Текст книги "Приди, весна"

ГЛАВА 22

– Индейская кровь? Что конкретно ты имеешь в виду?

Выдернув руку, Анника вскочила на ноги. Ричард тоже встал и положил ей руку на плечо.

– Я и не представлял, что это такой щекотливый вопрос. Иначе я никогда бы его не затронул.

– Это не щекотливый вопрос. Это просто вообще не вопрос.

Ричард смотрел на нее с такой откровенной снисходительностью, что ей захотелось его ударить, и как можно больнее.

– Полагаю, это самое правильное отношение.

– Ты не понял. Я хотела сказать, что вообще над этим не задумываюсь, воспринимая все это как данность, как нечто присущее мне, а также Кейсу и моему отцу.

– Прости. Вижу, я обидел тебя.

– Объясни, пожалуйста, что ты имел в виду, говоря о моей индейской крови? Ну, что ты не придаешь этому никакого значения?

Протянув руку, он слегка дотронулся до жемчужин на ее шее, и она тут же отступила назад, не желая, чтобы он к ней прикасался.

– Уверен, ты понимаешь. Я лишь, хотел сказать, что это не имеет для меня никакого значения.

– Подразумевая, что это имеет значение для некоторых людей?

– Уж не хочешь ли ты сказать, будто не сознаешь, что твою семью так до конца и не приняли в Бостоне? Господи, да ведь все знают эту историю, что произошла с твоим сводным братом из-за его дикого нрава!

– Никогда не употребляй больше этого слова, говоря о моем брате!

В первый раз за все время ее знакомства с Ричардом она увидела мелькнувшую на его лице тень гнева.

– Какое слово? «Нрав» или «дикий»? Всему городу известно, что твой брат лишился своей работы в адвокатской конторе, поскольку едва не придушил там какого-то человека.

Анника вспомнила внезапный отъезд Кейса из Бостона.

– Уверена, этому есть какое-то разумное объяснение.

– А как расценить тот факт, что твоя мать имела дело не с одним, но с двумя индейцами?

– Имела дело? Ты говоришь это так, будто она прелюбодействовала все эти годы! Калеб ее муж. А также и мой отец. Не забывай это.

Над верхней губой Ричарда выступили капли пота.

– Твои родители попали в бостонское общество лишь благодаря положению, занимаемому семьей отца Калеба Сторма, а также его связям в столице.

– Мне кажется, Ричард, ты забыл, что мой отец юрист, а не дикарь, и его связям в Вашингтоне уже лет двадцать.

– Анника, давай прекратим этот спор. Пожалуйста. Как я уже сказал, для меня это ровным счетом ничего не значит.

– Перестань повторять одно и то же! Если бы это ничего для тебя не значило, ты бы не поднял этого вопроса. – Не в силах более выносить его присутствие, она решительно повернулась и направилась к двери. На пороге она, однако, остановилась и, резко обернувшись, выпалила, глядя ему прямо в глаза:

– Я не могу выйти за тебя замуж, Ричард.

– Но, послушай, я ведь извинился.

– Дело не только в том, что ты сказал мне сегодня. Просто я люблю тебя недостаточно сильно для того, чтобы стать твоей женой. Сейчас я думаю, что вообще никогда не любила тебя.

– Но…

– Это было увлечение. Больше всего меня привлекала сама мысль о замужестве. Мне хотелось, чтобы у меня была свадьба, муж, собственный дом. Я жаждала независимости, не брака. – Она вернулась в комнату и, встав позади дивана, стиснула спинку так, что у нее побелели костяшки пальцев. – Мои родители, благослови их Господь, делали все, чтобы жизнь моя протекала без забот и тревог. И благодаря тому, что я не похожа на индеанку, мне не довелось столкнуться с презрительным к себе отношением, как моему отцу и брату. Но я никогда не забывала о своих корнях. Они скрывали от меня истинное положение вещей, вероятно, чтобы оградить меня от страданий. – Она подумала о Баке, об огромной разнице в их положении, о своем отношении к нему и его образу жизни, и о том, как она изменилась, когда душа ее открылась любви.

