Текст книги "Легенды Умирающей Земли"

Запинаясь, Нисбет начал было подыскивать какое-нибудь объяснение, но Кугель поспешно вмешался в разговор:

– Это нововведение предназначено помогать молодым семьям, таким как ваша. Например, Виберль беспрепятственно наслаждается чистейшей эманацией на своем двадцать четвертом блоке. Но если отсчет начинается с третьего, а не с первого блока, вы с самого начала отстаете от него только на двадцать один блок, а не на двадцать три.

Леди Мупо понимающе кивнула:

– Действительно, это очень полезно!

Кугель продолжал:

– Мы не кричим об этом на каждом углу, потому что всем угодить одновременно невозможно. Просто рассматривайте это обстоятельство как персональную услугу со стороны Нисбета – и, так как Мупо часто хворает, мы установим для вас не только третий, но и четвертый блок. Но об этом не следует никому говорить – даже самому Мупо, потому что мы не можем делать такие поблажки каждому.

– Я все хорошо понимаю! Никому ни слова!

На следующий день в каменоломне появилась леди Петиш:

– Нисбет, моя племянница только что вышла замуж за Мупо. Она бессвязно рассказывает какую-то чепуху про третий и четвертый блоки, и, честно говоря, я никак не могу понять, о чем она говорит. По ее словам, ваш помощник, Кугель, обещал устанавливать для молодых семей дополнительные блоки – бесплатно и вне очереди. Меня это интересует, потому что на следующей неделе состоится свадьба другой моей племянницы. Кроме того, если вы устанавливаете два блока по цене одного, было бы только справедливо, если бы вы оказали такую же услугу такому давнему и надежному клиенту, как я.

Кугель любезно ответил:

– Леди Мупо, по-видимому, неправильно поняла мои разъяснения. Мы заметили в последнее время, что между столпами бродят какие-то подозрительные личности неизвестного происхождения. Мы их выгнали, после чего – для того, чтобы затруднить задачу для возможных похитителей, – изменили нашу систему нумерации блоков. Практически, однако, ничто не изменилось, вам не о чем беспокоиться.

Леди Петиш удалилась, с сомнением покачивая головой. Остановившись среди столпов, она внимательно рассматривала их снизу доверху на протяжении нескольких минут и только после этого вернулась в поселок.

Нисбет нервничал:

– Надеюсь, больше никто не придет с расспросами. Вы отвечаете на них очень находчиво и даже меня сумели привести в замешательство, но кое-кого из местных жителей не так просто надуть.

– Думаю, что нам больше не будут докучать, – отмахнулся Кугель, и они оба вернулись к работе.

После полудня из Таствольда прибыла, вместе с сестрами, леди Секворс. Задержавшись на некоторое время среди столпов, все они явились в каменоломню.

– Кугель! – дрожащим голосом сказал Нисбет. – Назначаю вас представителем, ведущим переговоры от имени предприятия. Будьте добры, успокойте этих дам.

– Сделаю все что могу, – пообещал Кугель. Он вышел навстречу леди Секворс: – Ваши блоки еще не готовы. Вы можете вернуться через неделю.

Леди Секворс словно не слышала его. Ее бледно-голубые глаза рыскали, оглядывая каменоломню.

– Где Нисбет?

– Он не очень хорошо себя чувствует. Мы сможем доставлять новые блоки только примерно через месяц, потому что наши запасы белого камня истощились, придется выламывать новые заготовки. Прошу прощения, но мы не сможем выполнить ваш заказ раньше.

Леди Секворс сосредоточила взгляд на Кугеле:

– Где первые и вторые блоки? Почему каждый столп опирается на третий блок?

Кугель притворился удивленным:

– В самом деле? Странно, очень странно! Тем не менее ничто не вечно в этом мире – надо полагать, со временем первые и вторые блоки осели и рассыпались.

– У оснований столпов нет никаких следов такого разрушения.

Кугель пожал плечами:

– Так как соотношения высоты столпов не изменились, не вижу, в чем заключается проблема.

Тем временем сестры леди Секворс бродили по задворкам каменоломни. Теперь они прибежали:

– Там, за скалой, у них целая куча блоков, и все помечены цифрой «2»!

