Текст книги "Певец из Кастагвардии"

ГЛАВА 27

Халь старался быть чутким к запахам вокруг. Может быть, потому, что видел он едва ли на десять шагов вперед из-за непроницаемого тумана. А может, и потому, что во влажном воздухе было очень много запахов. Он так и благоухал миртом и бархатками. Вода хорошо проводила звуки, и Халь боялся даже, что кто-нибудь может услышать, как он едет. Влага проникала под одежду, было холодно.

– Да уж, чародеи! – пробормотал он.

Если они в самом деле так ужасны, почему он тогда так легко нашел дамбу? Она все время была здесь. Совсем неподалеку. Они все вместе несколько раз проезжали мимо нее. Халь отыскал ее, вспомнив, где им повстречались пони, под копытами которых хрустела галька.

Туман в самом деле был очень густ, в особенности над дамбой, отвратительный зеленый оттенок перемежался багровыми полосами, но Халь все равно нашел путь – и без малейшей помощи Брид.

Он обнажил меч и провел пальцем по долу, чувствуя поток энергии из металла в его сердце. Тайна недовольно заржала, пугаясь тумана, и юноша ободряюще похлопал ее по шее. Какой-то шарлатан напустил подкрашенного дыма, вот и все. Ничего страшного или магического. Брид просто дура, что так испугалась. И ее несравненный Абеляр тоже хорош.

Интересно, как они посмотрят на Халя, когда он вернется вместе с Кимбелин, выручив ее в одиночку? Принцесса, должно быть, будет плакать и благодарить его, и возносить ему хвалы… Как это понравится Брид? Пусть посмотрит, как нежна и почтительна с ее женихом благородная дама! Это вам не то, что ревновать к болотным девушкам. Брид не должна была бы ревновать к ним, если бы у нее даже был настоящий повод, потому что эти простолюдинки не представляли никакой ценности. Халь не воспринимал их как личностей – для него ценность личности определялась ее влиятельностью. Не сравнить с Кимбелин, чье исчезновение подвигло на раздоры целые королевства! Халь нуждался во влиянии больше всего на свете. И уж куда больше, чем в Брид, сказал он сам себе. Он все еще не мог простить, что она прилюдно ударила его – к тому же еще и без вины.

Тайна споткнулась. Влажная дамба была скользкой, и шаги лошади делались все менее уверенными. Халь чувствовал, как земля пружинит под ее копытами. Что-то он терял веру в дамбу; теперь она казалась не более чем иллюзией. Земля под копытами коня стала далекой, нереальной, зеленые наплывы тумана заставляли ее качаться, кружиться, почти исчезая из виду. Халь как будто ехал по воздуху, ноги коня вытягивались, делаясь все длиннее и тоньше… Копыта мягко стучали по воздушному мосту к далекому острову. Халь потряс головой. Не может этого быть! Теперь ему показалось, что по сторонам дороги бегут черные тени.

Кто-то звал его по имени. Халь узнал этот голос; настойчивый, повелительный, при этом очень женственный, хотя и не такой мелодичный, как у Брид. Принцесса!

– Халь, мой доблестный рыцарь!

– Это я, – отозвался он, вглядываясь в туман.

– Мой лорд, ты пришел спасти меня!

Тайна от неожиданности взвилась на дыбы. Перед ней в тумане, прямо в дымном белом воздухе, стоял образ Брид. Брид, а вовсе не Кимбелин, как Халь ожидал.

– Халь, в одиночку я слаба. Вернись! Обожди, пока я не получу помощь! Все, что ты видишь, – это иллюзия, чары, с которыми я не могу совладать. Это только видимость, Халь, происходящая из твоей души.

Юноша выпрямился в седле и пришпорил коня, желая избавиться от призрака. Ни за что он не повернет обратно! Возвращаться – позор. Они подумают, что он струсил или, еще хуже, подчинился воле Брид.

Странно! К ароматам трав примешивался теперь новый запах. Это был запах Кеовульфа, хотя Халь никогда не думал, что знает, как пахнет его друг. Слабый привкус льняного масла и полированного металла в воздухе. Когда Халь смазывал и точил свой меч, Кеовульф занимался доспехами; хотя рыцарь их почти никогда не надевал, однако повсюду возил с собой и каждый вечер смазывал и чистил. Все относились к Кеовульфу и его доспехам с почтением – кроме, кажется, него самого.

