Текст книги "Властелин Некронда"

7

Май водила пальцем по зеленоватому полукругу синяков и ссадин у себя на руке – в том месте, где оставили свой отпечаток гигантские зубы горовика. Подумать только: эти следы – единственное, что осталось у них на память о Перрене. Губы у нее задрожали, глаза обожгли горячие слезы.

– Не могу поверить, что его больше нет. – Она несколько раз шмыгнула носом и наконец начала всхлипывать. – Он ведь мог успеть к нам. Почему он даже не попытался? О, Перрен!

Папоротник молча кивнул. Он как всегда что-то энергично жевал. Каспар заметил в руке лесика обвисший мешок с едой и резко вырвал его.

– Как ты можешь есть в такую минуту? Перрен погиб! Он за нас жизнь отдал – ты мог бы хотя бы проявить к нему хоть какое-то уважение!

Папоротник пожал плечами.

– Я уже оплакал его вчера. Правда, он мне никогда особо не нравился, но все равно жалко такое юное создание. Он был уже мертв.

– Что ты имеешь в виду? – Голос молодого торра-альтанца дрогнул.

– Вы не заметили? Он же знал наши мысли без всякой воды, когда нас ничто не связывало.

Юноша непонимающе уставился на лесика. Тот нетерпеливо фыркнул.

– Он чувствовал наши мысли через кости Великой Матери. Он знал, что близок срок вернуться к ней. Разве не помните? Он же рассказывал нам, что горовикам дарована такая привилегия, когда они слышат зов смерти. Похоже, пустыня его таки доконала: в чувство-то он пришел, но вот изнутри все равно рассыпался.

Каспар сглотнул, припомнив, как Перрен спотыкался и оступался, но до последнего старался помочь товарищам.

– Да и вообще, я за собой никакой вины не чувствую – он отдал жизнь не за меня, а за Некронд, – добавил лесик. Каспар пропустил его слова мимо ушей.

– Мы должны сделать все, чтобы его жертва не оказалась напрасной. Должны увезти Некронд подальше от этих берегов, в безопасное место. – Перегнувшись через поручень, он крикнул волнам: – Не бойся, Перрен, мы позаботимся о том, чтобы твою историю рассказывали. Мир узнает о твоем мужестве. Мы непременно допишем конец этой легенды!

Май всхлипнула.

– Он был такой добрый, такой благородный. А погиб под топорами ваалаканцев – совсем, как моя мать. Мы непременно доведем наше дело до конца, – тихонько промолвила она с мрачной убежденностью.

Каспар догадался: Май обещает это не только горовику, но и своей матери.

Кивнув, юноша поглядел на зеленые волны сквозь поволоку жалящих слез. Порывистый ветер гнал с берега жаркий пустынный воздух, над холодной водой вилась легкая дымка. Каспару приходилось изрядно трудиться, чтобы лодку не унесло на восток, в открытое море. Конечно, именно туда он и собирался плыть, но не без провианта же. Сперва Каспар собирался найти какую-нибудь небольшую рыбацкую деревушку, где можно разжиться припасами.

Нужно взять как можно больше воды и еды. Молодой воин покосился на Папоротника и Огнебоя. Вот у кого аппетит поистине неуемный! Пожалуй, он решил, что с ними делать.

– Гляди! Мол! – радостно показала Май. – А что там на берегу? Кажется, мы наконец добрались до деревни.

– Какие-то решетки. – Каспар, прищурившись, глядел на песчаную полоску пляжа. Ему вспомнился рассказ Урсулы о том, как ее усыновили ловцы устриц с восточного побережья Ориаксии. – Надо думать, на этих отмелях полным-полно устриц, – с облегчением произнес он.

За последние несколько часов юноша вконец выбился из сил, сражаясь с непокорным суденышком. Как же здорово наконец причалить к твердой земле! Каспар не знал, долго ли смог бы еще выносить ворчание Папоротника – лесик терпеть не мог моря.

– Элергиан небось ничего подобного не допустил бы, – буркнул Папоротник, когда очередная волна захлестнула лодку, промочив всех до нитки.

Теплое солнце мгновенно высушило влагу, но кожа у мореплавателей уже давно покрылась коркой твердой соли и невыносимо чесалась и зудела.

