Текст книги "Слияние"

Глава 7

Брай спускался к континентальному шельфу рядом с Пио, оба пребывали в задумчивости. С каждым отталкиванием через его сифон проходила холодная вода. Здесь было очень темно, но шельф под ними выглядел еще темнее. Его глаза инстинктивно подстроились.

«Ты больше не думал о моей просьбе?» – спросила Пио. Ее мысленный голос был почти обыденным, что контрастировало с серьезностью ее вопроса. До этого она задавала его всего один раз, и все же он сразу понял, что ей нужно.

Теперь Брай был настороже.

«Пио», – тон его был укоризненным. Он уже отказал ей однажды.

«Всего один пакет. Я смогу его контролировать. Я могу запрограммировать своих сквиллов, чтобы сохранить сперматозоиды на неопределенное время. Выпустить одно яйцо за раз. Всего одно».

«Я не могу причинить тебе такую боль. Это грубо». Он не поддерживал ее идею. По правде говоря, он сомневался, что сможет контролировать себя и даст ей только один пакет. Скорее, он совершит нечто ужасное, он даже был уверен в этом. Вряд ли его кастрировали, когда вживляли кибернетические устройства в тело, хотя вероятность этого оставалась.

Брай боялся, что какая-то неизвестная, дикая часть его существа может проявиться во время попытки. Вероятно, она сыграла свою роль в появлении таких особей, как Кай’Мемна. Он не желал знать такого себя.

«Не причинишь, если это мой выбор. Ты говоришь о свободе. Истинная свобода контролирует мою природу».

«Половое созревание у самки Кубодера может означать преждевременную смерть после оплодотворения. То же самое для самца. Мы не знаем».

«Нам сказали, что это держит нас в узде. Нас заставили поверить, что мы очень полезные животные».

«Теперь ты говоришь, как Кай’Мемна».

«Он был прав насчет некоторых вещей, – холодно сказала она. – Его тактика построена на зле, но гнев его справедлив».

В этом Пио не ошибалась.

«Мы найдем других Кубодера».

«Я не хочу спариваться с другими Кубодера».

«Я не это хотел сказать. Я пытаюсь сформулировать, что мы не будем одни. Будут и другие. И люди. И Сектилии. Возможно, даже Плиганы».

«Ты этого не знаешь. Ты не знаешь, что ждет нас в будущем».

«Ты хочешь подстраховаться».

«Да. Конечно».

«Это уважительная причина, чтобы рисковать? Смерть, Пио, представляет собой значительный риск».

«У диких Кубодера нет кибернетических имплантатов. Или сквиллов. Или практических знаний медицины и своей собственной природы. Я могу контролировать все ее аспекты. Уверяю тебя, я не заинтересована в том, чтобы позволить размножению убить меня. Я этого не допущу. Буду внимательно следить за каждым процессом. Сквиллы не позволят убить меня».

«Наши аквариумы не предназначены для поддержки более чем одной особи».

Пио разочарованно отстранилась от него.

«Не смеши меня. Ты знаешь, что это можно легко изменить. Плиганы…»

«Я не могу совершить подобное», – резко сказал Брай. Он хотел покончить с этим. Ему был неприятен такой разговор.

«Ты этого не совершишь. Вот в чем разница».

«Истинная свобода контролирует мою природу», – парировал он, используя ее слова.

Мантия Пио затрепетала, и она бессвязно вспыхнула своими хроматофорами. Участки кожи потемнели в причудливой очередности. Ее эмоции поглотили весь спектр, и им обоим было очень неловко. Ни один из них не имел никакой практики контроля такого рода чувств.

Брай понимал, что его отказ причиняет ей боль, но этого было недостаточно, чтобы изменить решение. И не могло быть. Ему приходилось думать обо всех последствиях. Даже если бы он смог поддержать эту идею из эгоистичных соображений, то переживал бы из-за того, что их легко способны разделить обстоятельства. Жизнь непредсказуема. Что, если он согласится, а потом никогда не увидится со своими детьми?

«Наше потомство может родиться свободным, – умоляла Пио. – А вдруг нам больше не выпадет такого случая? Мы должны им воспользоваться».

