Текст книги "Властелин Некронда"

Сжавшись в комок, он отшатнулся от жуткого рева, но вдруг осознал, что это всего-навсего звук его же собственного срывающегося, натужного дыхания.

Волчье тело Гвиона больше не прижимало Каспара к стене. Он снова мог двигаться! Поднеся руку к горлу, юноша ощупал рваную рану, пальцы мгновенно намокли в крови. Оценивать всю тяжесть раны он не осмелился. В пещере снова было совершенно темно, и из этой тьмы раздавались какие-то хрипы, визг, шум борьбы. Пронзительно взвыл волк, но этот вой оборвался коротким тяжелым ударом каменной палицы, проломившей ему череп. И снова воцарилась тишина, гнетущая тишина мглы.

Ощупью оторвав от края рубашки длинную полосу, Каспар в меру сил перевязал шею. Вокруг веяло невыразимым холодом и смертью. Он до того обессилел, что когда вокруг пояса у него сжались холодные руки, лишь вздрогнул. Все в той же беспросветной тьме Каспара потащили куда-то наверх, заслоняя ему голову, чтобы уберечь от ударов о низкие своды пещеры.

– Быстрее! Быстрее! Сюда! – успокоил пленника низкий рокочущий бас.

Скалы затряслись, начали рушиться, и Каспар увидел пробивающийся сквозь клубы пыли слабенький лучик света и смутные очертания двух огромных серых ножищ и приземистого круглого туловища.

– Перрен! Ты все же пришел! – воскликнул он, но призрачное видение уже таяло.

Широкая рука взметнулась в прощальном жесте, глухой голос казался дальним шелестом:

– Отнеси Некронд к твоей матери, пока еще не слишком поздно!

Когда все затихло, Каспар бросил взгляд на узкий лаз наверх, что разверзся в неровных сводах пещеры. С трудом, медленно, беглец полез по нему, истерзанными пальцами цепляясь за каждую трещинку в скале. В голове царило полное смятение, водоворот самых разных чувств. Несмотря на усталость и боль, юноша знал: раны только поверхностные, волк не задел крупных кровеносных сосудов – иначе все закончилось бы в считанные секунды. Но Каспар был жив, а тяжкий груз его ноши давил сильнее, чем когда-либо прежде.

– Я должен вернуться домой, – вслух произнес он. Невыносимо оставлять Халя здесь – но сейчас, в одиночку, ему ничем не поможешь. Только бы тот знал: Каспар ни за что не бросит его на произвол судьбы и вернется с помощью как можно скорее.

Обломав все ногти, торра-альтанец кое-как выполз из норы и перекатился на спину, подставив лицо ласковому солнцу.

Лошадь. Где его лошадь? Спотыкаясь, пошатываясь, юноша поднялся на гребень холма и огляделся по сторонам. В каменоломне царила полная тишина, в воздухе стояла отвратительная вонь раздавленных и разлагающихся хобгоблинов. На их тела не польстились бы даже вороны и стервятники. Наконец Каспару удалось разглядеть золотую вспышку, которая не могла быть ничем, кроме блеска солнца на гладкой спине одного из скакунов Талоркана.

Очень не скоро беглец сумел-таки добраться до лошади. При его приближении та тихо заржала и легко понесла своего измученного седока через Желтые горы и дальше, по лесистой равнине, к манору Бульбака. Почти не видя ничего вокруг, Каспар промчался по полям и остановился перед закрытым воротами. Вокруг руин замка, теснясь к стенам манора, выстроились разноцветные шатры, но не зрелище сбирающегося войска заставило юношу притормозить. Из ближайшего леска к нему бежал во весь дух Папоротник, а за ним поспешали Придди с Изеллой.

– Что вы здесь делаете? Я же велел вам отнести Изольду моей матери, – упрекнул Каспар.

– Да, но я боялся показаться им на глаза с известием, что ты вновь исчез – теперь, когда ты так им нужен. Вижу, ты не сумел выручить Халя, – жалким голосом ответил лесик.