Обогнув мыс, они увидели цепочку рыбачьих лодок вдоль побережья. За скальным выступом приютилась маленькая пестрая деревушка. Низкие домики стояли поодаль друг от друга, стены у них были выкрашены в зеленый цвет, двери и окна – в желтый. Должно быть, именно здесь когда-то жила Урсула. Вспомнив девушку, Каспар улыбнулся, молясь в душе, чтобы она сейчас была в безопасности, с Рейной. Юная рабыня и так натерпелась за свою короткую жизнь.

Каспар направился к каменному молу и попытался, следуя урокам Элергиана, спустить паруса. Однако моряк из него вышел никудышный – лодка врезалась в мол, так что пассажиров изрядно тряхнуло.

Май критически поглядела на юношу.

– Я делаю все, что в моих силах! – запротестовал он.

– Ребенок, – напомнила она. – Мы должны думать о ребенке.

Волчица с Трогом проворно спрыгнули на берег. Огнебой неуклюже прошел по сходням. Каспар поспешно отвел жеребца подальше от воды. У дальнего конца мола располагался трактир, а рядом – стойки для лошадей.

Приблизившись к молодому рыбаку, что разбирал устрицы, раскладывая их по разным корзинам, Каспар откашлялся.

– Вода и еда, – произнес он медленно и отчетливо. – Нам нужно воды и еды.

Рыбак, недоуменно нахмурившись, глядел на него, стараясь разобрать слова по губам, а потом пробормотал что-то по-ориаксийски, кинул последнюю устрицу в корзинку и повернулся уходить.

– Нет-нет, не уходите, нам нужны припасы! – вскричал Каспар, торопясь вслед за ним. Май схватила его за руку.

– Он сказал, чтобы мы подождали.

– Откуда ты знаешь? Девушка пожала плечами.

– По тону, каким он говорил.

Каспар ждал, чувствуя себя дурак дураком. Вокруг него уже собралась толпа. Селяне оживленно переговаривались и показывали на него пальцами.

– Добрый день! – приветливо произнес он, пытаясь завязать разговор. – Какая у вас красивая деревня.

Никто даже не удосужился ответить. Лишь через несколько минут молодой рыбак появился снова, ведя за собой мужчину постарше, всего увешанного ожерельями из ракушек и кораллов. Новоприбывший бросил толпе несколько коротких фраз – на слух Каспара они более всего напоминали овечье блеяние. Не понимая ни слова, юноша вытащил кошелек и потряс им.

– Мы хотим купить еды и питья, – медленно повторил он, но рыбаки глядели на него так же недоуменно.

– О, Великая Мать!

Май бросила на Каспара презрительный взгляд, точно на распоследнего идиота. Оттолкнув его, она живо изобразила, что пьет и ест. Радуясь, что наконец-то поняли чужестранцев, рыбаки засмеялись и загомонили, показывая на трактир, из распахнутой двери которого доносился многообещающий звон посуды. Май покачала головой и повторила свое представление, энергично показывая на лодку.

Наконец-то ее поняли! Однако рассмотрев содержимое кошелька Каспара, рыбаки разочарованно вернули его обратно, качая головами.

– Похоже, портреты короля Рэвика в Ориаксии не слишком ценят, – заметил Каспар Май, пока молодые люди вместе перерывали лодку в поисках предметов для мены.

На их счастье, рыбаки пришли в восторг от рога единорога и скоро к лодке уже вовсю катили бочки с пресной водой и тащили корзинки с сухарями, вяленой рыбой и финиками.

Когда все погрузили на борт, Папоротник перевел взгляд с Каспара на большой пыльный мешок, что так и остался стоять на причале.

– А как насчет зерна? – поинтересовался он, заглянув в него. – Почему его не грузят? Каспар покачал головой.

– Потому что оно понадобится вам с Огнебоем. И еще это. – Он всунул в руку лесика пригоршню монет.

– Но… – Папоротник тупо уставился на него.

– Я не могу взять вас, – напрямик заявил Каспар. – Нечестно было бы тащить за собой Огнебоя, а кто-то должен о нем позаботиться. Отведи его домой. Халь ему обрадуется.

– Халь не любит меня.

