Текст книги "Ведьмин огонь"

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
ЛУННЫЙ СВЕТ И МАГИЯ

Толчук плелся за оборотнями, подняв плечи от непрекращающегося дождя. Буря разразилась сразу же, как только они спустились с гор и вошли в густой лес предгорий. По ночному небу заметались молнии, освещая лес впереди слепящими вспышками неживого света.

И в одну из таких вспышек Толчук вдруг обнаружил, что Могвид со своим братом-волком уже опередил его на целую лигу. Несмотря на дождь, его спутники, как только очутились в лесу, пошли легко и быстро. Лес был их домом, и хотя сейчас это был чужой лес, привычная обстановка, мягкий мох под ногами и груды опавших листьев придали им новые силы. Раненый волк, несмотря на поврежденную лапу, носился между деревьями, как угорелый, в то время как Толчук, раздираемый кашлем и обливавшийся потом даже под дождем, шлепал по сырости все медленнее и уже заметно устал.

Он шел и грезил о своей сухой теплой пещере с веселым треском в родном очаге. Голова от усталости клонилась, и невеселые мысли то и дело вмешивались в сладкие воспоминания о доме. Начало зимы всегда ознаменовывалось Сулачрой – церемонией мертвых, на которой в память об ушедших зажаривалась целиком заботливо пестуемая всю весну и лето коза. Великан буквально ощущал этот сладковатый, наполняющий пещеру дым и видел женщин, широкими листьями деревьев токатока разгоняющих это жертвенное курение по всей пещере. Сулачра всегда происходила в грозу, поскольку считалось, что дыры, образуемые в куполе неба молниями, дают возможность духам принять дары и почувствовать, что их все еще помнят и почитают. Толчук снова закашлялся, и гром эхом ответил ему, а огр в очередной раз грустно подумал, кто же теперь устроит Сулачру в память о его несчастном отце. А если к нему не поднимется никакого дыма, то он непременно поймет, что забыт…

Толчук печально вздохнул и прибавил шагу, содержимое набедренной сумки захлопало его по ноге, и он вспомнил про Сердце Огров. Остановившись, Толчук положил руку на мешок, нащупал там камень, и в ушах его явственно раздались слова Триады о том, что духи огров мертвы, что они не перешли ни в какой иной мир, а пленены здесь, в Камне сердца!

И от этого открытия Толчуку стало легче. Значит, Сулачра всего лишь сплошной обман, никакой дым никогда и не достигал раздутых чувственных ноздрей, и никаких мертвых нет ни в каком ином мире.

Огр убрал руку. Сулачра обернулась просто возможностью собираться всем вместе и несколько дней проводить дома, без походов и ссор. Славным временем мира и понимания, короткой передышкой, объединявшей всех чувствами милосердия и добра. Но теперь, с тем знанием, что открыла ему Триада, этот прекрасный праздник навеки потерял для Толчука все свое обаяние.

От этого знания за какие-то несчастные несколько мгновений он перестал быть огром даже больше, чем наполовину. И теперь впереди расстилался чужой темный враждебный лес, через который ему предстояло пройти, и какие еще страшные открытия ждут его на этом пути – неизвестно. Кем его назовут еще?

Гром насмешливо гремел над его головой, разрывая черную крышу мира, и при очередной вспышке молнии Толчук вдруг обнаружил, что ни Могвида, ни Фардайла вообще больше нет поблизости. Его спутники прямо-таки растворились среди влажных черных стволов. И в этом неведомом грозовом лесу Толчук почувствовал себя так, словно был на свете один-одинешенек, дан на тысячи лиг вокруг. В промежутках между ударами грома лежал загадочный и тихий, если не считать упорного шороха листьев и посвиста ветра в намокших ветвях. Ни карканья вороны, да кваканья жабы. Толчук громко фыркнул хотя бы для того, чтобы как-то нарушить эту неестественную для него пустоту, словно этим фырканьем огр-сайлур хотел доказать равнодушному миру, что, кто бы он ни был, он есть, он жив.

