Текст книги "Брачные игры"

Глава 14

Честити перерыла сбившиеся простыни в поисках своего халата, но он почему-то оказался под кроватью вместе с ее ночной рубашкой. Она натянула их на себя, решив, что одеваться все равно некогда, поскольку уже двадцать минут девятого и что в рождественское утро вполне простительно некоторое отступление от формальностей.

Присев за туалетный столик, Честити прошлась щеткой по спутанной рыжей гриве. Лицо ее сияло здоровым румянцем, словно после прогулки на свежем воздухе, глаза ярко блестели. Занятие сексом явно пошло на пользу ее внешности. Такое наблюдение заставило ее хмыкнуть с некоторой долей самодовольства и шаловливой мыслью, что, если ее сестры наслаждались тем же прошлой ночью, она хоть раз не будет чувствовать себя посторонней на празднике жизни. Она нашла свои шлепанцы, вдела в них ноги и выскочила из комнаты.

– Счастливого Рождества, тетя Чес! – услышала она, добравшись до лестничной площадки.

Сара, все еще одетая в ночную рубашку, взлохмаченная от сна и возбуждения, сияя улыбкой, скатилась с лестницы, которая вела на верхний этаж, где располагались детская и классные комнаты.

.– Вот что подвесили к моей кровати! – взмахнула она шерстяным чулком. – Апельсин, резиновый мячик, набор цветных карандашей, лента и заколки для волос в виде бабочек. – Сара вытащила горсть бабочек всех цветов и разновидностей. – Правда, красивые?

Она рылась в своем чулке, извлекая одно сокровище за другим, и Честити терпеливо ждала, восхищаясь каждым подарком с таким видом, словно никогда в жизни не видела ничего подобного и так же поражена появлением чулка в рождественское утро, как и Сара.

– Ты еще не спускалась вниз? – спросила она у девочки, шагнув к лестнице.

– Нет, я еще не оделась, – сообщила та. Честити рассмеялась:

– Я тоже, но в рождественское утро некоторыми правилами можно пренебречь. Пойдем посмотрим, что там происходит.

Сара вприпрыжку сбежала вниз по ступенькам и остановилась как вкопанная при виде горы свертков, высившейся у основания рождественской ели.

– Господи, я никогда не видела столько подарков!

– Здесь подарки для всех домочадцев, включая слуг. – Честити с удовольствием наблюдала за восторгом девочки, что было почти так же приятно, как переживать чудо самой.

– Можно подойти поближе?

– Ладно, только не заглядывай внутрь. Сара приняла оскорбленный вид:

– Я бы никогда не стала, тетя Чес. Тогда я испортила бы весь сюрприз.

– Конечно. – Честити оставила девочку с благоговением взирать на сокровищницу под елкой и отправилась на поиски сестер и их мужей.

Она нашла их в небольшой семейной гостиной в задней части дома. В камине пылал огонь, горели газовые светильники. На смену ясной ночи пришло сумрачное утро, и небо хмурилось, обещая снегопад.

– Счастливого Рождества, – приветствовала она каждого, обмениваясь поцелуями и объятиями. – Вы все такие нарядные, что мне остается только извиниться за свой внешний вид.

– Ты, наверное, не выспалась, – коварно усмехнулась Констанс, и Честити, к своей крайней досаде, почувствовала, что краснеет.

Она сочла за благо помолчать, но заметила, что Гидеон с Максом старательно избегают ее взгляда. Очевидно, Констанс и Пруденс поделились с мужьями своими соображениями насчет опоздания сестры и того факта, что ее дверь оказалась запертой. Впрочем, в любом случае она не видела смысла что-либо отрицать.

– Сара, похоже, вне себя от счастья, – небрежно поведала она, подходя к сервировочному столику, чтобы налить себе чай.

– Еще бы, она никогда не видела такого Рождества, – довел до сведения всех присутствующих Гидеон с немного виноватой улыбкой. – Просто позор, что одиннадцатилетний ребенок никогда не испытывал ничего подобного.