Он не ответил.

Он мог бы согласиться на этот эксперимент, если бы только был уверен, что у них еще будет много подобных возможностей. Неужели она не понимает?

Они спустились к континентальному шельфу. Его поддерживал рифовый биом, заселенный разнообразными живыми организмами. Маленькие рыбки метались между веретенообразными образованиями, вероятно, растениями или другими видами животных. Крошечные рогатые существа зарывались в песок, и наружу торчали только их глаза. Длинные, прогонистые рыбы забивались в трещины и щели, вылетая из укрытия при виде проплывающей мимо вкусной добычи. В последний раз, когда Брай был здесь с Пио, он набил ими полный живот. Теперь мысль об убийстве невинного животного казалась омерзительной. Он разглядывал обитателей океана, отслеживая их движение и машинально подсчитывая количество особей, и в то же время пытался подобрать для Пио какие-нибудь успокаивающие слова.

Она была разочарована. Они оба нервничали, их волновали предстоящие изменения и полет на Терак, но они не хотели отказываться от своего рая. Их общение стало более непосредственным. Ее желание было естественным, хоть дикие Кубодера и не воспитывали своих детей, как люди, или Сектилии, или даже Плиганы. Мать Брая просто присутствовала при скоротечной процедуре его освобождения из яйцевой камеры, а затем так же просто исчезла. Но разве производство потомства не является одной из самых сильных движущих сил всей жизни?

Он повернулся, надеясь, что вид Пио вдохновит его на несколько слов, которые помогут решить возникшую между ними напряженность. Возможно, есть компромисс, который удовлетворит их обоих. А если ему с кем-то посоветоваться… Нет, не со Шлеван. Но Аджайя… Вероятно, существует более надежный способ. Что-то вроде экстракции. Процедура, которая не приведет к варварскому введению извивающегося инородного предмета в деликатные места Пио, подобно взбесившемуся животному.

Пио задумчиво плыла у края шельфа.

Брай увидел резкое движение раньше, чем она.

Бледная фигура, выделявшаяся на фоне черноты. Она была огромной.

И, быстро перемещаясь, поднималась до уровня поверхности шельфа.

Брай сразу понял, что это не тот неуклюжий, питающийся планктоном монстр, которого они видели раньше. Фигура не была круглой или медлительной.

Она была изящной. И быстрой.

Это был хищник.

Глава 8

Они прождали несколько часов.

Спустя примерно двадцать минут Джейн и остальные сели в повозку, чтобы отдохнуть. Вдоль стен тянулись низкие бортики, изготовленные из эластичного материала, они служили сиденьями для Плиганов. Именно там дремал Гили. До этого Джейн видела такую мебель внутри структур Дерева, на ней часто спали Плиганы. Для них она была чем-то вроде камуфляжа.

Шлеван предложила всем по пищевому кубику, которые захватила с собой. Обрадовавшись, что та предугадала долгую экскурсию, Джейн взяла немного еды из зеленого пластикового контейнера.

Алан испытывал беспокойство. Он тщательно изучил каждую деталь повозки, хотя смотреть там было особо не на что. Самый интересный аспект – это биопанель, которую он не смог активировать. Остальная часть повозки была изготовлена из того же полупрозрачного материала, что и все остальные строения. Посмотрев вверх, они увидели, что она крепится к кабелю, спускавшемуся в шахту с пологими стенками.

– Думаю, здесь может действовать сила тяжести, – сказал Алан. – Может, нам нужно подождать, пока в машине не будет достаточно веса, а потом она двинется вниз?

– А может, после пересменки? У них есть пересменки? – осведомился Рон.

– Мм, мне так не кажется, – ответил Алан.

– Я думаю, мы ждем кого-то, – сказал Рилик.

Плиганы действительно начали прибывать. Они с любопытством смотрели на людей и Сектилиев, но затем отходили ко сну, как и Гили.

В конце концов, Сектилии, чтобы скоротать время, впали в состояние оцепенения. Аджайя задремала в объятиях Рона.

