Текст книги "Свидание по контракту"

– Послушай, Гейб, я не это…

– Может, у тебя вылетело из головы, что твоя доля акций в компании – главный источник твоего дохода?

– Проклятие, Гейб, дело не в деньгах.

– Не в деньгах? Как будто с самого детства я постоянно не слышал от тебя о том, как развалилась «Харт – Мэдисон» из-за того, что вы с Салливаном Хартом объявили друг другу войну из-за женщины! Сколько раз ты рассказывал мне о том, как Клаудиа Баннер стравила вас с Салливаном, а потом оставила в дураках? Раз сто, не меньше!

– То, что стряслось с «Харт – Мэдисон» много лет назад, не имеет никакого отношения к нашему разговору.

– Харты оправились от финансового краха только потому, что они умеют думать головой, а не другим местом. Потому что они знают, как идти к цели, не отвлекаясь на пустяки. Ты ведь не глупее Салливана и мог бы поступить так же, но нет, ты ведь не такой, ты не можешь жить рассудком. Тебе страсть подавай! Влюбляться, жениться, разводиться – и так четыре раза! Вот это по-нашему, по-мэдисоновски!

– Ты с дедом разговариваешь. Имей уважение!

Но Гейб только вошел в раж.

– Я доказал тебе и всему миру, черт возьми, что Мэдисоны могут быть такими же успешными, как Харты.

– Я не говорю, что ты не преуспел с «Мэдисон коммершл». Но то, что компания приносит прибыль, в данном случае не имеет значения.

– Скажи мне это тогда, когда будешь обналичивать чек с дивидендами.

– Прекрати говорить о деньгах! – Митчелл ударил палкой по столбу. – Мы тут толкуем о том, что надо бы разобраться с приоритетами.

– «Мэдисон коммершл» достигла успеха именно потому, что я всегда мог отличить главное от второстепенного.

– Если бы ты знал, что является главным, ты был бы уже давно женат. И у меня были бы внуки.

– Не учи меня жить, Митчелл.

– Кто-то должен тебя учить.

– И ты считаешь, что имеешь на это право?

Дверь открылась.

Гейб замер. Он смутно осознал, что Митчелл тоже замер.

– Доброе утро, джентльмены, – сказала Лилиан, оставаясь по ту сторону стеклянной двери. – Чудный денек, не так ли?

Гейб провел рукой по волосам. Только этого ему сейчас недоставало.

Дед его напряженно молчал. Гейб спрашивал себя, как он воспримет такой поворот событий.

Митчелл находился в состоянии, близком к трансу. Он смотрел на Лилиан так, словно воочию увидел русалку на берегу залива.

Гейб переключил внимание на Лилиан и быстро произвел оценку ситуации. На Лилиан были черные брюки, водолазка и вчерашняя туника с лазурной молнией. Несколько нарядно для утренней поры, но с Митчеллом такое вполне могло пройти, если принять во внимание тот факт, что он не очень-то разбирался в нюансах моды. Волосы Лилиан были собраны в аккуратный узел. Косметики на лице не было, но ничего необычного в этом тоже не было. Насколько помнилось Гейбу, Лилиан никогда не увлекалась косметикой.

Если повезет, Митчелл может решить, что она просто шла мимо и заглянула на чашечку кофе.

Лилиан смотрела на двух ошеломленных мужчин с выражением веселого удивления.

– Я вам помешала? – вежливо спросила она.

Никто из двоих не произнес ни слова.

– На террасе довольно прохладно, – заметила она. – Почему бы вам не войти в дом? Я приготовлю кофе. – Лилиан как ни в чем не бывало прошла на кухню. – Не забудьте пригласить Брайса, – бросила она через плечо.

Брайс принял из ее рук чашку с кофе, коротко поблагодарил и направился назад к машине.

– Брайс не слишком общительный, – пояснил Митчелл.

Лилиан опустилась на диван.

– Это видно.

