Текст книги "Дождь нашей печали"

Глава двенадцатая

– Не понял.

– Ну что непонятно? – начинаю раздражаться я. Уже пожалела, что попросила.

– Куда ты хочешь сейчас поехать?

– Ко мне домой.

Я и Каспер уже стояли возле калитки и ждали, когда приедет Барни. Как же все-таки неудобно не иметь свой транспорт. Пока дождемся водителя, я успею передумать пятнадцать раз.

– Нас не должны видеть в городе.

– Не увидят, уже глубокая ночь.

Я кладу руки на талию и начинаю расхаживать туда-сюда, поглядывая на часы в телефоне. Уилсон сказал, что Барни поселился не так далеко, чтобы быть в быстром нашем доступе, но минуты ожидания превращаются в минуты мучения. Уилсон бросает на меня короткие взгляды. Наверное, думает, что я сошла с ума. Может быть. Но либо сейчас, либо никогда.

Почти через час я стояла возле своего дома. В окнах не горел свет, да и в окнах соседских домов тоже. Я подошла к крыльцу и достала запасной ключ из земли в кашпо.

– Ты понимаешь, что это небезопасно? – задает риторический, – я так думаю, – вопрос Уилсон.

Отряхиваю ключ от земли и открываю входную дверь. Слабый аромат земляники ударяет в нос. Неделю назад я сожгла всю свечку с земляничным запахом. Держится до сих пор. Включаю свет в коридоре и кладу ключ на полку в прихожей.

– Какая помощь от меня требуется? – спрашивает мужчина, засовывая руки в карманы спортивных штанов.

– Пойдем.

Мы поднимаемся на второй этаж, и каждый мой шаг отзывается в ушах громким гулом. Сердце застучало очень часто, по спине покатились капли пота. Сжимаю и разжимаю кулак, делая глубокие вдохи.

И вот первая дверь слева – комната родителей. Я положила руку на дверную ручку и повернула голову к Уилсону.

– Я не была в комнатах своей семьи со дня их смерти, – прошептала я. – Я не могла заставить себя зайти туда.

Уилсон кладет руку мне на спину и поглаживает большим пальцем, чтобы успокоить.

– Мне нужен человек рядом, чтобы в случае чего помочь.

– Я буду рядом, – уверенно говорит он.

Мне становится легче. Ощущение крепкого плеча рядом дает мне надежду, что я смогу пересилить себя, открыть дверь и не упасть в припадке. Вместе с Эриком у меня такого не получалось. Да я даже не пыталась, если честно. Не было никакого желания туда заглядывать и снова окунаться в прошлое.

Я все-таки опускаю ручку вниз, и дверь с тихим скрипом открывается. В нос ударяет запах пыли и дерева. Левой рукой касаюсь выключателя, и яркий свет ослепляет меня на долю секунды. Проморгавшись, привыкаю к освещению и осматриваю комнату. Все осталось так, как и было: застеленная постель, чистый письменный стол без всяких лишних бумаг, плотно закрытый шкаф с вещами, статуэтки на комоде и мягкий теперь уже темно-желтый ковер.

Я делаю неуверенный шаг и оказываюсь в центре комнаты. Сердце перестает стучать как бешеное, пульс успокоился, да и дышать стало легче. Моя маленькая победа.

Подхожу к кровати и сажусь на нее. Мягкая. Мама обожала пуховые одеяла. Я очень часто любила с утра забираться к ней под бок и лежать так. Тепло и уютно. Сейчас меня согревает лишь дополнительная большая подушка.

Поднимаюсь и подхожу к шкафу. Я неуверенно кладу руку на дверцу шкафа и слегка надавливаю, чтобы та открылась. Меня тут же обдает маминым любимым парфюмом. Я хватаю первую попавшуюся вещь и утыкаюсь в нее носом. Ноги подкашиваются, и я опускаюсь на пол. Каспер тут же подходит ко мне и кладет руку на спину. Ласковыми движениями он успокаивает меня. Воспоминания пронзают меня: мама обнимает меня, поздравляя со сдачей экзаменов; мама обнимает меня, успокаивая после первой ссоры с Эриком; мама целует меня, просто потому что любит… Слезы скатываются по моим щекам, но я не обращаю внимания на них. Я открываю вторую половину шкафа и беру в руки папину рубашку. Она слабо пахнет его одеколоном. Вспоминаю, как отец притягивал меня к себе своей крепкой рукой и говорил Эрику, что оторвет ему голову, если тот причинит мне боль; как папа просто подходил ко мне и целовал в макушку из огромной любви ко мне.

