Текст книги "Поющая для дракона. Между двух огней"

– Разве в другой?

За нами кто-то вышел в коридор, я заметила только мелькнувшую тень и ткнула в стену, где она только что была.

– Точно! Надо идти по сиреневой стрелочке.

– По какой?

Мы фыркнули одновременно, а потом расхохотались. Стрелочек у меня перед глазами и впрямь было много, но в общем-то я оказалась права. Неоновые линии привели нас на танцпол, где под ухающие в груди басы народ двигался в едином зажигательном ритме. Все сливались в пеструю мельтешащую толпу, но у самых панорамных окон, пронзаемых лазерными лучами, полыхало живое пламя.

Пара, вокруг которой расступилась толпа, двигалась словно единое целое. Звериная пластика мужчины, ведущего партнершу, как свое продолжение. Ее откровенная, бесстыдная грация, когда она подавалась назад, вжимаясь в него ягодицами и спиной, повторяя каждый изгиб его тела. Они продолжали музыку и начинали ее, задавали настроение на танцполе.

Неприкрытый, яростный, животный секс.

Миг – они оказались лицом к лицу, его руки скользнули по ее бедрам на грани откровенности, а ее ладони по его щекам. Мужчина повернулся, награждая меня звериным взглядом, глаза в глаза. Мгновение узнавания: в затихающих ритмах музыки Гроу привлек женщину к себе, вжимая раскрытыми бедрами в свой пах и прикусывая кожу на ее шее. В алом платье рыжая напоминала угасающий огонь, облизывающий обугленный до черноты камень в тщетной попытке его нагреть. С моих губ сорвалось не то рычание, не то выдох.

По залу пронеслись рукоплескания и свист, утонувшие в музыке.

Собственный вдох показался медленным и хриплым.

– Позер! – почти прокричал мне в ухо блондин.

Я вцепилась в его плечи ногтями, рванула на себя. Задыхаясь от бешеного ритма гулко ухающего сердца и дикого, ненормального желания оказаться на месте рыжей, которую Гроу увлек в следующий танец. Он почти трахал ее на этом танцполе, но смотрел на меня, словно мысленно то же самое делал со мной. Я не отпускала его взгляда, в движении сливаясь со своим партнером. Здесь, у самой стены действительно возникало ощущение, что мы танцуем над бездной и разделяет нас пустота.

От меня до него – как стальной, дрожащий под ударами ураганного ветра трос.

Бешеное биение сердца.

Светомузыка отражалась от стен и искрила, будто разорванный провод под напряжением. Но сильнее сыпало искрами разгорающееся в темных глазах зеленое пламя, которое принадлежало только мне.

Дико, охренительно, невозможно: повторять каждое движение друг друга, не имея возможности прикоснуться.

– Шикарно танцуешь, – хрипло выдохнул блондин мне в ухо. – Любишь вести, да?

Вместо ответа я потянула его за волосы, заставляя запрокинуть голову, обжигая горячим желанием шею. Позволяя музыке себя подхватить, швыряя в бесконечные волны звучания и ритма, – до изнеможения, до сводящего с ума выгорания, за которым не будет ничего. Мне казалось, стоит замедлиться, остановиться, и я просто упаду.

Вдох, разворот, бессмысленно мельтешащие перед глазами фигуры…

Поворот, долгий взгляд, выдох.

Неразбавленная звериная страсть, хлещущая под своды зала.

Хриплое дыхание мужчины, слияние тел, изгибы алого пламени, обтекающего тьму, идущая по нарастающей музыка.

– Детка, ты просто огонь.

Я смотрела на Гроу, глаза в глаза. На то, как его ладонь течет по изгибам тела партнерши.

– А я тебя узнал, – хрипло прошептал блондин. – Ты та певичка, с которой выходил Халлоран.

Имя Рэйнара ударило, как встречный ураган. Несмотря на несущую меня силу, набирающую обороты, хлестнуло наотмашь.

– Чудесно, – выдохнула я. – У тебя хорошая память!

А потом резко оттолкнула его и направилась к выходу с танцпола. Пошатываясь, каким-то чудом огибая движущийся передо мной народ. Подумаешь, на ногу кому-то наступила.