Алан присел напротив Джейн с таким видом, как будто собирался что-то сказать, но затем передумал, отвернулся и просто сел рядом с ней. Его руки сжимались и разжимались.

– Мне бы очень хотелось посмотреть на этот материал подольше, Джейн, – тихо сказал он. – И нет причин, по которым мы не могли этого сделать. Вероятно, за столько времени сюда приходил кто-нибудь, кто мог бы нам все объяснить. Насчет технологий, насчет материалов, которые они там используют… Интересно, они хотя бы понимают, насколько это уникально?

– Не знаю. Я не могу сказать. Я ведь не думала, что он проспит так долго. Обычно, когда он спит, я брожу поблизости и нахожу другого собеседника.

– Тут без шансов, – сказал он, разводя руками, чтобы показать на других спящих Плиганов.

Джейн кивнула.

– Я понимаю твое разочарование, но они не отмечают время так, как мы. Они никуда не спешат. У них нет крайнего срока. Похоже, они рады ждать чего-нибудь столько, сколько нужно.

Разумеется, он это знал, и знал прекрасно. Он просто выражал общее недовольство.

– Может, попробуешь подремать?

Он неодобрительно посмотрел на нее искоса и отвел взгляд.

– Эх, если бы я мог исследовать это место, не опасаясь, что в следующую секунду трамвай просто взлетит и я окажусь в шести футах отсюда…

– Рилик или Брай могли бы…

– Нет. Слишком рискованно.

Вероятно, Алан считал это рискованным, потому что мог зайти так далеко, что не успел бы вернуться вовремя, но Джейн подумала, что риск в том, что он может заблудиться в плиганском лабиринте структур Дерева. И хотя они с Браем добились значительных успехов, Алан все так же неохотно использовал анипраксию, не считая случаев крайней необходимости. Теплое чувство к нему захлестнуло ее, и, поддавшись порыву, она взяла его за голову и мазнула губами по щеке.

От неожиданности он взмахнул руками и вздрогнул, но затем повернулся к ней, широко улыбаясь:

– О, так вот как мы скоротаем время? Целованием?

Джейн тихонько фыркнула:

– Целование?

Он мрачно кивнул.

– Вероятно, я должен говорить отглагольными существительными, чтобы привлечь твое внимание.

Она ухмыльнулась, а он вдруг наклонился и впился в ее губы, застигнув врасплох, но тут же осознал, что на самом деле целует ее в зубы. Это было совершенно бестактно, совершенно неуместно и вполне по-алановски. И, конечно, он держал ее в постоянном напряжении.

Джейн отстранилась и взволнованно огляделась по сторонам. Не то чтобы ей не нравились публичные проявления любви. На самом деле нравились. Но не в данных обстоятельствах. Она пыталась вести себя профессионально, чтобы не причинять никому неудобств. Алан это знал, но не всегда содействовал. Джейн списывала эти проявления на спонтанность и, поскольку они случалось нечасто, не придавала им особого значения.

Поцелуй, казалось, его успокоил и позволил немного расслабиться. Алан вытянул ноги и откинулся назад. Возможно, он тоже заснет. В последнее время он очень уставал из-за непредсказуемых графиков работы с корпусом. Джейн положила голову ему на плечо и посмотрела на темное нагромождение черных листьев вверху. Они мешали солнечным лучам проникать внутрь, но прозрачные стены восполняли это, пропуская достаточное количество света, что создавало подобие густой тени в лиственном лесу в ясный летний день. Ветви над ними, казалось, просто раскачивались на легком ветру, хотя Джейн знала, что это далеко не так. Она спрашивала себя, чем эти деревья отличаются от деревьев на Земле в структурном плане. Они должны быть очень мощными и упругими, чтобы противиться нескончаемому штормовому ветру и не ломаться.

Датчики корабля показали, что деревья обычно имеют от трехсот пятидесяти до четырехсот футов в высоту, но бо́льшая часть архитектурных сооружений Плиганов размещалась в диапазоне от ста до двухсот футов, значительно ниже линии листьев. Ветви, которые поддерживали и укрепляли среду обитания Плиганов, все еще были живы, но обычно не имели листьев. Вместе с тем они использовались для выполнения той работы, которую они видели сегодня.

