Текст книги "Приди, весна"

ГЛАВА 19

Путь от Бастид-Хила до ранчо Буффало-Маунтин занял времени даже меньше, чем Анника предполагала. Сидя в коляске со спящей у нее на коленях Баттонз, она не отрывала глаз от двухэтажного особняка, к которому они сейчас приближались. Он казался монархом, который царит над простиравшейся вокруг, куда ни кинь взор, бескрайней прерией. Земля возле дома и хозяйственных построек уже покрылась травой, и кое-где виднелись согнувшиеся от времени и ветров деревья. Глядя, как колышется трава, Анника невольно подивилась про себя жизнестойкости тонких ростков, выдерживающих сильный напор ветра, который лохматил ей волосы, бросая в глаза выбившиеся пряди.

Зак Эллиот встретил ее поезд в Бастид-Хиле. Последний раз, когда они виделись, ей было семь лет, но время не стерло его образ из ее памяти. Разве могла она забыть эти седые волосы под кожаной, с мягкими полями шляпой, шрам на щеке или неизменную табачную жвачку у него во рту? Он крепко обнял ее, когда она сошла на платформу в Бастид-Хиле, пару раз взглянул на Баттонз, но не задал никаких вопросов. Она поняла, что все вопросы он оставил Кейсу.

Когда они подъехали к дому и остановились у черного входа, Зак, показав рукой на дверь, предложил:

– Почему бы тебе не пойти наверх? Рози не терпится с тобой увидеться. А я пока съезжу в дальний кораль за твоим братом.

Словно в ответ на его слова дверь на широкую веранду, которая шла вокруг всего дома, вдруг распахнулась, и на пороге появилась Роза Сторм. Узнав Аннику, она всплеснула руками и кинулась ей навстречу с такой прытью, какой трудно было ожидать от женщины на последнем месяце беременности.

У коляски Роза остановилась. По щекам У нее текли слезы, но губы улыбались. Спрыгнув на землю с саквояжем Анники, Зак протянул свободную руку и принял у нее спящего ребенка. Роза бросила удивленный взгляд на Бейби, но, как и Зак, воздержалась от вопросов.

– Идем в дом, – предложила она, когда Анника взяла девочку у Зака. – Кейс сейчас будет. Ты ведь съездишь за ним, Зак? Нет?

– Нет. То есть я хотел сказать «да», мэм. – Он перевел взгляд на Аннику. – Иногда она говорит по-английски как-то чудно, и я немного теряюсь. – Зак вновь повернулся к Розе. – Кейс в дальнем корале, мэм?

– Да. Возится, как обычно, со своими бизонами. Он так обрадуется. – Она взяла Аннику под руку. – Идем. Я хочу знать, как ты.

«Смертельно устала, – подумала Анника. – И беспокоюсь о Баке. Гадаю, когда он приедет сюда и как отреагирует на его появление мой горячий братец…» Молча она последовала за Розой на кухню и устало опустилась на выдвинутый для нее хозяйкой из-под стола стул. Глядя на невестку, она вдруг почувствовала себя рядом с ней настоящей замарашкой. На Розе было темно-синее платье с белоснежным крахмальным фартуком, подчеркивавшим ее расплывшуюся талию; волосы заплетены в косу и уложены на голове в корону, совсем как у Аналисы. Еще в свою первую встречу с Розой Анника обратила внимание на то, что обе женщины были в чем-то неуловимо похожи. Вероятно, подумала она тогда, это объяснялось тем, что обе они родились и выросли в Европе.

– Садись, садись, Анника, и поешь. – Роза сложила на мгновение руки на своем объемистом животе.

– Спасибо, Роза, но мне сейчас не хочется есть. В общем-то я не голодна.

Не обратив на слова Анники никакого внимания, Роза открыла шкафчик и достала оттуда блюдо со сдобой. Кофе уже стоял на плите, и его аромат смешивался с такими же уютными, домашними запахами корицы и свежеиспеченного хлеба. Анника окинула взглядом крошечную кухню, рассматривая все вокруг с жадным любопытством, словно никогда ничего подобного не видела в жизни. Кружевные занавески на окнах, плетеный коврик на натертом до блеска желтом деревянном полу, коллекция заварочных чайников и чашек с блюдцами с рисунком из розочек на открытых полках… На кухне царил идеальный порядок и, однако, здесь было очень уютно.