И великан упорно шел дальше и, пройдя еще несколько шагов, вдруг справа увидел какое-то сияние, то угасавшее, то расцветающее, как диковинный цветок. «Наверное, Могвид и Фардайл направились именно туда», – предположил огр и тоже свернул направо. Но почему-то ноги совсем уж отказывались его нести, став тяжелыми и неповоротливыми, как стволы былинных деревьев. Великан совсем потерял ориентацию в этом болотистом краю, и теперь только этот странный свет служил ему маяком. И, едва передвигая ноги, Толчук медленно пробирался к свету.

Этот одинокий свет давал надежду, словно говоря о том, что не все еще умерло в ночном лесу, что есть еще кто-то, кто жив и добр. Толчук продирался сквозь сломанные ветки и завалы и удивлялся тому, как это его оборотни могли радоваться такому чудовищно неудобному и неприятному обиталищу. Где вольные просторы и открытые пространства, на которых видно на десятки лиг вокруг? Где строй снежных вершин, свободных и уносящих ввысь? Ничего подобного! Здесь то и дело приходится отводить руками ветки, чтобы они не хлестнули по глазам, а впереди не видно и на пару шагов. Даже туннель тропы мертвых, пожалуй, был приятней!

Подойдя ближе, Толчук заметил, что земля впереди становится все утоптанней, – видно, его спутники действительно были здесь и, наверное, даже остановились где-нибудь переждать эту ужасную грозу. Кроме обретения потерянной компании, Толчук мечтал еще и о сухом клочке земле. И надежда ускорила его шаг.

Скоро он смог уже различить, как вокруг сияния двигаются какие-то темные фигуры, и сердце его запрыгало от радости. Он снова не один! И действительно, в тот момент, когда свет вспыхнул ярче, огр-сайлур увидел сразу три силуэта. Три… И это заставило его остановиться.

Как три? Кого же могли повстречать здесь оборотни?

Неожиданно свет метнулся влево и вверх, прочертив в воздухе огненную дугу, и исчез. Подошедшего огра, конечно же, никто не заметил, и это хорошо. Но что, если его товарищи попали в беду, если они встретили грабителя или мародера? Толчук совершенно не представлял себе обычаев леса и теперь не знал, выходить ему на свет или нет? Или, может быть, лучше подкрасться и разобраться в ситуации? Но самому понять, что происходило, ему, пожалуй, не удастся. К тому же слишком много треснувших веток, задетых сучков и громкое сопение мгновенно выдадут его присутствие.

Практически напрочь лишенные хитрости и способностей к обману, огры всегда полагались и в обороне, и в нападении лишь на свою могучую и жестокую силу. Однако, будучи огром лишь наполовину, Толчук знал все минусы и плюсы своего рода.

Поэтому он выбрал привычный путь, то есть вытер мокрые ноздри, набрал в грудь побольше сырого воздуха и пошел вперед той самой мощной походкой, которая так часто разгоняла горных козлов среди снежных вершин. Обычная медлительность огров – только природный обман, мало кто представляет себе, с какой скоростью могут они двигаться, когда в этом возникает необходимость. Но те, кто это знает, подобно горным козлам, никогда не остаются в живых и никому уже ничего рассказать не могут.

Именно благодаря этой скорости, даже несмотря на треск ломаемых веток, ему удалось застать троицу совершенно неподготовленной к своему появлению. Все трое мгновенно обернулись на раздавшийся уже рядом звук, – и на огра уставились три изумленных человеческих лица.

Но это были чужие люди!

Толчуку и в голову не приходило, что кроме них троих, в лесу может находиться еще кто-нибудь. Пристыженный и растерянный великан остановился, не сводя взгляда с распахнутых от ужаса глаз людей. Самый большой из них, ростом почти с него, держал в руках топор, а хрупкая крошечная женщина зажимала себе рот рукой. Третий, высокий, тонкий мужчина с серебряными волосами, стоял спокойней всех, но и у него тоже глаза вылезли на лоб.

Этот сереброволосый мужчина и опомнился первым. Каким-то неуловимым движением губ и расслабившимся телом он показал Толчуку, что не боится и, подняв тонкий палец, сказал мелодично, словно переливались колокольчики:

– Кажется, не я один оказался в эту ночь далеко от дома.

