Текст книги "Где оживают грёзы"

13

В следующие несколько ночей Дэрону не спалось. Звук захлопнутой у него перед носом двери эхом отзывался в голове, превращаясь в безумную музыку. В ритм без мелодии, который тревожил его даже больше, чем странный случай за ужином.

Случай, но не случайность. Кто опрокинул эти свечи и разжег пламя выше человеческого роста. Все они погибли бы, если бы Каллия не…

У него в голове захлопнулась дверь.

Снова и снова.

Каким-то образом она сумела прочно засесть в его мыслях, а ведь это проклятое шоу еще даже не началось.

С тех пор при каждой встрече он убеждался, что ледяная стена между ними и не думает таять. Каллия продолжала заниматься своими делами, не обращая на него внимания. Дэрону было намного сложнее отвечать ей тем же, ведь не замечать ее было невозможно. Она всегда находила что ответить и смело одевалась, напоминая пятнышко яркой краски на белом холсте. То сидела в кафе при отеле вместе со своим ассистентом, то смеялась, болтая с циркачкой из Триумфаторов посреди улицы.

Каллия была повсюду. И каждый раз, когда он ее видел, в голове начинали звенеть ее подозрения. Вопросы. Только этого ему не хватало.

Чтобы кто-то присмотрелся к нему достаточно пристально, заглянул под завесу притворства…

И увидел его.

– Нет, нет и нет, – отрезал Эразмус через несколько дней после злосчастного ужина, расхаживая взад-вперед по особняку Аласторов. В ответ на предложение Дэрона он возмущенно пригрозил ему пальцем. – Мне все равно, кто вы такой, Демарко. Я не позволю вам избавиться от моей звезды. К тому же это невозможно, она подписала договор!

Будь проклят этот договор. Дэрон жалел о том, что не порвал его, когда у него была такая возможность. Увы, он подписал его вместе со всеми, поддавшись минутной панике. Мог бы поставить слово «идиот» вместо своего имени, разницы бы не было. Эва непременно приписала бы его – или вообще выбила бы перо из его руки и отвесила подзатыльник.

Теперь он прикован к этому представлению до самого конца, как и все остальные. В том числе Каллия.

Дэрон пригладил взлохмаченные волосы.

– Послушайте, Рейн, вы же видели, что было за ужином. Она непредсказуема.

Он покосился на Каллию, которая вечно маячила где-то поблизости. Сейчас она обходила отреставрированную сцену вместе с ассистентом и циркачкой со шрамом на лице, которая рычала на строителей, стоило кому-нибудь задержать на ней взгляд.

Если Каллия обратилась за советом к артистке из Цирка Триумфаторов, то, надо думать, их ждет такое выступление, после которого пожар за ужином покажется уютным костерком.

– Значит, вы вызовете Покровителей? – осторожно спросил Эразмус. – Закроете шоу, которое еще не успело начаться?

Дэрона раздражало то, как все на него смотрели. Как на надзирателя, одного из Покровителей. Как будто он держал на поводках свору диких псов и готов был в любую минуту натравить их на город.

Какая ирония. К ужасу тети Каты, когда он выступал, все восхищались его бунтарством. Каждый показ балансировал на грани сценической магии и опасности, упрямства и дерзости.

Теперь его опасались совсем по другой причине.

– Разумеется, нет, – ощетинился Дэрон. – Хотя, если такие случаи продолжатся, уверен, новости сами до них дойдут.

Даже ему не под силу остановить расползающиеся слухи, но он сделает все возможное. Остальные даже не догадывались, что Дэрон сам отчаянно стремился избежать встречи с тетей Катой. Все это время она не нарушала его уединение, но, увидев его, сразу сообразила бы, в чем дело.

Ему нужно было больше времени. Чтобы исправить все, пока остальные не поняли, что к чему.