– Сейчас я понимаю, – продолжала она, – что они должны были, по крайней мере, позволить мне хотя бы мельком увидеть настоящую жизнь с ее бедностью, предрассудками, страданием и надеждой. Я узнала эту жизнь, когда уехала из Бостона, и поняла, что она мне нравится. И я хочу знать больше, хочу испытать и радость, и страдание. Я хочу жить полной жизнью, не закрывая глаз на то, кто я есть и к чему меня влечет, как бы это ни расценивалось другими.

Медленно лицо Ричарда побагровело. Еще одним свидетельством того, что он с трудом сдерживается, были его сжатые в кулаки пальцы.

– Ты совершаешь огромную ошибку, Анника.

Слегка улыбнувшись, она покачала головой.

– Я так не думаю.

– Анка! Анка! – с криком влетела в комнату Баттонз и, подбежав к Аннике, обхватила ее за колени.

Анника взяла девочку на руки и прижала к груди, уткнувшись носом в пышные кудряшки. Баттонз обняла ее ручонками за шею, и молодая женщина почувствовала, как на нее снисходит покой. Ребенок неизменно приносил утешение ее исстрадавшейся душе. Ричард застыл, не сводя с них обеих изумленного взгляда.

– Не понимаю, как ты можешь держать при себе этого ребенка. Она ведь должна постоянно напоминать тебе о твоем похитителе.

– Ты многого не понимаешь.

– Роза говорит, приходи сейчас. – Бейби потянула за нить жемчуга у Анники на шее.

– Роза хочет, чтобы я пришла? Она на кухне?

– Наверху.

Анника слегка отодвинула от себя Баттонз, пытаясь понять, что та хочет ей сказать.

– Я нужна Розе наверху?

Баттонз сунула бусы в рот, пососала их и затем несколько раз энергично кивнула.

– У нее сейчас будет ребеночек.

– О Господи! – Сунув Баттонз Ричарду, Анника коротко бросила: – Пригляди за ней, – и кинулась к лестнице. Пулей она пролетела через холл второго этажа и, остановившись на мгновение, чтобы отдышаться и придать лицу спокойное выражение, толкнула дверь хозяйской спальни.

Роза, держась обеими руками за живот, ходила взад-вперед по комнате. Лоб ее блестел от пота.

– Господи, Роза. Это ребенок?

– Si! – Роза на мгновение остановилась, хватая ртом воздух, потом возобновила свое хождение взад-вперед по комнате.

– Что я могу сделать?

– Ничего. Думаю, я все сделаю сама.

– Сейчас не время шутить, Роза.

– Кейс вернулся? – Всегда необычайно выдержанная, итальянка выглядела сейчас по-настоящему испуганной, не видя рядом с собой мужа в такой ответственный для себя момент.

Анника покачала головой, стараясь изо всех сил успокоиться и собраться с мыслями.

– Он все еще в городе. – Она бросила взгляд на живот Розы. – О Господи!

Роза схватила Аннику за руки.

– Basta, Анника. Прекрати. О Боже! О Боже! Может, Ричард сумеет отыскать Кейса? И врача. Может, еще есть время? Хотя, думаю, это даже лучше, что Кейса здесь нет. – Ее темные глаза наполнились слезами. – Он слишком сильно переживает, когда новорожденные умирают.

Вся дрожа, Анника стиснула пальцы Розы и попыталась ее успокоить.

– Не говори так, Роза. – С усилием она взяла себя в руки и улыбнулась. – Мы и сами со всем прекрасно справимся. А сейчас, с ловкостью опытной сиделки она обхватила одной рукой Розу за талию, подвела ее к кровати, откинула одеяло и взбила подушки, – постарайся расслабиться. Я обо всем позабочусь. Все будет хорошо.

