Текст книги "Военный талант"

XVI

Какие мрачные мысли завели его так высоко, на эту открытую ветрам скалу, мы никогда не узнаем…

Аней Кeй. Кристофер Сим на войне (процитированные слова выбиты также на медной табличке у Карниза Сима)

Утром, когда мы завтракали в ресторане на крыше, освещенном ярким теплым солнцем, все показалось мне несколько нереальным.

– Это фальшивка, – сказала Чейз. – Не могли они рассчитывать на то, что им удастся материализовать тот корабль внутри планетной системы, не говоря уже о самом солнце.

– Но если бы это оказалось правдой, – возразил я, – мы получили бы ответы на некоторые вопросы. И возможно, на самый важный: что спрятано в Даме-под-Вуалью.

– Бомба?

– Что же еще?

– Но если штучка работала, почему они ее не использовали? Зачем понадобилось прятать ее где-то в лесу?

– Наверное, деллакондцы считали, что Конфедерация не переживет войну, даже если они победят. Как только «немые» были бы выдворены за ее пределы, планеты снова принялись бы ссориться. И возможно, Сим не хотел выпускать на свободу такое оружие. Даже среди своего собственного народа.

Возможно, когда положение стало отчаянным, он увидел лишь два выхода: уничтожить его или спрятать. Поэтому спрятал. Все, кто знал об этом, погибли. И история была забыта.

Чейз подхватила:

– А сейчас, двести лет спустя, является «Тенандром» и натыкается на это оружие. Они все засекретили!

– Вот именно, – сказал я.

– Но где же оружие? Они привезли его обратно?

– Наверняка. И сейчас мы запускаем его в производство. На следующий год мы уже будем угрожать «немым».

Чейз затрясла головой:

– Не верю. Как мог «Тенандром» понять, что это за штука?

– Вероятно, она снабжена инструкцией. Послушай, это первое полученное нами объяснение, имеющее хоть какой-то смысл.

На лице у Чейз появилось скептическое выражение.

– Я все же считаю это невозможным. Послушай, Алекс, точность межзвездных перелетов весьма невелика. Если я сажусь на корабль, находящийся на орбите возле планеты, делаю прыжок в гипер…

– …и тут же возвращаешься обратно, то можешь очутиться за несколько миллионов километров оттуда. Знаю.

– Несколько миллионов километров? Да мне чертовски повезет, если удастся прыгнуть обратно в ту же планетную систему. Как же они, черт возьми, рассчитывали попасть в звезду? Просто смешно.

– А если это можно сделать как-то по-другому? Давай проверим. Подумай, нельзя ли найти эксперта – физика или еще кого-то. Но держись подальше от разведки, говори им, что собираешь материал для романа. Ладно? Узнай, что произойдет, если ввести антиматерию в ядро звезды, действительно ли она взорвется? Имеется ли теоретически какой-либо способ осуществить такое внедрение?

– А ты что собираешься делать?

– Осматривать местные достопримечательности, – ответил я.

Со времен Киндрел Илианда изменилась. Никакой флот из челноков, крейсеров и межзвездных транспортов не смог бы теперь эвакуировать население всей планеты. Старый теократический комитет, который правил Пойнт-Эдвардом, все еще существует, но он превратился в рудиментарный орган. Давно уже открыты двери для поселенцев, и Пойнт-Эдвард сейчас только один из сети городов, причем не самый крупный. Но он не забыл свое прошлое: «Деллакондское кафе» на улице Неповиновения, парк Кристофера Сима, площадь Кристофера Сима, бульвар Кристофера Сима. Вокзал на орбите назван в его честь, его портрет отпечатан на банкнотах Илианды.

И Мэтт Оландер: его профиль на бронзовой доске, надпись «Защитник», выбитая на арке, через которую посетители попадают в Старый Город – площадь, окаймленную четырьмя кварталами разрушенных зданий, оставленными такими, какими они были после нападения. Посетители молча проходят по мемориалу, всегда останавливаясь около изображения.

