Текст книги "Брачные игры"

Глава 11

– Что ж, все прошло очень недурно, – с удовлетворением отметила Констанс, когда сестры вышли из Сент-Джеймсского собора на Ганновер-сквер, где они присутствовали на бракосочетании Эстер Уинтроп и Дэвида Лукана.

– Да, их союз – наш первый настоящий успех на поприще брачных услуг, – промолвила Пруденс.

– Не считая Амелии и Генри, – напомнила Честити.

– Их нельзя считать, Чес, ведь мы не взяли с них денег, – возразила Пруденс.

– Но Эстер с Дэвидом не знают, что их сосватали, – проговорила Честити.

– Тем лучше, – высказалась Констанс. – Главное, что они заплатили за услуги, точнее, их матери, пусть даже без их ведома.

Пруденс хмыкнула:

– Что позволило нам сделать щедрое пожертвование в фонд нуждающихся старых дев. Я по-прежнему думаю, Кон, что твоя идея оказалась просто блестящей.

Старшая сестра рассмеялась:

– И она сработала, как мы могли убедиться сегодня утром.

– Они оба просто светились от счастья, – подтвердила Честити, когда все сели в ландо с Кобемом на козлах. – В резиденцию Уинтропов, Кобем, как вы, наверное, и сами догадались.

– Конечно, мисс Чес, – отозвался кучер. – Как прошла свадьба?

– Чудесно, – ответила Пруденс. – Все плакали.

– Кроме нас, – заметила Констанс.

– А я немного всплакнула, – призналась Честити. – Я всегда плачу при виде счастливых людей.

– Ты слишком мягкосердечна, дорогая. – Констанс стиснула ее в коротком объятии. – И заставляешь нас с Пру чувствовать себя этакими драконихами с железными сердцами.

– Ты бы так не сказала, если бы видела меня с Дугласом Фаррелом.

Честити отвернулась и посмотрела в окно. Репутация самой мягкосердечной сестры иногда действовала ей на нервы, особенно когда подразумевалась обыкновенная сентиментальность. – Он уверен, что я на редкость язвительная, нахальная и любопытная особа.

Честити сознавала, что преувеличивает, просто она не решилась рассказать сестрам о так называемом дружеском поцелуе, хотя и просветила их насчет истинного призвания Дугласа. Почему-то ей было проще притворяться, что она, как и раньше, недолюбливает доктора.

– Ну, предположим, в тебе такие черты есть, – признала Пруденс. – Как и у всех дочерей нашей матери. Просто в тебе они проявляются реже.

– Думаю, нас ждет увлекательное Рождество, – сморщила носик Констанс, когда Кобем остановил ландо, ловко втиснувшись в узкое пространство между другими экипажа ми, доставившими гостей на свадебное торжество. – Если тебе понадобится помощь, чтобы справиться с доктором, можешь рассчитывать на нас.

– Как-нибудь обойдусь, – гордо вскинула голову Честити, чем рассмешила сестер. – Единственная помощь, которая мне требуется; – поддерживать его интерес к Лауре. Нам придется изобретать всевозможные способы, чтобы сводить их вместе.

И держать Дугласа на расстоянии вытянутой руки от нее самой, подумала она. Иначе дружеские поцелуи испортят все дело. Ей вдруг пришла в голову ужасная мысль, что Дуглас, очевидно, принял ее за богатую и свободную и переключил свое внимание с Лауры на нее.

– Ты по-прежнему готова обречь доктора на брак с синьориной Делла Лука, хотя твое мнение о нем изменилось к лучшему? – спросила Пруденс, когда они выбрались из экипажа.

Честити пожала плечами:

– Ему нужна богатая жена. Остальное его не интересует. А поскольку его отношение к женщинам находится на уровне пещерного человека, вряд ли его волнует вздор, который она несет. Думаю, он будет относиться к ней с той же снисходительной терпимостью, как к своей матери и сестрам. Дескать, таковы все женщины.

– Могу себе представить, – презрительно пожала плечами Констанс. – Пожалуй, ты права – пропащий случай.

– Когда прикажете заехать за вами, мисс Кон? – поинтересовался Кобем с козел.

– Часа в три, пожалуйста. Нам нужно успеть на четырехчасовой поезд, так что отсюда мы поедем прямо на вокзал.

