Текст книги "Дождь нашей печали"

Глава двадцать девятая

Я ходила по нашей с Уилсоном квартире в гостиной туда-сюда и не находила себе места. Я уже как час тут нахожусь, а его все нет и нет. Даже не знаю что и думать. С Крисом я быстро попрощалась и, ничего не объяснив, выскочила из его квартиры, набирая Уилсона и идя в машину. Трубку брать он не стал. Гаденыш. Я оставила ему около пятнадцати пропущенных. На четвертом или пятом звонке он выключил телефон, но я не переставала звонить.

Зачем он поехал к нему на встречу? На часах уже почти полночь, не поздновато ли? Почему нельзя было встретиться завтра, если уж так захотелось? Куча вопросов и ни одного ответа. Он просто тупо поставил меня перед фактом. Снова. Я даже позвонила Барни, водителю, но и тот трубку не брал, хотя гудки шли. Я уверена, что они вместе. Уилсон не поехал бы сам на своей машине. Я уверена.

Сердце в груди безумно колотилось, кожа вокруг ногтей превратилась не пойми во что: от нервов я всю искусала ее. А если что-нибудь случится? Как я помогу? Узнаю ли? Или мне придется всю ночь мониторить новости? Вот гад. Убью сама, если появится.

И конечно же он появился. На часах уже была половина первого ночи, когда Уилсон ввалился в квартиру. Костяшки правой руки были в крови, рубашка расстегнута на три верхних пуговицы, пара-тройка капель были на рубашке в зоне плеча. Он кого-то ударил, а сам не пострадал, по крайней мере, при первом визуальном осмотре.

Уилсон, увидев меня, стоящую посреди гостиной со скрещенными руками, испуганную, остановился. Я осмотрела его и пошла в ванную комнату за аптечкой. Требовалось обработать раны, а может у него еще что. Не стоило ему все-таки идти. Все плохо, и он может ничего не говорить, и так понятно.

Когда я вернулась в гостиную, Уилсон уже сидел на диване. Я села рядом с ним, поджав под себя одну ногу, и открыла аптечку. Просто куча непонятных лекарств, но я нашла нужное. Он даже возражать не стал, когда я принялась обрабатывать рану. Ни один мускул на лице не вздрогнул, стоило мне приложить ватку с антисептиком. В давящей тишине я все ему обрабатывала, а Уилсон и слова не соизволил сказать.

– Ты так и будешь молчать? – спросила я, когда закончила бинтовать ему руку.

До утра пусть походит с повязкой, а потом пусть снимает. У Уилсона быть такой жалкий вид, что мне не хотелось его трогать, но я умру от любопытства и негодования, если не узнаю все прямо сейчас. Эгоистичная натура берет верх.

– А что говорить?

– Шутишь что ли? Рассказывай все по порядку.

Я убираю все и закрываю аптечку, готовая слушать. Уилсон сначала молчит, а потом все-таки начинает говорить:

– Мне снова на почту написал отец, когда ты ушла.

Я виновато опускаю глаза. В такой момент меня не было рядом, чтобы направить на верный путь для него. Я говорила и буду говорить, что встреча с биологическим отцом ему ничего не даст. Судя по разбитой руке, я оказалась права. Если, конечно, встреча была не с кем-то другим.

– Что он написал?

– Просто попросил о встрече. Скинул адрес.

– И ты поехал?! Ты с ума сошел?

– А как я должен был поступить? – укоризненно смотрит он на меня.

Прекрасно понимаю, что он все так же тянется за единственной связующей ниточкой с биологической мамой, но ее не вернуть. Честно говоря, думаю, что ему вообще стоит думать о нынешней семье, которая его очень сильно любит. Мне даже интересно, как бы они отреагировали, услышь, что учудил их старший сын.

– Каспер, он убийца! Он бросил свою жену умирать! Это могла быть ловушка! – кричу я. Неужели он действительно не понимает всей сути происходящего?

Людям нужно давать второй шанс, да, но в такой ситуации я не могу смотреть в таком ключе. Мне просто хочется уберечь его от боли, которую может причинить этот человек.

– И все же я поехал, взяв с собой Барни. На всякий. Написал тебе, чтобы ты была в курсе где я, если вернулась бы домой.