– Да брось ты, Папоротник, он прекрасно к тебе относится. Да и вообще, ты отвезешь ему весточку от меня. Скажешь, что я не вернусь. Как только мы потеряем из виду берега, ветер унесет нас за море и, как верно сказала Урсула, мы уже не сможем вернуться. Так что Торра-Альта в конце концов перейдет к Халю.

Папоротник несколько секунд обдумывал услышанное.

– Халь не любит меня, – повторил он. Каспар утомленно вздохнул.

– Во-первых, Папоротник, в такой маленькой лодке коня можно перевозить только на очень небольшое расстояние. А во-вторых, вы с Огнебоем слишком много едите. Мы просто не увезем столько провианта. Кто знает, сколько продолжится плавание?

Он говорил резко, стараясь не глядеть на коня. Ему невыносима была мысль оставить Огнебоя – но ничего иного не оставалось.

– Ты сделал сегодня зарубку на борту? – сварливо осведомилась Май.

Каспар не ответил.

– Так сделал или нет?

– Я вспоминаю, – сказал он, поправляя брезент, что натянул между мачтой и планширом, чтобы хоть как-то укрыться от палящего солнца.

Западный ветер все так же ровно и упорно наполнял паруса, играл густыми каштановыми волосами юноши.

– И как?

– Не помню. – В голове у него все мутилось. Дважды, когда головная боль становилась совсем невыносимой, он терял сознание и падал на раскаленную палубу. Молодой лорд поглядел на ряд зарубок. – Сорок два дня.

– Или сорок три.

– Или сорок три, – согласился он.

Запасы воды постепенно подходили к концу, хотя еды оставалось в избытке – неподвижный образ жизни напрочь приглушил у них аппетит: у всех, кроме Трога. Пес день-деньской просиживал возле корзинок с рыбой, от которых уже шла неимоверная вонь, и беспрестанно скулил, изводя Каспара с Май.

– Наверняка до земли уже недалеко, – произнес юноша, стараясь быть рассудительным. – Ведь Урсула как-то умудрилась добраться оттуда против ветра.

Он не стал говорить, что понятия не имеет, правдивы ли рассказы Урсулы о ее родине.

В жизни у Каспара не было столько свободного времени. Привалившись спиной к планширу, юноша задумчиво водил пальцем по костяной пластинке с вырезанной на ней руной волка. Эту пластинку когда-то дала ему Морригвэн. Поглядывая то на гладкую кость, то на Руну, что растянулась у ног Май, Каспар пытался постичь природу связи между руной и молоденькой белой волчицей. В голове у него проносились события последних лет – с тех самых пор, как в замок явился зверолов с телом волчицы-матери.

Морригвэн заявила, что необходимо найти волчат: один из них приведет ищущих к новой Деве. Из малышей выжила лишь одна Руна. Однако Морригвэн умерла, а пророчество так и не исполнилось. Никакой Девы Руна не встретила.

Сперва Каспар возликовал было, когда Руна нашла Нимуэ, больную девочку, которой они помогли вернуться из Иномирья, а затем – Лану, бедную сиротку, которую коварно заманили в банду овиссийцев, незаконно охотившихся на медведей Торра-Альты. Но в результате молодая волчица привела Каспара всего-навсего к Май – а уж из Май ни при каком раскладе новой Девы получиться не могло. Юноша старался не думать на неприятные темы, но не мог не замечать, как растет живот его спутницы. Тошнота, что досаждала Май в начале беременности, давным-давно прошла, зато вспыльчивость осталась. И все равно Каспар вынужден был признать: никогда еще Май не была так прекрасна. Он улыбнулся подруге, вопреки всему счастливый тем, что они вместе.

– Ветер по-прежнему дует нам в спину, да и компас показывает все то же. Наверняка мы очень скоро увидим землю, – обнадеживающе заметил он.

В ответ Май лишь неопределенно хмыкнула, пересчитывая зарубки на мачте.

– Иди сюда, садись, – ласково позвал юноша. Май отпихнула Трога с дороги и, подойдя к Каспару, критически поглядела на него.

– Как голова? Не промывал рану? Соленая вода обеззараживает.

Ее темный силуэт вырисовывался на фоне палящего неба.

– Голова чуть-чуть лучше, – соврал Каспар.