– Хорошо, мисс Кон. В таком случае я захвачу с собой сумки мисс Чес.

– Да, пожалуйста, Кобем, они готовы и ждут в холле, – кивнула Честити и повернулась к сестрам: – Ваши вещи, очевидно, привезут Макс с Гидеоном?

– Да, они собираются выехать примерно в одно и то же время, – сообщила Пруденс, – но на разных автомобилях, конечно. Надеюсь, они доберутся до Ромзи к ужину.

– Ну, тогда я поехал, вернусь к трем, – пообещал Кобем.

– Сегодня ваш последний день в качестве кучера? – улыбнулась Честити.

– Да, мисс Чес, – покачал Кобем головой. – Не представляю, чем я буду заниматься целыми днями.

– Работать в своем саду, – подсказала Констанс. – Вам понравится.

Он хмыкнул:

– Ага, болтаться под ногами у жены.

– Ей тоже понравится, – уверила его Констанс. Кобем рассмеялся и прищелкнул языком, понукая лошадей, которые тронулись с места резвой рысью.

– Ладно, пойдем поздравим новобрачных, – взяла сестер за руки Пруденс, присоединяясь к потоку гостей, входивших в дом.

Дуглас окинул взглядом небольшую кучку изящно завернутых пакетов, высившуюся на столе в гостиной, гадая, правильно ли он поступил. Он не знал, что предписывает этикет насчет рождественских подарков, но решил на всякий случай подготовиться. Если окажется, что у Дунканов не принято обмениваться подарками, он оставит их в своем саквояже. Покупая сувениры, он исходил из вкусов членов семьи. Выбор подарка для лорда Дункана не составил труда – коробка хороших сигар всегда пригодится, а поскольку он практически не знал старших сестер, то остановился на духах. Другое дело Честити.

Он хотел подарить ей что-нибудь особенное, соответствующее ее личности, и потратил немало времени, пытаясь уловить сущность ее характера, в котором уживались такие крайности, как беспощадная ирония и дружеское участие, заставлявшее ее взор сиять, а губы расплываться в улыбке.

Наконец он нашел то, что искал в маленьком галантерейном магазинчике на боковой улочке, ответвлявшейся от Бонд-стрит. По его мнению, шелковый шарф, достаточно большой, чтобы сойти за шаль, чудесной расцветки из зеленых, золотистых и рыжеватых тонов, очень подойдет ей. А потом ему попались на глаза янтарные бусы, и он купил их тоже. И только теперь, когда Дуглас завернул бусы в шарф, ему пришло в голову, что такие личные подарки будут выделяться на фоне прозаичных и безликих подношений для ее сестер.

Но должен же он как-то выразить благодарность за сочувствие, с которым она встретила его признание. Наверняка виконт Бригем на правах близкого друга проявит не меньше изобретательности в выборе рождественского подарка для Честити. А то, что они подружились, не вызывает сомнений. Чтобы соблюсти баланс, Дуглас постарался подыскать подходящий подарок и для Лауры. Он нашел иллюстрированный экземпляр «Божественной комедии» Данте, переплетенный в телячью кожу цвета слоновой кости, так что, возможно, подарок для Честити не будет так уж бросаться в глаза.

Дуглас обвязал мягкий пакет шелковой ленточкой и положил его вместе с остальными в саквояж. Насвистывая себе под нос, он упаковал свои вещи: вечерний костюм, костюм для верховой езды и прочую одежду, стараясь предусмотреть все случаи. Затем запер квартиру и нанял кеб до Ватерлоо.

На вокзале, заполненном толпами путешественников, устремившихся на Рождество за город, царила суета. Под ногами толклись дети, носильщики резво катили тележки с багажом к платформам, где поезда шумно выпускали пар. Дуглас направился к своему поезду, поглядывая по сторонам в поисках семейства Дункан. Хотя Честити не сказала прямо, он предположил, что они поедут в одном купе. Он уже добрался до платформы, когда услышал знакомый голос, пронзительно окликавший:

– Дотторе... дотторе...

Дуглас обернулся, и его губы сложилась в дежурную улыбку, как всегда при виде Лауры.