– Не хочешь уложить bambina в постель? – Роза, забыв о блюде со сдобой, остановилась перед Анникой, глядя на спящую девочку, головка которой покоилась у Анники на плече.

– Ничего… она легкая. Я привыкла носить ее. – С легким удивлением Анника вдруг осознала, что соскользнувшие у нее с губ слова не были обычной вежливостью. Баттонз и в самом деле не являлась для нее обузой. К тому же, держа ее на руках, она чувствовала себя ближе к Баку.

Роза не сводила с девочки жадного взгляда. Анника улыбнулась темноглазой итальянке.

– Хочешь подержать ее, когда она проснется?

Роза кивнула.

– Che bella chica, прекрасная маленькая девочка. – Она слегка похлопала Бейби по спинке. – Чей это ребенок?

Анника глубоко вздохнула и с трудом выдавила из себя улыбку.

– Она родственница человека, который меня похитил. Ее имя Бейби, но она любит, когда ее называют Баттонз.

Зная, как Кейс с Розой мечтают о детях, Анника была уверена, что ее невестка без колебаний согласилась бы взять Бейби. Что же до Кейса, то тут еще бабушка надвое сказала.

Подумав об этом, Анника, однако, тут же выбросила эту мысль из головы. Бак, несомненно, скоро приедет за ними с Бейби. Может, даже уже сегодня вечером. И к его приезду она должна твердо знать, что намерена делать.

Внезапно задняя дверь распахнулась, и на пороге кухни возник Кейс, за которым маячила фигура Зака. При виде своего обожаемого старшего брата Анника вздернула подбородок и храбро встретила вопросительный взгляд его голубых глаз. Небесно-голубой цвет глаз и высокий рост были у них единственными общими чертами, которые они унаследовали от матери. В остальном они были совершенно не похожи. Кейс был брюнетом с черными как вороново крыло длинными волосами, и его кожа своим цветом напоминала бронзу, что еще больше подчеркивало синеву его глаз. Их родители сходились во мнении, что оба они отличаются необычайным упрямством. Анника, правда, считала, что в отношении Кейса это было явной недооценкой. Она надеялась, что, женившись, он немного смягчился, но сейчас, глядя, как брат стоит в дверях, медленно оглядывая замызганное платье и растрепавшиеся от ветра волосы, Анника поняла: он весь кипит от возмущения.

Судя по всему, он уже решил для себя, что с ней произошло самое худшее. И если так, он не успокоится, пока не рассчитается с Баком.

Она решила не медля прояснить ситуацию, пока он не рассвирепел окончательно. Она рывком встала, протянула спящего ребенка Розе и, шагнув к брату, крепко обняла его за шею.

Кейс сразу же весь напрягся, и Анника затаила дыхание. Однако уже в следующее мгновение он расслабился, и она перевела дух. Он прижал ее к груди, и это объятие было выразительнее всяких слов. В следующее мгновение, однако, он, не выпуская ее из объятий, слегка отодвинулся и испытующе поглядел ей в лицо.

– С тобой все в порядке?

Анника кивнула и улыбнулась ему, но не смогла сдержать мгновенно выступивших на глазах слез. Кейс был ее братом, и она любила его. Ей было жаль, что, хотя и невольно, она явилась причиной его беспокойства и гнева.

– Со мной все в порядке, правда, – проговорила она еле слышно.

– Ты выглядишь просто ужасно.

– А кто говорил, что я слишком забочусь о собственной внешности? Но теперь, полагаю, я с этим покончила. – Она бросила взгляд вниз, на грязную юбку с обгоревшим подолом. – К тому же, мне не дали времени купить новое платье или хотя бы привести себя в порядок перед приездом сюда.

– И как же ты сюда добралась?

– Меня привез Зак. – Увидев его взгляд, как бы говоривший: не втирай мне очки, Анника поспешно добавила: – В общем-то это долгая история.

Кейс бросил взгляд на Баттонз.

– Откуда у тебя этот ребенок?