Я качаю головой и плачу. Моих родителей больше нет. Их нет. Я больше никогда не почувствую эти запахи от них, они больше никогда меня не обнимут и не защитят он горестей. Я больше не ощущу их тепла рядом с собой. Я больше никогда не услышу их смех, их любовные пререкания, их шутки друг над другом.

– Офелия, – шепчет Уилсон, и я поднимаю на него заплаканные глаза. – Если ты хочешь уйти, я помогу тебе.

Снова качаю головой, хватаю вещи под мышку и с помощью Уилсона встаю. Еще раз осматриваю комнату. У меня рука не поднимется здесь все убрать. Все должно оставаться на своих местах.

Выхожу из комнаты и встаю напротив двери соседней комнаты – комнаты брата. Я редко там бывала. Алекс не любил, когда нарушают его личное пространство, поэтому не позволял быть в своей комнате, убираться там – он все делал сам.

Уже смелее я захожу туда и включаю свет. По моим рукам и спине бегут мурашки. Несколько вещей валялось на полу или висело на стуле, кровать не заправлена, дверца шкафа приоткрыта. Такое чувство, что сейчас Алекс находится в школе и скоро вернется домой, что он сядет за свой письменный стол и начнет играть в компьютерные игры. Я делаю шаги в сторону постели и беру в руки его футболку. Она слабо пахла мокрой собакой и потом. Алекс любил кормить бездомных собак, обнимать их. Мама это терпеть не могла, но брату было все равно, он хотел подарить частичку любви брошенным животным.

Я закрываю рот рукой и начинаю плакать, смотря на вещи на своих коленях. Видимо, сейчас выплескивается все то, что я так упорно держала в себе весь этот год. Уилсон не двигается с места. Он явно не знает, как себя вести. Я думала, что буду готова войти в эти комнаты, но на деле оказалось не так. Я совершенно была не готова столкнуться с воспоминаниями в этих помещениях.

– Знаешь, – говорю я, пытаясь привести голос в норму, – когда мне сообщили о смерти моих родителей, Алекс был жив еще. Его сердце еще билось, боролось за жизнь. Он лежал в реанимации. А я… я потеряла сознание и не успела к нему. Он умер, пока меня везли на «скорой» в больницу.

И снова рыдания. Никогда не смогу простить себе то, что я не была с ним последние минуты его жизни. Он явно хотел подсознательно, чтобы кто-нибудь из семьи был рядом с ним. Я бы взяла его за руку, шепча успокаивающие слова. Он был так молод, у него была вся жизнь впереди. Почему ему было суждено умереть? Почему?

– Офелия, – начинает Уилсон, садясь рядом со мной на кровать, – ты ни в чем не виновата. Я уверен, что твой брат сейчас в лучшем мире. Он сейчас смотрит на тебя и желает тебе счастья. Они все не хотят, чтобы ты плакала по ним. Ты должна вспоминать их с широкой улыбкой, а не со слезами на глазах.

Я благодарно смотрю на Уилсона, а затем кладу голову ему на плечо. Он приобнимает меня. Он прав, но я ничего не могу с собой поделать. Видимо, мне просто нужно проплакаться, а не держать все в себе, как я делала этот последний год. Проявление слабости было мне практически чуждо.

Ближе к обеденному времени я держала в руках букет маминых любимых лилий перед входом на кладбище. Рано утром я звонила Салли и спросила местонахождение могилы моей семьи. Подруга сказала, что она находится к востоку от озера. Уилсон не хотел пускать меня одну на кладбище, учитывая мое состояние в комнатах, но и запретить он мне не может, поэтому мужчина стоит рядом со мной и периодически поглядывает на меня.