Она бесцеремонно разглядывала Гейба, стоящего у окна с зажатой в ладонях кружкой горячего кофе. Пока она готовила кофе, он успел пройти в спальню и вышел из нее пару минут спустя в темной фланелевой рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими его мощные предплечья. Из ворота рубашки выглядывала черная футболка. Наверное, на террасе он здорово замерз, подумала Лилиан.

Воздух в гостиной был заряжен напряжением, оставшимся после ссоры, которую она прекратила своим появлением.

Когда Лилиан проснулась от звуков разгоряченных голосов, первым ее побуждением было потихоньку одеться и выскользнуть из дому через черный ход. Она была совершенно уверена, что именно этого ждал от нее Гейб. Лилиан и собиралась так поступить, избавив всех присутствующих, в том числе и себя, от неловкой сцены. Но на полпути в коридор она услышала Гейба.

«Я валяю дурака с «Мэдисон коммершл»? Это теперь так называется?»

Обида и горечь, с которой были произнесены эти слова, заставили Лилиан остановиться и тут же вышибли из ее головы всякие мысли о том, чтобы незаметно исчезнуть.

Митчелл пристально смотрел на Лилиан.

– Слышал, что вы в городе. Собираетесь погостить тут какое-то время?

Лилиан глотнула кофе.

– Да.

– Ваш семейный дом недалеко отсюда.

– Совсем недалеко. Немного пройти вдоль обрыва.

В глазах Митчелла появился подозрительный блеск.

– Так вы сюда зашли, чтобы кофе выпить?

– Да, я пришла сюда пешком, – сказала Лилиан.

У окна Гейб несколько напрягся, словно готовился к битве.

Лилиан сделала вид, будто не замечает его. Она, в конце концов, сказала Митчеллу правду. Конечно, следовало признать, что эта правда была лишена некоторых пикантных подробностей, касавшихся точного времени и даты ее прогулки, но то была не ее проблема. Митчелл явно решил сыграть роль следователя на допросе, но он был из стана Мэдисонов, а она принадлежала к стану Хартов. Она не обязана была сообщать ему все, что он хотел знать.

Митчелл уставился в окно с озабоченным видом.

– Вам не кажется, что Эклипс-Бей не лучшее место для отдыха в это время года?

Гейб отхлебнул кофе. Он ничего не говорил, но Лилиан видела, что вопросы Митчелла, задаваемые с грубой прямотой, разжигают пламя его гнева. Лилиан могла лишь надеяться, что у него хватит мудрости сдержаться и не устраивать новых сцен. В отношении Митчелла она на такое даже не смела рассчитывать.

– Неплохая погода. Бодрит.

– Вот уж настоящее совпадение, что вы с Гейбом решили взять отпуск в одно и то же время и провести его здесь, в Эклипс-Бей. Вам так не кажется? – подступил Митчелл с другого конца.

– Да, совпадения случаются, – согласилась Лилиан.

– И сколько же вы собираетесь здесь пробыть? – спросил Митчелл.

Гейб не выдержал и обернулся:

– Какое тебе дело, сколько времени она собирается тут находиться?

Митчелл надулся.

– Я всего лишь пытаюсь поддержать вежливую беседу.

– Да уж, – хмыкнул Гейб. – Ты весь в этом. Очень вежливый.

Лилиан прочистила горло.

– Вообще-то я собираюсь пожить здесь довольно долго. Я закрыла агентство в Портленде.

Митчелл стремительно перевел взгляд на Лилиан.

– Вы закрыли брачное агентство?

– Да.

Митчелл задумчиво смотрел на Лилиан.

– Значит, вы та самая.

– Простите, не поняла.

Митчелл пожал плечами:

– Та самая, кому ваш отец собирается передать «Харт инвестментс». Ни за что бы не подумал, что это будете вы. Не обижайтесь, но вы всегда казались мне несколько легкомысленной.

– А я-то думала, что мое легкомыслие – это великая семейная тайна.

Митчелл не обратил внимания на ее реплику. Он следовал собственной логике.