– Она неотъемлемая часть всего, что со мной произошло.

Кейс подвел ее вновь к столу, усадил на стул, поцеловал жену в щеку и в первый раз внимательно оглядел спящую на руках у Розы Бейби-Баттонз.

– Времени у меня предостаточно. Так что рассказывай. – Кейс повернулся опять к жене: – Этот ребенок слишком тяжел для тебя. Отдай его назад Аннике.

– Нет.

Анника с трудом подавила улыбку. Молодец, Роза! Наконец-то ее брату встретился кто-то, способный дать ему отпор. Зак подошел к плите, взял с ближайшей полки кружку и налил себе черного кофе.

– Кто-нибудь еще хочет? – предложил он.

Ему никто не ответил. Роза продолжала стоять, игнорируя Кейса, а тот, весь кипя от ярости, сверлил глазами ребенка у нее на руках. Наконец, не выдержав, он забрал у жены Баттонз и, подержав ее несколько мгновений, осторожно передал Аннике.

– Сядь, Роза.

Итальянка даже не пошевелилась.

– Пожалуйста, – умоляюще добавил Кейс.

Роза села, и Кейс опустился на стул рядом с ней. Вытащив из-под стола четвертый стул, Зак тоже приготовился слушать. Анника, вновь подавив улыбку, прижалась на мгновение губами к макушке Бейби.

– Начинай, – требовательно произнес Кейс.

– Рада видеть, что ты еще сохранил свои прекрасные манеры, мой большой брат.

Роза рассмеялась, и Кейс нахмурился.

– Сейчас не время для всяких нежностей, что, черт побери, случилось за то время, что ты была там, и как тебе удалось вырваться?

Насколько Анника могла судить по выражению его лица, настоящий допрос был еще впереди.

Она вздохнула и медленно начала свое повествование, старательно избегая всякого упоминания о том, как постепенно изменялись их отношения с Баком. Она поведала им о Верджиле, Клиффе и Дентоне и о том, как они заставили ее поехать вместе с ними и она была вынуждена взять с собой Баттонз. Рассказала и о том, что приключилось с ней в Шайенне.

– В общем я вышла из той лачуги и забрала лошадь Клемменса. Слава Богу, было уже совсем темно. – Анника рассмеялась в попытке внести шутливую нотку в свое повествование.

Кейс, однако, даже не улыбнулся. Взгляд его был прикован к ее лицу, и он явно с трудом сдерживался, сжимая и разжимая кулаки. Если бы она не знала его, то могла бы подумать, он сердится на нее за то, что ее похитили. Но она понимала, что он просто пытается не выказать своих чувств. Он стал таким после возвращения из пансиона, куда уехал учиться в тринадцать лет. С того дня он постоянно держал свои чувства в такой узде, что иногда казалось, будто единственной эмоцией, которая ему присуща, был гнев.

Не отрывая глаз от лица брата, Анника возобновила свой рассказ.

– Вероятно, я выглядела как настоящее огородное пугало, когда ехала через город. Да, между прочим, я весьма неплохо езжу верхом. Хотя, должна сказать, ездить по городу, да еще в мужском седле, совсем не так легко, как скакать по горам и долинам.

– Анника, – произнес с явным нетерпением в голосе Кейс, – не отвлекайся.

– Улицы Шайенна были безлюдны, но я продолжала ехать в направлении наиболее высоких зданий, где, по моим расчетам, был центр, и вскоре добралась до оперного театра. Спектакль, очевидно, только что закончился, и перед театром было много народа. Я спросила каких-то людей, ожидавших карету, как мне найти полицейский участок, и они в свою очередь тоже начали задавать мне вопросы. Когда же они узнали, как меня зовут, то тут же вызвались проводить меня туда. Меня что, знает весь Шайенн?

Кейс промолчал, и тогда подал голос Зак.

– О твоем похищении было трижды напечатано в газетах. Да и награда обещана немалая. Так что, думаю, мало найдется таких, кто о тебе не слышал.

– Этого-то я и боялась. А как восприняли все это мама с папой?

Склонившись к Аннике, Роза слегка похлопала ее по руке.

