Текст книги "Путь к руинам. Как не потерять свои деньги в следующий экономический кризис"

Было бы несправедливо обвинять Фридмана за это «слепое пятно» в теории. Наблюдаемая скорость была стабильна в течение всего расцвета карьеры Фридмана, пришедшейся на 1950–1990 гг. Она дестабилизировалась только во время финансового кризиса 1998 года, а впоследствии этот процесс лишь усилился с приходом нового кризиса в 2008 году. Однако Фридману должен был быть известен факт изменения скорости в сторону снижения, пришедшегося на 30-е годы двадцатого столетия. Суждения Фридмана были слишком ограниченны и в конечном счете ошибочны. Они заключались в том, что снижение скорости оборота в 30-е годы он объяснял зависимостью от золотого стандарта и фиксированных курсов обмена. По его мнению, эти факторы ограничивали ФРС в возможностях денежного смягчения.

В новом дивном мире финансовой политики Фридмана отказ золотого стандарта и фиксированных валютных ставок позволял просвещенным руководителям центральных банков тщательно калибровать объемы денежной массы для достижения максимального реального роста, согласующегося с низкой инфляцией. В 1971 году Ричард Никсон сказал: «Я стал кейнсианцем в экономике». Это был один из вариантов знаменитого высказывания Фридмана: «Теперь мы все кейнсианцы». С тем же успехом Никсон мог бы сказать: «Теперь мы все фридманцы».

Влияние Кейнса на бюджетно-финансовую политику, равно как и влияние Фридмана на валютную политику, придало экономике определенный налет высокомерия. В развитых странах более не существовало такой макроэкономической проблемы, которую нельзя было бы решить при помощи правильного управления затратами и печатью новых банкнот. На сегодняшний день мы можем считать, что Кейнс и Фридман приложили руку к созданию гибридной теории под названием «вертолетные деньги».

Взгляды Фридмана сыграли решающую роль в принятии решения МВФ о демонетизации золота и в самостоятельных решениях об отказе от фиксированных валютных ставок, принятых крупнейшими экономиками мира. К 1974 году исчезли последние остатки золотого стандарта. Плавающие обменные курсы стали нормой. Деньги перестали быть привязаны к золоту и к другим деньгам. У них больше не было якоря. По мнению экономистов, в нем и вовсе не было никакой необходимости.

После 1974 года деньги имели ту цену, какую им назначали центральные банки. Де-факто в период с 1980 по 2010 год под руководством двух председателей ФРС – Пола Волкера и Алана Гринспена – и двух министров финансов США – Джеймса Бейкера и Роберта Рубина – возник долларовый стандарт. Сильная позиция американского доллара способствовала стремительным темпам экономического роста США в период 1980-х и 1990-х под президентством Рейгана, Буша (41-го президента) и Клинтона. К 2010 году увеличение объема военных затрат при Буше (43-м президенте страны) и условия дефицитов в период президентства Обамы привели к тому, что долларовый стандарт растворился в валютных войнах, которые с тех пор так и бушуют без остановки.

В течение короткого шестидесятилетнего промежутка, с 1914 по 1974 год, золото было персональным, банковским и национальным платежным средством, а потом и вовсе утратило статус денег. С точки зрения всемирной истории современное состояние золота является аномальным. Система бумажных денег, частично основанная на ложных предпосылках Фридмана, должна взять хотя бы небольшую паузу.

Семидесятилетний пробел в мире денег подходит к своему завершению. Замена золота бумагой, начавшаяся в 1974 году, происходила с чрезмерной степенью доверия к экономистам из центральных банков, сговорчивым торговым партнерам и доверчивому населению. Теперь же эти три столпа оказались сломлены. Стагнация роста, раздутые активы, неравенство доходов, финансовые кризисы и валютные войны являются предвидимыми результатами отсутствия единой мировой валюты. Глобальные элиты предпочитают порядок.

Во время очередного коллапса мы станем свидетелями возникновения новой мировой валюты согласно планам элит по переписыванию «правил игры» международной денежной системы, подобно тому как это происходило в 1922, 1944 и 1974 годах. Избранным инструментом будет не доллар, не золото, а специальные права заимствования.

