Электронная библиотека » Джаспер Ффорде » » онлайн чтение - страница 12

Текст книги "Оттенки серого"


  • Текст добавлен: 1 ноября 2024, 09:13


Автор книги: Джаспер Ффорде


Жанр: Научная фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Карантин

5.2.03.01.002: Любой гражданин, контактировавший с плесенью, пусть и косвенным образом, обязан пройти карантинные процедуры.


Смотритель остановил «форд» на изогнутом обрыве у потрепанного знака с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ВОСТОЧНЫЙ КАРМИН». Город находился менее чем в миле отсюда и хорошо просматривался, так что Фанданго отправил при помощи зеркала сообщение азбукой Морзе о том, что мы вернулись в целости и сохранности и подобрали еще одного пассажира. С поста слежения за молниями скоро пришел ответ, гласивший, что послание получено и что наш карантин будет продолжаться до середины дня. Если бы мы заразились плесенью, симптомы непременно проявились бы через два часа.

Утро было жарким, и мы сели под ближайшее дерево. Фанданго вскипятил чаю на керосиновой плитке. Цветчик рассказал нам о своей карьере – в тысячу раз более увлекательной, чем заведование веревочными фабриками. Я жадно слушал, как он рассказывал о злободневных и неразрешимых вопросах – с такой властностью, которой я еще ни в ком не замечал.

Он поведал, что индекс рассеивания насыщенности – известного всем как «выцветание» – будет расти: плохая новость! Почтовые ящики, ранее красившиеся раз в полвека, теперь требовали покраски каждое десятилетие. Это создавало недопустимую нагрузку на ограниченные ресурсы пигмента и увеличивало потребность в цветном мусоре.

– А правда, что, если предметы слишком много рассматривают, это усиливает их выцветание? – спросил я. На эту тему писали много, но далеко не всегда разумно.

– Вовсе нет, – возразил цветчик. – Я даже советую рассматривать их как можно больше, прежде чем синтетический цвет побледнеет.

– Но ведь если увеличить сбор цветного мусора, – поинтересовался отец, – это избавит от нехватки пигмента?

Энэсцэшник объяснил, что пик сбора давно прошел и, хотя сейчас разрабатываются новые участки в нетронутой пока еще Великой Южной конурбации, синтетические цвета подвергнутся еще более жесткому рационированию.

– А что насчет бандитов? – спросил я. – Ведь если бы не их присутствие в пределах Внутренней границы и проблемы с преодолением стометровой Полосы дискомфорта, богатые месторождения Великой Южной конурбации начали бы осваиваться куда раньше.

– Массированное применение плесени, разновидность «Б», – сказал цветчик, понизив голос, – и если то, что я слышал, правда, это случится очень скоро.

– А как насчет законодательной базы? – осведомился отец.

Правила прямо запрещали причинение вреда любому человеческому существу, независимо от его гигиенических навыков, привычек или особенностей речи. Представители же вида homo feralensis были хоть и примитивными, но все же людьми, вне всяких сомнений.

– Хороший вопрос, – кивнул тот. – Ущерб ландшафту и посевам, который они наносят, позволяет переквалифицировать их во вредителей, которые, согласно правилам, подлежат уничтожению. – Он рассмеялся. – Уловка, и притом блестящая.

Мы с отцом переглянулись, но ничего не сказали. Да, бандиты были всего лишь ходячим биологическим недоразумением, но если плесень коснулась твоей семьи, ты не пожелаешь ее никому – ни желтым, ни малоприятным префектам, ни даже бандитам. Видя, что мы не согласны со столь радикальным подходом, цветчик сменил тему и заговорил о дружественной человеку городской среде. В частности, он упомянул о своих работах в Восточном парке – одном из трех крупнейших садов Коллектива.

– Как я слышал, это нечто потрясающее, – заметил отец, отчасти хромоботаник в душе. – Мечтаю как-нибудь посмотреть на него.

– Вы даже представить себе не можете, насколько это грандиозное зрелище, – ответил Глянц. – Полная гамма CYM[15]15
   CYM – цвета триадной печати: Cyan, Yellow, Magenta часто называют голубым, желтым и пурпурным. (Прим. ред.)