Халь повернулся в седле, уверенный, что его друг неподалеку, – но увидел только темные разводы в воздухе, новые причуды тумана. Даже собственное дыхание Халя, облачками выходившее из ноздрей, было зеленым. Он остановился и ждал, пока не услышал в тумане пыхтение тяжелого коня и приглушенный стук копыт.

Кеовульф возник в сумраке черной тенью на своем вороном скакуне. Он вынырнул из тумана куда ближе, чем Халь ожидал.

– Я подумал, что могу тебе понадобиться, друг, – объяснил он как ни в чем не бывало.

Халь пожал плечами.

– Сомневаюсь, что не справился бы один… Впрочем, всегда рад тебя видеть.

– Очень мило с твоей стороны, – засмеялся Кеовульф. – Там я совсем не нужен. Брид готовится к обряду, они собирают травки и поют заклятия, чтобы разогнать туман, а от меня им мало толку. Вот я и поехал за тобой, поняв, что ты улизнул.

Они поехали бок о бок. У Халя по спине пробежал холодок.

– Это со мной одним творится или туман шутит с нашим разумом?

– У меня странное чувство, как будто мы летим, – согласился Кеовульф и уставился под копыта своему коню.

Обе лошади тяжело дышали, словно увязали в песке.

– Смотри! – дернулся Кеовульф, выхватывая меч. – Волки! Справа от нас!

Халь приготовился к сражению. Пять огромных зверей появились оттуда, где было только озеро и ни клочка суши. Невероятное дело! Волки мчались через зеленый туман, раскрыв алые пасти. Они были уже совсем близко, Халь мог разглядеть желтые зубы. Разворачивая Тайну, он выпрямился в седле и описал мечом головокружительную дугу слева направо. Лезвие полоснуло первого волка по морде, отрубая ему полголовы; алая дыра глотки извергла фонтан крови, и волк упал в туман.

Но за ним бежали другие. Один, оскалившись, вцепился Халю в сапог. Юноша левой рукой выхватил кинжал и всадил в глаз зверю, яростно повернув лезвие. Волк отпустил его ногу и с хрипом издох.

Тайна всегда прекрасно повиновалась хозяину в бою, хотя и фыркала и ржала от волнения. Халь развернул ее боком, чтобы защитить голову лошади от волка, уже рванувшегося в прыжке. Волков осталось мало, они не торопились атаковать, опасаясь его меча, и пытались зайти с тыла. Халь схватился за метательные ножи и быстро, один за другим, послал в туман три штуки. Каждый попал в цель! Волки скрючились от боли, как ежи, и укатились в сумрак. Халь поздравил себя с достижением. Он никогда не умел особенно хорошо метать ножи, но, видно, вырос в этом искусстве за последнее время.

Тяжело дыша, спрятал оставшиеся ножи и оглянулся на Кеовульфа, снесшего в этот миг голову последнему волку.

– Мы прикончили не меньше дюжины, – выдохнул он, встречая усмешку друга.

Но выражение лица рыцаря было не слишком торжествующим.

– Никто на моей памяти не убивал столько черномордых.

– Точно! – вдохновенно согласился Халь. – Только мы. Кеовульф, Гроза Волков! Халь Волкоборец!

Придержав коня, Кеовульф скептически хмыкнул.

– Может, мы и хорошие бойцы, я не сомневаюсь – но не настолько же…

– Но мы же их прикончили, – возразил Халь.

– Это получилось просто… Слишком просто, – со значением сказал Кеовульф. – Сотни людей пытались несколько лет расправиться с этими тварями, но убили не больше полудюжины. А мы вдвоем порешили вдвое больше, не получив ни одной царапинки. Тебе не кажется, что это о чем-то говорит?

– Говорит. Что мы – лучшие из бойцов, – не сдавался Халь, но в его сердце уже упало зерно сомнения. – Все равно ведь другого объяснения нет, так? Ни одно животное не может нарочно подставиться под удар. Это просто смешно.

– Если только их не направляла какая-то сила, чтобы обольстить нас сознанием нашего величия и усыпить бдительность… Или, может, это вообще не настоящие волки, просто иллюзия?