Специальные права заимствования (СПЗ) были созданы в 1969 году в МВФ в качестве средства для восстановления стабильности доллара США. Страны, зарабатывающие доллары на экспорте, стремились избавиться от долларов в обмен на золото. В мире не было достаточного количества золота для поддержания торговли на уровне фиксированной цены в размере 35 долларов за унцию. В качестве решения проблемы были предложены такие варианты действий, как игнорирование дефицита, переоценка стоимости золота и отказ от золотого стандарта. Каждый из предложенных вариантов был неприемлем в силу тех или иных причин одной или несколькими крупнейшими экономическими силами того времени. В итоге было разработано четвертое решение – специальные права заимствования. Цель заключалась в создании резервного актива, который не был бы долларом или золотом, но обладал бы свойствами гибрида. Специальные права заимствования помогли одновременно компенсировать избыток долларов и дефицита золота. Новая валюта, СПЗ, представляла собой бумажный документ на объединенные ресурсы МВФ, привязанный к фиксированному количеству золота. Изначально СПЗ получили название «бумажное золото».

К 1973 году оригинальная привязка СПЗ к золоту была утрачена. Специальные права заимствования стали еще одной формой денег, печатавшейся в МВФ. Несмотря ни на что, они продолжают существовать. Некоторые из наблюдателей полагают, что СПЗ поддерживаются корзиной твердых валют. Но это не так. Корзина используется исключительно для определения их валютной ценности. Поддержка твердой валютой отсутствует. СПЗ печатаются в МВФ по желанию и с согласия Совета управляющих МВФ.

Новые выпуски валюты случаются нечасто. В течение сорока семи лет с момента изобретения специальных прав заимствования валюта выпускалась четырежды. Самый недавний выпуск датируется августом 2009 года, периодом разгара глобальной рецессии, последовавшей за финансовым кризисом 2008 года. Перед этим специальные права заимствования выпускались в 1981 году. К 30 сентября 2016 года общая сумма СПЗ была немалой, она составляла 204,1 миллиарда, что составляло около 285 миллиардов долларов по курсу на тот момент.

Интересным свойством СПЗ является то, что эта валюта не попадает под действие парадокса Триффина. Во время своего выступления в конгрессе США в 1960 году бельгийский экономист Роберт Триффин предложил к решению следующую экономическую головоломку: Триффин обнаружил, что страна – эмитент валюты глобального резерва должна была поддерживать постоянный уровень дефицита, позволяющий остальным странам обладать достаточными резервами глобальной валюты для того, чтобы вести торговые отношения. Однако если в течение продолжительного времени в стране существуют условия дефицита, то ее экономика неизбежно разоряется. В данном контексте под разорением подразумевается утрата доверия торговых партнеров к стабильной стоимости валютного резерва и отказ от конкретной валюты в пользу других альтернатив. СПЗ решает этот парадокс, поскольку эмитентом валюты является МВФ – а это организация, а не страна, и у нее не бывает экономических дефицитов. Не существует границы доверия по отношению к количествам выпущенных СПЗ. У МВФ не существует торговых партнеров, отвергающих эту валюту. МВФ охватывает всех торговых партнеров.

Выпуски СПЗ не руководствуются традиционной денежной политикой. Они созданы для поддержки индивидуальных компаний или даже стран. Основная цель создания СПЗ заключается в обеспечении ликвидности, взятой буквально из воздуха, при кризисах ликвидности или в ситуациях с утратой доверия другим валютам. СПЗ представляет собой своеобразную глобальную денежную пожарную бригаду, созданную для ликвидации финансовых пожаров.

СПЗ служат прекрасным дополнением к модели «лед-девять». В условиях грядущего коллапса глобальная экономическая система будет вначале заморожена, поскольку центральные банки окажутся не в состоянии возобновить ликвидность системы подобно тому, как это делалось в прошлом. G20 созовет срочную встречу, точно так же, как это происходило в ноябре 2008 года, и прикажет МВФ возобновить ликвидность системы с использование СПЗ. В случае успеха банки и брокеры будут постепенно открываться вновь. Клиенты получат доступ к наличным. Транзакции по наличным и ценным бумагам все еще будут деноминироваться в долларах, евро и иенах. Однако под внешней вывеской успеха мир безвозвратно изменится. Именно СПЗ, а не доллар станет отправной точкой или знаменателем в международной торговле и финансах.