[Закрыть]
, пигмент подается под восьмидесятифунтовым давлением. Чистота и яркость цвета – на уровне шестидесяти процентов, а все, что выходит за пределы гаммы, окрашивается вручную. Мы не придерживаемся строго ботанического цветоподбора, используем самые разнообразные и тонкие оттенки – промежуточные, вторичные, триадические, – которые возвышают душу и изгоняют из нее серость. Особенно хороши люпиновые ковры. Когда я считал в последний раз, у нас было восемьдесят четыре оттенка одного только розового.

Около часа мы слушали, как он рассуждает о проблемах централизованного цветоснабжения и дефицита краски, – и расстраивались все больше. Глянц еще раз подчеркнул важность Великой Южной конурбации, но сообщил, что под землей таится множество невыявленных цветных предметов, поскольку в Эпоху сердечности мягкая почва и листья покрыли созданное в Эпоху нетерпимости, и требуются лишь умелые копатели. Они с отцом побеседовали о плюсах и минусах открытой и закрытой разработки цветного мусора, о том, что НСЦ рассматривает возможность создания общевидных цветов из натуральных пигментов и даже сумела путем хромосинтеза добыть синтетическую бледно-оранжевую краску из моркови.

– Из восьми тонн моркови получается одна ложка общевидного пигмента с чистотой всего в шестнадцать процентов, – сказал он. – Негусто, но парни из технического отдела не сдаются.

У меня все не появлялось возможности отползти в сторонку для встречи с Джейн, но наконец Фанданго велел мне наполнить ведро воды для «форда». Я пошел к реке через дубовую рощицу. То, что рассказал цветчик, мне понравилось. Работа в НСЦ была мечтой каждого гражданина, но удавалось это немногим. Ежегодно они принимали четырех кандидатов из тысячи, иногда меньше. Всего лишь мечта – но зато какая! Сотрудникам НСЦ давались громадные привилегии: статус старшего инспектора, свободное передвижение внутри Коллектива с посадкой на любой станции, независимо от сезонных ограничений, легальное использование предметов, запрещенных в ходе скачков назад, право реквизировать любой «форд» и – самое лучшее – постоянная жизнь в окружении синтетических цветов. Единственной загвоздкой было то, что даже при необходимых знаниях и умениях и 60-процентном (как минимум) цветовосприятии кандидаты выдвигались главным префектом. А префекты предпочитали оставлять людей с высоким восприятием для сортировки цветных вещей. Я всерьез не думал о карьере в НСЦ, такой далекой и невозможной она казалась, – но что, если попробовать все же стоило?

– Сюда!

Я увидел Джейн: улыбаясь, она махала мне рукой. Ободренный тем, что мне удалось – кажется – завоевать ее благосклонность, я ускорил шаг и был уже футах в двадцати от девушки, когда вдруг встал на месте как вкопанный.

– Ты это нарочно, – процедил я сквозь зубы, не осмеливаясь двигаться.

Улыбка исчезла с лица Джейн.

– Да. И теперь, думаю, ты расскажешь мне все, что я хочу знать.

Значит, меня завлекли на гладкую травянистую площадку, какие бывают под деревом ятевео. Я нервно посмотрел наверх, на извилистые, утыканные колючками ветви. Что, если рвануться изо всех сил – вдруг плотоядное дерево недавно поглотило оленя и все еще переваривает его? Или у меня был шанс сделать пробежку, поскольку атака требовала активации двух сенсоров? Но я прекрасно знал, что голодное ятевео способно схватить антилопу на полном скаку, и не решился.

– Итак, – сказала Джейн, становясь у края травянистой площадки, – что ты знаешь? Еще важнее: кому ты разболтал?

– Послушай, – сердито отозвался я, – тебе не кажется, что шутка зашла слишком далеко? Потом, ты обещала убить меня, только если я скажу про твой нос, а я ни разу этого не сделал.

Вместо ответа она бросила к моим ногам веточку, которая задела корневой сенсор; колючки дерева вздыбились, готовые ужалить. Малейший намек на движение, и я оказался бы там, где нахожусь сейчас, – внутри пищеварительной полости, вместе с набором окислившихся ложек, медленно теряя сознание, с одной мыслью в голове: «Как же я здесь очутился?!»