Халь фыркнул. Он же чувствовал, как клинок входит в плоть, и слышал… впрочем, нет, не слышал! Сомнение мгновенно разрослось. Он в самом деле не слышал победной песни рунного клинка, обычно звучавшей в миг смерти врага. Он взглянул на меч – и опустил голову: лезвие было чистым, без единого пятнышка крови.

Халь разозлился. Как они смеют над ним издеваться? Он представил Ренауда, смеющегося над удачной шуткой, и в голову ему ударила кровь. Юноша вдобавок вспомнил, какое зло принесли интриги принца Бранвульфу, Керидвэн и Каспару в Торра-Альте.

Ренауд заплатит за все! Никто не может безнаказанно чернить имя Торра-Альты.

– Спар, они ответят за это, – вслух пообещал он.

– Спар? – удивленно откликнулся Кеовульф. – Странно. Я тоже о нем подумал. Как будто он здесь, среди нас. Вот забавно.

Халь сжал зубы, стараясь не поддаваться чарам тумана. Чтобы отвлечься, он спросил:

– Что сказала Брид, когда поняла, что я уехал?

– Гм… Да так, ничего, – слишком бодро отозвался его друг.

– Не умеешь ты врать, Кеовульф, – усмехнулся Халь. – Так что она сказала?

– Н-ну… Назвала тебя дураком. Сказала, что ты напрасно выделываешься и заслуживаешь того, чтобы заблудиться в тумане. Еще сказала, что единственный способ добраться до острова – это разогнать туман с помощью ее заклинаний.

– Что-то они не действуют, – заметил Халь. – Туман еще гуще, чем обычно.

Как раз когда он говорил, впереди показалась гигантская темная башня. Она выплыла из тумана, окруженная черными утесами, и с каждым мигом делалась все отчетливее.

– Мы поднимаемся, – недоверчиво пробормотал Кеовульф. – Но как? Я не чувствую ступеней… Или склона…

Однако башни замка все приближались, теперь было видно, что они буровато-черные, с острыми шпилями, окованными железом, похожими на наконечники стрел. Башни больше были похожи на стрелы, ощерившиеся в небо, нежели на людское жилье. Остальной замок казался пятном черной тени среди тумана, поглощающим свет. Из бойниц струился зеленый дым и полз сквозь решетку ворот.

– Как хитро! – с облегчением вскричал Кеовульф, глядя, как клубящийся туман обтекает барбакан, оставляя вход, формой напоминающий череп, свободным.

Черная пасть ворот наводила ужас.

Под поднятой решеткой ворот стояли три фигуры и приветливо махали руками, маня путников к себе. На них были длинные пурпурные мантии и широкополые остроконечные шляпы. Халь изумленно увидел, что они с Кеовульфом уже поравнялись с воротами, далеко внизу об утесы билось море.

– Правильно Брид боялась! Они же нас перенесли по воздуху, – пробормотал Кеовульф. – Затащили прямо в свое логово.

– Как принц Ренауд связался с этими чародеями? – вопросил Халь, не ожидая получить ответ.

При звуке этого имени из замка послышался женский плач.

– Халь! Халь, ты пришел за мной, – рыдала женщина. – Мой герой! Я знала, что ты меня не оставишь!

Он спрыгнул с коня и ринулся к замку, желая немедленно спасти Кимбелин. Неизвестным образом юноша оказался на дороге, ведущей прямо к главной башне, и дальше – по винтовой лестнице в ворота. Зеленый дым извергался Халю прямо в лицо, казалось, лестница сделана из дыма.

– Стой! Стой, не валяй дурака! – кричал позади Кеовульф.

Однако сам он не выдержал, тоже спешился и помчался за своим другом по иллюзорной лестнице. Наконец его сапоги застучали по твердому камню, и Кеовульф с разбега выскочил на узкий карниз, идущий вкруг башни. Халь уже шел по карнизу, крепко прижимаясь к стене. Он продвигался в сторону высокого окна, откуда доносились рыдания.

Кеовульф побледнел, но отважно последовал за другом. Он старался не глядеть вниз, цепляясь сведенными пальцами за щели меж камнями. Халь оглянулся на рыцаря, потом перевел глаза вперед, на туман.

