Текст книги "Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти"

– Она опять залезла ко мне в шкаф: половины моих лучших нейлоновых чулок как не бывало, остальные разбросаны, все шарфики перемешаны в кучу, моей новой блузки нет, и новый пояс исчез. Стащила даже мои лучшие туфли от Эрме… Этот ребенок просто беда!

– Девятнадцать лет – это уже совсем не ребенок, – устало проговорил он.

– Она просто беда! Сколько раз я ей уже говорила!

– Я побеседую с ней еще раз.

– Это ничего не даст.

– Я знаю.

Пенелопа рассмеялась вместе с ним:

– Она такая зануда.

– Вот. – Он вручил ей изящную коробочку. – Поздравляю с двадцатилетием!

– О, спасибо, Иэн. Твой подарок внизу. Тебе… – Она остановилась и открыла коробочку. Внутри лежал резной яшмовый браслет. Яшма, оправленная в серебряную филигрань, очень изящная, очень старинная, коллекционная работа. – О, какая прелесть, спасибо тебе, Иэн. – Она надела браслет на руку поверх тонкой золотой цепочки, но, как он ни прислушивался, в ее голосе не прозвучало ни подлинного восхищения, ни настоящего разочарования. – Красота. – Наклонившись, она коснулась губами его щеки. – Спасибо тебе, дорогой. Где ты его достал? На Тайване?

– Нет. Здесь на Кэт-стрит. У Вонг Чунькита, он да…

Дверь распахнулась, и в комнату влетела девушка. Высокая, стройная и невероятно красивая, она проговорила, задыхаясь:

– Надеюсь, ничего, что я пригласила сегодня одного молодого человека. Он позвонил и сказал, что придет. Он будет попозже, но я думаю, это ничего. Он классный. И очень клевый.

– Боже милостивый, Адрион, – мягко проговорил Данросс, – сколько раз я просил тебя стучаться, прежде чем ты ворвешься сюда, и нельзя ли говорить по-английски? Что это еще, черт возьми, за «клевый»?

– Хорошо, здорово, круто, клево. Извини, папа, но ты на самом деле здорово отстал, потому что «крутой» и «клевый» в ходу даже в Гонконге. Ну, до скорого, пора лететь, после приема поеду гулять – буду поздно, так что не…

– Постой мин…

– Это же моя блузка, моя новая блузка! – не выдержала Пенелопа. – Адрион, сними ее сейчас же! Я сто раз тебе говорила, чтобы ты не залезала ко мне в шкаф, черт возьми.

– Ну, мама, – так же резко отвечала Адрион, – она же тебе не нужна. Неужели нельзя взять на один вечер? – И тут же сменила тон: – Пожалуйста? Ну пожалуйста? Пап, ну поговори с ней. – Она перешла на прекрасный кантонский, на котором говорят ама: – Досточтимый Батюшка… прошу помочь вашей Первой Дочери достичь недостижимого, или я буду плакать, плакать, плакать, о-хо… – Потом, на одном дыхании, опять по-английски: – Мама… она же тебе не нужна, а я буду аккуратна, правда. Пожалуйста?

– Нет.

– Ну ладно тебе. Я буду аккуратна, обещаю.

– Нет.

– Мама!

– Ну, если ты об…

– О спасибо. – Девушка просияла, повернулась, вылетела из комнаты, и дверь с шумом захлопнулась.

– Господи боже мой, – мрачно сказал Данросс, – ну почему, черт возьми, всегда получается, что дверь за ней так хлопает!

– Ну, сейчас, по крайней мере, это было сделано не специально, – вздохнула Пенелопа. – Думаю, еще одну такую осаду мне не выдержать.

– Мне тоже. Слава богу, Гленна благоразумна.

– Это лишь временное явление, Иэн. Она вся в отца, как и Адрион.

– Хм! Неужели у меня такой скверный характер? – нахмурился он. – А раз уж мы затронули этот предмет, то я молю Бога, чтобы Адрион нашла кого-нибудь поприличнее, а не какого-нибудь кретина, как обычно! Кого она собирается привести?

– Не знаю, Иэн. Я об этом тоже впервые слышу.

– Всегда просто ужас какой-то! Ее выбор мужчин потрясает. Помнишь этого болвана с головой как дыня и руками питекантропа, в которого она была «безумно влюблена»? Господи Иисусе, ей тогда было всего пятнадцать и…

– Ей было почти шестнадцать.