Я и сам провел некоторое время, рассматривая голограммы челноков Сима, снятые в ту отчаянную неделю, когда ашиуры приближались, а они сновали в Ричардсон и обратно на бесшумных магнитных двигателях. Это были воодушевляющие картинки, дополненные гимнами, портретами героев с суровыми взглядами и тем приглушенным комментарием, который всегда сопровождает изображение легендарных событий. Кровь застучала у меня в висках, я опять втягивался в драму древней войны.

Позже, в придорожном кафе, окруженном замерзшими деревьями, я подумал о том, как легко мы возбуждаемся от перспективы битвы за правое дело, даже если его справедливость несколько сомнительна. Наша слава, наше падение.

Я наблюдал за толпой людей, никогда не знавших организованного кровопролития, и спрашивал себя, не права ли Киндрел Ли, доказывавшая, что настоящему риску все мы подвергаемся не со стороны той или иной группы пришельцев, а со стороны нашего собственного отчаянного желания создавать Александров и с энтузиазмом атаковать и следовать за ними в ту крепость, которую они пожелают?

Кто была та одинокая женщина, посетившая Киндрел Ли? Таннер? Ли считала, что она прилетела с Деллаконды, но ведь она и ждала кого-то из деллакондцев.

Легко понять, почему деллакондцы могли солгать о причине смерти Мэтта Оландера: они не хотели раскрывать существования солнечного оружия, поэтому сделали героя из неудачливого системного аналитика, который остался, чтобы обеспечить успех операции, но сорвал планы Сима. Каждый знающий правду должен был его ненавидеть. Сколько же людей погибло из-за поступка Оландера?

Я мог вообразить их всех, расположившихся в безопасности за облаком Оорта и наблюдавших за датчиками, выжидая подходящий момент для решающего удара. Неудивительно, что они испытали великую горечь.

Но Сим сражался еще полтора года, так и не применив солнечного оружия. Интересно, права была Киндрел Ли или нет, предположив, что оружие имело дефект либо стало неработоспособным по какой-то прихоти природы или допотопной техники эры Сопротивления? И что в конечном итоге она напрасно убила Мэтта Оландера.

Ближе к вечеру я поднял скиммер навстречу сильному ветру. Движение на улицах было большим, и гигантские голограммы потрясающе красивых манекенщиц демонстрировали зимнюю моду собравшейся у торгового центра толпе. Я описал над центром дугу, набрал высоту и поплыл в сером небе.

Во время эвакуации Пойнт-Эдварда Кристофер Сим оставил штаб для руководства операцией, а сам занялся другими делами. Тогда происходили удивительные вещи: его офицеры заметили, что Сим поднимался задолго до рассвета и летал на скиммере вдоль побережья. Местом его прогулок был одинокий карниз скалы, возвышающейся над морем. Что он там делал, почему летал туда – никто так и не узнал. Толденья обессмертил эту сцену в своем шедевре «На скале», а само место жители Илианды включили в число исторических. Они называют его Карниз Сима.

Я хотел взглянуть на войну его глазами, а для этого мне надо было посетить его убежище.

Летательный аппарат перешел в горизонтальный полет и начал длинный бросок к морю. Я был немного подавлен сочетанием вершин, города, океана и тумана, но тут до меня дошло, что есть еще одно место, которое стоит посетить.

Переключившись на ручное управление, я повернул назад, вглубь континента. Зажужжал компьютер, настаивая на большей высоте полета. Жужжание прекратилось, и я под самыми облаками пролетел над кратером вулкана. Если верить литературе, он был надежно потушен. Об этом много веков назад позаботились инженеры-вулканологи, но, несмотря на это, его состояние периодически проверяла служба охраны окружающей среды Пойнт-Эдварда.

Никакой романтики!

Я снизился к волнующемуся шатру пурпурного леса. На юго-западе земля была поделена на крупные фермы. Два потока вились через сельскую местность, сливаясь примерно в восьми километрах от Пойнт-Эдварда и исчезая в горах.

