Текст книги "Легенды Умирающей Земли"

– Могу ли я поинтересоваться причиной вашего визита?

– Все очень просто: меня одолевает страх, – сказал Кугель. – Я не смею провести ночь под открытым небом и поэтому пришел к вам искать убежища.

– А зачем вы меня связали? – Фосельм опустил глаза, глядя на приковавшие его к спинке стула многочисленные витки веревки.

– Не хотел бы вас обижать дальнейшими объяснениями, – проворчал Кугель.

– Неужели объяснения обидят меня больше, чем тот факт, что вы меня связали?

Кугель нахмурился и постучал пальцем по подбородку:

– Ваш вопрос затрагивает гораздо более сложные проблемы, чем может показаться на первый взгляд. Для того чтобы дать на него обстоятельный ответ, пришлось бы воспользоваться древними методами анализа различий между идеальными представлениями и реальностью.

Фосельм вздохнул:

– Сегодня вечером я не расположен к философским дискуссиям. Вы могли бы ответить в максимально приближенных к реальности терминах.

– По правде говоря, я уже забыл, в чем заключался вопрос, – признался Кугель.

– Я могу переформулировать его так, чтобы структура предложения стала предельно простой. Почему вы залезли в окно и привязали меня к стулу, вместо того чтобы воспользоваться входной дверью?

– Если уж вы настаиваете, мне придется упомянуть о нелицеприятной истине. О вас отзываются как о коварном, непредсказуемом злодее, подвергающем гостей жутким садистским проделкам.

Фосельм печально поморщился:

– В таком случае одного только отрицания этих обвинений будет явно недостаточно. Кто распространяет обо мне такие слухи?

Кугель с улыбкой покачал головой:

– Будучи человеком чести, я никак не могу предоставить вам эту информацию.

– В самом деле! – воскликнул Фосельм и замолчал, погрузившись в раздумья.

Продолжая бдительно следить за хозяином усадьбы краем глаза, Кугель воспользовался возможностью повнимательнее изучить помещение. Помимо полки, тянувшейся вдоль стены, здесь были ковер, сплетенный из темно-красных, синих и черных волокон, открытый шкаф, содержавший книги и либрамы, а также высокий табурет.

На лоб Фосельма опустилось маленькое насекомое, летавшее по комнате. Фосельм просунул руку между витками веревки и прихлопнул насекомое, после чего вернул руку в прежнее положение, под веревочный кокон.

Кугель поразился настолько, что у него отвисла челюсть. Разве он недостаточно крепко связал своего пленника? Фосельм выглядел беспомощнее мухи, опутанной паутиной.

Внимание Кугеля отвлекло чучело птицы, высотой больше метра, с женским лицом под копной жестких черных волос. У нее надо лбом росло нечто вроде кокошника из прозрачной пленки пятисантиметровой высоты. За плечом Кугеля послышался голос:

– Это гарпия из Ксардунского моря. Они уже почти вымерли. Гарпии любят лакомиться плотью утонувших моряков – когда корабль идет ко дну, они окружают его и с нетерпением ждут последствий. Заметьте форму ее ушей… – Рука Фосельма протянулась над плечом Кугеля и приподняла пальцем боковую прядь волос гарпии. – Они похожи на уши русалок. И будьте осторожны, не прикасайтесь к гребешку! – Палец постучал по основанию шиповатого гребня на голове гарпии. – Его зазубренные острия наносят очень болезненные уколы.

Кугель потрясенно обернулся и увидел, как невероятно вытянувшаяся рука с пальцем, задержавшись, чтобы почесать нос, втянулась под витки веревки.

Сделав несколько быстрых шагов, Кугель испытал надежность пут, охвативших предплечья пленника, – судя по всему, они были туго затянуты. Во время проверки голова Кугеля приблизилась почти вплотную к голове Фосельма; хозяин усадьбы заметил украшение на шляпе Кугеля и слегка присвистнул между зубами.

– У вас шляпа исключительно изобретательного покроя, – заметил Фосельм. – Потрясающий стиль! Хотя в наших краях вы могли бы с таким же успехом напялить на голову кожаный чулок. – С этими словами он повернул голову и опустил глаза к книге, лежавшей на столе.

– Вполне может быть, – отозвался Кугель. – Хотя, когда погаснет Солнце, каждому из нас лучше всего подойдет саван без всяких украшений.