Я теперь вдвойне жалею, что уехала сегодня. Продуктивного разговора с Крисом у меня все равно не получилось, да еще и упустила шанс не позволить Уилсону уехать.

– Что там произошло?

– Отец очень сильно изменился. Жизнь его не слабо помотала.

– Заслуженно, – пробубнила я.

– Сначала он говорил все эти отцовские речи, а потом начал намекать на то, что ему нужны деньги.

Я сочувственно смотрю на Уилсона и беру его за руку. Он нашел сына только для того, чтобы тот дал ему денег? Серьезно? Вот урод!

– Приплел сюда маму.

Уилсон достает из кармана брюк бумажку. Развернув, протягивает мне. Это была черно-белая фотография молодой красивой девушки. Белокурые волосы ниспадали на плечи, лучезарная улыбка озаряла ее прекрасное лицо, а руки бережно лежали на животе, который был прикрыт длинной вязаной кофтой. Девушка стояла на фоне цветущих кустов. Судя по самой фотографии, ей не меньше десяти лет. Могу судить, что это мама Уилсона. У них даже имеются некоторые схожести, особенно утонченные черты лица. Прямо в мать пошел, кроме цвета волос и глаз: тут, видимо, от отца досталось.

Переворачиваю фотографию и вижу дату: «10.05.1987».

– Здесь моя мама беременна мной.

Я провожу пальцем по изображенной девушке, и на глаза наворачиваются слезы. Такая красавица, такая счастливая. Почему ей уготована была такая судьба? У нее был такой прекрасный мальчик, она явно жила для него и ради него. Почему ей суждено было встретить этого паршивца и умереть от его рук?

– Она прекрасна, – шепчу я. – Ты так похож на нее.

Я смотрю на Уилсона и вижу благодарный взгляд, направленный в мою сторону. Он хотел услышать эти слова, хотел понять, что хоть какая-то частичка все-таки присутствует в нем от нее.

– У отца есть еще фотографии: со мной, с мамой. Он готов был отдать мне их, если я заплачу ему.

Я вопросительно подняла бровь.

– Я заплатил. Перевел деньги на его банковский счет. А он сказал, что пошутил. Тогда-то я ему и врезал.

– Урода кусок, – чуть ли не рычу я.

Ничему его жизнь не учит. Все ради денег. Этот человек нисколько не раскаивается. Он не признает вину, не извинится за произошедшее.

– Теперь у него сломан нос и небольшая куча денег на счету.

– Я не буду говорить, что предупреждала тебя, что ничем хорошим это не кончится.

– Да я в курсе, что я идиот! – кричит он и встает.

На пол полетела ваза, а следом и игровая приставка. Уилсон крушил гостиную, а я сидела и не знала что делать. Подойти было невозможным – он был слишком зол. Мне так хотелось подойти и обнять, показать, что он не один сейчас, что есть я, которой он может довериться.

Мне так его жаль. Только у него появилась возможность узнать о маме, получить фотографии, как отец обманул его изощренным способом.

Когда буря поутихла, я встала и аккуратно подошла к Касперу, который стоял возле окна и смотрел на ночной город. Глажу его по спине, и он заметно выдыхает и расслабляется. Обнимаю его и кладу голову на спину, смыкая руки на его животе.

– Спасибо, что ты рядом, – говорит он тихо.

– Не могло быть иначе, – отвечаю я и трусь носом об него.

Тот оборачивается ко мне и смотрит. В его глазах я увидела то, что видела и в Нью-Йорке, – желание. Сильное и непреодолимое. В моих сейчас явно такое же.

Я беру его за руку и веду в ванную комнату. Там я включаю приглушенный свет и поворачиваюсь к мужчине.

– Тебе нужно принять душ.

Каспер сразу понимает, к чему я клоню. Он подхватывает меня, и я обвиваю его талию ногами. Оставив легкий поцелуй на ложбинке между грудей через футболку, он делает несколько шагов, и мы оказываемся под душем.

Кас включает воду на максимум. Я визжу из-за того, что вода просто ледяная. Она пропитывает мои футболку, шорты, нижнее белье. Я промокла насквозь, но никак не смогла удержаться от смеха.

– Кас, хватит!