Они были выше уровня тумана, и глазам открывался вид на мили окрест. За клубящейся зеленоватой пеленой к западу и востоку простирались серо-голубые воды, и Халь понял, как же велико это озеро. За южным его побережьем, где мелькали серыми призраками спины диких пони, горел костерок Брид, выпуская странные алые дымы. Еще дальше вставал бесконечный лес, уступами шли буковые, сосновые, дубовые полосы, перемежаясь темной и светлой листвой; вдали все сливалось в зелено-голубое море. Дождевые облака, из-за которых до земли протянулись широкие лучи солнца, бросали пятна тени на золото лесов, горела на солнце светлая вода – реки или еще одного озера.

Халь никогда не боялся высоты. Он верил в свое чувство равновесия, а карниз под ногами был не менее шести дюймов шириной. Юноша добрался до окна и глубоко запустил пальцы в щель меж камнями, подтягиваясь, чтобы влезть в комнату.

Рыдания подстегивали его, хотя внутренний голос и предупреждал, что это может оказаться ловушкой, как волки или непонятным образом поднявшаяся дамба.

Оторвавшись от карниза и теперь полагаясь только на силу мышц, Халь на миг повис над бездной и ловко перекинул руку через подоконник. Уцепившись за него изнутри, он сильным рывком подбросил все тело и ввалился в узкое окно.

Шею его немедленно обхватили нежные руки. Принцесса покрывала лицо и губы Халя поцелуями.

– Лорд Халь, я знала, что ты придешь… Я знала, что ты меня не оставишь.

Халь взглянул в ее прекрасные серо-голубые глаза, небесный цвет которых словно замутила поволока дождя. Хотя Кимбелин смотрела прямо на него, в ее взгляде была легкая рассредоточенность, будто она плохо видела.

Халь инстинктивно вздрогнул.

– О, Халь, мой герой, ты клялся быть моим рыцарем.

Кеолотианская принцесса застенчиво поправила розовое покрывало на волосах и кокетливо улыбнулась. Одетая во множество прозрачных шелковых одежд, просвечивающих одна через другую, она казалась Халю полупризрачной. Одежде ее придавали вес только украшающие платье драгоценные камни, вышивка жемчугом и рубинами. Она снова бросилась в объятия спасителя, вся трепеща.

– Халь, мой избавитель, ты все-таки пришел за мной!

– И за теми, кто вас похитил, – добавил тот. – Они заплатят за преступление!

В окне показалась голова Кеовульфа. Ему, такому тяжелому, задача далась с трудом. Наконец он перекинул через подоконник ногу и неловко плюхнулся вниз, подняв тучу пыли. Без слова приветствия рыцарь обратился к Кимбелин:

– Где Ренауд? И как пройти мимо чародеев?

– Чародеев? – переспросила она, очаровательно склонив головку.

– Ну да, этих типов в мантиях.

– Не получится.

Дверь внезапно распахнулась, и из-за нее прозвучал насмешливый низкий голос. Высокий худой человек с рунным посохом стоял на пороге; ни одной из рун на посохе Халь не узнал – он был не слишком-то силен в этом искусстве. Длинная пурпурная мантия в золотых молниях ниспадала с плеч чародея.

Халь встряхнул головой и присмотрелся. На чародея падал свет, и сквозь него была видна противоположная стена. Улыбка сползла с иссушенного лица, и чародей жутко расхохотался.

Халь рассмеялся ему в ответ.

– Чародей, ты всего лишь призрак. Я не боюсь тебя. Тот подался вперед, и единственной мыслью Халя было – защитить принцессу. Умри она, и всем их надеждам придет конец! Король Дагонет отзовет обратно свою тренированную страшную армию, только если его драгоценную дочку вернут в целости и сохранности.

Она испуганно ахнула, и Халь заслонил девушку собой, выхватывая меч. Презрительно смеясь, чародей взмахнул рукой и выкрикнул заклятие.

К ужасу Халя, его прославленный рунный меч начал плавиться и искривляться, с него закапал белый раскаленный металл. Капли шипели, прожигая деревянный пол; Халь стиснул рукоять и сосредоточился на рунах по лезвию – но они не возымели никакого эффекта. Рукоять, нагревшись, обожгла ему руку, и юноша вынужден был выронить свой меч, драгоценный, прекрасный меч, который растекся по полу лужей расплавленного металла.