– Ха-ха! Да уж, тогда моды потеряют всякий смысл! Вы умеете вставить острое словцо! – Фосельм взглянул на книгу. – А эта сверкающая безделушка у вас на шляпе… Где вы нашли такую драгоценность? – Фосельм снова пробежал глазами по строкам текста на станице книги.

– Просто блестящая вещица, я подобрал ее по дороге, – беззаботно отозвался Кугель. – Что вы читаете с таким вниманием? – Он поднял книгу со стола. – Гмм… «Изысканные рецепты тетушки Мильгрим»…

– В самом деле, вы мне напомнили – давно пора перевернуть морковный пудинг. Возможно, вы согласитесь разделить со мной ужин? – Обернувшись через плечо, Фосельм резко произнес: – Тцат! – Витки веревки посыпались на пол и собрались в небольшой, не слишком аккуратный моток. Фосельм поднялся на ноги. – Я не ожидал гостей, в связи с чем сегодня нам придется трапезничать в кухне. Но мне нужно спешить, не то пудинг подгорит!

Волшебник вышел из кабинета, переставляя длинные худые ноги с выступающими коленными чашечками; Кугель неуверенно последовал за ним. Фосельм указал на стул:

– Присаживайтесь, я найду что-нибудь приятное на закуску. Конечно, не ожидайте от меня кулинарных чудес, причем я предпочитаю легкую, не слишком сытную пищу: у меня вы не попробуете никаких мясных блюд и никаких вин, воспламеняющих кровь и, по словам тетушки Мильгрим, вызывающих флактомию… Вот превосходный сок из колокольчиковых ягод – настоятельно рекомендую! А через несколько минут будут готовы рагу из трав и знаменитый морковный пудинг.

Кугель сел за стол, но продолжал неотрывно следить за Фосельмом, ходившим туда-сюда, собирая блюдечки с печеньем, баночки с вареньями, компотами и овощными паштетами.

– Мы устроим настоящий пир! Я редко позволяю себе роскошествовать, но сегодня, принимая почетного гостя, можно послать самодисциплину ко всем чертям! – Волшебник задержался посреди кухни. – Кстати, кажется, вы не сказали, как вас зовут? С годами я становлюсь забывчивым.

– Меня зовут Кугель, я из Альмерии и теперь туда возвращаюсь.

– Альмерия! Вам предстоит долгий путь – и на каждом шагу повстречаются любопытнейшие вещи, не говоря уже об опасностях. Завидую вашей самонадеянности! Так что же, приступим к ужину?

Кугель пробовал только то, что ел сам Фосельм, – и, судя по всему, не ощущал никаких неприятных последствий. Фосельм продолжал рассуждать, аккуратно отправляя в рот маленькие порции то одного, то другого блюда:

– К сожалению, в наших краях мое имя опережает дурная слава. Очевидно, в девятнадцатом эоне здесь жил некий Фосельм, действительно отличавшийся склонностью к насилию, а через сто лет после него существовал еще один Фосельм, хотя по прошествии стольких веков их биографии сливаются в одну смутную легенду. Я содрогаюсь при мысли о злодеяниях, которые им приписываются… В наши дни самыми опасными местными преступниками можно считать членов некой фермерской семьи, живущей по соседству: по сравнению с древним Фосельмом они, конечно, ангелы милосердия, тем не менее им свойственны весьма нежелательные привычки. Они спаивают пиво своим мермелантам, а потом посылают их запугивать прохожих на дороге. Как-то раз эти животные заявились сюда и принялись топтаться на крыльце, показывая животы. «Пива! – кричали они. – Дай нам свежего пива!» Разумеется, я не держу у себя дома подобных напитков. Я сжалился над ними и пытался подробно разъяснить, почему пьянство сопровождается вульгарным, достойным всяческого осуждения поведением, но они меня не слушали и прибегали к самым оскорбительным выражениям. Можете ли вы такое себе представить? «Лживый старый зануда! – бушевали они. – Довольно твоего кудахтанья, у нас уже уши завяли! Заткнись и дай нам пива!» Так они и сказали, слово в слово! Я ответил: «Хорошо, я вынесу вам пива». Я приготовил отвар едкого отрыжника и рвотного нуксиума, охладил его и добавил в него пенообразующее средство, чтобы он походил на пиво. Выглянув на крыльцо, я позвал их: «Вот все пиво, какое у меня есть!» – и выставил несколько кувшинов. Мермеланты опустили носы и в мгновение ока все высосали. Сразу после этого они свернулись калачиками, как навозные гусеницы, и лежали без движения в течение полутора суток. Наконец они развернулись, поднялись на все четыре лапы, щедро обгадили мой двор и удалились в самом мрачном настроении. Больше они не возвращались – можно надеяться, что мой скромный урок научил их трезвости.

