Текст книги "Чисто весенние убийства"

– Далеко не все они недоумки, Элли, – криво усмехнулся он. – Некоторые из моих лучших друзей закоренелые вегетарианцы.

– Во всяком случае, миссис Брюквус самая настоящая чокнутая!

Мой яростный возглас Бен заглушил поцелуем, но потом задал-таки вопрос, которого я ждала и страшилась:

– Так о чем ты хотела со мной поговорить, дорогая? Фредди донес, что ты была сама не своя.

– Собиралась рассказать о заседании нашего Домашнего Очага, точнее, о том, что произошло. – Губы мои дрогнули, но взгляд остался тверд. – Женева Миллер решила показать мне кабинет. Мы открыли дверь и… увидели опрокинутую стремянку, а на полу мертвую миссис Гигантс.

– Боже мой, Элли! – Бен ласково погладил меня по волосам. – Какой ужас! И что же случилось?

– Не знаю. – Я подняла голову и тут же утешилась, встретив любящий взгляд. – Проведут вскрытие и, наверное, дознание, если окажется, что причиной смерти послужило падение, а не что-то другое, связанное со здоровьем, типа насморка или чего-нибудь столь же мгновенного.

– Кто-нибудь слышал звук падения? – Бен вопросительно поднял брови. – «Высокие трубы» – не такой уж большой дом.

– Собаки то и дело лаяли, – подумав, ответила я, – или она упала, когда Джонас включил электрическую пилу. Я попросила его взглянуть на старое дерево в саду сестер Миллер, ну а он, конечно же, потребовал инструменты. Неугомонный старик! А уж пока визжала пила, мы собственных голосов не слышали, не то что шума в другой комнате.

– Но все-таки это случилось именно во время вашего заседания?

– Да, наверное, – с сомнением ответила я. – Хотя, возможно, и раньше. Но совсем незадолго, поскольку миссис Гигантс начинает работу в девять. Кто-то, то ли полицейский, то ли санитар, действительно задал Джонасу вопрос, не видел ли он чего-нибудь необычного, поскольку наш старикан большую часть времени проторчал в саду, а в кабинете огромные французские окна. Но Джонас буркнул, что не видел ничего, в том числе и этих самых окон.

– Так, – Бен обхватил ладонями мое лицо, – по-моему, нам надо подкрепиться и выпить в спокойной обстановке. У тебя нет дома срочных дел?

– Нет, Эбби с Тэмом у Фриззи.

– Отлично. Давай отправляйся приводить себя в порядок, а я пока сварганю что-нибудь достойное тебя! – Бен прищурился. – Ягненок с рисом, приправленный изумительной смесью аниса и базилика, все это завернуто в виноградные листья и поджарено с восхитительным соусом из хурмы.

Я шумно сглотнула слюнки и спросила себя, почему мне так повезло. Воспоминания о сандвиче, который лишь укусила в компании миссис Крошкер, давно уже выветрились из моей памяти. Мысль о еде придала сил, и я устремилась в дамскую комнату. Подкрашивая губы, я размышляла, что могу сделать для восстановления репутации «Абигайль». Надо посоветоваться с Беном. Но когда я вошла в изысканный зал и увидела стол, покрытый белоснежной льняной скатертью и уставленный тарелками, – маленький обитаемый остров в океане темноты, – то решила подождать более удобного случая. У нас будет масса времени поговорить о проблемах дома, а сейчас следует забыть обо всех неприятностях этого дня.

За рекордно короткое время Бен приготовил настоящий шедевр. Мы позволили себе всего по бокалу шампанского, поскольку оба были за рулем. Мясу в виноградных листьях предшествовал салат из свежих фруктов, а за ним последовал восхитительный шоколадный торт. И темные мысли были с позором изгнаны из моей головы. Как известно, еда и неприятности несовместимы.

Моя мамочка как-то поделилась со мной одним мудрым соображением. Любовь, сказала она заговорщицким шепотом, похожа на бурную реку, которая, преодолев свадебный рубеж, превращается в неспешный и спокойный поток. И в этом есть свое очарование. Но порою, когда этого меньше всего ждешь, река делает крутой поворот и возникает волшебное ощущение, что середина вдруг обернулась началом и впереди у тебя сплошные чудеса.