– Но ведь это просто случайность. Почему вы все так накинулись на Каллию? У вас есть хоть какие-нибудь доказательства того, что это сделала она? – раздраженно произнес Эразмус, и у Дэрона внутри все сжалось. Он не хотел, чтобы его ставили в один ряд с другими судьями и болванами-участниками. Это были одни из худших людей, встречавшихся ему в жизни, а он многое успел поведать за свою карьеру.

Эразмус щелкнул пальцами.

– А, так вы завидуете!

– Завидую? – Дэрон наморщил лоб. – Вы шутите… Чему тут завидовать?

– Ее силе, – злорадно выдохнул распорядитель. – Я прекрасно вижу, что судьи и остальные участники испытывают такие же чувства. Увы, все это следствие уродливых комплексов и неуверенности. Такое поведение не редкость…

– Дело не в зависти, – возразил Дэрон с излишней пылкостью. Собственные слова царапали ему горло. – Я тревожусь. Если мы не предпримем меры, она может кому-нибудь навредить.

Например, ему. Тогда, в коридоре, она уже пыталась разгадать его мысли, глядя на него своими змеиными глазами, выискивая его слабости, чтобы не выдать свои. Если Каллия добудет достаточно сведений о нем, неизвестно, что она с ними сделает.

А Дэрон еще не готов был покинуть Глориан. Совсем не готов.

Напряженную паузу нарушили далекие звуки разговоров на другом конце зала, перемежавшиеся со стуком и топотом строителей. Работники и трудовые волшебники суетились в особняке уже целую неделю, разбирая сцену, чтобы заменить доски и закрепить прожекторы по краям. Дэрон с радостью погрузился в завораживающий ритм молотков, забивающих гвозди, и не сразу заметил, что Эразмус оценивающе смотрит на него, сдвинув очки с фиолетовыми стеклами на кончик носа.

– Должен сказать, Демарко, вы постоянно поворачиваетесь то одной стороной, то другой, будто подброшенная монетка, – сказал распорядитель. – Если вы так хотите выгнать Каллию, зачем было одобрять ее кандидатуру на прослушивании?

– Она впечатляющая артистка. Даже я не могу этого отрицать. – Даже слишком впечатляющая, хотя признавать это ему не хотелось. – Но если во время ее выступления – или выступления любого из ее соперников, если на то пошло, – случится что-то, с чем мы не сможем справиться, я пожалею о том, что внес свою лепту.

Его мысли окутала черная туча, заставляя умолкнуть.

Разбитое зеркало.

Его крики.

Впервые за долгое время он позволил себе окунуться во мрак воспоминаний, пронзавших его, точно нож. Справившись с собой, он снова посмотрел на Эразмуса, который настороженно наблюдал за ним.

– Занимаясь сценической магией, мы осознаем, что она таит в себе опасности, и принимаем неизбежный риск, который влечет за собой такая жизнь. – Распорядитель посторонился, чтобы пропустить рабочих, заносивших в зал доски из красного дерева. – Наибольшую опасность таит в себе то, что происходит за сценой, когда мы пытаемся задушить чужой потенциал. Когда задуваем свечу до того, как публика успевает увидеть ее свет. Этот город и так слишком долго страдал во тьме, вам так не ка– жется?

Дэрона окатило волной жгучего стыда. Эва поколотила бы его по той же самой причине. Ее колючее осуждение чудилось ему с того самого мгновения, как он вошел в особняк Аласторов, намереваясь добиться исключения Каллии из «Феерии».

Этим утром Дэрон встал засветло и направился к старому особняку, надеясь застать Эразмуса или мэра Эйлина без свидетелей, но обнаружил в зале только одинокую фи– гуру.

Она сидела на одном из пыльных кресел в первом ряду спиной ко входу и смотрела на сцену с таким напряжением, будто стремилась прожечь доски взглядом. Она ничем не показала, что заметила его присутствие, хотя он не сомневался, что она услышала бы даже звук упавшей иголки на заднем ряду. Просто ей было все равно. Все ее внимание было сосредоточено на сцене, будто там разворачивалось представление, которое не видел никто, кроме нее.

