Текст книги "Искушение"

Глава 9

В отличие от большинства джентльменов, Гидеон не любил клубы, поскольку не находил там успокоения. Он не любил клубную жизнь, поскольку знал, что, как только переступит порог клуба, истории шестилетней давности об изнасилованиях, самоубийствах, загадочных смертях снова оживут.

И дело не в том, что Гидеон боялся открытых обвинений. Он считался слишком опасным, чтобы кто-то осмелился бросить ему вызов. Были люди, которые помнили его дуэль на рапирах, где он и получил обезобразивший лицо шрам.

Это случилось около десяти лет назад, но очевидцы не забыли, как Сент-Джастин едва не убил противника, Брюса Морланда.

Морланд числился другом Сент-Джастина с детства. И сама по себе дуэль намечалась как обычное соревнование между двумя юными отпрысками, а не поединок.

И только черт знает, как поступил бы Сент-Джастин, будь это настоящая дуэль. Скорее всего, убил бы противника.

Гидеон помнил дуэль на рапирах с Морландом очень отчетливо, как будто она была вчера. И не потому, что кровь капала из открытой раны на лице, и не из-за боли, не из-за свидетелей остановился Гидеон в последний миг и разоружил Морланда, нет. Крик Морланда о пощаде был причиной того, что Гидеон сохранил тому жизнь. Этот испуганный крик до сих пор звучал у него в ушах:

– Ради Бога! Я же случайно!

В пылу соревнования, перешедшего в настоящую дуэль, Гидеон не был уверен, что его ранили в лицо случайно, хотя все считали, что дело обстояло именно так. В конце концов, у Морланда не было причин убивать Сент-Джастина.

Когда рана уже была нанесена и Морланд умолял о пощаде, Гидеон понял, что он не может хладнокровно убить человека. Он отвел острие рапиры от горла Морланда – и все вздохнули с облегчением.

Три года спустя, после того, как рассказы об изнасиловании Дидре и ее самоубийстве пошли гулять по Лондону, история с дуэлью вновь ожила, придав трагедии еще более мрачные тона. Подробности смерти Рэндала тоже вспомнились. Но никто открыто не задавал вопросов.

Все вопросы задавались за спиной Гидеона.

Гидеон решил навестить клуб по одной единственной причине. Именно здесь он получал необходимую информацию, а до визита к Гарриет ему хотелось кое-что прояснить для себя.

По приезде в Лондон в первый же вечер Гидеон отправился в респектабельный клуб на Сент-Джеймс-стрит. Он вошел в парадную дверь и не удивился шепотку интереса и любопытства, пробежавшему по комнате, когда члены клуба увидели нового посетителя.

Так было всегда.

Холодным кивком он приветствовал пожилых джентльменов, которых знал как близких друзей отца, потом прошел к камину и устроился подле него. Он послал за бутылкой рейнвейна, взял газету. Ему не пришлось долго ждать.

– Давно не видели тебя, Сент-Джастин. Ходят слухи, что ты даже помолвлен. Это правда?

Гидеон оторвал глаза от газеты. В толстом лысом джентльмене он узнал лорда Фрея. Барона с именем и большим влиянием в Хемпшире. Фрей был одним из знакомых отца с юных лет, еще когда граф коллекционировал окаменелости.

– Добрый вечер, сэр, – отозвался Гидеон подчеркнуто вежливо. – Можете быть спокойны: слухи о моей помолвке не преувеличены. А извещение появится в завтрашних утренних газетах.

– Ясно. – Фрей недружелюбно нахмурился. – Значит, правда?

Гидеон холодно улыбнулся:

– Я уже сказал, что это правда.

– Ясно. Значит, так оно и есть… – Фрей выглядел угрюмо. – Мисс Померой, похоже, совершенно уверена в этом, но никто ничего толком не знает, поскольку не было объявления в газетах, а ее семья молчит.

Садитесь, Фрей. Выпейте рейнвейна.

Фрей сел в кожаное кресло напротив Гидеона. Он вынул большой белый платок и вытер лоб:

– Слушайте, здесь у камина очень жарко. Обычно я так близко не сажусь.

Гидеон отложил газету и настороженно посмотрел на барона:

– Как я понимаю, вы знакомы с моей невестой?