– Куда нам? – спрашивает Уилсон.

Я достаю телефон и открываю фотографию, на которое изображена нарисованная подругой карта. Хотя скорее не карта, а схема. По ней можно понять, что от главных ворот нам нужно налево, а потом идти по дорожке, пока не дойдем до озера. Ну а там на восточный ряд могил.

Мы идем в нужном направлении, и вот спустя пятнадцать минут я иду вдоль восточного ряда. Мартины, Уолтеры, Блейки, Смиты… А вот и Льюисы: папа, мама и брат. Ровно стоящий надгробный памятник с их высеченными каллиграфически именами и годы жизни, а также эпитафия: «От нас ушли вы за мгновенье, а боль осталась навсегда…». На земле стоит три свечки и букет лилий. Салли говорила, что приходила сюда вчера, видимо, это ее цветы.

Я опускаюсь на колени, приподнимая низ своего черного платья до колена, и кладу цветы рядом с другими. Провожу рукой по именам членов своей семьи. Больно. Больно видеть их на надгробном памятнике.

Телефон Уилсона начинает звонить. Мужчина извиняется и отходит. Пользуясь моментом, прислоняю ладонь к земле, где по идее должны находится гробы, и шепчу:

– Мам, пап, Алекс, привет.

Естественно, мне никто не отвечает, но мне хочется верить, что они слышат меня. Я всхлипываю и говорю:

– Я вышла замуж. Кто бы мог подумать, да?

Слышу шаги и встаю на ноги. Вытираю нос тыльной стороной ладони и поворачиваюсь к Уилсону. Он касается рукой моего локтя и спрашивает:

– Ты в порядке?

Киваю.

– Прости, что приходится тебя отрывать, но в СМИ просочилось, что мы здесь. Нам стоит уехать отсюда, пока не прибежали журналисты.

Снова киваю и беру под руку Уилсона. Он быстрым шагом выводит меня с кладбища через другой вход. До чего же противные эти журналисты! Даже на кладбище не дадут побыть в тишине. Придется в следующий раз маскироваться, чтобы никто не узнал меня.

И так будет не меньше года. Нужно привыкать.

Глава тринадцатая

– Раз нас видели, пора возвращаться в город, – говорит Уилсон, когда мы сидели в машине.

Барни вез нас в загородный дом после посещения нами кладбища. У машины нас встретило уже два журналиста. Вспышки камер ослепили меня, и мне пришлось спрятаться за Уилсоном. Сотки вопросов посыпались на нас, но Барни среагировал быстро: он вышел из машины и открыл нам дверь. Мы быстро забрались и уехали. Журналисты назойливые, как мухи.

– У меня будет возможность самой собрать вещи у себя дома? – спрашиваю я, не поворачивая головы в его сторону. Я смотрю на мелькающие дома за окном и пытаюсь отойти. Вроде посещение могилы семьи прошла лучше, чем я могла ожидать.

– Да. Завтра утром Барни отвезет меня на работу, а тебя домой.

– Когда я смогу прийти на работу?

– В среду.

Ага. Послезавтра. Ладно, у меня будет хотя бы время подготовиться как морально, так и внешне. Я уже даже забыла, что такое командный дух. Явно мне придется часто контактировать с коллегами, особенно с архитекторами.

Мой телефон начинает звонить. Я достаю его из сумочки и отвечаю на вызов.

– Лия, как ты? – спрашивает Салли, как только я говорю «привет».

– Не знаю, чувствую себя опустошенной.

– Надо было мне поехать с тобой, – пробубнила подруга.

– Успокойся, – с улыбкой говорю я, – я справилась даже лучше, чем могла ожидать.

– Ты будешь к ним еще ездить?

– Думаю, да.

– Я так рада, что у тебя наконец получилось их навестить.

Я облокотилась головой к окну и, проглотив ком в горле, сказала:

– Спасибо тебе огромное за памятник, за эпитафию, за то, что там все в полном порядке.

– Да не за что, тем более ты прекрасно знаешь, что я не одна там все делала.