– Ты что, с ума сошла? – заорал я. – Ты не можешь меня убить!

– А я и не стану. Тебя убьет ятевео. Прискорбное, прискорбное происшествие. Когда закончится траур – завтра ко времени чая, – твое имя появится на доске ушедших вместе с рассказом о твоих достойных или просто заметных поступках. Кстати, ты уже совершил что-нибудь достойное или заметное?

– Если проживу достаточно долго, – медленно проговорил я, – то смогу.

– Хорошая заявка, но так дело не пойдет. Что ты знаешь?

– Ничего, – признался я с облегчением: наконец-то можно сказать правду! – «До смешного противный ухажер-идиот» ничего особенного не сделал. Мне было интересно, что за тайны у вас с Зейном, вот и все. Я просто хотел посидеть с тобой за чаем. И может быть, найти какую-то другую перспективу для себя, кроме Марена и их веревочных фабрик.

– Не пытайся меня обдурить. – Она стала искать глазами еще одну веточку. – Видел незаконченную роспись в ратуше?

– Видел.

– А твой отец?

– Не думаю.

– Что еще ты видел?

– Кого-то призрачного.

– Тебе сказали что-нибудь?

– Нет. Она только хотела.

– Хм. А почему ты решил зайти в дом Зейна?

– Отец дал мне его ложку, – ответил я с нервной дрожью в голосе, – и там на оборотной стороне был почтовый код.

Джейн поглядела на меня и печально покачала головой.

– Выходит, ты такой же дурак, каким выглядишь.

– И даже хуже, – заверил я ее, – меня всегда подводило любопытство. Слышала бы ты, как разорялся старик Маджента, когда я предложил усовершенствовать систему очередей.

– Обычно я отношусь к любопытству хорошо, но на этот раз, пожалуй, безопаснее отдать тебя дереву. Если ты, конечно, не придумаешь веского довода против этого.

Перспектива близкой смерти чудесным образом настраивает разум. Что за бессмыслица: преследовать загадочную курносую серую девушку – и погибнуть от ее рук! Но не все было потеряно. У меня было что ей предложить. Наверное, больше я вообще ничего не мог предложить ни здесь, ни где-либо еще.

– Послушай, – начал я, – я не знаю, чем ты занимаешься, и это не мое дело. Убей меня, если хочешь, но я могу оказаться полезным.

Джейн рассмеялась.

– С чего ты взял, что у тебя есть хоть что-нибудь нужное мне?

– Твои волосы. Они рыжие.

Она уставилась на меня с неподдельным изумлением.

– Кто тебе сказал?

Я показал на свои глаза. Я видел больше цветов красного спектра, чем большинство моих одноцветников, – возможно даже, я не уступал вообще никому. Все стало бы ясно в воскресенье, после теста, но сейчас следовало донести до Джейн, что я могу ей пригодиться. Что я могу быть полезен. Она склонила голову и посмотрела на меня. Мой довод явно подействовал. Я тут же прибавил, что отныне буду незаметным – «даже мышь меня не увидит».

– Нет, – заявила Джейн после краткого размышления, – мне кажется, тебе надо по-прежнему проявлять любопытство. Чтобы отвлекать внимание префектов.

– Разве я сказал «незаметным»? Я имел в виду «сующим везде нос».

– Совать везде нос – неплохая привычка. Когда это не происходит рядом со мной. Скажешь слово про Зейна, Ржавый Холм или что-нибудь еще – и я сразу же выполню свое обещание. Если согласен, кивни.

Я кивнул, и она удалилась без единого слова.

– Эй! – крикнул я, не очень громко, потому что ятевео способно воспринимать вибрации. – А как же я?

Но Джейн уже скрылась из виду. Я в тревоге поглядел на ветви с шипами, готовые обрушиться на меня, если я сделаю хоть малейшее движение.

– Ах чтоб тебя, – пробормотал я себе под нос.

Домой

2.3.06.02.087: Затачивание карандашей без особой необходимости рассматривается как разбазаривание общественных ресурсов и карается соответствующим образом.


Не стоит пребывать в растерянности, дорогой читатель. В тот день я не стал жертвой ятевео – это случилось позже. С плотоядными деревьями потом случилась другая история, в которую оказались замешаны я и Джейн, – история с плохим концом. По крайней мере, для меня.

