Текст книги "Якудза: преступный мир Японии"

Часть I. Необычные события и фатальная ошибка

Глава первая. Ковбои и якудза

В Японии два правительства: одно – открытое, представляющее собой действующую группу политических фракций. Другое – скрытое, и оно дает директивы государственным учреждениям. Это скрытое правительство по большей части состоит из якудза.

Такеши Китано, кинорежиссер

2007 г., ранняя весна

Комплексная проверка требует бумажной работы, а порой и беготни – больше, чем вы можете себе представить, и если уж вы ею занялись, надеюсь, вы находите этот процесс таким же увлекательным, каким нахожу его я. Решение головоломок в реальном мире для меня всегда было и будет интереснее, чем любой роман, квест и видеоигра. Я верю, что истина всегда где-то рядом, и ответ найдется, если правильно поставить вопрос.

Видимо, поэтому в то время мне больше всего нравилось работать журналистом-расследователем.

Правда, трудно было смириться с тем фактом, что я больше не репортер. Я не писал статьи уже почти два года. Странно было осознавать, что теперь я произвожу не тексты для большой аудитории, а отчеты, которые будет читать только один человек, максимум два или три.

Еще до того, как мы сделали заказ, клиент вручил мне новую визитку – или, как их называют в Японии – мейши. Для японцев мейши очень важны. К ним относятся так, словно у них есть душа. Если японец дал вам визитку, вы не можете в его присутствии ничего на ней записать, и даже то, как вы берете у него эту карточку, многое говорит о вас и о вашем к нему отношении.

Мой клиент был иностранцем, как и я. Я не чувствовал необходимости оказывать ему какие-либо особые почести. Визитная карточка, которую он мне вручил, была не его собственной, а компании, в которой он поручил мне провести расследование. Она была напечатана на хорошей японской бумаге ваши. Шероховатая поверхность, немного нечеткий почерк – и то и другое означало знак качества. На японском и английском языках было выведено следующее:

Фонд «Накатоми»

Мы строим ваше финансовое будущее

Фамилия «Накатоми» казалась мне смутно знакомой и в то же время довольно странной – в Японии она не распространена. Что-то было не так.

– Этот фонд кажется многообещающим, – заверил мой клиент, – но нам все равно хотелось бы провести базовую комплексную проверку. Даже лучше несколько.

По большей части этот термин обозначал проверку надежности корпорации или организации, ее репутации и возможных рисков. Мне поручили следственную работу, и оплачивалась она прилично, так что я мог позволить себе многое из того, что раньше было не по карману.

В тот вечер мы сидели за столиком в ресторане «Дубовая дверь» отеля «Гранд Хаятт Токио». В тускло освещенном здании толпились посетители, но наш столик располагался в дальнем углу ресторана, напротив гардероба, где нас никто не мог легко услышать. Ближайшие посетители сидели за три столика от нас. Пухлый японец в дорогом костюме и очках в золотой оправе рассказывал что-то очень веселое высоченной блондинке в блестящем черном платье и кроссовках. Они пили хорошее шампанское из дорогой бутылки – по всей видимости, начали вечер в баре «Хартленд» на этой же улице и вряд ли планировали закончить его здесь. Девушка хрипло смеялась, чуть запрокинув голову, японец слегка покраснел. Они явно наслаждались всем происходящим.

Сказать то же самое о себе я не мог. Клиент, с которым мне уже доводилось работать, пришел в темно-синем костюме и белой рубашке в тонкую полоску; его запястье туго стягивал ремень позолоченных часов «Патек Филипп». Это само по себе говорит о многом, потому что «Патек Филипп» старается изо всех сил, чтобы их часы не выглядели слишком пафосными. Читая меню, он чуть сдвинул свои прямоугольные очки, всегда блестевшие так, будто он их только что протер, и они едва не коснулись его ресниц. Он продолжал бубнить, и я вновь уловил слова «базовая комплексная проверка». Я прочистил горло.

– Мы не проводим базовую комплексную проверку. Скажем так, если вы хотите знать, с кем он собираетесь лечь в постель, я не смогу вам об этом сказать, просто проехав мимо его дома. Мне нужно зайти в сам дом, порыться в шкафах.

Он кивнул.

– Да, но мы почти уверены, что стоим на твердой почве. Почти все факты можно подтвердить.

– Отлично. Выходит, я вообше вам не нужен. Тогда просто поужинаю и выпью.

