Текст книги "Путь к руинам. Как не потерять свои деньги в следующий экономический кризис"

Глава 2
Одна валюта, один мир, один порядок

Кризис послужил причиной значительного прогресса, которого нам удалось достичь за последние пять лет. Но я искренне надеюсь, что обязательным условием для продолжения этой тенденции не станет еще один новый кризис.

Кристин Лагард, директор-распорядитель МВФ, 22 января 2015 года, Давос, Швейцария

Нельзя упускать возможность использовать серьезный кризис.

Эмануэль Рам, 21 ноября 2008 года

Spectre – это вымышленная криминальная конспиративная группировка, придуманная Яном Флемингом. Ее название является акронимом, образованным из начальных букв оригинального названия организации Special Executive for Counterintelligence, Terrorism, Revenge and Extortion (Специальный комитет по контрразведке, терроризму, ответным мерам и принуждению). Она впервые появилась в романе Флеминга под названием «Шаровая молния», написанном в 1961 году в качестве антагониста главного героя, шпиона Джеймса Бонда, офицера MI6 и агента 007 с лицензией на убийство.

В то время как SPECTRE представлял собой сугубо криминальную структуру, ее устройство во многом походит на устройство современных негосударственных организаций или МВФ. Это международная организация, и она базируется в Париже. Исполнительный совет SPECTRE состоит из двадцати человек (исполнительный совет МФВ – из двадцати четырех), которые представляют разные страны мира. Комитет не защищает интересы какой-либо из стран и не придерживается определенной идеологии. В «Шаровой молнии» офисы SPECTRE спрятаны за офисами организаций, оказывающих помощь беженцам.

В самой последней экранизации SPECTRE появляется в одноименном фильме 2015 года с участием Дэниела Крейга в роли агента 007. В этой экранизации исполнительный совет SPECTRE показан сидящим за массивным столом из темного дерева, расположенным в комнате для переговоров с высокими потолками, находящейся в Риме. Его члены относятся к разным культурам и этносам, среди них есть и женщины, занимающие важные главенствующие позиции. На повестке совета доклады руководителей о работе и прибылях определенных отраслей бизнеса. Эти доклады незримо стирают границы между криминальными и законными предпринимательствами. Размышляя о деятельности сегодняшних глобальных финансовых элит, невольно начинаешь рисовать в воображении образ SPECTRE. Его нисходящая структура управления идеально вписывается в сюжет о заговоре. Порою кажется, что жизнь подражает искусству. Возьмем хотя бы, к примеру, ежегодные встречи элитного Бильдербергского клуба – закрытые, секретные и проводимые в самых лучших местах. Но если Бильдербергский клуб реален, то идея о том, что некий центральный комитет стремится управлять человечеством, вряд ли сможет найти достоверные подтверждения. Помимо этого контроль над миром посредством финансов вовсе не требует нисходящей структуры руководства. Реальный процесс управления всегда более утонченный.

Настоящие элиты управляют в сферах влияния. Этими сферами служат финансы, средства массовой информации, технологии, армия и политика. У влиятельных персон в каждой из этих сфер есть излюбленные места и определенное время для встреч. Элиты из медиасферы ежегодно в июле собираются на конференции Allen & Company Sun Valley Conference в Айдахо. Главы центральных банков собираются каждый август в Jackson Hole, Вайоминг, на конференции, спонсируемой Федеральным резервом Канзас-Сити. Военные элиты и элиты из области разведки встречаются в начале февраля на Munich Security Conference. Идейные лидеры и публичные интеллектуалы выбирают между Всемирным экономическим форумом в Давосе, Швейцария, Milken Institute Global Conference в Беверли-Хиллз и конференцией TED (Technology, Entertainment, Design) в Ванкувере.

Эти суперэлитные мероприятия существенно отличаются от заурядных отраслевых выставок. На них попадают только по специальным приглашениям или пропускам либо на условиях предоставления спонсорства, что само по себе служит условием отбора для участия в собрании властных элит. Здесь встречаются главы государств, представители правительств, руководители и миллиардеры. Простонародью тут места нет.

