Текст книги "Игра королев"

На следующее утро Мариотта исчезла. Подстегиваемые окриками Лаймонда, люди искали ее весь день, но большая заблудшая овечка пропала бесследно.

Случайно попавшийся ему пьяный волынщик Арджиллов навел Эндрю Хантера на небезызвестную гостиницу Острич, где он встретил Уилла Скотта и поговорил с ним. Оттуда Эндрю Хантер направился прямо в Бранксхолм.

Бокклю выслушал Хантера спокойно.

– Так Лаймонд собирается продать моего сына? – грозно переспросил он в конце.

– Уилл не уверен. Но я рассказал ему все, что знаю сам. Лорд-протектор подстегивает лорда Грея, и тому не терпится заполучить Уилла. Лаймонда дважды видели по соседству с домом Джорджа Дугласа. Но мальчик не хочет покидать Лаймонда. Он ничего не рассказывает ни о своей жизни, ни о планах Лаймонда…

– А о молодой леди Калтер?

Дженет вмешалась в разговор:

– Денди еще не знает, что Мариотта у Лаймонда, а Уилл ему ничего не сказал.

– Парнишка не в своей тарелке, Уот, – заметил Хантер. – Я заставил его пообещать, что он свяжется со мной, если почувствует, что Лаймонд хочет с ним разделаться. Это все, что я смог. Я сообщу тебе немедленно. Немедленно, – повторил он, и в мягком, вежливом голосе прозвучала жесткая нотка.

Залитый весенним солнцем Эдинбург был весь разукрашен в честь бракосочетания леди Херрис и Джона Максвелла, и колокольный звон слышался по всей округе.

Внутри дворец Холируд поражал богатством убранства и обилием шитых золотом парчовых одежд – благосостояние гостей буквально сияло на их платье.

Агнес Херрис всем ослепительно улыбалась, а Джон Максвелл был необычайно весел.

– Почему бы ему не радоваться, – говорили циники. – Отхватил самый лакомый кусочек в Шотландии!

Вечером жених и невеста удалились от гостей, чтобы наедине встретиться с одним человеком. В отдаленных покоях дворца Джон Максвелл представил молодой жене незнакомца, сухопарого светловолосого мужчину с до страсти звонким, волнующим голосом.

– Агнес, вот тот, без кого мы никогда бы не смогли пожениться. Он… во многом способствовал нашему браку; наконец, именно он в прошлом месяце спас меня от шпаги молодого Уортона в Дьюрисдире.

Агнес непроизвольно содрогнулась:

– Вы не говорили мне. Он спас вам жизнь? Но как мы можем отблагодарить его?

– Не нужно благодарности. Я обрел желанную награду. – Голос незнакомца зазвучал даже пронзительно. – Вы должны извинить меня за то, что я вынужден появляться инкогнито, но я не могу назвать своего имени. Тем не менее, – продолжал он по мере того, как глаза Агнес загорались от симпатии и восхищения, – тем не менее, даже безымянный, я явился не с пустыми руками. В память об этой истории, захватывающей, но пришедшей к счастливому концу, мой скромный дар. Примете ли вы его?

Он протянул брошь из хрусталя и оникса с бриллиантовым сердечком в окружении головок ангелов: эта безделушка стоила дороже всех драгоценностей Агнес вместе взятых.

Максвелл взглянул на незнакомца с неприкрытым удивлением:

– Это совершенно излишне…

– Напротив, вы доставите мне удовольствие… Хотя, разумеется, я должен просить не признаваться, откуда она у вас.

Жена Максвелла приняла подарок, и они тепло, даже нежно простились.

Леди Кристиан тоже пригласили на встречу – в день, в который она обещала дать ответ Тому Эрскину. Она пришла в тот же пустой коридор, ведущий в ту же пустую комнату, и принялась ждать Тома, пытаясь приучить себя к мысли, что он должен войти в ее жизнь.

Кристиан ходила из угла в угол. Комната показалась ей маленькой: столик сбоку, три стула и камин, который ужасно дымил. Не идеальное место для предложения руки и сердца, подумалось ей. Господи, как требовательны порой женщины – всем им хочется серенад под окном и галантных кавалеров!

Она присела и заставила себя пересчитывать в уме простыни и покрывала. Несмотря на чуткий слух, Кристиан не расслышала приближающихся шагов, и только осторожный скрип двери подсказал ей, что в комнату кто-то вошел.