Первые пару недель на море рана почти не беспокоила его, но потом начала гудеть. Зуд мешал ему спать, но как раз это-то юношу и не раздражало: он боялся ночи и тишины, неизменной ее спутницы. С приходом вечера ветер всегда ослабевал, и глухой полуночью посреди неизведанного океана Тетис бывало довольно-таки мрачновато. К молодому торра-альтанцу снова вернулись былые кошмары.

Май склонилась над ним и неодобрительно скривила губы.

– Хватит расчесывать, так у тебя никогда ничего не заживет! – Смочив обрывок ткани в ведре соленой воды, она принялась протирать макушку Каспара. – Неужели мне еще и за тобой приглядывать?

Промыв рану юноши, она тяжело сползла на дно лодки и скорчилась в его объятиях, глядя на свой выпяченный живот. Май пролежала так до самого вечера, почти не говоря, лишь время от времени жалуясь на усталость. Однако с наступлением сумерек девушка поднялась и, как делала каждый вечер, встала лицом к востоку, поджидая восхода луны.

– Вот Она! – выдохнула девушка, когда блики серебристого сияния потянулись по волнам навстречу суденышку. – Что может быть прекраснее? Только под Ее ласковыми лучами эта постылая слабость меня покидает.

Каспар глядел на свою спутницу. Омытая лунным сиянием, она и сама словно светилась изнутри, восторженно подавшись всем телом в потоки танцующего белого света.

– Такое впечатление, будто луна тянется к нашей лодке, чтобы увести ее за собой, – заметил Каспар. – Я часто слыхал про путеводную звезду, так почему не может быть путеводной луны?

Май рассмеялась.

– А по-моему, нас несет течение. Не столько даже сам ветер – ведь он-то как раз часто утихает, а именно течение. Оно тут очень сильное – как будто все воды Великой Матери мчат нас туда.

– Хорошо бы, – вздохнул юноша. – У нас вот-вот кончится питьевая вода. Надо бы урезать наши нормы.

– Я не могу, – пожала плечами Май. Каспар кивнул.

– Я знаю. Ребенок!

Май снова легла, и он крепко обнял ее. Рядом с ней Каспару было куда спокойнее, особенно ночью, во сне. Он так боялся этих неотвязных кошмаров, боялся зловония, наполнявшего его сны, в которых таились в засаде тени. Боялся неумолчного тихого перестука лап невидимых чудищ, что следовали за ним по пятам, как бы быстро он ни бежал. Каспар пытался сосредоточиться на ритмичном поскрипывании мачты, но по мере того, как он погружался все глубже в сон, звук этот сменялся громовыми ударами, как будто кто-то со всей силы колотился в голову юноши, пытаясь пробить череп и добраться до мозга.

Май пошевелилась во сне, и он резко очнулся. Шею кололо, по всему телу проступил пот. Юноша панически глядел на ровную серебристую гладь океана. Почудилось ли ему – или он в самом деле расслышал в ветре волчий вой? Руна тоже приподнялась, густая шерсть на загривке у нее встала дыбом, верхняя губа дрожала от низкого утробного рыка. Каспар окинул взглядом лодку. Вроде бы ничего подозрительного – но все равно он не мог отделаться от чувства, что человек-волк где-то здесь, рядом, наблюдает и ждет.

Не смея больше заснуть, юноша так и просидел до рассвета, глядя за корму. Один раз ему померещилась в отдалении верхушка мачты, освещенная светом покачивающегося фонаря. Болящими от напряжения глазами Каспар следил за альбатросами и чайками, парящими на крыльях ветра. По рассказам Май, Талоркан считал, будто ни один злой дух не выносит соленой воды – но ведь если такой злой дух превратится в птицу, что помешает ему перелететь через море? Однако те немногочисленные птицы, которых удалось заметить Каспару, вели себя совершенно естественно. Впрочем, по большей части они виднелись лишь черными точками на фоне звездного неба.

Наконец из-за края сине-зеленых вод выкатился огромный жаркий шар солнца. Май со стоном распласталась по палубе – ранним утром она чувствовала себя хуже всего. Каспар же пристально вглядывался из-под руки вдаль, на восток. По коже у него пробежал непонятный холодок. Воздух казался каким-то другим, а море, как решил юноша после долгого размышления, стало чуть светлее. В двухстах ярдах от борта в воду с размаху нырнул черный баклан.