Угрожающе покосившись на Кугеля, леди Секворс развернулась на каблуках и направилась обратно в поселок; сестры последовали за ней.

Помрачнев, Кугель приблизился к дощатой хибарке, где скрывался Нисбет. Старик, слышавший весь разговор, вышел ему навстречу.

– Обстоятельства изменились, – сказал Кугель. – Пора уносить ноги.

Нисбет потрясенно отшатнулся:

– Что вы говорите? Как я могу покинуть мой чудесный старый дом? Мою коллекцию древностей, мои бесценные безделушки? Немыслимо!

– Боюсь, леди Секворс не ограничится критикой. Помните, как она схватила вас за бороду?

– Прекрасно помню! И теперь готов обороняться! – Поспешно вернувшись домой, Нисбет вынул из шкафа старинный меч. – Оружие, выкованное из лучшей стали древнего Харая! Вот, Кугель, возьмите! Эта шпага в роскошных ножнах не уступит харайскому мечу! Носите ее с честью!

Кугель пристегнул к поясу старинную шпагу.

– Бросать вызов врагам очень благородно, но меня больше интересует возможность спасти свою шкуру. Предлагаю подготовиться к любому исходу конфликта.

– Я никогда не сдамся! – страстно восклицал Нисбет. – Я встану у входа, и первый, кто на меня нападет, будет сражен, разрубленный мечом пополам!

– Они отступят и начнут кидаться камнями, – предупредил Кугель.

Нисбет не прислушался к нему и встал с мечом в дверном проеме. Поразмышляв несколько секунд, Кугель собрал полезные вещи: провизию, вино, несколько ковров и костюмов – и сложил их в фургон, оставленный торговцами-маотами. В поясную сумку он положил горшочек с оссиповой ваксой, предварительно смазав ею свои сапоги, а также пригоршню-другую терциев из копилки Нисбета. Еще один горшочек с ваксой он бросил в фургон.

Окрик Нисбета прервал эту торопливую деятельность:

– Кугель! Они уже бегут сюда! Как целая армия разъяренных хищников!

Подойдя к двери, Кугель взглянул на приближающуюся толпу женщин.

– Вы можете доблестно размахивать мечом, защищая эту дверь, но они просто-напросто ворвутся с заднего хода. Предлагаю отступить. Фургон готов.

Нисбет неохотно направился к фургону. Взглянув на собранные Кугелем вещи, он возмутился:

– Где же мои терции? Вы взяли сапожную ваксу, а деньги оставили! Какой в этом смысл?

– Именно сапожная вакса, а не амулет, висящий у вас на шее, уничтожает силу притяжения! А ваза, в которой вы храните деньги, слишком тяжелая.

Тем не менее Нисбет забежал в дом и, пошатываясь, вышел с вазой в руках, оставляя за собой рассыпающиеся монеты.

Таствольдские женщины были уже в нескольких шагах. Заметив фургон, они стали бешено вопить.

– Стойте, разбойники! – кричала леди Секворс. Ни Кугель, ни его работодатель, разумеется, не подчинились.

Подтащив вазу с монетами к фургону, Нисбет сумел затолкнуть ее туда, где лежали другие вещи, но сам упал, пытаясь забраться в кузов. Кугелю пришлось помочь старику встать и залезть. Пнув фургон заряженным магией сапогом, Кугель с силой оттолкнул его – фургон взлетел и поплыл по воздуху. Кугель побежал за ним, чтобы прыгнуть и ухватиться за обод колеса, но споткнулся и упал.

Для второй попытки не осталось времени: женщины уже набросились на него. Отмахиваясь шпагой и придерживая другой рукой тяжелую поясную сумку, чтобы она не мешала ему на бегу, Кугель пустился наутек. Самые быстроногие из женщин погнались за ним.

Пробежав меньше километра, преследовательницы убедились в том, что не догонят беглеца. Кугель смог остановиться и перевести дух. Над жилищем Нисбета уже поднимался столб дыма – лишившись возможности расправиться с каменоломом, мстительная толпа уничтожала его имущество. Таствольдские мужчины стояли на вершинах столпов и напряженно наблюдали за происходящим. Высоко в небе плыл по ветру на восток фургон маотов; Нисбет осторожно поглядывал вниз, за борт, высунув голову.