– Ну, если бы она так праздновала Рождество всегда, оно давно бы потеряло прелесть новизны, – резонно заметила Пруденс.

– И превратилось бы в скучный ритуал, – добавила Честити. – Сара считала бы себя слишком взрослой, чтобы верить в чудеса.

– Да, наверное, вы правы, – поддакнул Гидеон, но без особой убежденности.

– Все замечательно, – вмешалась Констанс, возвращая разговор в более практичное русло, – но хотелось бы знать, чего ради мы собрались здесь в столь ранний час.

– Не такой уж ранний, – проворчал ее муж.

– Это я виновата. – Честити сделала глоток чая. – Но действительно, что означает ваша таинственность?

– Ах, это, – протянул Макс.

– Да, это, – повторила его жена с притворным раздражением. – Хватит тянуть, выкладывайте.

– Какая элегантная манера выражаться, – пробормотал Макс с оскорбленным видом.

Все три сестры Дункан сложили на груди руки, сверля двух мужчин зелеными глазами разных оттенков, пока Макс не поднял руки, сдаваясь:

– Я пас, Гидеон. Уступаю тебе трибуну.

Гидеон подошел к письменному столу в углу комнаты, взял толстый конверт и вытащил из него пачку бумаг.

– Это для тебя, Пруденс, это – для Констанс, а это – для Честити.

Он вручил каждой из женщин по документу, затем встал рядом с Максом, наблюдая за их реакцией.

Сестры прочитали документы и подняли на них озадаченные взгляды.

– Что это? – спросила Констанс.

– Шу-лейн? – произнесла Пруденс с явным недоумением. – Что такое Шу-лейн, Гидеон?

Честити медленно соображала:

– Похоже на договор об аренде.

– Совершенно верно, – подмигнул Гидеон Максу. – Так оно и есть.

– Что еще за аренда? – потребовала ответить Пруденс.

– Аренда помещения на Шу-лейн в двух шагах от Флит-стрит.

– Но зачем? —. спросила Честити. – Что мы будем там делать?

– Сегодня утром вы на удивление туповаты, – вздохнул Гидеон. – Неужели не понятно?

– Нет, – заявила Пруденс. Макс рассмеялся:

– Никогда не думал, что доживу до того дня, когда сестры Дункан лишатся дара речи.

– Постойте-ка, – подняла руку Пруденс. – Ведь на Флит-стрит располагаются...

– Так-так, – подбодрил ее муж, – твои мысли движутся в правильном направлении.

– ...издательства! – торжествующе закончила Констанс.

– «Леди Мейфэра», – постучала Честити пальцем по договору об аренде. – Вы подарили нам договор на аренду офисного помещения, не так ли?

– Наконец-то сообразили, – успокоился Гидеон, и мужчины расплылись в широких улыбках. – Мы решили, что пора вашей газете иметь собственный офис, особенно теперь, когда вы больше не живете под одной крышей.

Сестры радостно закивали, осваиваясь с новостью.

– Собственный офис, – мечтательно промурлыкала Констанс.

– Но без таблички на двери, – задумчиво предупредила Пруденс. – Мы по-прежнему должны сохранять анонимность. Нельзя допустить, чтобы клиенты запросто являлись к нам в контору с объявлениями для «Леди Мейфэра» или обращениями в брачное агентство.

– Вы можете, как и раньше, пользоваться адресом миссис Бидл, – предложил Гидеон. – К тому же в конторе имеется телефон. Можно напечатать в газете телефонный номер, что ускорит ведение дел.

– Пожалуй, – выговорила Констанс. – И поскольку никто из наших знакомых не бывает в той части Лондона, мы сможем приходить и уходить, ничего не опасаясь.

– Вот именно, – подбодрил их Макс. – Между прочим, там вы найдете три письменных стола, три пишущие машинки, две картотеки и телефон.

– Пишущие машинки? – переспросила его жена. – Но ни одна из нас не умеет печатать.

– Придется научиться, – развел руками Макс.