– Боже мой! Вы похожи на Пифию 5) в этих клубах дыма. Вы любите дым? Будьте веселее: на улице весна!

Он распахнул окно, и в комнату ворвался свежий запах весенней зелени, послышалось пение дроздов.

Кристиан почувствовала, как кровь стучит у нее в висках.

– Это вы? Я ждала…

Она смешалась, силясь одолеть душевный хаос, в который ее повергло появление незнакомца.

– Если у меня не два сердца, как у единорога, и не две головы, как у бога Януса 6), и не две шкуры, как у змеи, то это, конечно, я. Я больше не пишу двусмысленных писем под псевдонимом и лично захотел засвидетельствовать свое почтение. Вы похудели.

Она успела прийти в себя:

– Тяжело иметь дело с человеком, который появляется и исчезает, как невидимка. Я живу одной надеждой, что наступит тот день, когда нас формально представят друг другу. Вам не кажется, что так будет лучше, чем приходить…

– Как вор под покровом тьмы? Я напугал вас? Однажды я предпочел бы явиться к вам в паланкине с дюжиной слонов под звуки серебряных труб, источая аромат роз Шираза 7)… Вы приняли бы меня?

– Если вы предоставите мне время приукрасить мои скромные прелести. И кто вы? Александр Македонский? Карл Великий?

– Чудовище, осаждающее твердыню благоразумия… Оставайтесь с миром, я же отправлюсь ко всем чертям.

– А я думала, вы только что оттуда, – парировала Кристиан.

– Возможно, мне надоело общество Сатаны, и я решил подняться побеседовать с вами. Похож я на падшего ангела?

– Слишком даже. Есть нечто дьявольское, например, при всей вашей страсти к таинственности, в том, что вам не только удалось беспрепятственно проникнуть в королевский дворец, но назначить встречу и разыскать меня.

– У меня есть друзья при дворе.

– О, и при каком же из них? – поинтересовалась она.

– Я не имею ничего общего ни со Скелтонами, ни со Стюартами. При этом дворе, леди.

– Я и не думала, что вы так могущественны. А они хоть знают, кто вы?

– Чье терпение вы испытываете: мое или свое собственное? Я допускаю, что вел себя скверно, но моя цель превосходна – выразить благодарность и держать вас любой ценой подальше от моих ужасных разрушительных дел.

– А вы не думаете, что, если бы вы не скрывали их так тщательно, ваши дела были бы не столь разрушительны?

– Нет.

– Тогда вы либо ни во что не ставите мое благоразумие, либо полагаете, что я не в силах вынести вашей репутации. В любом случае это бросает некоторую тень на ваши неоднократные визиты, не так ли?

Она решила рискнуть? Когда-то вызвать его на откровенность значило погубить его, сейчас все складывалось по-иному, но он все равно мог бы дать отпор.

Он наконец заговорил, несколько отрешенно.

– Мне следует сочинить для вас сказку?

– Я предпочла бы правду.

– Все зависит от того, насколько мерзким я выставлю себя. Моя история сошла бы для Агнес Херрис…

– Представьте, что я Агнес Херрис.

– Боже упаси! Видите ли, как со многими джентльменами, попавшими в беду, со мной в молодости произошло недоразумение. Один человек, мне кажется, мог бы прояснить это дело. К сожалению, я не знаю имени этого человека, только его положение, поэтому подходят трое…

– Джонатан Крауч, Гидеон Сомервилл и Сэмюэл Харви.

– Именно. Видите, все совпадает с тем, что вам уже известно. Крауча удалось исключить. Сомервилла тоже… остается только Харви.

– И как же вы разыщете Харви?

– Я уже разыскал. Благодаря одной неприятной сделке, описание которой вас не заинтересует, я надеюсь добраться до него вскоре.

– Эта сделка: вы свяжетесь с англичанами напрямую или вам нужен посредник?

– Посредник у меня уже есть, и даже слишком активный.

– Конечно, Джордж Дуглас! – с облегчением воскликнула Кристиан. – Можете и не рассказывать. Это имя неизбежно приходит на ум после того, как вы захватили Крауча… Вы действительно думаете, что Харви вам поможет?