Гнев вспыхнул в груди Халя, и он бросился на чародея с голыми руками.

И тут произошла вещь, которой не ожидали ни чародей, ни тем более Халь: Кеовульф сгреб Кимбелин и приставил ей к горлу нож.

Халь обрушил кулак на голову чародея, но рука его прошла насквозь и больно ударилась о косяк двери. Однако призрак отступил в сторону – не потому, что его бесплотному телу причинил какую-то боль удар, но потому, что гнев Халя отвлек его от Кеовульфа. Рыцарь держал Кимбелин в чрезвычайно крепком захвате, она была бледна, поражена и едва дышала.

– Ослабь хватку, ей больно, – крикнул Халь, но его друг стиснул принцессу еще яростнее.

– Подымай свой меч! – рявкнул он на Халя, сверкая глазами.

Халь уставился на своего друга как на сумасшедшего. На полу была только лужа расплавленного металла.

– Подними его! – Кеовульф ткнул ногой серебристую массу и, к глубокому изумлению Халя, послышался звон холодной стали. – Это все чары! Их магия не природная, как у Брид.

Все еще сомневаясь, юноша наклонился и протянул руку к тому, что казалось бурлящей жидкостью. Он закрыл глаза. Великая Мать, придай мне веры. Верни мне реальность моего мира, молился он. Все еще не раскрывая глаз и ожидая, что сейчас сожжет пальцы до кости, Халь собрал свою отвагу и погрузил руку в расплавленный металл… и почувствовал твердую, холодную рукоять своего клинка. Он развернулся, чтобы атаковать призрак, но чародей уже исчез.

– Халь, Халь! – сдавленно кричала Кимбелин. – Спаси меня от этого злодея! Мой отец наградит тебя, даст тебе целое королевство, если ты спасешь меня! Если рыцарь меня убьет, отец разгневается! Халь, сделай же что-нибудь! Ты слышишь?

Халь прекрасно слышал, только не понимал, что нашло на Кеовульфа.

– Что ты делаешь? – не решаясь напасть на друга, вскричал он. – Отпусти ее!

– Очнись! Ты что, не понял, что происходит?

– Ты повредишь принцессе! – завопил Халь, теряя рассудок.

Кимбелин бледнела и слабела у него на глазах. Он не выдержал и бросился на Кеовульфа, сбив его с ног ловким ударом. Кеовульф повалился на спину, задел низкое кресло и с грохотом упал, отпуская Кимбелин. Та отбежала в сторону, часто дыша. Халь приставил острие меча к горлу друга и велел принцессе бежать.

– Я знаю путь! – крикнула она, хватая Халя за рукав. Бросив последний взгляд на Кеовульфа, юноша увидел, что тот как-то странно меняется: глаза его запали, губы искривились в подлой ухмылке. Он превращался во что-то страшное и зловещее. Зрачки его так и пульсировали ненавистью.

– Бежим! – молила Кимбелин.

Халь решился и бросился вслед за ней к завешенной занавесом арке в дальней стороне комнаты.

– Здесь есть проход на нижние этажи, а оттуда – в конюшни, – на бегу говорила принцесса. – Мы спрячемся там и подумаем, что делать дальше.

Оставив позади Кеовульфа, который и не пытался за ними последовать, Халь спешил за принцессой, зачарованный ее нежной речью.

– Это все Хардвин и принц Ренауд, – начала она, слегка подбирая юбки и легко сбегая по ступенькам, начинавшимся сразу за занавесом. – Ты даже не представляешь, что они хотели со мной сделать. Держать меня здесь в цепях! Только испугались моего брата, хотя и посадили его в темницу. Мы должны его спасти.

– Сначала вы должны оказаться в безопасности, – галантно возразил Халь. – Потом я вернусь за Тудвалом.

Легкие волосы принцессы развевались на бегу.

– Вот он рассердится, что именно ты его спас! – засмеялась она.