Он облокачивает меня на стену кабинки и снимает мои кеды. Они летят куда-то ко входу. Я слегка бью его, и он отпускает меня. Я скольжу по его мокрому телу. Белая рубашка липнет к его мускулистой груди, намокли и брюки. Уилсон улыбается мне, и это выглядит настолько сексуально, что я не удерживаюсь и улыбаюсь в ответ.

Каспер заметно уже успокоился. Его забинтованная рука намокла, и повязка просто свисает теперь. Я снимаю ее. К черту. Потом снова забинтую.

Его глаза сияют. Он берет мое лицо в руки и приникает к моим губам. Целует меня настолько трепетно и нежно, что я забываю обо всем на свете. Мне уже было все равно, что моя одежда мокрая, что лилась холодная вода. Были только я и он. Руки сами собой тянутся к его рубашке, которая так соблазнительно липнет к его телу. Я выдергиваю полы рубашки из брюк, от чего он стонет, но не отрывает губ от моего рта. Я принимаюсь расстегивать рубашку, а тот быстро снимает с меня футболку.

Его губы все настойчивее и горячее целуют меня, язык вторгается в мой рот, и мое тело взрывается от желания. Я уже просто не выдерживаю и сильно дергаю рубашку. Пуговицы разлетаются, отскакивают от кафеля и пропадают в напольной решетке. Я сдираю с него мокрую ткань, поворачиваю нас так, чтобы теперь он прижимался к стене, блокируя его попытку снять с меня шорты.

– Запонки расстегни, – шепчет он.

Торопливо расстегиваю сначала одну запонку, затем вторую. Рубашка наконец-то оказывается на полу. Его глаза находят меня под каскадами уже теплой воды, и в них горит огонь желания такой горячий, что можно обжечься. Я тянусь к его ремню, но Кас качает головой, хватает меня за плечи и поворачивает спиной к себе. Расстегивает шорты, снимает их меня, затем убирает с шеи мои мокрые волосы и проводит языком вверх до границы волос и назад, посасывая и целуя кожу.

Я издаю стон, а он медленно спускает руки по плечам, рукам, груди, целуя в шею под самым ухом. Расстегивает бюстгальтер, сдвигает ниже, высвобождая мои груди. Его ладони гладят их, накрывают каждую, словно чашечкой, а сам восхищенно шепчет мне на ухо:

– Такие красивые.

Я наклоняю голову, открывая доступ к своей шее, чтобы он не останавливался целовать меня там, и кладу груди в его волшебные руки. Завожу свои руки назад и с радостью слышу, как он резко вздыхает, когда мои неугомонные пальчики находят его возбужденную плоть. Он выдвигает вперед бедра навстречу моим ласковым рукам.

Проклятье. И почему он не дал мне снять с него штаны раньше?

Глава тридцатая

Каспер тихонько дергает за мои соски, и они твердеют, набухают в его опытных пальцах. Я забываю обо всем и отдаюсь наслаждению, пронзающему острой стрелой мой живот, которое способен мне подарить Уилсон. Я прислоняюсь затылком к его плечу, и из моей груди вырывается стон.

Он снова поворачивает меня лицом к себе и приникает к моим губам. Стаскивает с меня полностью лифчик и трусики: они падают мокрой грудой на пол рядом с его рубашкой.

Я хватаю гель для душа. Каспер понимает мои намерения и останавливается. Я выдавливаю немного ароматной жидкости на ладонь и подношу руку к его груди. Он кивает, давая согласие на то, чтобы я намылила его.

Я ласково начинаю втирать гель в его кожу. Через какое-то время он хватает меня за бедра, но не отталкивает. Нежными круговыми движениями я мою своего мужа – его ребра, подмышки, двигаюсь вниз к полоске волос и останавливаюсь над поясом брюк. Наконец они оказываются там, где должны были быть изначально – с остальной грудой одежды, вместе с боксерами, высвобождая его возбужденную плоть.

Его рука скользит вниз по моему влажному телу, гладит мою попу, его чуткие пальцы ласкают меня, дразнят, а его рот впивается в мои губы, терзает их, лишает возможности дышать. Другая рука погрузилась в мою мокрую копну волос, придерживая голову, когда на меня обрушивается вся его страсть. Вот его пальцы входят внутрь меня.