Одно из самых эксклюзивных собраний, генерирующее основную часть конспирологических теорий, – встречи Бильдербергского клуба, они проводятся ежегодно начиная с 1954 года, а места проведения встреч постоянно меняются. В клубе существует ядро, состоящее примерно из сорока регулярных участников, и большая по размеру группа, насчитывающая около ста приглашенных, состав которых меняется в зависимости от тем актуальных дискуссий и политической обстановки в мире. Центральная группа состоит в основном из финансовых и индустриальных элит. Более широкая группа включает в себя большое число политиков и представителей общественной интеллигенции.

Несколько лет назад я проводил частную беседу с главой Рокфеллер-Центра. Он был вежлив и проявлял большой интерес к моим взглядам на перспективы евро. Я заверил его, а также его соратников в том, что эта валюта еще в течение долгого времени будет удерживать свои позиции, тогда как многие экономисты громогласно предвещали ее скорую кончину. По завершении нашего обсуждения он любезно преподнес мне подарок – шведскую вазу, выполненную из прозрачного стекла с темно-синим орнаментом в виде воронок. С тех пор она стоит на видном месте в моей рабочей студии. Кстати, рога у него на голове не росли.

На собраниях подобного уровня все идеологические различия отложены в сторону. Так, к примеру, участниками Sun Valley Conference в июле 2016 года были владелец компании Fox Руперт Мердок и владелец MSNBC Брайан Робертс. Общая идеология элит, разделяемая Мердоком и Робертсом, играет, несомненно, более важную роль, чем политические перебранки в эфирах, предназначенных для массового потребления. Эфиры существуют для развлечения. Встречи в Sun Valley напрямую относятся к реальной власти.

Существует два способа реакции политиков в ситуации с массовым изъятием банковских вкладов: создать условия быстродоступных денег – печатать купюры в количестве, удовлетворяющем спрос, – или просто сказать «нет».

Подобные мероприятия примечательны тем, что основная активность элит проявляется не на официальных собраниях, а на частных ужинах, за напитками в номерах-люкс и в охраняемых бунгало, находящихся неподалеку от официальной площадки. Присутствуя на Milken Institute Global Conference, я обратил внимание на то, что в баре отеля Peninsula, расположенном через здание от зала конференции, были более содержательные приватные беседы, чем на самой конференции.

Элитные сферы плавают и пересекаются подобно интерактивной трехмерной диаграмме Венна. Пересечения возникают, смешиваются и исчезают. В узлах пересечений находятся элиты, направляющие власть и силы из одной сферы в другую. В качестве одного из ярких примеров можно привести Криса Додда. Будучи сенатором США на пятом сроке и автором закона Додда – Франка, он одновременно связан со сферами политики и финансов. Являясь главой Американской ассоциации кинокомпаний Motion Picture Association of America, он также имеет отношение и к медиа. Когда элитам из сферы медиа и политическим элитам необходимо связаться между собой, один из каналов связи проходит через Додда.

Мировая элита управляет посредством структуры, состоящей из раздельных областей с взаимными пересечениями и выделенными каналами связи. Такая модель поддается более логичным и реальным объяснениям, чем некоторые из выдуманных, тесно взаимосвязанных и практикующих нисходящую структуру руководства секретных комитетов по управлению миром. Если бы такие комитеты и существовали, то их было бы достаточно просто выявить, отследить их работу и разоблачать. В отличие от фантастических секретных структур модель плавающих сфер аморфна, ее сложно идентифицировать. Если отдельный участник подобной группы дискредитирует себя вследствие скандала или неожиданного поворота судьбы, то его стремительно приносят в жертву (с возможностью последующей реабилитации), а сама система продолжает существование. Средства массовой информации не проявляют большого интереса к этой системе. Она находится вне поля зрения репортеров, а руководители сами являются ее частью.

Еще один излюбленный мем поклонников теорий конспирации заключается в идее о том, что глобальные элиты являются силами зла. Но более серьезная проблема заключается в убежденности в их исключительной добродетели. Эта убежденность не позволяет элитам относиться к себе критически.