– Они хотели приехать сразу же, как только Кейс прислал им телеграмму. Но он сказал, что нет никакого смысла сидеть здесь и ждать.

– Я написал им не приезжать до весны, – пояснил Кейс.

Анника постаралась в нескольких словах закончить свою историю.

– Когда я добралась до полицейского участка, они послали Заку в Бастид-Хил телеграмму и устроили меня на ночь в отеле «Инероушн». Бейби, как и я, была ужасно измучена и никак не могла заснуть. Так что мы не сомкнули глаз почти до утра. Начальник участка посадил нас на первый же поезд, и Зак встретил меня.

Зак прервал ее, обратившись к Кейсу.

– Я решил не посылать к тебе человека с сообщением о ее приезде, поскольку она все равно приезжала шестичасовым поездом. Просто привез ее сюда, а потом поехал за тобой.

– Вот так я и очутилась здесь, немного, правда, грязная и помятая, но и только. – Она надеялась, что голос ее звучал достаточно убедительно и не выдал владевшей ею неуверенности.

На лице Кейса, продолжавшего пристально смотреть на нее, не дрогнул ни один мускул. Роза, словно успокаивая его, положила руку ему на плечо. Кейс перевел взгляд с Анники на ребенка, которого она прижимала к груди, время от времени гладя с нежностью светлые кудряшки. Он откинулся на спинку стула, положил, не спеша, ногу на ногу и лениво протянул:

– Ну, а теперь почему бы тебе не рассказать нам, что же произошло в действительности?

Он знал, что его сестра врет, был уверен в этом так же, как в том, что сегодня солнце закатится за горизонт. Может, конечно, она и не врет, но во всяком случае не говорит всей правды. Она провела более двух месяцев наедине с человеком, у которого в роду были, похоже, одни сумасшедшие. В ее же изложении ее пребывание там выглядит самым обычным делом, вроде остановки дилижанса на промежуточной станции. Определенно там случилось нечто такое, о чем она предпочитает не говорить. Женщина, сидящая сейчас за столом напротив него, мало чем напоминала ту его младшую сестренку, которую он видел последний раз в Бостоне два года назад в рождественские праздники.

Ту Аннику Сторм интересовали лишь ее балы, ее образование, ее наряды и ее книги. Эта же Анника Сторм даже не подумала извиниться за свой непрезентабельный вид. Она не стонала и не хныкала, что ей немедленно нужно принять ванну и переодеться, как и не требовала, чтобы он отомстил за нее. И она ни разу, даже мимоходом, не упомянула в разговоре своего оставшегося в Бостоне жениха.

Каким-то образом его избалованная младшая сестрица превратилась совершенно в другого человека – и эта мысль тревожила Кейса больше всего. Она выглядела сейчас настоящей женщиной, и он молил про себя небеса, чтобы это не оказалось и в самом деле правдой.

Если Бак Скотт и изнасиловал ее, то по какой-то причине она не желала в этом признаваться. Не пыталась ли она за внешней бравадой скрыть свой стыд? От этой мысли у Кейса противно засосало под ложечкой.

– Твоя сестра устала. Я провожу ее на верх, в ее комнату, хорошо? – Роза встала, словно заданный ею вопрос был пустой формальностью.

Кейс взял жену за руку и вновь усадил на стул подле себя.

– Ты уверена, – обратился он к Аннике, – что Скотт явится сюда за ребенком?

– Да. – Анника кивнула, но вопрос брата вновь пробудил в ней сомнения. Что, если Бак не приедет за ними? Что, если он вернулся к прежней мысли, что Бейби нужен настоящий дом, семья, и решил не приезжать за ними? И она не имеет ни малейшего понятия, как отыскать хижину, даже если ей и удалось бы уговорить Кейса отвезти их с Бейби туда.

– И ты говоришь, что Бейби ребенок его сестры? Не его?

– Да. Она дочь Пэтси.

Кейс наклонился вперед.

– Что ты знаешь об этой Пэтси?

Анника покраснела.

– Мне известно, что она… ну… не вполне здорова.

– Это слишком мягко сказано, – произнес он тихо.

Моментально она перешла в нападение.

– Что ты знаешь о сестре Бака? И откуда?