Мой стон вместе с моим дыханием врывается в его рот. Он стонет в ответ и поднимает меня, подхватив под ягодицы. Прижав меня к стенке душа, он смотрит на меня. Я гляжу на него в ответ, мое сердце бешено стучит, жаркая кровь пульсирует в теле. Меня захватывает бешеное и неодолимое желание. Потом он входит в меня, жуть как медленно, наполняет меня всю. Я издаю громкий стон. Каспер замирает, на его прекрасном лице отражается гамма чувств.

– Ты моя, – шепчет он.

– Да, – соглашаюсь я.

Я была согласна на все что угодно, лишь бы он не останавливался. Он торжествующе улыбается и резким движением опускает меня, оказываясь еще глубже.

Каспер наклоняется, накрывает мои губы своими и движется медленно и сладко. Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Мое тело выгибается, моя воля покоряется ему, попадает в сладкое рабство его волшебно медленного ритма.

Его зубы покусывают мой подбородок, спускаются вниз по шее, а он набирает темп, толкает меня и толкает, наполняет. Мы движемся в унисон, как одно целое. Наши вздохи и стоны смешиваются между собой.

Он настолько хорош и в сексе, и в дружбе, что мне будет больно прощаться со всем этим по истечению срока. На этой мысли я взрываюсь в оргазме, выкрикивая его имя. Он достигает следом за мной того же и изливается в меня. Крепко держа меня, уткнувшись лицом мне в шею, он сползает на пол. Кас целует мое лицо, а сверху льется теплая вода, омывая нас.

И тут он резко отстраняется, в ужасе глядя на меня. Я непонимающе смотрю на него.

– Что случилось?

– Презерватив. Забыли.

– Я утром куплю таблетку для срочной контрацепции, успокойся.

Тянусь к нему за поцелуем, чтобы успокоить его. Я не виню его. В этой ситуации даже я забыла о презервативе. Утром сбегаю в аптеку и куплю таблетку. Ничего не случится.

На утро меня разбудил стук в дверь. Я кое-как разлепила глаза и прохрипела что-то типа «входите». Чуть приподнявшись, увидела в дверном проеме полностью одетого и бодрого Уилсона. Даже после такой бурной ночи он выглядит великолепно. Он уже просыпается таким? Или когда он встал вообще? Я краем глаза глянула на часы. Уже почти половина двенадцатого дня. Сколько я проспала? Часов шесть-семь?

– Просыпайся, нас сегодня будут ждать на бранч Челси и Джон.

– Что? – я резко сажусь в постели.

Когда он все это успевает? Мне же нужно собраться, одеться, привести себя в порядок. Почему он не сообщил мне об этом раньше? Теперь в ускоренном темпе я должна собираться.

– Выходим в двенадцать. – С этими словами мужчина закрывает дверь.

Я показываю ему средний палец и быстро заправляю постель. Помыться, уложить волосы и накраситься у меня получилось быстро. Всего лишь полтора часа – и я стояла готовая перед Уилсоном в гостиной. Он снимал перевязку, которую я сделала ему перед сном.

– Отлично выглядишь, – говорит Уилсон, обращая на меня внимание.

Я поблагодарила. Мои футболка и велосипедки бежевого цвета сидели на мне идеально. Я считаю, что для бранча одета я неплохо. Правда я без понятия, где он будет проходить, но, судя по тому, что Уилсон сам одет в голубую футболку-поло и джинсы, бранч будет не в ресторане.

И действительно. Я притормозила возле парка. При виде входных ворот в голове всплыло воспоминание, как Уилсон делал мне тут предложение. Хоть и подстроенное. Это было месяц назад, а такое чувство, что прошло уже несколько лет. Время вроде и тянется медленно, но за такой короткий срок столько всего произошло, что я просто потерялась в пространстве.

Мы нашли парочку на лужайке, жарящих стейки на барбекю-гриле. Они о чем-то весело болтали, когда мы к ним присоединились. С Джоном мне не довелось пообщаться, но выглядел он вполне мило: рыжие волосы чуть ниже ушей, немного веснушек на лице, широкая белозубая улыбка и светло-карие глаза. Ростом он, конечно, высокий для меня. Я-то всего чуть выше пяти с половиной футов. Встретили нас радушно.