Роза присела на край постели, но наотрез отказалась лечь.

– Я отправлю сейчас Ричарда в город за Кейсом и врачом, а потом вернусь и больше тебя уже не оставлю.

– А как же Баттонз?

– Не беспокойся. Я попрошу Ричарда, чтобы он перед отъездом прислал кого-нибудь из работников посидеть с ней. Они все любят играть с Бейби. – Анника наморщила лоб, пытаясь сообразить, осталось ли у них еще печенье, которым можно было бы задобрить одного из ковбоев брата и уговорить его поработать нянькой.

Она ринулась назад на первый этаж, мимоходом пожалев, что надела платье из тяжелой плотной ткани. Носить его на ранчо было, конечно, верхом глупости, но ей не хотелось, чтобы привезенные ею из Бостона наряды пропадали зря. Ворвавшись в гостиную, она увидела, что Ричард сидит в кресле, слегка наклонившись вперед, и смотрит, как Баттонз делает сальто. Ее три нижние юбочки в рюшах и пышная верхняя юбка полностью закрыли ей голову, и в воздухе торчал лишь ее облаченный в кружевные панталончики пухлый задик.

– Ты должен сейчас же отправиться в город и привезти Кейса, – сказала Анника с порога – Одна из лошадей наверняка стоит оседланная – Кейс приказывал седлать коня каждое утро вот уже три недели. И, перед тем как уехать, пришли сюда Тома. Как только вы с Кейсом встретитесь, поезжайте сразу же за врачом и вместе с ним немедленно возвращайтесь. У Розы начались роды.

Она ожидала, что после того, как она обошлась с ним, он откажется. Но Ричард, разумеется, был истинным джентльменом, и воспитание никогда бы не позволило ему совершить столь недостойный джентльмена поступок.

– Конечно, – он встал и холодно ей поклонился. – Я выезжаю тотчас же.

На пороге он остановился и повернулся к ней лицом.

– Анника, я хочу забыть наш сегодняшний разговор и надеюсь, ты поступишь так же. Мне бы хотелось увезти тебя отсюда, как только ты образумишься. Прежде чем она успела что-либо сказать в ответ, он резко повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

– Я уже образумилась, – громко крикнула она ему вслед. – Впервые в жизни.

– Еще одну, начальник?

Кейс поморщился. Сколько бы он ни твердил, чтобы они перестали его так называть, жители Бастид-Хила игнорировали эти просьбы своего бывшего начальника полицейского участка. Он кивнул Пэдди О'Халохану и постучал пальцем по краю своего стакана. Лысый ирландец, над ушами у которого кудрявились остатки седых волос, плеснул ему туда щедрую порцию виски. Залпом выпив, Кейс уставился на свое отражение в зеркале, висевшем над стойкой бара. Он никогда не пил так рано, да и вообще был весьма воздержан в том, что касалось крепких напитков. Но сегодня, когда он обрыскал весь город и так и не нашел ни одного врача, ему требовалось что-нибудь покрепче, чтобы успокоить нервы. В салуне в этот час еще никого не было, кроме него и Пэдди. Для местных ковбоев было еще слишком рано, как, впрочем, и для него, но Бог свидетель, ему во что бы то ни стало нужно было расслабиться и хоть немного прийти в себя.

Последние недели были настоящим адом. Он до смерти боялся за Розу, представляя, что с ней будет, если она опять потеряет ребенка. О том, что она сама тоже может умереть, он не позволял себе даже думать. Сегодня, перед тем как отправиться в город, он заставил себя подняться на холм за домом, где за оградой располагались крошечные могилки его детей. Там он опустился на колени и обратился с молитвой ко всем богам и пророкам, каких только смог вспомнить: к Вакантанкану, богу своих предков сиу, к Иегове, Иисусу, Аллаху, Будде и Магомету. После чего поклялся самому себе, что этот ребенок, эта искра надежды, будет жить. Его молитва была скорее не мольбой, а утверждением. «Мой ребенок, – повторял он вновь и вновь, – останется жив, и Роза тоже». Под конец он поблагодарил богов, словно все это уже свершилось.