Дэрон сам когда-то поступал точно так же. Рано утром садился возле сцены, представляя себя на месте зрителей и наслаждаясь спокойствием.

Даже когда в зал начали входить люди, она не сдвинулась с места. Дэрон тоже продолжал стоять в дверях, мешая строителям и трудовым волшебникам. Потом прибыли другие участники, которые начали зазывать его на разминку. Он только отмахнулся и остался на месте, с любопытством наблюдая за ней.

Дэрону самому было стыдно за то, как долго это продолжалось. Ведь это он тогда затеял спор, встретившись с ней в коридоре. Разумеется, свою роль сыграло выпитое вино и взвинченные после пожара нервы.

«Это не оправдание», – раздался у него в голове шепот Эвы.

Он бросил еще один взгляд на Каллию, обходившую зал. Несмотря на разбросанные у нее на пути доски, банки с краской и инструменты, она двигалась плавно и легко. Она была в брюках, заправленных в темно-красные сапожки, и длинный черный сюртук, чтобы не замерзнуть холодным утром. В этом наряде Каллия производила не меньшее впечатление, чем в облегающем платье, в котором явилась на ужин. Все напрягались при ее приближении, но без малейшего стеснения глазели на нее, когда она отворачивалась, будто на пламя, которое вот-вот распространится по всему залу.

– Уж вы-то могли бы ее и поддержать, – вдруг добавил Эразмус, будто подслушав мысли Дэрона. – По-моему, вы видите в ней то, что не имеет никакого значения для большинства судей. Возможно, ее история получит иное завершение.

Раскаяние, которое успело ненадолго проникнуть в голову Дэрона, мгновенно растворилось, уступая место холоду. И черному облаку воспоминаний.

Он весь превратился в лед.

– Очень жаль, что с вашей ассистенткой случилась такая беда. – Распорядитель сочувственно цокнул языком. – Вы так чудесно смотрелись вместе, и она была такая хорошенькая…

– Заткнитесь, Рейн, – прорычал Дэрон и отошел в сторону, чтобы окунуться в какофонию строительного грохота и криков, но вместо этого услышал женский смех, полны абсолютной уверенности в себе, хотя до представления оставалось всего несколько часов.

Настоящую предводительницу Цирка Триумфаторов звали Канари.

В честь алой канарейки, певчей птички, чей голос был намного глубже, чем можно ожидать от такого маленького существа. Рано утром Каллия велела помятому, сонному Ааросу, как только встанет, сразу же отправиться за циркачкой и привести ее в особняк Аласторов. В такое время он, наверное, согласился бы даже пройтись по городу голышом, лишь бы от него отстали.

Никто, кроме Каллии, будучи в своем уме, не стал бы вставать в такую рань, чтобы осмотреть особняк Аласторов в первый день состязаний, за несколько часов до генеральной репетиции. Она просидела все это время в одиночестве перед сценой, представляя свое выступление таким, каким его увидит публика, когда вспыхнут прожекторы и занавес откроется под звуки аплодисментов.

Воображаемые овации стихли, когда стук молотков и крики вырвали Каллию из грез. Она растерянно осмотрелась и увидела снующих туда-сюда строителей. В дальнем конце зала стоял Демарко, как всегда непроницаемый. Эразмус Рейн только что прибыл, а еще Аарос наконец приволок красноволосую девушку, которая, похоже, по утрам держалась еще более сердито, чем обычно. Но, когда Каллия изложила свои планы на вечер, недовольно поджатые губы циркачки сложились в усмешку. В ответ она назвала свое имя, словно делая подарок, который Каллия приняла с хитрой улыбкой.

– Моим циркачкам нельзя даже посмотреть. – Канари пнула ногой деревянный обломок, скидывая его со сцены. – Нам велено прятаться, пока мы не понадобимся Рейну. Для чего, он сам еще не решил.