На фоне общей аморфности элит существуют яркие индивидуальности, такие как Джордж Сорос, обладающие равным доступом в политические и финансовые миры и выступающие в роли сверхпроводников для внедрения программ элиты. Сорос не служит неофициальным председателем правящей элиты (коего попросту не существует в природе). Однако его возможности доступа к любым элитным кругам, равно как и его смиренное принятие принципов постепенной социальной инженерии Карла Поппера, служат яркими признаками принадлежности к высшему элитному кругу. Другие образцы элитных сверхпроводников представлены в лице Кристин Лагард, Майкла Блумберга и Уорена Баффета. Президенты и премьер-министры также не являются малозначимыми фигурами, но тем не менее они преходящи. В отличие от последних, элитные сверхпроводники десятилетиями сохраняют свое влияние.

Что же лежит у них на повестке? Она остается неизменной в течение долгих столетий, начиная со времен Цезаря и Наполеона в исторической перспективе и с династиями Рокфеллеров, Рузвельтов и Бушей в двадцатом веке. Элитная повестка проводится в реальность через организации с успокаивающими названиями, такие как Объединенные Нации или Международный валютный фонд. И она гласит: всемирные деньги, всемирные налоги и всемирный порядок.

Всемирные деньги

Концепция всемирных денег не нова – она издавна существует в истории. Всемирными деньгами является золото. План элит заключается в накоплении золота и в установлении специальных прав заимствования в качестве валюты всемирной торговли и финансов.

Другие формы денег, включая ракушки, перья и бумагу, использовались в определенные исторические периоды в различных географических положениях с общественного согласия или в силу закона. Любой носитель может считаться денежной валютой при условии того, что за ним признается определенная ценность, которая будет учитываться при будущих обменах. Тем не менее золото служит единственной ценной валютой повсеместно и во все времена. Именно поэтому оно и считается реальной всемирной валютой.

До начала эпохи Ренессанса всемирные деньги существовали в виде драгоценных металлических монет или слитков. Императоры и короли накапливали золото, укрепляли им военную силу, дрались за него и похищали его друг у друга. Земли представляют собой еще одну общепринятую форму благосостояния начиная с античных времен. Однако, в отличие от золота, земля не может использоваться в качестве обменной валюты в силу физической сложности подобных обменов, к тому же земли невозможно разделить по категориям ценности. Столетие тому назад Дж. Пирпонт Морган подвел итог античному положению дел всего лишь одним загадочным замечанием: «Деньги – это золото, и ничего, кроме золота».

В четырнадцатом веке флорентийские банкиры (чья работа велась на лавках, или «banco», площадей Флоренции и других городов-государств, что и послужило причиной возникновения названия профессии) принимали золотые вклады в обмен на банкноты, обещая вернуть золото по требованию владельца. Купюры были физически более удобной формой обмена, чем золото. Их было удобнее перевозить на дальние дистанции и обменивать на золото в парижских и лондонских филиалах флорентийских банков. Банкноты были не необеспеченными обязательствами, а представляли собой скорее складские расписки на получение золота.

Банкиры времен Ренессанса осознали, что они могли бы использовать хранимое у себя золото различными способами, в том числе одалживать его местной знати. Это привело к увеличению количества банкнот в сравнении с реальным эквивалентом золота, хранящегося в банках. Банкиры полагались на низкую вероятность запросов о выдаче золота по всем существующим банкнотам одновременно и рассчитывали на то, что всегда смогут удовлетворить спрос на обратный обмен, несмотря на то что часть золота находилась в займах у князей и других должников. Таким образом, возникло понятие «частичного банковского резервирования», в соответствии с которым физический объем золота в банке всего лишь частично восполнял объем по бумагам, выданным в обмен на него. Так было положено начало бесконечной череде проблем.

Несмотря на возникновение банков, купюр и фракционных резервов, золото сохранило свою ключевую роль в качестве международной денежной единицы. Князья и купцы по-прежнему предпочитали наполнять свои сумы золотыми монетами и хранили золото в слитках. Золотые слитки и их бумажные деньги стояли бок о бок.

Серебро играло аналогичную роль, как показывает успех испанского доллара – монеты в восемь реалов, называемой испанцами «real de a ocho», или «восемь частей». Испанский доллар состоял из 0,885 унции чистого серебра. Это была монета с содержанием серебра 22 карата от общего веса в 0,96 унции с небольшим добавлением других металлов для придания монете долговечности. В Испанской империи монеты «real de a ocho» чеканились в качестве конкурентов иоахимсталеров – официальной валюты Священной Римской империи. Иоахимсталер был серебряной монетой, выпускаемой монетным двором, расположенным в долине Святого Иохима (Thal на немецком языке означает «долина»). Само название «иохимсталер» впоследствии сократили до «талера» – от него и происходит современное английское слово «доллар».