Ой, еще раз…

– Далеко собралась? – Опомнившийся блондин догнал меня почти у двери, схватил за запястье. – Вижу, ты из тех девочек, от которых благодарности не дождешься.

– Ты о чем? – Раздраженно дернулась, но он держал крепко.

– Недостаточно хорош для тебя, да, детка? – прошипели мне в лицо. – Но тоньяс ты все-таки приняла. Теперь придется расплачиваться.

Блондин перехватил меня за талию, дернул на себя. Сладковатый запах его парфюма окутал тошнотворным облаком. Еще не успела понять, что происходит, как горячие ладони легли на ягодицы и сжали почти до боли. Я саданула коленом между ног, но промахнулась и попала ему куда-то в бедро.

– Руки убрал! – прорычала, вонзая ногти ему в ладонь.

– Любишь пожестче? Одобряю!

Краем глаза заметила отделившегося от танцующих мужчину, но прежде чем тот успел приблизиться, блондину прилетело в нос с другой стороны. С размаха и настолько точным ударом, что он едва удержался на ногах, только схватился за лицо. Пальцы Гроу сомкнулись на его плече.

– Она со мной. Вопросы? – Хриплый низкий голос прокатился по телу волной будоражащей дрожи. Поскольку вопросов не возникло, кроме нечленораздельного бурчания и мотания головой, меня выдернули из музыки в оглушительную тишину коридора.

– Я не с тобой. – Резко отняла руку.

– Неужели?

Одного взгляда в зеленые волны огня хватило, чтобы меня накрыло с головой. Он толкнул меня к стене, вжимая в неон, я зарычала и хрипло застонала в жесткие губы со вкусом сигар и кофе. Кажется, мимо кто-то прошел, но мне уже было все равно. Меня несло от поцелуев-укусов, обжигающих губы, от рваного прерывистого дыхания, от скользящей под пальцами ткани рубашки. Кожа под ней была просто огненной.

Когда его пах вжимался в мои бедра, с губ срывались хриплые стоны.

Мои или его?

Да какая разница!

Сознание выпадало кусками – от снятого браслета до стоянки.

От взметнувшегося ввысь флайса до рук Гроу на панели управления. Меня трясло, и воздух между нами вибрировал от напряжения, сгущавшегося с каждой минутой. Туман перед глазами в странной зеленовато-огненной дымке и вертикаль зрачка, раскрывшегося во всю радужку, вытесняющего цвет стихии.

Холодный шелк покрывал мои горячие губы.

А еще в его квартире были высокие потолки, это я запомнила точно.

В общем-то это было последнее, что я запомнила.

От прикосновений плавилась кожа. Сбивающееся дыхание рвалось из груди, когда пальцы скользили по губам, по шее, лаская впадинку между ключиц. Я дышала этой близостью, я ей жила – даже не представляя, как можно быть столь жестоким и нежным одновременно. Полыхающие алым глаза, распахнутые в самое сердце, браслеты пальцев на запястьях. Сотканная из противоречий чувственность, когда он в меня входил, и я раскрывалась ему навстречу хрипло, на выдохе, выгибаясь от сумасшедшего желания и невозможности коснуться. Только кончиками пальцев рук в его стальном захвате. Только губами губ, когда он позволял.

– Моя. – Горячее дыхание обжигает кожу, а низкий, вибрирующий звериным желанием голос рождает дикое, отчаянное желание подчиниться.

Движения внутри, от которых все сжимается сладко-сладко, сбивающееся дыхание и взметнувшиеся высоко над нами сливающиеся огни. Ласкающие друг друга, вплетающиеся горящими контурами, прорастающие один в другой. Кажется, я сейчас умру от наполненности, от этой глубины, от резких сильных ударов во мне, от прикосновений горячих губ к груди. Кажется, или я уже умерла, потому что не может быть так неправильно, так бессовестно, так отчаянно хорошо.

Очередное движение – глубокое, сильное – и мир рушится, собираясь заново из сорванного с губ стона. Его рычания и мощной пульсации внутри. Дрожащих на ресницах слез и имени, которое я готова кричать, стонать, повторять снова и снова:

– Рэйнар!.. – И обрывать на полувздохе, когда жесткие губы скользят по моим.