Пока Джейн разглядывала деревья, клочок неба, проглядывающий через листву, из бледно-серого – того оттенка, что встречается зимой на Среднем Западе, – стал свинцовым. На наружные стены брызнуло несколько больших капель дождя, и сразу же ветер сдул их прочь.

Погода здесь была неспокойной, потому что они находились в зоне планеты, называемой терминатором[7]7
  Граница света и тени на поверхности планеты.


[Закрыть] – единственной части Плиги, на которой можно поддерживать наземную жизнь. Это была обитаемая зона на кольце, окружавшем освещенную сторону планеты, на границе между темной и светлой частями, – промежуточная зона между постоянными, прямыми лучами солнца и бесконечной ночью.

В терминаторе холодный воздух из ледяной ночной стороны и горячий воздух, поднимающийся с перегретой поверхности океана, смешивались, что и было причиной штормов. Из-за этого постоянно дул сильный ветер и часто шел дождь, но создавалась и неизменно комфортная температура, пригодная для жизни. Центральная часть светлой стороны была слишком горячей: на нескольких маленьких островках земли располагались лишь голые скалы. Мало кто жил вблизи поверхности, если не считать теплолюбивых микробов, но на глубине было темно и прохладно, и там обитали разнообразные живые организмы.

Бо́льшая часть суши Плиги находилась на темной стороне и была покрыта ледниковым льдом, но некоторые участки попадали в зону терминатора. Плиганы и их деревья занимали все доступное культивируемое пространство. Это была интересная конфигурация, и Плиганы, казалось, максимально использовали бо́льшую часть того, что предлагала планета. Очевидно, Гили не мог представить себе лучшую жизнь. Он часто упоминал, что Плиганы живут оптимальной жизнью. Они слились в симбиоз со своим священным Деревом. И, похоже, в большем не нуждались.

Джейн услышала стрекотание и отвела взгляд от неба. В двери трамвая стоял Плиган. Алан дернулся и сел.

– Бигу?

Горло Плигана задрожало, и снова раздался низкий стрекот, хотя рот ее был лишь чуть приоткрыт.

– Гили спит? – спросила она, немного наклонив голову. – Значения это для нас не имеет. К Побегу мы отправимся. – Она повернулась и нажала на панель. Та поляризовалась от ее прикосновения, и Джейн только и смогла различить, что на ней появились неменсентенийские символы. Машина начала плавный спуск.

– Наконец-то, – простонал Алан и повернулся к Джейн. Его глаза загорелись озорством. – А? А? Она разговаривает точь-в-точь как Йода, разве нет?

Джейн крепко сжала губы, потому что хотела улыбнуться и боялась, что это затронет его чувства.

– Я пока не уверена. Мне нужно больше данных.

Он кивнул.

– Запомни мои слова. Один в один Йода.

Глава 9

Алан откинулся назад и посмотрел в окно. По нему барабанил дождь. Он начал продумывать диалоги, в которых смог бы доказать Джейн свою точку зрения на то, как разговаривает Бигу.

Как только трамвай тронулся, спуск был плавным и, конечно, медленным, а каким же еще он должен был быть? Машина несколько раз останавливалась, и движения или его отсутствия, похоже, хватало, чтобы разбудить Плиганов, которые входили и выходили по несколько.

За исключением Гили. Он продолжал спать.

Алану стало интересно, сколько на самом деле Гили лет. Если говорить об инопланетянах, то определить их возраст довольно трудно, потому что у каждой планеты свой орбитальный период. Но здесь словно и не было самой идеи времени. Алан пока не мог придумать способ общения с Плиганами, который не затрагивал бы временную шкалу. Но они, похоже, просто не осознавали это понятие.

Когда трамвай добрался до последней остановки, в нем не осталось никого, кроме экипажа «Спероанкоры», Бигу и Гили. Бигу встряхнула Гили и что-то застрекотала. Он проснулся мгновенно и без единого слова выскользнул наружу.