Шпили космопорта вдали выглядели хрупкими на фоне угрожающе потемневшего неба. С вершины «Башни» падал водяной занавес. Я наблюдал, как с противоположной стороны подлетел челнок, сделал петлю, грациозно накренился и опустился в комплекс.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти то, что я искал, – дорогу, по которой Ли ехала из Пойнт-Эдварда к Ричардсону. Ее уже не существовало, сообщение между этими двумя пунктами шло по воздуху, и любому жителю маленьких городков проще было обзавестись скиммером.

Но отдельные отрезки древней дороги еще можно было различить. Огибая группу холмов, она тянулась параллельно сначала одной реке, потом другой. В основном ее можно угадать только по более молодым деревьям.

Я поместил карту на монитор и смотрел сквозь атлас, стараясь найти место, где Киндрел потерпела аварию.

Валгалла – небольшое фермерское селение: около дюжины домов, магазин аппаратуры, продовольственный магазин, мэрия, ресторан, таверна. Двое на крыше сооружали слуховое окно, несколько человек собралось возле мэрии. Никто даже не взглянул вверх, когда я пролетал над ними.

Киндрел описала крутой поворот, который мог быть только с восточной стороны, где дорога выходила из холмистой местности. Не было ни следа канавы, ни углубления, но два века – срок большой. Это произошло где-то здесь. Необозначенное место на планете, усыпанной мемориалами. Любопытно, как бы изменилась история Илианды, если бы в ту ночь Киндрел Ли погибла?

Час спустя я летел над широкой, усыпанной островками бухтой Пойнт-Эдвард.

Город расползался на склоны окружающих его хребтов, рискованно близко прижимался к пропастям, поддерживаемый комбинацией металлических опор и силового поля. Посадочные площадки блестели на крышах и в высеченных скальных гротах. Некоторые общественные здания изгибались арками над трещинами. Приморский бульвар протянулся почти на том же месте, что и во времена Сопротивления, огибая бухту и переходя на севере в улицу с двусторонним движением.

Лес, скалы и снег – серо-белый пейзаж сливался с мрачным небом. Я лениво кружил над районом, любуясь его дикой красотой, потом повернул на север.

Пойнт-Эдвард остался позади. Прибрежное шоссе устремилось вглубь материка и нырнуло в густой лес.

Горы постепенно сливались в монолитную крепостную стену, гладкую, отражающую свет, не имеющую срока жизни. Илиандцы называют ее Стена Клона, в честь мифического героя, построившего ее для защиты от полчищ морских демонов. В ее тени воздух был холодным. Я держался низко, почти у самых брызг.

Паруса разреза́ли густой туман, а высоко надо мной пролетали скиммеры и даже аэробусы. Несколько чаек кружили рядом – некрасивые существа, с клювом лопатой, огромными крыльями и голосом, напоминающим отбойный молоток. В воздушных потоках лениво плавали пузырники.

Редкие деревья жались к скале. Компьютер определил некоторые из них как «Кассандры». Считалось, что они обладают чем-то вроде лиственного разума. Тесты не дали окончательного ответа, и скептики продолжали утверждать, что это легенда, поскольку в путанице их ветвей угадывались какие-то человеческие черты, особенно когда солнце просвечивает сквозь кроны.

Несколько деревьев сгрудилось на краю кратера. Я повернул на них навигационный телескоп: переплетенные ветви, широкие листья тянутся к скудному серому свету. Но солнца не было, и никакого лица я не увидел. Когда я приблизился к Карнизу Сима, в наушниках зазвучал повторяющий одно и то же голос.

– Имеются необходимые удобства для туристов, – говорил он. – Пожалуйста, переключитесь на автоматическое управление. В радиусе восьми километров от парка полеты с ручным управлением запрещены.

Я подчинился. Скиммер немедленно рванул в сторону моря, набрал высоту и начал медленный разворот к крутой стене.

На посадку выстроилась очередь из трех скиммеров. С ближайшего из них мне махали руками детишки, и я помахал в ответ. Мы находились уже над краем хребта, подходя к бело-голубому посадочному комплексу на самой вершине.

Карниз Сима находился ниже. На нем был сооружен отель с золотым куполом, теннисными кортами и плавательными бассейнами. Во времена Сима он, наверное, представлял собой полоску скалы, на которой едва мог уместиться скиммер. Но его укрепили, расширили и обнесли оградой.