Я хмыкаю. Я успею поблагодарить родителей Салли, а вот с Эриком проблема. Он принимал не малое участие в моей жизни за этот год, а я даже не смогла его поблагодарить, так как этот человек бросил меня после наших долгих отношений. Я не знаю, стоит ли ему позвонить или написать сообщение со словами благодарности.

– Мне стоит ему позвонить? – почти шепотом спрашиваю я.

– Он поступил с тобой как последняя сволочь.

– Я знаю, но…

– Никаких «но»! Ему твои благодарности сто лет не нужны. Он сейчас со своей этой новой девушкой живет и ни о чем не думает.

– Но моя совесть говорит обратное, – смеюсь я. Как бы там ни было, Эрик должен знать, что я не держу на него зла, что со мной все в порядке, и что я ему безмерно благодарна.

– Ты его еще любишь что ли?

Только я открываю рот, чтобы сказать «нет», как лишь бесшумно выдыхаю. Этот вопрос застал меня врасплох. Не знаю, что чувствую к нему, но знаю, что любить его, как друга по крайней мере, не перестану никогда. Все-таки он моя первая любовь, человек, который научил меня многому.

– Лия, – безысходно шепчет Салли, – пожалуйста, не наступай на те же грабли. Забудь его, бога ради.

– Не наступлю.

– Рядом с тобой такой хороший мужчина, а ты все назад оглядываешься.

Я краем глаза смотрю на Уилсона и чуть ли не смеюсь. Да, Уилсон может быть и хорош, все-таки он был рядом со мной, когда я попросила, добр ко мне, дал работу, но его отношения с девушками заставляют меня биться головой о стену. Даже если бы мы встречались, и я бы его бросила, он бы что тогда, решил бы жениться на первой встречной, чтобы отомстить мне?

– Он-то точно сможет разбить мое сердце.

– Не узнаешь, пока не попробуешь.

– Я завтра буду дома у себя, приедешь?

– Естественно. Буду у тебя часам к шести.

Я прощаюсь с подругой и кладу телефон обратно в сумочку. Я не могу быть уверена, что отношения с Уилсоном у меня получатся. Пока я закрываю от него свое сердце, он не сможет туда проникнуть. Нужно его просто держать на расстоянии все эти полгода и не сближаться. Не знаю, нравлюсь ли я ему, не знаю, сможет ли он ко мне привыкнуть, но я точно смогу, и тогда я буду разбита, когда нам придется распрощаться.

На следующий день я сидела у себя в комнате и собирала вещи в чемодан. Я решила брать не все вещи, а только те, что ношу чаще всего. Это не так много, но, если что, потом докуплю что-нибудь. Салли на первом этаже в кухне заваривала нам чай. Подруга настроена на долгий и серьезный разговор со мной, и я даже знаю, что она будет говорить: «Забудь про Эрика, встречайся с Уилсоном».

Я положила на стопку одежды несколько пар обуви и застегнула чемодан. Осталось собрать сумку, в которую я положу всю свою технику, зарядки и всякой мелочи. Салли поднялась ко мне в комнату, неся поднос с двумя чашками горячего чая и тарелкой с печеньем, которые подруга принесла сегодня.

Салли ставит поднос на пол и садится рядом со мной. Оглядев комнату, она посмотрела на меня.

– Я буду скучать по этому месту, – говорю я. – Такое ощущение, что ухожу отсюда навсегда.

– Может так оно и есть, – пробубнила Салли и взяла чашку в руки.

Я проигнорировала это высказывание. Беру печенье и откусываю кусочек. Овсяное. Не особо его люблю, но с голоду все съешь.

– Прости, что я снова об этом, но как вы съездили на кладбище?

– На удивление чувствую себя хорошо. Словно камень с души упал.

– Так и есть. Ты впервые за год посетила их могилу.

Я доедаю печенье и достаю рюкзак.

– Во сколько за тобой приедет Барни?

– Уилсон сказал, что, когда я буду полностью готова.

– Что ты его все по фамилии зовешь?