Кугель склонил голову набок и поджал губы:

– Любопытная история!

– Благодарю вас! – Фосельм кивнул и улыбнулся так, словно предавался приятным воспоминаниям. – Кугель, вы умеете слушать собеседника; кроме того, вы не пожираете то, что вам подали, подтирая тарелку подбородком, и не посматриваете голодными глазами по сторонам в надежде получить что-нибудь еще. Я высоко ценю ваши сдержанность и воспитанность. По сути дела, Кугель, вы мне нравитесь. Посмотрим, что я смогу сделать для того, чтобы помочь вам на дальнейшем жизненном пути. Давайте выпьем чаю в гостиной: я заварю для почетного гостя первоклассные янтарные «Крылья мотыльков»! Проходите же, вперед!

– Я подожду, пока вы не заварите чай, – отказался Кугель. – Этого требуют правила вежливости.

Фосельм признательно произнес:

– В наше время редко приходится видеть хорошие манеры. Нынешнее поколение разучилось себя вести – молодые люди умеют только потворствовать своим инстинктам.

Под бдительным наблюдением Кугеля Фосельм заварил чай и налил его в тонкостенные фарфоровые чашки. Поклонившись, хозяин усадьбы учтивым жестом пригласил Кугеля:

– Проходите, пожалуйста!

– Только после вас, – поклонился в ответ Кугель.

Фосельм скорчил гримасу капризного удивления, но пожал плечами и прошел в гостиную первым.

– Присаживайтесь, Кугель. Самое удобное кресло – обитое зеленым велюром.

– Я что-то беспокоюсь, не нахожу себе места, – сказал Кугель. – Мне лучше постоять.

– По меньшей мере снимите шляпу, – уже немного раздраженным тоном предложил Фосельм.

– Да-да, конечно, – откликнулся Кугель.

Фосельм пристально следил за ним, как птица за червячком.

– Что вы делаете?

– Снимаю украшение. – Защитив руки сложенным вдвое шейным платком, Кугель опустил чешуйку в поясную сумку. – У этой безделушки твердые острые края – не хотел бы случайно поцарапать вашу мебель.

– Ваша благоразумная предусмотрительность заслуживает небольшого вознаграждения. Как вам нравится, например, эта веревка? По ней когда-то прошел Лажнасценте Лемуриан, она наделена магическими свойствами. В частности, она подчиняется приказам и растягивается, не теряя прочности, на любое требуемое расстояние. Не могу не заметить, что вы носите прекрасную старинную шпагу. Филигранная отделка эфеса позволяет предположить, что она была изготовлена в Харае, в восемнадцатом эоне, – надо полагать, из стали высшего качества. Но хорошо ли она заточена?

– Очень хорошо, – подтвердил Кугель. – Если бы мне захотелось, я мог бы бриться этим клинком.

– Тогда отрежьте себе кусок веревки удобной длины – скажем, три метра. Он легко поместится у вас в сумке, но по вашему приказу растянется хоть на пятнадцать километров.

– Щедрый подарок! – отозвался Кугель и отмерил трехметровый отрезок веревки. Тем не менее, когда он попытался отрубить отрезок, взмахнув шпагой, клинок отскочил от веревки. – Странно! – пробормотал Кугель.

– Ха! А вы-то думали, что у вас острая шпага! – Фосельм приложил два пальца ко рту, расплывшемуся в игривой ухмылке. – Но мы попробуем устранить этот недостаток. – Волшебник вынул из шкафа длинный футляр и открыл его. Под крышкой оказался блестящий серебристый порошок.

– Проведите шпагой вдоль футляра, погрузив лезвие в глиммистер, – сказал Фосельм. – При этом ни в коем случае не прикасайтесь к порошку пальцами, иначе они превратятся в жесткие серебряные прутки.

Кугель осторожно выполнил инструкции. Когда он провел шпагой по углублению футляра, вслед за лезвием просыпалось небольшое облачко тончайшего порошка.

– Хорошенько встряхните клинок, – посоветовал Фосельм. – Излишек глиммистера только повредит ножны.

Кугель встряхнул шпагу – лезвие очистилось. Теперь оно искрилось мельчайшими радужными отблесками, а весь клинок словно светился изнутри.

– А теперь отрежьте веревку! – предложил Фосельм.