Кугель глубоко вздохнул. Отстегнув пояс с тяжелой сумкой, он перекинул ее через плечо и побрел на юг, в направлении Порт-Пердусса.

2. Фосельм

Ориентируясь по положению распухшего красного Солнца на небосклоне, Кугель шагал на юг по засушливым пустошам. Небольшие валуны отбрасывали черные тени; время от времени куст-недотрога с мясистыми розовыми листьями, напоминающими мочки ушей, выдвигал острые шипы в сторону проходившего мимо Кугеля.

Горизонты растворялись в водянисто-карминовой дымке. Здесь не было никаких следов пребывания человека и никаких живых существ – только однажды, далеко на юге, Кугель заметил силуэт расправившего огромные крылья пельграна, лениво планировавшего с запада на восток. Кугель тут же бросился плашмя на землю и лежал без движения, пока тварь не исчезла в туманных далях. Поднявшись на ноги, Кугель стряхнул пыль с одежды и снова двинулся на юг.

Бледная глинистая почва дышала жаром. Кугель задержался, чтобы остудить лицо, обмахивая себя шляпой, как веером. При этом он случайно провел кистью руки по неборазрывному брызгосвету – чешуйке Скорогроха, прикрепленной к шляпе наподобие украшения. Соприкосновение немедленно вызвало жгучую боль и сосущее ощущение – такое, словно брызгосвет стремился охватить и присвоить всю руку до предплечья и дальше. Кугель с удивлением взглянул на чешуйку: он едва задел ее! С брызгосветом шутки были плохи.

Кугель осторожно надел шляпу на голову и продолжил марш на юг; он спешил, потому что хотел найти какое-нибудь убежище до наступления ночи. Второпях он чуть не упал в карстовый колодец диаметром метров пять, удержавшись на самом краю – его правая нога нависла над пропастью, где, на глубине не меньше тридцати метров, блестела черная стоячая вода. Несколько ужасных секунд Кугель балансировал на грани жизни и смерти, но в конце концов отступил на безопасное расстояние.

Облегченно вздохнув, в дальнейшем Кугель заставлял себя внимательнее смотреть под ноги. Вскоре он обнаружил, что в окрестностях были и другие малозаметные карстовые провалы. На протяжении нескольких километров он увидел парочку таких круглых ловушек – стоило только перешагнуть через край одной из них, и путника ожидало гибельное падение в темную воду вдоль отвесной стены колодца.

Вокруг крупнейших провалов росли плакучие ивы с темно-синей листвой, а за ними наполовину скрывались необычные сооружения – расположенные нестройными рядами домики, узкие и высокие, напоминавшие сложенные штабелем коробки. Строители домиков не особенно заботились о планировке – основания и стенки их жилищ нередко обнимали стволы и ветви плакучих ив.

Под тенистой листвой трудно было разглядеть обитателей «древесных башенок», но Кугелю удавалось порой замечать, как они сновали за причудливыми узкими окнами, и несколько раз он видел, как они соскальзывали в естественный колодец по полированным желобам, выдолбленным в известняке. Высотой с человека-карлика или мальчика, внешностью они напоминали нечто вроде маловероятной помеси варана, ползучего жука-тупоносика и миниатюрного гидда. Брюшную часть своих серо-зеленых шкурок они закрывали окаймленными тесьмой передниками, сплетенными из бледных волокон, а на головах носили шапочки с черными наушниками, явно изготовленные из человеческих черепов.

Наружность и повадки этих тварей не подавали никакой надежды на гостеприимство – более того, Кугель поспешил потихоньку удалиться, прежде чем им пришла бы в голову идея поживиться очередным заблудившимся путником.

Солнце опускалось все ниже, и Кугель все больше нервничал. Продолжая идти ночью, он непременно свалился бы в очередной карстовый колодец. Завернувшись в плащ и пытаясь спать под открытым небом, он стал бы легкой добычей для виспов – трехметровых никталопов с лучистыми розовыми глазами, издали чуявших плоть парой гибких хоботков, выступавших с обеих сторон черепных гребней.