Доллары превратятся в одну из местных валют и займут позицию, ненамного отличную от позиции мексиканских песо. Стоимость разных валют мира будет исчисляться в СПЗ, контролируемых G20. Коллективная инструкция по использованию новой валюты будет совместно выдвинута Китаем, Соединенными Штатами, Германией, Россией и некоторыми другими участниками. Переход будет незаметным, и лишь немногие поймут, что происходит на самом деле. Вскоре возникнет мощный рынок облигаций СПЗ, который захватит глобальные резервы.

Этот процесс намечается уже не одно десятилетие. Выпуск СПЗ в периоды 1970–1972, 1979–1981 и 2009 годов является иллюстрацией медленной и устойчивой социальной инженерии, сторонником которой выступают Сорос и ему подобные. 25 марта 2009 года Тимоти Гайтнер, бывший на тот момент министром финансов США, заявил, что не считает верным сопротивление массовому использованию СПЗ. «Реальность такова, что мы вполне готовы к этому», – был ответ Гайтнера на вопрос репортера об увеличении объемов СПЗ. Никто не воспринял его реплику как нечто радикальное – это был всего лишь очередной небольшой шаг на пути к кончине доллара.

Еще один шаг на пути к внедрению мировой валюты был сделан в ноябре 2015 года посредством решения Совета управляющих МВФ о включении китайского юаня в корзину СПЗ в качестве резервной валюты. Другие валюты, входящие в эту корзину, – доллары, евро, иены и фунты стерлингов. Это решение было чисто политическим. Юань не соответствовал критериям настоящей резервной валюты и вряд ли начнет им соответствовать, по крайней мере в ближайшие десять лет. Валюта может получить этот статус в том случае, если в стране существуют такие условия, как развитый рынок ликвидных суверенных облигаций, инструменты хеджирования, возможность проведения сделок РЕПО, расчетные и клиринговые услуги и устойчивое верховенство права. В Китае нет ни одного из вышеперечисленных условий. Без инфраструктуры рынка облигаций владельцам резервной валюты попросту не во что инвестировать.

Тем не менее политический символизм решения МВФ в отношении юаня играет немаловажную роль. Цель его заключалась в том, чтобы умастить Китай, сделав его полноценным участником международной денежной системы. Всего лишь несколько недель спустя после решения МВФ о включении юаня в корзину СПЗ Пол Райан, спикер палаты представителей конгресса США, одобрил положение в законопроекте о бюджете, дающее Китаю право голоса в МВФ. Это еще сильнее утвердило китайское участие в эксклюзивном клубе стран, управляющих мировой денежной системой.

Триумф китайской силы идет рука об руку с маниакальным стремлением этой страны пополнять золотые запасы, что демонстрируется еще с 2006 года. Наличие золота можно считать вступительным взносом в эксклюзивный международный клуб. Публично официальные представители США наряду с представителями главных экономических сил мира характеризуют золото как значимый ресурс. Тем не менее они занимаются накоплением золота, что говорит об угасании доверия к бумажным деньгам. В собственности США содержится более восьми тысяч тонн золота, в Еврозоне находится более десяти тысяч тонн, а в МФВ хранится почти три тысячи тонн драгоценного металла. Китай незаметно приобрел четыре тысячи тонн и продолжает пополнять свои золотые запасы. Благодаря этому страна получает место за столом среди других основных обладателей и СПЗ.

Интересный аспект популяризации СПЗ в качестве мировых денег заключается в том, что эта валюта недоступна физическим лицам. СПЗ предназначены для использования странами-участницами на государственном уровне. Помимо этого МВФ может выдавать СПЗ многосторонним организациям, таким как Объединенные Нации и Всемирный банк. В свою очередь, ООН и Всемирный банк имеют право использовать средства на развитие инфраструктуры в области климатических изменений и контроля над численностью населения. Получатели СПЗ могут расплачиваться этой валютой друг с другом или обменивать бумаги на другую жесткую валюту при наличии необходимости. Частные лица не могут пользоваться специальными правами заимствования. Пока нет.