Ловить его выдохи снова и снова, признавая самую очевидную в мире истину.

– Моя Леона. Моя…

Океан накатывал волнами и отступал, оставляя на песке прозрачный кружевной шлейф. Я слушала отзывающийся в самом сердце гул, не понимая, почему он так стремительно отдаляется. И почему касающиеся моих губы горчат от…

Сигаретного дыма?

Широко распахнула глаза и дернулась назад, увидев прямо перед собой физиономию Гроу. И ладно бы только физиономию, к ней прилагались плечи, расчерченная татуировкой грудь, накачанные руки, пресс и прочая комплектация постановщика.

– Доброе утро, – хрипло произнес он и облизнул губы. – Ты так сладко стонала.

Утро?

Доброе?

Я подскочила на постели и теперь моргала, глядя на него, пытаясь прийти в себя. Во мне кончился воздух, слова и все прочее, что положено адекватной женщине. Ключевое слово «адекватной», хотя ко мне это явно не относится. Инстинктивно потянула на себя простыню, заворачиваясь в нее до подбородка. Судорожно пыталась вспомнить, что произошло, но помнила только потолки. И губы Гроу на моей шее, когда он… стягивал с меня джинсы.

Я заглянула под простыню, белья на мне тоже не было.

– Какого?..

– Чтобы ничего не натерло, – заявил он, приподнявшись на локте, от чего мышцы прокатились под смуглой кожей, – во сне.

– Мы? – выдохнула я. – Спали? Вместе?

– В моем доме это единственная кровать. Чему ты так удивляешься?

Выдав весь словарный запас девочки из низов, я рухнула на подушки и уставилась в потолок. Мне отчаянно хотелось сдохнуть.

– Завтракать будешь?

– Меня тошнит, – мрачно заявила я.

В надежде, что он отстанет, потому что сейчас я была близка к тому, чтобы закатить самую настоящую истерику. Вопрос только – кому, не себе же самой. За волосы меня сюда никто не тащил. Наверное, это вообще ненормально: желание побиться головой о стену. Ненормально же? Нет, ненормально просыпаться в одной постели с Гроу.

– Если не стошнило до сих пор, уже не стошнит.

Я бы в этом не была настолько уверена, мутило меня знатно. Голова, кстати, не болела, видимо, тоньяс был хороший.

– Со знанием дела говоришь?

– Да. В отличие от тебя.

Он не шевелился, а вот от его присутствия волоски на коже шевелились. Поймала себя на мысли, что мне даже отодвинуться не хочется. Можно подумать, он знает, что я не пила раньше… никогда не пила до вчерашнего вечера так, чтобы…

– Ладэ, между нами ничего не было. Я не трахаюсь с женщинами, если те не в состоянии отличить плюшевого дракона от настоящего. К тому же ты почти сразу отключилась.

Не было?

То есть то, что мы вместе заснули – ничего не значит?

– Ты не могла бы радоваться не так откровенно?

– С чего ты взял, что меня это вообще волнует?

– Если бы не волновало, ты бы не лежала минуту назад с видом, что жизнь кончена.

– Ты знаешь, как выглядит женщина, для которой кончена жизнь?

– Представляю. – Гроу подвинулся ко мне, простыни под нами натянулись. – По сути, такая женщина ничем не отличается от мужчины в этом состоянии, а в зеркало я в свое время насмотрелся до тошноты. Меня волнует всего один вопрос: где, на хрен, была твоя так называемая пара, когда ты напивалась до потери пульса?

Вот теперь меня подбросило на постели.

– Не твое дело! – прорычала я, отшвырнула простыню и вскочила.

В конце концов, что мне там прикрывать. Джинсы и кофточка валялись на кресле вместе с бельем, туда и шагнула.

– Ошибаешься, Ладэ. Мое, – донеслось из-за спины. – Ты выкладываешься на репетициях, сползаешь со сцены в астрале и напиваешься, как девица, которую перед выпускным бросил парень. Через несколько недель на премьере мне нужна Люси. Огонь до небес, а не истлевший фитилек, который со сцены сдует первым порывом ветра или собственными мыслями о несчастной любви.

Подавила рвущийся с губ яростный смешок.

– Будет тебе Люси! – Застегнула бюстгальтер и, резко обернувшись, посмотрела прямо ему в глаза. – Будет тебе охрененная Люси. Такая, какую захочешь.

– Я хочу твою. – Гроу поднялся одним рывком. В отличие от меня прикрываться он не собирался – ни когда мы лежали, ни сейчас, демонстрируя себя во всей красе и в полной боевой готовности. Поэтому я поспешно влезла в джинсы, резко дернула молнию и выругалась, зацепив кожу. Тем острее стало прикосновение к ладони, когда жесткие пальцы скользнули по моим. – Твою и только твою. Такую, какой ее видишь ты. Но гораздо больше мне нужна ты, Ладэ. Потому что я смотрю на тебя, вместо того чтобы смотреть на сцену. Смотрю и думаю только об одном, как бы завалить тебя и трахать до потери пульса, пока ты не начнешь кричать подо мной. Кричать мое имя так же, как сегодня ты кричала его.

В темных глазах сверкнуло зеленое пламя, он шагнул ко мне вплотную, упираясь напряженным желанием в бедро. Стихийный взгляд скользнул по моему лицу и губам. Они до сих пор горели от его поцелуев, напоминая о затертых событиях прошлой ночи. Я отняла ладонь и сложила руки на груди.

– Не дождешься.

– Уверена? – Он не сдвинулся ни на шаг.

– Абсолютно.

– Уверена, что справишься с ней?

– Я – не она, – прошипела ему в лицо.

– Она. – Гроу усмехнулся. – Ты – она больше, чем можешь себе представить. От нее не сбежишь и не спрячешься, Ладэ. Папаша признал меня сразу, как только я появился на свет. Вырастил, научил всему, готовил в достойные преемники. В достойные по его разумению. Поэтому сделал так, чтобы я не смог петь, после чего я послал подальше всю свою семейку, но своего дракона…

Взгляд полыхнул сильнее.

– Его не смог.

Он очертил пальцами мою скулу.

– Вы с ней единое целое. Пока ты сопротивляешься, тебя будет раздирать на части.

Перехватила его запястье и отвела руку в сторону.

– Мне пора.

– И как ты собираешься добираться? – Гроу приподнял бровь, а я огляделась и вспомнила, что в баре остались…

Сумка, мобильный, карточки…

Лэм!

Марр!!!

Нет, Марр, конечно, остался дома, но если вспомнить, что Танни ночевала у Имери, а последний раз мы с ним гуляли в обед… И Лэм! Я же ничего ей не сказала.

Желание побиться головой о стену стало еще сильнее.

– Я тебя отвезу. – Гроу кивнул. – Но черта с два сделаю это раньше, чем ты сделаешь мне кофе.

– Че-го? – офигела я.

– Кофемашина на кухне. Или топай пешком. Я в душ.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к приоткрытой двери. А я в очередной раз вспомнила несколько колоритных слов и пошла искать кухню. По дороге в холле нашла зеркало и решила, что новая дорогая водостойкая тушь – не такое уж бессмысленное приобретение. Тени размазались, а она даже не осыпалась во время сна. Оставалось только надеяться, что смывается она не вместе с ресницами. А вот губы действительно горели, и отнюдь не от помады (ее не осталось).

Подавив желание зарычать на себя, двинулась дальше.

Потолки здесь и правда были высокие, во всей квартире. А еще было много картин с изображениями городов. От Зингсприда до Хайрмарга, холодной столицы Ферверна. На выбеленном камне яркие пятна потеков краски под старину, из-за чего небоскребы казались смазанными, как под сильным дождем. Поймала себя на мысли, что залипаю рядом с каждой картиной, и дала себе ментального пинка.

Кофе нарочно переложила, а сливки из холодильника не достала.

Маленькая, но месть.

Одноразовые салфетки обнаружились в ванной, куда я зашла, чтобы немного привести себя в порядок. К сожалению, в той же самой, в которой Гроу принимал душ, она оказалась единственной.

– Надумала присоединиться? – донеслось из-за стекла.

Я сделала вид, что оглохла. Вообще гораздо проще приводить себя в порядок, если представить, что голый полуиртхан, которого твоя озабоченная драконица возомнила потенциальной парой, не существует.