– Добрый день, доктор Фаррел, – приветствовала его графиня, протянув руку. – Как приятно, что мы сможем ехать в одном купе.

Он обменялся с ней рукопожатием, пробормотав слова приветствия, затем склонился над рукой Лауры.

– Позвольте мне помочь вам с багажом. – Дуглас огляделся, но не увидел ни багажа, ни носильщика.

– О, горничные и носильщик уже отнесли наши вещи в багажный вагон, – сообщила Лаура.

– Боюсь, мы не из тех, кто путешествует налегке, доктор. – На губах графини играла легкая улыбка. – У нас слишком много вещей, чтобы тащить их с собой в купе.

– Тогда, с вашего разрешения, я поищу свободное купе. Что-то наших хозяев пока не видно. – Он повернулся к вагонам первого класса.

Уже собравшись двинуться дальше по платформе в поисках свободных мест, он вдруг услышал пронзительный свист. Дуглас поднял глаза и увидел Честити, высунувшуюся из вагонного окошка. Вложив в рот два пальца, она снова свистнула, не переставая отчаянно махать рукой, чтобы привлечь его внимание.

Дуглас, смеясь, направился к ней.

– Где вы научились?

– У вас, – отозвалась она. – Я видела, как вы делали это, подзывая экипаж, и попробовала сама. – Она приветливо улыбнулась его спутницам. – Мы заняли для вас с Лаурой места, графиня.

– А я смогу втиснуться? – поинтересовался Дуглас.

– Конечно. Мы заняли все купе, чтобы никто не смог нарушить нашу компанию, – сообщила Честити и отошла от окна, чтобы Дуглас мог открыть дверь.

Графиня забралась в поезд, и следом за ней Лаура. Дуглас сунул внутрь свой саквояж, затем влез сам и захлопнул за собой дверь.

– Добрый день, дамы, – приветствовал он сестер с улыбкой и полупоклоном. – Как прошла свадьба?

– Чудесно, – ответила Честити. – Я проплакала всю церемонию.

Вопреки своему заявлению, она выглядела исключительно радостной и ни в малейшей степени не заплаканной. Ее изящное лицо обрамляли широкие поля прелестной бирюзовой шляпки с крохотной вуалью и огромным сиреневым бантом.

– Мне нравится ваша шляпа, – сделала ей комплимент доктор.

– О, спасибо, – поблагодарила она со своего сиденья в углу. – Я купила ее специально для свадьбы.

– Я так и понял. – Дуглас закинул свой саквояж на полку, намереваясь сесть рядом с ней, но когда он повернулся назад, то увидел, что Констанс пересела к сестре, и ему ничего не оставалось, кроме как занять единственное свободное место рядом с Лаурой.

– Мы зарезервировали столик в вагоне-ресторане, – сказала Честити, обращаясь к вновь прибывшим. – Помимо того что там очень уютно, мы сможем приятно скоротать время.

– Дотторе, я хотела обсудить с вами шторы для вашей приемной, – проигнорировала реплику Честити Лаура. Она понизила голос, словно они обсуждали нечто личное. – Если помните, я говорила о гобеленовой ткани.

– Вы помогаете Дугласу оформить его приемную, Лаура? – осведомилась Пруденс, переглянувшись с сидевшими напротив сестрами.

– Да, – ответила Лаура с важным видом. – Оформление интерьеров требует особых талантов... которыми мужчины обычно не обладают. Не правда ли, дотторе?

– Возможно. – Дуглас надеялся, что отсутствие энтузиазма с его стороны несколько охладит пыл синьорины. – Я еще не решил, на каком стиле остановиться.

– О, вы не должны ни о чем беспокоиться, дотторе, – похлопала она его по колену. – Предоставьте все мне. Уверяю вас, вы будете в восторге – в полнейшем восторге – от результатов.

– Не сомневаюсь, что у вас безупречный вкус, Лаура, судя по вашему дому на Парк-лейн. – Честити не удержалась от замечания и взглянула на Дугласа, прикусив губу, чтобы удержаться от смеха при виде его растерянного вида. – Как вам повезло, Дуглас, что вы так вовремя познакомились. Таланты Лауры могут оказаться вам очень полезными.