Гили привел их к еще одному переходу, который спускался с постепенным уклоном. Здесь, на нижних уровнях комплекса, было немного темнее: над головой, закрывая свет, высилось множество построек, да и шторм бушевал, что только прибавляло проблем.

Алан шел вместе со всеми, просто глядя по сторонам. Внимание его привлекло что-то светоотражающее, находившееся внизу и слева от него. Он перевел взгляд в одну сторону, затем в другую. Опять. Он вгляделся пристальней, остановился и опустил голову. Под ними на земле что-то было. Что-то большое.

– Что это за хрень? – спросил он, показывая пальцем.

Подошедшая Джейн встала рядом с ним и, посмотрев вниз, обратила взгляд на Гили и Бигу и перевела то, что он сказал, разумеется, без ругательств.

У обоих Плиганов затрепетало горло.

– Побег, – почти в унисон ответили они.

Тинор прижалась к прозрачной стене.

– Это космический корабль, да? – воскликнула она.

Он был темного цвета, точно такого же, как пластины, которые Плиганы устанавливали на «Спероанкору». Наверное, из того же материала. На нем и вокруг него была куча мусора, нанесенного туда ветрами и бурями, но благодаря дождю Алан заметил какой-то проблеск.

– Здоровяк знал, что у них это есть? – спросил Алан у Джейн.

Она покачала головой, все еще глядя на корабль.

– Нет. Брай не обнаружил ничего подобного.

Джаросс выглядела задумчивой.

– Этот космический корабль называется «Побег»? – спросила она.

Бигу медленно моргнула своими огромными глазами.

– Побег, многие корабли, все корабли – называем мы их так. Друг друга мы понимаем теперь.

Джейн обернулась.

– Значит, если бы появился Рой, вы бы использовали эти корабли, чтобы сбежать? Там всем хватит места?

– Да, но здесь Рой уже появлялся. Нам Побег не нужен.

Джейн, явно запутавшись, покачала головой.

– Из-за Укрытия? – спросила она. – Что такое Укрытие?

Шея Гили вздрогнула так сильно, что затрепетало все тело. Он указал им за спины:

– Вы должны посмотреть!

Они все развернули головы и, раскрыв рты, уставились на корабль.

– Охренеть, – выдохнул Алан. Он так тесно прижался лицом к стеклу, что оно запотело. Он вытер его рукой и снова посмотрел.

– Он исчез, исчез, исчез, – пробормотала Шлеван.

Джаросс подняла глаза и встретилась взглядом с Аланом.

– Как такое возможно?

Алан просто отвернулся.

– Не знаю, но думаю, нам нужно выяснить.

– Такой эффект Существование создает, – прокаркала Бигу. – Кажется мне, вам эффект этот нравится очень.

Лицо Гили скривилось в еще одной попытке маниакальной улыбки.

– Пришельцам всегда нравится Укрытие.

Алану хотелось пробежать оставшуюся часть пути. Казалось, что Плиганы тащатся к люку на этом корабле целую вечность, однако Бигу и Гили казались такими же возбужденными, как и все остальные. Алан старался идти в ногу с Бигу, которая, похоже, была кем-то вроде инженера.

– Как это работает? – спросил он.

– Кристаллическую структуру корпуса с помощью экспрессии генов Существования контролируем мы.

– Внешний корпус соединен с Деревом? – осведомился Алан, прищурившись.

– Существование и все, что мы делаем, работает вместе.

– Ладно, но что видим мы? – спросил он.

– Многого вокруг излучение электромагнитное перенаправляется. Кроме того, изображения специальные на метаматериалы накладываем мы для обмана.

Возможно, поэтому Брай-Ктулху его не увидел. Если они все время активировали это Укрытие, корабль мог быть невидимым для датчиков «Спероанкоры».

Их догнала Джаросс.

– Ты сказал, что Рой уже прилетал сюда, и тогда у вас не было надобности в кораблях. Почему?

Гили застрекотал, его шея вздрогнула. Алан начал подозревать, что так он выражает восторг.