– Как его звали? Ах да, Байрон. Боже мой, Байрон!

– Но зачем было угрожать, что ты оторвешь ему голову, Иэн? Это была лишь щенячья любовь.

– Это была, черт побери, гориллья любовь, ей-богу. – Данросс помрачнел еще больше. – Он был просто горилла, черт бы его побрал… А этот другой, помнишь, до этого чертова Байрона, – этот психованный ублюдок… как бишь его?

– Виктор. Да, Виктор Хоппер. Это был… о да, помню, тот, что спросил, мол, ничего, если он переспит с Адрион.

– Он что?..

– О да. – Она взглянула на него с таким невинным видом. – Я тогда не сказала тебе… подумала, что лучше не стоит.

– Он что?..

– Ну, не заводись, Иэн. Это было по меньшей мере четыре года назад. Я сказала ему: «Нет, не сейчас. Адрион только четырнадцать, а вот когда ей исполнится двадцать один – тогда пожалуйста». Еще один, у кого ничего не вышло с самого начала.

– Господи Иисусе! Он спросил, можно ли ему…

– По крайней мере, он спросил, Иэн! Это уже что-то. Все это настолько обычно. – Она встала и подлила шампанского ему и немного себе. – Еще примерно лет десять этого чистилища – и уже пойдут внуки. Поздравляю с годовщиной и всего тебе наилучшего из британского! – Она рассмеялась, чокнулась с ним, выпила и улыбнулась.

– Ты снова права, – улыбнулся он в ответ: она ему очень нравилась. Столько лет прошло, добрых лет. «Мне повезло. Да. Мне было благословение в тот первый день».

Это случилось на аэродроме королевских ВВС в Биггин-Хилл теплым солнечным августовским утром сорокового года во время «Битвы за Англию».[89]89
  «Битва за Англию» – общепринятое название периода Второй мировой войны с июля по октябрь 1940 г., когда люфтваффе при помощи массированных налетов и бомбежек попытались перед запланированным вторжением в Великобританию с моря и по воздуху в рамках операции «Морской лев» завоевать воздушное пространство, уничтожить авиационные заводы и запугать гражданское население.


[Закрыть] Она служила в женском вспомогательном корпусе ВВС, и ее перевели туда недавно. У него это был восьмой день на войне, третий вылет в тот день и первая победа. Весь «спитфайр» был изрешечен пулями, часть крыла оторвана, хвост словно в татуировке. По всем законам джосса он должен был погибнуть, но он выжил, а погиб «мессершмитт» и его пилот, а он вернулся и еще не отошел от горячки боя, опьяненный чувством страха, и стыда, и облегчения, оттого что вернулся, а юноша в кабине другого самолета – противник – заходился в крике, объятый пламенем, и падал по спирали вниз.

– Привет, сэр, – сказала Пенелопа Грей. – Добро пожаловать домой, сэр. Прошу вас. – И она подала ему кружку горячего сладкого чая и больше не произнесла ни слова, хотя обязана была тут же потребовать отчета о выполнении задания: она была связистом. Она молча улыбалась, ожидая, когда он вернется с небес, где караулила смерть, на землю – жить. Он даже не поблагодарил ее, а лишь пил и пил, и это был лучший чай в его жизни.

– Я сбил «мессершмитт», – сообщил он, когда смог говорить. Голос у него дрожал, колени тоже. Он не помнил, как отстегивал парашют, как вылезал из кабины, как забирался в грузовик вместе с остальными оставшимися в живых. – Это был «Ме-109».

– Да, сэр. Командир эскадрильи Миллер уже подтвердил, что самолет сбит, и просил приготовиться: в любую минуту могут снова дать команду на взлет, сэр. На этот раз цель другая. Благодарю за сбитого немца, сэр, теперь этих дьяволов на одного меньше… О, как бы я хотела попасть туда вместе с вами, чтобы помочь сбивать этих монстров…

«Какие же они монстры? – подумал он. – По крайней мере, пилот первого сбитого мной самолета никакой не монстр. Просто молодой парень, как и я. Может, мой ровесник. И он кричал, когда горел, кричал, когда умирал, – охваченный пламенем падающий лист, – а сегодня днем, или завтра, или скоро настанет мой черед. Их слишком много, а нас слишком мало».

– А Томми вернулся? Том Лейн?