Дуглас догадывался, что над ним потешаются, но молчал, отложив возмездие до того момента, когда они останутся наедине. Подобная мысль принесла ему некоторое удовлетворение. Он скрестил руки на груди и одарил ее сардонической улыбкой, на которую она ответила озорной усмешкой.

О Боже, что она делает? Честити ужаснулась, поймав себя на кокетстве. Все получилось так естественно, что она даже не успела задуматься. Но ей нельзя флиртовать с Дугласом Фаррелом! Особенно после того «дружеского» поцелуя. Она вытащила из сумки книгу и решительно уткнулась в нее.

– Так вот, дотторе, – продолжала Лаура как ни в чем не бывало. – Я нашла гобелен восхитительной расцветки, который вы должны непременно купить. Ну и что-нибудь из предметов восточного искусства. Урны и тому подобное.

– Или драконы! – подхватила Пруденс. – Как насчет двух драконов, охраняющих двери?

Из-за книги, которую держала в руках Честити, раздался сдавленный звук, и она принялась рыться в своей сумочке в поисках носового платка, делая вид, что подхватила простуду. Дуглас уставился на сестер в угрожающем молчании. Вся троица ответила ему невинными взглядами.

– Не думаю, что драконы уместны в приемной врача. Вряд ли они создадут правильное впечатление. А вот Будда – пожалуй, – отозвалась Лаура с серьезным видом после короткого раздумья.

– Лежащий, – предложила Честити, продолжавшая прятаться за книгой, с подозрительной дрожью в голосе. – Или вы полагаете, что сидящий будет лучше, Лаура?

– Что вы читаете, Честити? – сурово спросил Дуглас.

– «Гордость и предубеждение», – ответила она. – Ужасно смешно.

– Но, похоже, мисс Остин не удается завладеть вашим вниманием, – произнес он. – Не слишком лестно для нее.

– О, я столько раз читала эту книгу, что знаю все наизусть. – Честити закрыла книгу, заложив страницу пальцем. – В конце концов, общеизвестно, что одинокий мужчина...

– ...с солидным состоянием должен стремиться к браку, – хором закончили сестры и дружно рассмеялись, словно старой и знакомой шутке.

Дуглас, не подозревавший, что цитата имеет прямое отношение к их жизни, нашел их веселье заразительным, несмотря на раздражение, вызванное поддразниванием сестер.

– Вы согласны, Дуглас? – поинтересовалась Честити при виде его неохотной улыбки.

Он покачал головой:

– У меня нет определенного мнения по такому важному вопросу.

– О! – Честити выглядела разочарованной. – А вы, Лаура? Вы согласны, что это общеизвестная истина?

Лаура нахмурилась. Не догадываясь о веселом настроении сестер, она отнеслась к проблеме с должной серьезностью.

– Мне кажется, – наконец произнесла она, – что богатые мужчины и женщины просто обязаны жениться, выполняя тем самым свой общественный долг.

– А как же бедные мужчины и женщины? – полюбопытствовала Пруденс. – У них нет такого же общественного долга?

– Конечно, нет. – Лаура энергично замотала головой. – Бедность порождает бедность. Общественный долг бедных избегать воспроизведения себе подобных особей.

– Особей? – переспросила Честити, не в силах скрыть шок. – Они такие же особи, как и мы.

– Нет, здесь вы ошибаетесь, Честити, – твердо напутствовала Лаура. – В них отсутствует нечто важное, в чем, разумеется, они не виноваты.

Честити взглянула на Дугласа и перехватила презрительное выражение, мелькнувшее в его угольно-черных глазах. Затем его губы вытянулись в тонкую линию, и он отвернулся, изображая полнейшее безразличие к обсуждаемой теме. Учитывая нелестное мнение доктора о женщинах, Честити не удивилась его реакции. Однако ей не хотелось, чтобы Лаура, оправдав худшие из опасений Дугласа, оттолкнула его от себя.

– О, полагаю, вы читали «Скромное предложение» Свифта, – поспешно переменила она тему, надеясь сгладить произведенное Лаурой впечатление. – Как там дальше? – Она нахмурилась. – Что-то насчет того, что хорошо откормленный ребенок является самой изысканной и питательной пищей. – Она повернулась к сестрам. – Напомните мне.