Кеовульф все не появлялся. Халя это не тревожило: мысли его витали далеко. Вот он, его шанс заслужить славу и сделать все в одиночку, без Брид, и в особенности без Абеляра, даже без Кеовульфа. Он бежал по ступеням вниз и вниз, стараясь не отставать от Кимбелин. Принцесса то и дело просила его прибавить ходу. Наконец они оказались возле узкой двери с козырьком. Кимбелин потянула за дверное кольцо, но дверь не поддавалась. Она беспомощно оглянулась на Халя.

– Я не могу…

– Позвольте мне.

Халь учтиво оттеснил принцессу, невольно взглянув на ее вздымающуюся от частого дыхания грудь. Он улыбнулся принцессе и сильным рывком открыл дверь, все продолжая глядеть девушке в лицо. Комната за дверью была завешена пурпурными драпировками. Стекло в единственном окне в дальней стене было пурпурным. Странный кровавый свет из окна падал на трех красноглазых тварей, сидевших вокруг большого черного горшка. Они помешивали варево, над которым клубился пурпурный пар. Халь узнал злобных хобгоблинов.

Они хором заверещали, загоготали, и остолбеневший Халь едва успел вытащить из ножен меч – но пурпурный дым с пьянящим запахом фиалок ударил ему в голову, сковывая члены. Перед глазами у юноши все поплыло; шатаясь, он старался держать равновесие, меч прочерчивал в пурпурном дыму золотые полосы, но не доставал до врагов.

Хобгоблины были совершенно голые, только на головах у них красовались остроконечные шляпы – в насмешку над чародеями. Кости, выступающие на худых телах, казалось, готовы прорвать кожу. Как один, они растянули коричневые губы, скалясь в желтозубых улыбках. Хобгоблины ростом были не больше детей и куда тоньше, сплошные кости, обтянутые землистой кожей. Они совали в котел длинные пальцы и с чавканьем их облизывали быстрыми языками.

Халь стремительно терял силы, дым сгустился вокруг него, как кисель, душа, забираясь в легкие, не давая дышать. Он не мог поверить, что это только иллюзия. Клуб дыма свернулся в подобие кулака и полез к нему в рот, перекрывая дыхание. Мир вокруг бешено закружился.

– Кеовульф! – прохрипел Халь, теряя сознание, и упал.

То ли он лишился чувств во время падения, то ли дым спружинил и поймал его тело, но удара о землю юноша не почувствовал. Следующее, что он помнил, – это гнусное бормотание хобгоблинов, которые, в отличие от магов, оказались вполне осязаемыми. Несомненно, маги использовали их для черной работы. Для своего размера хобгоблины отличались поразительной силой.

Костлявые руки подхватили Халя, он не мог сопротивляться. Его подняли легко, как ребенка, и потащили куда-то вниз по бесконечным винтовым лестницам, по длинному коридору, по сторонам которого виднелись запертые на засовы двери. Наконец Халя приволокли к подъемной решетке глубоко в подземелье замка.

Сердце Халя болело от ужаса. Он уже видел подобные переходы под дворцом Рэвика в Фароне. Халь даже чувствовал те же запахи – раскаленных углей, горелого жира. И когда его поднесли к стальным дверям, охраняемым парой хобгоблинов с длинными ножами, он уже знал, что сейчас увидит.

Халя зашвырнули внутрь, и он с трудом поднял голову. Перед ним стояли три чародея, теперь они казались еще выше, чем прежде. Хобгоблины подбежали к ним и прильнули к их ногам, как дети, просящие ласки родителей. Они вытягивали шеи, ожидая похвалы, и бурно радовались, когда их гладили по голове.

Халю было трудно смотреть чародеям в лица. В их тонких, вытянутых чертах было что-то непередаваемо жуткое. Кожа казалась почти прозрачной, только мантии придавали чародеям форму тела. Их тонкие руки были не способны ничего взять. Однако колдовать они по-прежнему могли, и когда один из чародеев щелкнул пальцами и взмахнул рукой в воздухе, вокруг Халя заклубился зеленый дым с багровыми всполохами. Хобгоблины завизжали от восторга.

Цепи на стенах, однако, выглядели вполне реальными. Халь вырывался изо всех сил, но тщетно: хобгоблины подтащили юношу вперед и надели ему на руки кандалы. Короткая цепь не позволяла Халю подняться в полный рост. Он попытался достать хобгоблинов ногой, но они ловко уворачивались.