Нижний край Солнца прикоснулся к горизонту. В отчаянии Кугель наломал ветвей низкорослого хрупкоствола – из них получались превосходные факелы. Подходя к карстовому провалу, окаймленному плакучими ивами, он выбрал «древесную башню», построенную поодаль от остальных. Приблизившись к ней, он заметил за узкими окнами снующие украдкой тени.

Выхватив шпагу из ножен, Кугель постучал клинком по дощатой стене.

– Это я, Кугель! – заорал он. – Повелитель этих чертовых пустошей! Почему никто из вас не платит мне дань?

Изнутри послышался хор визгливых восклицаний, явно оскорбительного характера; кроме того, из окон стали выплескиваться нечистоты. Кугель отступил на несколько шагов и зажег факел. Из окон послышались возмущенные вопли; некоторые из обитателей древесного жилища выскочили наружу, пробежали по ветвям плакучей ивы и соскользнули в пруд карстового провала.

Кугель внимательно следил за тем, что происходило у него за спиной, чтобы ни одна из местных тварей не подкралась к нему сзади и не прыгнула ему на шею. Он снова постучал по стенам:

– Довольно ваших помоев и отбросов! Сейчас же платите тысячу терциев за аренду – или убирайтесь!

Внутри «древесной башни» наступило молчание – слышались только шипение и шорохи. Внимательно оглядываясь по сторонам, Кугель обошел строение, обнаружил дверь в его основании и просунул в нее факел. Внутри оказалось нечто вроде мастерской или кухни с полированной скамьей из местного известняка напротив входа; на скамье стояло несколько алебастровых кувшинов, чаш и подносов. Ни очага, ни печки здесь не было – по всей видимости, обитатели «древесной башни» опасались пользоваться огнем; не было здесь и каких-либо проходов, лестниц или люков, соединявших помещение с верхними этажами.

Кугель разложил на утрамбованном земляном полу ветви хрупкоствола и горящий факел, после чего направился к ближайшим кустам, чтобы набрать еще хвороста. В сгущающихся сумерках сливового оттенка он отнес к башне под плакучей ивой четыре охапки ветвей. Возвращаясь с последней охапкой, он услышал пугающе близкий меланхолический стон виспа.

Когда он поспешно вернулся к жилищу под ивой, его обитатели снова стали яростно протестовать – их визгливые вопли разносились по всей округе и отражались эхом от стен карстового колодца.

– Заткнитесь, подонки! – заорал на них Кугель. – Мне пора отдохнуть.

Никто, конечно, его не послушался. Кугель взял горящую ветвь из помещения на первом этаже и прошелся вокруг башни, размахивая факелом под окнами. Вопли тут же умолкли.

Снова проникнув в «мастерскую», Кугель закупорил вход известняковой плитой и подпер плиту крепкой укосиной из выломанного основания ивовой ветви, после чего соорудил костер так, чтобы огонь горел постепенно, перемещаясь от одной ветви к другой. Завернувшись в плащ, он улегся спать.

Ночью он несколько раз просыпался, чтобы поправить горящие ветви, прислушивался и выглядывал через щель в стене, но вокруг провала все было тихо, только где-то вдалеке постанывали бродячие виспы.

Наутро Кугель встрепенулся, разбуженный солнечными лучами, проникнувшими через щели в дощатой стене. Выглядывая сквозь те же щели, он осмотрел участок, окружавший «древесную башню». Казалось, вокруг ничто не изменилось, причем хозяева жилища не издавали ни звука.

Кугель поразмыслил, с сомнением поджав губы. Более или менее откровенные проявления враждебности избавили бы его от лишних опасений, но тишина была слишком невинной.

Кугель спрашивал себя: «Как, в сходных обстоятельствах, я решил бы наказать незваного гостя – такого, как я? Само собой, я опасался бы шпаги и пожара. Вместо этого я приготовил бы обидчику какой-нибудь неприятнейший сюрприз. Что, в конечном счете, наводит на мысль о ловушке. Посмотрим, какую ловушку мне приготовили».

Кугель отодвинул в сторону известняковую плиту, загородившую дверь. Снаружи ничто не шелохнулось, напротив, тишина будто стала еще более глубокой. Все вокруг карстового провала затаили дыхание. Кугель внимательно рассмотрел землю перед дверью. Глядя по сторонам, он обнаружил, что с ветвей свисали веревки; при этом участок перед входом в «мастерскую» был присыпан подозрительным количеством рыхлой сухой земли, не совсем скрывавшей контуры расправленной под ней сети.