Каспар все продолжал всматриваться.

Сегодня видимость была хуже обычного. По воде стелилась туманная дымка, а на горизонте висела тяжелая туча.

– Это либо земля… – неуверенно начала Май.

Каспар, Май и Руна с Трогом сбились на носу лодки, затаив дыхание. Вот утлое суденышко плавно вошло в полосу стелящегося тумана. Теперь солнце впереди превратилось в расплывчатое белесое пятно, куда ни глянь, все равно видно было не дальше, чем пару ярдов.

– Либо край света, – докончил Каспар недоговоренную спутницей фразу.

Бледное солнце медленно поднималось, становилось все жарче – и вот, наконец, лучи его разогнали пелену тумана. Каспар с Май ахнули. Пред ними, совсем близко, раскинулась широкая полоса зеленой земли. Влюбленные с радостными криками бросились друг другу в объятия, голоса их эхом отражались от высоких крутых берегов. Трог восторженно ухватил Руну за ухо. Одна волчица осталась безмятежной и, как обычно, прижималась теплым боком к бедру Май.

Почему-то Каспар ожидал от этого неведомого континента за океаном Тетис чего-то куда более драматичного – изрыгающих лаву огромных вулканов или встающих над золотыми утесами дремучих лесов. Однако берег оказался как две капли воды похож на побережье Писцеры в Южной Бельбидии. Тысячи крошечных островков испещряли море вокруг, а впереди виднелся широкий эстуарий, длинными языками тянущийся далеко в глубь суши. Туда-то и гнало течение суденышко Каспара.

Над берегом висела почти давящая тишина. Каспар жадными глотками пил воздух, радуясь, что кругом не видно и следа цивилизации. По обе стороны залива, отражаясь в недвижной воде, поднимались покрытые густым лесом горы. Покой нарушал только плеск воды о борта суденышка. Жизнь тут текла день за днем мирно и безмятежно, подчиняясь естественному ритму, не знающему вмешательства человека. К северу над долиной кругами парили орлы, огромные птицы без всякого усилия скользили на воздушных потоках. Невдалеке по воде прошла рябь – то на миг коснулась поверхности серебристая спина крупной рыбины.

– Земля! – ахнула Май.

– Доплыли!

В порыве восторга Каспар обнял ее и оторвал от земли.

– Полегче ты! – прикрикнула она с напускной суровостью, но улыбаться так и не перестала.

Они отпраздновали конец плавания тем, что выпили по нескольку больших кружек воды. Все пили и пили, пока не почувствовали, что сейчас лопнут. Трог стоял передними лапами на борту и облаивал свое отражение, а Руна, уже превратившаяся из неуклюжего волчонка в высокого поджарого зверя с изумрудно-зелеными, ярко горящими в свете солнца глазами, задрала морду и вдруг завыла. Протяжный вой, перекрывая лай пса, пронесся над заливом, эхом отражаясь от горных склонов, и замер вдали. Последним его нотам вторило глухое раскатистое рычание. Май с Каспаром медленно опустили кружки.

– Что это? – напряженным шепотом спросила девушка. Каспар улыбнулся.

– Тролль, вивьерна, горный лев, неведомый зверь из неведомых земель, – пошутил он, объятый все той же эйфорией.

– Не смешно! – отрезала Май. – Мы тут одни-одинёшеньки.

– Да это просто-напросто медведь, – поспешил успокоить подругу юноша, жалея, что ненароком напугал ее. – Сюда, на лодку, они к нам и не сунутся.

– Медведи прекрасно плавают, – возразила она.

– Они не станут с нами связываться, – сказал Каспар. – Да и вообще ни одному медведю с торра-альтанским лучником нипочем не справиться. – Порывшись в тюках с вещами, он извлек лук. – Смотри, если тебе так спокойнее, я его натяну. Стрелки Торра-Альты – самые сноровистые лучники во всем Кабаллане, – беспечно добавил он.

Май фыркнула.

– А мы уже не в Кабаллане.