К нам подплыл официант, и я на безупречном японском языке заказал стейк из префектуры Миядзаки, но он уточнил по-английски:

– Хотите стейк?

– Да, – ответил я тоже по-английски, а потом вновь перешел на японский, попросив приготовить его средней прожарки и не обрезать жир. Клиент, который хотя и прожил здесь несколько лет, по-японски мог разве что поздороваться, сказал официанту, что будет то же, что и я, и вежливо от него отмахнулся.

– Хорошо, мы готовы заплатить вам столько, сколько вы привыкли получать. Мы не против. Но решить вопрос нужно быстро. В течение недели.

– Это очень недолгий срок.

– И это всего одна компания. Один только фонд «Накатоми».

Такую фразу мне уже доводилось слышать.

– Давайте начистоту: сейчас вы скажете мне, что это всего одна компания, а потом окажется, что это холдинг из десяти, и я должен проверить их все на предмет связи с антиобщественными силами. Этого я сделать не могу, во всяком случае, за неделю, и уж точно не за фиксированную плату.

Он отпил пива. Я отпил кофе. И тут меня осенило: название компании напомнило мне о вымышленной площади Накатоми, где происходит действие «Крепкого орешка». Вот почему они выбрали такое название, подумал я, но решил, что лучше держать свои мысли при себе. Мой клиент продолжал говорить:

– Только одна компания. Фонд «Накатоми», и все. Она существует уже давно. С семидесятого года.

Я вздохнул.

– Если это холдинговая компания, значит, она, скорее всего, имеет ряд подконтрольных. И я должен сразу уточнить, что не смогу рассмотреть каждую компанию под эгидой.

– Это скорее союз инвесторов. Анонимный.

Я попросил показать, что он принес. Я надеялся, что он покажет мне какую-нибудь информацию о компании и тем самым сэкономит мое время, но он предъявил лишь еще одну визитку, которую украшала надпись, сделанная посредством катаканы – то есть одной из графических форм японской слоговой азбуки. На карточке было название и веб-сайт фирмы. Я так понял, это лицевая ее сторона. Слово «Накатоми» было написано по-японски, все остальное, включая слово «фонд» – катаканой. На оборотной стороне стоял английский перевод.

Выглядело это примерно так:

^{中富ホールディングス}

Сложные иероглифы, кандзи, взяты из китайского языка и имеют японское произношение. Их можно прочитать и по-другому. Имена собственные на японском языке – настоящий кошмар даже для самих японцев. Поэтому заимствованные слова и научные термины пишутся катаканой. Можно заменить слово его японским синонимом, но здешние бизнесмены отчего-то очень любят японские слова, звучащие в то же время вроде бы и по-английски. Им кажется, что это стильно.

Я уже готов был согласиться, но с некоторыми оговорками.

– У меня есть один вопрос. Вы можете мне рассказать, что намерены делать с этой фирмой? Котируется ли она на японской фондовой бирже? В каких списках состоит? Планируете ли вы с ними сотрудничать? Сообщите все, что поможет понять, куда копать.

– Ну, не будь у нас подозрений, что это не вполне кошерно, мы бы к вам и не пришли.

– Потому что я еврей?

Он уставился на меня и сказал:

– Нет, ваша национальность тут вообще ни при чем. Вам известна эта фирма?

Я понял, что он не понимает изначального значения слова «кошерный» и моя шутка не удалась, так что не стал ее объяснять. Я внимательнее посмотрел на визитку. Качество визитной карточки тоже может многое рассказать о человеке или его фирме. Это ключ к информации.

Визитка фирмы была не только напечатана на лучшей японской бумаге, но и украшена мраморным узором. Явно недешевая карточка. Офис фирмы находился в Роппонги, но не в самом лучшем районе. В старом здании примерно в двухстах метрах от «Тантры», элитного мужского клуба, который некоторые считали стриптиз-баром. Хотя, если уж на то пошло, «Тантра» был кошерным стриптиз-баром. Там даже стояла красивая статуя Тары, Зеленой Богини, что воздавало своего рода дань уважения тибетской буддийской версии тантрической практики. Центральная идея Тантры заключается в том, что освобождение от желания, особенно сексуального, может быть достигнуто посредством самого желания. Другими словами, можно избавиться от сексуальной зависимости, если правильно медитировать и понимать секс как полностью осознанный и мистический акт.