Идея поселить врача на ранчо принадлежала ему самому. Первый их ребенок появился на свет задолго до срока и был слишком мал, чтобы выжить. Он принял его сам и тогда же поклялся, что никогда больше этого не допустит.

Второй и третий младенцы тоже родились раньше срока, мальчик оказался мертворожденным, а родившаяся через год после него девочка прожила всего лишь три часа. У нее были совершенной формы крошечные ножки и ручки и черты лица, как у него. Он пытался скрыть от жены свою боль. Ему казалось, что так Розе будет легче. Срезая розы для могилок за оградой, она говорила, что Бог испытывает ее. Какое-то время после смерти ребенка она открыто горевала, а затем жизнь для нее вновь входила в обычную колею.

Он был на такое неспособен. Он был в ужасе. В последних двух случаях врач прибыл вовремя, но только-только. Сейчас, когда Роза уже с неделю как должна была родить, он устал каждое утро седлать лошадь, дабы быть готовым сразу же послать кого-нибудь в город за врачом, как только возникнет в этом необходимость.

Сегодня утром он вдруг подумал, а почему бы не привезти врача на ранчо. Он был готов заплатить ему годовое жалованье, только бы врач согласился приехать на ранчо и пожить там до того, как ребенок появился на свет. Но его поездка в город оказалась безрезультатной.

Перед тем, как тронуться в обратный путь, он решил, что ему требуется выпить. Стакан или даже два. Он это заслужил. Жизнь под одной крышей с двумя весьма темпераментными особами была не из легких. Анника была сплошной комок нервов. А Ричард Текстон? Интересно, что вообще когда-то находила его сестра в этом хлыще? Текстон был воплощением всего того, что и заставило его в конечном итоге покинуть Бостон. Чопорный, неуклонно следующий предписываемым бостонским обществом правилам хорошего тона, Текстон, вероятно, осмеливался, самое большее, лишь на то, чтобы поднести к губам руку его сестры.

Пэдди сделал движение, собираясь снова наполнить его опустевший стакан, и Кейс махнул рукой, отгоняя ирландца. Недоставало еще только явиться домой пьяным, чтобы Роза оторвала ему голову!

Черт, подумал он. Неудивительно, что Анника влюбилась в Бака Скотта. Если в Бостоне ее окружали лишь такие, как Текстон, то Скотт, похоже, был первым настоящим мужчиной, которого она увидела в жизни. И, однако, он все еще не пришел к окончательному решению, как ему поступить, когда они со Скоттом встретятся лицом к лицу. Как-никак, Скотт все же похитил и обесчестил его сестру.

Анника. Кейс тряхнул головой. Ну и каша.

– Что-нибудь еще нужно, начальник?

– Нет, Пэдди, спасибо. Я просто задумался.

Если окажется, что Анника беременна, он ей поможет и сделает все, что в его силах, чтобы смягчить удар для матери и Калеба. Господи, как же безжалостна может быть судьба… А еще говорят, что молния не ударяет дважды в одно дерево.

Он взял со стойки свою шляпу, расправил поля и, натянув на голову, поднялся.

– Спасибо, Пэдди. Пока. Он бросил бармену две монеты, и тот поймал их на лету.

Бастид-Хил ничем не отличался от тех заштатных городишек, через которые Баку довелось проезжать в юности. Красочные фасады магазинчиков и салунов, китайская прачечная, извозчичий двор и кузня были здесь такими же, как и везде. И, как и везде, здесь, несомненно, было полно ограниченных людишек, закосневших в своих обычаях и привычках. Так обстояли дела во всех городах. Незнакомцев редко встречали в них с распростертыми объятиями.