Я пожимаю плечами. Сама не знаю. Мне так удобнее и все тут. После заявления на кухне только и суждено ему зваться по фамилии. Не заслужил, чтобы я его по имени звала.

Барни приехал через пару часов. Он загрузил мои вещи в багажник, а я тем временем попрощалась с Салли. Не знаю, когда мы с ней увидимся в следующий раз. Я же выхожу на работу и чувствую, что свободного времени у меня будет мало.

Барни вез меня в немом молчании, за что я была ему благодарна. Я сейчас так нервничала. Мне придется теперь жить с Каспером в одном доме. Тех нескольких дней в загородном доме было мало. Там я понимала, что еще чуть-чуть и я вернусь домой, а тут целых на полгода жить с ним под одной крышей в одной квартире.

И вот наконец я стояла перед высокой многоэтажкой. Барни сказал, что Уилсон проживает на семнадцатом этаже. Наверное, там открывается потрясающий вид на город. Мужчина берет мои вещи, и мы заходим внутрь. Барни сказал, что можно еще выйти через подземную парковку – для этого нужно спуститься на -1 этаж.

– Ключи от квартиры вам даст мистер Уилсон, – произнес Барни, когда мы оказались перед дверью нужной квартиры.

Мужчина открыл дверь и пропустил меня внутрь. Прихожая сразу выводила в гостиную. Все выполнено в стиле хайтек. Сразу чувствуется мужская эстетика. На журнальном столике или на диване нет никаких лишних вещей. Все расставлено по своим местам в определенном положении. Из гостиной можно было попасть сразу на кухонный островок.

– Где я буду спать? – спрашиваю я, поворачиваясь к Барни.

Он махнул головой в сторону коридора. Я следую за мужчиной. Мы останавливаемся возле второй двери слева. Я открываю дверь и оказываюсь в спальне, выполненной в цвете темного дерева. Здесь имеется все что нужно: кровать, прикроватная тумбочка, шкаф, комод, письменный стол со стулом, телевизор и небольшой диванчик у изножья кровати.

Барни ставит мои сумки возле второй двери. Я так понимаю, там ванная комната.

– Мистер Уилсон сейчас на работе, так что вам придется побыть тут одной некоторое время. Еда в холодильнике, ванная там, – он указывает на ту самую дверь, – а если нужны книги, то они находятся в кабинете вашего мужа: следующая дверь слева.

Я киваю. Не знаю, в курсе ли Барни нашей договоренности, но не стала его поправлять на слове «муж». Провожаю мужчину и начинаю раскладывать вещи. Надеюсь, мне хватит вещей. Не хочу все свое хламье перевозить сюда.

Пока раскладывала вещи, успела проголодаться. Направляюсь в кухню и открываю холодильник. Тут куча разных продуктов, но какого-то целостного блюда нет. Придется готовить. Пройдясь взглядом снизу вверх, пожарить блинчики. На ночь есть такое вредно, но очень хочется.

Достаю все нужное и принимаюсь намешивать тесто. Невольно поднимаю взгляд и смотрю в окно. Какая-то красота! Ночной город с высоты выглядит потрясающе. Включаю плиту и ставлю сковороду на конфорку.

Мне очень хотелось встретить Уилсона в такой домашней обстановке. Я более чем уверена, что он давно не ужинал в хорошей компании у себя дома. Я все аккуратно разложила на столе, заварила чай и даже приоделась немного: платье-свитер белого цвета с длинным рукавом.

Я прождала Уилсона час, два. На часах уже было половина двенадцатого, когда я решила пойти спать. Съев один блинчик от досады, я направилась в свою комнату. Раздеваюсь и ложусь в постель. Чтобы я еще хоть раз решила как-то угодить Уилсону! К черту. Буду готовить на одну персону, а его высочество пусть ужинает чем ему вздумается.

Глава четырнадцатая

Я проснулась в отличном расположении духа, и никто не вправе испортить мне этот день. Я наконец-то выхожу на работу. Это то, чего я ждала долгое время. Я заправляю постель и направляюсь в душ. Там я быстро прихожу в себя в прохладной воде. Хорошо, что я взяла с собой свои банные принадлежности, а тот тут нет ни одного бутылёчка.