Через тридцать восемь минут отец с Фанданго наконец пришли за мной. К этому времени я весь изошел потом, мои ножные мышцы начала сводить судорога. Казалось, их обоих все это, скорее, позабавило, чем встревожило.

– Э-э, – хихикнул отец, – дерево тебя обставило, приятель?

Он говорил вполголоса и ступал очень осторожно.

– Вот она, сладкая месть дров, – добавил Фанданго. – Где моя канистра с водой?

– Вон там. Вы можете сделать что-нибудь? У меня уже начались судороги.

Отец, стараясь ступать бесшумно, передвинулся так, что оказался по другую от меня сторону дерева, и бросил к его подножию полено. Ятевео молниеносно протянуло к нему ветви с шипами, схватило полено, поднесло его под самую крону, чуть помедлило и швырнуло обратно в лес. Полено шмякнулось с глухим стуком. Дерево выглядело достаточно большим для нескольких последовательных атак, и поэтому, выждав пару минут, чтобы ветви заняли прежнее положение, отец бросил второе полено. Ветви потянулись за ним, но на этот раз медленнее. Когда дело дошло до четвертой деревяшки, темп уже заметно снизился, и я попросту вышел за пределы досягаемости дерева, которое лениво начало простирать щупальца в мою сторону.

– Меня однажды схватило такое дерево, – поведал цветчик через несколько минут, когда они с отцом закончили смеяться надо мной. – Я не стоял бы здесь, если бы оно не переварило передо мной нескольких человек. Запомните, – обратился он ко мне, – если вам суждено быть съеденным, лучше находиться вниз головой. Так быстрее.

– Запомню, – хмуро отозвался я. – Большое спасибо.

– Не за что. Кстати, вы пропустили пару ринозавров – они пересекали дорогу в тридцати ярдах от нас. Я записал их коды – вдруг вам понадобится.

В принципе, не заметить представителя мегафауны было неприятно, но сейчас меня занимало совсем другое: как, оставив в покое Джейн, сосредоточиться на завоевании Констанс и поскорее уехать из Восточного Кармина. Еще мне следовало проявлять любопытство, сбивая с толку префектов, – просто для того, чтобы сделать Джейн что-то приятное.

Когда мы прошли примерно три четверти пути от карантинной границы, отец напомнил об основных симптомах плесени: ускоренный рост ногтей, онемевшие локти, некоторая ломкость ушей. Ни у кого из нас их не оказалось: значит, все здоровы. Плесень проявляется максимум через два часа после заражения, ни в коем случае не позже.

– Я так понимаю, ты пройдешь тест Исихары у нас? – спросил Фанданго, когда карантинный период закончился и мы брели в Восточный Кармин.

– Это большая честь для меня, – ответил я без всякой иронии.

– Моей дочери Имогене тоже будут показывать цветные пятна в этом году, – сказал он. – Она будет почти фиолетовой. Возвращение к корням: ее бабка по матери была сильнопурпурной.

– Вот как? – Я вспомнил слова Томмо о том, что наследственность Имогены – купленная. – Вам есть чем гордиться.

– Мы весьма горды этим и желаем ей всяческих благ. К слову сказать, ты не знаешь каких-нибудь пурпурных – слабоцветных, но с большими бабками? Я интересуюсь, но без фанатизма. Вдруг на примете есть сиреневые невысокого ранга, готовые расстаться с монетами?

Я подумал о Берти Мадженте. Его старшая сестра, умнее и пурпурнее брата, должна была унаследовать завод старика Мадженты по обогащению синтетического пигмента и должность главного префекта. Сам Берти в прошлом году прошел тест Исихары: жалкие пятьдесят три процента пурпурности. К тому же мозг его по размеру едва ли превышал горошину. Несмотря на это, он вел вполне приятную жизнь только благодаря своему цвету. Если бы его сестра вышла замуж на стороне и поблизости не появилось никого с более высокой пурпурностью, Берти мог бы даже стать главным префектом. Я холодел от одной только мысли об этом.

– А как насчет ума? Требуется или нет? – поинтересовался я.

– Если есть деньжата, мне все равно.