Обе валюты – испанская «восемь частей» и немецкий талер – были предшественницами современного серебряного американского доллара. В США испанские доллары были законной валютой вплоть до 1857 года. А позже, в 1997 году, Нью-Йоркская фондовая биржа оценивала акции в единицах, равных одной восьмой доллара, что было наследием времен оригинальной серебряной испанской валюты.

В семнадцатом веке похожие монеты из серебра были ходовой валютой Бургундии, Нидерландов (где их называли leeuwendaalder, или «львиный доллар») и Мексики. Испанские доллары повсеместно использовались в международной торговле. Вплоть до девятнадцатого века серебро было практически единственным платежным средством, принимаемым к расчету китайскими торговцами, поставлявшими в Европу различные изделия. Китай погрузил свои палочки в миску с испанским серебром, и вскоре оно вошло в обращение, став официальной валютой страны. Если золото можно назвать первыми мировыми деньгами, то серебро занимает позицию первой валюты мира.

Популярность серебра в качестве денежного стандарта основывалась на величинах предложения и спроса. Золото всегда было редким, в то время как серебро более доступно. В девятом веке Шарлемань (Карл Великий) изобрел количественное смягчение, заменив золотые монеты на серебряные, чтобы тем самым увеличить объемы денежной массы в империи. То же самое в шестнадцатом веке сделала и Испания.

Многие привлекательные качества золота также присущи и серебру. Серебро обладает единым классом, оно легко поддается ковке, сам металл относительно редок и приятен глазу. В то время как в 1933 году на территории США была введена уголовная ответственность за хранение золота, серебряные монеты по-прежнему оставались легальной валютой. В Соединенных Штатах до 1964 года выпускались монеты, на 90 процентов состоящие из чистого серебра. Снижение качества серебряных монет началось в 1965 году. В зависимости от номинала – десяти, двадцати пяти и пятидесяти центов – процентное содержание серебра упало с 90 до 40 процентов и окончательно исчезло из сплавов к началу 1970-х годов. С тех пор монеты, циркулирующие на территории США, состоят из меди и никеля.

На всем отрезке времени, начиная со времен античности и заканчивая серединой двадцатого века, даже самые простые люди со скромным достатком могли иметь небольшое количество золотых или серебряных монет. На сегодняшний день золотые и серебряные монеты вышли из обращения. Они представляют ценность лишь как драгоценный металл и хранятся вдали от посторонних взглядов.

Однако исчезновение золотой и серебряной валюты не означает, что всемирные деньги прекратили свое существование. Единственное, что изменилось, – это их форма. Одновременно с постепенным выходом из обращения золота и серебра увеличивалось количество банкнот, или бумажной валюты.

Критики считают, что золото перестало выступать в роли денег 15 августа 1971 года. В этот день президент Ричард Никсон временно приостановил конвертацию иностранных долларовых активов в золото. Это событие было неоднозначным, поскольку Франция и многие другие страны не оставляли надежды вернуться к операциям с золотом на новых условиях. Технически Соединенные Штаты сохранили золотой стандарт, в то время как в рамках Смитсоновского соглашения от 18 декабря 1971 года стоимость доллара упала с 35 до 38 долларов за унцию. В октябре 1973 года произошла новая девальвация до цены в 42,22 доллара за унцию золота. Эти стоимости были чистой формальностью, поскольку Соединенные Штаты так и не возобновили конвертации, остановленные в августе 1971 года. 19 марта 1973 года большинство стран с высокой активностью в международной торговле перешли на плавающие обменные курсы. В июне 1974 года МВФ формально демонетизировал золото и ввел финансовую систему, основанную на специальных правах заимствования (специальные права заимствования были созданы в 1969 году и изначально имели привязку к золоту, а в 1973 году они приобрели форму фиатов[22]22
  Фиаты – валюта, признанная государством в качестве платежного средства с гарантией ее номинальной стоимости, в случае с СПЗ стала общепризнанна в странах – участниках МВФ. (Прим. перев.)


[Закрыть]). В 1976 году конгресс США внес новые поправки в устав и тем самым удалил любые ссылки на золото или серебро в определении доллара.

