Текст книги "Маскарад в стиле ампир"

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пенсонби направился к Мойре нетвердой походкой. – Какое счастье! Девка! Будет кому согреть постель!

Мойра оторвала глаза от газеты и рассматривала его с величайшим интересом.

– Убирайтесь вон! – сказала она твердо, когда Понсонби повалился на диван рядом с ней.

– Дэвид!

Джонатон взял Понсонби за плечо.

– Не валяйте дурака, старина. Пойдемте, я доведу вас до ваших комнат. Это леди Крифф.

– А я, сэр, ос… нет, это майор… Я еще важнее. Помню, что я очень высокая особа, больше ничего не помню.

Понсонби продолжал пожирать Мойру мутными глазами.

– Клянусь, мэм, вы красавица! Выходите за меня замуж. – Протянув руку, он обнял ее за плечи. Джонатон безуспешно пытался оттащить его.

Хартли и Стенби подошли и попытались поднять его.

– Вам лучше уйти, леди Крифф, – сказал Стенби. – Понсонби немного не в форме, – и добавил обратившись к Хартли: – Проводите леди Крифф в номера, Хартли. А мы с Буллионом отведем джентльмена в постель.

Хартли подумал, что сэра Дэвида было бы достаточно в качестве провожатого. Однако леди Крифф не высказала такого предложения. Она подняла на Хартли умоляющий взгляд и сказала:

– Какие только неприятные вещи не случаются в подобных местах. Слава Богу, что нашелся хоть один джентльмен.

Хартли предложил ей руку.

– Мой герой! – она засмеялась и положила свои прелестные пальчики на его руку.

– Это я остановил Понсонби! – возмутился Джонатон.

– Я не отрицаю. А теперь, Дэвид, беги к себе, – сказала она, даже не поблагодарив его. – Тебе давно уже пора спать.

Джонатон, привычный к повиновению, удалился. Леди Крифф кокетливо улыбнулась своему избавителю.

– Я бы вообще не спустилась в Большую Гостиную, но мне было так скучно и одиноко в комнате и совершенно нечего делать. Я не лентяйка какая-нибудь, смею уверить, мистер Хартли. Три года я была замужем и исполняла обязанности хозяйки дома. Но став вдовой, я полагаю, что имею право иногда забыть о делах, не так ли?

– Разумеется, мадам. Но впредь будьте более осмотрительны. Другие дамы ушли уже час назад.

Мойра состроила премилую гримасу и призывно заглянула ему в глаза.

– Вы считаете меня нескромной. Если бы вы знали, как ужасно быть вдовой, мистер Хартли, – сказала она. – В Пентворт Холле приходилось следить за каждым своим шагом. Вы не представляете, какой вой поднимают старые кумушки, если позволишь себе посмотреть на джентльмена, не насупив брови. Мне казалось, что здесь можно чувствовать себя немного свободней.

Они подошли к ее двери. Мойре не терпелось войти в номер и остаться одной, но она не была уверена, что леди Крифф поступила бы именно так как на ее месте и отпустила интересного молодого человека столь быстро. Она решила задать ему несколько вопросов, чтобы выяснить его намерения.

– Не покажется ли вам нескромным с моей стороны, если я приглашу вас в свою гостиную и предложу посидеть за бокалом вина, мистер Хартли? Дэвид будет в соседней комнате, можно не закрывать дверь.

Хартли заключил, что леди непрочь пофлиртовать. Ничего странного – вдова и не очень осмотрительная к тому же, судя по поведению.

– Если обещаете, что не будете делать попыток соблазнить меня, леди Крифф, – ответил он насмешливо.

Мойра почувствовала себя уязвленной.

– Как можно, мистер Хартли! Я даже не знаю, как это делается, даю слово.

– Жаль, – пробормотал он.

Девушка нервно засмеялась и открыла дверь. В гостиной горели лампы. Бутылка вина и бокалы были приготовлены на придиванном столике у камина. Она сделала вид, что хочет открыть дверь в комнату Дэвида, но Хартли заметил, что она оставила ее почти закрытой.

– Дэвид, мы с мистером Хартли будем в гостиной, – сказала она громко. – Мы не помешаем. Не забудь почистить зубы. Спокойной ночи, дорогой.

Мойра направилась к стоявшему у камина дивану. Хартли уже налил вина. Поднял бокал.