– Существование способно производить как кристаллические метаматериалы, так и очень мелкую пыль, которой мы можем наполнять верхний слой атмосферы. Когда Существование экспрессирует ген, Плига исчезает. Мы войдем на «Побег» для безопасности, но, скорее всего, этого не понадобится.

Боже правый. Эти сумасшедшие болтливые лягушкоподобные ребята – гении. Они обязаны овладеть этой технологией. На Земле она была нужна позарез.

– Бигу, я бы очень хотел взять несколько образцов и посмотреть, что мы сможем из них извлечь. Ты не против?

– Многие люди узнать это пытались. Не удалось никому, насколько нам известно.

Алан нахмурился. Они смогут изготовить эти частицы или перенести гены в деревья Земли или что-то в этом роде?

– Спустимся, чтобы увидеть «Побег»? – спросил Гили.

– Да, черт возьми! – крикнул Алан.

– Да, нам будет приятно увидеть то, что вы хотите показать нам, – сказала Джейн с улыбкой.

Когда они спустились, Алан пристально посмотрел на то место, где находился корабль. Он так и не появился. Алан остановился рядом с Джейн, которая жестом пригласила Шлеван и Аджайю подойти ближе.

– Вы двое знаете о ДНК больше, чем мы, – сказала Джейн. – Что вы об этом думаете?

Прежде чем заговорить, Аджайя посмотрела на выглядевшую погруженной в свои мысли Шлеван.

– Командор, по сравнению с этим человеческое понимание генетики даже не в зачаточном состоянии. Мы даже не зародыш. Мы даже не сперма или яйцеклетка. Мы… свободно плавающие в космосе атомы, которые в один прекрасный день могут стать частью спермы или яйцеклетки. – Она покачала головой, как бы в недоумении.

Алан не мог не вставить свои пять копеек:

– Да ладно, это всего четыре нуклеиновых кислоты, верно? Какие тут могут быть сложности? Мы уже секвенируем материал на Земле. Сможем научиться и этому.

Шлеван резко взглянула на Алана.

– О нет. Нет, нет, нет. Все не так просто. Возможно, вы не знаете, доктор Берген, но недавно я сообщила Ква’Дукс Джейн Холлоуэй о том, что Плиганы либо разработали несколько дополнительных нуклеиновых кислот искусственным путем, либо нашли их в природе и включили в свою систему. Она невероятно сложная. Когда я попыталась воспроизвести их ДНК в лаборатории «Спероанкоры», мои эксперименты ни к чему не привели, даже после предоставления всех необходимых материалов. Они используют специальные субстраты или процессы, о которых мы ничего не знаем.

– Да, – кивнула Аджайя, – вчера я просмотрела работу Шлеван. Это уму непостижимо. Я понятия не имею, что они делают. Нам до них еще ой как далеко.

– Как и сектилианской науке, – согласилась Шлеван.

Алан снова посмотрел на корабль.

– Вот дерьмо!

– Гили рассказывал мне, – заговорила Джейн, – что многие приходят сюда учиться, улетают с образцами и всем остальным, но им не удается вырастить экземпляр Существования на своих родных планетах. Насколько я поняла, он сказал, что Дерево просто не будет делать все это без Плиганов, которые работают над фактическими экспериментами. Они, похоже, являются частью уравнения.

– Вы думаете, это больше, чем просто чистая наука? Что они в физическом плане единственные, кто умеет это делать? Это кажется… абсурдным… – сказал Алан, запнувшись в конце заявления. Даже произнося это, он уже начал сомневаться.

– Я бы и сама так сказала, да и доказательства, похоже, указывают на то, что это так. Нам нужно собирать данные.

– Возможно, они настоящие симбионты. Может, они делают что-то, что требуется Дереву для выживания. Если это вещество или вещества могут быть синтезированы… – размышляла Аджайя.

Джейн вздохнула.

– Даже если такие вещества существуют и являются частью уравнения, Плиганы, возможно, даже не знают, что они собой представляют. Они, похоже, удивлены тем, что никто не смог повторить их результаты.

– А может, они знают и просто веселятся, наблюдая за тем, как другие пытаются и терпят неудачу, – вскинулся Алан.