– Разумеется, мы научимся, – заверила Честити с сияющим видом. – Только представьте, насколько быстрее и насколько легче будет читаться текст в типографии.

– Как я понимаю, вы довольны? – определил Гидеон реакцию женщин.

– О, мы в полном восторге! – воскликнула Пруденс, бросившись ему на шею. – Просто еще не пришли в себя от потрясения.

– Да, такое не сразу переваришь, – улыбнулась Честити. – Просто это замечательно. Спасибо вам обоим.

Мужчины снисходительно приняли тройную дозу поцелуев и объятий, но когда первые восторги улеглись, сестры собрались у огня, чтобы обсудить возможности, которые открывал для них столь необычный рождественский подарок, а Макс с Гидеоном отбыли на поиски завтрака.

Спустя полчаса дверь отворилась, и в гостиную вошел лорд Дункан.

– А я-то гадал, куда вы все подевались, – недоумевал он. – Дом полон гостей, если вы случайно забыли.

– Мы ничего не забыли, отец, просто Макс с Гидеоном сделали нам потрясающий рождественский подарок, и мы пытаемся решить, что с ним делать. – Честити поставила свою чашку на стол.

– Вот как? И что за подарок?

– Не уверена, что ты его одобришь, – кивнула Констанс. – Пожалуй, тебе лучше не знать.

– Чепуха! – Лорд Дункан сцепил руки за спиной. – Выкладывайте.

Пруденс объяснила. Лорд Дункан покачал головой и пару раз недоверчиво хмыкнул.

– Ладно, что сделано, то сделано. Они взрослые люди, и если им угодно поддерживать своих жен в их безумии, это их лично дело. – Он повернулся к двери. – Надеюсь, теперь вы готовы заняться хаосом, в который превратилось нынешнее утро.

– Нет никакого хаоса, отец, – возразила Честити. Она поднялась с кресла, зевая и потягиваясь. – Еще только время завтрака.

– А ты даже не одета, – заметил тот не без ехидства. – Кстати, твоей падчерице, Пруденс, не терпится начать празднества.

– Мы уже спускаемся, – примирительно промолвила Пруденс. – А Честити идет одеваться, правда, Чес?

– Уже бегу, – закивала младшая сестра. – Через полчаса я буду готова.

Лорд Дункан снова недоверчиво хмыкнул и вышел из комнаты, оставив дочерей виновато посмеиваться.

– Право, он воспринимает обязанности хозяина слишком серьезно, – покачала головой Констанс.

– О, все дело в графине, – усмехнулась Честити. – Отца никогда не волновали светские приемы. Он только рад спихнуть все хлопоты на нас, а социальные обязанности – на тетушек. В любом случае мне лучше одеться, пока он не расстроился еще больше. – Честити направилась к двери.

– Чес, насчет сегодняшней ночи... – напомнила Констанс. – Не хочешь поговорить?

Честити присела на подлокотник дивана, болтая ногой в шлепанце.

– Он знает, что у меня нет денег, – выразила она мысль, вертевшуюся в ее сознании даже во сне, хотя она ее и не осознавала. – А значит, его не интересует ничего, кроме короткого и бурного романа. Могу я позволить себе такой рождественский подарок, как вы считаете?

– Ты уверена, что не возникнет никаких осложнений? – прямо задала вопрос Констанс.

Честити прикусила нижнюю губу, стараясь оценить ситуацию со всей беспристрастностью.

– Я не хочу, чтобы Дуглас догадался, что я та самая фальшивая француженка, с которой он встречался в Национальной галерее... Если он узнает, что мы и есть брачное агентство, то никогда не простит меня. – Она помолчала. – Думаю, мне следует принять случившееся рождественское приключение как дар богов, а вернувшись в Лондон, мы подыщем ему другую невесту. Прошлой ночи никогда бы не было, если бы Дуглас видел в Лауре будущую жену. Он не из тех, кто станет заводить интрижки, имея серьезные намерения.

– Ты уверена? – Пруденс прищурилась, пристально наблюдая за сестрой.