Он остановил своего мощного жеребца перед салуном и, спешившись, вытащил из чехла ружье. Вывеска над входом гласила: «Салун «Рафлд Гартер». Обмотав поводья вокруг столбика коновязи, он ступил на деревянный тротуар. Внутри салуна царил полумрак, но двери были открыты. Вздохнув, он шагнул вперед, надеясь, что не пробудет в этом городишке слишком долго. Ему нужно было лишь узнать дорогу на ранчо Сторма. Если ему повезет, он узнает об этом у первого же человека, которого встретит.

Не успел Кейс отойти от стойки, как в дверях возникла громадная фигура мужчины. Он четко вырисовывался в дверном проеме, но черт его лица невозможно было разглядеть, поскольку свет падал на него сзади. Его светлые волосы ярко блестели на солнце, так что казалось, будто вокруг его головы сияет нимб.

У Кейса мелькнула мысль, что этот великан чрезвычайно похож на бога грома Тора, каким его представляли себе древние викинги.

– Кто-нибудь здесь знает, как проехать к ранчо Сторма? – Бак вошел внутрь и прищурился, ожидая, когда его глаза привыкнут к полумраку. Как и во всех других салунах, в которых ему когда-либо довелось бывать, здесь пахло застоявшимся табачным дымом, виски и мужским потом.

Положив руку на «кольт», который он всегда брал с собой, когда уезжал с ранчо, Кейс сдержанно спросил:

– Кого это интересует? – Он надеялся, ему не придется иметь дело еще с одним крутым молодчиком, вознамерившимся померяться силами с человеком, который покончил с бандой Досона, и тем самым доказать себе и другим собственную значимость.

Бак услышал нотку предостережения в низком голосе и моментально весь подобрался. Внезапно он узнал громадного полукровку с длинными волосами, который стоял перед ним. Он уже видел его на станции в Шайенне в тот самый день, когда похитил Аннику. Это был Кейс Сторм собственной персоной.

Увидев, что рука Сторма лежит на кобуре, он понял: он конченый человек. Сторм выстрелит в него до того, как он успеет поднять ружье или вытащить нож. Уверенный, что в следующее мгновение умрет, и почти что радуясь этому, как избавлению от всех своих мук, он медленно произнес:

– Меня зовут Бак Скотт.

Он ожидал тут же получить пулю меж глаз, и, когда Кейс Сторм, промчавшись через зал, набросился на него с кулаками, он упал скорее от изумления, чем от мощи обрушившегося на него удара. В следующее мгновение Кейс ударил его снова, на этот раз в рот, и когда Бак почувствовал на губах вкус крови, в нем проснулся инстинкт самосохранения.

Не размышляя, он начал извиваться под Кейсом. Сцепившись, они покатились по комнате, и стулья вокруг них с грохотом полетели на пол. Вскоре Кейс опять оказался наверху и, прижав Бака к полу, нанес ему сильный удар в челюсть. Бак выбросил вперед правую руку, целясь Кейсу в глаз. Кейс отклонился, и, изловчившись, Бак сбросил его с себя. В следующее мгновение они вновь сцепились. Бармен что-то кричал, но Бак не мог разобрать слов. Шаги бармена прозвучали где-то у его уха и удалились.

Схватив одной рукой Кейса за горло, Бак нанес ему удар в нос. Брызнула кровь. Однако, когда он слегка откинулся для следующего удара, Кейс схватил его сзади за волосы и резко дернул.

Бак взревел от боли и скатился на пол в попытке вырваться.

Но Кейс так и не выпустил его волосы. Изловчившись, Бак схватил противника за черную как смоль косичку. Сцепившись в драке, словно два молодых лося, они проскользнули под крутящимися дверями салуна и выкатились на тротуар.