Но в свое время возникнет и частный рынок СПЗ. Крупные корпорации, такие как GE, IBM и Volkswagen, выпустят облигации в деноминации СПЗ. Крупные банки, такие как Goldman Sachs, создадут рынки этих облигаций и составят производные контракты в СПЗ для их хеджирования. Банковские вклады, исчисляемые в СПЗ, получат то же самое распространение, какое в свое время получили евродолларовые депозиты в 1960-х. Так, постепенно и незаметно, доллар станет одной из местных валют. Все важные транзакции будут проводиться в СПЗ. Новая мировая валюта придет к нам тихо, на цыпочках.

Хедж-фонды и промышленные миллиардеры обнаружат, что их состояния насчитывают миллиарды лишь в долларовом исчислении. Сам по себе доллар будет девальвирован по отношению к СПЗ – валюте, контролируемой небольшой группой стран вне досягаемости самих миллиардеров и их банкиров. Мировые деньги будут иметь ту стоимость, которую им назначат G20 и МВФ. Иммунитет сохранит только золото.

Мировое налогообложение

В первое десятилетие своей карьеры я служил международным консультантом по налогообложению в Citibank, который на тот момент был крупнейшим из частных банков страны. Количество стран, в которых расположены филиалы Citibank, превышает количество стран, в которых действуют американские посольства. Банк, находящийся под управлением легендарного Уолтера Ристона, представлял собой более массивную платформу, чем Государственный департамент.

В начале 1980-х мы с коллегами подготовили налоговую декларацию о банковских доходах. В ней числились нулевые обязательства по выплатам, в то время как доходы Citibank были очень высоки. Ристон возразил. Он сказал, что крупнейшему банку в Соединенных Штатах было бы неприлично не платить налог государству. Он дал указания, согласно которым мы должны были перечислить небольшую сумму в счет налоговых начислений. «Не надо платить много. Достаточно двух или трех процентов. Если мы совсем ничего не заплатим, то будем плохо смотреться со стороны».

Мы сумели достичь мастерства в умении не платить налоги на легальных основаниях, однако задача по выплате некоторой суммы налога оказалась гораздо сложнее. В нашем распоряжении было множество рычагов. Мы использовали иностранные налоговые кредиты, инвестиционные налоговые кредиты или амортизацию «Boeing-747» и трубопровода на Аляске, которые были нашей собственностью, сдаваемой в аренду.

Мы также использовали безналоговые муниципальные облигации и созданные по собственному усмотрению резервы против возможных потерь по кредитам, чтобы снизить налоговые обязательства. На третьем этаже нашего корпоративного главного офиса, расположенного на 399 Парк-авеню, в углу стояла пластиковая пальма. Она символизировала Citibank в Нассау и наш безналоговый центр, оперирующий на Багамах, но управляемый сотрудниками, сидевшими за соседними столами. Каймановы острова и Нидерландские Антильские острова также были нам весьма полезны.

Наша задача состояла в том, чтобы система выплаты налогов в Citibank работала как точно настроенная машина. Стоит лишь потянуть за один рычаг, и вот уже другой рычаг самостоятельно меняет положение в соответствии со сложным взаимодействием кредитов, вычетов и избирательного применения Налогового кодекса США. Мы провели целый год, настраивая налоговую машину. Теперь же нам предстояло частично ее демонтировать так, чтобы это не отразилось на ее работе. У нас были и время, и способности к тому, чтобы заплатить налоги. И этот урок меня кое-чему научил. Когда речь идет о крупных и сложных компаниях, уплата налогов приобретает статус формальности.

Но в то же время в государствах-должниках налогообложение в принципе не может быть необязательным. Государственный долг должен обслуживаться, иначе глобальная экономика погрузится в хаос. Налогообложение является основным способом, при помощи которого развитые экономики поддерживают внешний фасад платежеспособности. Страны, поддерживающие этот внешне благополучный вид, могут покрывать растущий долг при помощи нового долга.

Война с наличными и поспешное введение отрицательных процентных ставок – две стороны одной монеты.