– Но ведь вы Цирк Триумфаторов, – возмутился Аарос. – Вы гвоздь программы. Вас нужно показывать всем, а не прятать в темном углу.

– Вот именно, красавчик, – сухо ответила она. – Если бы цирк и впрямь был в моих руках, мы бы тут наделали шуму. Но, увы, у кого деньги, тот и командует.

Каллия нахмурилась. Слышать это было неприятно, но не то чтобы очень удивительно. Эразмус Рейн производил впечатление человека скользкого, склонного легко отвлекаться на новое, забывая о старом. Да, сейчас он видел в Каллии звезду, но до нее наверняка были еще дюжины таких же. Например, Канари. И весь Цирк Триумфаторов.

Это раздражало, но Каллия все равно готова была стараться ради него, раз уж это ее единственный шанс остаться в игре. Демарко она явно разонравилась. Они избегали друг друга с тех самых пор, как он объявил ее в опасном саботаже. Ну и ладно. Пока что Рейн на ее стороне, а больше ничего и не нужно.

Разве что побольше артистов.

Каллия в последний раз обошла сцену с Канари и Ааросом и спустилась по ступенькам, объясняя, куда встанут и откуда появятся остальные. Здесь было меньше места, чем она привыкла. Выступления в Доме Адского Пламени на личной танцевальной площадке избаловали Каллию, но новенькой отреставрированной сцены должно было хватить для того, чтобы воплотить задуманное. Весь зал, к ее изумлению, наконец начал походить на достойное место для выступлений.

Неподалеку рабочие колотили темные бархатные кулисы, выбивая пыль и готовясь развесить их по местам. Здесь протерли полы, отремонтировали старые сиденья и добавили новых, добавили цвета строгим треугольным окнам и стенам, и весь зал словно восстал из пепла. Намного лучше, чем голая сцена, на которую Каллия вышла на прослушивании. Еще несколько недель ремонта, и особняк Аласторов обещал засиять. Казалось, самому зданию не терпелось преобразиться.

– Мне пора возвращаться. – Канари кивком указала на дверь. – Нужно расшевелить животных и потренироваться перед выступлением.

– Судя по тому, что я видела в прошлый раз, с этим проблем не возникнет. – Каллия толкнула Аароса локтем. – В отличие от моего очаровательного ассистента, у которого обе ноги левые, а чувство ритма как у нелетающей птицы.

– Ну, зато я могу поднять тебя одной рукой. – Он демонстративно похрустел костяшками пальцев. – Все мои мускулы чего-нибудь да стоят.

– Несомненно, милый мой. – Она успокаивающе погладила его по груди. – Главное не урони меня, как частенько бывало на репетициях, иначе этим мускулам станет негде спать.

– Пожалуй, это неплохая замена жалованью. – Аарос прищурился, услышав резкий смешок Канари. – Я вот только не понимаю, зачем все это нашей певчей пташке?

– Я не пташка, – усмехнулась Канари, отступая к выходу у них за спиной. – Если бы я для тебя спела, ты бы сгорел дотла.

С этими словами она удалилась, распугивая всех, кто попадался у нее на пути.

– Должен признаться, она меня немного нервирует, – вздрогнув, сказал Аарос. – Если она окажется серийной убийцей, которая задумала перерезать нам горло, я буду винить во всем тебя.

– Она не убийца. – Каллия стукнула его по плечу. – Она пожирательница пламени.

Поджав губы, Аарос обдумал эту новость и наконец кивнул:

– Теперь понятно. И когда ты планировала сообщить мне, что в твоем выступлении будет участвовать угрюмая пожирательница пламени?

– Пожирательница огня с хорошими связями, прошу заметить, – со смешком поправила его Каллия. – У нее есть и другие таланты, а также влиятельные друзья, которые могут…

– На сцене одновременно с вами может находиться только ваш ассистент.