– Ну что ж, вполне разумно, если подумать. Пожалуй, у него не осталось иного выбора после того, как Ханна, выйдя замуж за Рейфа, решила вместе с мужем открыть гостиницу, а ваш братец ушел из компании, чтобы писать детективные романы.

– Откровенно говоря, я не собираюсь поступать на работу к отцу. Я закрыла «Прайвит эрейнджмент», чтобы отдавать все свое время рисованию.

– Рисованию? – Митчелл был в полной растерянности. – И что же вы будете рисовать? Дома? Машины?

– Картины.

– Картины. – Если секунду назад Митчелл выглядел растерянным, то теперь он был начисто сбит с толку. – Вы хотите сказать, настоящие картины? Те, что в музеях выставляют?

– Хотелось бы мне, чтобы мои картины попали в музеи. – Лилиан забарабанила пальцами по кружке. Она чувствовала, что Гейб смотрит на нее как-то странно. – Через несколько недель Октавия Брайтуэлл собирается устроить мой первый показ в Портленде.

Митчелл покачал головой:

– Ну что ж, черт возьми! Ваша родня, верно, сейчас с ума сходит. Уже и то плохо, что в семье появился писатель, так теперь они получили на свою голову еще и художницу.

– Я им еще не сказала, что собираюсь все свое время посвятить живописи, – осторожно заметила Лилиан. – Больше того, они даже не знают, что я закрыла «Прайвит эрейнджмент».

– Не переживайте, от меня они об этом не узнают, – пообещал Митчелл. – Но я многое бы дал, чтобы оказаться мухой на стене их гостиной, когда вы будете сообщать им, что решили бросить работу, чтобы целыми днями рисовать картины.

Лилиан нахмурилась:

– Они меня поймут.

– Может, и поймут, но я готов биться об заклад, что им это совсем не понравится. – Митчелл еле сдерживал смешок. – Салливан кровью потел для того, чтобы поднять из руин «Харт инвестментс» после того, как наша компания развалилась. Ваш отец всю жизнь проработал в бизнесе. Все считали, что кто-то из троих его детей возглавит семейный бизнес и будет развивать его дальше, для следующего поколения. А теперь вы отваливаетесь один за другим, чтобы делать то, что сами хотите.

Он прав, подумала Лилиан. Но ей совсем не хотелось взваливать на себя чувство вины. Тем более с утра.

– Сын Ника, Карсон, может проявить способности в бизнесе, когда повзрослеет, – сказала Лилиан.

Митчелл презрительно фыркнул.

– Сын вашего брата еще совсем мальчик, верно? Сколько ему? Четыре? Пять?

– Пять.

– Пройдет не меньше двадцати лет, прежде чем можно будет говорить о том, сумеет ли он потянуть «Харт инвестментс». При условии, что он вообще захочет впрягаться в этот бизнес. – Митчелл поморщился. – Вашему отцу шестьдесят. Он не может ждать столько лет, чтобы передать компанию следующему поколению.

– Ни для кого не секрет, что отец собирается через пару лет отойти от дел, – согласилась Лилиан. – Они с мамой хотят организовать благотворительный фонд для детей-инвалидов, желающих научиться вести собственное дело.

– Если он хочет выйти из игры, ему придется либо продать компанию, либо согласиться на слияние. – Митчелл задумчиво пожевал губами. – Может, в смысле денег оно и неплохо, можно получить целый грузовик зеленых, но тогда «Харт инвестментс» закончит свое существование уже в этом поколении.

– Это всего лишь бизнес, – запальчиво сказала Лилиан.

– Да уж, только бизнес, черт меня дери! – Митчелл глотнул еще кофе и очень медленно опустил кружку на стол. – Но мы говорим о «Харт инвестментс».

Лилиан заметила, что Гейб отвернулся от окна и теперь внимательно смотрел на нее. Она взглянула на Гейба, затем на Митчелла. У них были одинаковые глаза. Зеленые. По спине у Лилиан пробежал холодок.