Шпага легко разрезала веревку – так, словно та была тонким стеблем водоросли.

Кугель осторожно смотал отрезок веревки.

– А как ей приказывать?

Фосельм поднял оставшуюся на полу часть магической веревки.

– Если я хочу что-нибудь заарканить, я подбрасываю веревку повыше и пользуюсь заклинанием «Тцип» – вот таким образом…

– Стойте! – вскрикнул Кугель, замахнувшись шпагой. – Никаких демонстраций!

Фосельм усмехнулся:

– Кугель, вы пугливее птички-нектарницы! Тем не менее это скорее достоинство, нежели недостаток. В нашем больном и порочном мире опрометчивые храбрецы не доживают до старости. Не бойтесь веревки – я буду осторожен. Наблюдайте! Для того чтобы веревка отпустила схваченный объект, прикажите «Тцат» – и она к вам вернется. Вот таким образом! – Фосельм отошел на шаг и развел руки жестом человека, которому нечего скрывать. – Ну, скажите, разве я веду себя как «коварный, непредсказуемый злодей»?

– Несомненно – в том случае, если вы, будучи злодеем, замыслили жестокий обман и хотите притвориться альтруистом.

– Тогда каким образом можно отличить злодея от альтруиста?

Кугель пожал плечами:

– Существенной разницы между ними нет.

Фосельм, казалось, не обратил внимания на последнее замечание: его подвижный ум уже интересовался новым вопросом.

– Меня обучали знатоки древних традиций! Мы опирались на аксиоматические принципы, которых вы как человек высшего сословия, несомненно, придерживаетесь, не правда ли?

– Совершенно верно, во всех отношениях! – заявил Кугель. – Учитывая, конечно, тот факт, что в различных странах и даже различными отдельными людьми в качестве фундаментальных истин воспринимаются самые несовместимые утверждения.

– Тем не менее некоторые истины универсальны, – возразил Фосельм. – Например, старинный обычай, согласно которому гость и тот, кто его принимает, обмениваются дарами. Будучи альтруистом, я приготовил для вас здоровую и питательную трапезу, подарил отрезок волшебной веревки и предложил магический состав, навсегда заостривший и закаливший вашу шпагу. Вы можете требовать на полном основании, чтобы я принял от вас равноценный дар, хотя не могу ожидать от вас ничего большего, чем ваше уважение и доверие…

Кугель великодушно развел руками и тут же откликнулся:

– И они ваши – безвозмездно и вкупе с искренней благодарностью! А теперь, Фосельм, так как я устал в пути…

– Кугель, ваша щедрость неизмерима! Время от времени на одиноком извилистом пути быстротечного бытия нам встречается незнакомец, и он практически мгновенно – по меньшей мере возникает такое впечатление – становится нашим ближайшим, надежнейшим другом. Мне будет очень жаль, когда вы уйдете! Вы просто обязаны оставить мне какой-нибудь сувенир – по сути дела, я откажусь от любого подарка, кроме той побрякушки, которую вы носили на шляпе. Я понимаю, что она практически ничего не стоит, но это был бы символический жест – сувенир позволил бы мне вспоминать о вашем посещении так, как будто все это было вчера, вплоть до счастливого дня вашего возвращения! Будьте добры, передайте мне украшение.

– С удовольствием! – ответил Кугель. С величайшей осторожностью засунув руку в поясную сумку, он вынул дешевую кокарду, первоначально украшавшую его шляпу. – Пожалуйста, примите этот сувенир вместе с моими наилучшими пожеланиями.

Фосельм взглянул на украшение, после чего поднял выпуклые мутно-золотистые глаза, сосредоточив их на лице Кугеля. Оттолкнув кокарду, он воскликнул:

– Нет, Кугель! Вы жертвуете слишком многим! Это драгоценность – нет, не возражайте! Все, чего я хотел, – другая, довольно-таки пошлая безделушка с фальшивым красным камнем посередине, я успел ее заметить раньше. Нет-нет! Я настаиваю! Я выставлю ее на почетном месте в гостиной!

Кугель кисло улыбнулся:

– В Альмерии живет Юкоуну, Смешливый Волшебник.

Фосельм невольно поморщился.

Кугель продолжал:

– Когда я встречусь с ним опять, он спросит: «Кугель, где мой пекторальный неборазрывный брызгосвет, доверенный вам на хранение?» Что я ему скажу? Что не смог отказать некоему Фосельму с холмов за степью Рухнувшей Стены?