– Не знаю, – отозвался незнакомец. – Он мог бы. Но с другой стороны, спустя столько времени легко подвергнуть сомнению его свидетельство – пусть правдивое, но исторгнутое под давлением. Ему могут не поверить. И даже если поверят…

– Что тогда? – нетерпеливо воскликнула Кристиан.

– Не знаю. – Он рассмеялся. – У меня есть деньги, я, наверное, продал душу дьяволу, поскольку привык прятать лицо.

– Даже если бы я была Агнес Херрис, я бы не поверила вам.

– Нет. Это реплика в сторону. Я представлю на суд досточтимой публике длинную пьесу о бесчинствах королей и коварстве женщин – разумеется, за исключением присутствующих прекрасных дам. Получится целая эпопея.

– У вас получится все, что угодно, – вы даже в состоянии превратить трагедию в фарс, но я не стану вас смущать. Спектакль оказался изумительно коротким.

– Я не люблю проявлять свои чувства на публике. Кристиан, моя затея может и провалиться, тогда это наша последняя встреча.

– А если вы добьетесь успеха?

– Что ж, это будет довольно приятно. Я окажусь среди знати, и кто-нибудь нас формально представит друг другу. Но что бы ни случилось, я исполнен к вам искренней благодарности и глубочайшей признательности. Все, к чему вы прикасаетесь, становится лучше. – Он заколебался, продолжать ли. – Вы знаете, что если бы вы могли видеть, наши встречи стали бы невозможны?

Она кивнула.

– Я не хочу быть грубым, но позвольте напомнить: если вас развлекло, позабавило или порадовало наше приключение… им вы обязаны вашей слепоте.

Это была горькая пилюля: девушка, всегда легко относившаяся к жизни, сейчас возненавидела себя за свой недостаток. Кристиан нашла в себе силы улыбнуться и услышала, как он подошел и взял ее за руку.

Он поцеловал ей руку, а затем неожиданно поцеловал и в щеку.

– У нас с вами родственные души, Кристиан. Не думаю, чтобы ваш гадкий утенок претерпел особое превращение, но если я выиграю, вы сможете этим гордиться. До свидания, моя милая девочка!

– До свидания! – ответила она и осталась сидеть неподвижно, пока он не закрыл за собой дверь.

Том Эрскин тем временем повсюду ее разыскивал. Сибилла сообщила ей об этом и добавила несколько странным тоном:

– И еще… Вы знаете, что Ричард здесь?

– Ричард! – вскрикнула Кристиан, чьи мысли были далеко. – Но разве он…

– Не в тюрьме? Нет. Мне только что сказали, что королева его помиловала и освободила, так что он может прийти на празднество. Он должен здесь скоро быть.

– О Сибилла!

– Да, я знаю. Думаю, я начинаю стареть. Вы понимаете: я даже испугана. Мои сыновья кажутся мне иногда много сильнее меня.

Том Эрскин скоро нашел Кристиан, и через пять минут ее усталому сердцу пришлось принять на себя новую, пожизненную обязанность, ибо Кристиан Стюарт стала нареченной невестой Тома Эрскина.

Третий барон Калтер обладал гордостью такого рода, какая заставляет человека непременно возвращаться на место, где его публично высекли, и бросать вызов тем, кто унизил его. Ричард с неприступным видом вошел в большую залу Холируда и тут же встретил сэра Эндрю Хантера.

Эндрю знал, как себя вести в подобной ситуации. Не обращая внимания на любопытные, сочувственные, насмешливые взгляды окружающих, игнорируя мрачное выражение лица самого лорда Калтера, он с совершенно непринужденным видом заговорил о свадьбе, о том, что лорд Грей отправился в Лондон и, кажется, останется там до конца марта, как минимум до Пасхи. Затем Эндрю приступил к делу:

– Ричард, скажите мне правду. Вам окончательно надоели выходки Бокклю или вы в состоянии вытерпеть еще одну встречу, если я ее устрою?

Ричард язвительно усмехнулся:

– Что такое, мы дождались второго пришествия? Скотт хочет извиниться?

– Я получил послание от Уилла. Лаймонд продает его англичанам при посредничестве Джорджа Дугласа. Мальчик узнал об этом и просит нашей помощи. Вы присоединитесь?

Взглянув на лицо лорда Калтера, он прочел ответ.

Бокклю ждал их в своих апартаментах. Ричард выступил вперед:

– Уот, вы самый ветреный человек, какого можно себе представить. Что вас заставило обратиться ко мне?