При этих словах Толчук почувствовал, как в груди у него словно что-то лопнуло, и ему стало проще и легче. Значит, и эта встреча неслучайна. Огр перевел взгляд на белокурую женщину и ее могучего спутника:

– Кто вы? – проговорил великан на общем языке, стараясь говорить как можно чище.

То, что он умеет говорить, казалось, поразило тех двоих еще больше, чем появление чудовища. Тощий же человек отнесся к этому совершенно равнодушно.

– Да кто вы все? – повторил Толчук.

Тощий небрежно махнул рукой в сторону остальных:

– Искатели вроде тебя, огр. Это маленькая ведьма тащит нас всех к себе, и мы слетаемся на ее незримый зов, как бабочки на огонь.

Толчук шмыгнул носом, сконфузился» но сказал уже спокойней:

– Не понимаю. Что за ведьма?

Человек улыбнулся, но в словах его не было насмешки:

– Ведьма, которая уничтожит наши миры.

Могвид склонился над углублением в холме. Нагромождение камней у входа в старинный туннель было покрыто влажным мхом и кустистыми лишайниками. Старый дуб, росший на холме, своими корнями, как змеями, оплел землю перед входом, и теперь они смотрелись, как прутья, преграждающие вход и выход. Судя по толщине этих корней и соли лишайников, ясно, что туннель стар так же, как и сам лес. Вокруг валялось множество разбросанных камней, и неподалеку виднелись развалины каких-то древних стен.

Вероятно, они вышли на заброшенную шахту. Могвид слышал, что там, за горами, полно шахт, в которых когда-то добывали уголь и драгоценные камни и которые теперь превратились в простые пещеры. Мысль о золоте и драгоценных камнях заставила Могвида наклониться еще ниже.

Он повел носом, словно принюхиваясь к запаху, идущему из черной дыры, – пахло старой течкой и мускусом медведя. Но запахи эти были очень старыми, поскольку переплетенные перед входом корни были слишком густы, чтобы туда мог пробраться медведь. Даже Фардайл пролез через них с большим трудом.

– Что ж, если никакой опасности нет, то это будет вполне безопасным местом, чтобы укрыться и переждать бурю. – Из глубины донеслось шумное дыхание волка.

– Нашел что-нибудь? – крикнул Могвид. Разумеется, брат ему не ответил. Он и не волком всегда предпочитал контакт лишь глаза в глаза, как и подобает их народу. Но произнесение вопросов вслух помогало Могвиду справиться с тоской и одиночеством, которые паутиной начали оплетать его сердце среди этих чужих и непонятных деревьев. Он мог поклясться, что пару минут назад слышал какой-то вскрик, , причем не так далеко отсюда. Правда, его тут же заглушили гром и ливень, и теперь Могвид уже начал сомневаться, не принял ли он за крик обыкновенный порыв ветра.

И куда подевался огр?

На самом деле Могвид обманывал себя – ему не было никакого дела до этого урода, который мог одним движением руки переломить его пополам. И хорошо, что пропал. Однако, смутная мысль о том, что это чудовище могло и защитить его при случае, не давала Могвиду покоя. Да, здесь, в этом странном лесу, он, пожалуй бы согласился терпеть около себя эту остроухую грубую физиономию.

Человек-сайлур встал и при вспышках молний принялся осматривать склоны холмов. Толчук оставался где-то позади, поскольку, терзаемый какой-то своей тоской и, наверное, простудой, последнее время плелся медленно. Впрочем, им всем теперь не хватало доброго костра и крыши над головой.

Фардайла все не было, и Могвид снова вернулся к входу. Хорошо еще, что острый волчий нюх помог брату обнаружить это место, – тут, по крайней мере, сухо. Могвид снова наклонился над входом, и вода, скопившаяся за воротником, обрушилась ему на спину маленьким ледяным водопадом. Вздрогнув всем телом, он снова позвал брата:

– Давай назад, Фардайл, пока я тут до смерти не замерз! – на этот раз в голосе Могвида уже звучало неприкрытое раздражение.

Неожиданно сзади него взорвался бриллиантовый свет, и в этой ослепляющей вспышке Могвид увидел всего на расстоянии вытянутой руки от себя пару чьих-то настороженных глаз. Пронзительно завизжав, он отскочил, больно ударился спиной о камень и только тогда понял, что появившиеся глаза густого янтарного цвета принадлежали его собственному брату.

Это Фардайл просто-напросто высунул свою волчью морду меж двух камней, и если на волчьей морде может отражаться удивление, то сейчас именно оно и отразилось на ней.

– Вечно ты со своими шутками, Фардайл! – огрызнулся Могвид и встал. Его всего прямо-таки трясло от злости: – Предупреждать надо!

Глаза брата слегка вспыхнули.

Голодный воробей нацелился на червя, которого уже съел ястреб.

— У меня, конечно, нет твоего нюха и глаз. Как это люди с их убогими чувствами еще живут на этом свете!? – раздражение так и душило его. Он отряхнулся, насколько возможно. – Ну, как, там безопасно?

Гнездо, устланное перьями и находящееся высоко на суку, – ответил образами Фардайл и подковылял на своих трех ногах поближе к брату.

Могвид вздохнул:

– Тогда можно будет хотя бы согреться и высушить одежду, а то, мне кажется, я промок навеки.

Но тут в голове у него помимо воли возник образ огра. Глаза брата ответно вспыхнули:

– Я не знаю, где он, – отрезал Могвид. – Если зажжем там костер, то он увидит свет и сам придет сюда.

Но в глазах волка горела нерешительность, ему все же очень хотелось снова оставить Могвида, одного и пуститься на поиски огра.

– Да он сам, сам сюда приползет, – не сдавался Могвид, которому ни за что не хотелось оставаться в этом проклятом лесу одному. – Кроме того, этому чудищу ничего не страшно в таком месте!

Последние слова, вроде бы, успокоили волка, но глаза его все еще продолжали обшаривать склоны холма. Однако, увидев, что брат остается, Могвид успокоился, снял заплечный мешок и кое-как пропихнул его за корни, а потом пролез и сам. Толстый до лодыжек ковер из опавшей листвы и хвои встретил его сразу у входа. Человек-сайлур нагнулся, поднял упавший и провалившийся в листья почти наполовину мешок, отряхнул его и в тот же момент услышал низкий рык снаружи. Поначалу ему показалось, что это гром, но спустя секунду он понял, что это предупреждающий рык брата.

Могвид бросился к входу и успел увидеть, как яркий свет, подобно пущенной стреле, прорезал черное небо надо всей долиной и метнулся прямо в направлении их пещеры. Спустя еще секунду человек-сайлур приблизился к брату. Фардайл присел и, подняв голову к небу, грозно рыкнул во второй раз.

Что это? Могвид приник плотнее к корням, еще не успев осознать, что свет миновал брата и приближается к нему! Человек-сайлур отшатнулся назад и увидел совсем рядом с собой странную светящуюся птицу. Из ее раскрытого клюва доносился протяжный тревожный клекот.

Затем, прижавшись к стене, Могвид увидел, как птица очутилась за переплетенными корнями и залетела в туннель. Невольно он поднял руки, прикрывая лицо и голову, но птица, громко хлопая крыльями, пролетела над ним и лишь слегка задела ладонь острыми когтями.

Скоро странная светлая птица полностью растворилась в черноте пещеры.

Могвид опустил руки, и к нему тут же подошел Фардайл, уже успевший пролезть в пещеру. Он настойчиво ткнулся носом в поцарапанную руку, но Могвид так и не понял, сделал ли он это из сострадания или лишь для того, чтобы проверить запах.

Волк потянул носом над царапиной, обдавая ее горячим дыханием, и, кажется, вполне удовлетворившись, отошел. Потом потрусил немного вглубь, но остановился и замер.

– Куда это ты? – спросил Могвид.

Волк обернулся и посмотрел на брата через плечо: Волчица свернулась клубком и защищает своих щенков от прячущихся в траве змей.

Потом волк-сайлур нагнул голову и прыгнул в темноту.

– Постой, – успел крикнуть ему вслед Могвид.

Но Фардайл и не подумал остановиться, и Могвид снова остался один. Но сейчас, без дождя и в относительной безопасности, благодаря переплетенным корням у входа, он чувствовал себя гораздо спокойней.