Молодой воин покачал головой и взволнованно потянулся к Изольде. Обняв и поцеловав малышку, он положил ее в перевязь и двинулся к воротам. Папоротник, Придди, Пеннард и Изелла шли за ним по пятам, а Трог заливался лаем впереди.

– Стойте! Именем короля, стойте! – раздался возглас из сумрака.

Усталый солдат наставил пику прямо в грудь фыркающей лошадке Каспара. Глаза же часового так и прилипли к Изелле. Каспар тронул коня.

– Посторонись, не то не успеешь даже вздохнуть.

– У меня приказ. Я…

– Посторонись и проводи меня к барону Бульбаку, – прорычал юноша.

Он мог сейчас думать лишь об одном: Халю нужна помощь!

Ошеломленный часовой потрусил по полям, между шатрами. Повсюду возле костров спали беспокойным сном, часто вскрикивая и стеная, израненные, измученные солдаты. Среди них сновали женщины с бинтами и кувшинами воды. На всем лежала унылая печаль обреченности. У Каспара сжалось сердце, к горлу подкатил комок.

– Что тут произошло? – спросила Изелла.

– Битва, – уверенно отозвался молодой воин, огромными глазами обегая лагерь.

В ближайшем шатре надрывно кричал раненый, другой, кожа которого вся облезла и пошла пузырями от ожогов, лежал на носилках рядом, а вокруг беспомощно плакали женщины. Поодаль лежали, ожидая погребения, груды обугленных тел.

– Они умирают, – скорбно произнесла Изелла.

Каспар уже практически ничего не воспринимал. Отчаянно болела голова. Сгорая от нетерпения узнать, что с его родными, он галопом поскакал к манору, разметая в сторону всех на своем пути – люди в страхе кричали, уворачиваясь от стремительного золотого вихря.

Разгромленное войско! Каспар мгновенно понял, что это не торра-альтанцы. Никакие не воины, а честные пахари и земледельцы, которых сдернули с полей и всунули в руки мечи. Объятые паникой, они дрожали и разбегались, крича о демонах, дьяволах и драконах.

Каспар заколотил кулаком в дверь манора. Стражники были слишком напуганы его появлением, чтобы преградить путь.

Юноша знал: его мать здесь, внутри. Каким-то непостижимым образом у него развилось чувство, безошибочно сообщавшее ему, что Керидвэн рядом. Но ведь была такая страшная битва. Как там отец? Слуги впустили нежданного гостя в дом, и молодой дворянин, не думая о своих спутниках, которые изрядно отстали, бросился в главный зал, откуда доносились отзвуки горячих споров.

На миг остановившись в дверях, он обегал глазами помещение, ища своего отца. Но того не было и в помине. Взгляд Каспара метался между присутствующими. Юноша мгновенно узнал Пипа – тот стоял рядом с Кеовульфом. Калдеец, кажется, пытался урезонить Бульбака и какого-то толстяка в пурпуре. Молодой воин заморгал, но нет, зрение его не подвело. И вправду король Дагонет! Невероятно! Затем взор юноши остановился на рыжеволосой женщине, что стояла к нему спиной. Она медленно повернулась, несколько мгновений смотрела на него через весь зал и протянула руки.

Кругом постепенно разлилась мертвая тишина – все головы повернулись к Керидвэн, все взоры проследили ее взгляд. В наступившем молчании крики малышки на груди Каспара звучали особенно громко. Внезапно юноша оказался в центре настоящего водоворота: его обнимали, тормошили, хлопали по спине, спрашивали, где он, будь он неладен, пропадал. Изольда испуганно прижалась к приемному отцу.

– Тише! – скомандовала Керидвэн. – Не задавите моего сына!

Юноша прошел сквозь примолкшую толпу и сжал руки матери. Дитя все так же истошно вопило.

Керидвэн заглянула в глаза сыну. Грудь ее вздымалась и опадала от наплыва чувств.

– Спар! Ты жив!