Бокклю поколебался, затем массивные щеки задвигались, и он произнес скороговоркой:

– Ситуация изменилась. Вы хотите поймать Лаймонда, а у меня свои причины желать того же.

– Что я слышу! – Ричард едва не расхохотался. – Если бы Уилл не написал Эндрю, я бы, по-видимому, еще сидел в темнице.

Сэр Уот раздул щеки:

– Вы, ребята, иногда говорите так, словно я какой-нибудь волшебник, а не жалкий старикашка. Садитесь же! Вы ничего не придумаете толкового, подпрыгивая передо мной, как птицы на ветке.

Хантер рассмеялся и сел, а за ним и Ричард. Похоже, старик Бокклю протянул им оливковую ветвь мира, и большего от него трудно было ожидать. Затем они ознакомились с письмом Скотта.

Трудности были налицо. Скотт не сообщил, где находится штаб Лаймонда, поскольку не хотел предавать остальных членов банды. Было известно, что Лаймонд предполагал поехать на восток, чтобы получить от лорда Грея и сэра Джорджа Дугласа плату за сделку – человека по имени Харви, а захватив его, Лаймонд намеревался под каким-либо предлогом послать за Скоттом и передать его из рук в руки лорду Грею.

Мальчик предлагал следующее: как только он получит приказ Лаймонда явиться, он немедленно сообщит о месте предполагаемой встречи, и тогда у них будет шанс напасть врасплох не только на Лаймонда, но и на лорда Грея и Джорджа Дугласа в придачу.

Трое мужчин долго совещались. Наконец лорд Калтер откинулся на спинку стула:

– Полагаю, мальчишка сам найдет дорогу домой?

– Да, пожалуй. – Бокклю порылся в своей сумке. – Вы слышали, что случилось с бедолагами, которых Максвелл оставил заложниками в Карлайле? Уортон прямехонько возвратился туда из Дьюрисдира и половину перевешал. Каково?

Он извлек какую-то бумагу и бросил ее на стол перед Калтером.

– Вот что подлый убийца написал в тот день, когда они все погибли:

«Это ожидает всякого, кто осмелится воспрепятствовать миру и законному браку между королем Англии и королевой Шотландии… Подлость и клятвопреступление этих мерзавцев поставили под угрозу мир и согласие, а значит, их неверность и предательство поделом караются смертью, ибо они того заслужили… «

– Вот цена той свадьбы, которую мы видели сегодня. – Глаза Бокклю сузились. – И цена того брака, которого нам удалось избежать при Дьюрисдире. Всем нам приходится платить за одно и то же – и казненным, и павшим при Пинки, Анкруме и Хавике: и вам, и вашему брату, и мне, и моему сыну. Мы живем, – заключил Бокклю, – в жестокие времена, и когда думаешь об этом, то ваши беды – или мои – кажутся свечными огарками среди адского пламени.

Ричард молчал, опустив глаза. Бокклю подождал, потом с грохотом отодвинул кресло и поднялся на ноги.

– Ну ладно. Если это все, идемте обратно, – проворчал он и направился к двери.

Вернувшись в зал, Ричард тотчас же наткнулся на свою мать.

Сибилла явно поджидала сына; увидев, как напряглось его лицо, вдовствующая леди немедленно бросилась в атаку.

– Знаю, знаю: я – матушка-гусыня, и все, что бы я ни сказала, ты можешь повернуть против меня. К счастью, это уже не имеет значения. Мариотта больше не с твоим братом. Она сбежала, Уилл Скотт помог ей, и теперь она в Калтере, в монастыре, сильно напуганная и довольно слабая. Лаймонд круто обошелся с ней. Твоя жена попала к нему по чистой случайности: англичане захватили бедняжку, когда она оставила тебя, и предложили ее Лаймонду. Он, как я и сказала, обошелся с ней круто, но не причинил вреда ни ей, ни ребенку. Ты, полагаю, должен об этом знать.

Ричард слушал ее, прислонившись к двери, -так точно, вспомнила Сибилла с тяжелым чувством, стоял Лаймонд в Мидкалтере.

– Попытка, достойная восхищения. Рад, что вы решились пожертвовать Лаймондом во имя спасения моего брака. Но сделанного не воротишь, и всем нам придется пожинать плоды. Когда мы поймаем Лаймонда, то, наверное, узнаем всю правду.