– В общем, да. – Вдруг лицо Фрея засветилось надеждой. – Если только мы ведем речь о Гарриет Померой. Я действительно имею удовольствие быть с ней знакомым. Недавно мы оба были в Обществе любителей древностей и ископаемых.

– Тогда все ясно. – Гидеон слегка расслабился. – Да, это та самая Гарриет Померой.

– Понятно. Жаль. – Он снова промокнул свой лоб. – Бедняжка, – еле слышно добавил он.

– Прошу прощения?

– А, да ничего, ничего… я говорю, прекрасная молодая леди. Очень умная. Правда, и очень упрямая. Пожалуй, в некоторых вопросах своенравная, у нее несколько странные взгляды относительно геологических пластов и окаменелостей и общих принципов геологии, но, что касается других вопросов, очень умна.

– Да, именно так.

Фрей испытующе посмотрел на Гидеона:

– Ее сестра произвела фурор в этом сезоне.

– Правда? – Гидеон налил бокал рейнвейна для Фрея.

– Очаровательное создание. К тому же не следует забывать о значительной доле наследства… Весь свет у ее ног. – Фрей отпил большой глоток вина. – Поэтому неудивительно, что некоторые члены нашего общества обеспокоены вашей помолвкой с мисс Гарриет.

– А почему это их обеспокоило, Фрей? – очень тихо спросил Гидеон,

– Хорошо, я скажу. Она не из тех… вы понимаете, о чем я?

– Нет, я не понимаю, о чем вы. Почему бы вам не объясниться?

Фрей неловко заерзал в кресле.

– Такая интеллигентная молодая женщина.

– Вы думаете, интеллигентная молодая женщина делает глупость, решившись на помолвку со мной? – Гидеон побуждал Фрея к дальнейшей беседе, голос его стал вкрадчивым.

– Нет-нет, я не имел в виду ничего такого. – Фрей отхлебнул вина. – Просто у нее острый интерес к ископаемым и геологии, и если бы она сама решила выйти замуж, то выбрала бы человека, разделяющего ее интересы. Так что не обижайтесь, сэр.

– Ну, меня трудно обидеть, Фрей. Но вы можете попытаться, если хотите.

Фрей покраснел:

– По ее словам, она приехала в город, чтобы поработать над собой, ради вас.

– Я слышал.

– Понятно.

Фрей снова недружелюбно посмотрел на него:

– Ну, насколько я могу судить, мисс Померой вовсе не нуждается в светских манерах. Она хороша такая, какая есть.

Совершенно справедливо, Фрей.

Фрей явно растерялся и попытался сменить тему беседы:

– Ну что ж, отлично. А как самочувствие вашего отца?

– Все в порядке, как и должно быть.

– Прекрасно. Рад слышать. – Фрей опять обрел уверенность. – Одно время он буквально бредил ископаемыми. Мы с Хардкаслом много об этом говорили, горячо спорили по поводу морских древностей. Насколько я помню, они были его страстью. Ракушки, окаменелости рыб и тому подобное. Он по-прежнему их собирает?

– Нет, он давно потерял к этому интерес.

Гидеон вспомнил – это случилось сразу после того, как родители уехали из Аппер-Биддлтона. После событий шестилетней давности отец больше ничем не интересовался. Даже имением. Единственное, что его занимало, – это мысль о наследнике.

– Очень жаль. Такой прекрасный коллекционер. – Фрей резко поднялся. – Прошу извинить, но мне надо идти.

Гидеон вскинул брови:

– Так вы не собираетесь поздравить меня с помолвкой, Фрей?

– Что? – Фрей поднял бокал и одним глотком допил вино. – Да-да, мои поздравления. – Он враждебно посмотрел на Гидеона. – Но я повторяю, леди вовсе не нуждается в работе над манерами, если вас, конечно, интересует мое мнение.

Гидеон задумчиво смотрел вслед Фрею. Во всяком случае, на один из вопросов, с которым он явился сюда вечером, он получил ответ.

Гарриет не делает секрета из их помолвки.

Гидеон вздохнул с облегчением. Леди явно не задавалась вопросом, не бросил ли ее, соблазнив, это отвратительное Чудовище из Блэкторн-Холла. Она не сомневалась в их скорой свадьбе.