– Да, – твердо ответила Честити, но сестры уловили в ее голосе нотку сожаления. – Дуглас похож на стрелу. Он точно знает, чего хочет и как желаемого добиться. И не стыдится того, что придется сделать для достижения цели, которую считает благородной. Я видела его за работой.

Она подняла на сестер взгляд, в котором светилась печальная убежденность.

– Такой самоотверженный человек, как Дуглас, никогда не изменит своему долгу. – Честити опустила глаза, глядя на раскачивающийся на пальцах ноги шлепанец. – Он воспримет мой обман как предательство. Следовательно, он не должен о нем знать. А значит, наши отношения никогда не станут большими, чем короткая и приятная связь. – Она соскользнула с подлокотника дивана, бодро помахала сестрам рукой и вышла.

Когда за Честити закрылась дверь, Констанс приподняла бровь:

– Она так во всем уверена...

– ...что поневоле начинаешь сомневаться, – закончила Пруденс. – Если Чес влюбилась в Дугласа, ей будет больно, как бы она ни притворялась, называя свое чувство очередным безобидным увлечением.

– Чес не спит со своими увлечениями, – заметила Констанс. – Сейчас мы не в силах ничего изменить, но, может, когда вернемся в Лондон...

– Тогда и посмотрим. – Пруденс поднялась. – Пойду поищу Гидеона и Сару. Мы собирались с ней в церковь после завтрака, хотя двойная доза рождественской проповеди в исполнении местного викария – уже чересчур. Вы пойдете?

– Вряд ли. Макса не назовешь ревностным христианином, – усмехнулась Констанс. – Одной рождественской службы ему вполне достаточно.

Честити открыла дверь своей спальни и в удивлении остановилась. В кресле у окна сидел Дуглас с развернутым экземпляром «Леди Мейфэра» в руках. При виде ее он с улыбкой поднялся.

– А я тебя ждал. – Он отложил газету. – Решил, что рано или поздно ты зайдешь сюда. – Дуглас в несколько шагов пересек комнату и сжал ее руки в своих теплых ладонях. Затем склонил голову и запечатлел на ее губах легкий поцелуй. – Я не помешал?

Честити покачала головой:

– Нисколько, просто я не ожидала застать здесь кого-нибудь.

– Ты ужасно долго секретничала с сестрами. – Дуглас отпустил ее руки.

– Да, я знаю. – Честити указала на свое ночное одеяние. – Даже не успела одеться. Гидеон с Максом сделали нам такой рождественский подарок, что нам понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя. – Ее глаза невольно метнулись к экземпляру «Леди Мейфэра», отложенному Дугласом.

Он проследил за ее взглядом.

– Похоже, ты преданная поклонница этой газеты. Не было случая, чтобы я не обнаружил ее в твоей комнате.

– Как я уже говорила, она сыграла особую роль в жизни нашей семьи. – Честити ухватилась за возможность удобрить семена, посеянные сестрами. – Отец лишился почти всего своего состояния, доверившись человеку, который выдвинул против «Леди Мейфэра» обвинение в клевете. Своих денег он, конечно, не вернул, но хотя бы получил некоторое удовлетворение, когда графа признали мошенником. – Она открыла дверь гардероба. – Семейного состояния более нет, но нам удается сводить концы с концами.

– Вряд ли финансовое положение лорда Дункана касается меня.

– О, оно общеизвестно, – беспечно отозвалась Честити, перебирая платья. – У нас нет секретов, – солгала она и глубже зарылась в шкаф.

– Редкий случай, – отметил он. – Ты не могла бы вылезти оттуда? Честно говоря, у меня особая причина поджидать тебя здесь.

Честити повернулась к нему, чувствуя, что ее щеки горят. Дуглас вытащил из кармана изящный сверток.

– Я хотел вручить тебе свой рождественский подарок наедине. – Он протянул ей свое подношение с несколько обеспокоенной улыбкой.