Однако я не сказал бы, что большинство посетителей искали духовного просветления. Это место было популярным в основном среди банкиров из «Голдман Сакс», куда они водили клиентов в счет корпоративных расходов. Стриптиз-бары попроще предлагали сиськи и пиво, «Тантра» – сиськи и шампанское. Красиво.

Вообще-то мне стоило перестать размышлять о шампанском и сиськах и обратить внимание на некоторые другие аспекты. Клиент распечатал страницу компании в Википедии. Сперва я был поражен тем, до какой степени мне было странно знакомо ее название, но я не мог понять, почему эта связь породила у меня смутные подозрения. Я не мог не задаться вопросом, почему, собственно, они взяли название из «Крепкого орешка». Есть специальный термин, обозначающий заимствование определенного названия с целью обмануть людей, и я слышал этот термин, но сразу его не вспомнил.

Я поделился с клиентом своими мыслями, но оказалось, что он ни разу не видел этот фильм. Он был из Сингапура, но все же…

В сценарии «Крепкого орешка» есть по крайней мере одна из величайших цитат мира, хотя она и ненормативная. Если вы тоже не смотрели фильм, позвольте мне поместить эту фразу в контекст. Я слишком хорошо его знаю. Когда я учился в колледже и работал в кинотеатре в Колумбии, штат Миссури, его крутили шесть недель подряд. Я посмотрел его семнадцать раз.

Наш герой, дежурный полицейский Джон Макклейн (Брюс Уиллис), оказывается в ловушке в здании «Накатоми Плаза» после того, как оно было захвачено немецкими террористами. Вот почему все знают название «Накатоми». Банду террористов возглавляет социопат Ганс Грубер (Алан Рикман). Макклейн в одиночку начинает уничтожать террористов одного за другим, но они понятия не имеют, кто он такой и почему он здесь. Ему удается спровоцировать Грубера по рации. И вот между ними происходит следующий диалог:

Ганс: Мистер Таинственный Гость? Ты еще там?

Джон: Да, я еще здесь. По крайней мере, пока не откроешь для меня парадные двери.

Ганс: Боюсь, это невозможно. Но ты поставил меня в тупик. Кто я, тебе известно, а ты-то кто такой? Просто очередной американец, в детстве пересмотревший боевиков? Или сирота несостоятельной культуры, возомнивший себя Джоном Вэйном? Рэмбо? Маршаллом Дайллоном?

Джон: Если честно, мне больше нравится Рой Роджерс. Эти его рубашки в блестках.

Ганс: Думаешь, ты имеешь против нас хоть один шанс, Мистер Ковбой?

Джон: Йо-хо-хо, ублюдок.

Ну да, действительно.

В общем, я, конечно, был на стороне Макклейна и тех, кто управляет «Накатоми». Ну а представители Фонда были террористами от мира якудза. Кто же не хочет быть героем?

Но если я Макклейн, подумал я, вдруг я обзаведусь лысиной, как у Брюса Уиллиса? Надо, сказал я себе, подумать насчет приема средства от облысения. Я такой же тщеславный, как все мужчины. Но поможет ли он? Может, мне нужно другое средство.

Прежде всего, однако, мне следовало получить регистрацию компании. Я работал субподрядчиком в другой фирме, которая занималась комплексной экспертизой, и моим руководителем был Тони, он же Экшн.

Он организовал встречу. Он дал мне прозвище Колчак, потому что я напомнил ему любопытного репортера из сериала «Колчак: Ночной охотник» – «Секретных материалов» того времени. Он настоял на том, чтобы мы использовали кодовые имена, и это была неплохая идея. Люди не любят, когда вмешиваются в их бизнес.

Я позвонил ему, и он попросил свою жену Монако принести копии документов. Тони много лет проработал в Японии, в сфере физической безопасности, и имел хорошие связи с удивительно многими преступниками, бывшими солдатами и полицейскими. Умей он читать и писать по-японски, я бы, возможно, и вообще ему не понадобился, но я привнес в его жизнь и что-то еще помимо грамотности. Четырнадцать лет работы репортером-расследователем всегда пригодятся.

Гонка за корпоративными преступниками почти всегда начинается с бумажной волокиты. Каждая компания в Японии по закону обязана зарегистрировать свой бизнес в Министерстве юстиции. Информация о регистрации доступна всем, хотя за ее просмотр или получение копии придется заплатить. Если вы умеете читать объемный документ, он может многое рассказать о фирме.

Как ни странно, даже якудза регистрируют свои подставные компании – в 2007 году они уж точно это делали. Штаб-квартира «Ямагути-гуми» в Кобе принадлежала компании по недвижимости, в состав совета директоров которой входили некоторые топ-менеджеры. Это значило лишь одно: их компания по недвижимости – на самом деле преступное предприятие, однако они и не считали нужным это скрывать.

Якудза легально существует в Японии с конца Второй мировой войны. Им принадлежат офисные здания, они раздают визитные карточки и владеют подставными компаниями, часть из которых законны. Но однажды они стали настолько влиятельными, что правительство решило их подавить, и в 1992 году вступили в силу законы о борьбе с организованной преступностью. Они были слабыми и по большей части неэффективными, но дали неожиданный побочный эффект: они продвинули якудза дальше в мир законного бизнеса. Законы запрещали якудза публично демонстрировать свой герб и название организации. «Инагава-кай», «Ямагути-Гуми», «Мацуба-кай» и тому подобные группы больше не могли просто разместить название организации на почтовом ящике или двери офиса: им требовалось прикрытие. И вскоре основой существования якудза стали подставные компании. Например, офис банды якудза третьего уровня «Инагава-кая» – «Такада-гуми» – стал называться «Предприятие Такада» и заниматься «консультированием по недвижимости» и чем-то еще столь же туманным. В каком-то смысле теперь для ведения нелегального бизнеса необходимо было иметь законный бизнес.

Многим якудза пришлось объединиться. Инкорпорация подразумевала создание компании, определение бизнес-целей, вложение капитала и регистрацию всей этой информации (без каких-либо фальсификаций) в Министерстве юстиции. По закону представитель компании обязан был при регистрации компании указать свое имя и домашний адрес. Большой плюс для репортеров: сведения о регистрации компании можно получить от правительства Японии за небольшую плату.

Поскольку представительный директор компании при регистрации должен указать и свой домашний адрес, то адрес самой компании и представительного директора затем можно использовать для получения документов на недвижимость, которые также могут многое рассказать вам о компании или о лице, с которым вы собираетесь иметь дело.

Недвижимость в Японии часто становится залогом любого кредита или финансовой сделки. Получив документы на недвижимость, вы сможете узнать ответы на некоторые вопросы. Владеет ли компания зданием и имуществом? Выплатил ли недавно генеральный директор ипотеку или передал собственность жене? С какими банками и финансовыми учреждениями они ведут бизнес? Все это поможет вам составить более четкое представление о том, с кем вы имеете дело.

Если компания переехала, в документе о регистрации может быть указан и прошлый адрес. Если она изменила название, то вы обычно путем запроса можете выяснить предыдущее. Эта информация поможет вам отследить историю фирмы.

Таким образом, часто существует своего рода бумажный след. Чтобы отмотать назад и узнать информацию о компании вплоть до ее первоначального владельца, первоначального местоположения и первоначального названия, может потребоваться очень долгий путь. Но пройти его все-таки стоит. Сомнительные компании на ранних этапах бизнеса часто совершают ошибки, а потом заметают следы. Меня всегда удивляло, как много можно узнать из деловых записей.

Глава вторая. От бумажной работы к работе на местах

Документация может многое рассказать о компании, но это, как говорится, уровень 2D. Большую часть времени вам все-таки придется исследовать мир 3D, – то есть выключать компьютер, поднимать задницу и идти туда, где находится компания. Перефразирую то, что от кого-то слышал: проводить комплексную проверку – не значит спрашивать, идет ли дождь, и записывать в отчет два разных мнения. Это значит смотреть в окно, а потом выходить на улицу и выяснять, промокнешь ты или нет.

На следующий день после встречи с клиентом я отправился в офис фонда «Накатоми». Столичная полиция Токио составила список из более чем тысячи подставных компаний якудза в городе, включая агентства недвижимости, субподрядчиков строительства, агентства талантов, биржевых маклеров, частные детективные фирмы, аудиторов, импортеров и даже пекарню. «Накатоми» в этом списке не было. Пока не было.

Последний адрес, по которому компания была зарегистрирована, находился в Роппонги, что само по себе довольно обычное дело. В Японии есть несколько деловых районов, где сконцентрированы фирмы той или иной направленности, ну а Роппонги – рассадник иностранных инвесторов и фондов.

Офисы «Леман Бразерз» располагались в Роппонги-Хиллз, центре венчурного капитала для нуворишей. Здесь же находились огромные торговый и культурный центры. Где-то в процессе строительства были наняты «Ямагути-гуми», «Гото-гуми» и «Инагава-кай Цукумаса-икка», чтобы терроризировать всех арендаторов, которые жили в этом районе, пока их не вынудили покинуть помещения. Многие продали свою недвижимость гиганту «Мори Билдинг» или согласились перебраться в кондоминиумы с низкой арендной платой, своего рода стильное гетто.

Раньше Роппонги называли «высоким городом», и никто не был до конца уверен, что именно это означает, но под блеском этого района скрывались порок и подлость. Так что, конечно, неудивительно, что в этом районе располагались офисы «Леман Бразерз» и «Голден Сакс». Неудивительно, и что к ним присоединился фонд «Накатоми».

Примечание. В то время в «Леман Бразерз» еще не пробрался юрист, имевший опыт работы в подставных компаниях «Ямагути-гуми», и не лишил компанию трехсот пятидесяти миллионов долларов. Это случилось в 2008 году, но на том история не закончилась. Вы узнаете ее целиком в 2024 году, когда свою книгу опубликует Тони, он же Экшн.

Пытаясь определить легитимность компании, вы учитесь обращать внимание на то, что я называю «территориальным несоответствием». Расположено ли здание в районе, где вы ожидаете его обнаружить? Например, район Нерима-Ку – можно сказать, сельская община. Если бы там располагалась компания, предлагающая инвестиционно-консалтинговые услуги, это стало бы тревожным сигналом.

Самое важное и очевидное, что необходимо сделать при проверке финансовой компании, – отправиться туда, где она находится. Много мотаться пешком – неотъемлемая составляющая любой детективной работы. У японской полиции, особенно у следователей уголовного розыска, есть поговорка: «Место преступления, повторить сто раз». Смысл очевиден – снова и снова возвращайтесь туда, где все произошло, чтобы не упустить ни малейшей улики.

Офисы фонда «Накатоми» расположились на верхнем этаже офисного здания в трех минутах от станции Роппонги. Девятиэтажное здание, подвал. Я пришел туда в униформе известной японской службы доставки почты и с пакетом в руке. Сине-белая рубашка меня полнила, но я же не на показ мод пришел. Довершали образ темно-синяя бейсболка и очки в черной оправе, защищавшие от ультрафиолетовых лучей и придававшие мне вид ботаника. Благодаря им мое лицо становилось чуть менее запоминающимся, хотя мой гигантский нос спрятать не могло ничего, даже козырек бейсболки.

Прежде чем войти, я сделал еще кое-что. Я сфотографировался перед зданием и отправил фото Михиль Брандт, моей помощнице, и Сайго, – чтобы в случае, если что-нибудь пойдет не так, эти два человека знали, где я нахожусь.

Михиль была тем человеком, которому я в случае чего доверил бы обратиться в полицию. Она знала полицейских, с которыми я дружил и которым доверял, и, обратись она к ним с просьбой, они бы ей помогли.

Сайго был сплошные мускулы. Он выглядел как аниме-версия чудовища, созданного доктором Франкенштейном – серая кожа, черный костюм. Когда-то он был легендой преступного мира, непредсказуемым, неожиданным и всегда оставлял позади себя разрушения. Настоящий цунами. Рыская по какому-нибудь жуткому или опасному месту, я был рад тому, что он рядом, – эта ходячая энциклопедия о преступном мире. В тот день он не мог поехать со мной – у него были другие дела, и я не стал спрашивать, какие. Поэтому мне нужно было вести себя сдержанно.

Если вы собираетесь обследовать здания Токио в поисках улик, надо стать невидимкой. Лучше всего одеться курьером – на них мало кто обращает внимание.

Над входной дверью располагалась большая камера наблюдения с ржавыми заклепками, но, войдя внутрь, в комнату слева, где находились почтовые ящики, я никакой камеры не увидел.

Почтовые ящики могут многое рассказать о бизнесе. Иногда название фирмы выгравировано прямо по металлу, что указывает на ее солидность Название компании – фонд «Накатоми» – было напечатано на желтой этикетке, приклеенной к внешней стороне почтового ящика, одного из многих в рядах почтовых ящиков. Судя по всему, этикетки изготовила фирма «Тепра», и никто не удосужился снять остатки других этикеток, наклеенных там до нее. В почтовом ящике оказалась куча конвертов с брошюрами и презентационными буклетами, и один из них упал на пол. Воровать почту – преступление, но подбирать вещи с пола – не преступление, и я, как добрый самаритянин, забрал набитый пакет себе и чуть разгрузил место в почтовом ящике.

Наводя порядок, я заодно сфотографировал на свой желтый телефон-раскладушку все конверты снаружи. В 2006 году, когда никто не слышал об айфонах, японские мобильники были чудом технологии. Японский телекоммуникационный гигант НТТ Докомо в 1999 году выпустил услугу мобильного Интернета, доступ к которой был возможен с помощью сотовых телефонов, намного опережавших свое время. Пока японцы уже играли в игры, пользовались Интернетом и даже смотрели фильмы на гладких раскладушках, их коллеги в Соединенных Штатах все еще набирали сообщения на крошечных экранах громоздких мобильников.

Однако у японских телефонов были свои недостатки. При съемке всегда слышен громкий щелчок, что особенно неприятно, когда хочешь остаться незаметным. Но на то есть причина. В Японии всегда хватало извращенцев, поклонников своего рода хентай, которые тайком фотографируют голых женщин или женское белье. От одного вида трусов некоторые тут впадают в экстаз. Вот честное слово. Есть даже специальное слово, «панчира», которое переводится как «вспышка трусиков», и обозначает волнение, которое это зрелище вызывает у некоторых персонажей. Я как репортер написал целый ряд статей о ворах трусов, которые собирают огромные коллекции и сортируют по цвету, размеру и наличию кружев. Те, кому не хватает смелости воровать сами трусы, довольствуются их фотографиями. Те, кто постаромоднее, предпочитают просто голых женщин. Телефон с камерой (предшественник смартфонов) стал союзником тех и других извращенцев. На него фотографировали школьниц под юбками, посетительниц туалетных кабинок и, конечно же, обнаженную натуру в общественных банях. После того, как в 2000 году одну телевизионную знаменитость категории В поймали на фотографировании женского нижнего белья в токийском метро, производители телекоммуникаций начали встраивать звук затвора, срабатывающий при каждой фотографии. Это несколько сократило количество фотографий, сделанных тайком, и стало настоящей занозой в заднице для тех, кто пытается сделать фото инкогнито. Цифровые камеры были оснащены такой же звуковой функцией; многим приятно, сделав фотографию, услышать механический звук затвора, но только не мне с учетом моей работы. Я слышал, что в Акихабаре есть место, где за определенную плату можно отключить звук, но, возможно, это просто городская легенда.

Спокойнее всего было бы просто переписать адреса в блокнот, но у меня ужасный почерк и на японском, и на английском, а адреса мне нужны были правильные, и помочь могли только фотографии. Так что я просто велел себе не думать об этом и надеяться, что рядом никого нет.

Я сфотографировал все, что мне требовалось, и направился к лифту. Мне хотелось посмотреть, что находится на верхнем этаже, и получить представление об офисах Накатоми. Внутри лифта тоже находилась камера видеонаблюдения. Работала ли она, я понятия не имел.

Я вышел из лифта, посмотрел на адрес на посылке, который намеренно написал неправильно, и побрел по коридору в следующее здание. Офис фонда «Накатоми» был закрыт, на массивной металлической двери висела красивая вывеска. Сбоку располагался звонок с домофоном. Над дверью висела камера – очень новая, отличная от камер в остальной части здания. Все заклепки на ней блестели. Это указывало на необычный для малого бизнеса уровень паранойи, и я не мог не отметить эту деталь. В дверь кабинета, ближе к низу, был встроен еще один почтовый ящик – может, для газет, а может, для периодических изданий. В нем было отверстие, большое, но все-таки недостаточно большое, чтобы туда могла пролезть моя рука и что-нибудь вытащить. Так что я решил, что на сегодня хватит, и ушел. В конце концов, работа только начиналась.

Вернувшись домой, в Ниси-Азабу, я приготовил себе чашечку кофе, поудобнее уселся на футоне и стал читать собранные материалы.

Алгоритм расследования был в то время далек от точной науки. Не было ни руководства, ни общедоступных источников, которые можно было бы использовать, но было то, на что я всегда обращал внимание. В первую очередь – на противоречия, на то, не является ли что-то (или кто-то) не тем, чем себя называет. Для этого в первую очередь нужно было выяснить, как он себя называет, и я принялся искать нужную мне информацию в рекламном буклете.

Возможно, подумал я, экземпляр этой брошюры был и у моего клиента, и было бы неплохо, если бы он с самого начала мне его предоставил. Я не питал иллюзий о дружеских отношениях с ним, но в его интересах было бы облегчить мою работу, рассказав мне все, что ему уже известно. Однако большинство клиентов считали нужным рассказывать как можно меньше, чтобы посмотреть, что я смогу найти, или же следовали бессмысленной информационной политике «необходимых знаний». Способ ведения бизнеса исходя из «необходимых знаний» не всегда хорош. Если вы следователь, то чем больше у вас информации, тем лучше вы сможете выполнить свою работу, а того, что вам необходимо, вы можете не знать до самого конца.

Фонд «Накатоми» подчеркивал, что он основан в 1970 году, и это свидетельствует о его долгой истории. Однако, покопавшись в документах о регистрации, начиная с самых последних и заканчивая самыми ранними, я выяснил, что гордиться тут нечем. Первоначальная компания не имела почти ничего общего с тем предприятием, которое я сейчас изучал.

Дата основания компании указывалась на ее старом веб-сайте, который был закрыт. В презентационных материалах отмечалось следующее: «Традиционно деятельность [компании] была сосредоточена на покупке, продаже, аренде, управлении и использовании недвижимости, а также на оказании управленческих консалтинговых услуг, а затем в области исследования хедж-фондов и подбора управляющих для институциональных инвесторов».

Так вот, компания была действительно основана в 1970 году, 1 июля. Однако сначала она называлась Рюкава Тосо и была зарегистрирована в городе Хиросаки в префектуре Аомори – одной из самых северных частей Хонсю, главного острова Японии. Мне нравится представлять ее как эдакую японскую Сибирь. В «Ёмиури Симбун», когда я там работал, ходили слухи, что если ты по-настоящму облажаешься, тебя сошлют в бюро Аомори на несколько лет.

Итак, этот финансовый голиаф изначально занимался покраской домов и офисов на севере Японии. Тосо означает «живопись». Хотите покрасить окна в черный цвет? Отправляйтесь к таким вот персонажам.

29 октября 1990 года компания была переименована в «Книги Мидори» и переехала в город Сидзуока в префектуре Сидзуока. Согласно корпоративной регистрации, она продавала книги в розницу и ничем другим не занималась. Все члены правления были японцами. Хорошо, но как малярная компания перешла к торговле книгами, а следом к консалтингу?

Далее брошюра рассказывала следующее: «Десять лет назад нынешние старшие партнеры начали сотрудничество с компанией в области международных прямых инвестиций и хедж-фондов… По мере расширения сотрудничества компании объединились в 2002 году, а затем деятельность компании дополнительно расширилась. Теперь она включала в себя еще и выбор инвестиционных инструментов, и рекомендаций по частному банковскому обслуживанию.

Несмотря на эти заявления, при регистрации компании не было упоминания о предполагаемом слиянии в 2002 году.

В брошюре отмечалось, что в 2005 году первоначальные владельцы компании вышли на пенсию и нынешние старшие партнеры взяли на себя управление компанией.

В некоторой степени эта фраза выглядит правдивой: согласно регистрации компании 11 апреля 2006 года, все японские члены совета директоров покинули свои должности, и компания была переименована в фонд «Накатоми». В тот же день нынешние члены правления заняли свои должности. Ее бизнес-цели круто изменились, и компания внезапно перешла от продажи книг к продаже, покупке, обмену недвижимости, аренде, а также управленческому консалтингу.

Компания переехала в свой нынешний офис 22 мая 2006 года. Больше, кроме веб-сайта и презентационного листа компании, никакой информации обнаружить мне не удалось. Согласно ее старому веб-сайту, сохранившемуся в архиве, компания якобы работала в основном с «институциональными квалифицированными инвесторами, не проживающими в Японии», и предоставляла «консультационные услуги по инвестициям в Японии». Специализировалась на консультировании финансовых учреждений и вторичных сделках с известными хедж-фондами, фондами прямых инвестиций, а также на прямых и совместных инвестициях.

Пояснения на английском и японском языках о том, чем конкретно эта компания занимается, не имели особого смысла, но включали несколько модных бизнес-словечек, которые казались значимыми. Они хорошо имитировали насыщенную бизнес-сленгом речь.