– Знаю я одного парня, хоть он и не слишком башковитый. Можно сказать даже, что у него мозг как у слизняка. Но он – сын главного префекта.

– Отлично! – заулыбался Карлос. – За комиссию получишь два процента, приятель.

– А что скажет Имогена?

– Она сделает так, как мы сочтем нужным, – отрезал Фанданго. Тон его мне не понравился. – Кроме того, помолвка покончит с недолжной привязанностью. Можешь расхвалить Имогену в телеграмме своему приятелю. Скажи, что, если есть серьезное предложение, она готова провести с этим парнем вечер, чтобы он попробовал. А я постараюсь поскорее достать ее фотографии и список достоинств.

Мое молчание он принял за знак согласия и хлопнул меня по плечу. Я не был до конца уверен, но, кажется, Фанданго только что предложил мне устроить понятно что между своей дочерью и Берти – слабоцветным денежным мешком, о котором он ничего не знал. Я потряс головой. Да нет, не может быть. Фанданго явно имел в виду что-то другое: ужин, например.

– Двадцать девять миль, – грустно сказал он, когда мы вышли из машины за воротами склада, чтобы привести себя в порядок и надеть кружки. – Такими темпами через двести лет от «форда» ничего не останется.

Люси, Виолетта и Дэзи

5.1.02.12.023: Хранитель обязан обеспечить доступ к картинам, скульптурам и другим произведениям искусства по первому требованию любого гражданина.


Весть о прибытии цветчика разнеслась мгновенно. К тому времени, как мы с ним подходили к нашему дому, у дверей уже собралась кучка зевак, чтобы посмотреть – нет, не на него, а на шестерни велосипеда и заляпанный краской комбинезон. В этом унылом городе он был проблеском надежды, примером того, каким красочным может выглядеть мир, если только позволить себе купить пигмента, для чего нужно иметь время и возможность собирать цветной хлам.

– А вы пользуетесь популярностью, – заметил я, провожая его в одну из гостевых комнат.

– Не я, а НСЦ, – поправил он. – Я знал людей, совершавших немыслимые поступки ради одной цветной орхидеи. А ты, приятель, интересуешься цветом?

– Мой оттенок горчичного занял первое место на прошлогодней ярмарке увеселений. – Наконец-то мне представился случай похвастаться. – Он получился темнее, чем у остальных: 33–71–67.

– Хмм, – промычал цветчик, тут же мысленно воспроизводя цвет, – неплохо. А что мы берем для примулы?

– 62–62–98, господин Глянц.

– А для моркови?

– 31–87–97.

Это впечатлило его.

– Ты разбираешься в цветах.

– Я учился у бывшего смешивателя, Грега Пунцетти.

– Мы с ним встречались пару раз, – раздумчиво проговорил цветчик. – Прекрасный парень. Наверное, нам с тобой стоить поговорить. Развяжи мне шнурки и сними ботинки, ладно? И еще возьми мое белье простирнуть. Зови меня просто Мэтью.

Я отнес картину префекту Смородини, как только разобрался с бельем Глянца и переоделся в более официальный костюм. Смородини выглядел как никогда счастливым.

– Мы поместим его у Кошенилей, – объявил он, восхищенно созерцая полотно. – У них уже живет один Ван Гог. Они знают, как ухаживать за такими вещами. Надо сделать контурную копию с номерами цветов и раскрасить синтетическими красками, чтобы Караваджо засверкал во всем блеске.

– У нашей госпожи Крушинник есть тернеровское «Крушение „Минотавра“», – сказал я, отстаивая честь родного города, – а у Рут С-9 – Ренуар.

– Вам надо увидеть нашего Вермеера. Он, правда, в Серой зоне, но можно попросить кого-нибудь из серых сопроводить вас туда и обратно.

Через несколько минут я входил в ратушу. Правила не уточняли, какой из приемов пищи надо совершать в ней, но это всегда был ланч. Множество горожан, принадлежавших к разным цветам, переговаривались, прежде чем сесть за отведенные им столики. Я узнал лишь немногих, в том числе Люси Охристую. К счастью, из-за прибытия цветчика моя встреча с ятевео никого не интересовала.

– Привет! – сказал я, но Люси посмотрела на меня пустым взглядом. – Я Эдди Бурый.