– «Скромное предложение, как сделать, чтобы ирландские дети не превращались в обузу для собственных родителей и страны», – подсказала Констанс, – один из любимых нашей матерью очерков Свифта.

– Вот как? Я не читала. – Лаура пренебрежительно скривилась.

– Рекомендуется употреблять тушеными, жареными, печеными или вареными, – процитировала Пруденс. – Кажется, так.

– Ну да, а еще лучше в виде фрикасе или рагу, – добавила Честити. Сестры рассмеялись, но никто больше не нашел литературные опыты Джонатана Свифта забавными.

– Чай, – объявила Честити, нарушив внезапно повисшее неловкое молчание, и отложила книгу. – Пора пить чай. Я проголодалась. – Она вскочила с места, отряхивая широкую юбку сиреневого платья.

– Я не пью чаю, дорогая, – отказалась графиня.

– Какой все-таки странный обычай – пятичасовой английский чай, – заявила Лаура. – Трудно придумать более неподходящее время для еды, не правда ли, дотторе... Дуглас? – Она улыбнулась.

Дуглас решил, что сыт по горло разговорами с Лаурой. К тому же в вагоне становилось душно.

– Совсем наоборот, – известил он. – Я горячий поклонник английского чаепития. Могу я присоединиться к вам, дамы?

– Сделайте одолжение, – поднялась Констанс. – Но считаю своим долгом предупредить, что Честити съест все пирожные, если вы предоставите ей хоть малейший шанс.

– Чудовищная клевета, – пожаловалась Честити, отодвигая дверь купе. – Не обращайте на них внимания, Дуглас.

– Постараюсь. – Он последовал за ней в коридор. Поезд изменил направление движения, и вагон качнуло.

Честити схватилась за стены, пытаясь сохранить равновесие, но Дуглас обхватил ее за плечи чуть ли не раньше, чем поезд начал маневр. Он удерживал ее до тех пор, пока путь не выпрямился, так что она в полной мере ощутила мощь руки, прижимавшей ее тело, словно железный обруч, к его крепкому торсу. Слабый, но безошибочный импульс желания пронзил низ ее живота.

Честити резко отстранилась, упершись ладонями в его широкую грудь.

– Спасибо, – поспешно сказала она, отступив на шаг. – Вы очень галантны.

– Боюсь, недостаточно галантен, чтобы подхватить вас всех, – возразил Дуглас. – Позвольте, я пройду вперед.

Он двинулся впереди них по коридору и открыл дверь в вагон-ресторан. Они проследовали внутрь, и официант в белой униформе проводил их к столику.

Честити села у окна, а Дуглас расположился рядом, предоставив остальным сестрам занять, места напротив. За столиком оказалось довольно тесно, и юбки Честити касались его ноги. Она сидела так близко, что он ощущал легкий аромат ее волос и благоухание каких-то цветочных духов, исходивший от ее кожи. Всплеск эмоций, который он испытал, поневоле обнимая ее в коридоре, удивил и потряс Дугласа. Он едва сдерживался, чтобы не прижать к себе ее женственную фигурку, снова ощутить тяжесть упругой груди, натягивавшей лиф платья, и изгиб тонкой талии, которую можно обхватить пальцами. Ее близость действовала на него как нагретое солнцем вино, терпкое и возбуждающее.

Подошедший принять заказ официант прервал его чувственные грезы, уже начинавшие проявляться самым неловким образом. Пока Констанс разливала чай, на столе появились тарелки с тостами, пирожными и бутербродами.

Дуглас взял горячий тост и щедро намазал его маслом. Решив внести полемический задор в чересчур интимную атмосферу, сложившуюся за столом, он непринужденно заметил:

– Кажется, сестры Дункан находят мисс Делла Лука забавной?

– Синьорину Делла Лука, – поправила его Констанс с плутоватой улыбочкой.

– Именно ее я и имел в виду. – Дуглас выгнул бровь.

– Нет, конечно же, нет, – быстро вставила Честити. – Лаура прекрасно разбирается в искусстве, особенно в итальянском, она много путешествовала по Италии. Просто замечательно, что она собирается украсить вашу приемную статуями Будды, китайскими вазами и... – Она выдержала паузу, пытаясь сохранить серьезность. – И прочими вещами, – кротко закончила она.