Женский голос в переговорном устройстве был молодой и сладкий, как сироп:

– Добро пожаловать на Карниз Кристофера Сима. Пожалуйста, не пытайтесь выйти из своего скиммера, пока он полностью не остановится. Желаете заказать номер в отеле «Сим»?

– Нет, – ответил я. – Хочу только посмотреть на Карниз.

– Очень хорошо, сэр. Вы можете добраться до Карниза Кристофера Сима, следуя синим отметкам. Комитет Сопротивления напоминает, что прохладительные напитки можно употреблять только в специально отведенных местах. Желаю вам приятно провести время.

Я опустился на посадочную площадку, сдал скиммер смотрителю, сел в голубой вагончик, который спустил меня по туннелю на основной уровень, и оказался в холле гостиницы. Синяя стрелка указывала на боковую дверь. Несколько человек, в основном дети, плескались в окруженном папоротниками бассейне. Сувенирная лавка предлагала посуду и стаканы эпохи Сопротивления, вымпелы, модели «Корсариуса», основательный набор кристаллов и книг, среди которых был «Человек и олимпиец», а также скромный томик «Максимы Кристофера Сима». Над вестибюлем царила великолепная картина Толденьи «На скале»: задумавшийся Сим довольно рискованно сидит на верхушке округлого обломка скалы, глядя на волнующийся под ним океан, освещенный восходящим солнцем, а на горизонте видны штормовые облака.

Он одет в свободную куртку и широкие брюки, а светлые с проседью волосы кудрями выбиваются из-под потрепанной шляпы. Прищуренные глаза полны боли. Слева виднеется бело-зеленое крыло его скиммера с изображением моркадского дерева, которое более четырехсот лет служило официальным символом Илианды.

Я купил экземпляр «Максим» и взял его с собой на Карниз, оказавшись там почти в одиночестве.

– Не сезон, – объяснил смотритель. – В это время года у нас мало туристов, но многие прилетают из города, чтобы пообедать и выпить. Вечером будет полно народу.

Карниз открыт всем ветрам, а все остальное герметизировано и обогрето, включая обзорную площадку, расположенную под прямым углом к поверхности выступа, на которой несколько человек смотрели в телескопы, выстроившиеся целой батареей. Молодая, тепло укутанная пара вышла наружу вслед за мной.

Возле низкой сеточной ограды играли детишки, взбирались на нее, и тогда уже ничто не отделяло их от более счастливого мира. Далеко внизу лежал океан, и я, заглянув туда, отпрянул назад.

Над головой развевались разнообразные флаги, морские птицы описывали круги, а пара пузырников плавала сразу за оградой на расстоянии вытянутой руки. Даже в тени горной стены их амебные мешки переливались всеми цветами радуги. Эти мирные, неторопливые создания существуют на многих планетах и проявляют по отношению к нам неустанное любопытство.

«Их стоило сохранить», – подумал я.

И чаек, и широкое море, которое существует здесь уже столько миллионов лет.

Как мог Сим даже подумать об уничтожении всего этого? Как мог он стоять здесь, под неподвластными времени стенами, и обдумывать такой план?

Найдя на обзорной площадке скамейку, я сел и открыл «Максимы».

Изданы они были частным образом через Орден Фурии. Материал в основном взят из единственной опубликованной работы Сима. Но имелись также отрывки из писем, судовых документов, комментарии, приписываемые ему, публичные заявления и тому подобное.

«На нас надвинулся кризис, – говорит он на заседании Конгресса, – и я покривил бы душой, не признав перед вами, что прежде, чем он закончится, многие места в этой палате окажутся пустыми».

А одному из сенаторов той же планеты он писал:

«Я совершенно уверен, что, какая бы сила ни увела нас невообразимо далеко от Аркадии, она, несомненно, не собирается теперь бросить нас на произвол судьбы, во власть этой древней, лишенной воображения расы, которая так упорно добивается нашего уничтожения».

Скала Толденьи – самая большая в целой группе скал, острым углом выходит из поверхности утеса и рискованно нависает над пустотой.