– Вот так и живем, – сказала она. – Пытаюсь заменить ему мать, он хороший мальчик – правда, звезд с неба не хватает, но добродушный.

– И надеюсь, не болтливый? – спросил Хартли, бросив взгляд на закрытую дверь.

Она прищурилась.

– Что вы имеете в виду, мистер Хартли? Могу заверить, что никогда не позволю себе ничего такого, что бы испортило мою репутацию.

– Вы хотите сказать, что, когда вы в Шотландии, ваше поведение безупречно?

Мойра фыркнула. Хартли стал разглядывать ее более внимательно. Она решила, что настало время для вопросов.

– Что вы думаете о майоре Стенби? – вопрос прозвучал непринужденно.

– Почти ничего не знаю о нем, познакомился только сегодня. Вам нечего его опасаться, но на вашем месте я бы держался подальше от Понсонби.

Понсонби ее мало интересовал.

– Он далековато заехал от дома – майор Стенби, я о нем говорю.

– Не дальше вас.

Она нерешительно поджала губы – не хотелось показывать, что она не доверяет Стенби, но было интересно послушать, что думает Хартли о сделанной им ошибке.

– Странно, что Стенби не знает, какое именно озеро было воспето поэтами. Это Грасмир, а не Уиндермир, – она была удивлена, что Хартли равнодушно пожал плечами. – Правда, он, видимо, не интересуется поэзией.

– И долго не был дома, – добавил Хартли. Ему казалось более примечательным, что леди Крифф знакома с поэтами Озерной школы.

– Вы любите поэзию, леди Крифф?

Мойра быстро соображала, каково должно быть отношение к поэзии леди Крифф.

– Сэр Обри не интересовался поэзией, кроме Робби Бернса, – сказала она, упомянув первое шотландское имя, которое пришло на ум.

– Но я не имел в виду вашего покойного мужа, я говорил о вас, – сказал он.

– Но, мистер Хартли, жена обязана любить то, что нравится мужу.

– Возможно, пока муж жив, – возразил он, глядя в ее серебристые глаза.

Наступило молчание, с ним стало нарастать напряжение; тысячи мыслей роились в голове Хартли. Предложение сопровождать леди Крифф наверх исходило от Стенби. Зачем ему нужно было способствовать их сближению? Уж не замышляла ли леди план по очистке его карманов? Странно, что она упомянула об его промахе с озерами, если они работают сообща. А Стенби открыто выразил сомнение в ее добропорядочности.

– Но, увы, сэр Обри оставил этот мир, – сказал Хартли, читая ее мысли, – а мы остались и сидим здесь вместе.

– Мне наша встреча кажется несколько странной. И Стенби почему-то остановился в той же гостинице, – добавила она как бы между прочим.

– Вы забыли Понсонби, – сказал Хартли, подыгрывая ей. – Надо же человеку где-то остановиться.

В ее цели не входило разжигать подозрительность Хартли.

– Да, конечно, – сказала она. – Я упомянула об этом… Видите ли, дело в том, что я везу с собой нечто, представляющее значительную ценность. Просто хотела спросить, не думаете ли вы, что доверять эти сведения майору небезопасно.

Что-то в ее голосе показалось созвучным его мыслям. Зачем она говорит ему все это? Или собирается вовлечь его в какое-то, одной ей известное дело, ничего общего не имеющее со Стенби? Он вспомнил выражение страха в ее глазах, когда ей представляли майора.

– У вас есть реальные основания для подозрений? Этот ответ не имел цели оказать ей поддержку.

Мойра закусила губу от досады.

– Ничего определенного. Просто мне не нравится, как он смотрит на меня своими лягушачьими глазами, при этом говорит пристойные вещи, а на уме у него совсем другое.

– У вас чересчур богатое воображение, леди Крифф, но если человек вызывает у вас антипатию, вовсе не обязательно с ним общаться.

Она наклонила голову и посмотрела на него робким взглядом снизу вверх.

– Как хорошо, что рядом есть вы, мистер Хартли. Вы в состоянии защитить меня.

Хартли расценил это как приглашение. Он обнял ее за плечи, прижал к груди. Несмотря на то, что она влекла его – эта красавица с глазами, глубокими, как озера, пунцовыми полными губками, созданными для поцелуев. Ее мраморная грудь призывно белела в обрамлении мягкого бархата платья. Как бы повинуясь порыву, он положил руку на вырез ее платья. Она вскочила в негодовании.