Кейс тут же схватил его за уши и резко дернул. Моментально отпустив его косичку, Бак обеими руками стиснул ему горло. Глаза Кейса расширились, но Бак не заметил в них и тени страха. Несколько мгновений они не отрываясь смотрели в глаза друг другу. Оба тяжело дышали, и у каждого лоб блестел от пота. Черт, подумал Бак, как же ему выбраться из этой передряги, не убивая брата Анники?!

Она никогда ему этого не простит. Но он может сам погибнуть, если так не сделает.

Кейс Сторм смотрел не отрываясь на гиганта, из чьей рассеченной губы капала кровь прямо ему на рубашку. Роза, вне всякого сомнения, устроит ему по возвращении настоящий ад. Могучие руки Скотта сжимали ему горло, как железные тиски. Интересно, подумал Кейс, как он выберется из этой передряги, не убивая возлюбленного Анники?

Она никогда не простит его, если он убьет Скотта.

Лицо Кейса багровело все больше по мере того, как Бак, мечтавший лишь о том, чтобы он наконец отпустил его уши, все сильнее сжимал ему горло.

Неожиданно над их головами прозвучал выстрел. Бак в предчувствии боли закрыл глаза. Кейс затаил дыхание. Но оба ничего не почувствовали.

Прозвучал еще один выстрел, и в следующий момент кто-то пнул их под ребра.

– Черт побери, сейчас же отпустите друг друга, парни, пока я не влепил каждому из вас по пуле! Ну-ка, пошевеливайтесь!

Кейс узнал голос Зака и медленно разжал пальцы, сжимавшие уши Скотта.

Бак выждал полсекунды, хмуро глядя на Кейса, и наконец скатился с него. Стоя на коленях, он дотронулся до рассеченной губы и почувствовав кровь, вытер рот рваным рукавом рубашки.

Кейс сел и, приложив ладонь к носу, проворчал:

– Черт, ты, кажется, сломал мне нос.

Бак не ответил. Он вдруг обнаружил, что смотрит прямо в дуло шестизарядного «кольта», который держит в руке какой-то одноглазый старик. Сплюнув табак, который он все это время жевал, старик махнул револьвером ему в лицо.

– А ну-ка, сынок, отдай мне свой нож, а потом ответь, кто ты такой и что, черт возьми, здесь происходит?

– Мое имя Бак Скотт, я лишь спросил дорогу. – Он достал из чехла нож и протянул его старику.

– Ну и как, – осторожно спросил Зак, – ты узнал, что тебе было нужно?

– В некотором роде, да, но я не еду, куда меня послали. – Бак хмуро посмотрел на Кейса. – Я ищу ранчо Сторма, и, если понадобится, я силой вытрясу из кого-нибудь эти сведения.

– Держись подальше от моей сестры. – Кейсу удалось наконец встать на колени.

– Сначала тебе придется меня убить.

С быстротой, какой ни Бак, ни Кейс не ожидали от него, Зак выхватил у Кейса его «кольт» и взял их обоих под прицел.

– Первое, что ты должен зарубить себе на носу, парень, это не бросаться такими словами, когда не знаешь, с кем говоришь.

– Я знаю, с кем говорю. – Бак сплюнул кровь на тротуар.

– А я знаю, кто ты, – проворчал Кейс.

– Ну, а теперь, когда мы все познакомились, – Зак качнулся на каблуках, – как насчет того, чтобы подняться и пройти со мной в тюрьму?

В первый раз за все время разговора Кейс оторвал взгляд от Бака и посмотрел на Зака.

– Брось шутить, Зак.

– Вставай, говорю. Начальник полицейского участка здесь я, не ты, и я собираюсь посадить вас обоих в камеру, чтобы вы немного поостыли.

Смирившись с судьбой, Бак встал и отряхнулся. Пэдди стоял в дверях салуна, держа в руках шляпы обоих нарушителей спокойствия и ружье Бака. Отдав одну из шляп Баку, ирландец повернулся к Кейсу и протянул ему другую.

