Текст книги "Маскарад в стиле ампир"

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

– Что делал Хартли днем? – спросила Мойра, когда они зашли в номер, чтобы переодеться к обеду.

– Скакал верхом по округе, совал нос во все амбары, стога и ямы – искал бренди. Потом залез на утес с биноклем, высматривал суда с контрабандой, но, к счастью, недолго. Затем вернулся в гостиницу и пошел в бар. Я решил съездить в Ковхаус. Кузен Джон сказал, что спрятал бренди в разных местах в деревне. Если Хартли сделает ночью облаву, то бренди наверняка найдут, но Марчбэнк будет чист, доказать его причастность невозможно. Кузен Джон намерен затаиться на время.

– Это главное. Нельзя допустить, чтобы Марчбэнка арестовали. Терпеть убытки неприятно, но придется смириться.

– Марчбэнк того же мнения. Мне предстоит продолжить наблюдение за Хартли. – Он взглянул на сестру. – Мойра, по какому поводу ты надела изумруды?

– Майор Стенби изъявил желание посмотреть на них. Он клюнул на приманку, Джон, – добавила она и засмеялась нервным смехом.

– Тысяча чертей! Расскажи по порядку. Мойра передала брату разговор со Стенби.

– Сегодня мы обедаем с ним, – закончила она рассказ.

– Молодец. Интересно, как ты выдержала, когда этот старый хрыч дотрагивался до тебя? На твоем месте, я бы пустился наутек. Думаешь, он заметит, что камни ненатуральные?

– Одному Богу известно. Если он попросит снять ожерелье и станет рассматривать через лупу, мы погибли. Тогда придется объявить, что сэр Обри меня надул, оставил в наследство стеклянные побрякушки вместо драгоценностей, и удалиться, не солоно хлебавши. Беги переоденься, уже пора спуститься к обеду.

Майор встретил Мойру и Джонатона у двери большой гостиной. У него был вид удачливого ухажера, слащавая улыбочка не сходила с лица. Он тут же уставился на изумруды. Казалось, что вид ожерелья его не разочаровал.

Мойра оперлась на предложенную им руку и начала говорить без умолку, чтобы заставить его отвести глаза от украшений.

– Прошу, в присутствии Дэвида ни о чем не говорите. Он не знает о моих планах. Вы уже отослали письмо другу в Лондон?

– Как договорились. Оно на пути в Лондон. К утру получим ответ.

Мойра заговорила громче, вовлекая в разговор Джонатона.

– Не пора ли занять места? – поинтересовалась она.

Майор с гордым видом повел Мойру к столу, держа за локоть, словно она была пленницей. Надо заметить, что это недалеко от истины, ибо таковой Мойра себя и ощущала.

– Я сяду рядом с вами, майор, – сказала она с обворожительной улыбкой. Это место было безопаснее, так как не давало ему возможности слишком пристально разглядывать ожерелье.

Стенби придвинул даме стул. Они сели.

– Я заказал шампанское, зная, что вы, молодежь, его особенно любите, – сказал Стенби.

– Дэвиду достаточно одного бокала. Остальное для нас с вами, майор, – добавила она, слегка кокетничая.

Когда Хартли вошел в Большую Гостиную, взгляду его предстала идиллическая картина – Мойра и Стенби сидели рядом, оживленно беседуя и потягивая шампанское. Они были поглощены друг другом и не обращали внимания на Дэвида. Хартли не мог понять, что происходит. Еще недавно леди Крифф боялась доверять Стенби. Почему теперь она решилась одарить его вниманием и дружбой? Он холодно поклонился и занял свое место.

Хартли старался найти ответ на этот вопрос. Если леди Крифф известно, как и ему, что коллекция фальшивая, значит она ведет хитрую игру, пытается заманить в ловушку богатого холостяка. Худшего кандидата трудно было найти. Стенби может интересовать только ее наследство. Хотя особая опасность ей не грозит – в худшем случае Стенби освободит ее от фальшивых побрякушек, а она получит неплохой урок. Придя к этому заключению, Хартли надеялся, что ему удастся выбросить из головы чужие проблемы.

Но отвлечься он не смог. Мойра так бессовестно кокетничала с этим старым развратником Стенби, что ему становилось не по себе. Он спросил себя, неужели она совсем лишена вкуса, щепетильности, на худой конец. Сначала продалась одному старику, теперь собирается повторить ту же глупость.