Пип мгновенно оказался под локтем молодого лорда и вопросительно поглядел на него.

– А это еще что за шум?

Каспар шагнул назад, чтобы вытащить краснолицую зареванную малышку из перевязи, но Керидвэн уже тянула Изольду у него из рук.

– Чудесное дитя, – просто произнесла она. Глаза жрицы сверкали от возбуждения, сила ее вдруг заполонила весь зал.

26

– Брид, борись с болью. Ты сильна. Великая Мать, даруй ей силу!

Голос Керидвэн звучал напряженно, в нем слышался страх.

– Керидвэн, Керидвэн, помоги! – закричала Брид, чувствуя, что больше не вынесет.

Какой-то ребенок истошно рыдал, вторя ее крикам. Яростный голос Каспара сделался резким от паники.

– Что вы с ней делаете?

Глаза младшей жрицы, огромные и совсем черные от дикой боли, вдруг заморгали и уставились прямо на Керидвэн, что сжимала руку девушки.

– Дитя мое, милое мое дитя, ты будешь жить. Нас снова Три!

Брид не воспринимала ее слов. Кто-то рылся у нее в животе, запустив туда руку по самое запястье. Вот рука наконец показалась на свет, вся залитая кровью. Между указательным и большим пальцем сверкала какая-то золотая искорка. У Брид не было сил поднять голову и взглянуть, кому принадлежит эта рука. Ну, разумеется, Ведунье Иве. Старая знахарка извлекала осколок меча, застрявший в ране Брид.

– Ничто так не унимает боль, как моя же ивовая кора, – заверяла старуха всех и каждого.

На Брид вдруг нахлынуло страннейшее ощущение: будто она вдруг превратилась в деревце, что легонько покачивается взад и вперед на ветру. Кто знает – возможно, так оно и было на самом деле. Но до чего же это успокаивало – несчастная в кои веки чувствовала себя в безопасности. Черные леса Иномирья более не тревожили ее. Боль ушла, сменившись опустошающей слабостью, но вместе с тем и непонятной бодростью.

– Бедное дитя, ты должна быть сильной. Ты носишь в себе моего внука. Ради него ты должна быть сильной, – ласково приговаривала старуха.

– Ты сильна. – В уши девушки ворвался голос Керидвэн: могущественный, ободряющий, приподнятый. – Нас снова Три. Спар вернулся с малышкой.

Тело Брид исполнилось магической силы.

– Нас Три! – эхом повторила она. – Я стала Матерью! Магия вернулась!

Открыв глаза, она прояснившимся взором огляделась вокруг – и замерла, уставившись на прелестную малютку с необыкновенными ярко-зелеными глазами.

– Здравствуй, Руна.

– Мама, – пролепетало дитя и протянуло к ней ручки.

Каспар стоял рядом, глупо мигая и стараясь не дать возбужденному Трогу на радостях вылизать Брид все лицо.

– Нет-нет, это мой ребенок, – попытался объяснить он, но никто не обращал на него никакого внимания. – Но у меня нет времени. Где Бранвульф? Он мне срочно нужен.

– Не суетись, Спар. Бранвульф захотел непременно поговорить с солдатами в лагере. Мы сейчас же пошлем к нему гонца с вестью о твоем приходе. Он будет здесь через считанные минуты, – спокойно заверила его мать. – Так говоришь, это твой ребенок?

– Ну, не совсем. Это ребенок Май и Талоркана.

– Май? – слабо переспросила Брид, устремив на него внимательный взгляд.

– Слишком долго объяснять, – заявил Каспар, не зная, с чего начать. – Малышку зовут Изольдой. Керидвэн тихонько засмеялась.

– Ну, что ты, Спар. Это же Руна.

– Май, конечно, любила волчонка, но не стала бы называть ребенка в честь зверя, – возразил Каспар.

– Нет, я имею в виду, что это и есть Руна, – продолжила старшая жрица. – Морригвэн была права: именно волчонок привел нас к новой Деве.