Каллия и Аарос резко обернулись. Она напряглась, но постаралась справиться с лицом.

– Не знала, что судьям разрешено подслушивать чужие разговоры. Это как-то недостойно.

– Нарушать правила – тоже.

Да как он смеет? Сначала саботаж, теперь это? Если уж Каллия победит в этом состязании, то только потому, что превосходит всех остальных. И каждую минуту славы она отвоюет своими силами.

– Я не нарушаю правила.

Ее гнев заставил Демарко попятиться, а его лицо приняло до смешного виноватое выражение.

– Разумеется. Простите. Я… Я на самом деле хотел попросить вас поговорить со мной с глазу на глаза. Чтобы извиниться.

– Вы подошли ко мне, начали цитировать правила и обвинять в недобросовестности, а теперь утверждаете, что хотели извиниться?

Он смущенно почесал затылок.

– Да, у меня было такое намерение.

– За что вы вообще собрались извиняться? – встрял Аарос. В его голосе зазвенел лед, прищуренные глаза с подозрением уставились на Демарко, а потом и на Каллию.

Аарос хотел услышать объяснения. Она знала, что он их давно заслужил, и ей больно было видеть, что установившееся между ними осторожное доверие вновь пошатнулось. Ее избирательное молчание обижало его. И ведь он ни разу не давал повода ему не доверять.

С другой стороны, как легко она поверила на слово Джеку?

– Тут не о чем беспокоиться. Я разберусь. – Каллия успокаивающе погладила его по плечу. – Будь добр, сбегай в отель за моим платьем для выступления. Я бы хотела его подогнать перед выступлением.

Она не соврала, но уже то, что Каллия воспользовалась поводом отослать его, провело между ними черту. Аарос не стал настаивать, просто скинул ее руку с плеча и направился к двери, напоследок бросив на Демарко суровый взгляд с явной угрозой, как бы говоря: «Я слежу за тобой».

– Вы не сказали ему о том, что произошло в тот вечер? – со смешком выдохнул Демарко, когда Аарос скрылся из виду. – Так вот почему он до сих пор не попытался накинуться на меня с кулаками.

– Я могу легко это исправить, если хотите, – ровным тоном произнесла Каллия. – Но нет, что бы там обо мне ни думали, я не рассказываю своему ассистенту все подряд.

Как ни странно, Демарко обошелся без язвительных замечаний в ответ. Вместо этого он выдавил слабую, сухую улыбку.

– Доверие между волшебником и ассистентом имеет огромное значение. Он поможет вам достичь славы, хоть и достигнет ее сам, – сказал Демарко. – Не следует недооценивать эту связь.

Он был прав, и это ее бесило.

– Это вы так извиняетесь? Рассказывая, чего мне не следует делать?

На мгновение лицо Демарко напряглось, как будто он готов был огрызнуться. Но в итоге его плечи опусти– лись.

– Похоже, извиняться я не мастер, да?

– Совсем не мастер. – Каллия окинула его скептическим взглядом. В целом он вел себя намного приятнее, чем она ожидала, и в какой-то момент даже почти улыбнулся. – Если хотите, чтобы у вас получилось хотя бы с третьего раза, начните с того, за что именно вы изви– няетесь.

– Ладно, – ответил Демарко, подражая ее насмешливому тону с обезоруживающим блеском в глазах. – Простите за все, что я вам наговорил, когда встретил вас в коридоре. Это было… – Он помедлил, потом вздохнул. – Я повел себя как настоящий осел.

Искренность придавала его лицу интересное выражение. Каллия склонила голову набок.

– Продолжайте.

Когда он поднял взгляд, ее полуулыбка едва не заставила его улыбнуться в ответ.

– Не знаю, успел ли кто-нибудь еще сказать вам это, но… спасибо. Если бы не вы, многие могли бы серьезно пострадать.