Уловка Мойры принесла ожидаемый результат – ее кокетство отвлекло внимание Стенби от «изумрудов». Всякий раз, когда взгляд его лягушачьих глаз обращался к камням, она начинала усиленно кокетничать: касалась его руки, улыбалась, дразнила и трещала без умолку, наклонялась, открывая его взгляду глубокий вырез платья, словом, вела себя как заправская кокотка. Стенби очень оживился и пришел в прекрасное расположение духа. Видя это, Хартли настолько расстроился, что ушел, не закончив обеда.

Джонатон с аппетитом расправился с бараниной и попросил разрешения выйти из-за стола. Ему хотелось покататься верхом, пока не стемнело.

– Можешь идти, Дэвид, – согласилась леди Крифф. – Но поздно не возвращайся, – добавила она.

Стенби схватил ее за руки.

– Наконец-то мы одни, – прошептал он сладострастно.

Сердце Мойры ушло в пятки. «Что будет дальше?» – думала она. Вид Понсонби никогда не доставлял ей удовольствия, но на этот раз, когда он подошел к их столу, она была просто счастлива и приветствовала его как вернувшегося из долгих странствий старого друга. Она поддразнила его, спросив, сколько он выпил сегодня и напала ли лондонская полиция на его след.

– Вы в курсе, майор Стенби, что мистер Понсонби совершил убийство? – игриво спросила она.

– Слышал эти басни о Додди, – улыбнулся Стенби.

– Не сыграем ли сегодня в карты? – поинтересовался Понсонби. – Вчера мы пропустили игру из-за танцев.

– Не сейчас, Понсонби, позднее, может быть. Мы с леди Крифф хотим посидеть у камина tкte-а-tкte* (* Tкte-а-tкte (франц.) – наедине.).

В этот момент Стенби смотрел на леди Крифф и не обратил внимания на живой интерес, мелькнувший в глазах Понсонби. Однако от Мойры не ускользнул этот умный всепонимающий взгляд; она снова подумала, что Понсонби не такой уж и простак, за которого себя выдает. Его развязная улыбка стала совсем циничной, выражение тупого благодушия вернулось в мгновение ока, так что она стала сомневаться, уж не померещился ли ей проблеск интеллекта в этом повесе.

– Если я правильно понял, здесь запахло весной, – ухмыльнулся Понсонби.

– Вы говорите глупости, – надулась Мойра.

– Дело, Понсонби. Чисто деловой разговор, – заверил майор. – Встретимся позднее, скажем, в девять. Идет? Мне самому хочется сразиться в дружеской компании. Пригласите Хартли тоже. Сегодня мне должна улыбнуться фортуна. – При этих словах он перевел взгляд на Мойру.

Понсонби отправился прогуляться по свежему воздуху. На берегу он увидел Хартли, тот стоял неподвижно, глядя на воду. Понсонби подошел.

– Сейчас говорил со Стенби, – обратился он к Хартли. – Он предлагает собраться за карточным столиком позднее. Вы присоединитесь?

– Да, пожалуй.

– Заметили, с кем сегодня обедала леди Крифф? Там что-то затевается. Роман или дело? Как вы думаете?

– Думаю, для них большой разницы нет.

– Я все выведал. Он уверяет, что разговор чисто деловой.

– Если леди собирается сбыть ему фальшивые драгоценности, надо кому-то предупредить старого осла.

Говоря это, Хартли не думал о выгоде Стенби. Он просто боялся, что у майора не останется денег и его собственное предприятие сорвется.

– Вы подозреваете, что коллекция фальшивая? – спросил Понсонби.

– Мне это известно.

– Я удивляюсь, как она сумела ими завладеть.

– Ей это не составило труда – сэр Обри оставил ей ценности по завещанию.

– О, нет, – возразил Понсонби, улыбаясь. – Он завещал их леди Крифф. Сегодня днем я заехал к тетушке – она живет в Рее, недалеко отсюда. У нее сестра в Шотландии. Она говорит, что леди Крифф широколицая рыжеволосая девица, типичная простолюдинка. Как ни странно, настоящая леди Крифф действительно прибрала к рукам фамильные драгоценности и улизнула с ними. У границы ее поймали и вернули домой. Историю замяли по просьбе семьи. Тетушка слышала, что леди Крифф согласилась на десять тысяч и сошлась со старшим лакеем. Каково?!