– Да что такое вы говорите? – сердито потребовал Каспар.

Он вдруг почувствовал, что его дитя забирают у него.

– Ты вернулся с Трогом, но без Руны, – пояснила Керидвэн. – А ведь они были неразлучны. Из этого я делаю вывод, что волчица мертва.

Каспар мрачно кивнул.

– Мне так жаль, я все провалил…

– Когда именно она умерла?

Мать прервала его оправдания, голос ее звенел от непонятного восторга.

– На нас напал человек-волк, – произнес юноша. – Он бросился на Май. Она была совсем уже на сносях, бежать не могла, и тогда Руна прыгнула прямо ему в пасть, чтобы спасти Май. Трог был безутешен, пока не…

– Пока не родилась малышка, – закончила за него Керидвэн.

– Только погляди на эти странные глаза, – продолжала Брид.

– Ну еще бы им быть не странными, – нервно отозвался Каспар, сходя с ума от нетерпения в ожидании Бранвульфа. – Глаза ее отца были похожим на янтарь, вобравший в себя лучи солнца.

– Да ты совсем слепой! – перебила Брид. – Это же не Талоркановы глаза. Рунины. Смотри, какие ярко-зеленые.

Каспар натянуто рассмеялся.

– Хочешь сказать, Руна и Изольда…

– Да, – кивнула Керидвэн. Глаза ее засияли еще ярче. – Я ощутила ее присутствие, едва ты вошел в дверь.

– И она – новая Дева…

Просто не верилось. Каспару ни разу и мысль такая в голову не закрадывалась, просто потому, что он не привык считать Изольду сиротой. Он всегда думал о ней, как о собственном ребенке.

– Но она ведь еще совсем дитя! – Он не хотел для Изольды такой судьбы. Не хотел, чтобы его дочери пришлось нести такой груз ответственности и забот, что тяжкой ношей лег на плечи Брид и Керидвэн. – Вы не можете так с ней поступить!

– Дело не в нас, а в ней, – хладнокровно ответила Брид, хотя глаза ее искрились от возбуждения. Силы быстро возвращались к юной жрице. Она обняла Каспара и притянула его к себе. Он ответил ей таким же нежным объятием и поцеловал в щеку. – Спар, ты все-таки сумел, ты сделал это! Ты нашел ее!

Но усилие истощило Брид, и она снова рухнула на подушку.

Сын барона не очень-то разделял все эти восторги. Скорее, он ощущал себя каким-то осиротевшим, обворованным: у него забирали его дитя. Но времени горевать сейчас не было. Где же отец? Нужно собрать людей и мчаться Халю на выручку.

Он направился к лагерю и наконец увидел изможденного старика, что торопливо хромал навстречу. Не веря глазам, Каспар уставился на дряхлого доходягу: вот тот остановился, пошатываясь, и принялся откашливаться и отхаркиваться, выплевывая в ладонь сгустки крови. Под взглядом юноши несчастный весь закостенел и поднял голову.

– Отец! – вскричал молодой воин в тревоге.

Вид отца привел его в ужас. До чего же барон постарел! Поседевшие волосы, ввалившиеся глаза, мертвенно-бледная кожа, болезненная худоба.

Бранвульф стиснул руки сына.

– Спар, мой мальчик! – Он снова закашлялся и стиснул зубы, пережидая приступ. Глаза его обшаривали лицо сына, он все крепче сжимал его. – Ты дома, теперь мы все спасены. Торра-Альта спасена. Ведь у тебя же Некронд. Он ведь у тебя, правда? Скажи мне, что он у тебя, а не попал в руки врага.

Лицо барона исказилось от тревоги.

Каспар кивнул.

– Да, отец, он у меня, но… Бранвульф хлопнул его по спине.

– Расскажешь мне все, как войдем в дом.

– Но, отец, что с тобой случилось? – не удержался Каспар, когда барон тяжело оперся ему на плечи. Тот жестом заставил его замолчать.