Ему не понравился звучащий в ее голосе вызов, как и тон, каким она произнесла имя своего похитителя.

– Слухом земля полнится. Мне известно, что она сумасшедшая. Считает себя Клеопатрой.

Анника расхохоталась.

– Клеопатрой? Ну, Кейс, если ты веришь всяким…

– Это правда. Мой сосед знаком с женщиной, которая за ней ухаживает. И он также рассказал мне, что в семье Скотта все были сумасшедшими.

Анника хотела было возразить, но внезапно передумала. В сущности она знала слишком мало о родне Бака, чтобы должным образом аргументировать свою точку зрения.

– Ты не против, – обратилась она к брату, решив оставить этот спор до лучших времен, – если Роза проводит меня сейчас в мою комнату? Я ужасно устала, и мне хотелось бы немного вздремнуть, пока не проснулась Баттонз.

– Баттонз?

– Я объясню позже, откуда у нее такое имя.

– Твои сундуки и саквояжи наверху. Так и стоят нераспакованные. – Он надеялся услышать радостное восклицание, однако Анника лишь кивнула и коротко бросила:

– Хорошо.

Кейс нахмурился. Не такого ответа он ждал от сестры, привыкшей менять наряды по четыре раза на дню. Что-то здесь было явно не так, и он дал себе слово обязательно докопаться до истины.

– Вставай, Бак. Тебя зовет папа.

Бак приподнял голову, недоумевая, как здесь очутилась Сисси. С усилием разлепив губы, он спросил:

– Сисси?

Его младшая сестра подошла ближе и словно бы качнулась к нему. Баку показалось, что она дотронулась до его щеки. Прикосновение было холодным, как лед. Мгновение она стояла, склонившись над ним. На ее лице блуждала ее обычная бездумная улыбка, и в глазах, устремленных на него, не светилось ни одной мысли.

– Я не хотела поступать плохо, Бак. Никогда.

– Я знаю, Сисси. Я знаю.

– Они все дарили мне вещи. Красивые. Поэтому я разрешала им трогать меня.

Бак покачал головой, показывая, что он не винит ее за то, что делали с ней охотники на бизонов, когда его не было поблизости. Она позволяла им все – за безделушку, дешевые украшения, ленту для волос, новое зеркальце. Да что уж там говорить – она отдавалась им за одну лишь улыбку. Ее Бак никогда ни в чем не винил – Сисси не понимала, что делает, – но он винил мужчин, прекрасно видевших, что у нее разум ребенка.

Он попытался сесть, чтобы разглядеть ее получше, но не смог пошевелить и пальцем. Тело не повиновалось ему. В комнате было невыносимо жарко, и он невольно подивился про себя, зачем ему понадобилось разводить такой сильный огонь.

– Сисси?

Куда она подевалась? Он прищурился, пытаясь ее разглядеть, но перед глазами у него все расплывалось. Обессилев, он уронил голову на подушки.

– Вот, Бак, вот кролик. Я приготовила все, как тебе нравится.

Это был голос Анники. Бак узнал бы его из тысячи голосов, настолько он был нежен и сладок – как мед из сот. Он хотел спросить ее, почему она его бросила, но ответ сам возник у него в мозгу – потому что он был охотником на бизонов. А теперь он стал траппером, тогда как она была городской леди. Но она забрала с собой и Бейби. Просил ли он сам, чтобы она уехала? Он не помнил.

Он повернул голову и увидел, что Анника стоит перед ним, держа в руках пару освежеванных кроликов.

– Ты ведь любишь их такими, не так ли? – Она протянула руку, и кролики повисли у самого его лица.

– Не покидай меня снова. – Слова прозвучали, как мольба, и на мгновение он почувствовал стыд, но даже это не остановило его, и он повторил: – Не покидай меня снова, Анника. Останься со мной. – От невыразимой муки он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их опять, Анники рядом не было.

Пульсирующая боль в раненой ноге вернула его к действительности. Он слегка приподнял голову и попытался сосредоточить взгляд на пятнах засохшей крови. Интересно, кто перевязал ему рану, изорвав для этого на полосы его собственную рубашку? Не Анника ли? Неужели она позаботилась о нем, прежде чем оставить?