Карниз был узким. В самом широком месте хороший пилот с трудом мог посадить скиммер, а при малейшей непредвиденной случайности, скажем внезапном порыве ветра, и скиммер, и пилот рисковали свалиться в океан.

Почему?

И почему перед рассветом?

А впрочем, что может быть лучше при обдумывании судьбы звезды и планеты, которые он собирался уничтожить, чем захватить их вместе, в великолепном симбиозе океанского восхода солнца.

Что происходило в его мозгу в то туманное утро? Может, Сим надеялся, что внезапный порыв ветра переложит тяжесть решения на плечи кого-нибудь другого? Может, он стал бояться своего собственного оружия?

Кристофер Сим был прежде всего историком. Стоя здесь, наблюдая за последними, как он считал, рассветами планеты, он, должно быть, страшился приговора истории.

Я осознал это и содрогнулся. Каково было этому воину взвалить на себя подобную ответственность! И дело вовсе не в том, что никто больше не слышал о солнечном оружии.

XVII

Мерой цивилизации является мужество. Но не мужество ее солдат, а мужество свидетелей событий.

Тулисофала. Горные перевалы (перевод Лейши Таннер)

Ближе к вечеру туман унесло, и я устроился за столиком в углу бара, мирно потягивая зеленый ламентос. Когда небо начало темнеть и стали видны кольца Илианды, я включил коммуникатор:

– Чейз, ты там?

Раздался зуммер, значит Чейз ушла без аппарата. Я выпил еще, потом сделал очередную попытку выйти на связь.

– Была в ду´ше, – объяснила Чейз. – День выдался трудным, но я получила ответы на некоторые вопросы. Идея нашего парня могла бы сработать.

– Антиматерия?

– Да. Антигелий, если цель имеет гелиевое ядро. Как в нашем случае.

– С кем ты говорила?

– С одним физиком. Он обретается в местечке под названием Островные лаборатории. Его зовут Кармел, и, похоже, он знает, о чем говорит.

– Но это могло сработать?

– Алекс, он сказал следующее, цитирую: «Корабль, загруженный таким веществом, взорвал бы солнце, к чертовой матери!»

– Значит, Киндрел права. Если заряд можно доставить в ядро. А ты поинтересовалась у него этой частью задачи? Мог ли Сим найти способ перемещения в гиперпространстве в заданную точку?

– Я не упоминала о Симе. Мы говорили о романе, помнишь? Но Кармел считает, что навигация в пространстве Армстронга теоретически невозможна. Он предложил другой способ: ионизировать антигелий, поместить его за мощным магнитным полем, а потом загнать на большой скорости в солнце.

– Вероятно, именно так они и собирались поступить, – сказал я. – А могли бы мы проделать это?

– Он считает, что нет. Антигелий легко изготовить и хранить, но технология его внедрения должна быть на очень высоком уровне. Теоретически пространство Армстронга – единственный тип нелинейного пространства, допускающий физическое проникновение трехмерных объектов. Я все-таки думаю, что это утка.

– Да, – согласился я. – Возможно. Послушай, я сейчас в очень славном месте. Не хочешь присоединиться ко мне и пообедать?

– Карниз?

– Да.

– Согласна, только дай собраться. Потом я возьму такси. Увидимся через полтора часа.

– Хорошо. О такси не беспокойся, я пришлю за тобой скиммер.

Через свой коммуникатор я попытался ввести код обратного маршрута в бортовой компьютер моего скиммера. Но в ответ замигала красная лампочка: нет связи. Почему? После второй неудачной попытки я соединился с диспетчерской службой:

– У меня проблемы с автоматикой. Не мог бы ваш служащий вручную ввести код в мой скиммер?

– Да, сэр. – Голос был женский и звучал слегка раздраженно. – Но это займет некоторое время. У нас не хватает работников, а сегодня большой наплыв посетителей.

– Как долго ждать?

– Трудно сказать. Я пошлю кого-нибудь, как только смогу.

Прождав минут двадцать, я поднялся в ангар, расположенный у самой вершины. Температура резко упала, и кольца, ярко горевшие в небе полчаса назад, превратились в размытое бледное пятно на затянутом тучами небе. У входа в ангар я снова попытался поговорить с диспетчером. Они все еще заняты, но с минуты на минуту кого-нибудь пришлют.