– Как долго ты продержишься, Ладэ? Когда рядом пара, ты каждую минуту сходишь с ума. Особенно, – голос его даже сквозь бьющую о стены и пол душевой кабины воду стал чуть ниже и более хриплым, – когда твоя пара тебе противится.

– Мы не пара, и никогда ею не будем.

Бросила салфетки в мусор и развернулась, чтобы уйти.

– Это мы еще посмотрим, – донеслось из-за стекла.

Вышла из ванной и громко хлопнула дверью.

Устроилась в кресле, зажимая руки между колен, глядя на кровать, над которой висело дизайнерское бра в форме водопроводной трубы. Продолговатые лампочки на нем смотрелись особенно стильно. Покосилась на лежащий на лоскутном ковре мобильный Гроу и решительно отмела эту мысль.

Нет, говорить с Лэм лучше не по телефону.

Хотя сейчас гораздо больше меня волновало то, что произошло вчера. Точнее, то, что, к счастью, не произошло.

Репетиции каждый день.

Каждый день с утра и до позднего вечера. Под его взглядами. В близости, от которой не сбежать и не скрыться.

А мои четыре тысячи чешуек хотят его четыре тысячи чешуек[2]2
  Считается, что у взрослой особи дракона в среднем четыре тысячи чешуек.


[Закрыть].

Нет, с этим определенно надо что-то делать.

Вопрос только в том что.

Глава 9

Удержать зверя способен только зверь.

Так считали первые иртханы, и в чем-то они были правы. Гроу тоже говорил правду, я перестала быть человеком, когда в моих руках впервые вспыхнул огонь. Зверь становился частью твоего существа с момента пробуждения стихии. Для подростков это был более естественный процесс, связанный с гормональными изменениями, поэтому и протекал он значительно легче. Поначалу звериная суть казалась отдельной частью тебя, но на самом деле личность человека и дракона были неразделимы. Легенды об обороте, о которых говорил драконолог в прямом эфире, оказались не просто легендами. В древности иртханы оборачивались в драконов, используя внутренний резерв сил, необходимый для поддержания магии огня.

Когда люди только вышли на поверхность, обороты были явлением достаточно частым, чтобы совладать с драконами, иртханы оборачивались и уводили зверей за собой, отгоняли от первых городов. На это требовалось море сил, но именно в те времена иртханы обладали невероятно сильной магией.

Пока не начали истреблять драконов.

Когда иртханы осознали, что в неволе и под таэрран зверя не удержать, решили разобраться с угрозой иначе. Они уничтожали драконов одного за другим, освобождая земли для себя и людей. Разумеется, были и недовольные, но они остались в меньшинстве. Тех, кто осмелился выступить против истребления, бросали в темницы и казнили.

Читая об этом, я холодела от осознания того, сколько крови было пролито в те годы. Холодела и с трудом сдерживала слезы.

К счастью, им хватило ума вовремя остановиться.

Возможно, именно потому, что магия иртханов начала стремительно слабеть. Стихия отказывалась подчиняться, а трансформация в дракона полностью стирала личность иртхана. Чаще всего обратного оборота даже не происходило, потому что возвращаться к человеческой ипостаси было некому, использование такого количества сил «выпивало» весь внутренний ресурс, и иртхан погибал.

– Обедать будем? – Танни заглянула в комнату. – А то у меня сейчас желудок сам себя переварит.

Глянула на часы.

– Да, иду.

– Я тогда разогрею.

– Ага.

Я понимала, что надо оторваться от монитора и съесть хотя бы что-нибудь, кроме кефира, выпитого, когда вернулась домой, но на «что-нибудь, кроме» времени не хватило. Сначала я занималась Марром, а потом засела за учебники, чтобы окончательно разобраться в том, что происходит. Ну в общем… разобралась. На свою голову.

Сочетание огней означало, что иртханы могут заключить договорной брак для усиления крови. Становление пары начиналось со слияния огней, которое чувствовалось на инстинктивном уровне. То есть притяжение, которое я испытывала к Гроу, было обусловлено близким совпадением огней и потенциальной возможностью слияния пламени, как произошло у нас с Рэйнаром. Случись нам с Рэйнаром заснуть после первой близости вместе, мы бы проснулись полноценной и нерушимой парой, и в мою сторону никто из иртханов больше бы не посмотрел. «Занятая» драконица уже никогда не ответит ни на чьи ухаживания так же, как и дракон.

Именно поэтому в современном обществе у многих иртханов были разные спальни.

Особенно у правящих, потому что чем сильнее кровь иртхана, тем могущественнее его внутренний зверь, и тем ближе он к тем, кто дал ему силу. После слияния в «сильных» парах решение о совместной спальне считалось ярчайшим символом любви, привязанности и доверия, поскольку после этого связывающие иртханов узы становились нерушимы. Телепатическая связь и неизбывное желание постоянно быть рядом, страсть и нежность, которые со временем не проходили, а только усиливались.

В случае если кто-то из пары умирал, это оборачивалось страшной, изматывающей душу тоской и могло закончиться угасанием. В мире иртханов угасанием называли обратную сторону огненной лихорадки. Пламя иртхана переставало питать его магию, а тело быстро дряхлело. Обычно это происходило постепенно и начиналось ближе к глубокой старости, но в истории было известно несколько случаев угасания, связанных с потерей пары.

Совсем как у драконов.

Глубоко вздохнула и закрыла файлы.

Все равно сегодня в голову ничего не полезет, а если я посижу еще с часок, наш обед можно будет без зазрения совести назвать ужином. Поэтому спустилась вниз, где сестра уже успела накрыть на стол.

– Я помирилась с ребятами, – заявила Танни, уплетая овощи.

– Я рада, – улыбнулась.

– Они были в восторге от голозадого Мика.

– Ты что, им рассказала?

– Ну да. А что такого? – Сестра недоуменно посмотрела на меня.

– Танни!

– Да что такого-то? Они говорят, что ты молодец.

Впору хвататься за голову и рвать на себе волосы. Хотя, если вспомнить все, что со мной за последнее время случилось, волос не напасешься.

– Танни, я же тебя просила! Говорила, что об этом нельзя никому рассказывать!

– Леа, они никому не скажут.

– Ты в этом так уверена?

– Уверена. Они не из тех, кто будет трепать языком.

Я закатила глаза и подцепила на вилку кусочек, на который даже смотреть особо не хотелось. Прожевала и отодвинула тарелку. Судя по всему, организм еще переваривал тоньяс, ну и… не сказала бы, что я вот прям совсем молодец. Силе, которую я обрушила на Мика, он сопротивляться не мог. Если бы рядом с ним вовремя не оказалось иртхана, все могло бы закончиться гораздо печальнее. Для всех.

Наверное, не случись всего этого, я бы никогда себе в этом не призналась. Равно как и в том, что Рэйнар был прав. Не с точки зрения сердца, а как правящий. Хотя в мире иртханов сердцу вообще не особо есть место. Пока ты подчиняешься законам, светскому этикету и разуму, пока ты держишь все под контролем, твоя жизнь напоминает упорядоченное движение по верхней аэромагистрали: высокие скорости, бешеный ритм, конечная цель. Как только отклоняешься – столкновение, авария и…

Взрыв.

– Завтра идешь на курсы? – Решила сменить тему.

– Да. Леа, слушай… ты же не против, если я буду отмечать Смену Времен с Имери и остальными?

– А должна быть против?

– Ну не знаю… У тебя же тоже есть планы? – Танни хитро улыбнулась.

– Ну…

В прошлый раз я отмечала с Вальнаром, Лэм и Дрэйком. В ресторанчике, который бронировали задолго до праздника. Перед Сменой Времен надо было суетиться за полгода, если не раньше. Судя по тому что разговора об этом у нас до сих пор не было, Лэм и Дрэйк решили побыть вдвоем. И я их прекрасно понимала, в Аронгаре есть такая примета, что если отмечаешь переход из года в год с кем-то вдвоем, то будешь с ним неразлучен. Самое то, что нужно перед свадьбой.

К слову, с Лэм пересечься не удалось. Подруга с утра уехала на работу, а по телефону мы едва перекинулись парой фраз. Оказывается, Гроу попросил передать ей, что мы уезжаем, а заодно оплатил счет нашего столика. Оставленные на попечение подруги вещи я сегодня забирала у невыспавшегося Дрэйка. Настолько невыспавшегося и хмурого после ночной смены, что мне совесть не позволила о чем-то его расспрашивать.

– Да ладно! – Сестра подмигнула. – Мне ты можешь рассказать все.

Все-все-все, да.

Танни я пока не рассказывала, что у нас с Рэйнаром «на этом все».

Что со мной не так, если даже сейчас он меня не оставляет? Почему так больно, почему так мучительно больно? Почему, стоит мне вспомнить его дыхание на своей коже, его прикосновения, его взгляд – все это мешается в такой сумасшедший коктейль, который грозит свести с ума раньше, чем я скажу «ик».

– Пока не знаю, – напустила на себя загадочный вид, и сестра только рукой махнула и фыркнула.

– Все с тобой ясно.

Правда?

Хотя… со мной действительно все ясно. Танни уйдет к друзьям, мы с Марром останемся вдвоем, будем грызть гирлянды и запивать веоланским. А потом на пару запевать под фейерверки.

«Будешь подпевать?» – мысленно спросила виара.

– Виу?

Марр заглянул мне в глаза.

Нет, никакого веоланского, только гирлянды. Хватит с меня тоньяса на всю жизнь.

После обеда сгрузила посуду в машинку и отправилась выгулять Марра. Обычно в такое время я с ним не гуляла, но ему как минимум полагалась моральная компенсация за вчерашнее. Поэтому в парке мы здорово порезвились в хрустящем от легкого морозца снегу, позолоченном холодным закатным солнцем. Попрятались за деревьями и скамейками, побегали по дорожкам – благо зимой здесь почти нет людей. Вот сейчас, как ни странно, мне захотелось есть по-настоящему, а не баловства ради. Поэтому домой я спешила во всю мочь.

Чтобы, едва приложив ключ к замку, наткнуться на Танни, выскочившую в холл.

– Ты же готовиться к тестам собиралась?

– У нас гости, – сообщила сестра заговорщицким шепотом.

Заинтригованная, не раздеваясь, я заглянула в гостиную.

И замерла.

Потому что на диване, прямая, как Лаувайс, сидела Аргастель Лиция Халлоран.

С таким царственным видом, словно я не к себе домой вернулась, а каким-то чудом перенеслась в Скай Стрим, перед этим запросив аудиенции. Сказать, что я очешуела – значит, ничего не сказать. Наверное, если бы в гостиной обнаружился Рэйнар на коленях и с букетом цветов, я бы и то удивилась меньше.

– Добрый вечер, Леона. – Молчание она нарушила первой.

– Добрый вечер. – Я прошла в комнату и вспомнила, что забыла снять куртку.

Заодно и ботинки, но это к делу не относится.

– Где мы можем поговорить наедине?

– Здесь. Танни, заберешь Марра? – попросила сестру, на ходу выворачиваясь из куртки и стягивая шарф.

– Да, конечно. – Танни похлопала по ноге. – Марр, пойдем.

Но Марр решил, что никуда не пойдет, плюхнулся на попу и уставился на Аргастель большими глазами (крайняя степень внимания и любопытства в исполнении виара). Примерно такие же, думаю, были и у меня, но я решительно прошла к дивану и устроилась рядом с ней, бросив куртку на соседнее кресло. В конце концов, я дома, а не в гостях.

– Хотите кофе? – спросила, чтобы поддержать разговор.

– Нет, благодарю. Я не пью кофе по вечерам.

Местра Халлоран окинула меня взглядом, понять который было сложно. Дождалась, пока наверху щелкнула дверь, и только после этого произнесла:

– Что происходит между тобой и моим сыном?

Да уж, прямолинейность наше все.

– Какое вам вообще до этого дело? – поинтересовалась я в тон ей прохладно и жестко. – Мне кажется или вы действительно не горели желанием видеть меня рядом с Рэйнаром?

– Не кажется. – Идеальные брови дрогнули, будто собираясь сойтись на переносице. – И сейчас не горю, но от моего сына зависит судьба целого города.

– Не совсем понимаю, как я связана с судьбой целого города.

Ноздри ее чуть шевельнулись, выдавая раздражение.

– Ты присылаешь в мой фонд платья и драгоценности, на которые можно купить пару таких квартир, как эта. – Она обвела взглядом гостиную. – Рэйнар собирался сделать тебе предложение, а вместо этого объявил о благодарности. Последнюю неделю в Лаувайс все сливаются с интерьером и мечтают только о том, чтобы рабочий день побыстрее закончился. И ты станешь меня уверять, что никак с этим не связана?

Отлично! У нас что, вся Аронгара в курсе, что произошло в Зингсприде? По-хорошему, стоило попросить ее уйти, но что-то мне подсказывало, что Аргастель не сдвинется с места, пока не получит то, за чем пришла. Поэтому нужно как можно скорее ей это дать и попрощаться.

– С чего вы вообще взяли, что он собирался сделать мне предложение? – ядовито осведомилась я.

– С чего? – Местра Халлоран удивленно посмотрела на меня. – Возможно, потому что ты первая женщина, которую он привел в Скай Стрим и представил нам. А может быть, потому, что даже не потрудился пригласить Ирргалию для разговора наедине или что-то объяснить. Просто выставил ее из города в присутствии меня и Энтара, нисколько не заботясь о ее чувствах. Я первый раз в жизни видела сына в такой ярости.

Вот сейчас от местры Халлоран полыхнуло гневом, но мой как-то слегка угас. Нет, до Ирргалии мне не было никакого дела, но чувства матери Рэйнара можно было понять. Зная о ее отношении к местрель Стоунвилл, достаточно сложно ожидать, что после такого выпада со стороны сына меня примут с распростертыми объятиями. Особенно зная, что я стала причиной подобной вспышки, и не понимая почему.

– Но я пришла поговорить о другом. – Аргастель бросила на Марра, который незаметно переместился поближе, снисходительный взгляд и вернулась ко мне. – О твоем запросе Гердехару Аррингсхану.

– А об этом вы откуда знаете? – поинтересовалась я.

Местра Халлоран наклонила голову и улыбнулась.

– Быть первой леди, Леона, или матерью правящего, – это не только привилегии и публичные мероприятия, но еще и ответственность. Ответственность женщины, находящейся рядом с тем, кто взял на себя обязанность защищать всех нас. И интересоваться жизнью дорогих тебе мужчин гораздо больше, чем своей. – Она внимательно посмотрела на меня. – Врагов у моего сына хватает так же, как в свое время хватало мужу. Тогда мне недостало мудрости стать Листерну надежной опорой, но сына я не подведу.

Да, как-то не вязались эти слова с образом женщины, привыкшей прятаться за статусом семьи, во всем полагаться на него и на свою безупречную репутацию. Но еще больше они не вязались с равнодушием женщины, зацикленной только на своем положении или Энтаре. В ее словах читалось больше чувства, чем в самом откровенном признании, сквозь которое становилось понятно: за Рэйнара она тоже свернет шеи всем, до кого дотянется. Мне даже не по себе стало от такой откровенности, но показывать свое замешательство ей я не собиралась.

– Я все равно решительно не понимаю, как это связано со мной.

– Все ты понимаешь. – Она повысила голос. – Сейчас, когда вот-вот состоятся выборы, твой отказ от наставничества равносилен признанию его поражения.

– Верховный Правитель имеет право выбрать меня в качестве ученицы, если моя сила кажется ему перспективной.

– Ты пришла к нему сама, а это разные вещи. Думаешь, об этом не узнают?

– Нет, если я…

– Если, – передразнила она. – Если бы ты хорошенько подумала, то поняла бы, что под такой серьезной заменой всегда лежит серьезное основание. Которое, так или иначе, скажется на репутации моего сына.

– Ваш сын не думал о моей репутации, когда надевал на меня таэрран за полчаса до выступления, когда тащил в оперу, чтобы показать его всем.

– Мой муж надел на меня таэрран за день до благотворительного вечера. Просто за то, что я осмелилась ему прилюдно возразить, поставить его слова под сомнение. – В светлых глазах мелькнула искорка боли. Мелькнула – и погасла. Местра Халлоран подняла руку, предупреждая мои возражения. – Я просила его подождать всего один день, но он отказал. Единственное, о чем я сейчас сожалею, так это о том, что мне не хватило сил его простить. Пока мы не отдалились друг от друга настолько, что стало уже все равно.