Она вдруг поняла, что все эти годы никто из ее семьи даже не подозревал, какой болезненной занозой в боку у Мэдисонов торчала компания «Харт инвестментс».

Десятью минутами позже Гейб уже стоял с Лилиан на террасе, наблюдая за тем, как Митчелл забирается в свой внедорожник. Брайс включил двигатель и вывел громоздкий автомобиль на главную дорогу.

Какое-то время Гейб и Лилиан молчали, глядя на дождь.

– У меня есть к тебе предложение, – сказал Гейб.

Лилиан сложила руки на груди, внутренне сгруппировавшись.

– Ты помнишь про то шестое свидание, что осталась мне должна?

– Шестое свидание – это плод твоего больного воображения. Ему никогда не бывать.

– Я серьезно.

– И я серьезно.

Гейб смотрел, как джип Митчелла скрылся за деревьями.

– Мне нужна компаньонка, которая пошла бы со мной на банкет, о котором я упомянул за ужином у Ханны с Рейфом. Банкет в Портленде в честь моего старого профессора. Как ты на это смотришь?

Лилиан искоса взглянула на него. Лицо ее было непроницаемым.

– Значит, так ты представляешь себе настоящее свидание? Обед с резиновым цыпленком и со столь же неудобоваримыми тягучими речами?

– И буду произносить одну из этих неудобоваримых тягучих речей я. Так ты хочешь пойти со мной или нет?

– Я подумаю.

– Думай быстрее. Я поеду в Портленд в понедельник утром, чтобы еще раз успеть зайти в офис перед банкетом. Собираюсь остаться в Портленде на ночь и вернуться сюда во вторник.

– Хм…

– Как это следует понимать?

Лилиан пожала плечами:

– Пожалуй, в Портленде я могла бы заскочить в свою студию и кое-что забрать оттуда. Да, поездка в Портленд была бы мне очень кстати.

– Ладно, я понял. Приглашение было сделано не слишком романтично, да?

– Я могу пережить отсутствие романтики. Только пусть этот поход на банкет не будет засчитан как твое шестое, оговоренное договором и оплаченное в «Прайвит эрейнджмент» свидание.

– Как тебе будет угодно.

– Я поработаю твоей компаньонкой, – решительно произнесла Лилиан, открывая входную дверь. – Но ты должен кое-что узнать перед тем, как мы отправимся на это грандиозное мероприятие.

– О чем ты?

– Мне кажется, нам обоим следует подумать о наших дальнейших взаимоотношениях.

Гейб замер.

– Что это, черт возьми, значит?

– Сказать проще?

– Да, я предпочитаю простое выражение мыслей.

– Это значит: забыть о сексе, по крайней мере на некоторое время. Мне нужно время, чтобы разобраться в том, что происходит. По-моему, тебе тоже стоит об этом подумать.

Гейб молча смотрел на нее.

– Это для тебя проблема? – спросила Лилиан.

– Нет, черт возьми. Я умею думать. И делаю это постоянно. Иногда в течение дня у меня появляются две или даже три полноценные мысли.

– Я знала, что ты с этим справишься.

– А вот сейчас я думаю о том, не повлияла ли на твое решение отказаться от секса со мной та сцена, участником которой стал Митчелл.

Лилиан немного поколебалась.

– Возможно, его неожиданное появление на пороге твоего дома сегодня утром помогло мне увидеть кое-что в перспективе. Но не это повлияло на мое решение. Я все обдумала еще ночью.

– Что, например?

– Зачем это тебе? У тебя мало своих проблем?

– Просто я хочу получить ответы на некоторые свои вопросы.

Лилиан прижала ладонь к стеклянной панели двери.

– Мы оба должны отдавать себе отчет в своих поступках.

– Значит ли это, что ты не понимаешь, что делаешь? Или ты считаешь, будто я не знаю, что делаю?