– Над этим следует подумать, – пробормотал Фосельм. – Мне в голову приходит одно возможное решение проблемы. Допустим, вы решили бы не возвращаться в Альмерию. В таком случае Юкоуну никогда не узнает, что вы отдали мне брызгосвет. Или, например… – Фосельм внезапно замолчал.

Прошло несколько секунд. Фосельм произнес самым дружелюбным тоном:

– Надо полагать, вы порядком устали и хотели бы отдохнуть. Но сперва давайте попробуем мою горькую ароматическую настойку – она способствует пищеварению и укрепляет нервы!

Кугель пытался отказаться, но Фосельм ничего не хотел слышать. Он принес небольшую черную фляжку и два хрустальных стаканчика. В стаканчик Кугеля он налил намного бледной жидкости – чуть-чуть, на самое донышко.

– Я сам дистиллировал эту настойку! Попробуйте – уверен, она вам понравится.

Рядом со стаканчиком Кугеля пролетел мотылек – и тут же замертво упал на стол.

Кугель поднялся на ноги:

– Сегодня вечером мне не нужны никакие тонизирующие напитки. Где я смогу выспаться?

– Пойдемте. – Фосельм провел Кугеля вверх по лестнице и открыл дверь, ведущую в комнату. – Здесь тихо и спокойно – вы сможете выспаться на славу, уверяю вас.

Кугель отступил на шаг:

– Но в этой спальне нет окон! Мне будет душно.

– Даже так? Что ж, заглянем в другую… Как вам понравится эта? Здесь мягкая кровать с чистой постелью.

– В чем назначение тяжелой чугунной решетки над кроватью? Что, если ночью она на меня упадет?

– Кугель, вы настоящий пессимист! Нужно обращать внимание и на светлые стороны жизни! Например, вы заметили эту вазу с цветами у кровати?

– Она очаровательна! Давайте взглянем на другую комнату.

– Неужели так трудно лечь в постель и выспаться? – раздраженно спросил Фосельм. – Вы всегда так капризничаете? Давайте поднимемся еще на этаж… Эта спальня вам тоже не понравится? Здесь прекрасная постель и широкие окна. Могу только надеяться, что вы не страдаете головокружением – здесь довольно высоко.

– Эта комната мне вполне подойдет, – сказал Кугель. – Фосельм, позвольте пожелать вам спокойной ночи.

Фосельм спустился по лестнице. Кугель закрыл дверь и широко открыл окно. На фоне звездного неба он мог различить силуэты высоких дымовых труб и одинокий старый кипарис, возвышавшийся над крышей усадьбы.

Привязав конец магической веревки к ножке кровати, Кугель пнул кровать сапогом – та мгновенно стала невесомой и приподнялась над полом. Кугель подвел кровать к окну и вытолкнул ее наружу, под ночное небо. Потушив светильник, он перебрался на повисшую в воздухе кровать и оттолкнулся от стены усадьбы так, чтобы лететь в направлении старого кипариса. Привязав другой конец веревки к дереву, он приказал:

– Веревка, растянись!

Веревка подчинилась, и Кугель воспарил на кровати высоко в стороне над усадьбой, казавшейся сверху силуэтом неправильной формы, чернее ночного мрака – и только там, где в комнатах еще горел свет, виднелись маленькие желтые прямоугольники.

Кугель позволил веревке растянуться метров на тридцать, после чего приказал:

– Веревка, больше не растягивайся!

Кугель ощутил мягкий толчок: кровать остановилась в воздухе. Кугель устроился поудобнее и лежал, глядя на усадьбу.

Прошло полчаса. Кровать покачивалась от дуновения блуждающего ветерка, и Кугель, прикрывшийся стеганым пуховым одеялом, стал засыпать. Его веки отяжелели и смыкались… Внезапно из окна той комнаты, где Фосельм устроил Кугеля на ночлег, вырвался сноп света. Протирая глаза, Кугель приподнялся и сел в постели, глядя на шлейф бледно светящегося газа, распространявшегося из открытого окна.

В комнате снова стало темно. Еще через несколько секунд в ней зажегся свет, и в желтом прямоугольнике окна появился неуклюжий черный силуэт Фосельма, расставившего на подоконнике острые локти. Голова его дергалась – Фосельм смотрел по сторонам, вглядываясь в темноту.

Наконец он отошел в глубь комнаты, и свет в окне погас.

Кугель решил, что находиться поблизости от усадьбы слишком опасно. Он взялся за веревку и приказал:

– «Тцат»!