Хартли стоял в оцепенении, недоверчиво глядя на собеседника. Десятки вопросов роились в голове. Один нужно было выяснить немедленно.

– Если она не леди Крифф, то кто же она, черт возьми?

– Смазливая аферистка.

– Но леди Марчбэнк признает ее как родственницу.

– Это вторая загадка. Тетушка никогда не слыхала о родственных связях между Марчбэнками и Криффами, а она знает Марчбэнков с рождения. Нет, Хартли, все не так, как эта плутовка представляет. Она где-то вычитала историю Криффов и решила сыграть роль леди Крифф. Что меня удивляет, так это ее связь с Марчбэнками. Как ей удалось подкупить или уговорить Марчбэнков подыграть ей?

– Не имею представления.

– И почему она избрала Стенби в жертвы, а не кого-нибудь другого? Например, меня? Я строю из себя богатого простофилю, она это отлично понимает, но не пытается продать мне коллекцию стекляшек. Или вам. Вы ведь не совсем к ней равнодушны, не отрицайте. Так почему же все-таки Стенби?

Хартли нехотя улыбнулся.

– Не знаю, но спрошу у нее. Понсонби нахмурился.

– Как так? Просто подойдете и спросите? Разве она скажет правду?

– У нее не будет выбора, я припру ее к стенке.

– Я бы этого не делал. Хочу сказать… она не леди Крифф, но она все же леди. Вам не кажется?

– Либо провинциалка, либо великолепная актриса. Кстати, раз уж речь зашла об объяснениях. Вы сами что здесь делаете, Понсонби? Убийца не станет скрываться в Блекстеде. Он удалился бы в деревенское имение и делал вид, что ничего не случилось. В газетах не было сообщения о вашей дуэли.

– Наверное, Додди оклемался. Он не плохой парень, я только рад этому.

– Вы говорите правду? Мы ничего подобного не слыхали. А теперь выкладывайте, что вы делали в комнате Стенби?

– Был пьян. Попал по ошибке.

– Нет, дружище. Вы были так же трезвы, как в тот вечер, когда появились в гостинице. Думаю, что нас с вами привело сюда общее дело. Мы могли бы сотрудничать как коллеги.

Понсонби помолчал, потом сказал:

– Возможно, вы правы. Скажите, что у вас на уме? Хартли оглянулся, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

– Давайте лучше пройдемся, здесь много лишних ушей. У меня целый рассказ… и предложение, мистер Понсонби. Или лучше называть вас лорд Эверли?

– Откуда вам известно, мое имя, черт возьми?

– Мне неизвестно. Вас узнал мой лакей Мотт. Вы вместе учились в Харроу* (* Харроу – одна из наиболее престижных закрытых частных школ в Англии.). Может быть вы его лучше вспомните под именем лорда Рудольфа Синклера?

– Так это Руди? Я подумал, что он очень похож. Но это было так давно. Что все-таки происходит, Хартли?

– Именно об этом я и хочу рассказать. Они медленно пошли вдоль берега.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Джонатону было не особенно интересно следовать за Хартли от гостиницы до бухты, но именно таков был маршрут этого джентльмена. Вскоре к Хартли присоединился Понсонби, и оба стали прогуливаться вдоль берега – туда и обратно, и так. без конца. Следовать за ними на расстоянии, достаточном, чтобы расслышать разговор, было невозможно. Пару раз Джонатон попытался подкрасться поближе, но Понсонби как будто чувствовал что-то и принимался подозрительно оглядываться. В конечном итоге Джонатон отказался от мысли следить за ними и вернулся в гостиницу. Через полчаса он снова спустился к заливу и понял, что ничего не потерял, так как оба джентльмена продолжали прогуливаться вдоль берега, поглощенные беседой. Джон отвел Вихря в стойло и подошел к двери дома почти одновременно с ними.

– Надо найти Стенби и посмотреть, готов ли он к игре, – сказал Понсонби.

– Вы идите и приготовьте все, что нужно, – ответил Хартли. – А я переговорю с Моттом. Скажите Буллиону, что сегодня мы играем втроем. Местные делают мизерные ставки. Спросите, не найдется ли для нас небольшой отдельной комнаты, чтобы нам не мешали.