– Не могли бы вы сказать, где мой скиммер?

Молчание, потом:

– Гостям не разрешается заходить в зону ангара.

– Разумеется.

На двери красовалась табличка: «Только для обслуживающего персонала». Я толкнул дверь и очутился в обширной пещере, которая, вероятно, не выглядела бы такой большой, если бы я мог видеть стены. Ее освещала только цепочка желтых ламп, уныло горящих в сумрачной глубине. Пока я ориентировался, над моей головой открылось сразу несколько дверей, и через шахту в ангар спустился корабль.

Его навигационные огни лишь на секунду осветили ряд стоящих машин, но я заметил свой скиммер, выкрашенный в желто-зеленый цвет. Сочетание, конечно, раздражало глаза, зато его сразу можно узнать, если находиться не очень далеко. Я подождал, пока глаза не привыкнут к темноте, потом осторожно шагнул и повернул налево – в этом направлении света было больше.

Еще один скиммер со сверкающими огнями вылетел из шахты. Я попытался сориентироваться получше, однако его фонари, мигнув, тотчас же погасли, и он полетел вдоль одного из коридоров, образованных стоящими аппаратами. Я на ощупь пробрался мимо маленького аэробуса и пошел вглубь ангара.

По-видимому, там было три шахты, машины прилетали и улетали в устрашающих количествах. Я окончательно запутался, к тому же нескольких секунд, в течение которых фары скиммера освещали ангар, на поиски мне не хватало. В тот вечер я стал экспертом по размещению бортовых огней и вдобавок сформулировал закон Бенедикта: лучи от фар на следующих друг за другом скиммерах никогда не светят в одинаковом направлении. Они лишь путали меня.

Кроме того, достигнув уровня земли, скиммеры сразу выключали бортовые огни, из-за чего мне пришлось пережить немало неприятных минут: я спотыкался о подкосы крыльев и хвостового оперения, разбил коленку, даже упал лицом вниз.

В какой-то момент, стоя на коленях перед скиммером, я услышал, как включились его двигатели, и едва успел отскочить в сторону, но крылом меня все-таки сбило с ног.

У меня появились некоторые сомнения в успехе моего предприятия, но в ходе этих поисков я окончательно потерял ориентацию и поэтому уже не мог отступить. Я собрался снова вызвать диспетчерскую и попросить помощи, как вдруг увидел желто-зеленый фюзеляж.

Обрадованный, я забрался в кабину, вызвал Чейз и предупредил ее, что скиммер на несколько минут опоздает.

– Ладно, – сказала она. – Что-нибудь не так?

– Нет, – проворчал я. – У меня все хорошо. Просто маленькая проблема со скиммером. Не отключайся, пока я не удостоверюсь, что он работает.

– Удостоверишься, что он работает? – скептически воскликнула Чейз. – Слушай, я лучше возьму такси.

Да, то был мой единственный шанс отвести беду! А я тогда даже не подумал о вероятности диверсии. К тому же я здорово устал, да и вообще, кому бы это пришло в голову!

Случайно повредить систему ответчика в скиммере нельзя. В моем пестром, например, нужно сначала снять пластиковую крышку, потом прижать клавишу связи. Просто, но сделать это можно только намеренно.

Как это случилось?

Наверное, небрежность служителя. Странно, ведь служители не поднимаются на борт, если нет никаких проблем. И все же кто-то это сделал. Я дал слово, что чаевых они не дождутся. Боже мой!

Я включил систему, порадовался потоку теплого воздуха в кабине, набрал на клавиатуре инструкцию, послушал, как загудели двигатели. Скиммер оторвался от пола, подождал пока не проплыл мимо другой корабль, и вылетел в коридор. Он прибавил скорость, остановился, отбросив меня назад на ремнях, а потом почти вертикально поднялся в выходную шахту.

Я повел его вверх, через вершину горы, и опять вниз на посадочную площадку. Выбрался наружу, установил систему наведения на крышу отеля в Пойнт-Эдварде.