Сушу волосы феном и перекидываю их на правую сторону. Решаю, что для первого рабочего дня подойдут черный брючный костюм и такого же цвета топ на бретельках, на ноги обуваю черные лакированные туфли на высоком каблуке. Подкрашиваю глаза и собираюсь выходить из комнаты. Надеюсь, я не столкнулась сейчас с Уилсоном. Я не убрала вчерашнюю попытку ужина, и Уилсон вполне мог натолкнуться на него.

Иду в сторону прихожей, и стук моих каблуков разносится эхом по пустому коридору. Выхожу в гостиную и вижу Уилсона, беседующим с Барни. Оба поворачивают головы в мою сторону. На столе прибрано. Либо Уилсон сам убрал, либо нанял домработницу.

– Доброе утро, – говорит Уилсон.

Я киваю.

– До работы доберусь сама, до встречи.

И, не дав им произнести хоть слово, выхожу из дома. Ключей от квартиры у меня так и не было, поэтому просто прикрываю входную дверь. Надеюсь, что смогу попасть потом домой, иначе меня ждет ночка на улице.

Здание, в котором мне предстоит работать, просто невероятное. Оно трехэтажное, но при этом кажется больше. Стиль лофт идеально подходит для этого района, в котором большая часть зданий выполнена именно так.

Я делаю уверенный шаг и захожу внутрь. На ресепшен меня встречает девушка с широкой дружелюбной улыбкой. Я подхожу к ней и представляюсь:

– Доброе утро. Меня зовут Офелия Льюис, и…

– Ох, мисс Льюис, конечно, здравствуйте! – восклицает она. – Вы же невеста Каспера Уилсона? – Не «невеста», а «женя», но да бог с ним.

Я киваю и смущенно улыбаюсь. Если мне будут так говорить каждый раз, я разозлюсь. Кажется, многие будут думать, что я тут по блату. Ничего, я еще проявлю себя.

– Я сейчас позову помощницу мистера Уилсона, и она вам тут все покажет и расскажет.

Девушка удаляется, а я прислоняюсь к стойке и скрещиваю руки на груди. Я даже нервничать перестала. Теперь я вдохновлена и готова работать. Так не терпится приступить.

– Офелия, здравствуй! – говорит Тиффани и приветливо улыбается.

– Тиффани.

– Пойдем, я покажу тебе твое место, расскажу что тут да как.

Мне провели экскурсию по офису, показали обеденную зону, рабочую зону для дизайнеров, для клерков, мой кабинет, кабинет Уилсона, место Тиффани, где ее можно найти, туалет и переговорную. Все находится на первом этаже, исключая кабинет Уилсона – он на втором этаже, где открывается вид на работников.

Я сидела в своем кабинете и маялась от скуки. Тиффани сказала, что ко мне должен зайти Уилсон и дать работенку. А где его черти носят – без понятия. Он так и не приходил на работу. Поэтому пока его нет, я полила какой-то цветок, который стоял на полке с папками, покрутилась на кресле на колесиках, полистала новостную ленту.

Все-таки решаю включить макбук, который лежал на моем столе. Пока он загружался, я выглянула в коридор, чтобы посмотреть – не идет ли Уилсон.

Рабочий стол был практически пустой, стояли темно-синие обои с логотипом компании – перекрещенные молоток и пила в круге из названия «Strong Art». Только я хотела зайти в интернет, как открывается дверь и появляется Тиффани.

– Мистер Уилсон требует к себе.

Я встаю, беру телефон и иду следом за помощницей. Почему он ко мне не зашел? Слишком впадлу спуститься на первый?

Поднявшись на второй этаж, Тиффани открывает дверь из темного дерева и пропускает меня вперед. Я вхожу и оказываюсь в большом кабинете Уилсона. Вдоль обычной стены стояли стеллажи с разными папками, книгами, документами, фотографиями природы, напротив – дубовый стол, за которым сидел сам Уилсон спиной к стеллажам, а вдоль стеклянной стены стояли два дивана и журнальный столик, заваленный чертежами. Весь кабинет выполнен в стиле цветовой гаммы компании – темно-синий, белый, черный.