– Ну привет, Лия, – здоровается Джон и обнимает меня по-медвежьи.

Я улыбаюсь и обнимаю в ответ. С Челси я обменялась приветственными кивками. Общаться с ней у меня не было никакого желания, поэтому я встала как можно дальше от нее.

В машине я обсудила с Каспером план на сегодня. Ему нужно будет подловить момент и поговорить с Челси, а я ему в этом помогу – буду отвлекать Джона. Он довольной дружелюбный, поэтому, думаю, проблем не возникнет, если он будет показывать мне, как, например, пользоваться грилем или делать такое вкусно пахнущее и аппетитное мясо.

– Мы собирались встретиться больше двух недель назад, и наконец получилось, – говорит Джон, открывая для каждого банку пива.

Я отказываюсь, так как за рулем. Тогда Челси дает мне банку колы. Я принимаю ее и открываю. Сладковатый запах окутал меня, и я с удовольствием отпила немного. Давно так не пила ее.

Ребята устроили импровизированный пикник: постелили красный плед на траву, разложили одноразовую посуду, еду. Я присела на плед и подставила лицо лучам солнышка. Очень хочется лечь и позагорать, но в этом парке такое запрещено. Только так, в одежде. Никаких купальников. Краем глаза я заметила, что Уилсон наблюдает за мной. Тогда я полностью обратила на него свой взор и кивком головы указала на Челси, которая стояла рядом с Джоном и рассказывала о своей коллеге-модели Лорен. Уилсон в ответ же отрицательно качает головой и садится рядом со мной.

– Неужели ты хочешь прервать их идиллию? – спрашивает он, тоже подставляя лицо лучам.

– Шутишь?

– Ни разу.

– Ты должен с ней поговорить, и сейчас отличная возможность.

– Давай просто заставим ее поревновать? – с ухмылкой мальчишки, который придумал что-то пакостливое, спрашивает Уилсон, поворачивая ко мне голову.

Я вопросительно смотрю на него, а затем на Джона с Челси. Они такие умиротворенные. Джон жарит стейки, а Челси ему все что-то рассказывает, а он же слушает, спрашивает, выясняет. Я бы не сказала, что у девушки остались чувства к Уилсону. Она ни разу так и не окинула взглядом моего мужа, не говоря уже о влюбленном.

– Ты уверен, что она сейчас не занята чем-то более важным? – с такой же ухмылкой спрашиваю я.

– Он придурок.

– Я бы с этим поспорила.

– Да что ты?

– Ага.

Уилсон, секунды не думая, тут же кладет руку мне щеку и приникает губами к моим. Он целует меня без языка, а просто, но у меня все мысли вылетели из головы. Я совершенно забыла, где мы находимся. Чувствую, как Уилсон улыбается. Паразит. Специально меня отвлекает.

– Эй, голубки, стейки готовы! – говорит Джон и смеется.

Мы отрываемся друг от друга и смотрим на него. Рядом стоящая Челси окинула меня настолько презрительным взглядом, от которого побежали мурашки по телу. Все-таки я была не права. У нее остались к нему чувства. Вот только насколько сильные? Готова ли она ради себя разрушить чужой брак и свои отношения с Джоном?

Джон раскладывает стейки по тарелкам и дает нам. Не особо удобно резать его пластиковым ножом, но я просто бросаю эту затею, накалываю мясо на вилку и откусываю. Бог с ним. По-другому невозможно его есть. Сама Челси сидит на пледе и старается изо всех сил, а Джон наблюдает за ней с влюбленной улыбочкой. Мне так жаль этого парня. Она водит его за нос. Ему явно будет больно, когда Челси сообщит ему о расставании.

Погода была такая теплая и солнечная. Я немного виню себя, что из-за всех этих рабочих моментов и вообще в целом проблем, не гуляю, не посвящаю время себе одной. Хотя мы с Крисом и гуляли, но это было совсем не то. Полезно иногда прогуляться одной, подумать, проветрить голову, разложить все по полочкам.

– Я, кстати, взял с собой бадминтон, – с гордостью говорит Джон.

– Класс! Чур, я первая с тобой играю, – со смехом отвечаю я. У Уилсона и Челси появится возможность поговорить, которую так откладывает мужчина.