Кугель поднял известняковую плиту и швырнул ее в дощатую стену, противоположную входу, – планки, скрепленные шпеньками и прутьями, разлетелись. Кугель выпрыгнул в образовавшееся отверстие и убежал, сопровождаемый многоголосым взрывом злобного разочарованного визга.

И снова Кугель маршировал на юг, к холмам, проявившимся тенями в слепящей красноватой дымке. В полдень ему повстречалась заброшенная ферма на берегу небольшой речки, позволившей ему с благодарностью утолить жажду. В старом саду он нашел одичавшую яблоню, сплошь усеянную спелыми плодами. Кугель насытился и положил горсть яблок в сумку.

Собираясь продолжить путь, он заметил каменную табличку с почти выветрившейся надписью:

СТРАШНЫЕ ЗЛОДЕЯНИЯ СВЕРШАЛИСЬ НА ЭТОМ МЕСТЕ!

ФОСЕЛЬМ ЗАСЛУЖИЛ СВОЕ НАКАЗАНИЕ!

ПУСТЬ МУЧАЕТСЯ, ПОКА НЕ ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ – И ДАЖЕ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПОГАСНЕТ СОЛНЦЕ…

Холодок пробежал по спине Кугеля, он с опаской оглянулся через плечо. «Лучше держаться подальше отсюда», – сказал он себе и поспешил прочь размашистыми шагами длинных ног.

Примерно через час Кугель проходил мимо пролеска, где заметил восьмиугольную часовню с провалившейся крышей. Осторожно заглянув внутрь, он обнаружил только пустоту, отдававшую характерной вонью виспа. Когда он отступил на пару шагов и отвернулся, его внимание привлекла небольшая бронзовая плита, сплошь позеленевшая от времени. На ней были вытравлены следующие слова:

ДА ОХРАНЯТ НАС БОГИ ГНИЕННЫ

ВКУПЕ С ДЬЯВОЛАМИ ГНАРРА

ОТ ГНЕВА ФОСЕЛЬМА!

Тревожно вздохнув, Кугель отошел подальше от часовни. В этих краях чувствовалось давящее присутствие прошлого, не исчерпавшее себя и по сей день: с каким облегчением Кугель оказался бы, наконец, в Порт-Пердуссе!

И он еще поспешнее направился на юг.

К вечеру местность становилась все более пересеченной – попадались ложбины с крутыми склонами, свидетельствовавшие о приближении холмов, теперь уже громоздившихся на юге темной грядой. Редкие деревья словно спускались по склонам из густого леса, покрывавшего хребты: майлаксы с черной корой и широкими розоватыми листьями, плотные, непроницаемые бочкообразные кипарисы, светло-серые парменты с болтающимися на черенках-шнурках черными сферическими орехами, могильные дубы, кряжистые и сучковатые, с раскидистыми скрюченными ветвями.

Так же как вчера, приближение темноты наполняло Кугеля недобрыми предчувствиями. Когда Солнце уже склонялось к дальним холмам, он вышел на дорогу, тянувшуюся примерно параллельно гряде холмов; тем или иным образом эта дорога, скорее всего, могла привести его в Порт-Пердусс.

Выйдя на середину дороги, Кугель посмотрел по сторонам и сразу оживился, заметив фермерскую повозку меньше чем в километре на востоке; у кузова повозки стояли трое.

Стараясь не производить впечатление человека, отчаянно нуждающегося в помощи, Кугель придал походке прогулочную рассеянную легкость, подобающую беззаботному страннику, но люди у повозки либо не заметили его, либо подчеркнуто не интересовались прохожими.

Приближаясь, Кугель понял, что повозка, с четырьмя мермелантами в упряжке, сломалась – одно из высоких колес сорвалось с задней оси. Мермеланты притворялись, что их нисколько не беспокоила эта авария, и старательно отводили глаза от трех фермеров; им, как всегда, нравилось воображать, что люди – не более чем служители, обязанные их кормить и содержать в чистоте. Повозка была нагружена доверху собранными в лесу связками хвороста; по углам кузова торчали высокие гарпуны-трезубцы, призванные предотвращать внезапные налеты пикирующих пельгранов.

