Текст книги "Ведьмин огонь"

Взгляд его твердил, что все это обман и никакой руки нет, но в то же время Эррил мог поклясться, что чувствует эту руку и может ею двигать!

И рука эта оканчивалась железным кулаком!

Старый воин даже чувствовал холод металла, а спустя еще несколько секунд, даже смог пошевелить железными пальцами. Сладчайшая матерь! «Я сделаю этот ключ более чем простым куском железа в твоем кармане », – всплыли в его мозгу слова Динала.

Пораженный случившимся, Эррил даже перестал сопротивляться, и, пользуясь этой заминкой, десятки гоблинов бросились к его горлу, готовые вонзить в него зубы. Но старый воин инстинктивно поднес несуществовавшую пять столетий руку к шее, чтобы защититься. Рука мгновенно взлетела и сжала хрупкое горло одного из гоблинов. Тонкие косточки хрустнули, и жизнь с мимолетным стоном вылетела из нападавшего.

Остальные, увидев это, отхлынули, пятясь и спотыкаясь. Эррил окончательно вскочил на ноги и привычно схватил меч левой рукой. Правая все еще висела в воздухе, сжимая шейку гоблина. Но вот старый воин заставил железные пальцы разжаться, и мертвое тельце беспомощно плюхнулось на пол. Казалось, железный кулак двигался по воздуху сам по себе, но Эррил знал, что работает именно его ожившая рука.

Гоблины присели, пораженные новой угрозой, и их большие глаза сузились от страха. Они затихли, – но надолго ли?

Ответ на этот вопрос последовал немедленно.

В следующее мгновение в зал ворвались новые потоки тварей, еще более разъяренных и злобных. С гневным шипением они наступали со всех сторон, уже не боясь даже силы Елены. Эррил видел, как твари подступают к старику и девочке, и стал прорываться к ним на помощь. Но даже с мечом и железным кулаком сделать это оказалось очень трудно, поскольку некуда было даже поставить ногу. На бедре воина уже зияла огромная рана. Однако, несмотря на кровь и боль, Эррил прорывался, обрушивая на склизкие белые тельца железо и сталь, прокладывая кровавую тропу.

Но и этого было уже мало.

Пол, повсюду покрытый потом и кровью, снова подвел его. Поскользнувшись, старый воин упал на колени, став для гоблинов вполне доступной добычей.

Они окружили его и полезли со спины, глубоко вонзаясь в плоть когтями и зубами. Эррил был пойман, зубы уже рвали горло, и горький вопль поражения уже готов был сорваться с его губ.

Крал со всех ног мчался за последним из гоблинов к концу туннеля. Размахивая топором, он крушил по пути черепа тех, кто мешал его бегу. Один раз у гиганта даже едва не застряло в кости лезвие. Воспользовавшись этой передышкой, горец остановился и вытер пот со лба. Они пробивались вперед с самого входа в расщелину, хотя настоящего сопротивления гоблины и не оказывали, скорее, просто бежали сами и мешали бежать им. Казалось, отвратительные твари тоже хотят лишь одного – как можно скорее преодолеть этот туннель. Что-то ждало их там.

По тусклому свету Крал понял, что туннель кончается каким-то большим пространством, которое почти на локоть заполнено телами живых и мертвых гоблинов.

– Им не выжить, – прохрипел Крал, подумав о слабости старика, ребенка и однорукого, и потому быстро выдернул топор и помчался дальше.

– Не отчаивайся! – крикнул Толчук, хватая очередного гоблина и разбивая его о стену. – Гоблины боятся света, и там, где свет, там надежда.

Неожиданно свет впереди засиял ярче, запахло горелым маслом, и несколько гоблинов покатились по полу в агонии.

– Кто-то еще сражается, – воскликнул Мерик, огибая горящие тельца. С ножа его капала темная кровь.

По пятам за эльфом бежал волк, забыв о больной лапе и угрожающе рыча.

Толчук продолжал отдирать цепляющихся гоблинов.

И вот все четверо ворвались в зал, и невольный крик сорвался с губ Крала. Гоблины по-прежнему не обращали на вновь прибывших никакого внимания, поглощенные битвой дальней стены. Крал увидел там вчерашнего хлебосольного старика, брызгающего на гоблинов кипящим маслом, и спрятавшуюся за его спину девочку. Но самый жестокий бой шел перед ними: на ком-то, вероятно, рухнувшим под их количеством, громоздилась огромная гора гоблинов.

На мгновение толпа нападающих отхлынула, и человек под ними попытался встать на колени. Но нахлынувшая следом орда снова смяла его и уронила. Однако этого мгновения хватило, чтобы Крал увидел, кто это. Это его лицо, искаженное мукой, с залитыми кровью глазами, Эррил все еще жил и боролся. Взревев, Крал одним ударом пробил коридор, а влетевший в зал и ярко осветивший его своим светом сокол , издал пронзительный охотничий клич. Остальные тоже рванулись вперед, но это было то же самое, что прорываться сквозь океанскую волну. Как только падал один, на его место вставало двое новых гоблинов, и скоро компания разделилась. Огр встал за спиной прорубавшегося Крала, охраняя его, а волк с эльфом оказались по сторонам и просто уворачивались от смертельно накатывавших волн. А море гоблинов все распространяло опасность и страх в разных направлениях.

– Помогите старику и ребенку! – крикнул Крал Мерику, снося голову очередному гоблину с такой силой, что та пролетела в другой конец зала. – А мы пробьемся к однорукому!

Горец не был уверен, услышал ли его зов Мерик, поскольку в зале стояли вой сражающихся и стон умирающих. Но эльф, вроде бы, стал продвигаться в нужном направлении. Слегка вздохнув, Крал продолжил свой путь к Эррилу. За спиной он слышал методичный хруст ломаемых хребтов: это Толчук защищал его сзади. Горец хищно улыбнулся: с такой защитой можно быть уверенным, за спиной у тебя несокрушимая скала. Гигант мог спокойно сосредоточиться на врагах впереди.

Горец вошел в экстаз, его движения совершались уже не по расчету, а по какому-то вдохновенному наитию, тело работало само, вспоминая все уроки, которые преподала ему долгая жизнь. Крал учился искусству боевого топора у Мальфа, старого воина гряды Зубов, который, как говорили, принимал участие еще в Войне с Карликами и один прошел за сутки по Тропе Слез. И одиннадцатилетним мальчишкой, полным надежд на грядущую славу, Крал впервые увидел старика в его пещере высоко в горах. Но тогда ему показалось, что все его надежды напрасны, поскольку Мальф выглядел согбенным стариком, корявым, как корни многовековых дубов. Его белая, как первый снег, борода свисала так низко, что старик подвязывал ее вроде пояса. Чему могла научить юного гиганта эта развалина!? Мальф казался настолько слабым, что и топора-то не удержит, чего уж и говорить о битвах! Но после первого же урока юный Крал обнаружил, что валяется в грязи с рассеченным лбом и плотно прижат к земле древком топора. Последнее, что помнил мальчик, был свист лезвия, почти коснувшегося его головы. Но вместо того чтобы раздробить череп, Мальф сделал финт большим пальцем, и топор лишь срезал прядь волос у Крала на макушке. Так, тем холодным утром, касаясь спиной льда, Крал получил первый из многих уроков от своего многомудрого учителя. И горец никогда не пожалел о них. Он и теперь не посрамит старого Мальфа! Пусть гоблины невелики, но злоба их, так же как и их количество, не знают пределов. И рука с топором должна двигаться безостановочно, а глаз постоянно намечать все новые и новые жертвы. И Крал успешно шел к цели, не позволяя ни одному зубу, ни одному крошечному ножу коснуться своей груди.

Отрубив очередное запястье с крошечным кинжалом, горец едва уклонился от брызнувшей фонтаном кровавой струи. Гигант сделал это не из брезгливости, но лишь для того, чтобы ни на мгновение не ослепнуть, и правильно сделал, потому что второй кинжал был уже нацелен на него с другой стороны. Заносить топор уже не было времени, и Крал применил прием своего старого мастера, ударил древком прямо в глаза гоблину.. Кость хрустнула, и его противник упал.

Крал перескочил через труп и стал продвигаться дальше.

Эррил слабел под тяжестью все больше наваливавшихся на него тварей, и какая-то часть его духа уже готова была сдаться, отказаться от бесполезной борьбы. Ему казалось, что он сражается целую вечность, все пять столетий, но упрямство, хранившее в его жилах упрямство всех жителей Стендая, не позволяло ему прекратить борьбу и поддаться отчаянию. Нет, пять страшных веков тяжелее, чем какие-то твари. К тому же старый воин ждал слишком долго и пожертвовал слишком многим, чтобы умереть сейчас просто так, от зубов подземных чудовищ!

Не помня себя от боли и гнева, Эррил кричал, отбивался, пинал гоблинов ногами, молотил железным кулаком, не давая подобраться к лицу и горлу. Левая рука с мечом еще удерживала какое-то пространство, в котором можно было дышать, но о том, чтобы встать или увидеть, что происходит со стариком и Еленой, он уже даже и не мечтал. Вокруг постоянно стояла непроницаемая стена гоблинов.

И Эррил не сдавался и не позволял себе слушать подленький шепоток отчаяния.

Но вот в какую-то секунду он неожиданно услышал чей-то крик и слово «ребенок », шипенье и вой гоблинов заглушили остальное. Кто это кричал? Да и кричал ли?

Однако в следующий момент краем глаза Эррил увидел лунного сокола, чертившего круги под потолком, – значит, птица вернулась, заблудившись в туннелях и не найдя выхода. Зато теперь у них есть свет, – и Эррил поблагодарил небеса даже за такую малость. От неожиданности и света гоблины на мгновение остановились. Пользуясь этим, Эррил успел вскочить, взмахом меча очертив вокруг себя пустой круг.

Но то, что он увидел перед собой, заставило его застыть от ужаса. Огромный гоблин, в два раза больше человеческого роста, пробивался прямо к нему. Руки его были обагрены кровью, клыкастая пасть несла смерть.

Эррил сделал шаг назад, и тут же острая боль пронзила его правую ногу. Старый воин глянул вниз, – ступни не было и, падая, он успел заметить еще, как очередной гоблин собирается полоснуть его лезвием по бедру. Вот лезвие коснулось кости, и от боли Эррил стал терять сознание, из последних сил умудрившись все-таки вырвать лезвие. Падая, он придавил гоблина железным кулаком насмерть. Но все было бесполезно.

В спину тоже вонзился нож, в глазах Эррила совсем почернело, гоблины уже двоились и троились.

Сощурив глаза от гнева, отчаяния и боли, Эррил понял, что смерть, которую он искал все эти пятьсот лет, уже близко.

Старый воин слабеющими руками поднял меч. Сколько раз за свою долгую жизнь он призывал смерть как избавление, жаждая лишь одного – вечного успокоения, но сейчас… сейчас он не хотел умирать. Он не мог умереть, потому что отвечал за других, за беспомощного старика, за невинную девочку, за мальчика Динала, наконец! И Эррил опять взбунтовался против смерти.

Не чувствуя уже ран, забыв про агонию и не видя луж крови вокруг, он зажал в руке меч, готовый последним ударом встретить страшного короля гоблинов, упорно стремившегося к нему. Но тут чудовище стряхнуло с рук двух своих подданных так, что они отлетели к противоположной стене, и меч в руке Эррила дрогнул. Даже видеть это чудовище у человека не было сил, а монстр уже нагнулся над ним и прижал старого воина к стене.

– Ты еще жив, хвала небесам! – вдруг услышал он знакомый голос горца, раздавшийся из-за спины чудовища.

Кольцо гоблинов оказалось разорванным. Уходящим сознанием Эррил вгляделся в зал, – и ему вдруг показалось, что гоблинов стало меньше! Да, действительно, они быстро уползали, оставляя лишь умирающих и мертвых. Но зато оставался гоблин-великан, наклонившийся над ним. И в то же мгновение Эррил увидел, как Крал положил руку на плечо чудовища и, увидев ужас в глазах друга, поспешил сказать:

– Это Толчук. Это друг.

– Что… Что… – язык не слушался несчастного бродяги.

– Это огр, он и помог нам спасти тебя.

И слова Крала напомнили Эррилу о Боле и Елене. Оглянувшись, старый воин увидел, что девочка лежит позади старика в разорванной в клочья рубашке и с окровавленным лицом. При свете лунного сокола на измученном лице Бола мелькнула вымученная улыбка.

Затем, переведя взгляд, Эррил увидел и другую пару: волка, упорно пробирающегося по трупам к Елене, а за ним высокого худого человека с серебряными волосами, завязанными в конский хвост. В руке у странного человека был тонкий кинжал, но человек, казалось, совершенно о нем не помнил. Глаза его метались по залу в поисках чего-то.

Эррилу стало дурно, и он упал бы прямо лицом вниз, если бы рука Крала не поймала его за плечи:

– Все прошло, все. Ты серьезно ранен – и только.

Раздался отчаянный крик. Это Елена тянула руки к страшной ране на щеке Бола, от которой ее красная ладонь не отличалась по цвет.

– Он тоже ранен! – заплакала она, и незнакомец с кинжалом мгновенно оказался возле. Забытый, казалось, кинжал уже грозно блестел, нацеленный прямо в горло девочки.

– Знак! – крикнул он, вперившись глазами в ее правую руку. – Знак ведьмы!

– Нет! – воскликнул Крал, бросая Эррила, который был так слаб, что тут же рухнул и уже плохо видел, как горец несется к незнакомцу с кинжалом. – Нет! Мерик, нет!

Но Эррил знал, что Кралу не добежать.

И кровавая пелена застлала взгляд Эррила, чтобы он не увидел, как незнакомец быстрей лесной кошки метнулся к Елене, и та едва успела отвернуть голову, и то лишь для того чтобы кинжал нацелился в ее сердце.

И спустя секунду старый воин погрузился в спасительное прохладное беспамятство.

Елена видела кинжал, нацеленный ей в грудь, и инстинктивно заслонилась рукой. Фигура нападавшего расплывалась перед ее глазами, и только узкое лезвие ярко блестело в тусклом свете пещеры. Она хотела закричать, но страх парализовал ее так, что из раскрытого рта не вылетело ни звука.

Но крик все же раздался, крик гнева и ярости, и через долю секунды между ней и лезвием вспыхнула серебристая молния – лунный сокол! Девочка видела, как птица упала ей на грудь, надрывно и горестно крича.

Такое неожиданное поведение птицы смутило нападавшего, и лезвие, дрогнув, ударило не прямо, а вкось, тем не менее, смертельно ранив птицу. Потом эльф дрогнувшей рукой поднял кинжал вверх. Но по-прежнему его острие находилось почти вплотную к груди Елены. Сокол лежал на груди и слабо подрагивал распростертыми крыльями. Нападавший, расширив от ужаса глаза, смотрел на птицу. В это время на него обрушился сбоку Крал. Он отшвырнул эльфа на пол, и оба покатились по каменным склизким плитам. Выпавший кинжал ударился о камень с протяжным заунывным звоном.

Рыдания, наконец, вырвались из горла девушки, и она упала на колени рядом с лезвием. Сокол, по-прежнему прижатый к ее груди, бессильно пошевелил крылом. Девочка приподняла рукой его голову и посмотрела в блестящие черные глаза, уже начинавшие затягиваться смертельной пленкой.

Елена нежно прижала птицу к груди обеими ладонями, словно обнимая. Что же делать? Может быть, ей сейчас поможет магия, как уже случилось с дядей? Но птица несколько раз конвульсивно вздрогнула в ее объятиях и перестала дышать. Слишком поздно! Девочка, уже не боясь сделать больно, прижала сокола к груди еще крепче. Теперь девушка могла отблагодарить погибшего сокола лишь своими слезами.

– Он защитил ее! – прошептал среброволосый человек, только что хотевший ее убить. – Он отдал за нее жизнь!

Крал сидел на нем верхом, одной рукой сжимая хрупкое горло, а другой махнув в сторону, где безжизненно лежал Эррил.

– Бол, посмотрите, что с ним!

Бол кивнул, но стал подходить медленно, опасаясь нагнувшегося над Эррилом чудовища. Но чудовище даже не подняло головы при приближении старика – это действительно был огр. Рядом с ним находился волк, который, как знала теперь Елена, тоже оказался не просто лесным животным. Оба держались рядом, словно братья, и оба то и дело смотрели в ее сторону. Внезапно девушка заметила, что обе пары глаз, смотрящих на нее, совершенно одинаковы, янтарно-желтые с черными миндалевидными веками.

– Толчук, помоги-ка мне с этим предателем, – позвал Крал. – С тобой все в порядке, девочка? – обратился он к Елене.

Елена промолчала, вся поглощенная теперь созерцанием того, кто непонятно зачем хотел убить ее, – красивого бледнокожего человека с синими глазами.

– Со мной? Со мной… Все хорошо. Но зачем он так? Зачем он убил мою птицу?

Но прежде, чем ей ответил горец, заговорил незнакомец, и голос его был столь же пронзителен, как и взгляд:

– Твою птицу!?

Однако Елена не отвернулась от укоризненного взгляда синих глаз и только еще нежнее прижала к сердцу мертвого сокола:

– Я нашла его здесь, в пещере! Он сидел у меня на руке!

– Сокол принадлежал ему, – подтвердил Крал. – Он хотел…

– Ведьма лжет! – перебил его Мерик. – Птица постыдилась бы такой грязной крови!

Елена зарыла лицо в перья сокола, не зная, что сказать. Тем временем подошел Толчук, и горец передал эльфа под его надежную охрану:

– Держи его, Толчук. И не позволяй снова броситься на девочку.

И тогда вдруг огр заговорил сам, что повергло Елену в настоящий шок – невозможно было ожидать человеческой речи от такой горы мяса, бегемота с поросячьими глазками:

– Мерик больше ее не тронет, – произнес огр, и голос его был подобен грому камнепада в горах. Он убрал свой коготь с плеча Мерика.

Но Крал тут же встал между ними и Еленой:

– Ты что делаешь, огр? Неужто какой-то из гоблинов умудрился выгрызть тебе все мозги?

– Он не тронет ее. Он не может.

Девушка видела, что нападавший действительно как-то сник и даже не пытался поднять кинжал, лежавший у самых ног.

– На нее сел лунный сокол, – продолжал огр. – Пусть язык Мерика и говорит, что это ложь, но сердцем он знает правду, знает, что сокол не отдал бы свою жизнь просто так… Он не может отрицать правды.

Крал посмотрел на Елену, потом на эльфа, и в глазах его блеснула догадка:

– Так ты имеешь в виду…

– Она кровь от крови нашего народа, – снова прервал его эльф, говоря тихо и глухо. – Эта ведьма и есть наш потерянный король. Вернее, его наследник.

Затем эльф медленно опустился на колени и поднял кинжал. Но даже это движение больше не вызвало опасений у Крала – настолько изможденным и униженным выглядел теперь этот среброволосый. Но, взявшись за лезвие обеими руками, он вдруг с неожиданной, никак не ожидаемой в нем силой переломил оружие о колено.

– Я пришел сюда найти короля, а вместо этого нашел королеву, – с этими словами эльф протянул обломки кинжала девочке: – Моя жизнь отныне принадлежит вам.

Елена моргнула и покраснела, смущенная такими речами. Неловкую ситуацию прервал Бол:

– Эррил умирает! Помогите! – раздался на весь зал его отчаянный крик.

Все разом повернулись в ту сторону, и Елена с ужасом увидела, что тело ее ленника лежит бездыханным в неестественной позе, а открытые глаза бездумно и слепо глядят в потолок. Из груди вырывались последние короткие хрипы.

И мертвый сокол выпал из рук Елены.

Эррил плыл по черной холодной бездне, он боролся со свинцовыми волнами, но усталость брала свое, руки и ноги немели. Вязкая тьма сгущалась вокруг, и бродяга медленно, но верно уходил под волны.

И опускаясь на дно, он уже почти не боролся, – не потому что не было сил, но потому, что в душе старый воин уже смирился с судьбой. А Эррил был человеком дела и не любил лишнего. Большую часть сил он истратил в борьбе, – зачем тратить теперь остатки впустую? Жонглер просто открыл глаза и стал смотреть в окружавшую его подводную мглу. Течение медленно относило его в зеленоватое болото. Слово «яд » внезапно всплыло в его сознании, и он каким-то непостижимым образом вспомнил, что лезвия гоблинов всегда вымачиваются в неком алхимическом составе.

До слуха его донеслись голоса:

– Что она делает?

– Брось кинжал!

– Нет, сердце не бьется, не бьется!

– Он мертв!

– Нет!

Эррил знал, что все эти слова имеют какое-то отношение к нему, но тьма все сильнее заволакивала мозг и черным дымом начинала клубиться под черепом. Голоса превратились в шепот. Он напряженно вслушивался, но ничего больше не мог разобрать, и только чернота вокруг вдруг стала зеленоватой по краям, и невыносимый холод подбирался к сердцу. Почему же так холодно?

Этот безмолвный вопрос вызвал вдруг к жизни еще один голос, которого бродяга не хотел слышать, ибо он требовал слишком многого, слишком невозможного:

– Борись… держись… Не оставляй меня…

Неужели он когда-то знал этот голос? Но думать было трудно, и Эррил предпочел отдаться на волю черных потоков, уносивших его все дальше. Теперь ничто более не имеет значения.

Наконец, он отправился к вечному успокоению.

Но внезапно яркая вспышка все же нарушила тьму и вонзила в него свои безжалостные когти. В крови закипели пламень и лед, и Эррил вновь разрывался меж ними. О, никогда он еще не испытывал такой муки! Все раны, вся боль, какие он когда-либо испытал за эти пять столетий, теперь вернулись к нему и терзали его. Страшный коготь выхватил жонглера из спасительной черноты, и Эррил вскрикнул. Нет! Он и так страдал слишком много, и последними усилиями попытался освободиться от когтя, снова упасть в темноту забвения и, наконец, умереть спокойно. Но его не отпускали.

Вокруг него горел свет, отгоняя черноту от сознания и закрывая его от зеленоватых ядовитых течений, а они таились вокруг, словно только ожидая момента, когда свет исчезнет и можно будет снова окутать Эррила смертельными объятиями.

Перед глазами бродяги заплясали уже совсем непереносимые вспышки света, завивающиеся в высокие стройные спирали, и Эррил почувствовал, что уже снова может двигать веками. И вот уже спирали плавно и медленно превратились в лица.

Старый воин увидел склоненную над ним Елену, Бола за ее плечом и рядом с ними Крала.

– Ты спасла его! – первым восхищенно выдохнул Крал. – Ты вылечила!

Лицо Елены было бледным, и тонкая кожа обтянула кости, как у мумии. В ее влажных глазах плавали отголоски его боли. Она отняла от его руки свою, и Эррил увидел, что обе их руки в крови. Ее большой палец был разрезан до основания. В другой руке она все еще продолжала держать кинжал, тот ведьминский кинжал, который так окрестил еще у себя в доме Бол.

– Нет, – горько ответила девушка сквозь слезы отчаяния. – Я не могу его вылечить!

Эррил попытался сесть, будучи уверен, что из этого ничего не выйдет, и очень удивился, когда это удалось. Более того, с помощью заботливых рук Крала он сумел даже встать на ноги. В глазах у бродяги в последний раз промелькнули остатки тьмы, но и они растаяли с первыми глотками воздуха.

Рядом лежал на полу железный ключ, снова принявший форму простого куска железа. Никакой связи с ним Эррил больше не чувствовал. Он наклонился и подобрал его, плотно зажав в руке, чтобы успокоить головокружение.

Крал порывисто обнял воскресшего однорукого воина:

– Посмотрите , он все-таки выздоровел!

Но Елена покачала головой и позволила дяде перевязать свою пораненную руку.

– Просто моя кровь оплатила еще немного времени, – прошептала девушка горько, но твердо, – И ничего больше. Ему нужен отдых и настоящий врач, или он скоро умрет.

Крал все еще сомневался:

– Но сейчас-то он жив! А это главное. Правда, все может измениться к худшему, если мы не выберемся отсюда как можно скорее.

– Но как? Куда? – растерянно спросил Бол, закончив перевязку и теперь с надеждой глядя на племянницу. – Домой нельзя – там нас ждут скалтумы.

– И карабкаться снова вверх с тяжелораненым на спине невозможно, – окончательно расстроился горец.

– О-оставьте… меня… – с трудом пробормотал Эррил. Но на эти слова, конечно же, никто даже не обратил внимания.

– Мой брат говорит, что чует другой выход, – неожиданно подал голос огр, сидевший дальше всех от Елены. – Вон там.

Эррил с трудом повернул голову. Волк тоже вытянул морду в сторону второго туннеля, того, откуда появился мастер Риалто. Раздувающиеся ноздри волка явно говорили, что он чует свежий воздух.

– Он говорит, что там знакомый запах, – перевел огр. – Запах его брата Могвида.

Какой-то непонятный звук вывел Могвида из полусонного состояния. Человек-сайлур открыл один глаз, но не поднялся, думая, что это опять куда-то пошел Рокингем. Но Рокингем по-прежнему сидел на месте, делая очередной факел из веток и рубашки. Факел был воткнут в расщелину в камне, и его пламя танцевало по стенам. Его явно хватило бы до рассвета, но предусмотрительный Рокингем делал еще несколько про запас.

Могвид пошевелился, и Рокингем скосил на него глаза:

– А, проснулся, соня, – по обыкновению насмешливо протянул он. – Утро близко, но пока еще можешь…

Но Могвид остановил его, подняв руку:

– Мне кажется, я что-то слышу, – прошептал он и осторожно поднялся.

– А я ничего.

– Но ваш слух не настолько тонок, – Могвид стал красться вдоль стены к выходу из туннеля, склонив набок голову и прислушиваясь. Однако было тихо. Может быть, этот шум ему только приснился?

Но у входа в четвертый туннель Могвид снова услышал шорох, словно кто-то царапал стену. Человек-сайлур замер. Звук повторился, и тогда он махнул Рокингему рукой. Тот мгновенно и беззвучно подошел. Когда звук повторился, Могвид глазами показал Рокингему на его источник, но тот жестом дал понять, что так ничего и не слышит.

Перед глазами Могвида промелькнули ужасные видения того, кто напал на брата и растерзал его. Крик Фардайла снова зазвенел у него в ушах, и он невольно отшатнулся.

– Так что ты слышишь? – хотя и шепотом, но для Могвида очень громко спросил Рокингем.

– Не знаю. Слишком далеко. Может, лучше посмотреть, не ушли ли скалтумы? – и человек-сайлур с тоской посмотрел в сторону выхода из пещеры. Ведь там, в глубине, могут оказаться чудовища еще и похуже.

– Вроде, и я теперь слышу, – вдруг подтвердил Рокингем. Могвид сделал еще шаг назад:

– Кажется, голоса!

Слава небесам! Чудовища ведь, кажется, говорят редко! По крайней мере, те чудовища, о которых думал Могвид. Слова Рокингема придали ему смелости, он заставил себя забыть про крик брата и снова прислушался. До него действительно долетели обрывки разговора откуда-то снизу. Разобрать слова было еще невозможно, но уже явно звучал тот общий язык, на котором говорили люди, а не чудовища. Сердце Могвида забилось от радости. Много народу это лучше, чем двое, в компании выжить всегда легче.

Неожиданно снизу раздался взрыв хохота. Могвид и Рокингем переглянулись. На душе у человека-сайлура совсем полегчало – как хорошо услышать смех в этом мрачном подземелье! Но глаза Рокингема тревожно сузились, и душа Могвида снова ушла в пятки.

– Я узнаю это смех, – прошептал Рокингем. – Это та, похожая на глыбу, образина. А я-то надеялся, что подземные твари растерзали Крала и теперь спокойно спят на его костях. Но они, однако, оказались более изысканными, и этот горец пришелся им не по вкусу.

– Да, он силен, – согласился Могвид, припомнив здоровенного горца и силу его рук. – И у него есть топор.

– Тихо! – прошипел Рокингем, призывая к молчанию и прислушиваясь к растущему шуму голосов.

Могвид услышал речь, в которой уже отчетливо различались слова. Его острый слух даже различил смущение и замешательство в тоне говорившего:

– Ты говоришь, что Елена – наследница короля этого парня?

Рокингем тоже расслышал нюансы тона:

– Это Эррил, – прошептал он в ярости. – Да что же за невезение!

– Он тоже воин? – уточнил Могвид, снова оживляясь надеждой. Два воина размером с горца – он почти спасен за их спинами!

– Он охраняет это дитя дьявола, – сухо ответил Рокингем, и глаза его злобно вспыхнули.

Поначалу Могвид не понял, о чем речь, но потом сообразил:

– Так вы говорите о девочке, которую ищут крылатые твари той, за поимку которой ваш господин обещал так много наград.

– Мне кажется, там впереди свет! – вдруг донесся до них голос девочки.

Рокингем метнулся назад, увлекая за собой Могвида:

– Это она – с наслаждением прошептал он.

– И что мы теперь будем делать?

Рокингем задумчиво изогнул брови, будто решая хитроумную загадку, и холодная улыбка искривила его губы:

– Молчать о том, что ждет наверху, – сурово сказал он. – Я сам поведу разговор. От тебя я прошу лишь одно. Сделай это ради меня, – и ты будешь щедро вознагражден.

Глаза Могвида засверкали, словно перед ним уже лежали горы бриллиантов. Потом он быстро глянул на себя. Нет, сначала надо освободиться от этой уродливой формы, это дороже всех бриллиантов на свете! Он облизал пересохшие губы. Да, сначала необходимо сбросить человечье обличье и вернуть способность оборачиваться, а там…. Там, может быть, и золото от него не уйдет! Человек-сайлур преданно посмотрел на Рокингема:

– Что я должен сделать?

Рокингем наклонился к уху и прошептал то, на что Могвид быстро и согласно закивал. Такая простая вещь, – и такая богатая награда!

Елена шла вверх по туннелю за широкой спиной огра.

Рядом с ней, поддерживая Эррила, шел Бол, а за ними с топором в руке продвигался Крал, опасаясь нового нападения ненасытных гоблинов. Рядом с девочкой бесплотной, но верной тенью крался Мерик. Елена не понимала, что последует из ее неожиданного королевства, поскольку мысли были слишком заняты более реальными событиями минувшего дня. Девушка то и дело смотрела на Эррила, шедшего с опущенной головой, словно ему тяжело было ее нести. Хриплое дыхание вырывалось из растерзанной груди.

Ему срочно был необходим отдых. Яд, проникший в кровь, мог возобновить свои атаки в любую минуту.

– С ним все в порядке, родная, – ответил Бол, поймавший ее озабоченный взгляд. – Он еще силен.

Эррил с трудом поднял голову и тоже кивнул девочке:

– Все в порядке, малышка. Когда была создана Книга, меня наградили вечной жизнью и быстрым выздоровлением. Ты меня не вылечила, но дала мне возможность восстановиться самому, – старый воин посмотрел ей прямо в глаза: – Ты спасла меня, Елена, не сомневайся. Твоя магия умеет убивать, но теперь она научилась и давать жизнь.

Однако в словах Эррила Елена уловила некую неуверенность. Да, убивает ее магия действительно, а лечить не лечит. Игра все же оказалась нечестной.

– А мне твоя магия дала силы выбраться из преисподней, – подхватил Бол. – Мне бы совсем не хотелось остаться похороненным в этой дыре!

Елена слабо улыбнулась, но тут же снова погрузилась в свои невеселые мысли. Дядя так ничего и не понял. Ее магия была только пробкой, удерживающей силы в сосуде дядиной жизни. И как только магия уйдет, уйдет и жизнь.

Девушка снова посмотрела на ребристую спину огра и подумала, что лучше уж смотреть на нее, чем вокруг, где ее встречают полные благодарности глаза.

Но огр вдруг остановился:

– Впереди зал, – пробасил он из-за плеча. – Там горит факел. Брат-волк ушел вперед на разведку.

Все тоже остановились и сгрудились вокруг огра.

– А ты видишь чего-нибудь? – спросил Крал.

– Вижу Фардайла у выхода из туннеля. Рядом с ним какие-то фигуры. – Он посмотрел еще и облегченно закончил: – Это не гоблины, это Могвид и с ним еще кто-то.

– Тогда пошли скорее прочь из этого проклятого подвала! – заявил Крал.