Несоответствие между потребностью государства в налоговых платежах и законными основаниями, позволяющими крупным компаниям уклоняться от их уплаты, привело к теневой борьбе между государственными и корпоративными силами. В конечном итоге победа всегда оказывается на стороне государственных сил, поскольку они обладают решающими полномочиями, включая право на применение насилия. Однако корпорации способны лоббировать выгодные для себя законы, используя в этих целях коррупционные схемы. Таким образом, они одерживают кратковременную победу, позволяющую им какое-то время противостоять государству.

В децентрализованной системе развитых стран с высокими налоговыми ставками и «налоговых убежищ» с низким налогообложением глобальные корпорации с легкостью найдут способы уклонения от налогов. Одной из стандартных схем является перевод интеллектуальной собственности, такой как патенты и программное обеспечение, в «налоговое убежище». Находясь там, интеллектуальная собственность приносит прибыль, не облагаемую налогами в соответствии с местным законодательством.

Еще одна схема заключается в использовании трансферного ценообразования. Корпорации в странах с высокими ставками по налогам расплачиваются по ценам выше рыночных со своими филиалами, расположенными в странах с низким налогообложением. Таким образом, основную прибыль приносят филиалы в странах с заниженными налоговыми ставками, при этом снижение доходов компании в странах с высокими налогами ведет и к снижению налоговых сумм. Другие, более утонченные схемы выстраиваются вокруг центров взаимозачета в странах с высокими налогами, где происходят глобальные покупки и продажи. В результате прибыль перекрывается убытками, и формальный доход компании сводится к нулю, что означает отсутствие необходимости в уплате налогов в стране нахождения. Валовая прибыль распределяется среди контрагентов в юрисдикциях с низкой налоговой ставкой.

Трансграничные налоговые соглашения представляют собой благодатную почву для уклонения от уплаты корпоративных налогов. Корпоративные платежи в виде процентов, дивидендов и гонораров пересекают границы в зависимости от местонахождения плательщика и получателя. Государства вводят удерживаемые налоги на подобные платежи, не имея другого способа сбора налогов с получателя. Плательщик обязан удерживать налог, а получателю достается сумма без вычета налога.

Большинство развитых стран подписали двусторонние налоговые соглашения со своими торговыми партнерами, по условиям которых налоговая ставка может снижаться вплоть до нуля. Основная идея этих соглашений заключается в том, что обязанности по сбору налогов возлагаются на страну-получателя, в то время как у страны-отправителя нет необходимости делать то же самое, поскольку двойное налогообложение смягчается налоговым кредитом. Таким образом, если взять сто стран, каждая из которых подпишет двусторонние налоговые соглашения с сотней других стран, то в результате мы получим плотную сеть из десяти тысяч соглашений, имеющих небольшие различия в условиях и ставках. Эта десятитысячная сеть служит площадкой для налоговых юристов. Они могут использовать взаимные транзакции так, что начальный перевод не будет подвергаться налогообложению, а страна назначения, в свою очередь, не будет облагать налогом полученную прибыль.

Налоговый лизинг также является эффективным инструментом. В разных государствах существуют разные правила относительно требований, согласно которым одна и та же финансовая транзакция будет называться кредитом или лизингом. Контракты на поставку оборудования могут быть обставлены как кредитные в одной стране (чтобы вычесть комиссию) и как лизинговые в другой (чтобы вычесть амортизацию). Стороны получают двойную выгоду при вычетах из одной и той же единицы оборудования.

Кредитно-лизинговый механизм скомбинирован из структуры взаимных налоговых соглашений, позволяющих легально избежать налогообложения во множественных юрисдикциях. На позиции советника по налогообложению в Citibank мне доводилось работать с системой лизинга тройной выгоды, в которой один и тот же «Boeing-747» был одновременно списан в компаниях, расположенных в Южной Африке, в Великобритании и в Австралии. Отдельно взятые юрисдикции не позволяли увидеть полную картину происходящего.

Некоторые организации используют схему, в которой обычный доход конвертируется в доход от прироста капитала, благодаря чему компании удается получить значительное снижение по налоговым ставкам. Под скидками на продажу облигаций маскируются скрытые процентные выплаты, включенные в скидки. Отсрочки по налоговым выплатам также являются мощным инструментом, поскольку реальная стоимость выплаты снижается по причинам инфляции. Десятилетняя отсрочка по уплате налогов радикально снижает реальную стоимость на момент платежа.