Кугель подошел еще ближе; теперь три фермера – судя по всему, братья – соблаговолили обернуться и взглянуть на него, но тут же вернулись к сосредоточенному созерцанию упавшего колеса.

Кугель остановился у самой повозки. Фермеры искоса наблюдали за ним с настолько очевидным отсутствием интереса, что дружелюбная улыбка застыла на лице Кугеля и стала весьма натянутой.

Прокашлявшись, Кугель спросил:

– Кажется, что-то случилось с колесом?

Ответ старшего из братьев напоминал почти неразборчивое угрюмое бурчание:

– Никому тут ничего не «кажется». Вы нас за дураков принимаете? Случилось-то оно случилось, это последнему болвану ясно. Выпало кольцо подшипника, шарики потерялись. У нас тут серьезная проблема, так что идите своей дорогой и не мешайте нам соображать.

Кугель укоризненно поднял указательный палец:

– Никогда не следует полагаться только на себя! Кто знает? Вдруг случайный прохожий вам чем-нибудь поможет?

– Еще чего! Что вы знаете о таких вещах?

Второй брат спросил:

– И где вы взяли такую идиотскую шляпу?

Младший из троих попытался придать голосу тяжеловесно-издевательский оттенок:

– Нам пригодился бы силач, который подержал бы заднюю ось на весу, пока мы надеваем колесо. Возьметесь? Не надорветесь? А если нет, ступайте прочь, не суйтесь не в свое дело.

– Шутить изволите? Что, если я действительно могу сделать нечто в этом роде? – отозвался Кугель. Смерив повозку оценивающим взглядом, он прикинул, что она весила гораздо меньше любого из высоких столпов Нисбета. Сапоги Кугеля были смазаны оссиповой ваксой, все должно было получиться. Кугель сделал шаг вперед и пнул колесо. – Теперь и колесо, и повозка должны стать невесомыми. Поднимите колесо и убедитесь в этом сами.

Младший брат схватил колесо и поднял его, приложив такое усилие, что невесомое колесо вырвалось у него из рук и взлетело высоко в небо; там его подхватил ветер – колесо поплыло по воздуху на юг. Повозка же, с деревянным блоком, служившим опорой концу задней оси, не подверглась влиянию магии и осталась такой, как прежде.

Колесо, медленно кружась, воспарило над лесом. Откуда ни возьмись, появился пельгран; совершив пируэт в воздухе, хищная тварь подхватила колесо клювом и, хлопая крыльями, улетела прочь.

– И что теперь? – поднял брови старший фермер.

Кугель удрученно покачал головой:

– Боюсь, что больше ничего не могу предложить.

– Новое колесо обойдется в десять терциев, – сухо обронил старший брат. – Выкладывайте десять монет – сию минуту. Не люблю никому угрожать, в связи с чем о других возможностях упоминать не буду.

Кугель надменно выпрямился:

– Меня не запугаешь болтовней!

– Ничего, вилы и пара дубинок заставят вас раскошелиться!

Кугель отступил на шаг и положил руку на эфес шпаги:

– Если на этой дороге и прольется чья-то кровь, это будет ваша кровь!

Фермеры отступили, пытаясь собраться с мыслями. Кугель произнес более примирительным тоном:

– Такое колесо, как ваше (без подшипника, сломанное, изношенное почти до спиц), никак нельзя оценить больше чем в пару терциев. Требовать большего просто неразумно.

Старший брат величественно заявил:

– Необходим компромисс! Я упомянул о десяти терциях, вы – о двух. Десять минус два – восемь. Заплатите нам восемь терциев, и все будут довольны.

Кугеля эти доводы не убедили.

– В ваши расчеты закрался какой-то изъян. Восемь терциев – все равно слишком много! Не забывайте, что я стремился оказать вам помощь! Почему я должен платить за благодеяние?

– Что вы называете благодеянием? То, что наше колесо теперь витает в облаках? Нет уж, спасибо! Мы о такой помощи не просили.