Однако вывод золота из системы денежного обращения был куда более сложным и интересным процессом, чем события, описываемые в официальных хрониках. Никсон и МВФ стали гробовщиками, кинувшими последнюю горсть земли на могилу золота. Классический золотой стандарт умер 28 июля 1914 года, в день, когда Австро-Венгрия выдвинула ультиматум в адрес Сербии, послуживший началом Первой мировой войны. Шестидесятилетний период, продлившийся с 1914 по 1974 год, можно рассматривать как процесс облачения золота в саван. Он служил подготовкой почвы к созданию новых форм всемирных денег.

С момента выдвижения австро-венгерского ультиматума события начали выходить из-под контроля. Мобилизации, вторжения и объявления войны происходили одно за другим. К 4 августа 1914 года Великобритания, Франция и Россия (члены Антанты с 1907 года) находились в состоянии войны с так называемым Союзом Центральных держав в лице Германии, Австро-Венгрии и Османской империи. Соединенные Штаты придерживались официального нейтралитета.

В 1914 году все воюющие стороны понимали, что золото служило решающим фактором в победе. Банкноты мгновенно перестали обмениваться на золото. На протяжении всего военного времени экономики участников военного конфликта выстраивались на необменных бумажных деньгах, что было, по сути, формой насильственного займа у населения. Подразумевалось, что после победы конвертируемость золота будет восстановлена, однако в случае поражения подобный исход был маловероятен. Шла сумасшедшая борьба за золото. Граждан призывали обменивать золото на облигации военных займов. Подобные меры не вызывали сопротивления. Более того, они были довольно популярны. Это была война.

Существовали лишь две страны-исключения, не прекратившие конвертацию золота в 1914 году: США и Великобритания. У каждой из них были на то абсолютно разные причины.

В июле 1914 года Лондон, всяких сомнений, был финансовой столицей мира. Лондонские векселя, представлявшие собой стерлинговый инструмент под гарантией ведущего банка Соединенного Королевства, стали сердцем денежных рынков. Британские банкноты служили колесной смазкой в машине мировой торговли. С началом войны возник финансовый кризис, вследствие чего были объявлены долговые моратории.

Французское правительство продавало ценные бумаги в Лондоне за фунты стерлингов с последующей конвертацией в золото, которое отправлялось в Париж. Для того чтобы обеспечивать золото в необходимом количестве, банки Великобритании продавали ценные бумаги в Нью-Йорк и точно так же обменивали полученные доллары на золото. Резкое повышение активности в продажах привело к закрытию крупнейших фондовых бирж в Европе и в Нью-Йорке. Тем не менее спрос на золото не снижался.

Представители Министерства финансов Великобритании и Банка Англии изначально склонялись к остановке конвертации золота. Джон Мейнард Кейнс, бывший на тот момент советником Министерства финансов, активно убеждал окружающих в том, что Великобритании не стоит прекращать операции с золотом. Кейнс понимал, что реальные деньги играли ключевую роль в военной победе. Способность Лондона финансировать войну зависела от веры Нью-Йорка в британский кредит.

Точка зрения Кейнса оказалась провидческой. В октябре 1915 года сын Дж. Пирпонта Моргана сумел добиться выдачи синдицированного кредита Соединенному Королевству и Франции в размере 500 миллионов долларов, что равняется 11,7 миллиарда по современному курсу. Для Германии Морганы не собрали ни центра.

Банки США изо всех сил стремились удовлетворять спрос на золото. Процесс осложняли атаки немецких подводных лодок в Атлантическом океане, затрудняющие пересылку золота в Лондон. Страхование грузов не представлялось возможным. Немецкие подлодки препятствовали и сельскохозяйственному экспорту в Великобританию, который был крайне необходим США для того, чтобы вернуть себе золото в обмен на продукцию. В отчаянии Bank of England открыл филиал депозитария в канадской Оттаве. Золото отправлялось из Нью-Йорка в Оттаву на поезде, тем самым избегая атак немецких подводных лодок.

Министерство финансов США тоже внесло свою лепту, создав страховую схему, спонсируемую правительством. Она позволила осуществлять межконтинентальные перевозки. Уже к ноябрю золотые потоки были нормализованы, а 5 декабря 1914 года открылась фондовая биржа в Нью-Йорке.