– Что это вы себе позволяете, мистер Хартли? – воскликнула она срывающимся от волнения голосом, хотя произнесла это почти шепотом, чтобы не разбудить Дэвида.

– То, ради чего вы меня пригласили. Ведь вы хотели заниматься любовью, не так ли?

Он поцеловал ее в губы, не обращая внимания на попытки высвободиться из его объятий и принимая сопротивления за желание сохранить достоинство.

Мойра почувствовала себя беспомощной, хотя и сознавала, что отчасти виновата сама, так как действительно пригласила Хартли в свою комнату по собственной воле. Она знала, что реальной угрозы в его поцелуях для нее нет – рядом был Джонатон, можно было поднять шум, сбросив на пол лампу. Но ей не хотелось, чтобы Джонатон стал свидетелем этой сцены. Живя в провинции, она не имела случая открыть для себя секреты любви. Естественно этот вопрос немало занимал ее воображение, и вот представлялась возможность узнать, что это такое. Она совсем иначе представляла себе свой первый поцелуй. Фантазия рисовала нежные объятия, возможно, в лунном свете, робкий юноша просит разрешения поцеловать ее.

Объятия Хартли совсем не напоминали ее мечту. Он не просил, он брал, и в конечном итоге Мойра пришла к выводу, что так и должно быть. Это чувство подчинения чужой воле – разве не естественно оно? Она перестала отталкивать его и отдалась новым[ ощущениям. Было странно чувствовать, как его поцелуй разливается горячей волной удовольствия по всему телу. Когда Хартли освободил одну руку, она не поспешила встать, ей было любопытно, что он будет делать дальше. Его пальцы нежно скользнули по ее щеке, ей это понравилось; но когда они таким же легким ласкающим движением устремились к шее, затем ниже, она отстранила их.

Он продолжал целовать ее, нашептывая нежные слова, она чувствовала его дыхание на своем разгоряченном лице.

– О, миледи, вы искусительница, – хрипло шептал он. Пальцы легли на вырез корсажа, но дальше не двинулись. – У вас кожа, как бархат, такая же мягкая и нежная.

Мойра почувствовала, что слабеет. Она позволяла мистеру Хартли несказанные вольности. Что скажет леди Марчбэнк, если узнает?

– Не надо говорить такие вещи, мистер Хартли, – промолвила она.

Он приподнял голову и смотрел на нее расширенными зрачками своих напоминавших теперь темные сапфиры глаз. Его поцелуи становились все настойчивее и настойчивее. Что он делает? Мойра резко отпрянула. Он страстно заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.

Раздался приглушенный возглас, похожий на рвущийся из груди стон. Мойра даже не поняла, кто его издал – она или мистер Хартли. Руками она обхватила его голову, ощущая пальцами приятный шелк его волос. Затем почувствовала его сильные руки на своем теле – на талии, затем они скользнули ниже к бедрам.

Он поднял голову – щеки его горели, дыхание было прерывистым. Он был рад, что она оказалась женщиной не строгих правил, с которой можно было особенно не церемониться.

– Он уже спит? – спросил Хартли прерывающимся голосом, имея в виду Дэвида. – Пойдем в вашу спальню, я больше не могу ждать. Он не услышит через комнату. Я хочу вас сейчас, немедленно.

Мойра отпрянула и заморгала, недоумевая.

– Мистер Хартли! Надеюсь, что вы не принимаете меня за женщину такого сорта.

Тишину нарушил саркастический хохот.

– Прекрасно вижу, какого вы сорта, миледи. Пойдем в спальню, к чему зря тратить время? Или сначала обговорим плату? Вы этого ждете?

– Что… что вы имеете в виду? – спросила она в замешательстве.

– Я хочу выяснить, берете ли вы деньги за услуги или в данном случае для вас важнее получить удовольствие? Меня устроит любой вариант.

– Какие услуги? – Мойра заморгала глазами, потом, поняв, захлебнулась от негодования. – Мистер Хартли! Вам лучше уйти немедленно.

– Черта с два. Вы сами привели меня сюда, довели до состояния, когда я уже не могу владеть собой. – Он попытался снова заключить ее в объятия. Мойре удалось вырваться и схватить кочергу.