– Давайте посмотрим на вещи с другой точки зрения, – предложил Кугель. – Мне нужно где-нибудь переночевать. Как далеко отсюда ваша ферма?

– До нее шесть с половиной километров, но сегодня ночью нам не придется спать в своих постелях. Мы останемся здесь, сторожить свое имущество.

– Есть и другой способ, – возразил Кугель. – Я могу сделать невесомой всю вашу повозку…

– Чтобы отправить ее в небо вслед за колесом? – взревел старший брат. – Как бы не так!

– Мы не такие деревенские лопухи, за каких вы нас принимаете! – возмутился второй брат.

– Давайте деньги и проваливайте! – воскликнул младший брат. – А если вам нужно где-то ночевать, ночуйте в усадьбе Фосельма. До нее полтора километра, прямо по дороге.

– Замечательная мысль! – широко ухмыльнувшись, заявил старший фермер. – Почему я сам об этом не подумал? Но прежде всего гоните десять терциев!

– Опять десять терциев? Это даже не смешно. Не заплачу ломаного гроша, пока не узнаю, где смогу сегодня переночевать.

– Разве вам не сказали? Постучитесь к Фосельму! Так же как вы, он – знаменитый альтруист и никогда не откажет бродяге в ночлеге под своим гостеприимным кровом.

– Независимо от того, нахлобучили они идиотские шляпы или нет, – с усмешкой прибавил младший брат.

– Говорят, что когда-то некий Фосельм разорил всю вашу страну, – заметил Кугель. – Фосельм, живущий поблизости, – потомок того самого Фосельма? Если так, унаследовал ли он дурные привычки своего предка?

– Ничего не знаю ни о Фосельме, ни о его предках! – заявил старший брат.

– У него большая усадьба, – прибавил второй брат. – Он никогда никому не отказывает в ночлеге.

– Даже отсюда видно, как идет дым у него из трубы, – сказал младший. – Давайте деньги и ступайте подобру-поздорову. Скоро стемнеет, нам нужно приготовить средства против виспов.

Порывшись под яблоками, Кугель вынул пять терциев.

– Я вручаю вам эти деньги не для того, чтобы доставить вам удовольствие, но для того, чтобы наказать себя за попытку вразумить трех невежественных тугодумов.

Состоялся очередной обмен оскорблениями, но в конечном счете пять монет были приняты, и Кугель удалился. Как только он обогнул повозку, он услышал, как три брата хрипло расхохотались.

Мермеланты лежали, неуклюже развалившись в грязи, и ворошили длинными языками растущие вдоль дороги сорняки в поисках сахарной травы. Когда Кугель проходил мимо, переднее в упряжке животное едва различимо, поскольку пасть его была забита полуразжеванной травой, спросило:

– Почему мужланы смеются?

Кугель пожал плечами:

– Я хотел помочь им своей магией, но их колесо улетело, и мне пришлось дать им пять терциев, чтобы они перестали ругаться.

– Обман, наглый обман с начала до конца! – заявил мермелант. – Всего лишь час тому назад они послали паренька на ферму, чтобы он прикатил новое колесо. Когда они тебя увидели, они готовы были оставить сломанное колесо в канаве.

– Предпочитаю не обращать внимания на такие мелочи, – отозвался Кугель. – Они порекомендовали мне провести ночь в усадьбе некоего Фосельма. Хотя, опять же, я не доверяю добросовестности их советов.

– А! Предательские уловки грумов![3]3
  С тем чтобы удовлетворять свое тщеславие, мермеланты называют хозяев грумами или прислугой. Как правило дружелюбные, мермеланты обожают пиво; налакавшись пива, косолапые твари встают на дыбы, демонстрируя ярко-белые ребристые животы. В этом состоянии малейшая провокация вызывает у них приступы бешенства, и они уничтожают все вокруг безжалостными взмахами мощных лап. (Прим. авт.)


[Закрыть] Они воображают, что могут водить за нос кого угодно! Ха! Они послали тебя в логово волшебника весьма сомнительной репутации.

Кугель тревожно смотрел на темневшие впереди лесистые холмы:

– И никакого другого убежища поблизости нет?

– Раньше наши грумы принимали путников и убивали их в постелях. Но никто из них не хотел потеть, закапывая трупы, так что они бросили этим заниматься. Следующий постоялый двор – больше чем в тридцати километрах отсюда.