– Ни слова, Спар, не позорь меня. Хвала Великой Матери, ты жив и вернулся домой. Спар, мальчик мой!

Дрожащими руками он обнял свое единственное дитя.

Каспар прижался к тому, кого привык считать средоточием силы, и внутренне ужаснулся: так хрупки стали кости иссохшего тела, так хрипело в груди барона при каждом вздохе. Несколько мгновений отец и сын стояли, обнявшись.

Опираясь о плечи сына, барон побрел в главный зал манора Бульбака.

– Кто-нибудь, принесите моему мальчику эля. Спар вернулся!

Юноша заботливо усадил отца в кресло перед очагом.

– Отец, у меня тяжелые вести. Халь…

– Знаю. – Трясущиеся руки Бранвульфа сильнее стиснули руку сына. – Кому-то надо было идти. Мы думали, если запереть хобгоблинов в каменоломне, нам удастся незаметно проникнуть в замок. Но мы не знали о трех огромных драконах, что прячутся уже за стенами крепости. А когда узнали, было уже поздно. Сперва они казались лишь туманными призраками, но прямо на глазах обрели плоть и выдували вполне настоящее пламя. Халь отдал жизнь понапрасну.

– Нет, отец. Ты не все знаешь! Халь жив. Там оказались горовики! Я вызвал горовиков. Они стали трясти землю, так что стены каменоломни обвалились и придавили хобгоблинов.

– Так где же он?

Бранвульф требовательно ухватил Каспара за плечо и вопросительно заглянул ему в глаза, точно рассчитывал обнаружить Халя именно там.

Юноша покачал головой.

– Горовики утащили его в глубь своих пещер, и я не смог вытащить его оттуда.

– Не понимаю, Спар. Так он жив или нет?

По залу разнесся пронзительный крик. Брид кое-как выбралась из постели и, сгибаясь в три погибели, держась за стулья и стены, шла к Каспару.

– Брид, нет! Тебе нельзя так напрягаться, – взмолилась Керидвэн, пытаясь ласково увести раненую обратно в постель.

– Халь! – отчаянно кричала Брид. – Халь! Где он? С противоестественной силой она добралась-таки до юноши и вцепилась ему в куртку.

– Где Халь?

– Под Желтыми горами, в плену у горовиков, – просто ответил он, поддерживая ее.

– Вытащи его оттуда! – завизжала Брид. – Пусти в ход Некронд!

Оттолкнув его руки, она яростно замолотила кулачками по груди юноши.

– Не могу, – ровным голосом ответил он, делая шаг назад и чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

Бранвульф вскочил на ноги.

– Ты должен! Я приказываю тебе. Пусти в ход Некронд! Освободи Халя и спаси Торра-Альту. Пока мы тут с тобой тратим время на разговоры, в замке гибнут люди.

– Не могу, – повторил Каспар.

В голове у него царило смятение. Где взять сил, чтобы противостоять тем, кого он любил и уважал больше всех на свете?

– Воспользуйся им! – загремел от дверей король Дагонет. – Они схватили мою дочь. В твоей власти вернуть мне дочь!

В комнату шагнул Кеовульф.

– Спар, ты должен сделать это, – сдержанно произнес он. – У них Кибиллия и мой сын.

– Это будет означать конец для нас всех, – тихо промолвил юноша. – Если я хотя бы попробую, Гвион завладеет моей душой, а вместе с тем и Некрондом.

– Гвион? – медленно спросила Керидвэн, подхватывая Брид.

Каспар кивнул. Сейчас для него все было очевидно.

– Он вырвал у меня клок волос. – Он показал на ссадину. – Понимаете? Он похитил частицу меня и держал ее в Иномирье. И благодаря своему черному искусству манипулировал моими снами, влияя на мои поступки. Когда я пускаю в ход Некронд, он подпитывается его силами и использует магию на свои цели.