– Убирайтесь!

Хартли видел, что ее гнев не наигранный, губы мягкие и зовущие еще минуту назад, сжались в прямую твердую линию.

– Ну-ну, – произнес он с насмешкой. – Вы ввели меня в заблуждение, сказав, что нужно остерегаться Стенби, мадам. Это женщин, вроде вас, не следует пускать на порог добропорядочных заведений.

Мойра проглотила оскорбление. Отчасти он был прав. Не следовало поощрять его и доводить до такого состояния, хотя она не думала, что так получится. И она сама чуть не потеряла над собой контроль, а из рассказов подруг ей было известно, что мужчины переносят это гораздо тяжелее.

Мойра вдруг заплакала, зажимая рот рукой, чтобы не разрыдаться.

– О, мистер Хартли, представляю, что вы подумали обо мне. Я не хотела, чтобы все так вышло, клянусь вам… Я не представляла… Умоляю, простите меня. Вы ведь никому не расскажете?

Хартли не мог понять, что происходит. Казалось просто невероятным, чтобы вдова не знала, чем неизбежно заканчиваются любовные сцены. Интересно, сколько лет было ее мужу?

– Не собираюсь хвалиться своим поражением, – бросил он мрачно.

– Поражением? Но… разве вам было неприятно? Горькая усмешка скривила его губы.

– Почему же, мадам, я этого не сказал. Но когда мужчине показывают лакомый кусочек, ему хочется не просто созерцать его взором. Учтите это на будущее. Спокойной ночи.

Хартли подошел к двери, открыл ее.

– Простите, мистер Хартли, – сказала она ослабевшим голосом.

Он обернулся. Она еще прижимала пальцы к губам, но гнев уже прошел, осталась беспомощность. В глазах застыла надежда, что наказание не будет очень жестоким. Перед ним стояла не женщина, а ребенок, девочка лет пятнадцати, невинная, как дитя.

– Простите вы меня, леди Крифф, – произнес он растроганно.

– Вы еще не передумали взять нас с Дэвидом на прогулку завтра?

Он покачал головой в изумлении.

– Ну, вы не перестаете меня поражать, – сказал он и вышел.

Хартли направился прямо в свою комнату, чтобы обдумать событие. Разбитная вдовушка пригласила к себе, благосклонно приняла его объятия и всячески поощряла к дальнейшим действиям. Вдруг ни с того, ни с сего она разыгрывает оскорбленную невинность. Этого достаточно, чтобы сбить с толку самого Соломона, но она не останавливается на гневной ноте, а просит прощения и еще спрашивает, захочет ли он видеть ее завтра. Он решил, что она не в своем уме. Однако еще хуже было то, что он сам тоже, видно, немного тронулся, так как не мог не признаться себе, что хочет видеть ее и будет с нетерпением ждать встречи.

Завершив странные и тревожные размышления на эту тему, Хартли с беспокойством подумал о Понсонби, который хвастал набитыми деньгами карманами. Стенби мог за это время освободить его от лишней тяжести в тысячу фунтов.

К двери соседней комнаты подошел Мотт.

– Ну, что было? – спросил он.

Хартли с трудом понял, что Мотта интересует Стенби.

– Сегодня Стенби позволил мне выиграть несколько фунтов, – ответил он. – На завтра у нас назначена отдельная игра. Там мы сделаем наш ход. Приехал некий Понсонби, напился в стельку. Стенби, наверное, обчистил его.

– Спущусь вниз, посмотрю, как он, – сказал Мотт. – Скажу, что мой беспокойный хозяин требует поссет посреди ночи. Слуги не знают отдыха.

Он уже собирался открыть дверь, как вдруг услыхал чьи-то быстрые шаги по коридору. Подождав, когда человек пройдет, Мотт приоткрыл дверь и выглянул. Хартли тоже подошел, чтобы взглянуть. Это был Понсонби. Он не был пьян. Походка была уверенной. Хартли испугался, что он захочет вломиться в номер леди Крифф, но Понсоби благополучно миновал ее дверь – он шел к себе. Еще один загадочный гость в гостинице «Приют Совы».