– Я приехала сюда, в Эклипс-Бей, чтобы рисовать. Ты приехал, чтобы вылечиться от нервного истощения. Никто из нас заранее не планировал этих отношений.

И тут Гейба словно озарило. Он вдруг все понял.

– То, что произошло между нами вчера ночью, испугало тебя до смерти, верно? – тихо спросил он.

Ногти Лилиан слегка царапнули по стеклу.

– Может, нам обоим стоило немного испугаться, Гейб?

– Если ты беспокоишься из-за Митчелла, забудь. Я уверен, что он поверил в то, что ты зашла ко мне утром на чашку кофе. Он не знает, что ты провела со мной ночь.

Лилиан смотрела в сторону дороги, туда, где исчез за поворотом джип Митчелла.

– Он все знает, – сказала она.

* * *

– Где, черт возьми, мой сотовый? – спросил Митчелл.

Брайс отнял руку от руля на пару секунд – ровно столько ему понадобилось на то, чтобы достать лежавший между сиденьями телефон, – и молча протянул его Митчеллу.

Митчелл отыскал свои очки для чтения, вытащил из кармана записную книжку, открыл ее и нашел желаемый номер. Он осторожно набирал цифры, то и дело сверяясь с дисплеем. Это было нелегко. Артрит делал многое куда более сложным, чем это было в старые добрые времена.

– И почему они делают кнопки такими чертовски маленькими? – проворчал он.

– Людям нравятся маленькие телефоны, – объяснил Брайс. – А раз телефоны маленькие, то и кнопки на них должны быть маленькие.

– Это был, что называется, риторический вопрос. – Митчелл слушал гудки. – Ты мог на него и не отвечать.

– Вы задаете мне вопрос, я на него отвечаю, – резонно сказал Брайс.

– Можно было бы догадаться, что я и так знаю.

– Да, можно было догадаться.

Раздался третий гудок.

– Черт побери! – сказал Митчелл. – Лучше бы ему быть на месте. У меня нет времени…

Четвертый гудок прервался.

– Слушаю, – проговорил в трубку Салливан Харт.

Митчелл удовлетворенно поурчал, услышав в трубке звук знакомого холодновато-спокойного голоса. Они с Салливаном практически не общались все годы, прошедшие с распада компании «Харт – Мэдисон» и с той знаменитой драки перед супермаркетом «Фултон». Даже во время свадьбы Ханны и Рейфа они не разговаривали. Но некоторые вещи не забываются. Как, например, голос человека, сражавшегося с тобой бок о бок в зеленом аду вьетнамских джунглей.

– Это Митч.

– Что случилось? – немедленно отозвался Салливан.

– Твоя внучка водит шашни с моим внуком.

Ответом была короткая тишина, после чего Салливан со смешком сказал:

– У меня для тебя новости, Митч. Сейчас, когда они женаты, в том нет ничего плохого.

– Я говорю не о Ханне с Рейфом.

Наступила еще одна короткая пауза.

– О ком же ты, черт побери, говоришь? – На сей раз Салливану было явно не до смеха.

– О Лилиан и Гейбе.

– Сукин сын.

– Ты это обо мне или о моем внуке?

– Сукин сын.

– Ты очень ясно выразил свое к нам отношение, – сказал Митчелл. – Вопрос в том, что ты собираешься по этому поводу предпринять.

– Гейб твой внук.

– А Лилиан твоя внучка. В прошлый раз я все улаживал. Теперь твоя очередь.

– Ты улаживал? Что ты, черт побери, имеешь в виду, ты…

Митчелл нажал кнопку завершения вызова, прервав Салливана на середине фразы.

Митчелл посмотрел на Брайса и ухмыльнулся.

– Все это, – удовлетворенно сказал он, – обещает быть чертовски занимательным.

Глава 9

Клер Дженсен бросила битком набитый кожаный портфель на виниловое сиденье и уселась напротив Лилиан. Она была вся красная и здорово запыхалась.