– А мы забываем, забываем, вообще забываем этику самого желания узнать, как они это делают, – сказала Шлеван.

– Какая этика? Это наука. Наука предназначена для всех, кто хочет ею заниматься, – вмешался Алан.

– Неужели? – Шлеван посмотрела на него, как учительница на третьеклашку. – Если это связано с биологией, то, возможно, это индивидуальные особенности. А что, если у них есть эти формулы, потому что они, как полагает доктор Варма, создали их своими телами и тем, что делает их Плиганами? До сих пор они были рады показать нам все, что производят, но показывали ли они нам, как здесь все это производится на самом деле? Мы видим результаты. Возможно, они не хотят делиться этим процессом, и я не думаю, что мы имеем право спрашивать. За прошедшие годы Сектилии много узнали о том, что возносит науку на такой уровень. Причина нашего нынешнего кризиса заключается в том, что сквиллов против нас использовали такими способами, которые непосредственно связаны с этим видом высокомерия.

Алан нахмурился:

– Думаю, здесь запахло мелодрамой.

– А что, если единственный способ спасти Сектилиус заключался бы в удалении вашего жизненно важного органа, доктор Берген? Того, который только вы один во всей вселенной могли бы вырастить? Вы были бы счастливы отдать мне свою печень для науки, чтобы Сектилии смогли выжить?

– Я не говорю о том, чтобы причинять кому-то боль!

Джейн взяла его за руку и одарила взглядом, в котором читалось, что ему нужно успокоиться или хотя бы немного сбавить обороты. Он глубоко вздохнул, досчитал примерно до семи и уже более спокойно сказал:

– Я никогда не оправдаю причинение боли во имя науки.

Шлеван подняла глаза и отвернулась от него.

– Я слышала, как вы как-то утверждали, что потребности многих важнее потребностей нескольких или одного.

Он открыл рот, мозг кипел, пытаясь подобрать перевод для понимания того, что она сказала… и он вдруг вспомнил. Это была шутка. Цитата из… эм… мать твою, из чего же…. Что толку объяснять, что это была цитата из фильма, когда Сектилии не смотрят фильмов, или телевизор, или даже долбаные спектакли? По правде, Сектилии вообще не понимают человеческого юмора. Они воспринимают все слишком буквально.

– Уверена, что это просто недопонимание, – сказала Джейн. – Шутки – это культурная особенность, с которой мы должны быть осторожны. Никто никому не причинит боль. Мы возьмем с Плиги только то, что нам дадут, без принуждения. Даже сейчас я изо всех сил пытаюсь придумать способ отблагодарить Плиганов за всю работу, сделанную ими на нашем корабле.

– Они попросили что-нибудь конкретное? – спросила Аджайя.

– Нет. Но мы не можем взять и улететь, не дав им что-нибудь взамен.

Аджайя, казалось, задумалась.

– Разрешите внести свое предложение? Они заинтересованы в генетическом разнообразии. Мы могли бы дать им образцы растений с Зеленой палубы.

– Неплохо для начала, – кивнула Джейн. – Да. Мне нравится эта идея.

– Как будто подарить Альберту Эйнштейну карандаши, чтобы он писал свои уравнения, тебе не кажется? – спросил Алан.

Аджайя закатила глаза.

Джейн одарила его еще одним из своих взглядов.

Теперь Алан смотрел спокойно.

– Хорошо. Прости. Это было грубо. Даже я это понимаю. Я тоже не знаю, что им дать. Может, они ничего не ожидают взамен.

«Фу. Не очень-то просто так говорить», – подумал Алан. Эти приятные манеры как заноза в заднице.

– Честно говоря, я и не думаю, что ожидают, – сказала Джейн. – Мне кажется, они помогают нам из доброты.

– Как и Сектилии, они еще, похоже, и приветливые, – заявила Шлеван с выражением, очень напоминавшим гордость.

«Да-да-да, опять какая-то фигня».

Они добрались до конца прохода. Гили стоял снаружи и размахивал руками:

– Помедленней! Входите, сюда! Входите!