ГЛАВА ШЕСТАЯ

К утру необычная история леди Крифф стала достоянием всех постояльцев гостиницы. Мойра не могла взять в толк, как это могло случиться: служанки еще не успели прочитать газетные вырезки, оставленные ею около кровати. Но когда они вошли в Большую Гостиную к завтраку, ей стало ясно, что всем уже обо всем известно, потому что присутствующие обратили на нее любопытные взгляды. Сначала все зашикали друг на друга, чтобы прекратить пересуды, видимо, оживленно проходившие перед ее приходом, потом невнятный шепот наполнил гостиную.

Майор Стенби, который уже позавтракал, как раз выходил из гостиной, когда они вошли; он поклонился и тепло приветствовал их.

– Доброе утро, леди Крифф, сэр Дэвид. Прекрасный день, не правда ли? Ходят слухи, что Буллион устраивает сегодня небольшой вечер в этой гостиной. Конечно, не такой, к каким вы привыкли в Пентворте, но не откажите в любезности почтить нас своим присутствием.

– Вечер! Не откажусь, – ответила Мойра непринужденно.

– Не оставите ли один танец для меня?

– Ну, разумеется, майор. Буду ждать с нетерпением.

– Можно мне тоже быть на вечере? – спросил Джонатон. – Папа говорил, что, когда мне исполнится шестнадцать, я смогу посещать балы. Пожалуйста, леди Крифф.

– Чепуха. Ты еще молод. Да и здесь нет достойного общества. Ах, майор, простите, пожалуйста, как я не подумала – ведь будете вы, – сказала она, пряча усмешку. – Не судите меня строго, если я потакаю юноше, но мы столько пережили со дня смерти сэра Обри, что нам обоим не мешает немного развлечься.

– Не вижу в этом никакого вреда, – добродушно улыбнулся майор. – С такими, как Понсонби, вам необходим сэр Дэвид как компаньон.

– Я не компаньон, это занятие для женщин. Для леди Крифф я защитник, – с этими словами он взял Мойру под руку и повел к столу.

Мистер Понсонби не замедлил подойти к их столу.

– Леди Крифф, я сгораю от стыда за вчерашнее. – Голова его действительно была низко опущена, но губы кривились в недоброй усмешке. – Все говорят, что я вел себя просто ужасно.

– Так оно и было, – ответила Мойра, насупившись. – Вы назвали меня девкой!

– Это от бренди. Однако половина вины ваша, леди не имеет права быть столь хорошенькой.

– Осторожнее, сэр. Лесть не приведет ни к чему.

– Я не хочу никуда идти, мое желание – оставаться здесь у ваших ног.

Она легкомысленно засмеялась.

– Полно, мистер Понсонби, всему свой черед. На этот раз я вас прощаю, но в будущем, надеюсь, вы будете вести себя прилично.

Он взял ее руку и запечатлел горячий поцелуй на кончиках пальцев.

– Ангел! Вы настоящий ангел – милосердный, и к тому же прелестный. Не сочтете ли за чрезмерную смелость, если попрошу оставить для меня один танец вечером?

– Я буду на вечере. Но танец обещаю вам только в том случае, если будете абсолютно трезвы.

– Клянусь, ни капли вина до следующей встречи. Ваш покорный слуга, миледи.

Он отвесил низкий поклон и поспешил в маленькую комнату, где заказал стакан эля, успокаивая себя, что эль не вино, и мужчине иногда необходимо промочить горло, не умирать же ему от жажды.

Когда Мойра и Джонатон остались одни, она сказала:

– Слух о состоянии леди Крифф уже начал распространяться, интересно, что еще известно. После завтрака попытайся разузнать побольше.

Мойра не спешила уходить из гостиной, так как у Джонатона было задание и он не мог сопровождать ее на прогулку. Она подошла к дивану, где на столике были разложены свежие газеты и журналы. От нее не укрылось, что, хотя мистер Хартли был в гостиной, он не поспешил, подобно остальным, засвидетельствовать свое почтение. Возможно, он еще не знал, насколько велико богатство леди Крифф. Он даже не поклонился, и Мойра решила, что их поездка не состоится. Сначала она покраснела, но затем почувствовала возмущение и желание выразить протест. В конце концов, он сам повел себя неделикатно. С чего ей укорять себя? Она не зависит от него – у нее есть свой экипаж, а осмотреть окрестности можно и без него.