– Извини, что опоздала, – сказала она. – Мэрилин решила пробежаться по некоторым пунктам своего интервью, которое она дает завтра утром, и нам пришлось внести некоторые изменения в расписание завтрашнего мероприятия. Ты отлично выглядишь, Лилиан.

– Спасибо, и ты тоже. Так приятно снова увидеться. Давно мы не встречались.

– Слишком давно.

Клер засмеялась, и всех этих прожитых порознь лет словно и не было. С Клер всегда было здорово. Она была яркой, энергичной, всегда фонтанирующей новыми планами.

– Ты права, – сказала Лилиан. – Слишком давно. Куда только бежит время?

– Жизнь есть жизнь. Нельзя сказать, что для нас обеих последние несколько лет прошли так уж спокойно.

Они познакомились, когда Клер училась в Колледже Чемберлена. Лилиан училась в Портленде, но все каникулы проводила в Эклипс-Бей с семьей. Однажды во время летних каникул они с Клер обе работали официантками в кафе на набережной. Клер нужны были деньги. Честно говоря, Лилиан деньги не нужны были, но ей нужна была работа. В семье Хартов считалось, что работа – лучший воспитатель. Все отпрыски семейства Хартов во время летних каникул должны были работать.

Вначале казалось что у них с Клер мало общего, но долгие часы, которые они проводили вместе, общаясь с жадными на чаевые и грубыми туристами, выковали между ними крепкую связь. Часто они не расставались и после работы, разговаривая о том, что было для них главным: о парнях и о будущем.

Клер была первой и долгое время единственной, кому Лилиан поведала о своей мечте стать художницей. Лилиан, как это свойственно всем Хартам, все свои помыслы сосредоточила на достижении своей цели, но, прекрасно понимая, как отнесется ее семья к выбору ею профессии художника в качестве источника средств к существованию, предпочитала свои планы с членами семьи не обсуждать. И для нее было особенно важно поделиться своей мечтой с той, кто поймет ее и не станет осуждать за непрактичность.

В те дни у Клер у самой были планы, которые вряд ли можно было назвать практичными. Она хотела заняться политикой.

– Этот городок действительно почти не изменился, верно? – сказала Клер. – Кафе «Сноу» выглядит так же, как тогда, когда мы учились в колледже.

Декор кафе «Сноу» всегда отражал уникальный взгляд на жизнь его хозяйки, Аризоны Сноу. Стены были увешаны странной смесью выцветших плакатов с изображением рок-звезд и спутниковых фотографий Участка 51 и Розуэлла. В числе посетителей были главным образом студенты Колледжа Чемберлена.

– А как меню? – спросила Клер. – Оно тоже осталось неизменным?

– Давай посмотрим. – Лилиан вытащила пластиковую карточку из щели, образованной подставкой для салфеток и прибором для специй, и пробежала глазами меню. – Все то же: гамбургеры, картофель фри, кофе и кофейные напитки.

– Три основные составляющие меню студента. Аризона знает свою клиентуру. – Клер улыбнулась. – Я рада, что ты позвонила. Откуда ты узнала, где меня можно найти? Я и понятия не имела, что ты в городе.

– Я встретила Памелу Маккаллистер в супермаркете «Фултон». Она, между прочим, сказала, что ты работаешь в институте и ведешь кампанию Мэрилин Торнли. Как у нее дела? Думаешь, она сможет, так сказать, примерить на себя одежку Тревора?

– Без проблем, – заверила ее Клер. – К тому же не сомневаюсь, что она в этой одежке смотрится куда лучше, чем он.

– Прости, не поняла.

– Разве ты не слышала разговоров по поводу того, почему он сошел с дистанции? – Клер наклонилась и понизила голос. – Ходили слухи, что Тревору нравилось заниматься сексом в туфлях на высоком каблуке и в женском нижнем белье.

– Ох уж эти слухи!

Клер распрямилась и откинулась на спинку стула.

– Среди тех, кто занимался его кампанией, прошел слух, что он сошел с дистанции из-за того, что его стали шантажировать старыми пленками, на которых он запечатлен щеголяющим в дамском фривольном белье. Знаешь, для всех это стало настоящим потрясением.