Несмотря на рекомендации Кейнса и финансовую акробатику Моргана, конвертация золота в Соединенном Королевстве проводилась только для виду. Подданных Великобритании убеждали, что копить золото было непатриотично. Предполагалось, что те начнут сдавать свое золото банкам. Точно таким же образом банки были предупреждены о том, что их золото будет конфисковано в случае, если оно не будет участвовать в коммерческих сделках.

Золотые монеты были изъяты из обращения и переплавлены в слитки весом в 400 унций. С тех пор эта масса и стала лондонским стандартом «good delivery». Сначала банкам рекомендовалось, а впоследствии в обязательном порядке было приказано передавать золото в Bank of England, в центральном хранилище которого оно впоследствии и находилось. Несмотря на то что золото могло быть частной собственностью, оно утратило форму монет.

В новом виде золото могло принадлежать лишь обеспеченным владельцам, поскольку стоимость слитка размером в 400 унций была гораздо выше суммы, доступной большинству.

Жалобы по поводу отсутствия золота в связи с военными требованиями были немногочисленны. К концу войны, в 1918 году, привычки изменились. Общество перешло на бумажные банкноты не только в Соединенном Королевстве, но и на всей территории Европы и еще в большей степени в Соединенных Штатах. Золото все еще могло находиться в частной собственности, и банкноты все еще подкреплялись золотом. Тем не менее перемены уже произошли. После 1918 года золото по большей части имело форму слитков и хранилось в банках. Оно исчезло из поля зрения и из умов.

Объемы золота в централизованных хранилищах существенно пополнились 5 апреля 1933 года, когда Франклин Рузвельт издал исполнительный приказ № 6102, предписывающий гражданам США сдать золотые слитки государственным агентам под страхом уголовного преследования.

Простые жители были не единственными объектами золотой зачистки Франклина Рузвельта. «Закон о золотом резерве», принятый президентом Рузвельтом 30 января 1934 года, обязывал передать все монетное золото, находящееся на территории США, включая золото из банков Федерального резерва, в хранилище Министерства финансов.

Двенадцать частных региональных банков Федерального резерва, расположенные по всей стране – от Бостона до Сан-Франциско, – хранили золото, принадлежащее самим владельцами банков, после того как в 1913 году была создана эта банковская система. Согласно «Закону о золотом резерве» от 1934 года, золото из Федерального резерва должно было быть передано Министерству финансов США в обмен на золотые сертификаты, которые с тех пор находятся на балансе ФРС.

К 1936 году золотые запасы Министерства финансов США приобрели размеры, не позволяющие безопасно хранить слитки в имеющихся помещениях. Золотое хранилище в Форт-Ноксе, Кентукки, было открыто в 1937 году как место для безопасного хранения золота, конфискованного в 1933 и 1934 годах. Другие хранилища были созданы при Монетном дворе США и в военном форте в Вест Пойнте. Золото, когда-то раскиданное по многочисленным сейфам и кошелькам от побережья к побережью, отныне было собрано в нескольких хранилищах, защищенных силами Армии США.

За промежуток времени 1914–1934 гг. золото США преодолело путь от частной собственности, став имуществом банков, затем центральных банков и, наконец, Министерства финансов США. Весь процесс преобразования шел параллельно аналогичным процессам в Великобритании и других странах с развитой экономикой. Правительства заставили золото исчезнуть.

С началом Второй мировой войны в 1939 году конвертация оставшегося к тому моменту золота была вновь приостановлена. Международные пересылки золота практически сошли на нет.

Единственным крупным дилером официального золота во времена Второй мировой войны был Банк международных расчетов, расположенный в Швейцарии в городе Базель. БМР вел оживленный бизнес в качестве нацистского золотого брокера, в торговле также участвовало золото, отобранное у иудеев и жертв Холокоста. Вся выгода, вырученная при сделках, использовалась в качестве военной финансовой помощи нацистам, убивающим американцев и их союзников. Во время войны БМР находился под руководством американца по имени Томас Маккитрик. На сегодняшний момент БМР остается единственным и самым главным агентом по обмену золотом между суверенными государствами и крупными банками.