Судя по реакции Фрея, все остальные вовсе не были столь оптимистичны относительно судьбы Гарриет. Перед уходом Гидеон задержался и просмотрел клубную книгу, где записывали заключавшиеся пари. Он увидел несколько записей о его помолвке:

«Лорд Р. держит пари с лордом Т., что одна молодая леди буквально через две недели обнаружит, что помолвка с неким монстром окажется разорвана».

Гарриет участвовала в жаркой дискуссии о природе камней вулканического происхождения с членами Общества любителей древностей и ископаемых, когда весть о появлении Гидеона в городе достигла зала.

Вдруг перед Гарриет возникла чрезвычайно взволнованная тетушка Эффе. Первая мысль – что-то случилось с Фелисити или тетушкой Аделаидой.

– Я хотела бы тебе кое-что сообщить, если ты не возражаешь, – тихо пробормотала тетушка Эффе, мило улыбаясь собравшимся вокруг племянницы членам Общества.

– Конечно, тетушка Эффе. – Гарриет извинилась перед собеседниками. – Что-то случилось?

– Сент-Джастин в городе. Я только что услышала.

– О как чудесно! – Ее сердце учащенно забилось, хотя она все время напоминала себе – не обольщаться. Вряд ли Гидеон за столь недолгую разлуку почувствовал любовь к ней. – Это означает лишь, что его отец поправляется.

– Твоя наивность просто поразительна, моя дорогая, – вздохнула тетушка Эффе. – Разве ты не понимаешь, перед лицом какой страшной опасности мы находимся? Идем же, друзья из Общества вполне могут подождать. Мы должны немедленно обсудить положение с Аделаидой.

– Тетушка Эффе, у нас была такая интересная беседа о плавящихся камнях. А тетя Аделаида не может подождать?

– Нет, не может. – Тетушка Эффе решительно повела ее к сестре. – На карту поставлено твое будущее. И нам следует подготовиться к худшему повороту событий. Мы идем словно по натянутому канату, Гарриет.

– Вы уж скажете, тетушка Эффе, всегда все преувеличиваете. – Но Гарриет все-таки позволила подвести себя к тете Аделаиде: лучше все обсудить сейчас и побыстрее вернуться к друзьям.

Сестра тетушка Эффе Аделаида, леди Бакстен, была импозантной дамой. Недоброжелатели называли ее толстухой. Тетушка Эффе находила причину ее необъятных размеров в том, что, желая успокоить себя во время долгого несчастного замужества, сестра пристрастилась к сладостям.

Похоронив и оплакав супруга, она довольно быстро похудела. Сегодня она была в потрясающем ярко-фиолетовом платье и с нетерпением ждала, когда тетушка Эффе и Гарриет подойдут к ней.

– Ты уже слышала новость, Гарриет? – Тетя Аделаида понизила голос, очаровательно улыбаясь леди в зеленом тюрбане.

– Насколько я понимаю, мой жених в городе, – заметила Гарриет.

– Да, так и есть, дорогая… Мы пока не можем быть уверены, что он твой жених, если ты понимаешь, что я имею в виду. В конце концов, официального объявления еще не было – в газетах ни строчки. И поскольку он не решился объявить публично о вашей помолвке, мы не знаем о его истинных намерениях.

Гарриет печально посмотрела на группу энтузиастов, терпеливо ожидавших ее. Ей хотелось как можно скорее вернуться к захватывающей беседе. Суета из-за помолвки с Гидеоном начинала раздражать ее. Тетушка Эффе и тетушка Аделаида беспокоились об этом с тех самых пор, как они несколько дней назад приехали в город.

– Я уверена, очень скоро объявление появится. Сент-Джастин был очень занят – то воры, то болезнь отца. Возможно, у него еще не было времени обратиться в газеты.

Тетушка Эффе с откровенной жалостью посмотрела на Гарриет:

– Это говорит о том, как сильно ты веришь человеку, который так отвратительно с тобой обошелся. Меня просто убивает твоя вера.

В конце концов, терпение Гарриет лопнуло.

– Сент-Джастин не вел себя со мной отвратительно. Как вы можете говорить такое! Этот человек женится на мне после происшествия в пещере.

– Гарриет, пожалуйста, – Тетушка Эффе огляделась. – Ради Бога, говори потише.

Гарриет пропустила ее замечание мимо ушей.

– Он не по своей вине оказался там со мной. Он пришел, чтобы спасти меня, и бедняга оказался в ловушке.