– Не боишься проиграть?

– Чтоб ты знал, я круто играю в него.

– А ну пошли проверим.

Мы с Джоном встали, взяли ракетки, воланчик и направились подальше от наших, чтобы не мешать им и чтобы не попасть в них в случае чего.

Джон действительно неплохо играл, но все-таки победа была явно на моей стороне. Он уже который раз бежал за воланчиком. И пока он бегал, я наблюдала за Уилсоном и Челси. Они разговаривали. Напряженно, но разговаривали. Девушка периодически касалась его руки, плеча, даже придвинулась к нему почти впритык.

Внутри меня, в зоне груди, что-то кольнуло, а мозг просто переключился. Мне было уже все равно на игру. Я просто стояла и наблюдала за ними в открытую. Неужели она сейчас возьмет и засосет моего мужа на моих глазах и на глазах Джона? Вот сучка.

Недолго думая, я направилась к ним.

Глава тридцать первая

Челси и Каспер обратили на меня свой взор. Я протянула руку мужу, и тот, недолго думая, взялся за нее и встал. Я невинно похлопала ресницами и спросила:

– Не хочешь поиграть со мной или прогуляться?

Уилсон непонимающе смотрел на меня. Да я сама не понимала, что творю. Сама же говорила ему поговорить с Челси, а теперь отняла такую возможность. Но все эти охи-вздохи в отношении Уилсона от Челси выводили меня из себя. Джону так томно на ушко дыши, но никак не моему партнеру.

– Сдаешься? – спрашивает Джон, подходя к нам.

– Ну что ты. У тебя не осталось никаких шансов, – с ухмылкой отвечаю.

– Тут бы я поспорил.

– С моей женой лучше не спорить, – подает голос Уилсон.

– Понял, понял, – кинув ракетку, сдается Джон.

В остальном наша встреча прошла неплохо. Джон ни на шаг не отходил от Челси, а та, в свою очередь, не особо-то и рвалась к Уилсону. Я так и не узнала пока, о чем они говорили. Разведать это смогу запросто. Уилсон держать в себе это не будет. Это в наших общих интересах.

И вот когда мы уже начали собираться, зазвонил мой телефон. На экране высветилось имя Салли. Я смахнула зеленую кнопку и приложила мобильник к уху, попутно складывая продукты в сумку Джона.

– Алло.

– Привет, Лия, ты где сейчас? – в ее голосе слышится обеспокоенность.

– На бранче была, а что такое?

– Твоя бабушка в больнице.

– Что? – спрашиваю я.

Из рук падает пакет с оставшейся клубникой, а ноги подкашиваются. Меня кто-то подхватывает, а в голове проносится тысяча мыслей, одна за другой. Только не еще раз. Только не еще раз. Я не переживу этого снова.

– Ей уже лучше! – тут же добавляет подруга. – Она в первой больнице, в палате двести сорок восемь. Жду тебя тут.

Я не в состоянии опустить руку. Салли давно отключилась, а я все так же стою, прижав телефон. Из оцепенения меня выводит Челси, которая подхватила меня. Она аккуратно сажает меня на плед, который мы не успели убрать, и достает только что убранную мною бутылку воды. Я делаю несколько жадных глотков.

– Что случилось? – спрашивает она.

– Бабушка в больнице, – тихо сказала я, отдавая ей бутылку.

Через секунду появляются мужчины, не давая девушке и рта открыть. Уилсон помогает мне встать и спрашивает о моем самочувствии. Я объясняю ситуацию. Мужчина и секунды не медлил: взял наши вещи, меня за руку и направился к машине. Я благодарна ему. Снова. Без лишних слов он просто сделал, что должен был: отвез меня к ней.

До первой городской больницы мы доехали быстро. Уилсон, наплевав на все правила дорожного движения, несся как сумасшедший. Я не в состоянии была говорить, и мужчина это понимал. Стоило бы еще раз позвонить Салли и спросить о самочувствии бабушки, но я не стала. Не знаю почему.

Благо ей стало лучше по словами подруги. Пережить все это еще раз я не смогу. Сломаюсь. Снова. И починить меня уже явно не смогут. Ни Салли, ни Уилсон. Хоть мы с бабулей и не близки, но она мой родной человек, единственный. Мне не хочется терять ее вот так вот, не поговорив. Она хотела этого. Разговор состоится. Я обещаю ей.