– В самом деле, Дуглас, Лаура очень интересная собеседница, – поддержала ее Пруденс. – И наверняка талантливый декоратор. Конечно, мы с Кон не видели дом на Парк-лейн, но Честити описала его во всех подробностях.

– Не сомневаюсь. – Дуглас обвел взглядом невинно улыбающиеся лица сестер. – Вы очень коварные женщины, – сделал он вывод.

– Ну что вы, – запротестовала Честити, намазывая взбитые сливки на булочку. – Мы очень добросердечные, все трое.

– Я не верю ни единому вашему слову. – Он откусил кусок тоста, задумчиво пожевал, затем спросил: – А где лорд Дункан?

– О, он уехал еще вчера с Дженкинсом и миссис Хадсон. – Честити обрадовалась, что разговор сдвинулся с опасной почвы. Их цель – поощрять его ухаживание за Лаурой Делла Лука, а не наоборот. – Хотел лично присмотреть за приготовлениями.

– В первую очередь за винным погребом, – сообщила Пруденс.

– А ваш муж? – поинтересовался он.

– Отправился на машине с сумками, багажом, дочерью, ее гувернанткой и целой горой подарков, – ответила Констанс. – Для жены не осталось места.

– Ничего, нам нравится путешествовать вместе, – промолвила Честити. – Как вам тост?

– Тост он и есть тост. – Дуглас с облегчением отметил, что его чувственные фантазии полностью рассеялись.

– Тост может быть плохим или хорошим, – настаивала Честити. – Недожаренным, хрустящим и даже горелым.

Он повернулся к ней с удивленным видом.

– Я всего лишь пытаюсь поддержать разговор, – пояснила она.

– Вот как? В таком случае позвольте заверить вас, что мне приходилось вести и более занимательные беседы.

Честити изобразила обиду, слегка надув губки.

– Светские разговоры всегда немного банальны.

– Тогда, может, обойдемся без них?

– Лаура не тратит время на светскую болтовню, – вмешалась Пруденс. – Уверена, вы найдете ее рассуждения чрезвычайно содержательными.

– При условии, что они не будут касаться тостов.

Казалось, они ведут какую-то игру, правил которой Дуглас не знал. Собственно, он даже не понимал, в чем ее суть. Или она представляет собой просто безобидные шалости, или сестры преследуют какую-то цель? Судя по тому, что он наблюдал, последнее представлялось более вероятным. Сестры подыгрывали друг другу, словно участвовали в каком-то представлении, но Дуглас не сомневался, что их пикировка имеет определенное значение.

– Расскажите нам об Эдинбурге, – попросила Констанс. – Мы никогда там не были, но, говорят, это красивый город.

Тема казалась вполне безопасной, и Дуглас охотно откликнулся, описывая родной город. К его облегчению, сестры с интересом слушали, ограничиваясь разумными репликами и вопросами, и разговор продолжался, пока они не покинули вагон-ресторан и вернулись в свое купе.

К тому времени, когда поезд добрался до крохотной станции в Ромзи, стемнело. Дуглас соскочил на перрон и помог выйти дамам, а поджидавший на платформе носильщик подкатил тележку к багажному вагону, где две взволнованные женщины, жестикулируя и препираясь, объяснялись с проводником, указывая в груде багажа вещи, принадлежавшие их хозяйкам.

– У вас есть сумки, мисс Чес? – раздался из темноты басовитый голос.

– Одна, Эдвард, спасибо. – Честити повернулась к пожилому мужчине в теплой куртке, появившемуся со стороны станционного здания. – И еще одна у доктора Фаррела. – Она указала на два саквояжа, которые Дуглас выгрузил из купе.

– Нам понадобятся по крайней мере два экипажа, чтобы вместить всех, – проговорила Констанс. – И еще один для багажа графини Делла Лука, – добавила она, глядя с благоговейным ужасом на гору сумок и чемоданов, высившуюся на тележке носильщика. – Боюсь, вам придется вернуться за вещами, Эдвард.

– Да нет, мистер Дженкинс обо всем позаботился, – бодро информировал Эдвард. – Тут, кроме меня, Джо с телегой и Фред на бричке, так что всем хватит места. Давай-ка сюда, Сэм, – махнул он запыхавшемуся носильщику, направляясь к станционному зданию, где ожидала целая вереница экипажей, состоявшая из простой крестьянской телеги, четырехместной коляски и изящной двуколки.