– Умоляю, Гарриет, тише! – Тетя Аделаида взволнованно обмахивалась веером. – Что мы будем делать, если кто-то услышит, что ты была скомпрометирована? До сих пор нам удавалось это успешно скрывать, создавая вокруг тебя ореол тайны. И пожалуйста, не рассказывай об этом всем подряд.

– Спрашивается, почему? Сент-Джастин собирается на мне жениться. И в глазах общества все выглядит пристойно.

Тетушки Эффе и Аделаида обменялись мрачными взглядами. Потом, вздохнув, тетушка Эффе изрекла:

– Никто из нас не может быть спокоен, пока точно не узнаем, что Сент-Джастин намерен поступить достойно.

– Чепуха! – Гарриет улыбнулась своим взволнованным тетушкам. – Сент-Джастин, без сомнения, поступит достойно. А теперь, если позволите, я вернусь к своим друзьям.

Тетя Аделаида покачала головой:

– Эти твои окаменелости… Ну хорошо, беги, дорогая моя. Но запомни: будь осторожна насчет помолвки.

– Да, – покорно кивнула Гарриет и исчезла в толпе, пробираясь к своим коллегам из Общества.

Она была уже на полпути к цели, когда кто-то преградил ей дорогу. Перед Гарриет стоял Брюс Морланд.

Он появлялся на тех же балах и званых вечерах, где бывали они с Фелисити. Он танцевал с обеими, но в последнее время, к всеобщему удивлению, определенно выказывал предпочтение Гарриет.

Гарриет подумала, что ей должно бы льстить внимание Морланда. Он был потрясающе красивым тридцатилетним мужчиной: грациозный, стройный, с нежными руками, с точеным лицом, его волосы отливали золотом, а серо-голубые глаза напоминали осеннее небо. Он, как считала Гарриет, мог бы послужить моделью для живописца, рисующего архангела.

– Мисс Померой, – улыбнулся Брюс, – я обыскал весь зал, прежде чем нашел вас. Надеюсь, я заслужил в награду танец.

Гарриет подавила вздох. Брюс был галантен с сестрами, он так старался, чтобы они танцевали все время, знакомил с другими партнерами. Тетушки Эффе и Аделаида были весьма благодарны ему за это. Гарриет поняла – с ее стороны невежливо отказать в одном танце. В конце концов, она потеряет всего несколько минут, а потом вернется к беседе о вулканических камнях.

– Спасибо, мистер Морланд, – Гарриет изобразила на лице улыбку, разрешая ввести себя в круг танцующих. – Это так любезно с вашей стороны – искать меня.

– Ничего подобного. – Брюс закружил ее в вальсе. – Тем самым я доставляю себе удовольствие. Я не могу считать вечер удавшимся, не протанцевав с вами хотя бы раз. Вы потрясающе соблазнительны в этом платье, просто неотразимы.

Гарриет покраснела, она не привыкла к таким цветистым комплиментам. Но Гарриет и сама понимала, что выглядит прекрасно, поскольку и тетушка Эффе, и тетушка Аделаида заметили это. Шелковое бирюзовое платье было под цвет ее глаз. Талия высоко поднята, а вырез низкий – ниже обычного. Она с трудом подавляла желание подтянуть платье вверх. К несчастью, никто ничего не мог сделать с ее волосами. Они торчали во все стороны.

– Мистер Морланд, я польщена, однако вам не стоит говорить мне такие вещи, – откровенно сказала Гарриет.

– Не потому ли, что вы, если верить слухам, помолвлены с Сент-Джастином? Но я стараюсь не обращать внимания на сплетни.

– Слухи здесь ни при чем, я в самом деле помолвлена. И это следует принимать во внимание, мистер Морланд.

– Не могу поверить, что вы безвозвратно связали себя с Чудовищем из Блэкторн-Холла, – мрачно заявил Брюс.

Гарриет остолбенела. Ее потрясло не само прозвище, а то, что оно громко произнесено здесь, в Лондоне. Она знала, что про это шепчутся у нее за спиной, но еще никто не называл так Гидеона при ней.

Волна гнева, охватившая Гарриет, заставила ее остановиться прямо среди танцующих, Морланд тоже вынужден был остановиться. Несколько человек с любопытством повернулись к ним. Гарриет, не обращая внимания на окружающих, ледяным взглядом смерила Морланда:

– Вы не должны больше называть моего жениха этим именем. Вы хорошо меня поняли, мистер Морланд?