Чей-то голос отвлек его от беспорядочно кружащихся в голове мыслей.

– Пусть знает, что тебя я не держу…

– Пэтси? – Он выставил вперед руку, пытаясь отгородиться от нее. От Пэтси можно было ожидать чего угодно. Даже сейчас, находясь в бреду, он помнил об опасности, какую представляла для него с Бейби Пэтси. Она была безумна, как и отец под конец жизни. Достаточно безумна, чтобы решиться – как Авраам, по ее словам, – принести свою дочь в жертву. Если бы не он, она, не задумываясь, сбросила бы девочку с крыши.

– Прошу, не приближайся…

Хотя она стояла к нему лицом, взор ее был обращен не на него, а куда-то в пространство. Она вся была в ином времени, в иной эпохе. Она говорила словами, которые вложил в уста египетской царицы бард шестнадцатого века. И, хотя слова эти были искажены, как и черты ее лица, горделивая осанка Пэтси не оставляла сомнений в том, кем она себя считает.

– Узнай, где он, кто с ним, чем занят он.

Бак знал, что находится в полной ее власти.

– Пэтси, прости меня. Я был вынужден так поступить. Я должен был увезти тебя.

Продолжая цитировать Шекспира, она произнесла:

– Послушай, отвернись и прослезись… потом, прощаясь, уверь, что слезы назначались мне. Тебе удастся чудно эта сцена чистосердечной фальши…

Одеяние ее было из прозрачного шелка, а на голове, словно солнце, сверкал золотой обруч. Он сверкал так ярко, что Бак прикрыл на мгновение глаза, боясь ослепнуть. Над сверкающим обручем распростер крылья такой же излучающий сияние орел. Бак задрожал, глядя на нее. Дрожь сотрясала все его тело, и у него не было сил ни унять ее, ни заставить видение своей сумасшедшей сестры оставить его в покое.

Пэтси подошла вплотную к кровати, и край шелкового рукава коснулся его лица. Он задрожал сильнее. Она склонилась над ним, и он почувствовал на своей щеке ее ледяное дыхание.

– Сначала погребем его, – заговорила она вновь словами египетской царицы, – а после, как должно, со свободною душой, без трепета, по-римски, горделиво, на зависть всем сумеем умереть…

И тут Бак понял, что умирает.

Послеполуденное солнце пронизывало своими лучами занавеси на окне, образуя причудливый узор на восьмиугольных плитках пола в ванной комнате. Анника лежала, откинувшись назад, в высокой, изысканно украшенной ванне, чувствуя, как постепенно расслабляются ее одеревеневшие мышцы и боль в ногах уходит. Как только Роза оставила ее с Баттонз в отведенной для них комнате, Анника решила последовать примеру ребенка и лечь спать. И сейчас, после того как она искупала Баттонз и передала ее Розе, настало время побаловать и себя. С наслаждением вдыхая резкий запах розовых солей, ароматизировавших воду, она намылила руки и ноги, после чего принялась за мытье головы и терла и скребла ее до тех пор, пока не почувствовала себя так, будто вместе с грязью смыла всю усталость последних двух дней. Наконец, когда вода остыла и ее охватило чувство вины за то, что она оставила Розу на милость Бейби на такое долгое время, Анника медленно, стараясь не набрызгать на пол, поднялась из воды и протянула руку к оставленному для нее Розой толстому махровому полотенцу.

Закрутив полотенце тюрбаном на голове, она медленно провела руками но телу, смахивая капли воды, и мысли ее невольно обратились к тем двум ночам, когда она лежала в объятиях Бака, наслаждаясь его ласками. Она нахмурилась. Когда же он наконец явится? Ей хотелось быть уверенной, что она будет с Кейсом, когда мужчины встретятся. Выражение, замеченное ею в глазах Кейса, не сулило ничего хорошего. Встреча несомненно перерастет в драку, если только она не будет на ней присутствовать. Кейс будет слишком разъярен, чтобы внять голосу рассудка, а Бак даже не подумает сказать хоть слово в свое оправдание.