– Вот, начальник, возьмите.

– Здесь начальник я, – напомнил о себе Зак, забирая у него ружье Бака, – о чем этот парень, – он кивнул в сторону Кейса, – похоже, забыл. А теперь вы, двое, следуйте за мной, и никаких возражений.

Кейс сделал попытку избежать наказания.

– Мне нужно домой, Зак.

Зак подтолкнул друга вперед стволом его собственного «кольта».

– Тебе следовало бы подумать об этом до того, как ты набросился на этого парня.

Вокруг салуна тем временем собралась уже небольшая толпа, состоявшая из наиболее ярких обитателей Бастид-Хила. Флосси, стоявшая тут же с двумя девочками из своего заведения, уставясь сонно на Кейса с Баком, крикнула:

– Кейс Сторм, это ты? Я думала, ты умнее. Что скажет обо всем этом Рози, а?

Кейс проигнорировал ее вопрос и с опущенной головой первым двинулся в сторону тюрьмы, прикрывая одной рукой разбитый в драке нос, а другой потирая челюсть.

Сверху начали капать тяжелые, размером с серебряный доллар капли. Бак последовал за Кейсом, мысленно поклявшись себе, что никогда больше не сунет и носа ни в одно цивилизованное место.

– А как насчет моей лошади, старик? – вспомнил он внезапно про своего гнедого с притороченными к седлу одеялами и сумками с вещами.

Остановившись на мгновение у коновязи, Зак отвязал лошадь и протянул ему поводья. Не выпуская из рук оружия, он продолжал подталкивать арестантов, пока они шли через улицу к зданию тюрьмы. Войдя, он бросил револьверы и нож Бака на стол и занялся поисками ключей к единственной в тюрьме камере. Его заключенные продолжали игнорировать друг друга. Наконец Зак выпрямился и махнул в сторону открытой двери.

– Никак не могу отыскать ключи. Ладно, входите и посидите там немного, а я за вами присмотрю.

Кейс вошел в камеру первым, даже не потрудившись посмотреть, следует ли за ним Бак. Ему в общем-то было на это наплевать. Он думал лишь о том, как бы поскорее вернуться к Розе, надеясь, что Зак продержит его здесь не слишком долго. Единственная кровать в камере, служившая обычно постелью Заку, была привинчена к стене, наподобие полки.

Кейс опустился на жесткое ложе и приготовился ждать.

Войдя в крошечную камеру, Бак сел на другом конце кровати. Старый начальник участка закрыл за ним дверь, опять проворчав что-то о потерянных ключах. Похоже, он решил положиться на их со Стормом совесть, уверенный, что она не позволит им сбежать. У брата Анники все еще текла кровь из расквашенного им носа, но Баку было в общем-то на это наплевать. У него самого была рассечена губа, и щека около рта слегка припухла. Прекрасное зрелище он будет собой представлять, если ему все же доведется встретиться с Анникой. Он подумал вдруг о ее женихе из Бостона и едва не решил, что тут же повернет назад домой, как только выберется из этой передряги.

Он посмотрел вниз, на пол, затем перевел взгляд на дверь, в верху которой было небольшое, забранное решеткой оконце, и наконец поднял глаза к потолку. Человека, сидевшего на той же кровати не далее чем в трех футах от него, он старался не замечать. Да пусть этот Кейс Сторм хоть в преисподнюю провалится, ему-то что.

– Что тебе нужно от моей сестры? – прервал в этот момент его размышления Сторм.

Бак бросил на него искоса взгляд.

– Ничего.

– Ничего? Почему ты не приехал повидать ее раньше?

Бак посмотрел на свою фланелевую рубашку в клетку, которая была вся в кровавых пятнах. Один рукав почти оторвался у плеча. Три верхних пуговицы исчезли. Сквозь прореху спереди виднелась его голая грудь.