– Дуглас, почему бы вам не отправиться вместе с Лаурой и графиней в коляске? – предложила Честити. – А мы втроем втиснемся в двуколку.

Для мужчины, собирающегося ухаживать за Лаурой Делла Лука, она определила самый разумный расклад, но Дуглас с изумлением услышал собственный голос:

– В двуколке поместятся в лучшем случае два с половиной человека, а если я сяду в коляску, там останется место только для двоих, поскольку я один занимаю полтора сиденья. Думаю, вашим сестрам следует составить компанию Лауре и ее матери, а мы с вами поедем на двуколке. Намного удобнее для всех, вам не кажется? – И прежде чем кто-либо успел возразить, он ловко усадил обеих дам Делла Лука в коляску и протянул руку Констанс.

Та оглянулась на Честити, затем едва заметно пожала плечами и позволила подсадить себя в экипаж. Пруденс, не представлявшая, как повлиять на ситуацию, не создав впечатления, будто она не желает ехать вместе с гостьями, согласилась без лишних слов.

– О, здесь есть пледы, – заметил Дуглас. – На вашем месте я бы воспользовался ими – чертовски холодно.

– Мы непременно последуем вашему совету, – откликнулась Констанс несколько приторным тоном. Доктор вел себя как предупредительный джентльмен, но почему-то вся их тщательно выверенная стратегия, направленная на его же благо, давала осечку за осечкой.

– Отлично, – бодро отозвался он, словно не заметил ее иронии. – Было бы обидно простудиться на Рождество.

Он повернулся и зашагал к двуколке, где уже сидела Честити, недоумевая, как ему удалось так быстро перехватить инициативу. И не только как, но и почему. Странно, что Дуглас не воспользовался представившейся возможностью продолжать ухаживание за Лаурой. Если только он не решил, как она и опасалась, переключить свое внимание на нее.

Боже правый, как все усложнилось! В панике Честити схватила с сиденья плед и плотно укутала им колени, словно плед мог оградить ее от физического присутствия Дугласа.

Он сел рядом с ней.

– Вы не поделитесь со мной?

Достаточно большой плед предназначался для двоих. Честити высвободила край, и Дуглас со словами благодарности обернул его вокруг своих коленей. Теперь их ноги соприкасались, и Честити снова ощутила прилив желания. Она резко выпрямилась на узкой скамье.

– Далеко до вашего дома? – спросил Дуглас, казалось, не замечая ее скованности.

Однако он все видел и догадывался, в чем причина. Притяжение между ними казалось почти осязаемым, как мощная приливная волна, которой невозможно противиться и лучше покориться, отдавшись на волю течения. Как оно отразится на его планах, Дуглас не знал, но почему-то в данный момент последствия его совсем не волновали.

– Около мили, – ответила Честити.

– Прекрасная ночь. – Дуглас запрокинул голову, глядя на усыпанное звездами небо. Морозный воздух был таким сухим и чистым, что чуть ли не потрескивал. – Смотрите, вот Кассиопея, а там Орион.

Тема казалась достаточно безобидной, и Честити проследила за его взглядом.

– А где его пояс? Мне никогда не удавалась его найти.

– Сейчас покажу. – Он обнял ее за плечи таким естественным жестом, что, когда она сообразила и хотела воспротивиться, стало слишком поздно. Дуглас показал на небо свободной рукой: – Взгляните на восток. Видите Млечный путь? Кассиопея слева. В такое время года она похожа на букву. А теперь посмотрите выше. Видите две яркие звезды?

Если провести между ними линию, она пересечет россыпь из трех звезд. Это и есть пояс Ориона.

Честити запрокинула голову, следя за его пальцем и стараясь не думать об обнимающей ее руке и о том, что ее затылок практически лежит на плече ее спутника. Она пыталась убедить себя, что могла бы находиться здесь с Родди в точно такой же позе и не видела бы в ней ничего особенного.

– О да, теперь я вижу, – подтвердила она. – Звезды всегда притягивали меня, но я так мало о них знаю.