Деривативы, не имеющие точного определения в налоговых соглашениях, также помогают создать дымовую завесу перед глазами представителей налоговых органов. Лоббисты, занимающие ответственные посты в правительстве, следят за неизменностью правил, обеспечивающих подобные лазейки, в большинстве развитых стран.

И если принять во внимание все вышесказанное, а именно: перемещение собственности, использование трансферного ценообразования, налоговые соглашения, лизинг, конвертацию, отсрочки и деривативы, ни для кого не станет сюрпризом тот факт, что система сбора государственных налогов уподобилась решету. Корпоративная наличность течет сквозь это решето, превращаясь в чистую прибыль. Страны остаются с пустыми руками.

Политические элиты в Соединенных Штатах, в Германии, Великобритании и Японии прекрасно осведомлены обо всех используемых схемах. Представители политических элит учились в тех же самых юридических и финансовых институтах, что и корпоративные советники. Одни и те же специалисты меняются ролями, работая в организациях по сбору налогов, в компаниях, уклоняющихся от выплат, и наоборот, они словно проходят туда и обратно сквозь вращающуюся дверь на границе между сферами бизнеса и государства. Это элитная игра.

Но, какой бы ни была эта игра, она больше не приносит радости G20. Сумма государственного долга и неспособность стимулировать экономический рост послужили причинами для новой миссии G20, призванной положить конец глобальному уклонению от уплаты налогов. Элитный план по мировому налогообложению заключается в координированных действиях и обмене информацией. Возможность наблюдать за всеми сторонами транзакции (а не только за локальной частью, имеющей место в отдельной стране) поможет налоговым органам с большей легкостью разоблачать неплательщиков.

Большая Двадцатка делегировала миссию по контролю над налогами Большой Семерке G7 (Соединенные Штаты, Япония, Великобритания, Франция, Германия, Канада и Италия). Эти страны являются родиной богатейших корпораций, и на их территории введены наиболее высокие ставки по налогам. Они несут крупнейшие потери вследствие массового уклонения от выплат налогов и поэтому именно в большей степени заинтересованы в том, чтобы положить конец схемам, освобождающим от необходимости платить.

В качестве исполнителя поставленной задачи G7 использует Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Обычно элиты из G20/G7 действуют посредством МВФ, однако время от времени, при необходимости принятия специализированных мер, они пользуются услугами многосторонних организаций. Так, проблема климатических изменений находится под ответственностью ООН. В то же время ОЭСР привлекается к созданию плана глобального налогообложения, поскольку в организации представлены наиболее развитые экономики, в большой степени заинтересованные в восстановлении полного объема налоговых отчислений.

Конечно же, план глобального налогообложения официально называется иначе. Одноименное название было бы слишком очевидным. Глобальные планы элит получают технические имена, маскирующие их конечные цели. Мировые деньги носят название «специальных прав заимствования», а это звучит успокаивающе. План мирового налогообложения называется BEPS, эта аббревиатура обозначает Base Erosion and Profit Shifting – эрозия налогооблагаемой базы и перемещение прибыли. Если вам повстречается ссылка на ОЭСР BEPS, то просто переведите ее как «элитный план мирового налогообложения» – и будете на верном пути.

Элиты не прилагают никаких усилий для сокрытия своих намерений. Напротив, они открыто заявляют о них, пусть даже и неясным жаргоном, в публикациях на узкоспециальных ресурсах с небольшим количеством читателей и с еще меньшим количеством тех, кто понимает суть написанного. Официальное заявление о плане мирового налогообложения, сделанное лидерами G7, среди которых были Барак Обама и Ангела Меркель, 27 мая 2016 года, гласит:

«Стабильное, последовательное и согласованное осуществление плана действий G20/ОЭСР по устранению эрозии налогооблагаемой базы и перемещения прибыли является критически необходимым условием <…> создания общемирового единого пространства для сторон, вовлеченных в экономическую деятельность. Всеми силами мы стремимся к тому, чтобы процесс проводился в соответствии с планом. Для того чтобы обеспечить повсеместное введение мер по BEPS, мы призываем все заинтересованные страны и юрисдикции к внедрению его положений и к участию в нашей новой инклюзивной системе <…>

В очередной раз от лица G20 мы призываем все соответствующие страны, их финансовые центры и юрисдикции к применению <…> мер по защите от юрисдикции, препятствующих исполнению нашего плана <…>

Мы с нетерпением ждем предложений <…> о способах эффективного внедрения международных стандартов, коими являются доступность информации о фактических владельцах собственности и возможность международного обмена данными».