– Уже в пути, – сообщил я Чейз по коммуникатору.

Скиммер взлетел и помчался в направлении моря.

– Хорошо, – ответила она. – Я уже проголодалась.

Я наблюдал, как аппарат набирает высоту и его бортовые огоньки расплываются на фоне нижней границы облаков. Он описал круг и исчез в ночи.

– Надвигается шторм, – сказал я Чейз из бара гостиницы. – Оденься соответствующим образом.

– Ты ведь не поведешь меня через сугробы?

– Нет. Но Карниз – место открытое, ничем не защищенное.

– Ладно.

Я устроился в мягком кресле. Пушистые ковры покрывали каменный пол, выходящее на океан огромное окно обрамляли серые шторы. Зал украшали патриотические картины эпохи Сопротивления и гербы планет. Фрегаты красовались на фоне лунной поверхности, а похожие на валькирий матери стояли рядом с портретами своих сыновей.

– Здесь хорошо.

– Здорово. – Пауза. – Алекс?

– Что?

– Я весь день думала об антиматерии, двигателях Армстронга и тому подобном. Мы предположили, что рассказ Киндрел правдив, поскольку тогда солнечное оружие уже могло быть создано. Но существует и другая возможность: рассказ правдив, а лгать мог Оландер.

Я немного подумал, не найдя никакой причины отвергнуть эту идею. И все же я сомневался.

– Ты знаешь, как выглядела Киндрел Ли, – продолжала Чейз. – Оландер сидит в баре – возможно, он уже порядочно набрался, – и вдруг рядом с ним появляется она. Для мужика вполне естественно преувеличить свое значение.

– С этой стороны я тебя еще не знаю, – заметил я.

– Извини, – улыбнулась Чейз. – Я не хотела никого обидеть. Это почти в порядке вещей. Ну, ты меня понимаешь.

– Конечно.

– Скиммер уже прилетел. Скоро увидимся.

Она отключилась.

Поднялся ветер, швыряя в окно снежные хлопья, потом налетел шторм и начал набирать силу. Я позвонил в отель и заказал два номера на ночь. Погода, конечно, не представляла серьезной опасности для путешественников: скиммеры – необычайно прочные машины, и, пока пилот пользуется автоматикой, бояться действительно нечего. Но мне нравилась перспектива провести штормовую ночь на Карнизе Сима.

Погрузившись в свои мысли, я наслаждался темным вином Илианды, когда чья-то рука сжала мое плечо и знакомый голос воскликнул:

– Боже мой, Алекс! Где ты был? Я тебя повсюду искала.

На волосах Квинды был снег, она дрожала, голос ее срывался.

Я уставился на нее, слегка ошеломленный:

– Квинда, какого черта ты здесь делаешь?

Лицо ее побледнело.

– Где твой скиммер?

– А что?

Я встал, чтобы придвинуть ей стул, но она нетерпеливо отмахнулась.

– Где скиммер? – повторила она тоном, который я не мог назвать иначе как угрожающим.

– Где-то над океаном, полагаю. Он везет Чейз Колпат из Пойнт-Эдварда.

Квинда выругалась.

– Женщина, которая прилетела с тобой? – Она впилась в меня диким взглядом. – Срочно свяжись с ней. Скажи, чтобы она выбралась из скиммера. Пусть другие тоже держатся от него подальше.

Говорила Квинда с трудом, глаза ее блуждали по сторонам, она вытирала со лба пот.

Я похолодел:

– Почему? Что со скиммером?

Квинда отчаянно тряхнула головой:

– Не важно. – Она встала, словно собираясь уходить, потом оглянулась, снова села. – На скиммере бомба.

Я не верил своим ушам:

– Что ты сказала?

– Бомба! Ради бога, вызови ее, сними ее со скиммера, убери всех подальше от него.

– Наверное, уже слишком поздно!

Я еще не совсем осознал происходящее, а Квинда уже вскочила, горя желанием куда-то бежать, что-то предпринять.

– Откуда ты знаешь о бомбе?