В комнате повисло молчание. Кейс попытался представить свою красивую утонченную сестру в постели с Баком Скоттом. Но, как он ни старался, ему это никак не удавалось. Скотт был настоящим гигантом. Таким же высоким, как он сам, но на добрых тридцать фунтов тяжелее, причем все это были мускулы. Волосы у Скотта тоже были длинными, как и у него, но он был небрит, и, судя по ее виду, его бородке было не меньше месяца. Во взгляде его ярко-голубых глаз сквозила некоторая напряженность, но он явно не казался сумасшедшим, чему Кейс был откровенно рад ввиду того, что ему было известно о семье Скотта. Со вздохом он оставил свои попытки выяснить для себя, что могла найти Анника в этом Баке Скотте. Черт, подумал он, люди вокруг, должно быть, тоже никак не могут понять, почему Роза вышла замуж за него.

Кейс слегка переменил позу и убрал руку, которой прикрывал нос. Кровотечение почти прекратилось. Вытерев ладонь о штанину, он откинулся к стене.

– Не помню, когда в последний раз я так вышел из себя, чтобы полезть в драку.

Бак удивленно повернул голову и, увидев на губах Кейса улыбку, согласно кивнул.

– Я тоже. В большинстве случаев я стараюсь не лезть в драку. Немного найдется таких здоровяков, как я, и мне не хочется убивать тех, кого я предпочел бы лишь слегка покалечить.

Кейс, отлично его понимая, рассмеялся и тут же скривился от боли.

– Я тоже.

Внезапно за дверью камеры послышался какой-то шум. Кейс вскочил на ноги и шагнул к двери, но вынужден был поспешно отступить, когда та с грохотом распахнулась, едва не ударив его по и так уже разбитому носу. В камеру вошел Ричард Текстон и тут же застыл, переводя взгляд с Кейса на Бака и обратно.

Бак почувствовал, как у него противно засосало под ложечкой. Франт, застывший в дверях, не мог быть никем иным, как только бостонским женихом Анники. Он выглядел точь-в-точь, как описал его Старый Тед – высокий, худой и такой же приглаженный, что на него было противно смотреть. Он был в элегантном твидовом костюме, и, хотя на улице шел дождь, его полуботинки были все еще блестящими, а крахмальный воротничок рубашки – жестким и ослепительно белым. Стиснув в руках котелок, франт сосредоточил все свое внимание на Кейсе.

– Едем, Сторм. Пока ты тут буянил, у твоей жены начались роды.

– Уже? Она родила?

– Пока еще нет. Анника сразу же послала меня за тобой, когда у нее начались схватки. Ты нашел врача? – Ричард бросил взгляд на Бака и тут же отвернулся, очевидно, сочтя его не стоящим внимания.

– Он уехал в Шайенн.

– И что теперь?

С лицом, черным как туча, Кейс Сторм, не ответив, прошел мимо Ричарда и вышел из камеры. Бак последовал за ним. Взяв со стола свой «кольт», Кейс сунул его в кобуру и посмотрел на одноглазого начальника полицейского участка с вызовом, как бы побуждая того попробовать его остановить. Зак рассмеялся.

– Надеюсь, парни, вы немного поостыли.

– Я уезжаю, Зак. У Розы начались роды.

– Разумеется. Поцелуй Рози за меня.

Бостонский щеголь вышел на улицу. Кейс шагнул вслед за ним к выходу, но тут Бак положил руку ему на плечо и заставил остановиться.

Кейс резко повернулся.

– Убери с меня свои лапы, Скотт. Мы с тобой закончили.

Баку потребовалось все его мужество, чтобы спросить:

– Она собирается выйти замуж за этого парня? – Он кивком головы показал на дверь, за которой скрылся Ричард Текстон.

Кейс пристально посмотрел ему в глаза.

– Нет.

– Тогда я еду с тобой.