– Плохо дело, – пробормотал Кугель. – Как следует вести себя с Фосельмом?

Мермеланты задумчиво жевали сахарную траву. Один сказал:

– У тебя пиво есть? Мы большие любители пива. Оно придает нам благородную доблесть – каждый из нас бесстрашно показывает пузо всем вокруг.

– Боюсь, что могу предложить вам только яблоки-дички.

– Давай, если они спелые, – согласился мермелант, и Кугель раздал животным все лежавшие у него в сумке яблоки.

– Если ты попросишь Фосельма устроить тебя на ночлег, опасайся его магических трюков! Недавно толстый купец выжил только потому, что всю ночь распевал похабные песенки и ни разу не повернулся к Фосельму спиной.

Один из братьев-фермеров обошел повозку и, увидев Кугеля, раздраженно остановился:

– Что вы тут делаете? Уходите и перестаньте приставать к мермелантам!

Не удостоив его ответом, Кугель пошел дальше. Когда на фоне солнечного диска уже появились силуэты вершин деревьев на гребне холма, он приблизился к усадьбе Фосельма: многоэтажному бревенчатому зданию беспорядочной планировки, со множеством различных выступающих «фонарей», с приземистыми квадратными башенками, остекленными со всех сторон, балконами, верандами, острыми коньками крыши и дюжиной высоких узких дымовых труб.

Притаившись за стволом дерева, Кугель изучил это строение. В нескольких окнах горели огни, но Кугель не заметил внутри никаких признаков движения. «Если судить по внешнему виду, – подумал он, – это вполне респектабельное жилище, никому не пришло бы в голову, что его владелец – чудовище, подвергающее случайных жертв магическим пыткам».

Крадучись, под прикрытием деревьев и кустарника, Кугель приблизился к усадьбе. Бесшумно, как кошка, он приподнялся, взявшись за наличник окна, и заглянул внутрь.

За столом сидел и читал книгу с пожелтевшими страницами человек неопределенного возраста, сутулый и, за исключением тонкой каймы коричневато-серых волос, полностью облысевший. Его довольно-таки уплощенная сверху голова отличалась длинным горбатым носом и близко посаженными, выпуклыми, мутно-золотистыми глазами. У него были длинные узловатые руки и ноги; он носил черный бархатный костюм. Все его пальцы были украшены кольцами, причем на указательные он надел по три кольца. Он сидел в расслабленной позе, лицо его казалось спокойным, даже безмятежным; Кугель тщетно искал в нем какие-либо признаки, которые, с его точки зрения, свидетельствовали бы о порочности или извращенности.

Кугель не преминул оценить также помещение и его интерьер. На длинной полке у стены хранились разнообразные предметы и причудливые редкости: пирамидка из черного камня, моток веревки, склянки, небольшие маски, висящие на вертикально установленной доске, стопки книг, цитра, медный духовой инструмент со множеством трубчатых завитков и клапанов, а также букет цветов, вырезанный из камня.

Кугель подбежал на цыпочках ко входной двери – на ней был закреплен массивный бронзовый дверной молоток в форме языка, болтающегося в пасти горгульи. Кугель поднял и отпустил это приспособление, а затем прокричал:

– Откройте! Добропорядочный странник нуждается в ночлеге и готов за него заплатить!

Кугель тут же подбежал к окну и снова заглянул в него. Он увидел, как Фосельм поднялся на ноги, постоял некоторое время, задумчиво склонив голову набок, после чего вышел из комнаты. Кугель сразу толкнул оконную створку и залез внутрь. Закрыв за собой окно, он схватил с полки моток веревки и притаился в темном углу.

Фосельм вернулся, озадаченно качая головой, снова уселся за стол и продолжил чтение. Кугель подкрался к нему сзади и принялся поспешно обматывать его грудь и предплечья веревкой, снова и снова, причем возникало впечатление, что моток никогда не кончится. В конечном счете Фосельм оказался весь опутан веревкой, как коконом.

Теперь Кугель отважился повернуть пленника к себе лицом. Фосельм смерил его взглядом с головы до ног – скорее с любопытством, нежели с раздражением, после чего спросил: