Текст книги "Путь к руинам. Как не потерять свои деньги в следующий экономический кризис"

Денежные бунты

Период 1971–1980 годов в международной финансовой истории уместнее было бы описать словом «хаотичный» – не только в разговорном, но и в научном смысле. Равновесие начало рушиться. Значения ценностей стали жестко колебаться. Члены МВФ тщетно пытались заново зафиксировать валюты на новых условиях, одновременно скорректировав курс доллара по отношению к золоту.

Монетаристы, такие как Милтон Фридман, призывали мир отказаться от золотого валютного стандарта. Плавающие курсы обмена стали новой нормой. Страны получили возможность понижать стоимости производимых товаров путем девальвации национальной валюты вместо внесения структурных изменений, направленных на повышение продуктивности.

Кейнсианцы с радостью восприняли новую систему, поскольку инфляция, ставшая следствием девальвации, существенным образом снижала стоимость единицы труда в реальном выражении. Рабочим больше не приходилось страдать от сокращения заработной платы. Вместо этого их заработок был частично украден инфляцией, что было невозможно отследить до той поры, пока не становилось слишком поздно. Монетаристы и кейнсианцы объединились под вывеской денежной иллюзии.

В этом новом дивном мире эластичных денег и отсутствия золота отпала необходимость в модели «лед-девять». Теперь в случае, если паникующие вкладчики массово изымали вклады из банков, можно было легко обойтись без закрытия системы, напечатав нужное количество банкнот и раздав их всем желающим.

Модель заморозки была повернута вспять. Условия плавающих обменных курсов положили конец ледниковому периоду, айсберги растаяли, а мир погрузился в море ликвидности. Таким был финансовый эквивалент глобального потепления. Теперь любую проблему можно было решить при помощи низких ставок, легких денег и больших кредитных объемов.

Но легкие деньги не положили конец финансовым кризисам, отнюдь нет. В 1982 году мир пережил долговой латиноамериканский кризис, в 1994-м случился мексиканский кризис песо, 1998 год ознаменовался азиатско-российским финансовым кризисом, а затем наступил глобальный кризис 2007–2009 годов. В дополнение к этому время от времени случались эпизодические финансовые паники, включая кризис 19 октября 1987 года, когда промышленный индекс Доу-Джонса упал на 22 процента всего лишь за день. Имели место и обвалы рынков, включая лопнувший пузырь доткомов в 2000 году и финансовое затишье после террористических атак 9 сентября 2011 года.

Все вышеперечисленные события обладали одной новой общей чертой: отсутствие банковских дефолтов и закрытий. Лишившись привязки к золотому стандарту, деньги приобрели эластичность. Ликвидность не имела пределов. Центральные банки обеспечивали ее при помощи большего количества банкнот, гарантий, соглашений о свопах и обещаний смягчения ситуации в отдаленном будущем под названием «прогрессивное управление». Деньги были бесплатными, или почти бесплатными, и доступными в неограниченном количестве.

Конечно, новая система не всегда была чистой и аккуратной. Инвесторы несли потери по причине снижения стоимости активов в 1970-е и в 1980-е. Тем не менее сама система оставалась на плаву. Латиноамериканский долговой кризис был решен при помощи облигаций Брейди, получивших свое название в честь министра финансов США Николаса Брейди. Облигации Брейди обеспечивались казначейскими облигациями США, что давало частичную гарантию погашения по новым облигациям, используемым для рефинансирования дефолтного долга. В 1995 году министр финансов Роберт Рубин дал указания Фонду валютной стабилизации (ESF) о предоставлении займов Мексике на период, в течение которого она не могла выплатить долг бизнесменам с Уолл-стрит. Фонд валютной стабилизации был создан на основе прибыли, полученной при конфискации золота по указу Рузвельта в 1933 году. Он существует и сегодня, используясь в качестве «смазочного» фонда американского казначейства. Создание Фонда валютной стабилизации стало лазейкой, позволяющей обойти решение конгресса, отказавшего в предоставлении финансовой помощи Мексике.

При выходе из кризиса 1997–1998 годов МВФ и Федеральный резерв сыграли большую роль, чем Министерство финансов США. Началом кризиса послужило обесценивание тайского бата в июле 1997 года. Тогда, еще в первой фазе глобального кризиса ликвидности, МВФ предоставил экстренные займы Корее, Индонезии и Таиланду.

В весенне-зимний период 1998 года ситуация стабилизировалась, а в конце лета кризис разгорелся вновь. 17 августа 1998 года Россия объявила о долговом дефолте и девальвировала рубль. МВФ подготовил проект финансовой защиты Бразилии, экономика которой, как виделось на тот момент, находилась под угрозой по принципу домино.

Затем последовали события, приведшие к всеобщему шоку, поскольку оказалось, что слабым звеном на очереди была не страна, а хедж-фонд Long-Term Capital Management. МФВ не обладал полномочиями для оказания финансовой поддержки хедж-фонда. Эта задача была делегирована Федеральному резервному банку Нью-Йорка, курировавшему банковские организации, чье банкротство было бы неминуемым в случае разорения LTCM.

В интенсивный шестидневный период, с 23 по 28 сентября 1998 года, бизнесмены с Уолл-стрит, под строгим присмотром ФРС, смогли собрать воедино 4 миллиарда долларов в качестве финансовой помощи для стабилизации фонда. Председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен облегчил существование банков, снизив процентные ставки во время планового заседания Федерального комитета открытого рынка 29 сентября 1998 года.

Однако рынки стабилизировать не удалось. В течение нескольких дней заново рекапитализированный LTCM потерял еще полмиллиарда долларов. Уолл-стрит смогла поддержать хедж-фонду, но кто поддержит саму Уолл-стрит? Здесь вновь вмешалась Федеральная резервная система. В экстренном и незапланированном объявлении от 15 октября 1998 года Гринспен в очередной раз понизил ставки. Это был единственный случай за последние двадцать два года, когда Федеральная резервная система объявляла о снижении ставок вне запланированного совещания Федерального комитета открытого рынка.

Рынки правильно поняли намек. Промышленный индекс Доу-Джонса вырос на 4,2 процента – третий по величине уровень однодневного роста в истории индекса. Рынки облигаций нормализовались. Кровопотери LTCM наконец остановились. Незапланированное снижение ставок было ранней версией политики Европейского центрального банка (ECB[16]16
  European Central Bank. (Прим. перев.)


[Закрыть]), которую его директор, Марио Драги, в июне 2012 года описал фразой «во что бы то ни стало».

Новая практика маскировки периодически возникающих кризисов достигла своего пика в 2008 году, когда власти США давали гарантию на каждый банковский вклад и фонд денежного рынка в Америке. Федеральный резервный фонд печатал триллионы долларов для поддержки банков США и организовывал десятки триллионов долларов валютных свопов в Европейском центральном банке. Европейскому центральному банку эти доллары были необходимы для обеспечения работы европейских банков.

Неограниченная ликвидность давала нужный эффект. Шторм утих, рынок стабилизировался, экономики росли, пусть и медленно, стоимость активов восстанавливалась. К 2016 году политика наводнения мира ликвидностью повсеместно и высоко ценилась.

Означала ли смена методики управления по методу «лед-девять», практиковавшейся в 1907, 1914 и 1930-х годах и ставшей основой Бреттон-Вудского соглашения на монетарное потепление, которое теперь угрожает ураганом? Имела ли денежная эластичность пределы возможностей? В конце 2016 года мир подошел к черте, за которой скрывались ответы на эти вопросы.

Экстраординарные политические меры, примененные в 2008 году, на момент наступления 2016 года по большей части не использовались. Балансы центральных банков все еще были раздуты. Своп-линии между Федеральной резервной системой и Центральным банком Европы были по-прежнему на своих местах. Глобальное кредитное плечо возросло. Показатели национального долга в расчете по ВВП повысились. Вырисовывались потери по показателям государственного долга, рисковых облигаций и развивающихся рынков. Номинальная стоимость деривативов превысила квадриллион – эта сумма более чем в десять раз превышает стоимость мирового объема ВВП.

Глобальные элиты постепенно стали осознавать, что подобная финансовая легкость была скорее мыльным пузырем, а не прочной основой системы. В создавшейся ситуации имелись все условия для нового кризиса, и элиты об этом знали. Но в то же время они сомневались в своей способности с тем же успехом разыграть прежний сценарий.

В попытке ликвидировать кризис 2008 года Федеральная резервная палата расширила баланс с 800 миллиардов до 4,2 триллиона долларов к 2015 году. Но что можно было бы предпринять в следующий раз? Сравнительный процентный рост привел бы к увеличению баланса до 20 триллионов – суммы, приблизительно равной ВВП США.

Другие центральные банки столкнулись с точно такой же дилеммой. Надежда была лишь на то, что удастся восстановить стабильный рост экономики и увеличить объемы производства. Тогда центральные банки смогли бы отказаться от политики финансовой поддержки и выйти из игры. Но этого не произошло. Экономические показатели не улучшались, экономика так и оставалась ослабленной. Рынки обращались за помощью к центральным банкам, чтобы продолжить игру с легкими деньгами. Семь лет самоуспокоения усыпили рыночную бдительность в отношении рисков кредитного плеча и отсутствия прозрачности.

А летом 2014 года элиты забили в тревожный колокол. 29 июня 2014 года Банк международных расчетов (БМР) выпустил ежегодный отчет. В нем звучало предупреждение о том, что рынки пребывали «в состоянии эйфории», и, в частности, говорилось: «Снова и снова… казалось бы, крепкие балансы служат лишь маскировкой для неожиданной нестабильности».

За отчетом БМР 20 сентября 2014 года, во время встречи министров финансов в рамках саммита G20, проходящего в Кэрнс (штат Квинсленд), последовало еще одно предупреждение. В коммюнике было сказано: «Мы в полной мере осознаем весь потенциал к увеличению избыточных рисков на финансовых рынках, особенно в среде низких процентных ставок и низкой волатильности стоимостей активов».

Спустя всего лишь несколько дней Международный центр денежно-кредитных и банковских исследований (ICMB[17]17
  International Center for Monetary and Banking Studies. (Прим. перев.)


[Закрыть]), расположенный в швейцарской Женеве, выпустил ежегодный «Женевский доклад о мировой экономике».

Спустя годы политических заверений о снижении глобальной долговой нагрузки ICMB представила шокирующий синопсис: «В отличие от общепринятого мнения, в прошествии шести лет с начала финансового кризиса… глобальная экономика еще не встала на путь снижения доли долга. Действительно, соотношение общего глобального долга…превышает ВВП… продолжает возрастать… и приобретает новые масштабы». Доклад характеризует влияние огромных долгов на мировую экономику словом «ядовитое».

Тем временем продолжают поступать новые тревожные предупреждения. 11 октября 2014 года, вскоре после Женевского доклада, забил тревогу и МВФ. Высокопоставленные руководители МВФ, составляющие могущественный политический комитет организации, сообщили, что рынки капитала были «уязвимы в отношении «финансовой эболы», возникновение которой ни у кого не вызывало сомнений».

Точно так же и правительство США не могло закрывать глаза на надвигающийся шторм. Отдел финансовых исследований при Министерстве финансов США в своем ежегодном отчете перед конгрессом, опубликованном 2 декабря 2014 года, предупреждал о том, что «вероятность возникновения угрозы финансовой стабильности существенно возросла. Три наиважнейшие области, подвергающиеся самому высокому риску… потери ликвидности рынка, тенденция к непрозрачности финансовой активности и снижение эластичности финансовой системы».

5 декабря 2014 года БМР[18]18
  Bank for International Settlements. (Прим. перев.)


[Закрыть] вновь предупреждает об угрозе финансовой нестабильности. Клаудио Борио, глава валютно-экономического департамента БМР, учитывая крайнюю нестабильность и резкое снижение ликвидности рынка, заявил: «Абсолютно ненормальные вещи в последнее время становятся до неприятного нормальными… Есть нечто определенно тревожное в том, что немыслимые доселе вещи становятся обыденностью».

Первые подобные предупреждения начали появляться в 2014 году, в то время, когда стало ясно, что эта финансовая легкость не в состоянии восстановить экономический рост. За первой волной предупреждений последовала череда более тревожных заявлений, транслируемых в ежегодных докладах и на заседаниях последующих лет. Увеличение долгового плеча, стоимость активов и объемы деривативов оставались на прежнем уровне.

Предупреждения не были адресованы обычным вкладчикам, большинству из которых не знакомы ни организации, вовлеченные в финансовые системы, ни финансовый жаргон. Эти предупреждения были направлены в адрес небольшого количества элитных экспертов, которые их и читали. Элиты не ставили целью оповещение рядовых граждан, им было важно предупредить друг друга.

БМР, МВФ, G20 и другие международные финансовые агентства публиковали предупреждения, адресованные небольшой группе из финансовых министров и представителей национальных фондов благосостояния, банков и частных фондов, таких, как BlackRock и Bridgewater. Им было дано время на то, чтобы вовремя внести изменения в свои портфели и избежать потерь, с которыми неминуемо пришлось бы столкнуться некрупным инвесторам.

Элиты укрепляли свое положение затем, чтобы в момент кризиса спокойно и уверенно заявить: «Мы вас предупреждали». И это при том, что большинство инвесторов едва ли были способны распознать хотя бы малую долю предупреждений, звучащих в словах, которые им приходилось слышать. Все эти условия, конечно же, упрощают систему ввода модели «лед-девять». Вкладчики не смогут винить никого, кроме себя: ведь их предупреждали.

К концу 2016 года арена для действий была подготовлена. Системный риск достиг тревожного уровня. Его симптомы проявлялись не только в финансовой системе США, но и в китайских, японских и европейских экономиках. «Лед-девять» уже был готов начать свое наступление на системообразующие финансовые институты и банки из списка SIFI[19]19
  Systemically important financial institution – международные системообразующие важные финансовые институты. (Прим. перев.)


[Закрыть], заморозить фонды денежных рынков, остановить обмен валют, лимитировать количество наличных и дать приказ о прекращении снятия средств со счетов.

Ближайшее окружение элиты было предупреждено о грядущей глобальной заморозке. Таким образом, элиты оградили себя от возможной критики. Оставался всего лишь один вопрос: сработает ли модель «лед-девять» на этот раз? Не было никакого сомнения в том, что правительства обладали способностью применить ее в финансовых системах государств. Тем не менее воспримут ли эту ситуацию рядовые жители так же смиренно, как в 1914 и 1933 годах, или на этот раз все скатится к беспорядкам??

Но даже если денежные бунты и начнутся, то правительства будут готовы к подобному повороту событий.

14 сентября 2001 года президент США Буш указом № 7463 ввел чрезвычайное положение на территории страны. С тех пор оно ежегодно продлевалось президентами Бушем и Обамой. Чрезвычайное положение дает президенту чрезвычайные полномочия исполнительной власти, включая права на введение военного положения.

Все это не имеет никакого отношения к распространенным конспирологическим теориям. Чрезвычайное положение и другие подобные ситуации получают одобрение посредством актов конгресса и исполнительных приказов. Их регулярное применение еще со времен администрации Трумэна стало устойчивой тенденцией. Чаще всего чрезвычайное положение вводилось президентами Кеннеди и Рейганом в условиях реалий «холодной войны».

Чрезвычайные меры нередко практиковались всеми президентскими администрациями. В одной из подобных ситуаций, имевшей место в 1956 году, президент Эйзенхауэр в ходе военных учений, основанных на последних научных разработках, приказал симулировать ядерную атаку на Советский Союз.

Угроза ядерных атак была основной, но далеко не единственной причиной, по которой создавались указы о военном положении. Любая чрезвычайная ситуация, включая денежные бунты в случае крушения финансовой системы и заморозки активов по модели «лед-девять», могла послужить поводом для принятия экстренных мер.

В дополнение к расширению чрезвычайных полномочий, действующих во внештатных ситуациях, конгресс наделяет президента диктаторской властью, конкретно необходимой для урегулирования финансового кризиса. Расширение полномочий практиковалось десятилетиями, начиная с «Закона о торговле с врагом»[20]20
  Trading with the Enemy Act. (Прим. перев.)


[Закрыть] 1917 года и заканчивая «Законом о Международных чрезвычайных экономических полномочиях»[21]21
  International Emergency Economic Powers Act. (Прим. перев.)


[Закрыть] (ЗМЧЭП) 1977 года.

В рамках этого закона президент обладает полномочиями, позволяющими замораживать активы или налагать арест на имущество организаций в случае, если они представляют собой угрозу национальной безопасности по причине своих иностранных связей. В условиях глобализации рынков любой финансовый кризис будет иметь иностранные связи. Системные кризисы представляют собой угрозу национальной безопасности, если оставить их без контроля. Отсюда использовать власть конфисковывать имущество в соответствии с этим законом можно при любом удобном случае.

Во время кризиса 2008 года министр финансов США Генри «Хэнк» Полсон и председатель ФРС Бен Бернанке неоднократно заверяли, что не обладают полномочиями, позволяющими заморозить активы Lehman Brothers. Но это не так. ЗМЧЭП позволяет им это сделать. Возможная причина подобных заявлений кроется в том, что юристы Министерства финансов не рассмотрели эту возможность либо само министерство решило не пользоваться этим правом.

Чрезвычайные экономические полномочия и военное положение являются более насильственными версиями плана «лед-девять» для немедленной заморозки счетов. Модель «лед-девять» позволяет выиграть время и восстановить общественное спокойствие в то время, пока элиты разрабатывают планы для локализации потерь и возвращения ликвидности системы при помощи специальных прав заимствования МВФ. Если события начинают выходить из-под контроля быстрее, чем предполагали элиты, то потребуются более радикальные меры. Одной из таких мер может быть и конфискация имущества. Чрезвычайные положения и ЗМЧЭП позволяют государству проводить конфискации собственности. В случае сопротивлении применяется закон военного положения, поддерживаемый тяжеловооруженной милитаризированной местной полицией, Национальной гвардией или регулярными военными силами, призванными к исполнению указа президента.

Экстренные меры не будут применяться в условиях сдерживаемых финансовых кризисов, подобных тем, что мы наблюдали в 1998 и 2008 годах. Однако мы стоим на пороге кризиса другой природы. Следующая финансовая паника будет гораздо масштабнее, и она станет бесконтрольной, если не применять чрезвычайные меры.

Когда начнется очередной кризис, все описываемые здесь меры будут приняты одна за другой. Сначала будут заморожены активы и закрыты биржи. Затем последуют конфискации, поддерживаемые вооруженными силами. Возникает вопрос: насколько терпеливыми окажутся рядовые жители страны?

В Соединенных Штатах подобный вопрос не возникал с 1933 года – когда президент Франклин Рузвельт изымал золотые слитки. В разгар Великой депрессии при повышенных запросах на твердую валюту конфискация золота была воспринята американцами как плата за восстановление всеобщего порядка. Новоизбранный президент Рузвельт пользовался большим кредитом доверия, и его действия по выводу страны из катастрофы были наполнены смыслом.

С тех пор нам не доводилось переживать события такого уровня драматизма, как конфискация золота. Периодически случались обвалы на рынках. Потери инвесторов были бессчетны. Тем не менее приказы о повсеместных конфискациях больше не издавались. В качестве мер по урегулированию кризисов власти Соединенных Штатов урезали ставки, печатали дополнительные купюры и восстанавливали ликвидность системы. При необходимости организации закрывались точечно, массовых заморозок не было. Метод «лед-девять» практически не знаком современным американцам.

Однако зарубежные примеры менее оптимистичны и более кровавы. Во время глобального финансового кризиса 1997–1998 годов погромы в Индонезии и Корее унесли множество жизней. По улицам в буквальном смысле лилась кровь. Результатом финансового кризиса 2008 года стали жесткие протесты в Греции, Испании и на Кипре, результатом которых стали еще несколько смертей.

Согласно опросам, в настоящее время американцы в меньшей степени, чем раньше, доверяют правительству, банкам и средствам массовой информации. Политическая поляризация в Америке возросла до небывалых размеров. Неравенство доходов впервые достигло того же уровня, что и в 1929 году. Понимание общих целей, лежащих в основе президентского руководства, ушло. В следующий кризис, когда будет применен механизм конфискаций, народ менее всего примет это пассивно и, более вероятно, проявит сопротивление.

Но элиты готовы к любому развитию событий.

Центр экстренных операций Mount Weather в Вирджинии и горный комплекс Raven Rock Mountain в Пенсильвании – два из наиболее важных стратегических государственных объектов, незнакомые большинству современных американцев. Гражданское и военное руководство страны будет использовать эти объекты для проведения правительственных операций в условиях чрезвычайного положения, в условиях мировых войн, глобальных катастроф или повсеместных денежных бунтов.

Центр Mount Weather расположен в стороне от государственного скоростного шоссе в графстве Лоудон, в Вирджинии, неподалеку от Голубого хребта. Он находится под управлением Министерства внутренней безопасности, служит штаб-квартирой Государственной радиосистемы чрезвычайных ситуаций (FEMA National Radio System). В официальных кругах он известен как «специальный объект особого назначения».

Центр Mount Weather состоит из сети подземных бункеров, известных как «зона В». Подобными обозначениями разделяются подземные и наземные помещения – последние относятся к «зоне А». Во время атак на Нью-Йорк и Вашингтон 11 сентября руководство конгресса США было эвакуировано на вертолете из Капитолийского холма в «зону В» центра Mount Weather.

Правительственный объект Raven Rock Mountain находится в графстве Адамс, в Пенсильвании, неподалеку от границы с Мэрилендом и президентской резиденцией в Кэмп-Дэвиде. Raven Rock – это главный центр военных операций в условиях ядерных атак и стихийных катастроф, которые препятствуют выполнению регулярных операций из Пентагона. Основной командный объект под кодовым названием «объект R» носит прозвище «the Rock».

Raven Rock является военным аналогом центра Mount Weather. В случае коллапса гражданское руководство будет эвакуировано в Mount Weather, в то время как военное руководство будет дислоцировано в Raven Rock. Оба объекта находятся примерно в тридцати милях друг от друга и плотно соединены защищенными каналами коммуникаций. Они заменят Вашингтон в качестве объекта сосредоточения властных структур страны.

Министерство внутренней безопасности проводит секретные учения для наработки навыков использования центра экстренных операций Mount Weather. Недавние учения под названием «Eagle Horizon 2016» проводились 16 мая 2016 года. Более ранние учения из этой серии включали в себя отработку действий при бомбовых ударах и кибератаках и других формах терроризма. Их точный сценарий засекречен, но вполне вероятно, что в него вписана отработка действий в условиях глобального банковского коллапса, влекущего за собой массовые денежные бунты по всему миру.

Оба объекта, Both Mount Weather и Raven Rock Mountain, управляются в соответствии со строго засекреченным планом под названием «План обеспечения непрерывности функционирования». Это секретный план непрерывного функционирования правительства США во время военных атак, финансовых коллапсов и природных катастроф. Президент Джордж Буш активировал «План обеспечения непрерывности функционирования» во время террористических атак 11 сентября, но об этом публично объявлено не было.

Эта комбинация чрезвычайных объектов и полномочий существует в качестве силы противостояния военным атакам, природным катаклизмам и финансовым коллапсам. Правительство Соединенных Штатов подготовлено к катастрофам. Но простые американцы к ним не готовы.

Глобальный финансовый кризис, более глубокий, чем любой из предшествующих, неизбежно случится в силу причин, изложенных в данной книге. В этом случае простое повышение ликвидности, как в 1998 и 2008 годах, будет недостаточной мерой, поскольку балансы Центрального банка уже раздуты. Времени на ответные меры будет немного. Заморозки счетов по методу «лед-девять» используются, чтобы выиграть время, в течение которого мировые элиты будут проводить свои международные финансовые конференции. Они предпримут попытки по восстановлению системы при помощи специальных прав заимствования (СПЗ), передаваемых им МВФ.

СПЗ могут оказаться эффективными. Однако наиболее вероятным будет сценарий, в котором люди в своей общей массе осознают, что решение кризиса бумажных денег при помощи новых бумажных денег – не что иное, как мишура. В условиях применения метода «лед-девять» нетерпеливость вкладчиков будет возрастать. Они потребуют возврата своих средств. Начнутся денежные бунты.

Правительство не сдастся без борьбы. Ответом на денежные бунты станут конфискации и грубая сила подавления. Правящие элиты будут находиться в безопасности в своих командных центрах, выдолбленных в глубинах гор. Частные элиты найдут спасение на яхтах и вертолетах, они запрутся в охраняемых поселках, которые на тот момент превратятся в вооруженные крепости.

На улицах будет литься кровь, и это не метафора, а реальность. Окрепнет течение неофашизма, как ответ порядка на беспорядок, что приведет к потере свободы.

Т.С. Элиот предвидел современную ситуацию в своей поэме «Бесплодная земля», написанной в 1922 году:

 
Что за звук высоко в небе?
Материнское тихое причитанье.
Что за орды, лица закутав, несутся
По бескрайним степям, спотыкаясь о трещины почвы,
Окруженные линией горизонта?
Что за город там, над горами,
Рассыпается в лиловом небе?
Рушатся башни.
Иерусалим, Афины, Александрия,
Вена, Лондон
Призрачный.