Сибилла посмотрела сыну в глаза:

– Когда вы?.. Значит, это случится скоро?

– Очень скоро. И в этот раз ему не ускользнуть.

– А что, – жестко произнесла Сибилла, – должна я передать Мариотте?

– Ничего, – ответил Ричард. – Я не желаю, чтобы она возвращалась. Можете, разумеется, поздравить ее с рождением сына.

– Ты не желаешь, чтобы она возвращалась, – повторила вдовствующая леди, вся вспыхнув от гнева, редко овладевавшего ею. – Неужели ты думаешь, будто она вернется? Твоя жена, милый мой, не хочет тебя видеть.

Глава 4
СОГЛАСОВАННАЯ АТАКА

1. ДЕБЮТ ЧЕТЫРЕХ КОНЕЙ

Заседание королевского совета с участием лорда Грея продолжалось почти непрерывно около двух недель, в течение которых Гидеон Сомервилл плавал взад и вперед по реке, приставая то к одному, то к другому берегу и возобновляя старые знакомства. Играя в карты с Палмером, прежним своим союзником, а ныне новым военным советником лорда Грея, Гидеон впитывал новейшие сплетни.

Лондон лихорадило. После печального фиаско в феврале никто и не собирался продолжать войну против Шотландии. Было известно, что маленькая королева выздоравливает, поговаривали также, что незаметно пока, чтобы ее собирались выдать замуж во Францию: правитель Шотландии всеми правдами и неправдами пытался сохранить ее для своего сына.

Палмер размышлял вслух, что вряд ли Дания рискнет послать свои корабли на помощь Шотландии, ибо это может оскорбить испанцев, а французские обещания дальнейшей поддержки – миф, преследующий цель отвлечь внимание от Булони.

Гидеон выслушивал и передавал лорду Грею все, что считал необходимым. За два дня до конца заседаний Гидеон направлялся в Тауэр с Палмером, чтобы пожаловаться на плохое снабжение армии, и на обратном пути встретил леди Леннокс, которая хорошо знала Палмера и помнила Гидеона по Уаркуорту и по тем далеким временам, когда оба они состояли в свите принцессы Марии.

Гидеон знал о постигшей Маргарет неудаче: ей так и не удалось убедить отца присоединиться к англичанам, вдобавок ее саму захватили какие-то шотландские разбойники, и ради ее спасения пришлось пожертвовать ценным заложником. После всего происшедшего она, к удивлению Гидеона, первой заговорила о Джордже Дугласе.

Гидеон сдержанно рассказал, что он и лорд Грей должны встретиться с Джорджем Дугласом по возвращении на север. Дуглас обещал им выдать заложника, о котором давно мечтал лорд Грей: наследника Бокклю.

Маргарет Леннокс заметила:

– Мой отец говорил мне, что молодой Бокклю связался с… с бандой, орудующей в приграничье.

– Правда, – подтвердил Сомервилл. – Очень пикантная история. Забавно, что продает-то его главарь банды. Хотя я, будучи знаком с этим джентльменом, не удивился бы, узнав, что он продал родную мать за тридцать сребреников.

Леди Леннокс проявила немалую заинтересованность и захотела узнать подробности, особенно то, как выглядел главарь.

– На каких же условиях он выдает мальчика? За деньги?

Сомервилл вдруг с ужасом сообразил, что стоящий рядом Том Палмер приходится двоюродным братом Сэмюэлу Харви, которого предполагалось обменять на Скотта. Он закашлялся и невнятно промямлил:

– На самом деле этот деликатный вопрос еще не совсем решен.

Леди Леннокс понимающе улыбнулась:

– Полагаю, что лорду Грею так хочется заполучить Скотта из-за происшествия в Хьюме? Что ж, я бы на его месте больше пеклась о том, как раздобыть того испанца, который дважды обманул его.

– Я думаю, он старается изо всех сил, – ответил Гидеон, сожалея, что, к несчастью для лорда Грея, слух об этой неприятной истории уже достиг двора. – Только он до сих пор не выяснил, кто этот человек. Впрочем, как заложник какой-то испанец стоит куда меньше Уилла Скотта.

– Блондин? – задумчиво, как бы разговаривая сама с собой, протянула леди Леннокс. – С синими глазами?

– Кто? – переспросил Сомервилл. – Испанец? Да нет же, это главарь шайки – блондин с синими глазами.