Глава шестая

Вымытые окна насухо вытирают скомканной газетой.

Похороны миссис Гигантс состоялись после полудня, когда на смену солнечному утру пришел сумрачный и дождливый день. Весна есть весна, уныло размышляла я. Словно девица на выданье, она то мило улыбается, то вдруг заливается слезами.

Бен тоже отправился на отпевание. Церковь Святого Ансельма была полна прихожан, прибывших отдать последнюю дань уважения несчастной миссис Гигантс. Домашний Очаг заявился почти в полном составе. Все, кто присутствовал в «Высоких трубах» в то злополучное утро, расположились в первых рядах. Сэр Роберт и леди Помрой, полковник Лестер-Смит, Том Эльфусс и Кларисса Уитком, все были тут. Прямо перед ними сидели Барселона и Женева Миллер. Но Рокси Мэллой нигде не было видно, что меня не на шутку встревожило.

Я позвонила в Лондон сразу же, как только мы с Беном вечером вернулись домой, но трубку взял Джордж, который возбужденно прокричал, что его мать занята ребенком. Поэтому я попросила, чтобы Рокси мне перезвонила, однако, не дождавшись к следующему утру звонка, снова принялась накручивать телефонный диск. Может, Джордж попросту забыл передать ей мою просьбу? На этот раз ответила Ванесса и сварливо потребовала объяснений, с какой стати я трезвоню в такую несусветную рань. (Дело близилось к полудню.) Разве я не понимаю, стенала моя прекрасная кузина, сколь тяжела участь любящей матери? Она полночи ворочалась без сна, размышляя, удастся ли ей вернуть былую фигуру, а тут еще я со своими глупостями. Она сроду не видела таких бестолковых младенцев – ее милая дочурка ни в какую не желает самолично разливать себе еду по бутылочкам! Наверное, я не понимаю ее проблем (тут голос Ванессы наполнился невыразимым трагизмом), поскольку никогда не была секс-символом! К тому времени, когда Ванесса утихомирилась, я чувствовала себя выжатой как лимон, но все-таки сумела вдолбить в голову кузины, что умерла подруга Рокси.

К несчастью, как это бывает сплошь и рядом, когда Рокси все же позвонила, меня не было дома – я отправилась за детьми в садик. Но Джонас, с большой неохотой снявший трубку (он ненавидит телефоны), продиктовал время и день похорон, и Рокси твердо пообещала приехать.

Так почему же она не появилась? – спрашивала я себя, то и дело озираясь на пустые скамьи. Неужели миссис Мэллой настолько погрязла в лондонских развлечениях, что не может вырваться даже на несколько часов? Или Ванесса закатила грандиозную истерику и объявила, что не собирается в одиночку возиться со всякими там сопливыми младенцами? Что ж, не исключено. Моя прекрасная кузина бывает тверда как скала, когда речь заходит о ее персоне. И все же я не верила, что Рокси Мэллой с такой легкостью могла забыть о своей лучшей подруге.

Викарий – временный, поскольку Роуленд Фоксворт уехал в отпуск, – завершил поминальную молитву. Он вознес хвалу миссис Гигантс как доброй христианке и пожелал ей счастья и спокойствия, словно она на пару недель отправилась кутнуть на модный курорт. Миссис Брюквус исполнила финальный гимн в таком темпе, словно за ней кто-то гнался. Наверное, злобно подумала я, не терпится улизнуть, чтобы в свое удовольствие поразмахивать плакатами в пикете. Последние несколько дней войско миссис Брюквус переключилось на кинотеатр «Одеон», где показывали новую версию «Джейн Эйр». Миссис Брюквус требовала, чтобы перед подобными фильмами обязательно крутили ролик, повествующий о пользе противопожарной сигнализации.

Гроб вынесли из церкви, за ним на почтительном расстоянии следовал священник, еще в нескольких шагах брели две женщины средних лет. Наверное, дочки миссис Гигантс. Обе были гренадерского роста и солидного телосложения. Когда они поравнялись с моей скамьей, я услышала, как одна жалуется, что у нее голова раскалывается от гимнов. Вторая заявила, что не собирается торчать у могилы целую вечность.