– Ничего, я вас научу, если ночи будут такими же ясными, как сегодня, – пообещал Дуглас. – Астрономия – одно из моих увлечений с самого детства. – Он притянул ее ближе, постукивая пальцами по ее плечу.

Честити резко подняла голову, не в силах больше притворяться, будто его жест – обычное проявление дружбы. Она решительно отодвинулась на край сиденья, и рука Дугласа упала. Чувствуя на себе его взгляд, она посмотрела вперед, поверх лошадиных голов, и с облегчением увидела в темноте приближающиеся огни дома.

– Кажется, приехали, – объявила она, отбросив плед. – Надеюсь, миссис Хадсон позаботилась о подогретом вине. – Не успел Фред осадить лошадь, как она спрыгнула на землю, опередив Дугласа.

Двери дома распахнулись, и на пороге появился лорд Дункан, освещенный лившимся сзади потоком света.

– Добро пожаловать, добро пожаловать, – возвестил он, просияв при виде графини, выбравшейся из коляски. – Добро пожаловать, дорогая леди. – Он взял ее за руки и увлек в холл. – Входите, мисс Делла Лука, входите все, пока не замерзли, – добавил он, спохватившись, но все поняли, что он видит только графиню.

– Похоже, один из наших проектов приносит плоды, – шепнула Пруденс старшей сестре, следуя за ними в дом.

– Угу, – пробурчала Констанс. – Но вот насчет другого я не уверена.

– Я тоже. Как понимать постоянное нарушение наших планов? – Пруденс выразительно посмотрела на Констанс.

– Надо спросить у Чес.

Они вошли в просторный холл с дубовыми стропилами, подпиравшими высокий потолок, и огромной елью посередине, на ветвях которой приветливо мерцали зажженные свечки. Со стороны кухни показался Дженкинс с подносом, уставленным дымящимися кружками.

– Подогретое вино! Спасибо, Дженкинс, – воскликнула Честити. – Это наша рождественская традиция, – объяснила она гостям, пока дворецкий разносил горячий напиток.

– Да-да, – поддержал ее лорд Дункан. – Проходите к огню... прошу вас, моя дорогая леди, вы, наверное, продрогли до костей. – Он увлек графиню к огромному камину в дальнем конце холла и остановился, с улыбкой оглядевшись. Его румяное лицо излучало доброжелательность и искреннее удовольствие.

– Тетушки уже прибыли? – поинтересовалась Честити, с наслаждением вдыхая благоухающий пряностями пар, поднимавшийся над ее кружкой.

– Леди Бэгшот и леди Астон отдыхают после дороги, мисс Чес, – сообщил Дженкинс.

– Вы поместили их в тех же комнатах, что всегда?

– Конечно, мисс Чес, – чопорно ответил Дженкинс, слегка задетый вопросом. Сестры лорда Дункана, Эдит и Агата, всегда занимали одни и те же комнаты во время их частых визитов в Ромзи-Мэнор.

Честити улыбнулась:

– Так я и думала, просто у меня голова идет кругом от всех приготовлений.

– Не беспокойтесь, мисс Чес, – смягчился дворецкий. – У нас с миссис Хадсон все под контролем. – Он повернулся к Пруденс: – Я поместил мисс Сару и мисс Уинстон в комнаты, где раньше была детская. Думаю, мисс Уинстон будет приятно иметь собственную гостиную.

– Не сомневаюсь. – Пруденс благодарно улыбнулась. – Бедняжки, они, наверное, ужасно замерзли, пока добирались сюда.

– Мы заранее развели огонь во всех комнатах, – успокоил ее Дженкинс.

– Моя дорогая девочка, ты должна относиться ко мне с большим доверием, – заметил лорд Дункан с легким укором. – Я в состоянии позаботиться о наших гостях.

– Конечно, отец, – согласилась Констанс с лукавой усмешкой. – Но ты же знаешь, как Честити любит командовать.

Честити весело запротестовала. Из всех сестер она была наименее властной и не имела склонности давать руководящие указания. Она украдкой взглянула на Дугласа. Он стоял чуть в стороне от остальных гостей, столпившихся у камина, и наблюдал за ними с таким видом, словно оценивал их всех с профессиональной точки зрения. Возможно, будучи и сам членом большой семьи, он сравнивал семейство Дункан с Фаррелами.