К концу Второй мировой войны золото утратило статус ходовой валюты. В июле 1944 года, с момента подписания Бреттон-Вудского соглашения, золотой стандарт возник вновь. Он имел огромную значимость, но не для простых обывателей, а для государств. Стоимость валюты каждой из сорока четырех стран – участниц соглашения была привязана к доллару США по фиксированной обменной ставке, который, в свою очередь, был привязан к золоту по цене в размере 35 долларов за унцию. Золото по-прежнему обладало функцией денег, однако оно было изъято из обращения, и его заменил доллар США.

В течение последующих десятилетий торговые партнеры зарабатывали американские доллары, продавая процветающей послевоенной Америке все, что только можно, начиная с транзисторных радиоприемников, заканчивая Volkswagen Beetles и французскими винами. Страны-экспортеры конвертировали доллары в золото. В большинстве случаев золото оставалось в пределах страны. Оно хранилось в Нью-Йоркском хранилище банков ФРС, расположенном на Либерти-стрит в Нижнем Манхэттене. Юридически имя собственника могло быть изменено, например с США на Японию, что соответствовало его статусу после продажи, однако золото по-прежнему оставалось на своем месте. Единственным исключением была Франция, которая требовала транспортировку слитков в Париж, где они и хранились впоследствии.

К 1968 году Бреттон-Вудская система стала ломаться. Возросли массовые изъятия банковских вкладов. Исключением был лишь один банк, расположенный в Форт-Ноксе и служивший золотым депозитарием. Швейцария и Испания присоединились к Франции в требованиях по транспортировке золота на свои территории. Президент Никсон был вынужден закрыть золотое окно, чтобы остановить поток непрерывных запросов и сохранить оставшиеся в США золотые запасы.

В период времени с 1971 по 1974 год царила неразбериха. Ведущие силы экономики не могли определиться с дальнейшей политикой и решить, стоило ли возвращаться к золотому стандарту на новых условиях, придерживаться ли фиксированных обменных ставок без привязки к золоту или же ввести плавающие валютные курсы.

Прекращение действия Бреттон-Вудского соглашения совпало с усилением авторитета экономиста Милтона Фридмана из Чикагского университета. Основой академической репутации Фридмана был его фундаментальный труд под названием «Становление денежной системы в США в период 1867–1960[23]23
  Friedman M. A Monetary History of the United States, 1867–1960 / Milton Friedman and Anna Jacobson Schwartz. – Princeton: Princeton University Press, 1963.


[Закрыть]» в соавторстве с Анной Джейкобсон Шварц. Фридман придерживался денежной политики, основанной на количественной теории денег (теории, ранее обрисованной Ирвингом Фишером и другими специалистами). Основной тезис Фридмана заключался в том, что причиной Великой депрессии стала чрезмерно жесткая денежная политика ФРС перед обвалом фондового рынка 1929 года и в последующий за ним период.

Решение, предложенное Фридманом, заключалось в «эластичных деньгах». Под этим термином подразумевались банковские полномочия, разрешавшие выпуск новых банкнот в условиях необходимости в качестве мер подавления последствий рецессии и временного снижения спроса на товары и услуги. Эластичные деньги означали отказ от золотого стандарта и фиксированных обменных ставок, поскольку оба эти условия ограничивали полномочия центральных банков по увеличению денежной массы. Бен Бернарке, а позже Джанет Йеллен, принимая важнейшие политические решения по урегулированию глобального финансового кризиса 2008 года и его последствий, руководствовались взглядами Фридмана.

Теория денег и научные исследования Фридмана не могли не впечатлять. В 1976 году ученый был награжден Нобелевской премией по экономике.

Однако предположения Фридмана были неверно интерпретированы. Политические рекомендации, основанные на его трудах, оказались ошибочными. Фридман верил в эффективные рынки и рациональные ожидания – две гипотезы, впоследствии дискредитированные по мере получения новых данных и развития поведенческой психологии. В частности, Фридман, а перед ним и Фишер верили в неизменность скорости или оборота денег. Фридман не сумел увидеть, что оборот был нестабильным понятием по причине рекурсивных функций в возникающем адаптивном поведении рыночных агентов. При отсутствии стабильной скорости множественная теория денег представляет собой бесполезный политический инструмент, хотя эта теория будет полезной для умственных упражнений по вычислению результатов в разных условиях.