Люк был открыт, и они нырнули внутрь в конце группы. Пока все его спутники забирались в корабль, Алан осматривался. Неужели он действительно видит то, что думает?

Это был органический корабль.

Он вырос.

Видя издалека его внешнюю оболочку, Алан думал, что это просто обшивка корпуса, такая же, которую они наносили на «Спероанкору», но это было совсем не так. Он подошел к одной из внутренних строительных балок. Кора. Балка из коры. Она напоминала ветку. Большинство внутренних стен были прозрачными, похожими на те, что они видели на деревьях выше. Полы тоже выглядели почти прозрачными. По всему кораблю тянулись канатовидные ветви, а может, корни, похожие на трубы. Алан предположил, что внешняя и внутренняя обшивка сделана не из пластин, как на их корабле, а из преобразованных листьев.

Ни хрена себе.

Он взглянул на Джейн. Как и все остальные, она смотрела с широко распахнутыми глазами и раскрытым ртом.

– Это декорация или часть структуры? – спросила она у Гили, положив руку на черную, упругую кору.

– Это Существование, – прозвучал глубокий, резкий голос за спиной.

– Хуна! Привет. Я показываю Другие Побеги. Джейн спрашивала о тебе. Она будет счастлива с тобой встретиться, – сказал Гили.

Джейн повернулась и искренне улыбнулась.

– Хуна, очень рада вас видеть. Слышала о вас много хорошего.

Горло Хуны затрепетало.

– Гили с Бигу и многие другие часто говорили обо всех вас. Хотел встретиться с вами лично. Я слышал, что вы шли сюда, поэтому решил присоединиться. Я часто сюда прихожу.

– Я рада, что вы пришли, – ответила Джейн. – Для нас это настоящее чудо. Ну, этот корабль. Интересно, понимаете ли вы, насколько это необычно. Мы никогда не видели ничего подобного.

Гили и Бигу тихо застрекотали.

Хуна окинул взглядом интерьер корабля и произнес:

– Такие корабли многократно служили нашему народу, много раз спасали нас от вымирания, прежде чем мы придумали использовать Укрытие.

Джаросс подалась вперед:

– Это не ваш первоначальный мир, не ваша родина?

– О, нет, – ответил Хуна. – Мы очень древние. Мы много раз менялись из поколения в поколение и были вынуждены населять новые миры уже семь раз. Это наш восьмой мир.

Аджая коснулась ближайшей стены, как будто ожидала, что у нее есть пульс.

– Но как началась эта связь с Существованием? Вы знаете хоть что-нибудь о происхождении ваших симбиотических отношений?

Хуна шагнул в сторону и ответил:

– Дело в простой взаимной необходимости. Наши первобытные предки нуждались в убежище от хищников и плохой погоды. Существование природным путем создало широкие поверхностные корни, которые обеспечили это убежище. Это принесло пользу обеим популяциям. Деревья получали питательные вещества из экскрементов моих предков, а те, кто жил вокруг деревьев, с большей вероятностью выживали. Когда связь между ними усиливалась, каждый вид менялся, чтобы соответствовать другому.

Существование начало формировать углубления, которые обеспечивали лучшее убежище. Первым примером этого было не что иное, как непредвиденная мутация, принесшая пользу. Мои предки начали взбираться на Существование, и многие из них выжили и произвели потомство. Деревья, образовывавшие многочисленные углубления, особенно на больших высотах, служили жилищем для крупной популяции этих Протоплиганов и могли расти быстрее. Их облюбовали наши архаичные прародители, которые проводили все меньше и меньше времени на земле. Поверхности углублений – и, наконец, камер – становились все более универсальными. Кора деревьев на этих участках истончалась, становясь почти корнеобразной, что позволило поглощать отходы и время от времени источать сок. Наши предки начали питаться соком. Вскоре он стал их единственным диетическим ресурсом. Они развивались. Становились умнее. Этот процесс продолжался, и каждый вид усовершенствовал другой, улучшая свои шансы на выживание, пока Протоплиганы не обрели интеллектуальную способность сознательно управлять Существованием.