Несмотря на обилие жаргонной лексики, посыл предельно ясен. G20 настаивает на полной прозрачности системы транзакций в глобальном масштабе. В свою очередь, они будут использовать полученные данные для совершенствования системы сбора налогов. Страны, отказавшиеся от сотрудничества, подвергнутся «мерам защиты». Это вежливая форма заявления о том, что последние будут отрезаны от международных банковских каналов, и в том случае, если они не включатся в игру, их экономикам будет нанесен серьезный ущерб. Сотрудничество на выдвинутых условиях в качестве единственного способа выживания служит своеобразной интерпретацией «метода Коза Ностра».

Крупный бизнес развитых стран лишился возможности легального уклонения от налогов. Суммарная налогооблагаемая прибыль глобальных корпораций составляет 7 триллионов долларов. Большая часть этих налогов спрятана в «налоговых убежищах» в результате изощренных схем. Сумма неуплаченных налогов слишком заманчива для государственных элит, чтобы те могли ее упустить, даже если речь идет о бизнесе их приятелей. Обычная пошлина в размере 25 процентов от 7 триллионов приносит в казну государств, входящих в G7, 1,75 триллиона долларов. Впоследствии эта сумма идет на избавление от бремени государственного долга.

Периодический корпоративный аудит, проводимый время от времени, как правило раз в год, является бесплодным занятием. Аудиторы могут отследить лишь малую часть огромного количества схем, используемых корпорациями. Давление на «налоговые убежища» походит на игру «убей крота». Список юрисдикций «налоговых убежищ» очень длинный: Каймановы острова, Мальта, Кипр, Макао, остров Мэн, Британские Виргинские острова и так далее, и тому подобное. Стоит лишь оказать давление на одно из них, как прибыль будет незаметно перемещена в другую безналоговую зону посредством пары новых документов и нескольких ударов по клавиатуре.

«Налоговые убежища» по-прежнему оказывают сопротивление изменениям во внутренних законодательствах. Еще совсем недавно «налоговые убежища» скооперировались с программами по борьбе с отмыванием денег, поскольку выгода, которую приносит нечистый бизнес, гораздо меньше прибыли, получаемой от чистых компаний типа Apple или Amazon. Как только чистый бизнес подвергается осаде за пользование безналоговыми ставками, «налоговые убежища» активно принимают меры по защите корпоративных клиентов.

Решение, над которым работает G7, заключается в системе мирового налогообложения. Она начинается с единой централизованной налоговой базы данных развитых государств. Уклонение от налогов в этом случае уподобляется игре в покер с открытыми картами. Играть можно, но выиграть нельзя.

Новая мировая система налогообложения будет достаточно изощренной. Проблема, с которой сталкиваются представители государственной системы налогообложения, заключается в том, что они могут отслеживать только одну сторону транзакции – ту, которая происходит в их стране. Другая часть транзакции, осуществляемая контрагентами за рубежом, от них скрыта. Налоговые органы могут отправить запрос о данных в правовые системы страны-контрагента. Однако процесс выполнения единичных запросов весьма трудоемкий и медленный. Новая мировая система налогообложения существенно облегчит и ускорит эти процессы. Мировое налогообложение представляет собой автоматическую цифровую систему аудита.

Каждый налогоплательщик получит свой уникальный идентификационный номер. Каждому типу транзакции – роялти, процентам, дивидендам и так далее – присваивается идентификатор. Контрагенты каждой транзакции могут быть идентифицированы при помощи уникального кода.

Все корпоративные транзакции отмечены цифровыми идентификаторами и внесены в общие базы данных. Система похожа на морскую миссию пехоты по чипированию белых акул. Внешне акулы с вживленными чипами, вернувшись в открытое пространство, выглядят абсолютно свободными, однако специалисты всегда знают об их местоположении.