– А теперь, Спар, послушай-ка хорошенько, – с подчеркнутым терпением произнес Бранвульф. – Ты устал, ты много натерпелся, но самое главное то, что Некронд все еще у тебя. Ты можешь спасти Халя и прогнать драконов. Отослать их в Иномирье. Подумай о Хале, подумай о наших людях.

Юноша покачал головой.

– Я не трус. Я ради них все, что угодно, сделал бы, но вы должны понять. – Он прижал обе руки к голове, отчаянно подыскивая слова, которые бы всех убедили. – Каналы магии искажены. Я пытался воспользоваться ими и сам попал в Иномирье, чуть было не остался там навсегда.

Он оглядел обращенные к нему лица. Ничего-то они не поняли. Да и не в силах понять. Остается… остается лишь один способ избавиться от Гвиона. И, кажется, Каспар знал, что это за способ.

– Отдай Некронд мне! Если есть еще шанс, что Халь жив, я должна вытащить его, – потребовала Брид. Голос ее ранил, как бритва.

Отстранив девушку, Каспар собирался уже повторить все заново, как вдруг в зале потемнело. Только теперь, когда наступила мертвая тишина, юноша осознал, сколько шума доносилось от лагеря. Все в зале припали к окнам. Каспар едва мог дышать, он замер, весь обратившись в слух. Жуткий рев, похожий на гул пламени в открытой топке, сотряс воздух и сменился воплями боли и ужаса.

Каспар потрясенно наблюдал, как из пасти гибкого зеленого дракона вырвался поток пламени и смел целый ряд шатров. Они взорвались языками зеленого и желтого огня. Что-то тяжелое упало с неба и разбилось о каменные плиты двора, содержимое раскатилось во все стороны.

Впившись ногтями в ладони, раскрыв рот от шока, Каспар глядел на отрубленные головы. Рядом стоял посеревший отец.

Откашлявшись, барон повернулся к сыну.

– Ты должен что-нибудь сделать! – обрушился он на него. – Ты властелин Некронда! Сколько твоих соотечественников должно умереть прежде, чем ты поймешь, что должен вмешаться?

Выскочив из манора, Керидвэн бросилась к разоренному лагерю, помочь раненым и обожженным. Брид, тяжело дыша, осталась лежать на кушетке. Она была очень слаба и держалась за живот, но ей хватило сил пронзить Каспара ледяным взглядом.

– Ты ведь еще можешь спасти его. Вытащи его оттуда! – прошипела она.

– Не могу. Говорю же тебе, Брид, мне очень жаль. Ты знаешь, я люблю Халя не меньше, чем ты…

– Никто не любит Халя так, как я! – взвилась она. – Спар, спаси его! – Несчастная закашлялась, по щекам у нее заструились слезы. – Я не могу жить без него, Спар.

Каспар сжал тонкую ручку. Мимолетная мысль мало-помалу переросла в твердую решимость.

– Я не могу сделать то, что ты просишь, но я вытащу его оттуда ради тебя.

Он прижал Брид к груди. Есть только один способ! На то, чтобы прорыться к пещерам горовиков, потребовалась бы целая армия. Армия-то есть, но она не может действовать из-за драконов. И все это прекратится, если Каспар сумеет добраться до Гвиона. В этом мире ему уничтожить Гвиона не под силу – но в другом это вполне возможно. Надо идти, идти одному.

Каспар решился. Он знал лишь один верный путь в Иномирье. Прощаться нет времени. Ни с кем, кроме Изольды. А в жизни у него осталось лишь одно незавершенное дело: передать кому-нибудь свою ношу. Юноша знал, что найдет малышку вместе с Придди.

Изольда, заливаясь смехом, играла с деревянной куклой и собачкой на колесиках. Малышка придумала себе забаву: стучала по игрушкам той костяной пластинкой с руной волка, что Морригвэн когда-то дала Каспару, а он – приемной дочурке.

Взяв девочку на руки, Каспар отошел к окну. Снаружи раздавались возбужденные крики: на западном побережье причалили корабли с огромной армией. Каспар опустил малышку на пол: нельзя терять времени. Должно быть, Гвион наслал новых жутких тварей, чтобы напасть на врагов с тыла. Юноша вынул из-под рубашки серебряный ларчик, положил его к игрушкам девочки и поцеловал ее.