– О, как мило! – Она взяла сверток, неуверенно вертя его в руках. – А у меня ничего нет, не считая, конечно, милых пустячков, которые мы купили для каждого гостя и положили под елку.

– Я и не рассчитывал на ответные дары, – нежно промолвил он. – Открой.

Честити развязала тесемки и развернула бумагу.

– О! – воскликнула она. – Дуглас, какая прелесть!

Она встряхнула шарф, распрямляя шелковистые складки, и янтарные бусы упали на пол. Дуглас нагнулся и поднял их.

– Они прекрасны, – восторженно откликнулась Честити, когда он протянул ей бусы. – И гармонируют с шарфом. Какой ты молодец! – Она обхватила его за шею и поцеловала. – Мне так неловко, что у меня ничего нет для тебя.

– И совершенно напрасно, – нахмурился он. – Мне достаточно того, что тебе понравились мои подарки. Ты испортишь мне все удовольствие, если будешь беспокоиться о всякой чепухе.

Честити кивнула, понимая, что он прав, и снова поцеловала его. – Я сегодня же надену их. У меня есть подходящее платье.

– Интересно какое? – Дуглас подошел к распахнутой дверце гардероба.

– Ты разбираешься в женской одежде? – шутливо спросила она.

– И очень неплохо, что неудивительно при наличии шести сестер. – Он стал перебирать платья, висевшие на вешалках. – Так, посмотрим, что тут есть...

– В таком случае, – рассмеялась Честити, – я пойду приму ванну, пока ты будешь выбирать мне платье.

– Отлично, – сказал он не оборачиваясь. – Иди мойся. Если ты оставишь дверь открытой, я зайду на минутку, чтобы потереть тебе спинку.

– Не думаю, что твоя идея хорошая. – Честити направилась к двери. – Так мы никогда не спустимся вниз, а мне, между прочим, нужно заниматься гостями.

– Ладно. – Дуглас тяжело вздохнул. – Придется сдерживать свои сладострастные порывы.

– Воздержание, – подняла пальчик Честити, – одна из главных добродетелей мужчины.

– Ну да, а целомудрие – женщины, – ухмыльнулся он, оглянувшись.

Честити рассмеялась и вышла из комнаты, прочь от соблазна.

Быстро приняв ванну, она вернулась к себе, но комната, к ее немалому разочарованию, оказалась пустой. На постели лежало золотисто-желтое шелковое платье, искусно задрапированное подаренным шарфом, поверх которого лежали бусы. Честити признала, что сочетание идеальное. Похоже, у доктора Фаррела и вправду наметанный глаз.

Одевшись, она спустилась вниз. Все, кто собирался в церковь, уже ушли, и комнату для завтраков уже убрали. Честити направилась в кухню, где миссис Хадсон колдовала над кипящими кастрюлями, рождественским гусем и свежеиспеченными кексами.

– Счастливого Рождества, миссис Хадсон. Могу я чем-нибудь помочь? – спросила Честити, отрезав себе кусок хлеба и вытащив из буфета масло и джем.

– Нет, мисс Чес, – добродушно отказалась экономка. – Все идет, как надо. Я накрою на стол к часу дня.

– Чудесно. Что-то я не видела Дженкинса нынче утром. – Честити щедро намазала хлеб маслом и джемом. – Я хотела узнать, на какое время назначено вручение подарков.

– Он в буфетной, полирует серебро. – Миссис Хадсон деловито перемешивала начинку для пирогов.

Честити кивнула с набитым ртом и направилась в буфетную, где Дженкинс, облачившись в бязевый фартук, полировал столовое серебро.

– Неужели вы не могли поручить это кому-нибудь из слуг? – поинтересовалась она.

– Что вы, мисс Чес, – ужаснулся Дженкинс. – Полировка – моя обязанность. Я бы никому не доверил даже близко подойти к серебру.