Я сажусь напротив Уилсона за его стол и складываю руки в замочек. Тиффани оставляет какие-то документы рядом с начальником и уходит, плотно закрыв за собой дверь.

– Доброе утро, Офелия, – говорит он, принимая ту же позу, что и у меня.

Я киваю в знак приветствия.

– Вот ключи от моей – теперь уже нашей – квартиры, – сказал Уилсон, протягивая мне связку ключей.

Показав какой от какой двери, я положила их рядом с собой. Не забыть бы потом забрать. Уилсон открывает ящик стола и достает документы. Положив передо мной, он достает их из файлика и раскладывает.

– Здесь находится пожелания для ближайшего праздника у миссис Харрис. Она написала свои пожелания, которым нужно соответствовать. Если выполнишь все верно, не будет никаких жалоб, то станешь официально частью нашего коллектива.

– Я еще не принята на работу?

– У тебя испытательный срок, который будет оплачиваться, за это можешь не переживать.

– Я и не переживала.

Уилсон таким образом попрекнул меня сейчас? Он думает, что я настолько бедная, что буду переживать о неоплаченном испытательном сроке? Хам.

– Мистер Уилсон, – начинает вошедшая Тиффани, – завтра у вас и Офелии хотят взять интервью. Журнал «Маркиза».

Ого! Журналы «Маркиза» я покупала постоянно, когда еще живы были мои родители. Обожала интервью, фотосессии, разные лайфхаки, которые там были. До безумия красивые фотографии я вырезала и клеила на стену. Мама ругалась, что я порчу обои, но такую красоту было моей обязанностью увековечить на стенах своей комнаты.

– Тиффани, откажись.

– Почему? – одновременно спросили я и помощница.

– Ты готова дать интервью? – спрашивает меня Уилсон. – Они будут задавать вопросы, касающиеся не только наших отношений, но и твоей личной жизни до меня.

Да, может жизнь моя и тяжела была до Уилсона, но дать интервью для известнейшего журнала… это моя мечта. Родители бы гордились мною, и я обязана упомянуть их.

Я киваю. Тиффани улыбается, а Уилсон удивленно поднимает брови. Этой новости еще не слышала Салли. Вот она точно удивится так, что придется подбирать ее челюсть с пола.

– Хорошо. Тиффани, сообщи им, что мы будем готовы дать интервью.

Девушка уходит, печатая в своем планшете.

Вечером я пригласила к нам Салли. Уилсон сидел в своем кабинете и не мешал нашему девичьему разговору. Я достала бутылку вина, разлила по бокалам и поставила тарелку с фруктами на журнальный столик в гостиной. Удобно устроившись на диване, я рассказала Салли о предстоящем интервью в журнале.

– Божечки, Лия, это здорово!

– Знаю, – соглашаюсь и делаю глоток вина. А у Уилсона неплохое вино дома хранится. Мне нравится.

– Я бы так хотела сходить с вами, но завтра буду занята. У меня завтра суд.

До сих пор не понимаю, как Салли может работать адвокатом. Одна из сложных работ. Мало того, что нужно много чего знать, так еще и суметь защитить своего клиента. У Салли это отлично получается, я очень ею горжусь.

– Как прошел твой первый рабочий день?

– Да я ничем сегодня не занималась, кроме того, как выслушивала что мне нужно делать на испытательном сроке.

– Испытательном сроке? – удивилась Салли.

– Уилсон хочет проверить мои навыки. Не растеряла ли я их, да и были ли они у меня вообще.

– Любопытно. И чем ты будешь заниматься?

Я съела виноградинку, достала из сумки папку, которую мне выдал Уилсон с информацией о клиентке.

– Вот, – я протягиваю ее подруге, – там пожелания для праздника Розмари Харрис.

– Это называется «пожелания»? – спрашивает Салли, пролистывая папку.