Брюс опустил золотистые ресницы, полуприкрыв светлые глаза:

– Простите меня, мисс Померой, но мною движет забота о вас.

– Вам не следует заботиться обо мне, сэр. Все, что вы могли услышать о моем женихе, не более чем пустые слухи.

– К несчастью, вы заблуждаетесь. Я весьма хорошо знаком с Сент-Джастином, мисс Померой.

Гарриет удивленно взглянула на него:

– Вы?

– Именно. Одно время мы были друзьями.

– Друзьями?

– Да. Мы росли вместе в Аппер-Биддлтоне. Я не оставил Гидеона, когда погибла его невеста. Фактически, я единственный, кто так поступил. И дело не в том, что я одобрял его поведение. Просто я никогда не отворачиваюсь от друзей. Я остался бы и по сей день его другом, но Сент-Джастин решил расстаться со мной, да и вообще с обществом.

Гарриет сдвинула брови:

– Я не знала этого, сэр.

Брюс снова обнял ее и повел в танце. Гарриет не сопротивлялась. Ее любопытство было возбуждено. Брюс Морланд первый, кто в Лондоне назвался другом Гидеона.

– Вы говорите, что знаете Сент-Джастина уже несколько лет?

– Да. – Брюс улыбнулся ангельской улыбкой, и в его глазах отразилась печаль о прошлом.

– Когда-то мы были неразлучны. Несколько сезонов мы без устали развлекались. Ночами играли в карты, потом отправлялись на бега или на боксерские матчи, даже не заезжая домой. Не было такого, чего бы мы не попробовали хотя бы раз. Ну, а потом на сезон приехала Дидре Раштон. И все изменилось.

Гарриет прикусила губу:

Может быть, мы не будем обсуждать это, сэр?

Брюс понимающе улыбнулся:

– Один Бог знает, как бы я хотел забыть тот сезон. Иногда я мысленно возвращаюсь к событиям тех лет и спрашиваю себя – мог ли я предотвратить трагедию?

– Вы не должны осуждать себя, мистер Морланд, – быстро сказала Гарриет.

– Но я был близким другом Гидеона, – вздохнул он. – Я знал и понимал его лучше других. Он человек безрассудный, всегда поступал так, как хотел. И я знал эту девушку, невинную и прекрасную. Гидеон увидел ее и сразу же возжелал…

– Они оба из Аппер-Биддлтона, и должны были знать друг друга еще до приезда Дидре Раштон на свой первый сезон, – заметила Гарриет.

– Да, они из одной местности, но вряд ли проводили время в одном кругу, – объяснил Морланд. – До этого я редко видел ее. Она была еще ученицей, когда отец устроил ее первый выезд в Лондон. Гидеон был старше. И все время заезжал в школу, пока она не выросла и не стала женщиной.

– Я слышала, она была прелестна.

– Да. И готов поклясться – она не любила Гидеона. Да и как она могла бы в него влюбиться?

– Очень просто. Я могу себе это представить, – пожала плечами Гарриет.

– Вздор. Такую красавицу, как она, могла привлечь только красота. Однажды она призналась мне, что почти не в силах смотреть на уродливое лицо Гидеона. Ее терпения хватало только, чтобы танцевать с ним, когда он требовал.

– Полно! – сверкнула глазами Гарриет. – В лице Сент-Джастина нет ничего ужасного. И он прекрасно танцует.

Брюс улыбнулся:

– Вы очень великодушны, моя дорогая. Но правда состоит в том, что большинство людей с трудом смотрят на его лицо. Шрам, которому уже десять лет, как вы знаете…

– Нет, не знаю.

Он получил его в дуэли на рапирах.

Глаза Гарриет расширились.

– Я не знала.

– Я один из немногих, кому известна эта история. Я же говорил вам, что был его лучшим другом в те времена.

Гарриет задумчиво склонила голову:

– Если Дидре Раштон было противно смотреть на Гидеона, – то есть, я хочу сказать, на Сент-Джастина, – почему же она согласилась на помолвку с ним?