Дождь все еще моросил, когда мы с Беном вышли на улицу вслед за полковником Лестер-Смитом. На нем был бутылочного цвета плащ, который напомнил мне, что надо наконец вернуть тот, что стащил Бен. Мшистой дорожкой мы проследовали к свежевырытой могиле и вместе с остальными скорбящими сгрудились под старым кривым деревом, которое выглядело так, словно ему суждено здесь стоять в наказание за греховную жизнь. Пока викарий шарил в карманах в поисках молитвенника (выуживая обгрызенное собачье печенье, связку ключей, дырявый черный носок, катушку ниток, но никак не молитвенник), я оглянулась на сестер Миллер.

Они стояли в нескольких шагах от меня, зажатые между Томом Эльфуссом и полковником. Женева выглядела сдержанной и скромной в своем старомодном костюме и фетровой шляпке, из которой торчал пучок основательно поредевших перьев. На плече ярко белело «украшение», которое, вполне возможно, оставил на память голубь, просвистевший над нашими головами. Барселона напялила какой-то балахон времен расцвета эпохи хиппи, лицо ее было скрыто паранджой из спутанных волос. Больше всего Барселона сейчас походила на плакучую иву, дрожащую на ветру. Последние два дня я в мыслях то и дело возвращалась к сестрам Миллер, пытаясь понять, какие чувства они испытывают. Конечно, им стало бы намного легче, скончайся миссис Гигантс из-за тяжкого недуга. Наверное, Барселона и Женева изводят себя вопросами, что послужило причиной падения – шаткая стремянка, кривой пол или что-нибудь еще.

Викарий наконец-то отыскал молитвенник и зашелестел страницами. Черная закладка, веселой змейкой развеваясь на ветру, игриво хлопала его по рукам. Я снова подумала о Рокси. Куда же она подевалась? Почему не пришла на похороны своей лучшей подруги? Теперь остальные члены славной организации АДРЧФ решат, что миссис Мэллой бросила их на произвол судьбы.

Я перевела взгляд туда, где стояла миссис Крошкер. Черное пальто она явно позаимствовала у кого-то повыше ростом, полы почти волочились по земле, и миссис Крошкер более чем когда-либо походила на беспризорницу, сбежавшую из работного дома. Ее нос покраснел то ли от слез, то ли от холода. Радом с ней застыла долговязая женщина с густыми бровями и крючковатым носом, черные волосы, в которых местами проглядывала седина, были заплетены в тугие косички и пучком уложены на голове. Интересно, это и есть миссис Штырь? Наружность вполне оправдывала имя. За ее спиной моложавая женщина с курчавыми волосами держала под руку мужчину в черной кожаной куртке. По кислой мине и беспокойству, с которым он переминался с ноги на ногу, я решила, что передо мной ухажер Трикси Маккинли. Наверное, этот тип убежден, что на похороны должны таскаться только мертвые, живым на них делать нечего. Я встретилась с Трикси взглядом и быстро отвела глаза. Не хватало еще прослыть любопытной клушей.

Бен сжал мои пальцы. Я благодарно посмотрела на него. Викарий заунывным голосом, словно вторя вою ветра, принялся читать молитву. Сутана хлопала его по ногам, волосы трепыхались, словно вознамерившись улететь. Дочери миссис Гигантс вяло швырнули на крышку гроба по горсти мокрой земли, остальные потянулись за ними. Я вглядывалась в лица людей. Полковник Лестер-Смит проворно подскочил к самому краю могилы, рискуя свалиться вниз, и подставил крепкую руку Клариссе Уитком. Тип в черной кожанке скривился еще больше, словно ему всадили в зад шило. Миссис Крошкер горько рыдала, и женщина, которую я посчитала миссис Штырь, пихнула ее локтем в бок. Леди Помрой, выглядевшая убитой горем, положила букетик цветов на пропитанную влагой траву. Но в основном публика позевывала, страдая скорее от сырости и холода, чем от скорби.

Пора было уходить. Лавируя между покосившимися надгробиями, я нос к носу столкнулась с одной из дочерей миссис Гигантс и, пробормотав невнятные соболезнования, скованно представилась.