– А среди штата его кампании никто ни о чем не догадывался?

Клер вздохнула:

– Конечно, нет. Штат всегда обо всем узнает последним.

– А что заставило Мэрилин начать свою кампанию?

– Она всегда была дамой с амбициями. Но я думаю, что вплоть до недавнего времени она видела себя в роли жены кандидата и эта роль ее вполне устраивала. Так сказать, серый кардинал.

– Я слышала, она вложила немало семейных денег в кампанию Тревора.

– Это верно. – Клер поморщилась. – Только между нами: когда Тревор хлопнулся, она была просто в ярости. Я никогда никого не видела в таком гневе. Как-то раз я слушала, как они ругались. Она тогда сказала Тревору, что надо было ей самой вступить в гонку, у нее бы это лучше получилась, и она еще покажет, на что способна. Говорила о том, сколько времени на него потратила. И на следующий день огорошила всех нас объявлением о разводе.

– А как получилось, что ты стала менеджером ее кампании?

– Я оказалась в нужное время в нужном месте. Мы с Мэрилин много работали вместе в ходе кампании Тревора. Она знала меня. Знала, на что я способна. Больше всего она нуждалась в человеке, на которого могла бы положиться, кому могла бы доверить организацию ее кампании. Когда она предложила мне эту работу, я сразу согласилась. Эта женщина знает, что делает и куда идет.

– И ты собираешься продвигаться вместе с ней, верно?

Клер рассмеялась:

– Прямо в точку. – Улыбка уступила место задумчивости. – Ты знаешь, забавная штука – жизнь. Вначале, когда я только начала мечтать о политической карьере, я представляла себя эдакой энергичной дамой – сенатором от штата Орегон. Потом я поняла, сколько денег требуется на эти собачьи бега даже в масштабах города, не то что страны. Без денег шансов у тебя нет, как их не было у Тревора, пока он не женился на Мэрилин. Поэтому я решила сделать карьеру, так сказать, оставаясь за кадром.

– Все еще мечтаешь стать кандидатом?

Клер решительно мотнула головой.

– Больше не мечтаю. Мне нравится делать то, что я делаю. В том, чтобы вести чужую кампанию, есть свои приятные стороны: и власть, и адреналин. А если потерпишь неудачу, падать не так больно. Кандидат после поражения может исчезнуть навсегда, а вот хороший стратег всегда будет востребован.

– Рада за тебя, Клер.

– А я рада за нас с тобой, Лилиан. Кстати, с чего ты вдруг решила приехать в город? Надолго задержишься?

– На месяц.

– На целый месяц? – удивленно переспросила Клер.

– Я сделала решительный шаг. Закрыла «Прайвит эрейнджмент». Собираюсь все свое время отдавать живописи. Посмотрим, что из этого выйдет.

Клер удивленно округлила губы.

– Молодец. Я всегда говорю: кто не рискует, тот не выигрывает. Остановилась в вашем летнем доме?

– Да.

– Забавно, что Харты и Мэдисоны продолжают наезжать в Эклипс-Бей, – заметила Клер. – Ханна и Рейф тут прочно обосновались.

– Им здесь нравится.

– Я тебе вот что скажу: народ у нас в институте ждет не дождется, когда они откроют гостиницу «Дримскейп». Потому что сейчас, когда к нам приезжают гости на семинары или на другие мероприятия, как, например, на завтрашнее мероприятие, мы вынуждены селить их в дешевые придорожные мотели.

– Они собираются открыться весной. При условии, что братья Уиллис их не подведут.

Клер усмехнулась:

– Что за парочка! Мне пришлось вчера чуть ли не на коленях умолять их приехать ко мне, чтобы устранить засор в туалете. И они с меня содрали целое состояние. У меня выбора не было, так что пришлось заплатить. Они знали, что у меня нет выбора, вот и воспользовались моей бедой.