– Причина самая обыкновенная, – спокойно ответил Брюс. – Отец настоял. Дидре была послушной дочерью, а преподобный Раштон захотел выдать ее замуж в семью с хорошим положением. Он мечтал видеть дочь замужем за сыном графа. И когда Гидеон сделал предложение, Раштон заставил дочь принять его. Никто не делал из этого секрета.

Гарриет вспомнила слова миссис Стоун. Да, пожалуй, за помолвкой скрывались свои причины.

Как ужасно для Гидеона, – прошептала Гарриет.

Во взгляде Брюса сквозило сожаление о прошлом:

Возможно, поэтому он так с ней поступил…

О чем вы говорите?

– Мисс Померой, мне трудно говорить, но будьте осторожны. Без сомнения, вы слышали, что Сент-Джастин соблазнил Дидре Раштон после помолвки?

И бросил ее. Да, я слышала, и не верю этому.

Лицо Брюса посерьезнело.

– Мне очень бы не хотелось поучать вас, но позвольте посоветовать вам трезво смотреть на вещи. Совершенно ясно, что Дидре он взял силой. Она никогда бы не отдалась Гидеону по своей воле. И это могло произойти только в ее брачную ночь, не раньше.

– Я не верю, что Сент-Джастин изнасиловал свою невесту, – с вызовом заявила Гарриет. Она снова остановилась и высвободилась из объятий Брюса. – Это не что иное, как ложь. И вы, сэр, никогда и никому не должны больше ее повторять. Я не желаю слушать ничего подобного.

Гарриет повернулась и пошла, не дожидаясь, пока Брюс будет сопровождать ее.

Шепоток удивления прошелестел за ней. Она, не обращая на это никакого внимания, направилась к своим энтузиастам.

Новые друзья тепло приветствовали ее, радуясь, что она так быстро вернулась к научной дискуссии. Какое облегчение, подумала Гарриет, оказаться среди людей, обсуждающих что-то более важное, чем старые сплетни.

Оливер, лорд Эпплгейт, совершенно вдохновенный молодой барон, на три года старше Гарриет, улыбнулся ей с нескрываемым обожанием. Он недавно получил титул, и только из-за старания соответствовать новой роли выглядел напыщенным. В остальном это был приятный человек, и он нравился Гарриет.

– А вот и вы, мисс Померой. – Эпплгейт тотчас оказался рядом и подал ей стакан лимонада. – Как раз вовремя, чтобы разбить доводы леди Янгстрит. Она пытается убедить нас, что отполированные каменные глыбы и скопление валунов у подножий альпийских холмов – свидетельства Великого Потопа.

– Совершению верно, – безапелляционно заявила леди Янгстрит, крупная импозантная дама преклонных лет, страстная собирательница древностей. После войны с Наполеоном она проводила много времени в поисках ископаемых на Континенте и всякий раз напоминала об этом факте коллегам. – А что еще, скажите, ради Бога, кроме мощного потока воды, могло сдвигать эти огромные глыбы, так причудливо составляя их?

Гарриет напрягла мысль:

– Однажды я обсуждала этот предмет с отцом. Он назвал несколько возможных причин гигантского разрушения на Земле – действующие вулканы, землетрясения, даже… – И поколебавшись, добавила:

– Даже лед мог это сделать.

Все изумленно уставились на нее.

– Лед? – спросила явно заинтригованная леди Янгстрит. – Вы хотите сказать, мощные ледники? Такие, как глетчер?

– Ну, если глетчеры в горах были когда-то больше нынешних, – начала осторожно Гарриет, – они могли покрывать огромную территорию, потом растаять и все это сотворить… валуны и глыбы.

– Ужасно смешно, – завопил лорд Фрей, подходя к группе. – Что за ерунда? Как это лед может покрывать почти весь Континент?

Леди Янгстрит улыбнулась Фрею с обожанием. Ни для кого не было секретом, что они давние любовники.

– Совершенно верно, дорогой мой, молодежь всегда ищет новые объяснения, чтобы отбросить давно проверенные ответы. А ты принес мне еще шампанского?

– Конечно, дорогая. Как я мог забыть. – И Фрей протянул ей бокал, галантно поклонившись.

– В самом деле, – продолжала увлеченно рассуждать Гарриет, – трудно представить себе Великий Потоп. Если наводнение охватило всю Землю сразу, то куда потом ушли эти воды?