– Да, конечно. Я знаю его. Вернее, знала когда-то. Золотоволосый, синеглазый, хищный, полиглот к тому же.

Наступила напряженная тишина.

– Он может изъясняться по-испански?

– Он свободно говорит по-испански.

Черт, всегда же можно достать черный парик… Гидеон задумался:

– Вы хотите сказать, что испанец и этот разбойник – одно и то же лицо. Вы должны сообщить об этом лорду Грею или лорду-протектору.

– Обязательно, – кивнула Маргарет Леннокс. – Сегодня же вечером.

Двумя днями позже лорд-протектор объявил свое решение.

Лорд Грей должен вернуться в Шотландию не только, чтобы поквитаться за поражение. Он встретится с верными ему шотландцами в Кокбернспате и пойдет прямо в Хаддингтон, его цитадель. Там он укрепит крепость, устроит склады, усилит гарнизон, то есть превратит Хаддингтон в аванпост английского наступления, в постоянную угрозу Шотландии.

Гидеон Сомервилл сопровождал лорда-лейтенанта. Ему не раз вспоминались язвительные намеки лорда-протектора и его яростный гнев против мошенника-испанца, который дерзнул шутить с самой английской короной.

Когда монастырь в поместье Лаймонда был взорван англичанами согласно указаниям, полученным от бывшего владельца, уцелевшие монахини нашли приют в обители неподалеку от Мидкалтера. Здесь обрела убежище и несчастная Мариотта. Леди Сибилла часто навещала бедняжку.

Впервые прихватив с собой леди Бокклю, Сибилла по дороге была подвергнута форменному допросу.

– Не могу понять, – заявила Дженет, – с чего это Уилл проявил такое благородство и вызволил ее от своего лучшего друга. Я думала, что он вполне перенял обычаи этих убийц и разбойников.

– Он чувствовал себя виноватым, – ответила мудрая Сибилла. – Мариотта пробудила в нем сострадание. Именно он утешал бедняжку после того, как Лаймонд оказался таким жестоким. Она была с Уиллом откровенна, и мальчик, исполнившись жалости, пообещал тайно увезти ее и сдержал слово.

– Странно все-таки, – заметила Дженет в шестой раз, – что они натолкнулись прямо на вас.

– Да, ну и что же?

– И он вручил вам Мариотту в целости и сохранности?

– Да.

– Вернулся назад, и ни у кого не возникло ни малейших подозрений, так что теперь он может помочь отцу изловить Лаймонда?

– Именно так. Мы приехали! – радостно воскликнула Сибилла, и они вошли в монастырь.

Первый человек, которого они увидели, был Уилл Скотт, беседующий с Мариоттой.

Трудно сказать, кто был больше смущен: Уилл Скотт, его мачеха или леди Сибилла.

Дженет раньше других обрела дар речи:

– Господи всемогущий! Кого мы видим? Орфей, нежно нашептывающий на ушко Эвридике.

Скотт что-то пробормотал. Леди Сибилла пришла ему на помощь:

– Я думаю, он ждет меня, я всегда приезжаю по понедельникам. Извините, мы на минуту уединимся.

К сожалению, Скотт плохо соображал от волнения; кроме того, он не привык к маленьким уверткам леди Сибиллы.

– В этом нет ничего тайного – я хотел отдать вам письмо, леди Сибилла, чтобы вы передали его Эндрю Хантеру.

Он вложил письмо в руку Сибиллы.

– Эндрю? – воскликнула Дженет, удивленно уставившись на своего пасынка. – Но в чем дело, Уилл? Он уже уехал вместе с остальными.

Уилл озадаченно смотрел на нее.

– Ты же знаешь, они уехали с Уотом и Калтером, едва только получили твое письмо.

– Мое письмо?

– Твое второе письмо, где указано место встречи Лаймонда с лордом Греем.

Она бросила на Сибиллу виноватый взгляд.

– Я не сказала вам. Письмо пришло перед нашим отъездом. Уот и другие сейчас уже на пути к восточному побережью.

Сибилла резко опустилась в кресло рядом с Мариоттой.

– Но я не посылал никакого письма! – вскричал Скотт.

– Ну уж!

– Нет! Я в первый раз обращаюсь к кому-то с тих пор, как присоединился к Лаймонду, за исключением… того случая в Крамхо. А в этом письме я прошу сэра Эндрю выполнить обещание и поддержать меня, если… в случае… когда… я решусь бросить хозяина.