– Ой, извини! Я о чем-то думала. Спасибо, что помог мне сегодня утром. Но только верни мне линкольн, пожалуйста. Мама его хватится.

– Я его уничтожил, – солгал я, возможно, что и к лучшему.

– Тогда я скажу, что линкольн унес Томмо. Мне нужен веский довод, чтобы не пускать его к нам домой.

Я принялся расспрашивать Люси о ее отце как можно осторожнее. Девушка сказала, что он был не прочь хватить линкольна, но пребыванием в Зеленой комнате не злоупотреблял.

– Не знаю, что он там делал, – добавила она, – но он не мог поставить себе ошибочный диагноз. И уж точно не «ловил лягушку».

И Люси, задумавшись, погрузилась в молчание. Я решил сменить тему.

– Я привез тебе вот это, как ты просила. – Я показал ей ложку из Ржавого Холма, завернутую в старый носок, чтобы никто не увидел.

Ложки представляли такую ценность, что ими платили за понятно что, подрывая некогда романтический обычай дарения ложки. «Принять ложку» стало пренебрежительным выражением, намеком на нецеломудренность. Поэтому я и уточнил: «как ты просила».

– О-о! Это то самое?

Я кивнул, и Люси назвала меня «милашкой».

– Как я могу отблагодарить?

– Да никак не надо, – ответил я, на случай если она неправильно меня поняла. – Это просто подарок.

– Что тут происходит? – спросил внезапно появившийся Томмо.

Кажется, ему сильно не понравилось, что мы беседуем друг с другом.

– Эдди дал мне ложку, – объяснила Люси с самым невинным видом.

– Что-о?

– Столовый прибор, Томмо.

– А, да, – он немного успокоился, – правильно.

– Вот я балда, – пожаловалась Люси. – Не умею выбирать слова.

Мы сели за тот же стол для красных, что и утром. Люси принялась болтать с девушкой на другом его конце. Я ничего не мог разобрать, но обе показывали на меня, хихикая.

– Послушай, – обратился ко мне Томмо, – ты ведь не собираешься склеить Люси?

– Совсем нет.

– Хмм. Положил глаз на Чокнутую Джейн? Много пощечин и чуточку удовольствия?

– Нет. Думаю, тут будут сплошные пощечины – и никакого удовольствия.

– Похоже, ты прав. Как там Ржавый Холм?

– Чудесно.

Я рассказал обо всем, что случилось со мной за двадцать восемь минут пребывания там: масса мертвецов, разрушающийся город, Караваджо, цветогидрант, энэсцешник. Я опустил лишь то, что касалось Джейн, Зейна и призрака, но это все равно не интересовало Томмо.

– А мои ботинки девятого размера?

– Вот. – Я протянул ему бумажный пакет с обувью, снятой с мертвого префекта. – Извини, я вовремя не заметил, как они воняют.

– Ага, вижу. – Томмо сморщился и достал скрюченный палец, приставший к стельке. – А ты не мог взять другие, из прихожей?

– Это воровство.

Он перегнулся через стол и швырнул палец в кувшин с водой.

– Знаешь, Эдди, ты слегка двинутый.

К столу подсаживались другие красные, вежливо кивая, когда им представляли меня. Я не знал никого, но они достаточно знали обо мне. Я бы хотел, конечно, чтобы обо мне говорили: «вот парень, который привез Караваджо», или «это дальний родственник цветчика», или хотя бы «он видел последнего кролика». Но нет – я был тем, кто рискнул своей шкурой ради желтого, да к тому же оказался «настолько глуп, что его чуть не сожрало ятевео».

– Кто это? – спросил я Томмо, когда в зал вошла женщина сурового вида.

– Госпожа де Мальва. Если сказать, что она призрак в человеческом облике, это будет несправедливо по отношению ко всем призракам. Она не входит в Совет, но очень влиятельна. Но пусть ее вид тебя не обманывает – она родилась темно-синей и стала лиловой лишь после замужества. Мерзкое создание, которое идет следом, – ее дочь, Виолетта де Мальва. Страшная скандалистка и, как поговаривают, будущий главный префект. Лучше не попадаться ей на глаза.