– Поразмысли над своей судьбой и помни, что мы еще вернемся, – в один голос произнесли чародеи надтреснутыми голосами.

У Халя отобрали меч и приковали его на противоположной стене, так, чтобы нельзя было дотянуться. Халь не желал унижаться на глазах врагов, стараясь достать меч, хотя каждый нерв его тела так и рвался попробовать. Но юноша знал наверняка, что это невозможно.

Чародеи ушли, переговариваясь на неизвестном Халю языке, явственно не кабалланском. Ошеломленный, он сидел, привалясь к стене, и смотрел в клубы дыма. Что же случилось с Кимбелин? Он решил, что чародеи, должно быть, заперли ее где-нибудь еще, и мог только надеяться, что это более приятное место, чем подземелье. Дым медленно рассеивался, и Халь услышал голос. Он говорил по-бельбидийски!

– Они, похоже, были чем-то взволнованы. И более призрачны, чем раньше.

Халь не мог понять, настоящий это голос или иллюзия, насланная зеленым дымом. Дым медленно опускался вниз и сочился в трещины плит под ногами, как будто устал висеть в воздухе.

Юноша смотрел сквозь дымный воздух, и как только разглядел, кто же стоит перед ним, в горле его заклокотал гнев. Этот человек изменился, у него отросли волосы и борода, но не узнать его было невозможно.

– Предатель! – взревел Халь и бросился на него, забыв о цепях. Но железные браслеты впились ему в плоть – так беснующуюся собаку останавливает цепь. – Твой брат, Рэвик, мучает моего брата в подземельях Фароны, и все из-за твоих подлых интриг! Он не может поверить, что ты предал его, считает тебя честным и верным и… – Слова умерли у него на губах.

На лице принца Ренауда замерло глубочайшее непонимание. Что-то было не так. Может, это все тоже иллюзия? Сбитый с толку Халь привалился к стене и, схватился за голову.

– Разве ты не пришел спасти меня? – напряженно спросил принц Ренауд. – Мы догадались, что кто-то явился за нами. Хобгоблины – болтливые твари, они сообщили, что какие-то люди на том берегу применили природную магию. Я сразу догадался, что это ты и твоя женщина. Не правда ли, я догадлив? Что скажете, лорд Хардвин?

Халь увидел приземистого писцерийца, прикованного рядом с принцем. Он поздоровался кивком головы. Оба выглядели очень изможденными и несчастными, в разорванной одежде. Запястья их охватывали такие ржавые кандалы, что Халь не знал, почему они оба не подхватили заражение крови.

– Очень жаль, что ваш план не сработал, – горько сказал Хардвин. – Принц Ренауд так верил в вас. Он говорил, что люди Торра-Альты никогда не оставляли Бельбидию в беде – ни в мире, ни в войне. Но я, признаться, сомневался, из-за этой беды с волками. Я думал, вам не будет до нас дела.

– А где Тудвал? – выдавил Халь. – Он здесь? Принц кивнул.

– Да, но нас сразу разлучили.

Хобгоблины созерцали их, хихикая, и Халь боялся, что это все подстроено. Он не знал, верить принцу Ренауду или нет. Он даже не понимал, в самом ли деле разговаривает с ним. Юноша уронил голову на руки и тяжело задумался. Наверняка есть какой-то способ узнать правду. Такая глупость могла бы случиться с Каспаром, а не с ним, Халем! Его так легко не одурачить. Всем известно, что Халь умен и недоверчив. И сейчас он должен докопаться до истины.

Из подсознания всплыл образ Морригвэн. Халь никогда твердо не знал, как к ней относиться. С одной стороны, она его недолюбливала, но с другой – никогда не препятствовала их с Брид любви, притом что о Брид Старая Карга очень заботилась.

Тем временем дым снова начал подниматься; новые его клубы поползли из-под двери.

– Они возвращаются! – вскричал Ренауд, весь побледнев.

Похоже, он смертельно боялся чародеев, и это почему-то более всего другого убедило Халя в его невиновности. Дверь со скрипом отворилась, и три призрачные фигуры встали на пороге. Они как будто выцвели и стали еще прозрачнее, дым беспрепятственно проходил сквозь бесплотные тела, как пыль сквозь луч света. Как и говорил Ренауд, чародеи выглядели взволнованными.