– Нет, сэр, простите, сэр. Он… Командир эскадрильи сказал, что капитана Лейна сбили над Дувром.

– Так страшно, что сгоришь, что тебя собьют.

– О, вас не собьют, сэр, только не вас. Они не собьют вас. Я знаю. Вас – нет, сэр, нет, только не вас. Они никогда не доберутся до вас, никогда, никогда, никогда, – говорила она. Бледно-голубые глаза, светлые волосы и красивое лицо. Ей не исполнилось и восемнадцати, но она уже была сильная, очень сильная и очень уверенная.

Тогда он поверил ей, и с этой ее верой прожил еще четыре месяца воздушных боев – бывало, по пять вылетов в день – и сбивал еще, и, хотя она ошиблась и потом его все-таки сбили, он остался жив и лишь слегка обгорел. А после вышел из госпиталя, приземлившись навсегда, и они поженились.

– И не скажешь, что двадцать лет прошло, – проговорил он, сдерживая рвущееся наружу ощущение счастья.

– Плюс два года до того, – сказала она, сдерживая свое.

– Плюс два года до…

Дверь открылась. Пенелопа вздохнула, потому что в комнату величаво вступила А Тат, тараторя без остановки по-кантонски:

– Айийя, сын мой, разве ты еще не готов? Наши уважаемые гости будут здесь с минуты на минуту, а у тебя даже галстук не завязан. А еще в нашем доме зачем-то появился этот не знавший матери чужак из северного Гуандуна, чтобы готовить на стол сегодня… Вонючий отпрыск однодолларовой шлюхи из северного Гуандуна, откуда родом все самые ловкие воры и самые последние проститутки, а еще воображает, что умеет готовить… Ха!.. Этот человек и его такие же жалкие заморские подручные только оскверняют нашу кухню и лишают нас покоя. О-хо, – продолжала маленькая сморщенная старушка без передышки, а ее похожие на когти пальцы автоматически потянулись к галстуку и умело повязали его. – И это еще не все! Вторая Дочь… Вторая Дочь просто не желает надевать платье, которое выбрала ей Досточтимая Первая Жена, и разошлась так, что слышно даже на Яве! И-и-и, эта семейка! Вот, сын мой. – Вынув из кармана конверт с телексом, она передала его Данроссу. – Еще одно варварское послание, еще одно поздравление с этим счастливым днем, и с этим посланием твоя бедная старая Матушка должна была сама подниматься по лестнице на своих бедных старых ногах, потому что остальные слуги никуда не годные лоботрясы… – Она остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание.

– Благодарю вас, Матушка, – вежливо сказал он.

– Во времена твоего Досточтимого Отца слуги работали и знали, что им делать, и твоей старой Матушке не приходилось терпеть грязных чужаков в Большом Доме! – Она вышла, продолжая бормотать проклятия в адрес кейтеринговой[90]90
  Кейтеринг – услуги по приготовлению, сервировке и подаче блюд в любом месте по желанию заказчика.


[Закрыть] компании. – Ну, смотри не опаздывай, Сын мой, не то… – Даже закрыв дверь, она не переставала говорить.

– Ну а с ней-то что? – устало спросила Пенелопа.

– Да все трещит о работниках кейтеринговой компании, не любит посторонних – ты же знаешь, какая она. – Он открыл конверт и достал оттуда сложенный телекс.

– Что она говорила насчет Гленны? – Его жена поняла слово и-чат – Вторая Дочь, – хотя по-кантонски знала самый минимум.

– Только то, что Гленна выходит из себя по поводу выбранного тобой платья.

– А чем оно плохо?

– А Тат не сказала. Слушай, Пенн, может, Гленне следует лечь спать? Пора бы уже…

– И не мечтай! Ничего не выйдет, пока весь этот бедлам не уляжется. Даже «Карге» Струан не удалось бы не пустить Гленну на ее «первый взрослый прием», как она это называет! Ты ведь согласился, Иэн, ты согласился, ведь так, верно?

– Да, но разве ты не считаешь…

– Нет. Она уже достаточно взрослая. В конце концов, ей тринадцать, а скоро уже будет тридцать. – Пенелопа спокойно допила свой бокал. – Ничего, я сейчас разберусь с этой юной леди, будьте уверены. – Она встала. Потом обратила внимание на выражение его лица. Он не отрываясь смотрел на телекс.

– Что случилось?

– Убит один из наших людей. В Лондоне. Грант. Алан Медфорд Грант.

– О, я, наверное, не знакома с ним, верно?

– Думаю, один раз вы встречались, в Эршире. Маленький такой человечек, похожий на эльфа. Он был у нас на приеме в Эйвисъярд-Касл, в наш прошлый отпуск.

– Не помню, – нахмурилась она и взяла предложенный телекс. В нем было написано: С прискорбием извещаю, что А. М. Грант погиб сегодня утром в дорожном происшествии, управляя мотоциклом. Подробности сообщу, как только узнаю. Извините. Ваш Кернан. – Кто такой Кернан?

– Его помощник.

– Грант… он был твоим другом?

– В каком-то смысле.

– Он важен для тебя?

– Да.

– О, прими мои соболезнования.

Данросс заставил себя пожать плечами и не повышать голос.

– От этого не уйдешь. Джосс. – В душе он ругался самыми грязными словами.

Она хотела посочувствовать, сразу поняв, насколько он потрясен. Было видно, что он сильно обеспокоен, хотя старается это скрыть, и ей не терпелось тут же выяснить все об этом неизвестном человеке. Но она сдержалась.

«Такая у меня работа, – напомнила она себе. – Не задавать вопросов, сохранять спокойствие и быть рядом – чтобы собирать осколки, но только когда будет позволено».

– Ты спускаешься?

– Через минуту.

– Постарайся недолго, Иэн.

– Да.

– Еще раз спасибо за браслет. – Браслет ей очень понравился.

Он ответил:

– Не за что. – Но она знала, что на самом деле Данросс не слушает. Он уже снял телефонную трубку и заказывал международный звонок.

Она вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, и остановилась в длинном коридоре, который вел в восточный и западный флигели. Она чувствовала себя несчастной, сердце колотилось. «Будь прокляты все эти телексы, все эти телефоны, будь проклята компания „Струанз“, будь проклят Гонконг, будь прокляты все приемы и все прихлебатели. Как бы мне хотелось, чтобы мы уехали отсюда навсегда и забыли про Гонконг, забыли про работу, Благородный Дом, большой бизнес, Тихоокеанский пояс, биржевой рынок и все…»

– Мама-а-а!

Вопль донесся из глубины комнаты Гленны за дальним углом восточного флигеля, и Пенелопа тут же подобралась. По голосу Гленны чувствовалось, что пыл угас и угрозы нет, поэтому Пенелопа неторопливо отозвалась:

– Иду, иду… Что случилось, Гленна?

– Где ты-ы-ы?

– Иду, дорогая, – крикнула она, переключившись на вещи действительно важные. «Гленна будет выглядеть красивой в этом платье. О, вот что! – сказала она себе, довольная тем, что придумала. – Одолжу-ка я ей свою маленькую нитку жемчуга. С ним будет то, что надо».

И она ускорила шаг.

* * *

А на другой стороне бухты, в Коулуне, Великий Дракон, главный сержант Тан-по из департамента уголовного розыска, поднялся по шаткой лестнице и вошел в комнату. Там уже собрались основные члены его тайной триады.

– Вбейте себе в костяшку, которую кое-кто из вас носит промеж ушей: Драконы хотят, чтобы Благородный Дом Чэнь был найден, а эти сифилитические пожиратели дерьма Вервольфы пойманы так быстро, что даже боги зажмурятся!

– Да, Господин, – хором ответили его подчиненные, пораженные тем, каким тоном это было сказано.

Они собрались в конспиративной квартире Тан-по, маленькой, серенькой, трехкомнатной, за неприметной входной дверью, на пятом этаже такого же неприметного многоквартирного дома с ничем не выделяющимися лавками на первом этаже, в одном из грязных переулков всего в трех кварталах от главного управления полиции района Цимшацуй. Этот район расположен на южной оконечности полуострова Коулун, откуда открывается вид на гавань и Пик. Собравшихся было девять: сержант, два капрала, остальные констебли – все детективы в штатском из уголовного розыска, все кантонцы, отобранные по одному и поклявшиеся на крови в верности и соблюдении тайны. Это был тайный тун, братство Тан-по, и под его защитой находился весь уличный игорный бизнес в районе.