Вытерев волосы, она повесила полотенце снова на крючок и вылезла из ванны. Протянув руку, она сняла с вешалки в углу свой пеньюар из лилового шелка, который повесила для нее там Роза. Судя по всему, невестка нисколько не сомневалась, что ее спасут.

Аннике хотелось сказать Розе, что в общем-то она не нуждалась ни в каком спасении, но она боялась, как бы та не передала ее слова Кейсу. Она жаждала поговорить с Розой, рассказать ей обо всем, что с ней произошло, но пока она не слишком-то хорошо знала жену брата, чтобы с ней откровенничать. Шлепая босиком по коридору в свою комнату, Анника спрашивала себя, сможет ли она когда-либо поделиться своим секретом с Розой.

По сравнению с хижиной Бака в Блу-Крик отведенная им с Бейби комната для гостей в доме Кейса выглядела настоящими хоромами. Широкая, на четырех высоких ножках кровать была застелена желтым покрывалом. В изголовье возвышалась гора подушек в наволочках с оборками, и на окнах висели такие же занавески. Ее одежда занимала полностью высокий дубовый шкаф, а на комоде были расставлены взятые ею из дома флаконы с духами.

Распахнув дверцы шкафа, Анника провела рукой по висевшим там атласным и шелковым платьям всех цветов радуги. Они были куплены девушкой, для которой главным в жизни был вопрос, как она выглядит, и не вызывали особой радости в женщине, чье сердце сжималось от тоски и нерешительности. Два месяца прошло с тех пор, как она отправилась в путь со всеми этими великолепными нарядами, и за это время выяснилось, что в сущности ей не нужен ни один из них. Среди роскошных нарядов висело и сшитое для нее Баком пальто, резко контрастировавшее с ними и напоминавшее о разнице в их положении. Анника опустила руку, остро сознавая в этот момент, что отдала бы все свои наряды за то только, чтобы увидеть Бака снова.

Глядя на себя в зеркало, она подняла кружевной воротник своего шелкового пеньюара. Интересно, что сказал бы Бак, если бы ее сейчас увидел? Вероятно, покачав головой, он сказал бы, что был прав, когда говорил, что жизнь, полная удобств, ей дороже, чем он. Она провела рукой по волосам, затем машинально взяла свою расческу из слоновой кости и принялась расчесывать влажные пряди.

Причесываясь, она вглядывалась в свое отражение в зеркале. Отразилось ли пережитое ею за эти два месяца у нее на лице? Мог ли кто-нибудь, глядя на нее, догадаться, что ее похититель лишил ее невинности? Поймут ли ее, если она скажет, что не является уже той беззаботной девушкой, которая считала, будто ей все известно об этом мире и о ее месте в нем? Что ей мельком удалось увидеть жизнь, о которой она даже не подозревала и которую, возможно, и не пожелала бы себе, но сейчас готова была принять эту жизнь и вместе с ней – мужчину, являвшегося неотъемлемой частью этой жизни?

Снизу до нее донесся смех Баттонз. Она улыбнулась. Интересно, что скажет Бак, увидев девочку в дорогой, красивой одежде, которую заказала для нее Роза? Зак опять уехал в Бастид-Хил, на этот раз со списком необходимой одежды для Баттонз, и Роза заставила его пообещать, что он завтра же все привезет. А пока Роза приспособила в качестве ночной рубашки для Баттонз одну из своих блузок из мягкой ткани. Баттонз согласилась ее поносить, пока сохло ее шелковое платьице и еще одно, ситцевое, которое Анника тоже захватила с собой.

Старый коричневый костюм Анники лежал на полу у двери. Привести его в порядок было уже невозможно, и она решила выбросить костюм. Однако во взгляде ее, устремленном на него, была печаль. Глядя на него, она не могла не вспомнить все то, что произошло с ней в последние два месяца. Несмотря на тяготы, сомнения и ссоры с Баком, дни, проведенные ею в Блу-Крик, были в какой-то степени самыми счастливыми в ее жизни.

Она подошла к окну, чтобы посмотреть, как солнце опускается за горы. Не глядит ли и Бак сейчас на этот закат? Будем надеяться, подумала она со вздохом, что темнота заставит его поторопиться.