– Потому что я сама подложила ее туда. – Она взглянула на свой коммуникатор. – Какой у нее код? Почему, прилетев сюда, ты не дал свои координаты в сеть, чтобы тебя можно было найти?

– На этой планете нас никто не знает, так какого черта мы должны отмечаться?

Я открыл канал, прошептал имя Чейз в коммуникатор и тут же услышал шипение несущей волны и гул ветра вокруг скиммера.

– Алло! – ответила Чейз. – Алекс, я как раз собиралась вызвать тебя. Закажи мне отбивную и печеную картошку, буду через двадцать минут.

– Где ты находишься?

Она ответила с насмешливым удивлением в голосе:

– На полпути. Что-то новенькое? Или кто-то?

– Здесь Квинда.

– Кто?

– Квинда Арин. Она думает, что у тебя на борту бомба.

Шум ветра. Потом:

– Черта с два.

Квинда заговорила в свой коммуникатор:

– Я не «думаю». Она прикреплена к шасси и может взорваться в любую секунду.

– Проклятье! Кто вы?

– Послушайте, мне очень жаль.

Я подумал, что Квинда сейчас сломается. На глазах у нее появились слезы, но она стряхнула их.

– Она там, Чейз. Вы ее видите?

– В этой буре? Здесь метет метель. Послушайте, через двадцать минут я прилечу. У меня еще есть время?

Квинда отрицательно качнула головой в знак того, что не имеет представления.

– Она должна была взорваться час назад, – сказала она. – Вы не можете немного спуститься и сбросить ее?

– Подождите минуту.

Я слышал, как Чейз двигается в кабине, сражается с фонарем, тихо ругается. Наконец она открыла его, и завыл ветер. Затем Чейз вернулась и, задыхаясь, ответила:

– Нет. Я не собираюсь спускаться. – (Я уловил в ее голосе нотки паники.) – Как она туда попала?!

Я мысленно представил себе скиммер. Чейз пришлось бы сделать большой шаг от кабины к подкосу вдоль крыла, а потом спуститься на два метра на стойку шасси. И все это во время шторма.

– А если остановить скиммер? Сможешь удержать его на месте?

– А почему бы тебе не поменяться со мной местами? Кто, черт возьми, эта женщина? Кого из нас она хочет убить?

– Нужно избавиться от бомбы, – повторила Квинда. – Или выбраться из скиммера.

– Послушайте. Я собираюсь перейти на ручное управление и лететь к вершине. Вам придется забрать меня. Но поторопитесь. После посадки мне нужно как можно дальше убраться от этой штуки, а на улице холодно.

– Ты далеко от берега?

– Около трех километров.

– Хорошо, Чейз. Но не выключай коммуникатор. Мы вылетаем.

– Не могу поверить, что ты это сделала, – сказал я Квинде.

Она как раз давала инструкции своему скиммеру, который должен был прилететь за нами, и не отвечала, пока не закончила диктовать, а затем обрушилась на меня с холодной яростью:

– Ах ты, тупица! Ты сам виноват! Какое ты имеешь право влезать в чужие дела, пытаясь урвать кусок для себя? А потом болтать с проклятыми «немыми». Тебе повезло, что ты еще жив. А теперь давай поторопимся, мы можем почесать языки позже.

Мы оба были уже на ногах.

– Ты хочешь сделать что-нибудь полезное? – продолжала она. – Вызови Патруль. И прикажи Колпат включить свой маяк. – Голос едва повиновался ей. – Я никому не собиралась причинять вред, но сейчас уже не уверена, что была права.

Я известил Патруль, описал им обстановку, но они не хотели мне верить.

– Кому, черт побери, понадобилось подкладывать бомбу в скиммер? Уже вылетаем, – проворчал патрульный. – Но сейчас у нас поблизости никого нет. Полет займет какое-то время. Возможно, минут сорок.

– У нас нет сорока минут, – сообщил я.

– Алекс, – сказала Квинда, когда мы почти бежали по вестибюлю, – мне очень жаль. Жаль, что я просто не пришла к тебе, и жаль, что ты такой дурак. Какого дьявола ты не можешь заниматься своим делом? Господи, неужели я убила человека?!