– Хаскелл… – Лошадиные зубы словно разгрызли мое имя. На меня она даже не взглянула, пожирая глазами Бена. – Ах да! Вы нашли нашу маму. Небось перепугались страшно? Иногда жизнь выкидывает весьма забавные фокусы, не правда ли? Хорошо, что она скончалась быстро. Мамочка не захотела бы быть обузой мне и Роберте, – она ткнула в сторону сестры большим пальцем. – К тому же сомневаюсь, что мама была бы легкой пациенткой, она и в лучшие-то свои дни предпочитала видеть во всем лишь темную сторону. Честно говоря, ее нельзя было назвать оптимисткой.

– Вам будет ее недоставать, – только и смогла промямлить я.

Бен проворчал что-то в том же духе.

– Наверное, придется долго привыкать к тому, – согласилась наша собеседница, – что мы больше не будем слышать по телефону мамин голос раз в несколько месяцев и время от времени сталкиваться с ней на Рыночной площади. Но, как говорится, жизнь продолжается, и сейчас нам с Роби надо идти на встречу с нотариусом, мистером Шельмусом. Он зачитает завещание. На такого рода встречи не стоит опаздывать, верно?

Кивнув на прощание, она зашагала прочь, а у меня за спиной зазвучал насмешливый голос:

– Ее вместе с неотесанной сестрицей ждет сюрприз. Гертруда не оставила своим дочуркам даже по грязному полотенцу. Этим эгоистичным, невоспитанным кобылам!

Говорила та самая курчавая молодая женщина, которую я определила как Трикси. Миссис Крошкер, сжав ее руку, подвела к нам. Тип в кожанке остался маячить в стороне.

– Милая Трикси, – залепетала престарелая беспризорница, – позволь познакомить тебя с миссис Хаскелл, о которой я тебе рассказывала. А этот симпатичный джентльмен, наверное, ее муж. – Она пристально посмотрела на Бена. – Рада познакомиться с вами, сэр. Слышала много хорошего о вас от Рокси Мэллой. Понять не могу, почему она не приехала, это на нее совсем не похоже.

Бен утомленно прислонился к огромному каменному чудищу – памятнику одному из членов рода Помроев – и пробормотал какую-то вежливую банальность. Трикси уставилась на меня и строго спросила, не нужна ли мне в сложившихся обстоятельствах домработница.

– Насколько мне известно, миссис Хаскелл, Рокси работала у вас полный день один раз в неделю, но я могу выделить всего четыре часа утром, причем по понедельникам и раз в две недели. – Сверкающие черные глаза и решительный подбородок в сочетании с безапелляционной манерой говорить заставили меня почувствовать себя ее должницей. Я открыла было рот, чтобы жалобно проблеять, что на все согласна, как Трикси продолжила: – По вторникам я убираюсь в «Высоких трубах». Вы, наверное, знаете, что Гертруда лишь подменяла меня, потому что я была в отпуске. А по средам… – И на меня обрушился град имен тех людей, у которых в поте лица трудилась Трикси.

– А вы никак не могли бы выделить мне целый день? – промямлила я, чувствуя, как тип в кожанке критически разглядывает меня с головы до ног.

– Не могу! – Трикси яростно тряхнула курчавой головой. – Понедельник после полудня принадлежит моему Джо, – она ткнула в ухажера пальцем, – мы и так слишком мало времени проводим вместе.

– Знаете, как это бывает. – Тип в кожанке шагнул к нам и нагло подмигнул мне. – Дома женушка, которая держит меня на коротком поводке.

– Вот зараза! – только и пробормотала я.

– Значит, согласны? – Джо сунул руку в карман тесных джинсов и достал сплюснутую пачку сигарет. – Лучше Трикси вы никого не найдете. Она настоящая труженица, а уж аккуратистка, хоть святых выноси. И еще у нее глаз как алмаз.

Трикси самодовольно улыбнулась.

– Знаете, некоторым людям подавай, чтобы всякие там безделушки стояли строго на своих местах. Ну и когда протираешь пыль, ненароком сдвинешь какую-нибудь штуковину. Другая бы на моем месте и не обратила внимания, а я все-все помню! Кстати, в фарфоре, стекле и прочей дребедени я настоящий профессор – моя бабушка служила экономкой у одного графа, вот и научила меня разбираться.