Суденышко вплыло в узкую теснину – казалось, море протягивает в глубь берега худой, корявый палец. Здесь было темно, отвесные утесы чуть не смыкались над головой и поросли густым лесом. Все чаще слышался медвежий рык.

Каспар неуверенно кашлянул, прочищая горло. Похоже, медведи тут и впрямь кишмя кишат. Конечно, если подумать, этого и следовало ожидать: ведь Урсула родом именно отсюда и всегда питала необъяснимое пристрастие к этим зверям. Но почему-то, хотя юноша так и не понимал почему, его это тревожило. Странно. Уж на что свирепы знаменитые торра-альтанские бурые медведи, а их он никогда не боялся. Трог прижал уши к голове и глухо заворчал.

– Что такое? – испуганно спросила Май.

– Нет-нет, ничего, – с напускной беззаботностью отозвался Каспар.

– Ты боишься, что они из Некронда? Юноша торопливо помотал головой. Резкое движение отозвалось слабой болью в макушке.

Май покосилась на него исподлобья.

– Похоже, тебя лихорадит. Тебе плохо?

– Ничего подобного, – отрезал Каспар. Грубить ему не хотелось, но вдруг навалилась сильная дурнота и слабость.

– У тебя опять припадок!

– Да нет же, я в полном порядке! – Он изо всех сил старался собраться. – Подержи-ка минутку руль.

Боясь, что его вот-вот вывернет наизнанку, Каспар всунул деревянный брусок в руки Май и поспешил к борту, но в спешке поскользнулся и с размаху ударился головой о поручень.

Глаза заволокло пеленой тьмы. И из этой тьмы вынырнула морда дракона. Алое пламя ударило в лицо Каспару, опаляя брови. Крик Май привел юношу в чувство.

– Спар, Спар! Твои глаза!

Несколько мгновений Каспар тяжело висел на борту. По лбу, по щекам у него струились ручейки крови. Глаза горели.

– У тебя кровь из глаз! – вскрикнула Май.

– Да нет же! – рявкнул он, от боли забывая про вежливость. – Просто разбил голову.

– Это он, верно? – холодно спросила Май, сжимая обеими руками плечи юноши. – Это оборотень, а без Амариллиса у нас нет ни малейшего шанса. Волк последовал за нами даже сюда.

– Обойдемся и без Талоркана, – высокомерно возразил Каспар. – И как-нибудь отыщем способ избавиться от Некронда.

– Но как, как? – тихонько спросила Май. – Если он идет за нами по пятам?

Ох, до чего же Каспару хотелось просто-напросто всучить Некронд какому-нибудь доверчивому, ничего не подозревающему простаку – да кому угодно, лишь бы избавиться от этой обузы.

– Это Некронд его к нам притягивает, – довольно громко пробормотал он. – Пока Некронд был у тебя, со мной никаких странностей не происходило, а теперь вот снова, просто прохода не дают. Если мы сумеем как-нибудь избавиться от Некронда, волк от нас тоже отстанет.

Наконец плыть дальше стало уже невозможно. Теснина оканчивалась водопадом высотой в добрые двести футов. Слева от водопада тянулся пляжик, усыпанный светлой галькой, – туда-то Каспар и решил пристать. Они с Май уложили оставшиеся припасы и приготовились лезть на горы пешком.

– Давай я перенесу тебя через пляж на руках, – предложил юноша.

– Как благородно – но только зачем?

– Все равно что перенести тебя через порог в новую жизнь. – Он поцеловал ее в щеку. – Ты прекрасна, Май.

– Очень может быть, скоро тебе придется и впрямь меня нести, – засмеялась она. – Если так и дальше пойдет, ходить я уже не смогу.

Кряхтя от натуги, Каспар перенес потяжелевшую Май через каменистый пляж и, усадив у подножия утеса, оглянулся на лодку.

– Боюсь, ты нам больше не понадобишься. Против этих ветров вернуться невозможно.

Руна с Трогом возбужденно обнюхивали влажную почву. Май задумчиво поглядела вверх, на пенящийся поток водопада.

– А как насчет медведей? – спросила она.

– Медведи первыми не нападают, разве что застать их врасплох. Они атакуют, только если чувствуют угрозу.