– Прекрасная мысль, – закивал Эпплгейт, с обычной горячностью подхватывая высказывания Гарриет. – Вулканы, землетрясения и тому подобное – более вероятное объяснение, именно они повинны в том, что на вершинах гор мы находим морские окаменелости, а в море – вулканические породы, – с легкой улыбкой произнес он. – Эти силы могут служить объяснением, почему Земля плоская.

– Но откуда взялись окаменелости древних существ, не так-то легко объяснить, – очень серьезно заметила Гарриет. – Почему не осталось ни одного живого экземпляра?

– Потому что все они погибли в Великом Потопе, – заявила леди Янгстрит. – Совершенно ясно. Утонули. Все до единого, бедняжки. – И одним глотком осушила бокал шампанского.

– Хорошо, но я все еще не уверена… – Гарриет осеклась, сообразив, что никто уже не обращает внимания на ее слова. С некоторым опозданием она услышала, как по толпе пробежал шепоток, и все повернулись к элегантной лестнице в конце бального зала. Гарриет взглянула туда.

На верхней ступеньке стоял Гидеон и обозревал толпу презрительным взглядом. Он был во всем черном. Его белый галстук и рубашка подчеркивали изящество вечернего наряда.

Их взгляды встретились. Гарриет удивилась, как быстро он отыскал ее среди гостей.

Он спускался вниз по ступенькам, покрытым красным ковром, с холодной надменностью, не обращая внимания на любопытное ожидание, написанное на лицах.

Он здесь. Гарриет велела себе оставаться спокойной. Рано или поздно Гидеон должен был объявиться, и это вовсе не говорило о его страсти или о нетерпении увидеть ее. Он счел своим долгом появиться здесь.

Пока Гидеон пересекал зал, шепот катился за ним волной, а толпа расступалась как море. Широкими шагами виконт шел в сиянии ламп, ни на кого не глядя, ни с кем не здороваясь. Он направлялся прямо к Гарриет.

– Добрый вечер, дорогая, – сказал он в наступившей тишине и склонился к ее руке. – Надеюсь, вы оставили для меня танец?

– Конечно, милорд, – Гарриет широко улыбнулась. Затем тронула его за руку:

– Но прежде… вы знакомы с моими друзьями?

Гидеон оглядел стоявших полукругом людей:

– Не со всеми.

– Позвольте мне представить вам остальных. – И Гарриет быстро провела эту церемонию.

– Значит, все правда, – проговорила леди Янгстрит с неодобрением в голосе, – значит, вы помолвлены?

– Совершенно верно, – подтвердил Гидеон. – В утренних газетах будет сообщение. – Он повернулся к Гарриет:

– Не сомневаюсь, моя невеста уже получила от вас наилучшие поздравления и пожелания, леди Янгстрит?

Леди Янгстрит поджала губы:

– Конечно.

– Разумеется, – кивнул Эпплгейт, стараясь не смотреть на шрам Гидеона. – Желаю вам обоим счастья. Разумеется.

Другие тоже пробормотали нечто подобное.

– Спасибо, – сказал Гидеон, блеснув глазами. – Я так и думал. Пойдем, дорогая, мы не танцевали с тобой целую вечность.

Он ввел Гарриет в круг танцующих, музыканты заиграли вальс. Гарриет пыталась держаться на расстоянии, соблюдать внешние приличия, как учили ее тетушка Эффе и тетушка Аделаида, но вскоре забыла обо всем. Объятия Гидеона даже в танце слишком волновали ее.

Она почти забыла, какой он большой, весело подумала Гарриет, как широка его грудь, твердая, как скала; а какие плечи! Его огромная ладонь покрывала почти всю ее спину. Гарриет вспомнила тяжесть его тела на своем в ту ночь в пещере, и от воспоминаний ощутила сладостную дрожь.

– Я надеюсь, ваш отец выздоровел? – спросила она Гидеона, кружившего ее в вальсе.

– Ему гораздо лучше, спасибо. Мой вид для него будто электрический ток – прекрасный стимулятор к выздоровлению, – насмешливо сказал Гидеон.

– Боже мой, милорд, он так счастлив вас видеть, что сразу выздоравливает?

– Не совсем. Своим видом я напоминаю ему о том, что будет, если он покинет грешную землю. Мысль, что именно я унаследую титул графа, помогает ему цепляться за жизнь. Он ужасно боится, что благородный титул Хардкасла перейдет в такие недостойные руки.