– Мы оба знаем, что большинство думает иначе. – Остальные участники и судьи не осмеливались сказать ей все в лицо, но их молчание и презрительные взгляды говорили сами за себя. – Послушайте, я ценю ваш жест, но что это меняет? Потому что у меня такое ощущение, что вы по-прежнему относитесь ко мне с подозрением.

Демарко обдумал ее слова и едва заметно кивнул.

– В Глориане с вами обращаются несправедливо, но я человек справедливый. Я не могу спокойно смотреть, как остальные чинят вам все новые и новые препятствия. Это неправильно.

– И что вы сделаете, уговорите их перестать? Спасете бедную беззащитную девушку от чудовищ? – Голос Каллии сделался холоднее. – Я и так знаю, что мне нужно стараться вдвое больше остальных. Мне не нужны помощники, которые станут защищать мое имя за кулисами. Тем бо– лее вы.

– Я и не собирался. В такой профессии вас ждет постоянная борьба, так что будет лучше, если вы привыкнете сражаться. Отстаивать себя. На каждом шагу, – сказал Демарко. – Но самый простой способ разозлить тех, кто пытается вас уничтожить, – это подняться и продолжить борьбу, а вы и так уже сопротивляетесь сильнее, чем они ожидали.

– Почему вы так решили?

– Вы ведь все еще здесь, не так ли?

Каллия кивнула, но внутри у нее все завязалось в тугой узел. С ней впервые заговорили вот так. Как с настоящей участницей состязания. Какая же это роскошь – быть тем, кого воспринимают всерьез, и как долго ей в этом отказывали. Удивительно, что первым стал именно Демарко, учитывая их недавнюю ссору.

Отчего-то это сбивало Каллию с толку больше, чем все остальное. Она привыкла к злым, нетерпимым мужчинам. А вот такое… Такое выводило ее из равновесия. И ей это не нравилось.

– У меня к вам вопрос, господин Демарко. Вопрос, который давно пора задать.

На его лице промелькнула тень, но исчезла так быстро, что Каллия тут же засомневалась в том, что видела.

– И что за вопрос?

– Честно говоря, я тоже почти ничего о вас не знаю, кроме ваших семейных связей. И того, что вы известный волшебник. – Каллия скрестила руки на груди. – Но, насколько я могу судить, вы не похожи на болвана, который настолько поддается панике, что становится совершенно беспомощным. Я быстро придумала, как потушить пожар, а вы – нет?

Демарко замер. Он не разозлился, скорее притих. Каллия испытала прилив досады, ведь так она ни за что его не разгадает. Даже его ответ не помог:

– Я уже давно не использую сценическую магию.

Она с трудом сдержала гримасу, готовую исказить ее лицо при мысли о том, чтобы прожить хотя бы день без магии.

– И почему же?

У него под скулой дернулась жилка.

– Вы задаете слишком много вопросов.

– Да бросьте, Демарко. Вы не можете просто так закрыть тему. Вы разожгли мое любопытство.

– Значит, теперь ему придется гореть.

– То есть мы продолжим шипеть друг на друга, как две кошки в клетке? – Она склонила голову набок. – А я-то думала, что мы наконец поладили.

– Считайте это временным перемирием. – Демарко снова принял строгий вид, и этот резкий переход успокоил Каллию, а узлы, завязавшиеся внутри, наконец начали распускаться.

А потом он вдруг наклонился к ее уху и тихо произнес:

– И не забывайте мои слова. Никто, кроме вашего ассистента, не может помогать вам с фокусами. Даже циркачи.

Это предупреждение обожгло ей шею. Узлы снова затянулись, дав ей такую встряску, что она невольно улыбнулась, глядя вниз на свои скрещенные руки.

– Не беспокойтесь. Я знаю правила.

– Конечно. – Он издал низкий смешок. Каллия готова была ответить тем же, но сдержалась. – Увидимся на репетиции.