Уилсон пошел на поиски лечащего врача, а я направилась прямиком в палату. Открыв дверь в двести сорок восьмую, я увидела Салли, стоящую возле койки, на которой лежала бабушка. Она была подключена к прибору, который издавал жуткое пиканье, но при этом дающее мне понять, что бабушка жива. Она еще тут. Ее голова была замотана в бинты, а на лице было пару кровоподтеков. Она выглядела такой бледной и беспомощной. Такой ее не видела я никогда.

Салли без лишних слов подошла ко мне и крепко обняла. Я почувствовала ее поддержку. То, в чем я нуждалась сейчас. Хоть мы с ней и не виделись несколько дней, не общались даже, я всегда знала, что она готова помочь мне морально. Даже сейчас оставив все дела, Салли была тут, чтобы побыть рядом со мной. Я так люблю ее.

– Как она?

– Врачи говорят, что все будет в порядке. У нее сотрясение и пару ссадин.

– Как это произошло?

– Без понятия. Будем выяснять.

– Давно ты тут?

– Пару часов.

Я благодарно посмотрела на подругу. Она потрясающий человек.

Уилсон вернулся с такими же новостями, которые мне только что сообщила Салли. Так что остается только ждать и следить за ее самочувствием.

Я сидела в палате и наблюдала за тем, как грудная клетка бабушки медленно вздымалась и опускалась. Назойливое и раздражающее пиканье прибора, говорящее о жизнеспособности бабушки, заполняло образовавшуюся тишину. Уилсон отправился за кофе и чем-то съестным для нас, а Салли отошла в туалет. Доктор Хоппер сказал, что мне незачем тут сидеть, но я не могла уйти. Не сейчас. Если ей станет хуже? Я должна быть рядом. Она должно чувствовать, что не одна. С Алексом не получилось, так с бабушкой я теперь такой возможности не упущу.

Подруга вернулась и плотно закрыла дверь. Сев на подоконник, она поджала под себя одну ногу.

– Кас с тебя пылинки сдувает, – подмечает Салли.

Я не знаю, что нужно на это отвечать. С тех пор, как мы периодически занимаемся сексом, Уилсон действительно ведет себя немного иначе. Он и до этого окружал меня заботой, но сейчас все немного иначе. Может это из-за того, что мы буквально открылись друг перед другом. А может так просто кажется мне.

– Что у вас с ним? – не отстает подружка.

– Все как обычно, – пожимаю плечами.

– Не лги.

Я смотрю на Салли. Та, в свою очередь, серьезно смотрит на меня. Без тени шутки.

– А что у тебя с его братом? – перевожу я тему, вспомнив, как она говорила о свидании с ним. Не одна она может допрашивать людей.

– Сначала ты выкладывай свою Санта Барбару.

– Прости?

– Что у тебя с Каспером? А с тем копом?

При упоминании Кристофера у меня невольно сжимается сердце. Я так и не позвонила ему. Эти два дня ни он, ни я не давали друг другу знать о себе. Я была занята Каспером, а он скорее всего работой. Мне пришлось оставить его в квартире без всяких объяснений. Его удивленное и обеспокоенное одновременно лицо я не забуду.

– С Крисом еще ничего не ясно. Мы с ним единожды целовались. И несколько раз гуляли.

– И что ты с ним будешь делать?

– Не знаю. Меня заботит сейчас только состояние бабушки.

– А с Каспером что? Вы тогда один раз переспали и все?

– Вообще-то трижды.

– Та-а-а-а-ак, и-и-и-и-и?

– И все.

Салли спрыгивает с подоконника, садится аккуратно на койку, где есть немного свободного места, и чуть наклоняется, смотря мне в глаза.

– Ох Лия, лжешь ты мне. Или себе.

– Мне просто хорошо с ним. Зачем нам вешать эти ярлыки?

– То есть ты спокойно уйдешь по окончании договора?

Я киваю.

– Скажи мне это вслух.