– Вы можете начать в ближайший понедельник? – спросила я, надеясь, что голос прозвучал не слишком подобострастно.

– Почему бы и нет. Девять часов вас устроит?

Я торопливо ответила, что вполне.

Дождь перестал, но ему на смену тут же пришел ветер. Кожаный Джо вставил в рот сигарету и чиркнул спичкой. Он посмотрел на Трикси сквозь кольцо дыма, выпущенного, по-моему, исключительно для того, чтобы произвести впечатление на дам.

– По-моему, тебе следует сказать миссис Хаскелл, что ты берешь большую плату, чем остальные. На это есть свои причины, не так ли? – Он изобразил подобие улыбки. – В возрасте Трикси можно сделать за полчаса в два раза больше работы, чем эти старые хрычовки делают за день.

От ответа меня избавил сэр Роберт Помрой. Он уже несколько минут увлеченно беседовал с Беном. Трикси объявила, что денежные вопросы мы можем утрясти в понедельник, и удалилась, подхватив под локоть ухажера. Кожаный Джо напоследок окинул меня оценивающим взглядом и затушил сигарету о надгробие.

– Не нравится мне этот тип, – заметил Бен, когда мы возвращались домой.

Я согласилась, но не стала развивать эту тему. Я думала о Рокси и, если честно, была до смерти зла на нее. Если заболела, то могла бы попросить своего Джорджа или ненаглядную Ванессу позвонить. Правда, Рокси как-то раз громогласно объявила, что от похорон у нее случаются судороги и прочие неприятности, даже всерьез обдумывала вопрос, а стоит ли появляться на своих собственных. И все равно могла бы прийти!

– Уже вернулись? – Фредди высунул голову из-за двери гостиной и одарил нас улыбкой страдальца. – А мы с детками разучиваем псалом.

– Мама! Папа! – Тэм ворвался в холл, словно не видел родителей с рождения. – Вам понравилось на похоронах?

– Нам тоже было ужасно весело! – вступила Эбби и в подтверждение своих слов принялась яростно подпрыгивать на диване.

Я расстегнула пальто.

– Слезь немедленно! Диван – это тебе не батут!

Я вдруг вспомнила о тех днях, когда мы обосновались в Мерлин-корте. Какое же чудесное времечко было! Сколько мы с Доркас воевали с паутиной и грязью! До сих пор дух захватывает. А гостиная – высочайший пик моей дизайнерской карьеры. На чердаке отыскались образцы тканей, чудесная мебель эпохи королевы Анны и восхитительный лазоревый ковер. Вся эта роскошь осталась от Абигайль Грантэм, чей портрет теперь украшал гостиную. Вот только, выбирая обивку цвета слоновой кости и гнутые кресла, я как-то не думала о детях. Но даже если бы и думала, то наверняка в розовом свете – смирные ангелочки, превыше всего ценящие чистоту и порядок. У других дети могут быть сущими исчадиями ада, крушить мебель и заливать диваны вареньем, но мои станут сновать туда-сюда с метелками для пыли и покрикивать на родителей, если те ненароком коснутся полированной поверхности. Мечты, мечты…

На лазоревом ковре нагло выделялись несколько пятен, с которыми не мог справиться ни один пятновыводитель. А что, если воспользоваться рецептами из книжицы Абигайль? Я воодушевилась и стащила Эбби с дивана. Тэм тут же запросился на руки и заелозил липким лицом по моему плечу. Фредди, развалившийся в кресле, лениво сообщил, что вместо обеда они угостились шоколадом с бананами. Руки Эбби, словно липучки, приклеивались ко всему, к чему прикасались. Насколько же все-таки уютнее выглядит гостиная, когда есть дети. Взглянув на портрет Абигайль, я вспомнила другой потрет – покойной терьерши Джессики, украшающий гостиную «Высоких труб». Переведя взгляд на пятна, темневшие на ковре, я твердо решила, что счастливее меня нет в целом мире.

– Ну, – протянул Фредди, барабаня не менее липкими, чем у Тэма, пальцами по коленям, – как перенесла похороны старушка Рокси?

– Ее не было.

Эбби уже тихо посапывала, я сунула ее Бену, который заговорщицким шепотом объявил, что отволочет ее в детскую.