– Ищите везде, опрашивайте всех подряд. В нашем распоряжении три дня, – говорил Тан-по, плотно сбитый китаец пятидесяти пяти лет, густобровый, с начинающими седеть волосами. Он носил самое высокое, унтер-офицерское, звание. – Это мой приказ – всех моих Братьев-Драконов и самого Великого Дракона. Кроме того, – мрачно добавил он, – если мы оплошаем, Большая Куча Дерьма обещал понизить всех в звании и отправить на границу или в другие места, и это первый раз, когда он грозится сделать подобное. Да помочатся все боги с великой высоты на всех заморских дьяволов, особенно на тех безродных блудодеев, которые не берут положенный им откат и не ведут себя как цивилизованные люди!

– Аминь! – истово возгласил сержант Ли. В нем иногда просыпался католик, потому что в юности он ходил в католическую школу.

– Сегодня днем Большая Куча Дерьма поставил вопрос ребром: или результаты, или на границу, где нет ни горшка, куда можно помочиться, ни отката на двадцать миль вокруг. Айийя, да уберегут нас боги от неудачи!

– Есть, – ответил за всех капрал Хо, человек с резкими чертами лица, сделав пометку в записной книжке. Он учился в вечерней школе на бухгалтера и вел бухгалтерию и протоколы собраний братства.

– Старший Брат, – вежливо начал сержант Ли, – назначено ли вознаграждение, которое мы можем предложить нашим информаторам? Какая-либо минимальная или максимальная сумма?

– Да, – ответил Тан-по. И осторожно добавил: – Великий Дракон назвал сумму в сто тысяч гонконгских долларов, если в течение трех дней… – Огромный размер вознаграждения заставил всех в комнате замолчать. – Половина за то, что Благородный Дом Чэнь будет найден, и половина за похитителей. И премия в десять тысяч тому Брату, чей информатор даст сведения о том или другом, – и повышение.

– Десять тысяч за Чэня и десять за похитителей? – уточнил капрал. «О боги, даруйте мне это вознаграждение», – молил он, как и все остальные. – Так, Старший Брат?

– Цзю ни ло мо, я так и сказал, – резко бросил Тан-по, попыхивая сигаретой. – У тебя что, уши полны гноя?

– О нет, прошу прощения, досточтимый сэр. Прошу извинить.

В голове у всех было только вознаграждение. «И-и-и, – думал сержант Ли, – десять тысяч и повышение, если за три дня! Ах, если бы за три дня… Ведь как раз будут скачки, и тогда… О все боги, большие и малые, ниспошлите мне благословение на этот раз и еще раз на двойной кинелле в субботу».

Тан-по справился в своих записях.

– Теперь о другом. Благодаря Дневному Чжану и Досточтимому Суну братство может ежедневно пользоваться душем в «Ви энд Эй» с восьми до девяти утра, а не с семи до восьми, как раньше. Жены и наложницы по списку. Капрал Хо, проверить список.

– Послушайте, Досточтимый Господин, – подал голос один из молодых детективов, – вы слышали про Золотистый Лобок?

– Что?

Юноша рассказал о том, что слышал сегодня утром от Дневного Чжана, когда зашел позавтракать на кухню отеля. Все загоготали.

– Айийя, подумать только! Как золотые, хейя?

– А у вас когда-нибудь была заморская женщина, Досточтимый Господин?

– Нет, никогда. Нет. Айийя, только представишь себе это… брр!

– А я хотел бы разик, – засмеялся Ли, – просто посмотреть, что это такое!

Все рассмеялись вместе с ним, и кто-то заметил:

– «Нефритовые врата», они и есть «нефритовые врата», но говорят, у некоторых заморских женщин они перекошены!

– А я слышал, что у них щель сбоку!

– Вот еще что, досточтимый сэр, – произнес тот же молодой детектив, когда смех стих. – Дневной Чжан просил передать, что у Золотистого Лобка есть миниатюрный приемник-передатчик – лучший из всех, что он когда-либо видел, лучше, чем у нас, даже в особой службе. Она носит его с собой.

Тан-по пристально посмотрел на него:

– Любопытно. Зачем заморской женщине такая штука?

– Может, это имеет отношение к винтовкам? – предположил Ли.

– Не знаю, Младший Брат. Женщины с трансиверами? Интересно. Вчера вечером, когда наши люди просматривали ее вещи, его там не было, значит она держит его в сумочке. Хорошо, очень хорошо. Капрал Хо, после собрания оставь подарок для Дневного Чжана – пару красненьких. – Красной была купюра достоинством в сто гонконгских долларов. – Что бы мне, конечно, хотелось знать, так это кому предназначались винтовки, – задумчиво добавил он. – Постарайтесь довести до сведения всех наших информаторов, что в этом я тоже очень заинтересован.

– Есть ли связь между похищением Благородного Дома Чэнь, винтовками и этими двумя заморскими дьяволами? – спросил Ли.

– Думаю, что есть, Младший Брат. Думаю, есть. Да. Любопытно и то, что присылать ухо нецивилизованно, да еще когда прошло так мало времени. Абсолютно нецивилизованно.

– А, значит, вы считаете, что Вервольфы – заморские дьяволы? Или эти блудливые получеловеки? Или португальцы?

– Не знаю, – мрачно изрек Тан-по. – Но это случилось в нашем районе, так что для всех нас это вопрос чести. Большая Куча Дерьма просто взбешен. Его честь тоже задета.

– И-и-и, – вздохнул Ли, – у этого блудодея такой скверный характер.

– Да. Возможно, информация о трансивере его ублажит. Думаю, я попрошу всех моих Братьев на всякий случай установить наблюдение за Золотистым Лобком и ее приятелем, контрабандистом оружия. Так, у нас было что-то еще… – Тан-по снова справился в записях. – Ах да, почему поступления с ночного клуба «Хэппи хостесс» снизились на тридцать процентов?

– Только что сменился владелец, досточтимый сэр, – отрапортовал сержант Ли, ведавший зоной, где располагался клуб. – Одноглазый Пок продал его одному шанхайскому блудодею по имени Ван – Счастливому Вану. Счастливый Ван говорит, что размер «ароматной смазки» очень высок, бизнес идет плохо, очень плохо.

– Цзю ни ло мо на всех шанхайцев. Это действительно так?

– Доходы клуба упали, но не настолько.

– Это правда, досточтимый сэр, – подтвердил капрал Хо. – Я был там в полночь, чтобы получить аванс за эту, ети ее, неделю: это вонючее, ети его, место было заполнено лишь примерно наполовину.

– А заморские дьяволы там были?

– Два-три человека, Досточтимый Господин. Никого из важных персон.

– Передайте от меня Досточтимому Счастливому Вану: у него три недели, чтобы наладить бизнес. А там посмотрим. Капрал Хо, шепни кое-кому из девочек в «Грейт нью ориентал», пусть рекомендуют «Хэппи хостесс» месяц или около того – у них там полно клиентов из заморских дьяволов… И скажи Вану, что послезавтра сюда приходит ядерный авианосец «Коррехидор» на «эр энд эр»… – Он произнес это сокращение по-английски, но все знали – еще со времен корейской войны, – что это значит «на отдых и восстановление сил». – Я спрошу у своего Брата-Дракона в Ваньчае и в районе доков, можно ли Счастливому Вану прислать туда визиток. Около тысячи варваров из Золотой Страны – это, конечно, подспорье! Они пробудут здесь восемь дней.

– Досточтимый сэр, все будет сделано сегодня же вечером, – пообещал капрал Хо.

– Мой приятель из морской полиции известил, что скоро ожидается много заходов военных кораблей: увеличивается численность американского Седьмого флота. – Тан-по нахмурился. – Говорит, вдвойне. На континенте ходят слухи, что много американских солдат будут отправлять во Вьетнам: по крайней мере, у них там уже налажен авиамост, – добавил он. – Этим занимается их триада, ЦРУ.

– И-и-и, для бизнеса это хорошо! Нужно будет ремонтировать их корабли. И развлекать солдат. Хорошо! Очень хорошо для нас.

– Да. Очень хорошо. Но с их стороны это большая глупость. Досточтимый Чжоу Эньлай месяцами слал им вежливые предупреждения, что Китай против их присутствия там! Почему они не послушались? Ведь Вьетнам – наша область внешних варваров! Какая глупость выбрать эти вонючие джунгли и этих мерзких дикарей, чтобы воевать с ними. Если Китаю веками не удавалось покорить внешних варваров, неужели им это удастся?[91]91
  Даже после завоевания независимости в начале X в. Вьетнам оставался вассальным государством, зависимым от доброй воли китайских императоров, вплоть до конца XIX в., когда уже стал колонией Франции. Претензии императоров китайской династии Цин привели даже к франко-китайской войне (1881–1885), после которой Китаю пришлось отказаться от притязаний на северную и центральную часть Вьетнама – Аннам и Тонкин.


[Закрыть] – Тан-по усмехнулся и закурил еще одну сигарету. – А куда делся Одноглазый Пок?

– Этот старый лис получил постоянную визу и на первом же самолете улетел в Сан-Франциско – он, жена и восемь детей.

Тан-по повернулся к своему бухгалтеру:

– Он нам не должен?

– О нет, досточтимый сэр. Он полностью расплатился до настоящего времени, об этом позаботился сержант Ли.

– И во сколько это встало старому блудодею? Получить визу?

– С выездом ему помогли за подарок в три тысячи гонконгских долларов капралу Сэк Пуньсо из иммиграционной службы по нашей рекомендации – и нам выплачены проценты. Мы также помогли ему найти торговца бриллиантами, чтобы он мог конвертировать свое состояние в самые лучшие камни, с голубоватым отливом. – Он справился в своем гроссбухе. – Наша комиссия – два процента – составила восемь тысяч девятьсот шестьдесят гонконгских долларов.

– Молодец старик Одноглазый! – похвалил довольный Тан-по. – Внакладе не остался. А что это за работа указана в его визе – «уникальные услуги»?

– Повар в одном из ресторанов чайна-тауна, – ответил сержант Ли. – Заведение называется «Гуд итинг плейс». О-хо, я как-то пробовал его стряпню у него дома: старина Одноглазый совсем не умеет готовить.

– Наймет кого-нибудь, чтобы работал вместо него, а сам займется недвижимостью, игорным бизнесом или купит ночной клуб, – прокомментировал кто-то. – И-и-и, какой джосс!

– А во сколько ему обошлась виза в США?

– Ах, золотое подношение в Рай! – вздохнул Хо. – Я слышал, он заплатил пять тысяч американских долларов, чтобы его фамилию поставили в верху списка.

– Айийя, больше, чем обычно! А в чем дело?

– Похоже, ему еще обещали выправить американский паспорт сразу по истечении пяти лет и решить проблему с английским: вы ведь знаете, старина Одноглазый не говорит по-английски…

– Эти мне блудодеи из Золотой Страны – комиссионные берут, а чтобы толком поставить дело, так нет. И вкуса нет, просто никакого, – презрительно фыркнул Тан-по. – Ну что такое одна-две визы время от времени, когда всем известно, что визу можно купить, если в нужное время подсуетишься с требуемой суммой? Почему не делать этого как следует, цивилизованно? Виз двадцать в неделю – или сорок, – совсем они без ума, эти заморские дьяволы!

– Цзю ни ло мо, как же вы правы! – проговорил сержант Ли. У него даже голова пошла кругом, когда он прикинул, сколько мог бы заработать на комиссионных, будь он вице-консулом США в Гонконге и работай в визовом отделе. – И-и-и!

– Имей мы человека цивилизованного на этой должности, жили бы как мандарины и контролировали Сан-Франциско! – рассудил Тан-по, и все загоготали вместе с ним. Потом он с отвращением добавил: – По крайней мере, посадили бы туда мужчину, а не такого, который только и мечтает залучить в свою «отвратительную лощинку» чей-то «взмыленный стебель», или наоборот!

Все засмеялись того пуще.

– Эй, – вставил кто-то, – я слышал, с ним якшается молодой заморский дьявол Смердящий Нос Свиное Брюхо из департамента общественного строительства. Наверняка знаете, тот, что незаконно продает разрешения на строительные работы!

– Это уже все старо, Чань, очень старо, – отозвался Тан-по. – И тот и другой лезут туда, куда им лезть не след. По последним слухам, у нашего дьявола вице-консула связь с одним молодым человеком… – И деликатно добавил: – Сыном известного бухгалтера, который к тому же не менее известный коммунист.

– И-и-и, это нехорошо. – Сержант Ли тут же понял, о ком речь.

– Нехорошо, – согласился Тан-по. – Особенно потому, что, как я вчера выяснил, у этого молодого человека есть квартира для встреч за углом. В моем районе! А в моем районе самая низкая преступность.

– Это верно, – с гордостью подтвердили все.

– Поговорить с ним, Старший Брат? – спросил Ли.

– Нет, просто установите особое наблюдение. Я хочу знать все об этой парочке. Все. Даже если они лишь рыгнут. – Вздохнув, Тан-по дал сержанту Ли адрес и сделал рабочие распоряжения. – Раз уж вы все здесь, я решил произвести выплаты не завтра, а сегодня. – Он открыл большую сумку, полную банкнот. Каждый получил столько, сколько получал в полиции, плюс на согласованные затраты.

Месячного заработка в триста гонконгских долларов констеблю не хватало даже на то, чтобы прокормить небольшую семью и иметь маленькую квартирку, хотя бы из двух комнат, с одним водопроводным краном и без удобств, даже на то, чтобы отдать ребенка в школу; или на то, чтобы послать денег в родную деревню в Гуандуне нуждающимся отцам, бабушкам, матерям, дядьям и дедушкам, многие из которых в свое время пожертвовали накопленными за всю жизнь сбережениями, чтобы отправить его по протоптанной дорожке в Гонконг.

Тан-по был одним из них. Он очень гордился тем, что шестилетним мальчиком в одиночку прошел этот путь, что отыскал родственников и, когда ему исполнилось восемнадцать, устроился работать в полицию – тридцать шесть лет назад. Он служил королеве хорошо, полиции – безупречно, врагам-японцам во время оккупации не служил совсем и теперь возглавлял ключевой полицейский участок в колонии Гонконг. Он был уважаем и богат, один сын учился в колледже в Сан-Франциско, другой владел половиной ресторана в канадском Ванкувере, он помогал своей семье в Кантоне, и, самое главное, за его участком – Цимшацуй – числилось меньше всего нераскрытых грабежей, дел о нанесении ран и увечий и войн между триадами, чем за любым другим. Всего три убийства за четыре года, и все раскрыты, и все виновные арестованы и осуждены, и один из них – заморский дьявол, моряк, убивший другого моряка из-за девицы из дансинга. И почти никакого мелкого воровства, и ни одного случая приставания к заморскому дьяволу-туристу нищих или мелких воришек. И это в самой обширной туристской зоне, где нужно было также обеспечивать порядок среди людей цивилизованных, которых насчитывалось около трехсот тысяч, и защищать их от злоумышленников и от них же самих.

«Айийя, да, – говорил про себя Тан-по. – Если бы не мы, эти тупоголовые крестьяне, ети их, давно бы уже держали друг друга за горло, скандаля, грабя, проливая кровь, а потом неизбежно раздался бы крик толпы: убить заморских дьяволов! И они попытаются это сделать, и у нас снова будут беспорядки. Ети их со страшной силой, всех этих злоумышленников и смутьянов!»

– Значит, так, – добродушно сказал он, – встречаемся через три дня. Я заказал ужин из десяти блюд от ресторана «Грейт фуд Чжан». А до этого пусть каждый приникнет глазом к отверстию богов и даст мне ответы. Мне нужны Вервольфы, и мне нужно вернуть Джона Чэня. Сержант Ли, останься на минуту. Капрал Хо, составь протокол, и жду отчет по бухгалтерии завтра в пять.

– Да, Досточтимый Господин.

Все толпой устремились на выход. Тан-по закурил еще одну сигарету. Закурил и сержант Ли. Тан-по закашлялся.

– Вам бы надо бросать курить, Старший Брат.

– И тебе тоже! – пожал плечами Тан-по. – Джосс! Если мне суждено умереть, то я и умру. Джосс. Хотя, чтобы не было скандалов, я сказал Главной Жене, что бросил. А то все пилит и пилит, пилит и пилит.

– Покажи мне ту, что не пилит, и окажется, что это мужик с «отвратительной лощинкой».

Оба рассмеялись.

– Это верно. Хейя, на прошлой неделе настояла, чтобы я показался врачу, и представляешь, что сказал этот безродный блудодей? Он сказал: «Ты бы лучше бросал курить, приятель, а то не проживешь и двадцати лун и от тебя останется лишь горстка пепла в погребальной урне. Тогда могу гарантировать, что твоя Главная Жена потратит все твои деньги на беспутных юнцов, а твоя наложница будет пробовать плоды другого!»

– Свинья! Ох и свинья!

– Да. Он на самом деле напугал меня: я просто своим «тайным мешочком» ощутил его слова! Но, может, он и правду сказал.

Он вынул платок, высморкался, дыша с присвистом, громко прочистил горло и сплюнул в плевательницу.

– Послушай, Младший Брат, наш Великий Дракон говорит, что пришла пора объединиться с Контрабандистом Юанем, Белым Порошком Ли и его родственником Четырехпалым У.