Текст книги "Возвращенный рай"

– Не до того, как я родился. – Он улыбнулся, когда в ее взгляде отразилось недоумение. – Думаю, что я несколько старше, чем выгляжу, Лили. Не все же такие юные, как вы.

Она вдруг почувствовала себя неловко. В общем-то она не думала о возрасте Ги, просто решила, что он ровесник ей, как часто бывает в отношениях людей, с которыми легко себя чувствуешь. Теперь она посмотрела на него более внимательно, заметила небольшие морщинки вокруг глаз и появившиеся небольшие залысины па висках. Ясно, что он старше ее… должен быть старше. Но, по сравнению с Джорге, он выглядел очень молодо.

Ги допил коктейль.

– Хотите – повторим?

– Право, не знаю. У меня еще есть…

– Очень немного. Я принесу вам еще один коктейль. Не пугайтесь. От «Пиммса» с вами ничего не случится… я хотел сказать, если вы хотите такой же.

– Да, хорошо. Спасибо.

Он взял свой бокал и опять пошел к стойке бара. Она сидела и наблюдала за ним, смотрела, как легко и изящно двигаются его плечи, любовалась пружинящей, атлетической походкой. Удивительно, как уютно можно чувствовать себя с малознакомым человеком, а другие люди, известные тебе всю жизнь, вызывают неловкость. И такое чувство возникло у нее с самого начала – она вспомнила, что сразу же почувствовала к нему расположение, едва увидела на аэродроме. Ги де Савиньи. Произнеся про себя это имя, она решила, что оно ей тоже нравится. Звучное, простое и, вместе с тем, редко встречающееся. Очень подходит этому мужчине.

– Так, так, Лили! Что ты тут делаешь?

Она испуганно дернула головой, чуть не потянув сухожилие на шее, мгновенно узнав похотливые низкие тона голоса и уже начиная трястись от страха.

Джорге.

Он стоял у края освещенного круга, силуэт в белой одежде на фоне черноты пальмовых деревьев. Курил сигару и, хотя в его голосе прозвучало насмешливое удивление, она видела, что он нахмурился.

– Не знал, что ты посещаешь погребок «Джонни Шовельноуз», – продолжал он, подходя к ней и небрежно кладя руку на спинку ее кресла.

– Я и не посещаю, – возразила она. – Но, думаю, имею полное право поступать так, как захочу.

Он перенес руку с кресла на ее плечо.

– Почему ты артачишься со мной, дорогуша? Ее глаза сверкнули.

– Ты прекрасно знаешь почему! Все кончено, Джорге. Между нами все кончено уже давно.

– Но ты же вернулась на остров.

– Потому что мой отец при смерти. – Она дернула плечом, пытаясь сбросить его руку. – Оставь меня в покое, Джорге.

Но пальцы впились в ее плечо.

– Неужели ты действительно хочешь этого, Лили? Я так не думаю.

– Именно этого я хочу! И должна сказать тебе, Джорге, что я пришла сюда не одна. – Она с облегчением увидела, что Ги возвращается к столику. – Вот мой кавалер. Пожалуйста, уходи.

– Что за спешка? Предпочитаю познакомиться с человеком, который намерен занять мое место… Постой-ка. Не новый ли это пилот, а?

В этот момент Ги подошел к столу, держа в руках коктейли, и довольно хмуро взглянул на мужчину, который по-хозяйски небрежно бросил руку на плечо Лили.

– Это же мой новый пилот, – протянул Джорге нараспев. Он протянул ему руку, другую продолжая держать на плече Лили. – Может быть, мне следует представиться. Джорге Санчес.

Ги сосредоточенно и спокойно поставил на стол стаканы и пожал протянутую руку.

– Ги де Савиньи. Да, я новый пилот. Удивляюсь только, что мы не встретились раньше.

– Я очень занятой человек, де Савиньи. Надеюсь, вы тоже, потому что обслуживаете проводимые мною операции. Но, как я вижу, у вас хватает времени, чтобы развлекать Лили.

– У меня бывает свободное время, – спокойно отозвался Ги. Я познакомился с Лили, когда доставил ее сюда самолетом два дня назад.

– А-а, значит, вы знакомы с ней поверхностно. Надеюсь, ей понравился полет. Лили любит летать, не правда ли, дорогая? Среди прочего. Нам надо как-нибудь встретиться, и я расскажу о том, что любит и не любит Лили. Это может сэкономить вам время, не правда ли? Разве не здорово заранее знать о пристрастиях дамы.

– Очень любезно с вашей стороны, но, думаю, мне это не понадобится, – ровным тоном произнес Ги. – Вы собираетесь к нам присоединиться? Если так, то, может быть, я принесу вам что-нибудь выпить? – Его голос звучал спокойно, но подчеркнуто любезно, и Лили решила воспользоваться представившейся возможностью.

– Джорге как раз собирался уйти. Верно, Джорге? – Она еще раз дернула плечом, более решительно, и на этот раз Джорге отпустил ее.

– К сожалению, да. Но, надеюсь, мы встретимся опять, де Савиньи. Когда, возможно, оба будем готовы побеседовать подольше.

Он повернулся и пошел по направлению к стойке. Ги посмотрел на Лили. Ей эта сцена далась непросто, и, когда она подняла бокал, чтобы залпом допить то, что там оставалось, он заметил, что ее рука тряслась.

– Так, значит, это и есть Джорге Санчес, – произнес он задумчиво. – Не самый приятный человек из тех, которых я имел удовольствие встретить.

Лили промолчала.

– Вы в порядке? – спросил он. – Он вас расстроил?

Она кивнула, не глядя на него.

– Джорге всегда меня расстраивает. С моей стороны глупо позволять ему это.

– Может быть, хотите вернуться домой?

– Нет! – мгновенно, без раздумий отозвалась она – взвинченное состояние породило почти автоматический ответ. Нет, она не желает возвращаться домой, в гнетущую атмосферу виллы, где умирает близкий человек, а ей надо будет говорить о пустяках с Ингрид. Она не хотела остаться наедине с мыслями о признаниях, которые перевернули ее представление о мире. И еще не хотелось уходить от этого мужчины, который способен был встать между нею и Джорге. Сила и любезность Ги, а также его невовлеченность во всю эту мерзость позволяли Лили чувствовать себя в его присутствии в большей безопасности. Но в баре ей надоело. Обстановка праздности казалась ей удушающей, ненормальной, сводящей с ума и до предела напрягавшей нервы. К тому же где-то рядом продолжал оставаться Джорге. Лили не думала, что он опять будет приставать к ней в этот вечер, но ей станет спокойнее, если он окажется подальше.

– Я не хочу возвращаться домой, но не пойти ли нам… скажем, к вам домой?

– Ну, что ж… если вы этого хотите.

Она быстро поднялась, не притронувшись к свежему коктейлю, подождала, пока он торопливо выпил свой бокал. Во всем ее существе чувствовалось напряжение: в том, как она держала сумочку, крепко зажав ее под локтем, в том, как сложила руки на груди, словно хотела предохранить себя от неведомого зла. Он положил руку ей на плечо и почувствовал дрожь, прежде чем она придвинулась к нему, ища поддержки.

До самого его дома они шли молча.

– Одному Богу известно, какой у меня беспорядок, – заметил он, открывая дверь. – Я не из чистюль.

Но дом, конечно, был безупречно чистым. Горничная, которая готовила ему, приходила мыть после обеда посуду и заодно переставляла стулья, раскладывала книги, выкидывала ненужные вещи. Ги включил умело размещенные лампы, осветившие комнату мягким светом, и открыл дверцы старомодного буфета.

– Боюсь, не смогу предложить вам «Пиммс», но у меня имеется ром или коньяк.

– А джина нет?

– К сожалению, нет. Минуточку… у меня есть шампанское. Оно стояло в холодильнике, когда я переехал сюда… думаю, осталось от предыдущего жильца. Вряд ли он вернется за ним.

– Шампанское прекрасно подойдет.

Он открыл бутылку и поставил два бокала.

– Хочу присоединиться к вам. В общем-то я не любитель шампанского, но будет жалко, если оно выдохнется и пропадет.

Она отпивала маленькими глоточками шампанское – хорошего качества, у купившего был неплохой вкус – и почувствовала, что ее напряжение немножко спадает.

– Мне как-то не по себе, – опять извинилась она. – Вы, должно быть, думаете, что я настоящая психопатка.

– Нет, не думаю.

– Ну, перестаньте, вы должны так подумать. Сначала вчерашнее событие, потом – сегодня… Но при нормальных обстоятельствах я не веду себя так, поверьте!

– Уверен, что не ведете. Вы находитесь сейчас в состоянии сильного нервного стресса.

Она кивнула.

– Это действительно так. Причин гораздо больше, чем те, о которых вы знаете. Я чувствую себя очень… одинокой.

– Вы можете не чувствовать себя так. Она метнула в него взгляд.

– Могу… что?

– Не чувствовать себя одинокой. Ах, я знаю, что я не совсем еще знакомый вам человек, но, если понадобится помощь, ну, вы знаете, где найти меня.

– О, Ги, спасибо. – От шампанского ли или от коктейля, которые она выпила практически на пустой желудок, поскольку все последние дни толком не ела, или от нежности в его голосе, Лили в этом не могла разобраться, но глаза ее вдруг наполнились слезами.

Застыдившись, она отвернулась. Что, черт возьми, с ней происходит? Она почти никогда не плачет, а когда это случается, то не в присутствии же посторонних… Она почувствовала себя вдруг полностью неспособной контролировать свои эмоции.

Лили наклонила голову, борясь с предательскими слезами, а Ги подошел к ней сзади, взял ее нежно под локотки, поддерживая ее так, чтобы она могла распрямить спину и прислониться к его груди. Несколько мгновений она не могла думать ни о чем, только старалась не распуститься уже полностью и не расплакаться истерическими слезами, потом мало-помалу начала все увереннее чувствовать его присутствие. Приятно было ощущать локтями его ладони, его прикосновения, и ее плечи и спина начали слегка подрагивать, как бы реагируя на невидимый магнит. На ней было открытое летнее платье. Над юбкой, которую удерживал на талии резиновый поясок, ее спина оставалась обнаженной. Она чувствовала кожей шероховатость его спортивной рубашки, что повышало чувствительность некоторых иных мест. Она стояла, не шелохнувшись, наслаждаясь потрясающим ощущением и даже не отдавая себе отчета в том, что, хотя бы на короткое время, это прогоняло хаотические и угнетающие мысли, доводившие ее до слез.

Его близость была так приятна – магическое сочетание покоя и обещания наслаждения. Лили подумала, что она согласилась бы оставаться всегда в таком положении, потеряться самой, отделившись от своих тревог в этом плавном, похожем на грезу, трансе, который разительно отличался от транса, испытанного ею, в ласковых объятиях океана. Но море убаюкивало ее, заставляло все глубже уходить в себя, притупляя не только ее волю, но и само сознание, в то время как сейчас появилось какое-то торопливое беспокойство, сокрытое где-то в ее полудремотном состоянии, нетерпеливость, представлявшая собой почти неосознанное желание. Но когда она подумала, что могла бы всегда пребывать так, без движения, ей показалось недостаточным его прикосновений. Теперь все ее существо трепетало и жаждало ласк.

Она повернулась к нему, продолжая держать в руке бокал с шампанским, и уткнулась лицом в его шею. Услышала еле уловимые запахи мыла и соли, принесенные свежим ветерком с моря. Он обнял ее, и по ее телу пошла теплая, ласковая волна. Она прижалась к нему, отдаваясь плохо сознаваемому порыву, думая, что ищет лишь укрытия, но в то же время отвечая глубинным жизненным позывам, которые он пробудил в ней. Он крепко прижимал ее к себе, позволяя ей увериться, что она хочет его все больше и больше… Только когда Лили подняла голову, она сообразила, что он целовал ее волосы, и ей захотелось ощутить вкус его губ. Лицо Ги оказалось совсем рядом, она почти касалась его мужественного подбородка, его щек. Лили несколько откинула голову и увидела его глаза, темные и горящие отражением ее собственного желания, и потом его губы слились с ее, покрывая их сначала самыми тонкими и нежными, а потом все более страстными и горячими поцелуями.

Вскоре Ги отпустил ее, продолжая нежно смотреть ей в лицо, поймал прядку ее волос и отвел за ухо. Ее душа беззвучно призывала его целовать ее снова, в то время как сознание противилось, довольствуясь чувствами теплоты и нежности, которые она испытывала. Лили уже познала остроту желания с Джорге, но до этого не испытывала такого чувства… что все правильно.

Она поднесла бокал шампанского, который держала за его спиной, ко рту и отпила из него, пузырьки щекотали те места ее губ, которых касался он.

– Так, – заметил он, – если это все из-за шампанского, то, пожалуй, мне следует пить его почаще.

Он говорил легко и лукаво, но слова несли подспудный смысл. Она несколько нервно и трепетно засмеялась.

– Возможно, и мне тоже.

Они смотрели друг на друга так, будто увиделись впервые. Лили подумала, что в мире неожиданно все, каким-то чудесным образом, стало на свое место, и в данный момент ничто, кроме них, не имело значения.

И тут зазвонил телефон.

Волшебство рассеялось. Первая мысль Лили была об отце, что ему стало хуже, у него наступил криз и звонит Ингрид, чтобы позвать ее домой. Конечно, этого не могло быть – откуда Ингрид знать, где она находится? Но Лили все равно не могла отделаться от страха и стояла как вкопанная, ожидая, когда Ги ответит на звонок и стараясь не пропустить ни слова из разговора, но так ничего и не поняла.

Через несколько минут он возвратился к ней.

– Прошу прощения. У меня все получается не вовремя.

– Это звонили?.. Это не связано со мной? Он взглянул на нее с удивлением.

– Нет. Это с работы. Звонил Мануэль… относительно завтра.

– А, – воскликнула она с некоторым облегчением. Но сильное беспокойство, которое она только что испытала, не могло пройти сразу. Неожиданно Лили, которой до этого не хотелось возвращаться домой, загорелась нетерпением оказаться на вилле и убедиться, что с отцом ничего не произошло и телефонный звонок не явился дурным предвестником.

– Думаю, мне следует отправляться домой, – сказала она.

– Сначала допейте-ка шампанское, – предложил он. – Иначе тот, кто захочет, сможет выследить вас по недопитым бокалам.

Она засмеялась, но даже ей самой этот смех показался неестественным. Счастливое настроение покинуло ее, разбитое вдребезги неожиданным телефонным звонком.

– Я провожу вас до дому, – предложил он.

На протяжении всей дороги он не снимал руки с ее плеча, у виллы он поцеловал ее еще раз, но на этот раз она приняла этот поцелуй довольно прохладно.

– Сожалею, но я действительно должна убедиться, что с отцом ничего не случилось. Ведь я и на остров-то прилетела только из-за него.

– Не хотите, чтоб я тоже зашел?

– Не надо. Теперь мне лучше. Благодарю вас за сегодняшний вечер.

Лили ласково притронулась ладонью к его руке и торопливо пошла к веранде.

Он посмотрел ей вслед и увидел, что кто-то сидел там, откинувшись на спинку раскладного кресла, и глядел в сад. Мужчина. Отто? Ги услышал, как Лили заговорила с ним, услышал его хриплый, ворчливый ответ, напряг в темноте все свое зрение. Тут на веранде зажегся свет, и на мгновение он увидел сидевшего совершенно отчетливо – изможденное, когда-то красивое лицо, коротко подстриженные белые волосы и шрам, все еще яркий, во всю щеку.

В это мгновение исчезли последние сомнения, Ги понял, что обнаружил генерала Отто фон Райнгарда. Ему оставалось поражаться, как у этого подонка могла быть такая дочь, как Лили. И размышлять, что же, черт подери, ему теперь делать.

* * *

– Папа, – обратилась к отцу Лили, – почему ты еще здесь? Я думала, ты уже в постели.

– Что такое? Я тебе надоел, Лили?

– Ты знаешь, что это не так! – Она встала на колени возле кресла, взяла его руку, желая поделиться с ним теплотой и счастьем, выпавшим на ее долю.

– Ты хорошо провела время? Симпатичный ли человек новый пилот? – спросил Отто.

– Да, симпатичный. Очень даже.

– Хорошо. Тогда все в порядке. Я не мог не волноваться о тебе. Знай, я действительно о тебе беспокоюсь.

– Я знаю, но как раз этого тебе нельзя сейчас делать. Со мной ничего не случится.

– Надеюсь, Лили. Но не забывай того, что я рассказал тебе.

– Перестань, папа. Сейчас не хочу говорить об этом.

– Очень хорошо. Очень хорошо.

Они оставались рядом в многоголосной тропической ночи, вновь приблизившиеся друг к другу. Во всяком случае на эту ночь от Лили отступили нависшие над ней мрачные угрозы, и она обрела душевный покой.

26

Восторженность не покинула ее и на следующий день, когда она проснулась. Утреннее солнце вливалось в комнату через полуоткрытые ставни полосами золотистых лучей, и Лили не сразу поняла, почему чувствует себя такой счастливой. Потом память подсказала ей о близости и спокойствии, о трепетных ожиданиях – все это слилось воедино. Она лежала, обхватив себя руками, представляя себе, что ее касаются руки Ги, его ладони скользят по выпуклостям ее бедер, прикрытых облегающим шелком ночной рубашки.

Невероятно, думала Лили, чтобы она на самом деле испытывала что-либо подобное к кому-то, а не к Джорге. Но она это чувствовала, действительно ощущала, и это было прекрасно! Несмотря ни на что, сознание этого делало ее легкомысленной и беззаботной. С Ги ей удастся преодолеть все, с чем бы она ни столкнулась. Джорге изгнан из ее души. Он потерял над ней власть, и мысленно Лили просто взмыла на крыльях свободы.

Когда она опять увидит Ги? Они не договорились, но она увидит его, уверена. Может быть, не сегодня днем – он ведь занят на работе, не так ли? – и, может быть, даже не сегодня вечером. Но завтра или в один из последующих дней… Лили чувствовала, как в ней вспыхивает возбуждение. Она не может ждать! Не может вынести ожиданий! Но – обязана, и пока ждет, проведет каждую свободную минуту с отцом, делясь с ним вновь обретенным счастьем, скажет ему, что никакие его признания не внесут никаких изменений в их взаимоотношения.

Она не одобряет, никогда не сможет одобрить того, что он делал, но и не обвиняет его. У него не было выбора, она уверена в этом. Все это затеи дяди Фернандо и Джорге. Они заставили его пойти на это. И она сделает все возможное, чтобы последствия не омрачили его последних дней на земле.

Лили отбросила в сторону простыни и москитную сетку, спустилась с кровати, всласть потянулась. Впервые, после получения письма от Джози, она отдохнула, освободилась от бремени. Ей еще предстоит примириться с неминуемой потерей отца, но в это утро она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы справиться и с этим.

Лили не догадывалась о том, какая короткая передышка выпала ей.

Едва Лили приняла душ и вымыла волосы, как услышала, что внизу началась какая-то суматоха.

Было уже позднее утро, когда она съела легкий завтрак и посидела в ночной рубашке на террасе с чашкой кофе. Теперь, завертывая кран после душа, она услышала голос Ингрид, резко и напряженно говорившей что-то. Лили закрутила полотенцем мокрые волосы и приоткрыла дверь ванной.

– Вам здесь нечего делать! Кажется, вам ясно сказали об этом!

Непривычно для Ингрид так выходить из себя. Но ее слова заставили Лили замереть на месте. Только одного человека могла Ингрид выгонять из дома таким тоном – Джорге.

Потом, услышав, как мужчина отвечает мачехе басистым голосом нараспев, она поняла, что ее догадка оправдалась. То был Джорге.

Лили затрясло от гнева. Как он смеет опять являться сюда, беспокоить отца… и ее! Почему не оставит их в покое? Она схватила с крючка на двери банный халат, набросила на себя, туго перетянув пояс на талии. Она не собиралась прошмыгнуть мимо Джорге незаметно – она уже вышвырнула его их своей жизни. Наоборот, она спустится вниз и поддержит Ингрид, покажет Джорге раз и навсегда: она не потерпит, чтобы он докучал ее больному отцу.

Лили босиком сбежала по лестнице. В гостиной она увидела Ингрид, обычно невозмутимые черты лица которой были искажены гневом.

– Сюда заявился Джорге. Ублюдок!

– Знаю. Слышала.

– Я приказала ему убраться отсюда, но он настаивал на встрече с твоим отцом – наедине. И Отто согласился, попросив меня выйти из комнаты. Они не захотят, чтобы ты вошла туда! – предупредила она Лили, которая решительно шла мимо нее.

– Нет, захотят! – отрезала Лили. – Хочу посмотреть, кто из них сможет меня остановить!

Она прошагала к комнате, которую отец использовал в качестве кабинета, и распахнула дверь.

Отто сидел в большом кожаном кресле за письменным столом, размеры которого подчеркивали теперь хрупкость и худобу его фигуры. Джорге элегантно привалился к одному из книжных шкафов, которые стояли вдоль стены, засунув руки в карманы белых полотняных брюк и беззаботно скрестив обутые в сапоги ноги.

– Ах, Лили! – протянул он. – Заходи, сделай милость.

Это замечание подлило масла в огонь. Как он смеет приглашать ее в кабинет собственного отца! Но она не успела дать ему отпор, как Джорге небрежно продолжил:

– В любом случае я пришел сюда, чтобы встретиться с тобой.

– Неужели тебе непонятно, Джорге, что я не хочу тебя видеть! – выпалила она.

Он пожал плечами.

– Твои желания, дорогая, не имеют значения.

– Нет, имеют! У нас все кончено, Джорге. И теперь…

– Лили, – голос Отто звучал слабо, но все-таки с нотками властности. – Милая, пожалуйста. На этот раз ты должна выслушать то, что он хочет сказать.

– Я ничего не обязана выслушивать! Папа, ты знаешь…

– Лили, пожалуйста! Господи, когда ты выходишь из себя, то становишься особенно похожа на мать! Возьми себя в руки, хотя бы ненадолго, и дай Джорге высказаться. Он хочет сказать о важном. О человеке, с которым ты провела вчерашний вечер… о новом пилоте.

– Ги? Почему о нем? Ах, полагаю, тебе не нравится, что я встречаюсь с кем-то еще, Джорге. Тем хуже для тебя. С кем я вижусь, тебя совершенно не касается.

– Вот в этом ты ошибаешься, Лили. – Джорге вынул сигару из пачки, лежавшей в накладном кармане рубашки, зажал ее между губами, стал шарить, ища зажигалку. – Меня настораживает, когда мужчина, о котором идет речь, знакомится с тобой по сомнительным соображениям.

– Его мотивы очень просты. Ему нравится моя компания. Разве в это трудно поверить?

Щелкнула зажигалка. Джорге вдохнул дым в себя, и кончик сигары обуглился, комната наполнилась сладковатым, пикантным запахом табачного дыма.

– Ах, Лили, ты, как всегда, сама невинность. Отто, объясни ей, в чем дело, может, она сумеет понять.

– Что понять?

– Милая, ты помнишь, я рассказывал тебе о здешних делах? – Голос Отто зазвучал нежно, с сожалением. – О нашем незаконном бизнесе?

– Ты имеешь в виду торговлю наркотиками. Какое это имеет отношение к Ги?

Отто протянул к ней руку, она не обратила на это внимания, и он вздохнул.

– Лили… у Джорге есть основания считать, что этот человек является сотрудником Агентства по борьбе с наркотиками. Он полагает, что этот пилот послан сюда, чтобы провести расследование, связанное с нашим предприятием.

– Лили от удивления раскрыла рот.

– Ги? Но это смехотворно? Что заставило вас так думать о нем?

– Он ведет себя очень подозрительно, – ответил Джорге, улыбаясь неприятной улыбкой. – Задает слишком много вопросов о вещах, которые его не касаются. Его засекли, когда он вынюхивал что-то возле наших лабораторий, следил за грузовиком, с которого разгружали товар. А теперь, судя по тому, что я видел вчера, он пытается втереться в доверие к тебе. Каждая вещь из того, что я назвал, заставляет меня задуматься. А все эти соображения вместе рисуют довольно опасного человека.

– Лили, ты должна послушать! – торопливо добавил Отто, стараясь сесть прямее. – Джорге говорит дело. Нам совершенно ничего неизвестно об этом пилоте. На работу его взял Фабио по рекомендации прежнего летчика, но не исключается, что он может работать и на Агентство по борьбе с наркотиками. Гам, в Штатах, начинают поднимать шум в отношении товара, который попадает в их страну. Джорге расскажет тебе, как они принюхиваются к торговым компаниям вроде той, которой он управляет в Майами. Вполне возможно, что они установили его связь с нашим островом и направили сюда агента, чтобы собрать веские доказательства.

Лили упрямо тряхнула головой.

– Неужели вы думаете, что меня это может огорчить? Я ведь видела, какое зло могут причинить наркотики. Прости, папа, но я не могу потворствовать тому, что происходит здесь. Мне не хотелось бы расстраивать тебя, что же касается всех остальных… – Она метнула в Джорге взгляд, полный ненависти. – Если твоя мелкотравчатая империя рассыплется на части, Джорге, то ты просто получишь по заслугам.

– Твое поведение, моя дорогая, очень неразумно. – Джорге все еще улыбался, но мускулы его лица, казалось, стали алебастровыми, а глаза за колечками дыма – холодными и злыми. – Думаю, тебе надо пересмотреть свое отношение к этому – если ты, конечно, не хочешь кончить так же, как твоя мать.

Подбородок Лили вздернулся вверх.

– Какое имеет отношение к этому моя мать? Джорге пожал плечами.

– Ты не знаешь? Отец должен был просветить тебя. Сам я сейчас не собираюсь вдаваться в это. Скажу лишь, что хотел бы услышать твое согласие помочь нам в этом деле и на этом ограничиться. Да… и, пожалуйста, не проговорись своему дружку-пилоту, что я держу его под колпаком. Я не хочу спугнуть его. И если ты хотя бы намекнешь ему об этом, то поступишь очень неумно, – как с точки зрения своих интересов, так и интересов своего отца. – Он подался вперед, раздавил наполовину выкуренную сигару в хрустальной пепельнице на столе Отто. – Теперь я ухожу. Но прошу подумать о том, что я сказал, и отнестись к этому благоразумно.

Джорге повернулся и пошел к двери, но, проходя мимо Лили, он спокойно взял ладонью ее за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать. С пылающими щеками, она попыталась отстраниться, а он засмеялся.

– Ах, Лили, Лили, такая молодая и красивая. Как будет жаль, если с тобой что-нибудь случится!

И он ушел, сказав Ингрид подчеркнутое «до свидания», что прозвучало как пародия на дружеское прощание давно знакомых людей.

Когда дверь за ним закрылась, Лили взглянула на отца. Он опять сник, напоминая побитую собачонку, не только в результате болезни, которая истощила его, но и от глумления над его гордостью. Сердце Лили просто разрывалось. Она могла бы убить Джорге за это! Но хотя сцена была мучительна, от новых вопросов уйти стало невозможно.

– Что он имел в виду, папа? – спросила она. Отто поднял ослабевшую руку, приставив к губам истощенные пальцы с аккуратно наманикюренными, но слишком длинными ногтями.

– Он просил тебя следить за тем, что ты говоришь своему знакомому пилоту… и, возможно, просил также сообщать ему о возникающих у тебя подозрениях.

– Нет, – возразила Лили. – Я спрашиваю не об этом. Что он имел в виду относительно мамы? Ты сказал мне, что она покончила с собой из-за Джорге. Это и так достаточно скверно, но теперь у меня создалось впечатление, что мне известна не вся правда. Не думаешь ли ты, что пора раскрыть мне ее?

Отто тяжело вздохнул.

– Я надеялся, что это не понадобится. Я сам до последнего времени всего не знал. Фактически узнал только, когда заболел и когда на Майами приехал Джорге, чтобы опять взять руководство в свои руки. Это ужасно, Лили, и мне хотелось как можно дольше не говорить тебе об этом. Но думаю, ты права. Время секретов прошло. Твоя мать не покончила с собой. Ее убили.

Лили окаменела. Казалось, что ее грудь стягивают железным обручем, от чего невозможно стало дышать.

– Но ты сказал, что она застрелилась!

– Да, она погибла от пули, но это не было самоубийством, как мы думали. Она умерла, потому что превратилась в угрозу для Джорге.

– Ты хочешь сказать… ее убил Джорге?

– Не своими руками. Джорге так не поступает. Но он заплатил за это… нанял какого-то убийцу, который выполнил его заказ. Как ты знаешь, у него с твоей матерью была любовная связь, которая стала тяготить его. Она уже не была такой молодой и красивой, как прежде, а Джорге нравятся только молодые и красивые женщины. Потом она забеременела и попыталась заставить его уехать с ней. Он отказался… велел ей избавиться от беременности. Он больше не хотел иметь с ней дело. Она впала в отчаяние, пыталась шантажом заставить его поступить по-своему, грозила разоблачить его картель перед властями. Поступая так, она подписала свой смертный приговор.

– О, Боже! – прошептала Лили.

– Он не мог позволить ей сделать то, что она намеревалась. Джорге подстроил так, что, когда наемный убийца приехал на остров, сам он находился в Майами. Приехавший подонок застрелил твою мать, сделав все таким образом, чтоб это выглядело как самоубийство. После он ускользнул, нырнул в ту же вонючую дыру, откуда вылез. – Отец помолчал, на иссохшем лице лишь блестели глаза. – Теперь тебе понятно, моя дорогая, почему я тревожусь за тебя? В тебе тот же огонь, то же презрение к опасностям, которыми отличалась и она. Я не хочу, чтобы ты умерла, как она.

Лили покачала из стороны в сторону головой.

– Нет… нет! Не могу в это поверить! Это неправда!

– Ты должна в это поверить. Пожалуйста, милая. Должна. Ты слышала, что сказал Джорге… он угрожал и тебе. Он – опасный человек, Лили… Я всегда знал это, но только несколько месяцев назад понял, насколько он опаснее, чем я думал. Может быть, он еще и слегка помешанный. Не знаю. Но я точно знаю, что он не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свою здешнюю империю. Если ты станешь ему поперек дороги, он раздавит тебя точно так же, как раздавил мою милую Магдалену.

Лили охватила себя руками, сотрясаемая чувствами омерзения. Сознание того, что она переспала с убийцей своей матери, показалось ей таким ужасающим, что она не знала, как жить дальше.

– Лили… пожалуйста… – шептал в отчаянии Отто. – Не воспринимай это так, милая. Все это произошло очень давно.

– Нет, нет… не все произошло давно, – всхлипывала Лили. – Я полюбила его, папа. Я любила его, и все это время он… – Она замолкла, закрыла лицо руками и долго оставалась в таком положении. Когда она открыла его опять, ее щеки взмокли от слез. – Как получилось, что ты связался с ним, папа? Разве ты не понимал, какой гнусный это человек?

– Я уже сказал тебе, Лили, я не знал, что он виноват в убийстве твоей матери.

– Но ты знал, что она погибла из-за него. И знал о наркотиках. Почему ты остался здесь? Почему не возвратился на родину?

– Я не мог этого сделать.

– Почему же? Ведь война давно закончилась.

– Не мог. Давай больше не будем об этом. И в любом случае мне надо было подумать о тебе. Мне хотелось обеспечить тебя всем, моя дорогая… комфортабельным домом, дать хорошее образование, обеспечить деньгами, чтобы ты могла покупать красивую одежду… ты была… ты являешься! – самым дорогим, что у меня есть.

– Ах, папа! Если бы я знала, какими деньгами я расплачиваюсь за все это, я бы не захотела иметь их. И если бы я знала о Джорге…

Болезненная тошнота опять подступила к ее горлу. Отто протянул ей руку, но она не смогла взять ее. В этот момент ей показалось, что и он запятнан. Она видела боль в его глазах, но все равно отпрянула. Ушла в себя, не желая причинить ему боль, но все-таки в данный момент не могла ни понять, ни простить.

– Папа, мне надо побыть одной.

– Пожалуйста, Лили…

– Тебе надо отдохнуть. Я позову Бейзила. – Ее голос, который, как это ни странно, не сорвался, казалось, доходил до ее ушей откуда-то издалека.