– Изольда, ты для меня вся жизнь, как была всей жизнью для твоей матери. – Он поглядел на Придди. – Рассказывай ей, как я ее любил. Рассказывай, как любила Изольду ее мать. И передай Керидвэн, что Изольда теперь хранительница Некронда – она поймет.

Если Изольде предстоит пройти посвящение, как новой Деве, нет ничего мудрее, чем оставить Некронд под защитой ее невинности. Каспар не мог передать Некронд Брид, потому что та воспользовалась бы им, а матери отдавать не хотел, ибо Керидвэн непременно попыталась бы отговорить его от задуманного. Так что выход был только один.

Придди, еще слишком маленькая, чтобы оспаривать действия Каспара, понимающе кивнула.

– Хорошо, Спар, обязательно.

– А теперь мне надо помочь отцу, – сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

Освободившись от тяжкой ноши, Каспар задумался, как же лучше всего выполнить свой план. Лучше всего сесть на коня и ускакать в лес, чтобы там в одиночестве набраться мужества. А если оно его подведет – невелика беда, уж верно, за волками и хобгоблинами дело не станет. Поэтому юноша нарочно не стал брать с собой лук и меч, ограничившись лишь ножом.

После налета дракона лагерь еще гудел, точно растревоженный улей. Никто и не заметил, как Каспар погнал коня через поля прочь от манора. Но оглянувшись, юноша, к своему ужасу, увидел, что через высокую траву за ним неуклюже прыгает какая-то белая тень. Остановив Огнебоя под сенью деревьев, он подождал Трога. Тот запыхался и свесил язык.

– Домой! – сурово приказал молодой воин. – Оставайся с Изольдой!

Трог завилял хвостом и, что удивительно, сразу же повиновался и поковылял обратно по собственному следу. Каспар пришпорил коня и скоро оказался в самой чаще, где приходилось низко пригибать голову к разгоряченной шее Огнебоя, чтобы уберечься от веток. Несколько раз жеребец тревожно ржал и оборачивался. Каспар уловил за спиной урчание какого-то крупного зверя. Решив, что уже достаточно углубился в лес, юноша начал присматривать подходящее место для своего плана.

Он рассмеялся сам над собой. Какая разница, где? Но почему-то хотелось, чтобы все произошло в каком-нибудь необычном месте, ведь для него, для самого Каспара, этот акт исполнен очень даже глубокого смысла. Дуб! Неподалеку в кругу берез высился могучий дуб. Странно, но юноша вдруг почувствовал, что до него здесь когда-то была Май. Увы, она не будет ждать его по ту сторону. Никто не будет его ждать. Ему придется сражаться с лесничими, чтобы добраться до Гвиона и утащить его за собой в посмертие, уволочь через леса Ри-Эрриш к простолюдинам, черным тварям, что грабят и опустошают тот мир. Пусть же они пожрут Гвиона, уничтожат его душу раз и навсегда. Другого способа нет.

Юноша спешился и, хлопнув Огнебоя по крупу, отослал коня обратно в лес. Наконец один. До чего же громко звучало его дыхание здесь, в тишине. До чего же сильно бился пульс – тот самый пульс, которому предстояло навеки остановиться.

Гладкая костяная рукоять ножа удобно легла в ладонь.

– Как? – вслух спросил Каспар, яростно сжимая оружие и глядя через листву дуба в небо.

Не хочется умирать! Но Халь ведь ставил долг превыше всего – бестрепетно повел свой отряд в каменоломню, на верную гибель. А значит, и он, Каспар, ему не уступит.

Мужество вернулось к нему. Теперь оставалось решить чисто практический вопрос. Пожалуй, быстрее и проще всего перерезать горло.

Юноша расстегнул воротник и откинул с шеи густые каштановые волосы. Теперь он готов!