Честити улыбнулась, задала свой вопрос, получила ответ и вернулась в парадную часть дома. Она прошлась по комнатам в поисках людей. В воздухе ощущалось радостное предвкушение, словно даже стены дома затаили дыхание, ожидая начала торжеств. На елке горели свечи, в огромном камине в холле пылал огонь, в библиотеке и гостиной светились лампы, но нигде не видно ни души. Пруденс с семейством отправилась в церковь и, возможно, прихватила с собой тетушек, однако Честити не обнаружила никаких признаков отца, Макса, Констанс, графини с дочерью и, конечно же, Дугласа Фаррела, отсутствие которого казалось ей особенно заметным.

– Пошел снег, мисс Чес, – радостно сообщила Мэдж, появившаяся со стороны служебных помещений с ведерком угля. – Кажется, у нас будет настоящее снежное Рождество.

Честити поспешила к входной двери и распахнула ее, впустив холодный воздух. Шагнув наружу, она притворила за собой дверь и остановилась на верхней ступеньке крыльца, обхватив себя руками и глядя на свинцовое небо, с которого медленно падали снежинки. Стояла необычайная тишина: ни птичий гомон, ни какие-либо иные звуки не нарушали безмолвия, повисшего над землёй, постепенно исчезавшей под девственно-белым покровом.

Внезапно Честити услышала голоса: сочный баритон отца и мелодичный голос графини, перемежавшийся визгливыми репликами Лауры. Они показались из-за угла, спеша укрыться от снега. Следом, чуть отстав, шагал Дуглас. Он казался чем-то недовольным, пока не поднял взгляд, оторвавшись от изучения собственных ботинок, и не увидел стоявшую на крыльце Честити.

Ускорив шаг, он обошел остальных и поднялся по ступенькам.

– Ты простудишься и заболеешь. – Он подхватил ее под руку и увлек за собой в теплый холл. —. Что за причуда торчать на холоде раздетой?

– Я набросила шарф, – возразила Честити, коснувшись пальцами шелковистой ткани. – Он такой большой, что может сойти за шаль.

– Возможно, но не для прогулок по улице в такое время года, – строго предостерег Дуглас, затем улыбнулся: – Хотя он тебе действительно идет.

– Мне тоже так кажется. – Честити наслаждалась теплом его улыбки и сознанием разделенного чувства.

– Входите, дорогая леди, входите. – Лорд Дункан пропустил вперед дам и задержался на пороге, топая ногами, чтобы стряхнуть снег. – Нам не следовало выходить наружу. Я же чувствовал, что пойдет снег. Позвольте взять ваше пальто. Мисс Делла Лука, пройдите к огню. Судя по вашему виду, вы продрогли до костей.

Лаура действительно выглядела продрогшей, лицо ее казалось более бледным и осунувшимся, чем обычно, губы посинели.

– Я не привыкла к холоду, – картинно содрогнулась она. – Здесь такой ужасный климат.

– Да, совершенно нецивилизованный, – поддакнула Честити. – Идите к огню, а я принесу кофе или что-нибудь еще, чтобы вы согрелись.

– Виски, – предложил лорд Дункан. – Только виски... лучшее средство от простуды.

Лаура с отвращением скривилась: – Спасибо, лорд Дункан, но я не пью крепких напитков.

Его милость несколько опешил, затем, решив, что подобная странность не заслуживает его внимания, обратился к графине:

– А вы, дорогая леди, непременно должны выпить рюмочку. Я сейчас принесу. И вы тоже, Фаррел. Уверен, вам не помешает. – Не дожидаясь ответа, он поспешил в библиотеку к своим графинам.

– Принести вам кофе, Лаура? – справилась у мисс Делла Лука Честити, испытывая невольную жалость к синьорине, которая и в самом деле выглядела замерзшей и несчастной. – А может, теплого молока или какао?

– Лучше кофе, спасибо. – Лаура вздохнула и добавила: – Хотя, конечно, никто не умеет готовить кофе, как итальянцы.

Честити закатила глаза к небу, перехватив отблеск сардонической улыбки во взгляде Дугласа. Да, пожалуй, у Лауры нет никаких шансов.