– Прикажете избавиться от него? – хором спросили они. Халь не видел, к кому они обращаются, но уж точно не друг к другу. И тут он увидел это. Огромный черный волк, сгорбившись, сидел в углу, изо рта его тянулась нить слюны. Зубы его были так огромны, что пасть не закрывалась. Волка окружало облако черного дыма, скрывая его от глаз, но Халь услышал исходящий от него голос:

– Нет. Сохраните его. Пускай он привлечет остальных. Мы возьмем их всех, и ни один не вернется. Почему я должен все делать сам? Я приказал вам, а вы подвели меня. Ваш туман рассеивается. Его уничтожает чужая магия. Скоро путь будет открыт. – Голос волка был черным от злобы, – Только посмейте меня подвести – и отправитесь обратно, вечно скитаться по болотам Иномирья.

Волк прыгнул из черного облака и стрелой пронесся в дверь. Халь рвался изо всех сил, ужасно боясь за Брид. Ведь это ее магия рассеивала туман! Он был уверен, что волк помчался искать ее. А рядом нет ни Халя, ни Кеовульфа, чтобы защитить Брид! Он молился, чтобы хоть Абеляр не оставил ее. Впервые за все время Халь чувствовал к лучнику благодарность и тепло.

– Она обрела власть над туманом и уничтожает его, – растерянно сказал один из чародеев.

– Но она одна. Она не справится. Великая Матерь не услышит молитв одиночки, – ярости отозвались остальные.

– Поднимайте воду, – приказали чародеи, прежде чем уйти.

Через несколько секунд их непонятный говор затих в темноте.

Хобгоблины захлопнули дверь и зашлепали по камням за своими хозяевами. Халь отчаянно кричал в сторону двери, зовя Кеовульфа. Он мог думать только об одном.

Прошло много времени, и Халь уже начал думать, что о них забыли. Но тут из-под двери заструилась вода. Она подтекла Халю под ноги и замочила ему подошвы. Вода все лилась и растекалась по полу квадратной камеры от стены до стены.

Вскоре Халь промок уже по щиколотки. Вода прибывала быстро, поднималась, заливая ему сапоги. Она была холодная, мокрая и совершенно реальная! Халь сильно дернул за цепь, стараясь вырвать кольцо из стены, но металл не поддавался.

Хардвин застонал от страха.

– Лорд Халь, сделайте что-нибудь. Спасите нас, – взмолился принц Ренауд.

Их слепая вера придала Халю сил. Он стоял, выпрямившись, насколько позволяла цепь, и лихорадочно оглядывался в поисках чего-нибудь спасительного. Мутная зеленоватая вода колыхалась уже возле бедер, и Халь заметил деревянную щепку, плавающую неподалеку. Это было уже что-то! Халь принялся плескать в воде рукой, подгоняя щепку поближе, и когда та подплыла, схватил кусочек дерева всей горстью. Он начал ковырять щепкой в замке кандалов, но металл не поддавался. Халь бешено старался, а вода все поднималась. Наконец щепка с треском сломалась в его руке.

– Будет война, – простонал принц Ренауд. – Если мы не вернемся с принцессой Кимбелин, все пропало. Что, если она утонет?

Халь молился, чтобы до Кеовульфа долетел его крик. Проклятые чародеи наслали наводнение на Брид, и он должен помочь ей. Должен же быть какой-то выход! Вода уже достигала ему до согнутых плеч. Халь просунул кулак в кольцо в стене и изо всех сил дернул, используя руку как рычаг. Но металл не вырвался из камня.

– Великая Матерь, – крикнул он отчаянно, – я должен спасти Брид. Великая Матерь, возьми что хочешь, любую жертву от меня, я все сделаю, только, умоляю тебя, спаси Брид! Я должен спасти Брид!

Хардвин пускал пузыри, хрипел и бился. Низкорослый, он уже почти скрылся под водой и тщетно выворачивал шею, чтобы глотнуть воздуха. Принц Ренауд рядом с ним вел себя достойно бельбидийского дворянина: спокойный и твердый, он молился своему богу о милосердии и быстрой смерти.