Только я открыла рот, чтобы сказать «да», как дверь открывается, и в палату входит Уилсон с двумя стаканчиками кофе и пакет чего-то вкусненького. Это оказались пончики. Салли тут же принимается уплетать их, а делаю глоток кофе. Горячая сладкая жидкость стекает по пищеводу, тут же согревая меня. Я рада, что Уилсон вернулся так вовремя.

Я не задумывалась в последние дни о том, что будет, когда срок договора истечет. Без сомнений я буду скучать по нему. Он мне стал довольно близок за этот месяц. И я сейчас не говорю о постели, я имею в виду нашу с ним дружбу, наши с ним особые взаимоотношения. Мы вроде уже говорили о том, что после всего этого я смогу остаться у него в офисе, но не думаю, что это будет отличной идеей. Смотреть на него и думать, что я вновь не смогу к нему прикоснуться, как это делаю сейчас, сродни боли.

Но зачем думать об этом сейчас, если впереди еще пять месяцев? Оставим это на потом. Сейчас я хочу взять от него все, что он готов мне дать, а дать он готов мне многое.

– Как ты? – спрашивает он меня.

– После кофе стало лучше, спасибо.

– Лия.

Я поворачиваюсь на зов. Салли отставила стаканчик и склонилась над бабушкой. Тут же подхожу ближе. Пиканье учащается, а значит участилось и бабушкино сердцебиение. Ее веки слегка дрожат, а затем открываются. Ее серо-зеленые глаза сначала осматривают обстановку, а затем останавливаются на мне. Своей слабой рукой она аккуратно вытаскивает назальную канюлю.

– Лия, – хрипит она.

– Чш-ш, ба, сейчас придет доктор.

Пока мы с Салли смотрели за пробуждением бабушки, Уилсон уже сходил за доктором Хоппером. Он осмотрел ее вместе с медсестрой, что-то пописал в своем блокноте, а затем сказал:

– Миссис Стоун нужен покой, поэтому еще недолго и оставьте ее.

Мы киваем.

Я убедила Салли и Уилсона поехать домой и оставить меня одну с бабушкой. Я понимала, что она сейчас не настроена на разговоры, но мне хотелось побыть с ней, подержать за руку и просто смотреть на нее. Уилсон долго припирался, но в итоге сдался. Мне он оставляет мою машину, а сам поедет домой на такси.

– Что произошло? – тихо спросила бабушка.

Ее голос стал чуть лучше. По крайней мере она не хрипит. Некоторые трубки все еще вводились в нее, но их стало чуть меньше.

– Ты попала в аварию.

Я беру ее за руку, которая беспомощно лежала. Она была теплой.

– Не помню.

– Не напрягайся. Салли все узнает.

– Ты плачешь? – обеспокоенно спрашивает она, смотря на меня.

Я качаю головой, а сама поднимаю голову, чтобы слезы перестали течь. Обычно сдержать мне их ничего не помогает, но тут я смогла совладать с ними. Ради бабушки. Чтобы она не переживала лишний раз.

– Прости меня.

– За что?

– За то, что я такая плохая внучка, – говорю я и чуть сильнее сжимаю ее руку.

Чуть не потеряв ее, я понимаю, что люблю ее, что простила. Я никогда не забуду, что она не приехала, когда нужна мне была, но сейчас это не имеет никакого значения. То, что она есть сейчас, уже подарок. Еще и живая. Родная. Несколько недель и ее смогут выписать.

– И ты прости меня, любимая.

Я прислоняюсь лбом к ее руке и даю волю слезам. Все-таки не смогла их сдержать. Мне так нужны были эти слова.

– Миссис Уилсон, вам пора покинуть палату.

Я поднимаю голову и вижу медсестру. Я киваю. Целую бабушку на прощание и обещаю зайти завтра. Захожу в больничный туалет и привожу себя в порядок. Белки глаз немного покраснели вместе со щеками, но в целом я выглядела неплохо.

На улице уже заметно потемнело. Долго мы просидели в больнице. Моя машина стояла в паре метров от входа на парковке. Вечерний летний ветерок окутал меня, охлаждая мое лицо. Я отправила Уилсону сообщение, что еду домой, и пошла к машине.

Стоило мне только достать ключи из кармана, как жуткая боль в области затылка затуманила мне сознание и зрение. Последнее, что я видела, темный силуэт в отражении водительского стекла.