– Мы приложим все усилия, – заверила она. – Я попрошу, чтобы для вас заварили покрепче. Почему бы вам не перейти в гостиную? Там меньше сквозняков. Дуглас, не могли бы вы проводить Лауру и графиню к камину в гостиной? Или, может, у вас есть какое-нибудь средство от простуды?

– От простуды нет лекарств, – довольно резко отозвался Дуглас, которому пришлось терпеть бесконечные жалобы Лауры на дикость английской глубинки на протяжении всей прогулки, – но облегчить течение болезни можно. Впрочем, не думаю, что вам нужны лекарства, Лаура. Огонь и горячий кофе сделают свое дело. – Он предложил одну руку Лауре, а другую – ее матери, чтобы проводить их в гостиную.

Выйдя из кухни с подносом, Честити увидела Констанс, спускавшуюся сверху.

– Пришлось самой заняться, – вздохнула Честити. – Всем некогда. В кухне настоящий ад. Кругом кипящие котлы и шипящие сковороды.

Констанс понимающе кивнула.

– Потрясающий шарф, Чес. И бусы. Я их раньше не видела.

– Рождественский подарок, – пояснила Честити, двинувшись в направлении гостиной.

– Вот как? – произнесла Констанс с очередной понимающей улыбкой. – Интересно от кого?

– Догадайся. – Честити вошла в комнату. – Кофе, Лаура. Я приготовила его сама. Надеюсь, вам понравится. – Она поставила поднос на низкий столик. – Положить вам сахар?

– Один кусочек, – подала та голос из кресла, вплотную придвинутого к огню. – И капельку сливок.

Честити налила кофе и протянула ей чашку.

– Дуглас, вам налить?

– Нет, спасибо, я предпочел бы что-нибудь покрепче.

– И правильно, – поддержал его лорд Дункан, появившись в дверях с графинчиком виски в одной руке и тремя бокалами – в другой. – Констанс, дорогая, выпьешь с нами?

Старшая дочь покачала головой:

– Спасибо, отец, но для меня рановато. К тому же у меня нет такого оправдания, как прогулка на морозе. Я выпью кофе.

Стук входной двери и гомон голосов возвестили о возвращении из церкви остальной компании. Сара первой ворвалась в гостиную. Щеки ее разрумянились от холода, шапку и шарф припорошил снег.

– Вы только посмотрите, – воскликнула она, указав на окна. – Снежное Рождество! Разве не здорово?

– Еще бы, – вторила ей Честити. – А сейчас начнется самое интересное.

– Подарки! – с воодушевлением подхватила девочка, разматывая шарф. – Я просто умираю от нетерпения. Не помню, чтобы я когда-нибудь так волновалась. Правда, папа?

Гидеон согласно кивнул с самым серьезным видом:

– Я тоже не помню.

– Если ленч намечен на час дня, нужно поторопиться с вручением подарков, – вмешалась тетя Агата. – Как ты думаешь, Эдит? Слугам наверняка хочется приступить к собственным празднествам.

– Да, конечно, тетя Агата, вы совершенно правы. – Честити обменялась многозначительными взглядами с сестрами.

Тетушкам нравилось делать вид, что хозяйство овдовевшего брата держится на них, и племянницы не имели ни малейшего желания рассеивать их иллюзию.

– Дайте нам пять минут, чтобы избавиться от верхней одежды, – вымолвила Пруденс. – Мы все в снегу.

– Мне хватит и трех. – Сара бросилась к двери. – Ты идешь, Мэри?

Мэри Уинстон улыбнулась:

– Конечно, Сара.

Пруденс последовала за ними, задержавшись на секунду, чтобы сказать Честити:

– Очаровательные бусы, Чес. И шарф очень милый. По-моему, я не видела их раньше.

– У меня их не было до сегодняшнего утра.

Взгляд Пруденс метнулся к Дугласу Фаррелу, стоявшему у камина с бокалом виски. Приподняв брови, она слегка склонила голову в его сторону, словно отдавая ему должное, и вслед за мужем и падчерицей вышла из комнаты.