На этот раз пришел черед Дженет бессильно упасть в кресло.

– Так ты не посылал Денди никаких писем?

– Нет.

– И ничего Бокклю?

– Нет.

– Тогда кто же, – произнесла Дженет с дрожью в голосе, – написал сегодня нам от твоего имени, что следует немедленно ехать в заброшенный сад в Хериоте, где можно будет захватить Лаймонда, сэра Джорджа Дугласа и лорда Грея?

Никто не мог вымолвить ни слова от ужаса.

– Лаймонд! – вскрикнула Мариотта и разразилась истерическим смехом.

Мариотта была совершенно права. Продержав своего брата и Бокклю в напряжении целых пять недель, Лаймонд появился в Кокбернспате с Джонни Булло за два дня до того, как лорд Грей направился обратно в Шотландию. Их с Джонни беспрепятственно доставили прямо к Джорджу Дугласу.

Авангард армии в ожидании лорда Грея, расположившийся в ущелье, был тщательно замаскирован. Сэр Джордж разместился в палатке вместе с командующим, сэром Робертом Боуэсом, смотрителем Восточной и Средней Марки. Он был, однако, один, когда ввели Лаймонда, оставив Джонни снаружи.

Сэр Джордж мрачно его приветствовал: лицо Дугласа казалось темным в полутьме палатки. Его отнюдь не привлекала грозящая перспектива потерять столь многообещающего союзника. Он напрямую заявил:

– Я только что вернулся от лорда Грея. Вы должны понять, что я выполнил мою часть сделки и получил обещание его милости привезти для вас этого Харви. Но…

– Ага! – рассмеялся Лаймонд, стройный и элегантный в темно-синем наряде. – Вот уже и «но» появилось. Лорд Грей изменил свое решение?

– Не он, а лорд-протектор. Харви остался в Лондоне, он не приедет на север.

– И?

Дуглас вздохнул:

– Сэр Роберт Боуэс получил приказ проследить, чтобы вы послали за Скоттом незамедлительно. Вам заплатят деньгами.

– А если я откажусь?

– Вашей жизни ничего не угрожает, но вашему здоровью…

Сердитый взгляд Дугласа натолкнулся на сардоническую усмешку в глазах Лаймонда, и сэр Джордж ощутил неловкость.

Наконец Лаймонд пошевелился:

– Оказывается, вместо бочки с медом я получу порцию пыток!

Дуглас побагровел.

– Все, что от вас требуется, – это написать записку Скотту, чтобы тот приехал. Вы можете послать за ним вашего цыгана, но, разумеется, вам не разрешат рассказывать об условиях сделки.

– Понятно. Вы считаете, что это в какой-то мере защитит вас самого?

Дуглас резко ответил:

– Если бы я имел возможность выбора, то будьте уверены… – Он прервал речь на полуслове, потому что вошел командующий.

Сэр Роберт Боуэс выпрямился, кивнул, внимательно осмотрел Лаймонда с головы до пят, затем улыбнулся:

– Этот вот юнец?

– И у котенка есть коготки, – улыбнулся Лаймонд в ответ. – Где же Сэмюэл Харви?

– В Лондоне, – с ядовитой любезностью пояснил Боуэс. – Вы собираетесь послать за Скоттом для нас?

Лаймонд бросил на него слегка недовольный взгляд.

– С чего бы это?

– Тиски, – принялся расписывать Боуэс. – Пыточные клещи, расплавленный свинец, испанский сапожок. И кнут.

Глаза Лаймонда светились грозным весельем.

– Вы все это привезли с собой на поле боя? Что ж вы, пыткой вынуждаете солдат сражаться?

Но это была бравада. Лаймонд немедленно согласился и написал письмо Уиллу Скотту. Джонни беспрекословно увез послание с собой.

Прибыв с остальной частью армии на следующий день, лорд Грей был приятно поражен.

– Сегодня после полудня в заброшенном саду в Хериоте, – заявил Боуэс. – Он устно так договорился с юношей, что мы и подтвердили в письме. Лучше было не менять место встречи.

– Превосходно. Отличная работа. Он думал, что получит Харви, пошлет записку и улизнет? Ну мы ему покажем! – воскликнул лорд-лейтенант.