Натяжение веревки сразу ослабло.

– Веревка, ко мне! – приказал Кугель.

Веревка сократилась до трехметровой длины.

Кугель повернулся лицом к усадьбе:

– Каковы бы ни были твои деяния или злодеяния, Фосельм, я благодарен тебе за эту веревку, а также за постель – хотя, к сожалению, мне так-таки придется спать под открытым небом.

Перегнувшись через край кровати, он заметил очертания озаренной бледным светом звезд дороги. Ветра практически не было – кровать потихоньку плыла на запад под безоблачным ночным небом.

Кугель привязал шляпу к стойке кровати, закрепил на ней брызгосвет, растянулся в постели, накрылся пуховым одеялом и заснул.

Звезды медленно перемещались по небу. Откуда-то издалека, из северных пустошей, послышался скорбный стон виспа, повторился еще раз – и наступило молчание. Так прошла ночь.

Восходящее Солнце разбудило Кугеля. Сначала он не мог понять, где очутился. Перекинув ногу через край кровати, он тут же испуганно подтянул ее назад.

Поперек солнечного диска скользнула черная тень; нечто темное и тяжелое стремительно спустилось с неба и уселось на кровать в ногах Кугеля – сравнительно молодой пельгран, судя по шелковистой серой опушке выпуклого брюха. Из пасти продолговатой полуметровой головы хищника, будто вырезанной из черного хитина, как у жука-оленя, торчали белые, загнутые вверх клыки.

– Сегодня я позавтракаю в постели, – с издевкой произнес пельгран. – Такое случается нечасто.

Вытянув шею, пельгран схватил Кугеля за лодыжку, но Кугель отдернул ногу и дотянулся до эфеса шпаги… Он никак не мог вынуть ее из ножен, лежа в постели. Лихорадочно барахтаясь, Кугель зацепил концом ножен шляпу; привлеченный красным блеском, пельгран вытянул шею вперед. Кугель ткнул неборазрывным брызгосветом прямо в морду летучего монстра.

Широкие поля шляпы и ужас, охвативший Кугеля, помешали ему понять, что произошло. Кровать слегка подскочила, освобожденная от дополнительного веса. Пельгран исчез.

Кугель оглядывался в полном замешательстве.

Пельгран словно растворился в воздухе.

Кугель взглянул на брызгосвет: чешуйка, казалось, сверкала ярче прежнего.

Соблюдая величайшую осторожность, Кугель надел шляпу на голову. Перегнувшись через край кровати, он заметил приближавшуюся по дороге небольшую двухколесную тележку – ее толкал перед собой толстый подросток лет двенадцати-тринадцати.

Кугель сбросил конец веревки так, чтобы она зацепилась за пень, и притянул кровать к поверхности земли. Как только подросток с тележкой стал приближаться, Кугель выскочил на дорогу:

– Стой! Что тут у нас такое?

Паренек испуганно отпрыгнул.

– Я везу новое колесо для повозки и завтрак для братьев: горшок с тушеным мясом, круглый хлеб и кувшин вина. Если вы разбойник, ничего больше вы не найдете.

– Предоставь мне судить об этом, – возразил Кугель. Пнув колесо, чтобы сделать его невесомым, Кугель запустил его далеко в небо; изумленный подросток наблюдал за происходящим с открытым ртом. Тем временем Кугель забрал из тележки горшок с мясом, хлеб и вино. – Можешь идти, – сказал он пареньку. – А если твои братья спросят, куда ты дел колесо и завтрак, упомяни имя Кугель, а также напомни им о пяти терциях.

Подросток бегом покатил пустую тележку, а Кугель отнес горшок с мясом, хлеб и вино к приземлившейся кровати и, отцепив веревку от пня, поднялся в воздух.

По дороге уже бежали три фермера – за ними, пыхтя, поспевал толстый паренек. Остановившись, все четверо стали орать:

– Кугель! Ты где? Мы хотели бы обменяться с тобой парой слов! – Один из братьев изобретательно прокричал:

– Мы хотим вернуть твои пять терциев!

Кугель не удостоил их ответом. Вглядываясь в небо в поисках улетевшего колеса, подросток заметил плывущую по воздуху кровать и указал на нее пальцем. Побагровевшие от злости фермеры стали грозить Кугелю кулаками и осыпать его проклятиями.

Несколько минут Кугель безмятежно забавлялся этой сценой, но северный утренний бриз стал крепчать и понес его над холмами в направлении Порт-Пердусса.