– О Боже! – Гарриет сочувственно посмотрела на него. – Неужели ваши отношения с отцом так плохи, милорд?

– Да, моя дорогая. Именно. Но вам не стоит беспокоиться. После свадьбы мы будем видеться с родителями по возможности реже. Ну а теперь, если вы не возражаете, я бы хотел обсудить нечто более интересное, чем мои отношения с родителями.

Конечно. О чем вы хотели поговорить?

Гидеон слегка усмехнулся, когда взгляд его упал на ее глубокое декольте.

– Ты мне сообщала, Гарриет, что оттачиваешь здесь светские манеры. Как успехи?

– Откровенно говоря, я с самого начала была не в восторге от этой затеи. Потом я случайно встретилась с лордом Фреем.

– Ах да.

– Оказалось, что он одержим окаменелостями, и пригласил меня в свое Общество любителей древностей и ископаемых. С тех пор, как я начала принимать участие в его заседаниях, мне здесь интересно. Такие прекрасные люди и очень добры ко мне.

– Неужели добры?

– О да. Они обладают обширными знаниями. – Гарриет быстро огляделась – не подслушивает ли кто? – и, понизив голос, сообщила Гидеону:

– Я думаю показать зуб кое-кому из членов отделения пещер.

– Мне всегда казалось, ты опасаешься, как бы его не украли или не пробрались в твою пещеру.

Гарриет сосредоточенно нахмурилась:

– Конечно, я беспокоюсь. Но начинаю склоняться к мысли, что кое-кому все-таки можно довериться. И потом, если никто еще не находил подобного зуба, я вправе с уверенностью написать в своей статье, что обнаружила новую разновидность.

Гидеон усмехнулся:

– О, моя дорогая Гарриет, как я рад, что ты не занимаешься своими манерами.

– Уверяю тебя, я стараюсь, но это не столь увлекательно, как коллекционирование окаменелостей, – бросив на него сердитый взгляд, отвечала Гарриет.

– О, могу понять.

Гарриет просияла, заметив среди танцующих сестру. Фелисити была просто великолепна в легком полупрозрачном платье персикового цвета, она кокетливо улыбалась в вихре танца красивому молодому лорду.

– Возможно, мне и надо поработать над манерами, – признала Гарриет, – но зато мне приятно сообщить, что Фелисити достигла совершенства. Она пользуется большой популярностью, и теперь, когда ей обещана доля от наследства Аделаиды, ей незачем спешить с замужеством. Я подозреваю, она захочет приехать и на второй сезон. Фелисити прекрасно проводит время, и городская жизнь ей по душе.

– А ты жалеешь, что тебе приходится спешить с замужеством?

Снежно-белый галстук Гидеона стал объектом ее пристального внимания.

– Сэр, вы чувствуете себя обязанным торопиться, и у нас просто нет возможности дать себе время, чтобы окончательно убедиться в чувствах друг друга.

– Не следует ли из твоих слов, что ты не испытываешь никаких чувств ко мне?

Гарриет, потрясенная, подняла на него глаза. Она почувствовала, как жар заливает щеки.

– Ох нет, Гидеон, у меня и в мыслях не было сказать, что у меня нет никаких чувств к тебе.

– Очень рад это слышать, – смягчился Гидеон. – Танец закончен, если позволите, я провожу вас к друзьям. Посмотрите, с каким любопытством они смотрят на нас.

– Не обращайте внимания, милорд. Они просто хотят защитить меня, потому что ходят разные слухи.

– Увидим, – пробормотал Гидеон, пробираясь с ней через толпу к членам научного Общества.

– Кажется, появился еще кое-кто в вашем кружке.

Гарриет устремила в том направлении взгляд, но не увидела никого, даже лорда Эпплгейта и леди Янгстрит.

– Твой рост дает тебе определенные преимущества, Гидеон.

– Что верно, то верно.

И тут толпа расступилась. Гарриет увидела коренастого мужчину с красным лицом. В нем, определенно, было что-то неприятное. От проницательного взгляда его темных глаз Гарриет стало неуютно. Его толстые губы были сердито изогнуты, а седые волосы, жидкие на макушке, спускались по щекам пышными завитками бакенбардов. Он напоминал Гарриет евангелиста, неутомимого реформатора церкви, постоянно выступающего против всего – от танцев до пудры.