Узнав, что отряд, включая сэра Джорджа Дугласа и Лаймонда, уже отбыл к месту роковой для Уилла Скотта встречи, лорд Грей, прихватив с собой Гидеона Сомервилла, отправился туда же, чтобы поглядеть на развязку.

Сэр Джордж Дуглас чувствовал себя не в своей тарелке. Во-первых, ему, при его росте, пришлось свернуться колечком вокруг падуба; дерево предоставляло хорошее укрытие, но с него изрядно текло. А во-вторых, не имея возможности уйти или даже пошевелиться, он был отдан на растерзание и принесен в жертву насмешливому богу Мому.

Место, которое Лаймонд выбрал для того, чтобы дожидаться Скотта, представляло собой заброшенный огород около разрушенного замка, который давным-давно сгорел и превратился в развалины.

Люди Боуэса вынуждены были искать укрытия среди мушмулы, яблонь, крыжовника, тмина, мяты, черники и зарослей крапивы. Отсюда им предстояло внимательно следить за болотами на западе. Прямо здесь же около превратившегося в грязную лужу бывшего пруда на тесаном камне восседал Лаймонд: его руки и ноги были неприметно связаны.

Хотя он и был скручен, как жертвенный барашек, это не мешало ему разглагольствовать. Он утверждал, что давно не был в такой безопасности: ведь его никогда так не охраняли. Действительно, несмотря на угрозы Боуэса, которые тот извергал, чуть не плача, пленник спокойно грелся в лучах апрельского солнца и насмехался над всеми и вся.

– Я не в силах долго скрывать мой жизнерадостный нрав. Может быть, стихи помогут мне подняться? Как? Нельзя? Впрочем, мне и так удобно декламировать. Вы можете убить меня, но не можете заставить умолкнуть. Что, не хотите? Какая внимательная публика, не отходит ни на минуту. О, новые слушатели. Доблестный командующий и – кто еще? Бог мой – владетель Флоу-Вэллис собственной персоной!

Лорд Грей, и не думая скрываться, в сопровождении Гидеона прошел прямо в сады и принялся внимательно разглядывать многоречивого пленника.

Цвет волос был другим, одежда тоже, но голос, его звучность, интонации, беглость речи совпадали.

– Испанец! Мы были правы, это один и тот же человек! Мы поймали его! – зарычал лорд Грей.

Лаймонд завертел головой.

– Испанец? Где испанец? Взгляните, – промолвил он с грустью, – на мое лицо, на мои волосы. Я безгрешен, как херувим: два крылышка за спиною, а остальные четыре скручены ужасно жесткими веревками.

– Испанец, который украл моих лошадей и провиант в замке Хьюм, – не обратив внимания на его реплику, продолжал вопить лорд Грей. – Только попробуй спорить, негодяй!

Радужная улыбка осветила лицо Лаймонда.

– Вы хотите назад ваш светло-коричневый бархатный костюм? Какая досада: я его отдал.

– Наглый мерзавец!

– Muy illustrissimo у exellentissimo senor [2]2
  Досточтимый, светлейший сеньор (исп.).


[Закрыть], – отозвался Лаймонд любезно. – Хотел бы я знать, как вы догадались?

– Вы совершили две ошибки, – холодно пояснил лорд Грей, – показавшись здесь на глаза Сомервиллу и продемонстрировав свои способности к языкам перед леди Леннокс.

– А! – задумчиво протянул Лаймонд. – Милая Маргарет, молоко и мед. Рог vos suis en prison mis; рог vos, amie! [3]3
  Из-за вас я в темнице, из-за вас, подруга! (ст.-фр.)


[Закрыть] – продекламировал он. – А я-то думал, почему это лорд-протектор проникся такой внезапной нежностью к Сэмюэлу Харви!

– У вас будет достаточно времени, чтобы размышлять об этом! – Кровь прилила к щекам лорда Грея. – Равно как и обдумать последствия ваших сумасбродных проделок! Вся вечность к вашим услугам. Вас повесят, сожгут…

– Посолят, поперчат, набьют душистыми травами, раскрасят и выставят на обозрение черни – дабы устрашить хвастунов, подлецов и мошенников, чтоб им впредь неповадно было. А как насчет Дугласа? Что вы сделаете с ним, если Скотт не появится? Он ведь на самом деле здесь, хотя вы об этом и не догадываетесь. Но где же он? Ау! – Лаймонд огляделся вокруг.