Но поздно: Виолетта заметила, что мы с Томмо переговариваемся, и поспешила к нашему столу намеренно детской походкой. Прическа – два хвостика – делала ее моложе своих лет. Виолетту нельзя было назвать некрасивой, но ее портил нос – слишком вздернутый и слишком маленький. Как и Кортленд, сын желтого префекта, она носила множество значков, говоривших об отличиях.

– Ты, должно быть, младший Бурый, – сказала она чуть ли не обвинительным тоном, покосившись на мои значки. – Тебе прописано смирение?

– По решению моего Совета.

– Тысяча баллов? – спросила она, имея в виду лучшую половину моей коллекции значков.

– Как видите.

– Что, Виолетта, – вмешался Томмо, – много задушила пушистых лесных зверьков?

Она холодно поглядела на него и опять обратилась ко мне, садясь между нами с нежной улыбкой, так что нам с Томмо пришлось подвинуться:

– Я Виолетта. Виолетта де Мальва. Если тебе сильно повезет, ты станешь моим другом. У меня очень много друзей – некоторые говорят, ни у кого в городе нет столько.

– Очень рад за вас, – ответил я.

– Прелестно! Теперь посмотрим… – Она достала записную книжку из кармана передника и стала листать. – У меня исчерпан лимит друзей, надо кого-то вычеркнуть, чтобы вписать тебя. Ага: Элизабет Золотти.

Виолетта зачеркнула ее имя и вписала сверху мое. Вообще-то, я не соглашался стать ее другом, а она и не подумала спросить. Пурпурные, как правило, вели себя именно так.

– Готово! – провозгласила она. – Элизабет все время что-то вынюхивает, к тому же она косолапая и не отличит лютика от гвоздики. А правда, что ты играешь на виолончели?

– Только на трех струнах. Четвертую начну осваивать этим летом.

– Прекрасно! Ты будешь играть в оркестре. Мы собираемся ставить «Редсайдскую историю». Я играть не смогу – у меня главная роль. Придется изображать зеленую, но мы, прирожденные трагики, не боимся показаться смешными. – Она нахмурилась и пристально посмотрела на меня. – Ты ведь не считаешь, что я буду выглядеть смешно?

– Нисколько. Я однажды играл Натана в «Серых и куклах».

– Как это ужасно, – засмеялась она. – Ты, верно, чувствовал себя полным идиотом. Теперь вот что: сколько красного ты видишь?

Этого вопроса следовало ожидать: если старшая де Мальва была синей от рождения, то Виолетта располагалась на синем конце пурпурной части спектра. Чтобы лиловые удержались на вершине социальной лестницы, Виолетте требовался муж покраснее – тогда их дети оказались бы в центре этой части.

– Скажи, что мало, – просвистел Томмо неслышным шепотом.

– Заткнись, Киноварный. Ну так что, мастер Эдвард?

Я хотел было солгать и сказать, что немного, но, поразмыслив, решил, что не обязан говорить этого просто потому, что она спросила.

– Я не обязан отвечать на такие вопросы, госпожа де Мальва.

– Ошибаешься, – с раздражением ответила она. – Обязан. Ну так сколько же? – Мы поглядели друг на друга секунду-другую, потом Виолетта расхохоталась и игриво толкнула меня в плечо. – Ох уж эти Бурые! Проказники! Так не забудь про оркестр. Репетиции по средам, сразу после чая. Кстати, в вашем кувшине с водой плавает чей-то палец.

В зале появилась еще одна девушка, худощавее Виолетты. Судя по всему, она занималась хоккеем с мячом: я сделал такой вывод, потому что в руках у нее была клюшка.

– Ну-ну, – презрительно усмехнулась Виолетта. – Привет, Дэзи Кармазин. Тебя будут прослушивать на роль Марии? Если не получишь, не чувствуй себя совсем уж никчемной.

– Извини, – сказала Дэзи, одаривая Виолетту вежливой улыбкой, – ты что-то сказала? Я думала об овцах.

Виолетта безрадостно улыбнулась, встала и пошла прочь, толкнув Дэзи плечом.

– Да уж, – прокомментировала Дэзи, садясь и отпивая из стакана Томмо, потому что она заметила палец в кувшине, – несчастен тот, кто на ней женится. Кто сейчас ее любимчик?

– Твой братец, – ответил Томмо. – Ей придется не легче.