– Странно! – продолжал Фредди. – Считалось, что Рокси и миссис Гигантс были близкими подругами. Но родственники покойной хотя бы объявились?

– Там были две ее дочери.

Устроив Тэма поудобнее на коленях, я с интересом принялась наблюдать, как хлопают его шелковистые темные ресницы, борясь со сном.

– Обе пошли по стопам мамочки? – Фредди прикрыл зевок тыльной стороной ладони. – Я хочу сказать, они действительно живут в замке великана и кричат «Посторонись», когда делают шаг?

– Мне кажется, они еще не так закричат, когда не услышат у нотариуса то, что жаждут услышать, – ядовито заметила я. – Любящие дочурки отправились на свидание с Лайонелом Шельмусом, дабы поприсутствовать на оглашении завещания.

Фредди задумчиво потеребил реденькую бороденку.

– Не думаю, что у миссис Гигантс есть что завещать.

– Об этом всегда трудно судить заранее. – Я погладила Тэма по голове. – Кто знает, может, она выиграла в лотерею или унаследовала состояние доброго дядюшки. Но Трикси Маккинли уверяет, что ее дочерей ждет неприятный сюрприз.

– Интересно, интересно! – Фредди тут же навострил уши. – Особенно если кто-то из них проник в «Высокие трубы» и спихнул родительницу со стремянки в надежде отхватить куш. – Он горестно покачал головой. – А я-то уж решил, что тут постарались сестрицы Миллер. Правда, с мотивом преступления полная неясность, но сейчас это уже неважно, поскольку на сцене появились любящие дочки!

– Фредди! – тотчас взвилась я. – Почему твоя голова вечно забита одними мерзостями?! К твоему сведению, несчастные случаи происходят сплошь и рядом и люди время от времени падают со стремянок. Бедной миссис Гигантс просто не повезло, она слишком сильно ударилась головой и умерла. Трагическая случайность, и только! Полиция не нашла в происшествии ничего загадочного, и с какой стати, мой драгоценный кузен, ты нагнетаешь страсти?

– Милая Элли, ты, как всегда, совершенно права, – с притворным смирением прохныкал Фредди. – Просто мне пришло в голову, что миссис Гигантс – одна из тех несчастных особ, которых рано или поздно убивают. Уверен, Джонас подумывал, не прибить ли ее, когда она расколотила его зеркало. – Фредди подскочил. – Вот черт, кузина! А что, если за это дело возьмутся всерьез? Полиция непременно допросит Джонаса, он ведь в тот день ошивался неподалеку. И они в мгновение ока вытянут из него правду про зеркало. Как ты считаешь, – Фредди понизил голос и зыркнул по сторонам, словно опасаясь, что стены Мерлин-корта обзавелись ушами, – может, нашему старикану бежать из Англии?

Я величественно поднялась, едва не уронив Тэма.

– Фредди, ты переходишь все границы!

– Спасибо. – Фредди скромно улыбнулся и поклонился. – Но признайся честно, тебе ведь приходила в голову мысль, что миссис Гигантс помогли отправиться на тот свет?

– Ни на мгновение! – солгала я. – Кстати, о Джонасе, он сегодня спал днем?

– Отправился наверх сразу после обеда, но ты не увиливай, Элли, не увиливай. – Я шагнула к двери, Фредди следовал за мной по пятам. – Ты еще не все рассказала о похоронах. Там были груды цветов?

Удовлетворить его любопытство я не успела, так как навстречу нам, перепрыгивая через ступеньки, несся Бен. Оглушительным шепотом он сообщил, что спешит в ресторан. Фредди, пробормотав, что не стоит ссориться с начальством, выхватил у меня Тэма и побежал наверх. Мне ничего не оставалось, как наблюдать за суетой любимого. Он натянул старый плащ и распахнул дверь. Небо по-прежнему закрывали косматые тучи, с деревьев то и дело срывались крупные капли.

– Неужели ты не можешь немного отдохнуть хотя бы в воскресенье? – зудела я, семеня вслед за Беном к машине. – А еще лучше, не можешь ли ты…

– Закрыть ресторан и повесить табличку «Сдается внаем»? – Бен натянуто улыбнулся. – Элли, ты же знаешь, что я не могу так поступить.

– Почему? – Я уже несколько раз прокручивала в уме этот разговор и каждый раз с энтузиазмом одобряла собственные доводы. – С деньгами мы выкрутимся. Дом не заложен, так что мы настоящие богачи. Кроме того, в банке остались денежки, да и я могла бы вспомнить о своей дизайнерской стезе. У меня большое подозрение, что Кларисса Уитком мечтает заполучить меня в качестве оформителя своего жилища. А там и другие заказчики потянутся. Словом, почему бы тебе не сделать перерыв? Нет, я вовсе не хочу, чтобы ты завалился на диван и принялся плевать в потолок, – испуганно зачастила я, заметив, как поползли вверх брови Бена, – но ты мог бы заняться чем-нибудь другим.

– Например? – На лице его расцвела циничная ухмылка.

– Ну, не то чтобы совсем другим… Просто на время оставить ресторан. С тех пор как я обнаружила на чердаке записную книжку Абигайль, я все время думаю, что неплохо бы найти ей какое-нибудь применение. Испробуй ее советы, а затем напиши книгу – так же, как ты сделал с ее рецептами. Помнишь, в какой мы пришли восторг, когда вычитали, как приготовить знаменитое сырное суфле? – Я потянула его за рукав. – Милый, это может оказаться ужасно забавным и принести нам кучу денег.

– Элли, я не могу. – Бен чмокнул меня в щеку. – Я не уйду из ресторана. Хотя бы назло растреклятым вегетарианцам. Все образуется, вот увидишь, родная.

– Я в этом не сомневаюсь, – прошелестела я, – но…

– Что?

– Мне кажется, что ты больше не получаешь удовольствия от готовки. Первый восторг прошел, и теперь это просто работа.

– И что? – Бен поднял глаза к небу. – Люди не увольняются и не меняют профессию всякий раз, когда на них обрушиваются неудачи. Солнышко, я ведь взрослый человек, а не малое дитя. Более того, семейный человек. Родная, – он ущипнул меня за руку, – ты боишься, что я вот-вот стану занудой?

Я хотела было возмутиться, но, глянув на сдвинутые брови, лицемерно хихикнула.

– Что ж, раз ты сам затронул этот вопрос, дорогой, должна признаться, что знакомство на кладбище вывело меня из равновесия. Мне почему-то кажется, что участь подруги такого крутого субъекта, как Кожаный Джо, куда более увлекательна, чем унылое существование добропорядочной домохозяйки.

Бен подарил мне обольстительную улыбку и сел в машину. Прежде чем он захлопнул дверцу, я быстро нагнулась и поцеловала его.

– Поспеши в дом, – велел мне мой ненаглядный супруг, и глаза его полыхнули изумрудным огнем, – с неба вот-вот хлынет.

– Уверена, – мечтательно проворковала я, впившись в него еще одним поцелуем, – что у миляги Джо имеется по меньшей мере пара татуировок, а уж по части пирсинга ему наверняка нет равных – дырки везде, где только можно.

– Элли, отправляйся в дом, пока не вымокла! – проревел Бен, заводя двигатель.

– Ты мог бы вытатуировать мое имя…

– Давно! На сердце.

С этими словами он укатил, а я со всех ног припустила к дому. Мокрые волосы холодными змеями хлестали по щекам, юбка липла к ногам, словно ее вымазали шоколадно-банановой смесью.

На кухне мирно сидели Джонас и Фредди. Первый все еще клевал носом, а второй при моем появлении вскочил и исполнил пляску святого Витта, выкрикивая, что изнемогает от голода. У бедняжки с самого ленча не было во рту ни крошки. Кормежка Джонаса давно уже стала смыслом моей жизни, а Фредди сегодня отличился, посидев с детьми, так что я без лишних слов бросилась к плите. Через три минуты на столе дымились пирамида сосисок, гора жареной картошки и вулкан печеной фасоли.

– Яйцо-другое тоже не помешало бы, – прочавкал Фредди, заглатывая разом пару сосисок, – но я рад, Элли, чавк-чавк, что ты позаботилась о нас, прежде чем уйти, чавк-чавк.

– Уйти? – переспросила я, разливая чай. – Я разве говорила, что куда-то собираюсь?

– По глазам вижу. – Фредди выхватил у меня чашку. – После того как в детстве сунул нос в твой дневник, ты для меня открытая книга. Так что можешь не врать, будто не сгораешь от желания помчаться в «Высокие трубы» и одним глазком взглянуть, что там поделывают благочестивые сестрицы Миллер.

– И в мыслях не было, – солгала я. Сейчас я впрямь не думала о Женеве и Барселоне, но во время похорон поклялась, что загляну к ним при первой же возможности.

Фредди чавкнул особенно проникновенно.

– Интересно, не повесят ли они портрет миссис Гигантс вместо морды той волкодавши, о которой ты накануне талдычила.

– Да эта женщина и в раму-то не влезет, – проворчал Джонас, расчленяя сосиску, словно это был чей-то труп. – Тут без фрески во всю стену не обойтись.

Я строго заметила, что о покойных дурно не говорят. Джонас сердито завозил останками сосиски по тарелке и объявил, что сроду не был лицемером и на старости лет не собирается меняться. Я будто бы ненароком прошлась мимо вешалки, потом еще раз, в третий сорвала с крючка плащ и выпалила, обращаясь к Фредди:

– Если уж тебе не терпится спровадить меня, то присмотри хотя бы за детьми!

Впрочем, последнее было излишне – эти сони если уж заснут днем, то в течение двух часов о них можно не вспоминать.

Я выскочила навстречу ледяному ветру, нашарила в кармане шарф и замоталась на манер бедуина. Прибегать к услугам древней развалины, верх которой откинулся раз и навсегда, смысла не имело. Подгоняемая ветром, я прыткой рысью преодолела расстояние до «Высоких труб» и через каких-то десять минут очутилась перед дверью сестер Миллер. Протянула было руку к звонку, но дверь внезапно распахнулась. Передо мной стояла Женева. Она растерянно уставилась на меня и сообщила, что собирается пробежаться до магазина.

– Купить что-нибудь вкусненькое к чаю, – пояснила она, – для Барселоны. – На ее локте болталась огромная авоська. – Бедняжка с того трагического дня почти совсем не ест. А она не отличалась крепким здоровьем даже в лучшие времена. А уж после потери Джессики…

– Все это очень печально, – согласилась я, перед глазами тут же встала терьерша с огромным рубином на лапе.

На «Высокие трубы» словно наложили заклятье – дом выглядел жалким и несчастным. Лестница, казалось, жалась к стене, словно стараясь занять как можно меньше места, дабы никто не заметил, что каждая ее ступень подслушивает. Унылый облик жилища призваны были исправить свежевыкрашенные белые стены в прихожей и ковер пестрой расцветки, но эти ухищрения лишь производили впечатление натужной веселости. К счастью, Женева Миллер не выглядела слабонервной особой. На ней был все тот же видавший виды костюм, в котором она заявилась на похороны, лишь шляпка висела на гвоздике, и я сомневалась, что ее наденут до следующих похорон. Практичная короткая стрижка. Судя по всему, по части переживаний в доме заправляла младшая сестрица.

Я старательно пыталась изгнать из головы недобрые мысли и пустилась в путаные объяснения, что, мол, заглянула проведать, как они тут с Барселоной, окончательно навесив на себя ярлык беспардонно любопытной особы. Женева увлеченно рылась в своей сумище. Чтобы хоть отчасти реанимировать свою репутацию, пришлось пригласить сестер заглянуть как-нибудь на чай.

– Вы бы могли поболтать с Джонасом, – лицемерно завершила я свой монолог, – и познакомиться с моим кузеном Фредди. Он вечно торчит у нас. А еще с моими близнецами, если, конечно, ничего не имеете против двух бесенят, способных сбить вас с ног.

– Как это мило с вашей стороны! – Лицо Женевы осветилось искренней радостью. – Барселона боялась, что после случившейся трагедии нас станут избегать. Сестра до сих пор корит себя, что мы не зашли в кабинет раньше. Я ей не устаю твердить, что вскрытие выявило – бедняжка умерла мгновенно. Но Барселона уверяет, что мы могли бы ей помочь, не будь так заняты собственными персонами. Неудивительно, что мы не слышали грохота, когда миссис Гигантс упала со стремянки.