Молодые люди прошли вдоль пляжа почти к самому водопаду. Вода там ревела совсем оглушительно. Каспар задрал голову, выискивая местечко, где было бы подниматься полегче. По обеим сторонам потока тянулись заросли кустарников, особенно густых и сочных от постоянного легкого дождичка брызг. Юноша надеялся, что торчащие корни облегчат подъем по скользким, осыпающимся скалам.

На то, чтобы вскарабкаться на вершину, ушла добрая половина утра. В ушах у Каспара стоял неумолчный шум водопада, зато облако брызг смыло с путников корку въевшейся в кожу соли. Следуя вдоль русла петляющей речки в глубь побережья, они вскоре удалились от водопада настолько, что снова стало можно разговаривать. Тут и устроили привал. Май буквально рухнула навзничь, пытаясь отдышаться. Зато Трог с Руной резво носились вокруг огромными кругами, весело кусая друг друга за хвосты. Вокруг распевали незнакомые птицы.

– Интересно, он там, вверху? Он смотрит на нас? – Май уставилась в небо, все еще нервничая из-за человека-волка. – Вдруг он наверху, с орлами?

– Это не орлы, – возразил Каспар. – Это грифы-падальщики.

Хотя голова гудела, а в глазах мутилось, он все равно не мог спутать орла с грифом. Преодолевая боль, юноша постарался сосредоточиться и подумать. Наверняка оборотня к ним притягивает именно Некронд. Надо как можно скорее избавиться от Яйца!

– И почему только я просто-напросто не утопил Некронд в великом океане?

– Потому что океан полон жизни. Там Некронд может найти любое чудовище. Мы же это сколько раз уже обсуждали, – чуть раздраженно откликнулась Май.

Каспар кивнул и помог подруге подняться. Они вновь побрели по берегу, любуясь мчащейся мимо искрящейся водой с рваными отражениями нависающих над рекой высоченных елей. За проведенные на лодке недели Каспар отчаянно соскучился по виду земли, но сейчас кругом стоял такой непроходимый лес, что поле зрения все равно ограничивалось несколькими сотнями ярдов вперед по берегу.

Через четыре дня такой ходьбы лес и не думал кончаться, и Каспар уже не на шутку жалел, что оставил Огнебоя за морем. Последнее время Май могла ходить только по-утиному, вразвалочку и ужасно медленно. А может, в этих краях тоже водятся лошади? Олени тут есть, так почему бы не оказаться и лошадям? Оленей кругом и точно водилось без счета. Каспар с Май объедались олениной и до того избаловались, что, приготовив обед или ужин, просто-напросто бросали остатки туши – тащить их с собой не было никакой необходимости.

После очередной подобной трапезы Каспар облизал пальцы и вытер их о штаны.

– А хорошо, что с нами нет Папоротника, – лениво заметил он, собираясь подниматься, чтобы начать новый долгий переход.

– Что? А, да, – рассеянно кивнула Май и тут же нахмурилась. – Спар, нас кто-то преследует. Я точно знаю. У Руны шерсть на загривке дыбом стоит.

И в самом деле, оба их четвероногих спутника весь день то и дело оглядывались. Хотя юноша так никого и не увидел, но чувствовал себя куда как неуютно.

Когда начало смеркаться, он остановился и бодро заявил, стараясь поднять дух не только Май, но и себе самому:

– Разожгу-ка огонь побольше, и всласть попируем. Огонь любого дикого зверя отгонит.

Май натянуто улыбнулась, но на лице ее читалось беспокойство. Пока Каспар собирал хворост и разводил костер, она нацарапала на темной земле вокруг какие-то руны.

– Руны защиты.

Шагнув назад от весело потрескивающего костра, юноша оглядел ее творение.

– Руны защиты, – торжественно подтвердила она.

После еды молодые люди сели перед огнем, прижавшись друг к другу и слушая, как Трог могучими челюстями дробит кости. Руна шныряла туда-сюда и всякий раз, проходя мимо Май, прижималась к девушке, терлась мордой о ее шею или покусывала за ухо.

– Я тоже тебя люблю. – Май взъерошила шерсть на загривке волчицы.

Каспар улыбнулся при виде этой парочки, в который раз дивясь силе уз, что связали Май и Руну.