Мойра начала читать статью о репрессивных мерах, которые вводит Парламент после покушения на Принца Регента в январе. За чтением она не заметила, как мистер Хартли закончил завтрак и направился к ней.

– Леди Крифф, – сказал он, вежливо поклонившись. – Видите, мои молитвы услышаны. Бог милосерден даже к грешникам – светит солнце.

– Да? Отсюда трудно понять, – ответила она, вглядываясь в затененные деревьями окна. – Вы хотите сказать, что прогулка все же состоится? После вчерашнего я, видите ли, не была в этом уверена.

Мойра почувствовала, что краснеет при воспоминании о ночной сцене. Единственным утешением было, что мистеру Хартли тоже не по себе – это чувствовалось по его поведению.

– Лучше не будем говорить о вчерашнем. Что касается меня, то могу только принести глубокие извинения. На состояние опьянения, к сожалению, не могу сослаться, как мистер Понсонби. Если хотите прекратить наше знакомство, приму как должное. Если же найдете в своем сердце достаточно доброты и простите меня, обещаю, что подобное с моей стороны больше не повторится.

Мойра подумала, что Хартли теперь ей не очень нужен, так как она сможет продолжать знакомство с Лайонелом Марчем без его помощи. Даже если они действуют сообща, Стенби заинтересовался ею, и не прервет общения. Можно проучить Хартли. Однако она не хотела совсем от него отказываться. Из трех джентльменов в гостинице он один ее привлекал.

Хартли склонил голову и улыбнулся.

– Каждой собаке достается кость рано или поздно. Вы же простили Понсонби. Мы все бессовестно подслушивали ваш разговор. Вы не можете простить пьянство и наказать трезвость. Дни здесь тянутся монотонно. Зачем омрачать их недобрыми чувствами, если можно провести время более приятно – на прогулке, например, в обществе сэра Дэвида, конечно. Она вяло улыбнулась.

– Вы правы. И чтобы поставить печать на доказательстве моей добропорядочности, вечером могу пригласить вас сопровождать меня с визитом к моей кузине леди Марчбэнк. – «Если он откажется, – подумала Мойра, – значит затевает недоброе».

– С удовольствием познакомлюсь с ней. Слышал, что Ковхаус замечательный образец архитектуры.

– Старая готическая глыба, – так называет свой дом кузина.

– Готические глыбы опять входят в моду, – сказал он, садясь рядом с ней. – Стоило Уолполу* (* Уолпол Гораций (1717 – 1797) – английский писатель. ) построить дом на Строберри Хилл, как все сразу вспомнили о готике.

– Я не слыхала об этом, – сказала она. – Место звучит неподходяще для готического стиля. Строберри** (** Строберри (англ.) – клубника.) – это имя не таит угрозу?

– Худшее, что это слово предвещает, это герцог: клубнику рисуют на дверцах экипажей герцогов, – добавил он, заметив ее недоумение. «Странно, что леди этого не знает», – подумал он. – В Шотландии тоже следуют этой традиции? – леди Крифф не нашла, что ответить на это.

Он продолжал описывать особняк Уолпола, затем они перешли к обсуждению готических романов, так как «Замок Отранто» Уолпола был написан в этом доме, который и послужил фоном для описываемых событий. Хартли вскоре убедился, что леди Крифф весьма сведуща в жанре готических романов. Совсем как ребенок она восторгалась черными вуалями и потайными ходами – неизбежными атрибутами этого жанра. Накануне он не заметил в ней такой незрелости мышления, исчезла также ее вчерашняя вульгарность.

Спустя полчаса Хартли попросил принести горячий кофе, и они продолжили беседу как старые друзья.

– Вижу, вы преодолели отвращение к майору Стенби. Я слышал ваш разговор, когда он подошел к вашему столику, – признался Хартли без тени смущения.

– Он был весьма дружелюбен.

– И не бросал коварные взгляды своими лягушачьими глазами?

– Нет. Мне кажется, что до него дошли обо мне слухи, о моей истории, то есть. Он был полон сочувствия и сама любезность. Даже попросил оставить ему танец.

– Удивительно, как богатство скрадывает недостатки, – произнес Хартли и засмеялся.

– О! – она недовольно поморщилась. – Не представляю, как в этом уединенном месте могли узнать обо мне. Значит, вы… вы тоже слышали?