И, тем не менее, человек-сайлур все равно боялся и поэтому напряженно вслушивался в окружающую тишину, пытаясь понять, насколько далеко убежал Фардайл. Кровь по-прежнему пульсировала в ушах, а руки сами тянулись к шее, чтобы прикрыть ее.

Странность птицы очень напугала сайлура. Как житель Западных Равнин он хорошо разбирался во всех лесных и степных крылатых жителях, но такой птицы не видел никогда. Может быть, они распространены только здесь, в человеческих краях? Но каким-то образом он ощущал, что птица эта тоже здесь чужая. Она казалась существом другого мира, несколько неуверенным в этом неприветливом лесу.

Пока он так сидел и раздумывал о странной птице, гроза умолкла, и дождь стих. Самое неприятное закончилось, и Могвид уже хотел, было, вздохнуть с некоторым облегчением, как вдруг шум дождя сменился другим шумом. Возможно, он был и раньше, но заглушался ливнем, а, вероятно, начался действительно только что.

И шум этот доносился не снаружи, а откуда-то изнутри, из глубины туннеля, оттуда, где скрылись и птица, и брат.

И от этого шума волосы по всему телу Могвида стали медленно подниматься.

Он вспомнил последние слова брата о змеях – а этот тихий шум и вправду напоминал шипение многих сотен пресмыкающихся, поднимавшихся из глубины к нему, Могвиду…

Но шипение оказалось вдруг прервано диким криком, криком боли и ужаса, – и спутать этот кричавший голос было невозможно ни с чем. Это кричал Фардайл.

Потом наступила гробовая тишина, и она легла на сердце Могвида могильным камнем.

– Какая ведьма? Ничего не знаю, – пробормотал Толчук, переводя взгляд с одного на другого. И хотя могучий человек с топором в руке был опасен, гораздо больше тревожил Толчука тощий с серебряными волосами. В его тяжелых полуопущенных веках таилось гораздо больше угрозы, чем в лезвии топора.

– Никакие ведьмы меня не касаются, – твердил он. – Идите себе своей дорогой. – И Толчук мирным жестом прикрыл ладонью торчащие клыки, хотя и не был уверен, что его правильно поймут. Потом он спокойно повернулся к ним спиной и пошел прочь.

– Подожди, – вдруг остановила его маленькая женщина, преодолевая страх. Она убрала с лица намокшие волосы: – Ночь темна и полна опасностей. Опасайся этого леса!

Толчук убавил шаг, оглянулся и увидел, что женщина многозначительно смотрит на сереброволосого.

– Тут полно чудовищ без сердца, которые охотятся за нашими друзьями. Будь осторожен!

И огр мгновенно вспомнил о своих потерявшихся спутниках:

– У меня тоже здесь есть друзья. А что за…

Но в тот же момент ночь и затихающий дождь прорезал отчаянный крик. Все повернулись в ту сторону, но неожиданный звук уже растаял вдали.

– Волки! – проворчал человек с топором.

– Нет, это один из моих друзей, – всполошился Толчук, узнав Фардайла. – На него напали, я должен помочь! – и Толчук понесся в сторону крика.

– Подожди, огр, – на этот раз его остановил человек с топором. – Если не возражаешь, я тоже с тобой. Это может быть одно и тех чудовищ, что пришли в этот лес за нами, а теперь напали и на твоих друзей. А если так, без меня ты с ними не справишься!

– Да, Крал прав, – подхватила маленькая женщина. – Позволь, мы оба пойдем с тобой.

– Нет, Нилен, – остановил ее мужчина. – Это слишком опасно.

– Этой ночью и в этом лесу опасно везде. Я тоже пойду.

Толчук совершено не хотел, чтобы они шли с ним, но не хотел он и терять время на споры, а потому, не говоря больше ни слова, развернулся и стал пробираться в сторону затихшего крика. Но краем глаза огр видел, что за теми двумя пошел и тощий. Нилен тоже это заметила:

– Ты не нужен нам, эльф! Уходи по своим темным делам и оставь нас!

– Я и не собираюсь вам помогать. – спокойно догоняя их огромными прыжками, заметил эльф. – Просто так вышло, что в ту же сторону улетел и мой лунный сокол.

– Ты ищешь впустую, эльф. Никаких ваших королей в этой стране давно не осталось.

– Чего вы всегда и добивались.

– Тише! – рявкнул Крал. – Хватит препираться! Вы наведете на нас скалтумов. Так что отсюда и дальше – полное молчание!

Толчук про себя поблагодарил бородатого. И зачем все эти люди так много говорят? Даже Могвид, будучи все-таки оборотнем, пусть и в человечьем обличии, постоянно произносил какие-то утомительные монологи, словно сам звук голоса приносил ему удовольствие.

И снедаемый беспокойством за своих болтливых спутников, Толчук ломился через чащу напрямик, сначала к небольшой каменной гряде, а затем ниже по склону холма. Склон был скользким, бежать по нему оказалось трудно, и только разбросанные там и сям камни позволяли как-то удерживать равновесие в опавшей хвое и грязи.

Компания прыгала с камня на камень и медленно, но верно приближалась к заброшенной пещере.

Скатившись, наконец, с холма, Толчук на мгновение остановился. Крик прозвучал так, словно кричали неподалеку, но лес притупил его чувство расстояния. Куда же теперь идти? И в то же мгновение огр разглядел Могвида, стоявшего к ним спиной и боровшегося среди толстых корней старого дуба неподалеку. Казалось, будто он борется с самим деревом, но, присмотревшись, Толчук увидел за ним так знакомое ему черное око пещеры. Могвид просто судорожно выбирался из пещеры наружу, пытаясь вытащить и свой мешок. Наконец, мешок вылетел, и Могвид от неожиданности упал лицом прямо в грязь. Подняв голову, он увидел перед собой четыре столь разных существа, что рот у него раскрылся от удивления.

– Все в порядке, Могвид! – приблизился к нему Толчук. – Эти люди не сделают тебе ничего плохого.

Могвид судорожно сглотнул несколько раз, пытаясь что-то сказать, но так и не смог и только махнул рукой в сторону пещеры.

– Фардайл в беде? – уточнил Толчук. – Я слышал его крик. Что случилось? Где он?

– Птица… – наконец, выговорил Могвид. – Проклятая птица заметила его в подземелье…

– Лунный сокол! – крикнула за спиной у Толчука Нилен, и в голосе ее прозвучала новая ярость. – Это птица эльфов! Я же говорила, говорила! Ему нельзя верить!

– Мой питомец никак не мог повредить вашему другу, – сухо заметил эльф. – Если только ваш друг не глуп настолько, что вздумал ему угрожать. Сокол просто научен выживать, – как и все эльфы.

Толчук снова в растерянности стал смотреть то на одного, то на другого и заметил в глазах женщины по имени Нилен жгучую ненависть, что и совсем запутался. Но это замешательство прервал бородатый человек с гор:

– Меня не волнуют ваши старые распри, – гигант ткнул пальцем в эльфа: – Что это за туннель, эльф, говори! Или…

Эльф предупреждающе поднял руку:

– Во-первых, у меня есть имя, и зовут меня Мерик из Дома Утренней Звезды, а не просто «эльф». А во-вторых, о вашем туннеле я ничего не знаю. Мой сокол полетел по следу нашего потерянного короля, и это он выбрал подземный путь, а не я.

– Он лжет! – снова не выдержала Нилен.

– Я не собираюсь вас ни в чем убеждать, – Мерик повернулся на острых пятках и пошел к туннелю, и Могвид поспешно посторонился, чтобы дать ему дорогу. Он, как и Толчук, чуял, что от этого существа исходит какая-то непонятная угроза.

Но Толчук, чувствуя свою ответственность за Фардайла, все равно последовал за эльфом. Ведь то, что происходило сейчас с волком, происходило отчасти и по его вине: он сам отстал от них, а если бы не отстал, то, может быть, ничего и не произошло бы или он сумел бы защитить Фардайла. Против огра мало кто мог устоять.

Шедший впереди Мерик согнулся вдвое, чтобы войти в туннель, и легко проскользнул между корней. Но для Толчука это оказалось немыслимым. Тогда он с яростью принялся рвать корни, но даже ему оказалось не под силу справиться с многовековыми корнями, переплетенными с камнями и землей.

Через корни он видел, как, оказавшись внутри, Мерик достал из кармана камешек, потер его между ладонями, потом подул, как дуют на умирающий огонь, – и камень засветился ярким зеленым светом. Держа в руке этот импровизированный фонарь, эльф быстро исчез в глубине туннеля.

Толчук почувствовал, что за спиной у него кто-то встал.

– Позволь, я просто прорублю вход, – пробасил горец, и огр отступил, давая возможность размахнуться как следует.

– Стойте! – снова закричала вдруг Нилен и, подбежав, маленькой ручкой отвела топор – Дерево не виновато, его не надо трогать! – И присев на корточки, она нежно погладила корявые корни. И корни под ее рукой мягко и спокойно разошлись, оставив широкий проход. Сам ощутивший мощь корней, Толчук едва ли не испугался силы, оказавшейся в этих крошечных ручках.

Но поражен был не только он: у него под рукой ахнул Могвид.

– Нюмфая! – прошептал он с восторгом и обожанием: – А я думал, они все давно умерли!

Никто ничего не сказал на это, но Толчук заметил, что горец с топором как-то странно посмотрел на женщину, и глаза его сузились.

– Знаешь, что, Нилен, – вдруг сказал он. – Учитывая твои отношения с эльфами, лучше бы ты вернулась обратно к Рокингему. Мы с огром вполне справимся вдвоем, – Нилен хотела возразить, но горец твердо продолжил: – Кроме того, Рокингем все еще почти висит, и я уверен, уже на последнем издыхании.

И хотя Толчук не понял, о чем идет речь, однако увидел, что горец победил и нюмфая уйдет.

– Но ведь лес опасен для такой маленькой женщины, – все-таки произнес он, удивляясь сам себе, что так переживает за какого-то человечка.

– Спасибо за участие, огр, – холодно ответила Нилен, словно слова его как-то ее оскорбили. – Но в лесу среди деревьев мне нечего бояться.

– Я… Я, например, тоже могу… пойти с ней… для безопасности, – раздался вдруг голос Могвида.

– Тогда решено, – не слушая больше никого, отрезал Крал и, согнувшись, первым полез в образовавшееся отверстие. Там, внутри, ему так и пришлось идти наполовину согнутым. За ним последовал и Толчук, придерживаясь за стены рукой.

– Будьте осторожны! – прокричала им в спину Нилен. – И не верьте эльфу!

На этот раз, боясь снова оскорбить нюмфаю, Толчук промолчал и пошел, не упуская из виду Крала.

Скоро слабый предрассветный туман растаял позади них, и даже глаза огра уже с трудом различали что-либо. Он услышал, как выругался Крал, наткнувшийся на какое-то препятствие.

– Этот Мерик со своим светом, должно быть, уже далеко впереди, – пробормотал бородатый гигант, потирая ушибленное место и убирая с царапины кровь.

Толчук ничего не ответил, его все больше смущал слабый шум, едва доносившийся до его чутких ушей. Не веря сам себе, он прочистил сперва одно ухо, потом другое, но шум все-таки не исчез. Значит, звук действительно шел из туннеля. Крал упорно продвигался вперед, и стук его сапог о камни почему-то успокоил Толчука, который шел, не отставая и высоко держа уши. Вот оба повернули за угол, и шум стал еще более отчетливым и ясным, слышимым даже через топот сапог.

Крал остановился и прислушался:

– Что за шум? – прошептал он.

Теперь, кроме шума, Толчук различал уже и слабое свечение, шедшее из-за следующего угла.

– Там свет, – осторожно сказал он и указал за угол.

Крал двинулся туда, но уже медленно, таясь и не стуча сапогами. Толчук попытался подражать ему, но с когтями на ногах сделать это оказалось трудно, они цокали весело и звонко.

Чем ближе подходили они к повороту, тем ярче сиял непонятный свет, словно он тоже приближался.

– Кто-то идет, – выдохнул Крал.

– Мерик, наверное. – и при этих словах зеленый камешек эльфа действительно выкатился из-за угла и лег у сапога горца. – Камень эльфа.

Крал нагнулся и поднял его, но ничего не разглядев, передал Толчуку. Шум уже давно превратился в угрожающее громкое шипение, и, сделав еще один шаг, горец вздрогнул и указал на темное пятно впереди:

– Кровь.

Страшный крик, раздавшийся в глубине пропасти, потряс Елену до самого сердца. Даже Бол смутился, пробормотав что-то насчет того, будто волков здесь нет уже несколько столетий. Волчий отчаянный вой раздался на фоне все продолжающегося шипения гоблинов и лишил девушку последних остатков мужества. Она застыла на первой ступеньке, не в силах заставить себя спускаться дальше. Чернота пропасти пугала ее, но еще больше пугал вид терзаемого животного, насилие и кровь. Веки ее дрожали от напряжения, но как ни вглядывалась Елена во тьму, она не видела ничего, даже мечущихся теней. В любой момент девушка ждала, что вот сейчас острые когти полоснут ее кожу или уволокут вниз, и она никогда больше не увидит ни солнца, ни неба. Дядин фонарь едва рассеивал мглу на пять шагов.

– Будь здесь осторожней, родная! – рука Бола легла ей на плечо и отодвинула от скользких ступеней. – Стоять так на краю опасно, камень истончился и может обвалиться в любую минуту. Скорей всего, он не выдержит даже и твоего веса, так что стой лучше у стены, а не здесь.

Девушка послушно прислонилась к стене.

Эррил теперь стоял на четыре ступеньки ниже, куда спустился, услышав душераздирающий крик. Конец его меча скрывала тьма. По лицу метались тени от фонаря, придавая глазам неживой блеск, а губам мертвенный цвет. Елена вздрогнула, по лампа вовремя вернулась на место, и лицо вновь стало человечески теплым, а глаза живыми.

Старый воин уловил ее взгляд:

– Если мы хотим поймать вора, придется поторопиться, – напомнил Эррил.

Бол кивнул, и Эррил, вытянув руку с мечом вперед, начал спускаться дальше.

– Дядя, если эти гоблины хотят, чтобы мы пошли туда, как говорит Эррил, то чего они от нас ждут? – тихо спросила Елена, изо всех сил стараясь подавить противный липкий страх, заполнявший душу.

После всего, что случилось со вчерашнего заката, девушка втайне уже знала ужасный ответ на свой вопрос, но просто не хотела верить. Конечно, им нужна была она, Елена .

Но дядя ответил совсем иное:

– Никто не может знать, что на уме у этих существ, которые никогда не видели солнца. Пока все это похоже на обман. Они вообще всегда славились своими кражами и обманами.

Но Елена не поверила этим детским объяснениям, хотя и покорно кивнула – зачем еще беспокоить дядю? Сглотнув комок в горле, словно корку сухого хлеба, она даже попыталась жалко улыбнуться.

Дядя слегка подтолкнул ее вслед за Эррилом, который был теперь уже почти за пределами света от фонаря и через пару шагов остановился перед бесконечным океаном тьмы. Затем старый воин обернулся, и Елена увидела, что на лице его, всегда таком спокойном, написано удивление, почти озабоченность, а глаза глядят не на нее, а куда-то за ее спину.

– Там кто-то идет, – пробормотал Эррил, снова разжигая страх в сердце девушки. Меч поднялся и указал ей за спину.

Елена и Бол мгновенно обернулись и увидели, что в темноте за ними появился светящийся глаз. И глаз этот, моргая и медленно перемещаясь, кого-то искал.

– Кто… – начал было Бол, но Эррил знаком остановил его. Глаз замер, упершись в стену, а потом медленно повернулся к ним.

Как призрак, Эррил проскользнул вперед Елены, закрыв девушку собой, и все трое прижались к скале. Елены почти не было видно за спинами двоих мужчин. Но какие еще ужасы ждали их?

Глаз, не отрываясь, смотрел на них, и вдруг оказался птицей, сиявшей золотом и медленно пролетевшей мимо с гордо расправленными крыльями и высоко задранным хохолком. Когда крылья складывались, в них можно было заметить слабый отблеск розового и медного. Странная птица парила перед ними, держась на каких-то невидимых воздушных струях, и внимательно изучала встреченных путников глазками, похожими на два уголька.