– Я шепну ему пару словечек на ухо. Породниться с Виолеттой: вот ужас! Привет. Я Дэзи Кармазин. А вы, должно быть, Эдвард.

Томмо пихнул меня в бок. Я вспомнил, что он уже поженил нас с Дэзи в своих брачных проектах.

– Эдди, – сказал я, пожимая ее руку. – Друзья?

– Друзья.

Дэзи была, скорее, хорошенькой, но выглядела старше своих лет из-за волос, доходивших до плеч, и темных веснушек на переносице. Нос у нее, как и говорил Томмо, был, пожалуй, слишком острым.

– Большое спасибо за Караваджо, – сказала она. – А то у нас тут перекос в сторону постимпрессионистов. А наш Пикассо сейчас в Желтополисе, на выставке. Кстати, берегись де Мальва – связываться с этой компанией все равно что есть бутерброд со скорпионами.

– Вот что мне нравится в вашем городе, – заметил я. – Все так хорошо отзываются друг о друге.

– Насчет бутерброда со скорпионами она права, – подал голос Томмо. – Поэтому я и не включил Виолетту в число перспективных невест для тебя. И потом, самый сильный из красных у нас Дуг Кармазин. Он вытянет короткую соломинку и наденет Виолетте кольцо на палец.

– А что Дуглас думает по поводу женитьбы на одной из де Мальва? – поинтересовался я.

– Горячо надеется, что красного в нем меньше, чем он полагает, – пробормотала Дэзи, которая явно тревожилась за брата.

Я понял, что она имеет в виду. Никто не может повлиять на результаты теста Исихары, и большинство людей в целом представляют себе свои зрительные способности. Но часто случаются сюрпризы – например, неожиданно открывшиеся возможности, унаследованные от далеких предков. Даже дети серых в энном поколении могут обнаружить способности к цветовосприятию, о которых и не подозревали. Раннее прохождение теста приводило к тому, что вся городская политика могла перевернуться с ног на голову, и префекты были настороже, что удерживало их от злоупотреблений.

– Мастер Эдвард? – спросил кто-то рядом со мной.

Я повернулся и обнаружил девочку – лет двенадцати, не больше, – державшую папку с зажимом и прелестно одетую. У нее были желтый кружок и множество знаков отличия, а также блестящий значок «Старший младший инспектор».

– Привет, – дружески поздоровался я. – Чем могу помочь, девочка?

– Ты можешь помочь мне, оставив этот высокомерный тон, если не хочешь получить пальцем в глаз.

Я опешил.

– Не достанешь, – возразил Томмо. – Мы оба присутствуем на ланче. Поэтому поставь галочку в своем долбаном табеле учета и ковыляй отсюда.

– Ты обязан сказать «здесь» после того, как я назову твое имя. Таковы правила. Если не желаешь, я доложу, что ты мешаешь инспектору, и тогда тебе придется объясняться с префектом.

– Иди на хрен, девчонка, – прорычал он. – И еще раз иди на хрен. И еще раз, если не поняла.

Девочка нахмурилась, сердито поглядела на него и отошла.

– Пенелопа, младшая из Гуммигутов, – пояснил Томмо. – Племянница Кортленда, внучка желтого префекта. Желтого в ней меньше, чем в этих двух, но достаточно, чтобы всех задолбать.

Через несколько минут Пенелопа вернулась, ведя с собой свою бабушку – желтого префекта.

– Что тут происходит? – осведомилась госпожа Гуммигут.

Мы встали, как того требовали правила.

– Томас Киноварный нарушил протокол, – самодовольно изрек противный ребенок, – и послал меня на хрен. Три раза.

– Я с гордостью признаюсь в том, что послал ее на хрен, – весело сказал Томмо, – но хотел бы принести свои бесконечные извинения младшей госпоже Гуммигут согласно статье 42 и в то же время просить о добросовестном толковании правила 6.3.22.02.044.

– Принято, – ответила Гуммигут, которой Пенелопа, видимо, тоже действовала на нервы. – Ты будешь оштрафован только на пять баллов за неуважение к инспектору по учету присутствия на ланче. У тебя вообще есть баллы, Киноварный?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 | Следующая
  • 5 Оценок: 1

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации