Текст книги "Ловкие женщины"

Сюз прикусила язычок. После долгой паузы, прерываемой лишь треском ореховой кожуры, она все же спросила:

– Так уж необходимо молчать?

– Да, – процедил Райли.

– Злишься на меня? Потому что я в тот вечер тебе навязывалась?

– Нет.

Сюз оглядела бар: «Все равно не пущу слезу».

– Вот с Нелл ты не молчишь.

– Нелл другая.

– Потому что ты спал с ней.

– Не потому, – буркнул Райли, по обыкновению глядя мимо Сюз.

Она прямо-таки взбесилась от досады.

– Ты воспользовался ее положением. До чего это мерзко! – произнесла она напряженным шепотом. Может, хоть сейчас ему станет не по себе. Черт побери, или он сегодня обратит на нее внимание, или она допытается наконец, в чем дело!

– Ничем я не воспользовался.

– Ты ее совратил.

Райли бесстрастным тоном вполголоса посоветовал ей:

– Заткнись.

– А она говорила, ты очень нежный любовник, – не унималась Сюз, стараясь добиться хоть какой-то реакции. Любой реакции. – Трудно в это поверить, учитывая твое обращение со мной.

– Нелл была уязвима. А ты – нет. – Райли раздавил очередной орех.

– Я тоже уязвима. Ты даже не представляешь, до какой степени. Но похоже, я не так воодушевляю тебя, как Нелл. Я не из тех, с кем можно быть нежным.

– Нет, ты из тех, кого я трахаю, притиснув к стенке, – сообщил Райли.

Она схватила кружку и плеснула пиво ему в лицо. Желтые струйки поползли по рубашке.

– Теперь тебе получше?

– Ты сказал гадость!

Он смял салфетку и вытерся.

– Ты хотела скандала.

– Но не такого. – Она поставила кружку на стол и протянула ему свою салфетку. – Муж мне изменяет?

– Да.

– Сколько ей лет?

В глазах у Райли засветилось сочувствие. Это оказалось хуже равнодушия. Сюз застонала, как от боли:

– О Господи, лучше снова назови меня шлюхой, только не смотри так.

– Я не называл тебя шлюхой. Ей двадцать два.

Двадцать два.

– Что ж, вероятно, это все объясняет. – Она вдруг вспомнила снимки, сделанные Райли пятнадцать лет назад. – Я на двадцать два не тяну, это точно.

Она опять потянулась к кружке, но сообразила, что пива в ней больше нет. Райли подвинул ей свою кружку.

– Спасибо.

Сюз стала жадно пить, украдкой поглядывая на Райли. Даже в залитой пивом рубашке он казался надежным. Большим и надежным. Чудесные руки… Так сказала Нелл. Может быть, уговорить его избить Джека до полусмерти? Но, по правде говоря, больше всего ей хотелось избить до полусмерти двадцатидвухлетнюю дрянь.

– Я могу ее одолеть?

– В драке? – Райли смерил ее оценивающим взглядом. – Возможно. Ярость придает силы.

– И сколько времени?

– Чтобы ее одолеть?

Сюз покачала головой:

– Давно он с ней встречается?

– Впервые мы узнали в конце ноября.

– И промолчали.

– Да.

– Нелл тоже ничего не сказала.

– Она не знала до нынешнего дня.

– Почему? Если…

– Мы понимали, что она тут же побежит к тебе. Видишь ли, мы обнаружили это, выполняя другое задание. – Райли отобрал у нее кружку и отхлебнул пива. – Не хотели неприятностей, поэтому и промолчали.

Отвратительный вкус предательства стыл на губах у Сюз.

– Я работала на вас, – выговорила она наконец.

– И уволилась, потому что муж закатил истерику, – напомнил Райли. – Правда, мы благодарны тебе за то, что ты избавила нас от необходимости жертвовать нашими принципами. Видишь ли, накануне твоего увольнения Джек позвонил и пригрозил разорить нас.

– И вы испугались.

– Сюз, ты работала на нас пару месяцев. Огилви и Дайсарт много лет были нашими главными клиентами. Так что особого выбора у нас не было.

– Ну, ясно, все вы заодно.

Она подняла взгляд и замерла, увидев Джека, выходившего из двери с надписью «Игровая комната». На его руке висла женщина, молодая брюнетка. Сюз узнала ее, когда парочка оказалась на середине зала:

– Это Оливия! Дочь Тревора!

– Да. Джек всегда берет то, что полегче и поближе, – подтвердил Райли и, когда Сюз окатила его злобным взглядом, покачал головой. – Я не про тебя, дурочка.

Джек выдвинул стул для Оливии, и та смеясь села. Он наклонился, поцеловал ее в макушку, и Сюз едва не умерла от боли и бешенства.

– Я убью его.

– На твоем месте я сначала продумал бы план. Если, разумеется, не желал бы попасть в тюрьму.

Джек направился к стойке, а Сюз принялась жадно всматриваться в Оливию. Не красавица в строгом смысле слова, зато стройная и молодая. Сюз почувствовала себя жирной коровой.

– Неудивительно.

Райли вскинул брови:

– Что? Оливия? Перестань изводиться. В тебе есть класс. Она же распущенная идиотка.

– Она и Джек – два сапога пара, – злобно откликнулась Сюз.

– Именно, – засмеялся Райли.

Сюз немного повеселела:

– Кто-то хотел трахать меня, притиснув к стене. С классными девочками так не обращаются.

– Ты делаешь чересчур поспешные выводы, – заметил он, помолчав.

– Джек спит с ней?

– Да.

– Ты уверен?

– Абсолютно, – без колебаний подтвердил Райли.

Сюз стало дурно. Наверняка Джек занимается сексом с Оливией в дешевом мотеле. Как когда-то с ней. Ужасно, мерзко, отвратительно, постыдно… мучительно.

Райли кивнул на Джека, идущего от стойки:

– Хочешь подловить его прямо сейчас?

Сюз затошнило сильнее.

– Нет.

– Тогда моя работа закончена. Давай отвезу тебя домой.

Джек уселся напротив Оливии и поднял стакан. «Что он сделает, если увидит меня? – подумала Сюз. – Он всегда твердил, что чувствует мое присутствие. Подонок».

– Да, – кивнула она. – Отвези меня домой.

Джек увидел ее, когда она была у двери. Сюз оглянулась и встретилась с ним взглядом. Джек сначала оцепенел, потом вспыхнул, поставил стакан на стол и направился к ней.

– Держись, – прошептала она Райли.

Он выругался, заметив опасность.

– Я так и знал! – заорал Джек, подходя к ним.

Так и знал…

– Я наняла Райли, – хладнокровно сообщила Сюз. – Как Эбби и Вики в свое время. Это агентство когда-нибудь разбогатеет на твоих похождениях.

Джек уставился на Райли, чуть склонив голову, как разъяренный бык. Должно быть, он совсем забыл, что тоже пришел не один.

«Интересно, кем это он себя возомнил?» – подумала Сюз, и в этот момент Джек шагнул к ней. Райли успел ловко втиснуться между ними.

– Даже не думай, – пренебрежительно бросил он Джеку. – Я тебя по стенке размажу.

– Ты долго этого ждал! – сжал кулаки Джек. – Пятнадцать лет! Я ее имел, а ты хотел. Думаешь, теперь так просто ее заполучишь?

– Думаю, она сама получит все, что захочет. Думаю, это будешь не ты. Думаю, давно пора.

– Я хочу домой, – сказала Сюз.

Райли повернулся спиной к Джеку и легонько подтолкнул Сюз к двери.

– Это и мой дом! – крикнул Джек сзади. – Я…

– У тебя больше нет дома. Я задвину все засовы, – пообещала Сюз.

Не успел Райли остановиться у ее дома, как она выпрыгнула из машины. К ее удивлению, он тоже вышел.

– Шагай, – велел он. – Сейчас тебе не годится быть одной. Позвони Нелл, а я побуду с тобой, пока она не приедет.

Сюз отперла дверь и впустила Райли, стараясь не плакать. Подогреть в себе гнев, ни в коем случае не выказать слабости.

– Ты, вероятно, считаешь, что я это заслужила.

– Разве я так сказал? – досадливо буркнул Райли.

– Я ничем не лучше Оливии. Потому что сделала то же самое с Вики.

– Мало тебе той боли, которая уже есть? – вздохнул Райли. – Нужно себя и дальше изводить? Джек – шваль убогая, был, есть и будет. Лучше вини во всем его.

– А как насчет тебя? – вспылила Сюз, пытаясь сорвать зло. – Ты шпионил за мной под окном мотеля. Вряд ли это можно назвать высоконравственным поступком.

– Не тебе говорить о нравственности. Я работал. А ты устраивала стриптиз для чужого мужа! Да еще во взятом напрокат костюмчике чирлидера! – напомнил Райли и заметил шкафчик с фарфором. – Что это за штуки с ногами?

– Не брала я ничего напрокат. Это мой собственный костюм. Я была капитаном группы поддержки.

Райли мигом забыл о сервизе.

– Невероятно! Сорокалетний мужик…

– Ему было тридцать девять с хвостиком.

– Вот-вот, с хвостиком… гоняется за школьницей. Тебе не показалось это странным?

Сюз, сгорбившись от унижения, доплелась до стула.

– Мне в нем ничего не казалось странным. Он был самым потрясающим мужчиной из всех моих знакомых.

«О Джек!»

– Педофил! – фыркнул Райли.

Сюз, на мгновение забыв о своих бедах, нахмурилась:

– Мне было восемнадцать. А ты? Разве не ты встречаешься с первокурсницей?

– Не увиливай. И не вали с больной головы на здоровую.

– А тебе сколько? Тридцать пять?

– Тридцать четыре. И ничего не вышло. Она оказалась слишком утонченной для меня.

– Трудно поверить. – Сюз зябко обхватила себя руками. – Дай Джеку ее телефон. Может, он бросит Оливию ради нее. – К горлу подступили рыдания, и Сюз с трудом сглотнула. – Знаешь, Джек все время твердил, что я другая. Не такая, как остальные. И я действительно поверила. Когда мне исполнилось тридцать и он не бросил меня, как Эбби и Вики, все изумлялись. Кроме меня. Я знала, что он меня любит. – Глазам стало горячо, а голос внезапно охрип. – Но он все равно меня бросил.

Сюз закусила губу, чтобы не заплакать. Ни к чему давить на жалость Райли. И вообще пусть убирается вон.

И тут до нее донесся его голос:

– О, черт!

– Я не плачу, – всхлипнула она.

– Я знаю, что пожалею о собственной глупости, но все-таки скажу: он тебя не бросал.

Сюз свирепо уставилась на него сквозь слезы:

– Неужели? Вот это новость! Что же в таком случае он делает с Оливией?

– Наносит упреждающий удар. Все эти четырнадцать лет он был верен тебе. Я это точно знаю, потому что из кожи вон лез, пытаясь застать его с голым задом. У него не было любовницы. Да и сейчас нет. Он знает, что ты хочешь бросить его, вот и забежал вперед. Лучше выглядеть подлецом, чем пожилым неудачником.

Сюз, разозлившись, вскочила:

– Я не собиралась бросать Джека. Я его любила! Ты сам не знаешь, что…

– Он хотел, чтобы ты работала у нас?

– О, брось! Какая это работа: сидеть у стойки бара, пока ты подслушиваешь? Это даже не приключение.

– Значит, он возражал?

– Да! – взвизгнула Сюз, взбешенная невозмутимостью Райли. – Хочешь сказать: если бы я не работала…

– Что ты сделала с деньгами? – перебил Райли.

– Какая разница…

– Положила в банк, верно? Но не на совместный счет. Открыла свой.

– Я зарабатывала сотню за вечер! – рявкнула Сюз. – Вряд ли Джеку нужны эти деньги.

– Ты устроилась на работу тайком от него, открыла счет тайком от него.

– Так поступают сотни женщин, вовсе не помышляя о разводе.

– А это что? – поинтересовался Райли, показывая на горку с фарфором, и Сюз словно впервые увидела двадцать семь рюмочек, бегущих куда-то со всех ног.

– Начни моя женщина вдруг собирать подобные штуки и опасайся я, что она меня бросит… Да я бы просто расколотил их все.

– Он и расколотил, – вздохнула Сюз. – Одну. Но я ее склеила.

– Когда ты стала их покупать?

– В сентябре.

Плечи Сюз беспомощно опустились. Она чуть качнулась и почувствовала на плече руку Райли.

– Он начал встречаться с Оливией только в конце ноября.

Сюз сжалась при упоминании об Оливии. Острая боль полоснула внутренности.

«Джек…»

– Если он так хотел уйти от меня, совершенно не обязательно спать с ней. Попробуй сказать, что он не заметил, насколько она моложе, стройнее…

– Ни один мужчина не предпочел бы Оливию тебе, – сказал Райли презрительным тоном. – И перестань упиваться своим горем.

Сюз вынуждена была признать, что он прав. Она сама оттолкнула Джека, и нет смысла винить в чем-то Оливию.

– Ты прав. – Она повернулась к Райли и с некоторым удивлением обнаружила, что он стоит поодаль. А казалось, совсем близко. – Во всем виновата я сама.

– Вовсе нет, – отмахнулся Райли. – Ты вышла за парня, который настолько стремится всем заправлять, что даже шероховатости повседневной жизни считает чем-то угрожающим его благополучию. Ты ушла с работы, закрыла счет, и что дальше? Будешь до конца жизни сидеть и глядеть на этих фарфоровых сорванцов? Я совершенно уверен, рано или поздно ты откажешься от рюмок с ножками. У меня лично от них мурашки по коже, но, заметь, я не собираюсь уговаривать тебя бросить их собирать.

«Отказаться от рюмочек?»

– Мне нужна Нелл, – пробормотала Сюз, разражаясь слезами.

– Погоди. Всего секунду. – Райли поспешно прошел на кухню.

«Я променяла любимого человека на банковский счет и яичные рюмочки», – подумала Сюз и, положив голову на стол, тихо завыла.

Когда шторм немного утих, Райли сунул ей под нос пачку бумажных носовых платков.

– Я позвонил Нелл. Она уже едет.

– Прости, что разнюнилась, – всхлипнула Сюз и высморкалась в платок. – Жуткое, должно быть, зрелище.

– Слабо сказано. Больше этого не делай. Хочешь выпить? Или еще что-нибудь подать?

Она попыталась улыбнуться:

– Извини, Райли. Мой брак распался, так что мне позволено немного погрустить.

– Разумеется, только потерпи до Нелл. Она будет здесь через полчаса. Ты уверена, что не хочешь выпить? Я лично хочу.

– Почему через полчаса? Не так уж далеко она и живет.

– У нее Гейб. Сначала они ругались из-за того, что мы тебе не сказали, а потом… все стихло. Она одевается.

Ну вот.

Слезы снова брызнули из глаз. Нелл нашла себе кого-то. Она не увяла и не умерла, когда муж ушел, да еще на Рождество, она…

– О Боже! – всхлипнула Сюз. Нелл понадобилось два года, чтобы забыть это ничтожество – Тима. Значит, придется забыть Джека? – О Боже!

– В чем дело? – встревожился Райли.

– Пройдет целых два года, прежде чем я снова смогу с кем-то переспать! – заревела Сюз.

– Пойду принесу выпить, – объявил Райли и скрылся на кухне.

Глава 15

В полночь Сюз сидела в гостиной и гладила Марлен, слушая, как Нелл объясняет Джеку через закрытую дверь, какой он подлый, омерзительный, растленный тип. Сюз выполнила обещание: не пустила его в дом. После долгих пререканий Джек сдался и куда-то уехал, возможно, к Оливии.

– Завтра ты пойдешь к адвокату, – объявила Нелл.

– Но мне нужно на работу. Кто останется в кафе? – возразила Сюз.

– Можешь позвонить адвокату из кафе.

И на следующий день Нелл стояла рядом с Сюз, пока та звонила адвокату.

Дни Сюз проходили в приготовлении чая, продаже пирожных Марджи, посещении вместе с Райли баров, где она выступала в качестве подсадки, мучительных спорах с адвокатом и долгих разговорах с Нелл.

– На твоем месте я придушила бы меня, – сказала Сюз на Валентинов день. – Прости, что как заведенная твержу одно и то же, но просто не могу отвлечься. Адвокат говорит, пора подавать на развод, но мне не хватает мужества… – Она сникла. – Прости.

– Ты держишься лучше меня, – заверила Нелл. – Я полтора года вообще молчала. Что хочешь на ужин?

Они сидели у Нелл, от чего Сюз терзалась угрызениями совести. Нелл заслужила свое счастье с хорошим человеком, а тут она, Сюз, влезла в их жизнь, как уродливая жаба из сказки, она портит им праздник.

– Послушай, сегодня Валентинов день. Я поеду домой.

– Только через мой труп! Как насчет рагу? Я быстренько.

– Давай. – Сюз побрела в гостиную, чтобы погладить Марлен. Просто поразительно, каким чудесным лекарством может быть собака, даже такая, как Марлен.

Сюз остановилась у шкафа с фарфором и полюбовалась сервизом Клариссы. Печальный домик на холме, печальный дымок из трубы… Сюз перевела взгляд на посуду Сузи. Приветливый домик под оранжевой крышей в крошечном квадратике. Мило, аккуратно… Невыносимо. «Может, я не права? – подумала Сюз. – Может, не стоит втискивать жизнь в заранее установленные рамки? Муж изменяет, значит, надо с ним разводиться. А может, не надо? Это придуманная жизнь. Красивая и беспечная. А настоящая неприглядна. Суматошна. Полна сомнений и сожалений».

Не позвонить ли Джеку? Не поговорить ли с ним по душам? Наедине. Без адвокатов.

– Ты в порядке? – спросила Нелл, когда Сюз пришла на кухню, чтобы помочь накрыть стол.

– Может, я слишком рано сдалась? – спросила Сюз. – Как по-твоему?

– Думаю, что бы ты ни решила, я всегда с тобой. И Марджи. С термосом соевого молока.

– Что бы я делала без вас? – покачала головой Сюз.

– А вот этого ты никогда не узнаешь. – Нелл поставила перед ней тарелку. – Ешь. А не то станешь дистрофичкой вроде меня, лунатик несчастный.

Нелл не знала, что Сюз беспокоится за нее ничуть не меньше. Дневная работа в кафе и вечерняя в агентстве позволяла Сюз беспрепятственно наблюдать за отношениями Нелл и Гейба. Сюз была уверена: если в ближайшее время ничего не изменится, обоим грозит одинокая старость. Или психушка.

И все потому, что Нелл, несмотря на эйфорию, вовсе не начала новую жизнь. Скорее повторяла старую, пытаясь управлять этим боссом точно так же, как и прежним. Все шло по накатанному сценарию: Нелл просила о чем-то, Гейб отказывал, Нелл пыталась его переубедить. Потом Гейб орал, Нелл тащила его в постель и получала желаемое. Она поставила перед собой три великие цели: поменять диван в приемной, обновить визитные карточки и перекрасить окно с девизом. Более мелкие задачи она уже решила.

– Я, конечно, понимаю прелесть подобных отношений, – сказала Сюз Райли, когда тот пришел в кафе отдохнуть от бесконечных скандалов, – но как долго можно выдерживать такой ритм? – Она налила ему чаю и водрузила на стойку тарелку с пирожными в форме звезды.

Райли вздохнул:

– Не знаю. Они оба из тех, кто целует. Если Нелл не отступит…

– Так, значит, Нелл во всем виновата? – вскинулась Сюз.

– Именно, и я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу, даже и не заводи.

Райли взял пирожное. А Сюз – себя в руки.

– Гейб – владелец агентства, – продолжил Райли. – Нелл – его секретарша. Не ее дело принимать решения. Она ошибается, если полагает, будто его единственная обязанность – их одобрять. Поверить трудно, сколько всего он прощал до сих пор, но теперь, похоже, он на пределе.

– Думаешь? – встревожилась Сюз. – По мне, он все такой же.

– Они скандалят каждый чертов день, а Гейбу и без того хватает истории с его папашей. Не хочу, чтобы Нелл стала последней каплей, которая его утопит. Она то, что ему нужно, особенно если прекратит держаться как хозяйка.

– Ох уж эти напористые особы! – огорчилась Сюз. – Следует вовремя указать им место, иначе они тебя растопчут.

– Ты права, – вздохнул Райли и удалился в агентство, прихватив чашку и пирожное.

Перепалка закончилась точно так же, как и все предыдущие. Нелл была на седьмом небе.

– Знаешь, – заметил Гейб, надевая брюки, – мой перерыв на кофе раньше проходил куда спокойнее.

– Я тоже была скромнее, – промурлыкала обнаженная Нелл, лежа на ковре посреди кабинета.

– И не протирала ковры. – Гейб бросил ей свитер.

Нелл увернулась и встала, чувствуя, как в теле играет каждый мускул. Нет ничего лучше секса, чтобы почувствовать себя счастливым животным. Черт побери, до чего хорошо!

Подойдя к шкафу, она провела пальцем по полированной поверхности:

– Бьюсь об заклад, это зеркало отражало немало голеньких секретарш.

– Я так не думаю, – возразил Гейб, оглядываясь. – Большинство женщин предпочитают кровать.

– Значит, я внесла что-то новенькое в старую традицию, – заключила Нелл и открыла дверцу шкафа.

– Еще бы! Кстати, где моя рубашка?

– Я швырнула ее через голову. – Она сняла с вешалки синий пиджак в полоску и, накинув на себя, вильнула бедрами, чтобы ощутить скользкую прохладу шелковой подкладки. – Тебе следует носить его. В нем ты будешь неотразим.

Гейб мгновенно забыл о рубашке.

– А ты уже.

– Правда? – Она кокетливо улыбнулась и включила магнитофон.

Дин Мартин запел: «Ну разве любовь не удар в голову?»

Нелл рассмеялась и сделала несколько быстрых па в такт словам «Я целовал ее, она меня». Гейб поймал ее за руку и обнял за талию.

– Умеешь танцевать? – удивилась она.

Он ловко закружил ее.

– Если мне позволяют вести. – Он поменял ритм и рассмеялся, довольный тем, что она немедленно перестроилась.

Нелл попробовала вырваться.

– Терпеть не могу, когда мною вертят.

Гейб удержал ее.

– Даже когда это делаю я? – серьезно спросил он.

Нелл прильнула к нему. Он обнял ее крепче и прижался щекой к волосам.

– Слишком большая плата, – пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.

– Это всего лишь танец, – напомнил он, покачиваясь вместе с ней.

– Да, только танец, – усмехнулась она и выскользнула из объятий. Руки в карманах пиджака, на душе легко и свободно.

Он прислонился к шкафу, любуясь ею, и она затосковала по мужской ласке.

– Нужно найти такой способ танцевать, чтобы вели сразу двое.

– Уже найден, – сказал Гейб. – Называется «секс».

Дин запел «Ты принадлежишь мне». Гейб повел Нелл в медленном танце.

– Уступи хоть раз, – прошептал он.

Она расслабилась в его объятиях, наслаждаясь близостью.

– Ты в самом деле здорово танцуешь.

– Мама научила, – погрустнел Гейб.

Нелл притянула его к себе:

– Вот что, я согласна быть ведомой, если ты не станешь сбавлять темп.

– Заметано. – Он поцеловал ее.

Нелл положила голову ему на грудь: «Так вот что это такое – любовь…» Но почему он не признается ей в любви? Больше двух месяцев они вместе, а он еще не сказал, что любит. А вдруг он не испытывает к ней таких же сильных чувств, как она к нему? Вдруг все это скоро кончится? Ну и пусть! Главное – сейчас есть.

Однако позже, ночью, когда Гейб дремал, прижавшись к ее спине, она поняла: ей мало «сейчас». Она хочет Гейба навсегда, и ей неизменно необходимы его заверения в любви, сию же секунду.

Она толкнула попкой Гейба. Он сонно погладил ее правой рукой по бедру.

– Ты когда-нибудь вспоминаешь о Хлое?

– Еще бы, – пробормотал он и пошевелил левой рукой, ероша ей волосы на макушке.

Нелл потерлась теменем о ладонь, чтобы он, как она хотела, запутался в ее волосах, чтобы навеки остался с ней!

– А когда именно вспоминаешь?

«Неужели в постели?!»

Он перенес правую руку ей на живот и зевнул:

– Когда ем миндальные пирожные.

Марджи пекла миндальные пирожные каждый день.

– Значит, ты скучаешь по жене.

– М-м-м.

Нелл мысленно охнула: «Все ясно! Увиливает от разговора. Не желает бередить душевную рану».

– Боишься, что Хлоя не вернется?

– Да куда денется. – Он снова зевнул. – Просто хочет увидеть кое-что, кроме Огайо.

Нелл потеряла терпение. Но еще не настолько, чтобы напрямую спросить о себе.

– Ты по-прежнему любишь ее?

– Ум-м-м.

Нелл захлебнулась от горя:

– Вот как? Ты…

Гейб вздохнул, приподнялся на левом локте, отодвинулся, и она упала на постель.

– Нет, – ответил он, – не так, как тебя.

И поцеловал ее.

Нелл так растерялась, что не отпустила его, даже когда поцелуй закончился.

– Не так, как меня?

– Я люблю тебя. Не так, как Хлою. По-другому.

«Он любит меня!»

– Правда? А почему?

«Зачем спросила?!»

– С Хлоей было легко. Хлоя была милая. Хлоя делала то, что ей велели. Хлоя никогда никому не причиняла неприятностей.

– А теперь скажи что-нибудь хорошее обо мне, – потребовала Нелл.

– Ты сводишь меня с ума, – объявил окончательно проснувшийся Гейб. – Никогда не делаешь, что тебе говорят, оспариваешь любое мое распоряжение, и мне чертовски хочется, чтобы ты одумалась. Бесишь меня так, что я начинаю орать, а потом смотрю на тебя и не могу насмотреться. И знаю, что никогда не насмотрюсь. Если я спускаюсь в офис и тебя там нет, весь день летит к дьяволу. Если день паршивый, то ты скрашиваешь его, как солнышко. Я…

– Я люблю тебя. – Нелл села и стиснула ему руку. – Как никого и никогда. С тобой я сильная. По-настоящему, без притворства. С тобой меня не гложет чувство вины неизвестно за что.

– Милая, при чем здесь я? – улыбнулся он. – Ты такая и есть на самом деле.

«Да, он помог мне стать самой собой».

Она сжала его лицо ладонями и, переполненная любовью, поцеловала.

– Прости за допрос третьей степени. Я больше не буду тебе мешать, честное слово. Спи.

– Черта с два от тебя дождешься. Разбудила, теперь убаюкивай.

Он опустил ее на подушки, и Нелл обняла его.

«Он любит меня, и это навсегда», – подумала она, хотя знала, что все может случиться, жизнь впереди долгая.

Она закрыла глаза и отдалась его ласкам.

Проснувшись, Гейб попытался сообразить, что его разбудило, и увидел Марлен – та сидела в конце кровати, навострив уши. Интересно, когда это такса успела к ним забраться? Наверное, ждала, пока они перестанут барахтаться, боясь, что ее ненароком раздавят, и дождалась. Марлен обладала редкостным чувством самосохранения. Гейб погрозил пальцем собаке и закрыл глаза, чтобы спать дальше. Но тут услышал приглушенный вопль.

– Какого черта? – Гейб скатился с постели и схватил брюки.

Нелл лениво пошевелилась:

– Наверное, это Дорис.

К тому времени как Гейб оделся, Дорис уже колотила к ним в дверь. Гейб щелкнул замком.

– Что? Что такое?

– Подвал, – выдавила Дорис. – О Господи!

– Что? – повторил он.

– Морозильник.

На этом, видимо, ее словарный запас кончился, потому что она завизжала как резаная. Он передал Дорис с рук на руки Нелл, осторожно вошел в соседнюю квартиру и спустился по крутой лесенке в подвал. Прошел мимо стола, заваленного венками из сосновых веток с шишками, открыл узкий высокий морозильник и отшатнулся, с трудом сдержав крик.

На него смотрело обескровленное лицо Линни.

– И давно? – спросила Нелл, когда отбыла полиция, опечатавшая дверь Дорис, а сама Дорис уехала к сестре, заявив, что больше не проведет ни единой ночи в этом доме. – Давно она там?

– Очень. – Гейб налил в стакан «Гленливета». – Думаю, с прошлого сентября. Она ведь собиралась встретиться с адвокатом после того, как поговорила с тобой. Верно?

– По крайней мере так она сказала. – «С прошлого сентября. Я жила рядом с ее трупом». – И больше мы ничего о ней не слышали.

Гейб протянул стакан:

– Выпей. На тебе лица нет.

– Ты не сказал полиции об «О и Д», – заметила Нелл и послушно сделала глоток.

– Насчет шантажа? Это всего лишь предположение, а не факт.

– А присвоение чужих денег? Тоже не факт?

– Что ты хочешь сказать?

– Ты защищаешь Тревора, но не себя.

– Нет, просто дал полиции информацию, которой располагал. Им нужны факты, а не догадки.

– Не хочешь, чтобы пятнали имя твоего отца. Боишься, что Линни шантажировала Тревора и Джека насчет смерти Хелены и что полиция пронюхает, кто ее убил.

– Не лезь в то, чего не понимаешь, – отрезал Гейб и снял с вешалки пальто. – Нужно поговорить с Райли. До встречи.

Нелл подошла к окну и проводила взглядом отъезжавшую машину. Почему такой умный человек никак не может отрешиться от прошлого?

Она покачала головой, погладила шелковистую головку Марлен и попыталась не думать ни о Линни, ни о ком другом. И без того повсюду так много боли…

Марлен прижалась к ее ногам, и Нелл немного успокоилась.

На следующий день подруги завтракали в «Платане».

– Она замерзла? – поразилась Марджи. – Какое счастье, что я никогда не пользуюсь морозильником! Это Стюарт настоял, чтобы его купили, поскольку любил стейки, но, мне кажется, свежие продукты намного полезнее.

Сбитая с толку Нелл уставилась на нее. Сюз кивнула на стакан с оранжевым напитком.

– «Мимоза», – пояснила она. – Марджи заказала как раз перед твоим приходом.

– Будь Линни вегетарианкой, – провозгласила Марджи как ни в чем не бывало, – осталась бы в живых.

– Морозильник был не ее, а квартирной хозяйки, – напомнила Нелл. – У Линни не было своего морозильника.

– Гейб сказал, у нее на лбу синело что-то вроде синяка. Она была похожа…

Нелл содрогнулась, представив, какой вид был у замороженной Линни, и Марджи подвинула ей «Мимозу»:

– Прими. Полегчает.

Нелл схватила стакан. Зубы застучали о стекло.

– Что с тобой? – удивилась Сюз. – Я и не знала, что вы были так близко знакомы.

Нелл поставила стакан на столик.

– Вовсе нет. Я провела с ней всего одно утро. Но мне она понравилась. Настоящий борец. Правда, дралась грязно, но, думаю, ее противники лучшего не заслуживали.

– Какие противники? – спросила Марджи. – Она с кем-то поссорилась?

– По мнению Гейба, она кое-кого шантажировала, – пояснила Сюз.

Нелл поспешно пнула ее в щиколотку. Не стоит Марджи знать, что жертвы шантажа – ее отец и жених.

Марджи грустно уставилась в пустой стакан.

– Меня тоже однажды шантажировали.

– Что? – хором воскликнули Нелл и Сюз.

Марджи помахала официантке:

– Еще «Мимозу», пожалуйста.

– Кто тебя шантажировал? – спросила Нелл.

– Лучше черный кофе, – велела Сюз.

Официантка взглянула на Марджи и ушла.

– Так кто же? – повторила Нелл.

– Какая-то женщина, – вздохнула Марджи.

Официантка вернулась, налила ей кофе и ретировалась.

Марджи пояснила:

– Она требовала двадцать тысяч долларов. Но у меня таких денег нет. Бадж твердит, что я должна объявить Стюарта мертвым, пока окончательно не разорилась, но мне это кажется неправильным. Ведь Стюарт не умер, а пропал без вести. По крайней мере я так думаю.

– Марджи, – осторожно поинтересовалась Сюз, – почему с тебя требовали двадцать тысяч?

– Она заявила, что это я убила Стюарта. – Марджи вынула из сумки термос и подлила в кофе соевого молока. – И что, если я ей не заплачу, она всем расскажет. – Отхлебнув кофе, Марджи снова добавила молока. – Вздор какой! Будто у меня с ней полно общих знакомых. Да пусть рассказывает своим друзьям все, что угодно!

– Ты так сильно его ударила? – спросила Сюз.

– Когда? – осведомилась Нелл.

– Не важно! Так или иначе, я не собиралась знакомиться с ее компанией.

Нелл устало вздохнула:

– Когда она звонила?

– В прошлом году.

Марджи поставила чашку и принялась за яйца.

– Я никогда не готовлю их дома, потому что с голландским соусом так много возни!

– Когда именно в прошлом году? – уточнила Нелл.

– Хм-м-м… Перед тем, как ты нашла работу. Я как раз волновалась, что ты ничего не ешь, и искала рецепт сырных блинчиков. Она требует денег, а я рассматриваю картинку. Смешно, правда? Кстати, Нелл, ты любишь блинчики?

– Марджи, – терпеливо повторила Нелл, – когда она звонила?

Марджи сосредоточенно нахмурилась:

– Когда ты устроилась в агентство?

– В сентябре.

– Значит, это был август. Да вы не волнуйтесь, она больше не звонила.

– Ты кому-нибудь рассказала? – встревожилась Нелл.

– Папе и Баджу. Они в один голос заявили, что это чья-то глупая шутка. Бадж посоветовал наплевать и забыть. Так я и сделала. – Она отпила кофе и вдруг охнула. – Неужели это была Линни?

– Трудно сказать, – пожала плечами Нелл. – Но Бадж прав: все закончилось.

– Бадж всегда прав, – пожаловалась Марджи. – Твердит, что мы поженимся, как только я объявлю Стюарта мертвым. Представляете, какая проблема? Если мужа признают мертвым, мне придется сказать Баджу, что я не хочу выходить за него, и что тогда будет? Нельзя мне еще одну «Мимозу»? Пожалуйста.

Сюз посигналила официантке и заказала три коктейля.

– Себе тоже? – удивилась Нелл.

– Это все морозильник, – призналась Сюз. – Мало того, что ее убили, так еще и заморозили! Какой кошмар!

– На самом деле все гораздо хуже, – сказала Нелл. – Гейб считает, что от удара по лбу она не могла умереть. Похоже, сперва оглушили, потом засунули в морозильник.

Сюз зажмурилась:

– О Боже!

– Совсем как Джек! – выпалила Марджи. – Заставлял тебя сидеть в огромном пустом доме и запрещал работать. Он и тебя хотел заморозить до смерти.

Лицо Сюз жалко сморщилось.