю так, как считаю нужным. Я не собираюсь сидеть и ждать, что ты выкинешь в следующий раз.

Скотт, весь дрожа от ярости, ответил:

– О, если хотите, я буду обо всем сообщать вам. О каждом чихе. О желании причесаться на пробор. Но я не могу понять, какое, черт возьми, вам до этого…

– Там был лорд Калтер, – мягко заметил Лаймонд. – Верно? А я мог бы пожелать встречи с Бокклю.

– Ну еще бы. Но я не знал, что Калтер приедет туда. И какую бы присягу я ни давал, вряд ли вы полагаете, будто я дошел до того, чтобы продать родного отца.

– Не знаю, оценит ли он тонкость твоей натуры.

– Я уже сказал, что совершил ошибку.

– И, очевидно, мы тоже.

– Почему, ведь я же здесь, разве нет? – завопил Скотт. – Я не нарушил слова. Ведь это Бокклю…

– После того, как он позволил сбить себя с ног. Наслышан.

– Позволил!

– Бокклю тоже думает головой, а не… Тебе не кажется, что я могу нанести твоей драгоценной семейке куда больше вреда, чем лорд Грей?

– Я…

– И если ты сбежишь, я это непременно сделаю.

– Но…

– А потому, Рыжик, если ты собираешься нарушить присягу, то тебе придется идти до конца. Тебе придется выдать нас всех. На это-то твой отец и рассчитывал. – Молчание. – Ну? – вопросил Лаймонд.

– Вам нечего бояться. Это больше не повторится, – холодно отвечал Скотт.

Лаймонд уставился на него:

– Временами твои речения освежают душу, а временами ты сам не думаешь, что плетешь. Я и так не боюсь. Я и сам знаю, что это больше не повторится. Я жду извинений.

Ответ Скотта был неразборчив, и Лаймонд вплотную подошел к юноше. Его ездовой костюм, вычищенный после возвращения из Танталлона, сидел, как влитой, волосы сверкали, будто стеклянные, и напевный голос звенел им под стать. Лаймонд был безукоризненно, удручающе трезв.

– Если тебе неймется потягаться лично со мной, милости просим. Можешь попробовать. Но я не позволю тебе ставить под угрозу жизни шестидесяти человек ради твоих оскорбленных чувств и мальчишеских бредней. Что бы ни было у тебя на уме, но ты попал в ловушку, а вместе с тобою едва не попали мы; и не важно, кто устроил ее – твой отец или кто-то другой. Намерения, твои или чужие, не имеют значения. Они никогда ничего не значат и никогда никого не извиняют: заруби это себе на носу. Если бы я рассказал хоть одному из твоих дружков, которые сейчас в Кроуфордмуире, о том, что случилось, они ободрали бы тебя как липку и были бы правы. В следующий раз не премину им сообщить. Тебе ясно?

Это было ужасно несправедливо, и Скотт, используя первое оружие, оказавшееся под рукой, в ярости выпалил:

– Не вам бы говорить! Почему меня должна заботить их судьба? Вы, не задумываясь, продадите любого из нас, если хорошо заплатят. Разве что вам больше нравится взрывать монахинь.

Наступила жуткая тишина. Потом, тщательно выбирая слова, Лаймонд произнес:

– Опрометчиво, Скотт. Никогда не говори с чужих слов. И в особенности на эту тему. А теперь убирайся с глаз моих долой.