– Сейчас все знают, как старую балладу, что вы молодая вдова пожилого шотландского сквайра* (* Сквайр – помещик, землевладелец.). Как это стало известно, я не знаю. Возможно, леди Марчбэнк сказала кому-нибудь из местных жителей.

– Весьма вероятно. – «Как умно со стороны кузины», – подумала Мойра.

– Все же считаю нужным напомнить, что майора Стенби следует остерегаться. Он не настолько стар, чтобы стоять в стороне и уступить лакомый кусочек другому, как он пытался вас заверить.

– У вас острый слух, мистер Хартли!

– Я хорошо слышу церковные колокола и сигналы опасности тоже. Будьте осторожны или не успеете и глазом моргнуть, как получите еще одного престарелого мужа.

– С меня достаточно одного, – ответила она мрачно. Заметив удивленное выражение лица мистера Хартли, она испугалась, что перегнула палку, изображая вульгарную особу.

– Не подумайте, что сэр Обри был плохим мужем. Он был само великодушие и щедрость. Просто… – Она замолчала, подбирая убедительный довод. – Видите ли, наша семья была не из богатых. Отец так радовался, когда сэр Обри сделал мне предложение. И он в самом деле был ко мне очень добр.

– Леди не должна оправдываться, если делает удачную партию, леди Крифф. Это не ново под солнцем. Май и Декабрь не очень хорошо совмещаются, однако. Это тоже старо, как мир. Если этого не понимает Май, то должен понять Декабрь.

Все же ему было неприятно, что леди Крифф вышла замуж по расчету. Такая молодая, красивая и эмоциональная, она могла найти молодого богатого мужа. Было что-то неприличное в том, что старый скрюченный подагрой сластолюбец держал в объятиях этот цветок. Но ее можно было понять – она получила благородный титул и гордилась этим, что иногда проскальзывало в ее речи. Так как это его не должно было касаться, он сменил тему разговора.

Когда вернулся Дэвид, Мойра встала с дивана.

– Два часа подойдут для начала прогулки? – спросила она.

– Отлично. Буду ждать с нетерпением.

Мойра и Джонатон пошли наверх. Когда никто не мог их услышать, девушка спросила.

– Что о нас говорят в баре?

– Понсонби употребил термин «любовь к горшку со сливками». Они думают, что ты вышла за Криффа из-за денег.

– Меня не это интересует. Знают они о драгоценностях? – спросила она.

– Похоже, что да. Они приглушили голоса, стоило мне подойти ближе, но я слышал, как Понсонби сказал Стенби: – «Как ты думаешь, где она держит их?» Уверен, что они говорили о драгоценностях.

– Отлично. И хорошо, что нам не пришлось ничего говорить самим. Это лучший вариант.

Джонатон с тоской смотрел в окно, ему не хотелось сидеть в помещении.

– Жаль, что не взяли своих скаковых лошадей. Не может ли кузина Вера одолжить нам парочку? Ужасно скучно сидеть здесь целый день.

– Ты привез латинскую хрестоматию, – напомнила она.

Юноша даже застонал от досады, когда сестра вложила книгу ему в руки, а сама села рядом с вышиванием, чтобы наблюдать, как он работает.

За ланчем Понсонби заигрывал с Мойрой, демонстративно поднимал стакан воды вместо вина, когда видел, что та смотрит в его сторону. Майор подошел и поставил на их стол коробку сливы в сахаре.

– Недостойный презент для леди, но в этой глухомани даже не слышали о марципанах или засахаренных вишнях.

– Вы очень любезны, майор, – сказала Мойра, принимая подарок. Джонатон любил это лакомство.

Мистер Хартли послал им еще бутылку вина из своего запаса.

– Надо было раньше начать выдавать себя за знатных особ. Не представлял, что леди и джентльмены получают столько подарков.

– Это не подарки, Джонатон. Это приманка.

– Я думал, что приманка это ты и драгоценности.

– Это чтобы нас поймать в ловушку. Марч считает, что он расставляет нам свои капканы.

– И Хартли тоже? – спросил юноша, кивнул на бутылку.

Мойра нахмурилась. Мистер Хартли производил хорошее впечатление. Ей хотелось думать, что он питает к ней личный интерес – хотя, кто знает? Ведь он интересовался майором Стенби, когда приехал.

– Возможно. Время покажет.