До конца дня путники сделали еще один переход и наконец вышли к опушке. Каспар обрадовался, что лес остается позади. Теперь перед ними раскинулся пейзаж, подобного которому юноша и вообразить не мог. Над травянистой равниной вздымались тонкие, точно иглы, шпили, напомнившие ему разве что сталагмиты пещер под Торра-Альтой. Между этими шпилями тут и там стояли ивы – выше и тоньше, чем их кабалланская разновидность. Корни деревьев уходили в темные омуты. Трог принюхался и повел носом с характерным выражением офидианского змеелова, а потом принялся возбужденно сновать взад и вперед.

Каспар глянул на непроглядную поверхность воды и передернулся.

– О нет! Только змей нам еще и не хватало!

Руна глядела на пса с отвращением, но Трог скакал, как одержимый. Юноше потребовалось добрых полминуты на то, чтобы его угомонить.

Май побелела как полотно.

– Змеи? – переспросила она. Каспар кивнул на Трога.

– Он их чует. Он так трясется, только если унюхает змею. Молодая женщина теснее прильнула к нему.

– Спар, ты ведь меня защитишь, правда?

– Я за тебя жизнь отдам, – серьезно отозвался он, но тотчас же снова ухмыльнулся. – Однако до этого сейчас не дойдет. Если, конечно, пойдем во-он там.

Он показал на темные, иссиня-серые каменные иглы, соединенные узкими полосами твердой земли. Все вместе образовывало нечто вроде переходов между топями.

– Смотри, там сухо, и мы сумеем пройти.

Май стала уже совсем неповоротливой и громоздкой. Огромный живот выпирал вперед. Принимая решение переправиться за море и отыскать пустынные земли, Каспар совершенно не учел, как скажется на Май беременность – и вот теперь проклинал свою непредусмотрительность. Им нужна помощь!

– Май, мы должны исполнить наш замысел – совершить то, что ты начала, а я продолжил. Она кивнула:

– Знаю.

– Мы должны найти место, где Некронд будет в безопасности. И скорее – пока он нас не настиг.

– Но где? Как?

– Наверняка есть какой-нибудь способ. Не может не быть, – раздосадованно буркнул юноша. – Уж Брид знала бы, что делать.

– Ты никогда ее не забудешь, – в отчаянии простонала Май. – Я думала, твоя любовь к ней рано или поздно пройдет, и мы сможем вместе строить новую жизнь. Увы, похоже, напрасные надежды.

– Это груз, нести который приходится нам обоим, – парировал он. – Я тоже не могу забыть Талоркана. – Он выразительно кивнул на живот Май. – Я ежедневно гляжу на плод вашего с ним знакомства, а ты хочешь, чтобы я даже не упоминал Брид!

Они продолжали путь молча. Каспар целиком погрузился в раздумья. Мысли его кружили, точно голодные ястребы, выглядывая хотя бы проблеск идеи, за которую можно уцепиться.

Земля под ногами хлюпала и чавкала. Мох был насквозь пропитан водой.

– Спар, я больше не могу, – окликнула отставшая Май. Каспар шел медленно, но все равно поражался тому, как быстро она устает.

– Спар, ребенок появится уже совсем скоро. Нам нужно найти какое-нибудь безопасное место, подальше от всяких змей и лесных зверей, – озабоченно произнесла она.

Юноша хмыкнул в знак согласия, хотя на самом деле почти и не слушал. Уже почти настала ночь, а им еще предстояло перебраться через неглубокую – по щиколотку, – но довольно широкую лужу, за которой виднелся сухой участок у подножия скалистых шпилей. Прежде чем ступать в воду, юноша потыкал туда палкой, надеясь распугать змей, если они там поджидают доверчивых путников. Ему тоже отчаянно хотелось найти безопасное укрытие – он устал, а над землей начинал подниматься туман.

Трог без устали вынюхивал змей, зато Руна была настроена очень игриво и вцепилась в палку Каспара, точно он предлагал веселую игру. Юноша ласково пристыдил волчицу и погладил длинный мех на загривке. Руна потерлась о его ногу и, в первый раз в жизни, лизнула ему руку. Каспар никогда не забывал о том, что она – дикое животное, и потому особенно растрогался доказательству, что наконец завоевал ее доверие.