Да, согласна, сто пятьдесят шесть пунктов – жесть, но справимся. Уилсон сказал, что, в принципе, необязательно выполнять абсолютно все. Если я сделаю все в лучшем виде, и где-то около пятидесяти пунктов, то будет супер. Розмари Харрис – милая женщина, если сразу наладить с ней контакт. Видимо, Уилсон специально дал мне сложного клиента, так еще и постоянного.

Я объяснила все Салли. Та закрыла папку и отдала мне.

– Не знала, что его компания занимается организацией праздников.

Только я хотела ответить, как в проеме появляется сам Каспер Уилсон и говорит:

– Это что-то вроде подработки. У меня находятся отличные работники, которые способны все это организовать. Ресурсами и связями мы обладаем.

Салли поворачивает голову в его сторону.

– Не хватает денежек? – спрашивает она. Что за бестактность?

– Ну почему же. Это вполне интересная работа, помогает отвлечься от основной.

Уилсон проходит в гостиную к нам и встает рядом со мной. Легкий аромат его парфюма заставляет меня прикрыть глаза и насладиться этим потрясающим ароматом.

– Хотел предложить поужинать, но смотрю, что вы уже поели, – говорит он, указывая на наше мини-застолье.

Салли посмотрела на часы на своей руке, встала, взяв свои вещи. Поцеловав меня в щеку, девушка сказала:

– Созвонимся. Пойду домой, буду готовиться к завтрашнему дню.

– Барни отвезет тебя, он ждет у входа.

Я посмотрела на Уилсона. Он спецом сюда заявился, чтобы турнуть отсюда мою подругу? Даже Барни подготовил. Каков наглец.

– Чем тебе помешала Салли? – спрашиваю я, когда подруга уже ушла.

– Ничем. Но такими темпами завтра ты еле бы встала, а у тебя трудный день.

Я встаю и беру тарелку с фруктами. Отношу ее на кухню. Уилсон следует за мной, прихватив бокалы и бутылку вина. Убираю фрукты в холодильник.

– С чего вдруг ты решил со мной сегодня поужинать? – спрашиваю я немного обиженно.

До сих пор обидно, что вчера он так и не пришел домой в нужное мне время. Может у него и были дела, но написать-то можно было. От одного сообщения ничего не случилось бы.

– Вчера был у родителей. Прости, что не сообщил тебе.

– Мне все равно.

Я поворачиваюсь к нему. Он все также стоял с бутылкой вина в одной руке и бокалами в другой. Я забираю посуду и споласкиваю ее.

– Мама спрашивала о нас. Отчитала меня как школьника.

– По поводу?

– Она устроила мне выговор, потому что я не рассказал ей о твоей семье. Она до сих пор чувствует себя неловко из-за того, что случилось на вечеринке в честь помолвки.

Я вспоминаю вопрос от миссис Уилсон касательно моих родителей, и меня бросает в дрожь. Начинаю прокручивать в голове их могилу, посещение комнат. До чего же мне стыдно, что я не принимала участия в организации похорон, выборе места и памятника, эпитафии в конце концов.

– Она ни в чем не виновата. Это моя вина, что я не сообщила об этом.

– Никто не виноват.

Я смотрю на Уилсона. Тот ставит бутылку на столешницу, подходит ближе и сжимает мое предплечье.

– Тебе легче стало после всего того, что случилось?

– Если честно, то не знаю. Я со дня их смерти не заходила туда, пыталась абстрагироваться от этого, думала, что так мне будет легче перенести это. Как оказалось, ни фига не легче. Мне очень стыдно, что я пыталась все это забыть, не принимала участия в захоронении. Я, как их дочь и сестра, должна была всем этим заниматься, а не сваливать на подругу с парнем.

– Ты не должна винить себя в этом. Ты пережила потерю семьи. Это не так легко перенести.

– Я даже не пыталась. Просто закрылась в себе.

Уилсон обнимает меня и кладет голову мне на макушку. Я обнимаю его в ответ, но слава богу не плачу. Хватит с меня слез. Его поддержка ценна для меня в данный момент. Уилсон говорит так, будто сам пережил нечто подобное, но спрашивать его об этом я не буду. Не мое дело.

– Ты сильная, помни об этом.