Хартли заглянул в Большую гостиную, прежде чем подняться в номер – парочка все еще сидела у камина. Джонатон вслед за Хартли тоже заглянул в комнату. Сердце его больно сжалось при виде сестры, все еще находившейся в обществе Марча. Он видел, как напряжена она была. Мойра могла сорваться в любую минуту. Зашел Понсонби и позвал Стенби. Мойра не скрывала облегчения. Джон сел рядом с сестрой на диван.

– У тебя такой вид, словно тебя трепали собаки, леди Крифф, – сказал он сочувственно. – Нелегко было?

– Омерзительно. Он все время старался прикоснуться ко мне, – с отвращением ответила ему сестра. – Но дело стоило жертв. Пойду в комнату, прилягу. Голова раскалывается. Попроси Буллиона положить изумруды на место в сейф, Джонатон. – Она сняла ожерелье и подвески и передала их брату. – Он должен быть в конторе сейчас.

– Я останусь здесь и понаблюдаю. Но они хотели просить об отдельной комнате. Тогда у меня вряд ли что-то получится.

– Что делал Хартли, когда ушел, не кончив обеда?

– Стоял у воды и смотрел на море, словно собирался топиться. Потом подошел Понсонби, и они долго прогуливались вдоль берега. Мне не слышно было разговора, но было заметно, что оба увлечены беседой. Мне кажется, они с Понсонби заодно.

– Очень возможно. Понсонби хочет, чтобы его считали дураком, но переигрывает, таких придурков никто в жизни не видел. Слава Богу, что Хартли любит карты, пару часов будет занят ими. Можно хоть передохнуть.

Мойра вышла. Джонатон понес «изумруды» Буллиону. Навстречу ему попался выходивший из конторы Понсонби.

– Очень любезно с вашей стороны разрешить нам воспользоваться вашей семейной гостиной, Буллион. Сейчас приведу остальных. Да, не откажите в любезности принести нам бутылочку вашего отличного бренди.

Он удалился, а Буллион взял изумруды.

– Джентльмены собираются делать высокие ставки сегодня, – заметил Джонатон как бы между прочим.

– Да. Кто-то потеряет солидную сумму, ну а кто-то разбогатеет. Не понимаю, что заставляет их рисковать, но это их дело, они входят в азарт, а мое дело создать условия. Советую вам держаться от греха подальше, сэр Дэвид.

– Непростительная трата времени и денег. Я с большим удовольствием займусь латынью. Не пошлете ли одну из служанок к нам с чаем? Он не даст заснуть.

– Буду счастлив услужить. Ее Светлость тоже будет пить чай?

– Думаю, да. Не беспокойтесь, Буллион, я сам попрошу Сэлли.

Джонатон нашел Сэлли и остановился поболтать с ней. Он узнал, где находится семейная гостиная Буллионов – там должна была проходить игра в карты. Окно выходило на задний двор и бухту. Если окно не закроют, можно будет подслушать разговоры.

– Сэлли, окно не нужно плотно закрывать, пусть будет приоткрыто. Джентльмены курят сигары, будет очень душно и накурено.

– Хорошо, – согласилась девушка. Они к этому времени вошли в комнату – небольшую и весьма скромно обставленную. Сэлли подняла ставни, чтобы проникал воздух.

– Принесу пару блюдец, будет куда складывать окурки. От них жутко пахнет. За неделю не выветришь. Чай, наверное, готов, я его сейчас отнесу наверх.

– Я отнесу сам, – Джонатон дал ей двухпенсовик, девушка осталась довольна его щедростью.

Мойра испытывала сильную головную боль после долгого пребывания в обществе Стенби. Он вел себя отвратительно, все настойчивее пытаясь ухаживать за ней – держал ее руку в своей, уверял, что она очаровательна. Говорил ли он те же слова ее матери? «Восхитительна, клянусь Богом!» Брр! Как могла ее мать терпеть этого слизняка? Хотя в то время он был моложе и не намного старше матери. Бедная женщина не могла знать, что он собой представляет. Стенби отнюдь не безобразен, а мать тогда ужасно страдала от одиночества. Она родилась и выросла в сельской местности, и была неопытна, плохо знала людей. Стенби, должно быть, показался ей завидным кавалером. Но эти лягушачьи глаза! Ее передернуло от отвращения, она плотнее закуталась в шаль.

Когда раздался легкий стук в дверь, Мойра решила, что это Джонатон и пригласила войти, не предвидя неприятностей. Вошел мистер Хартли и закрыл за собой дверь. В его взгляде было что-то такое, что очень испугало девушку.

– Ко мне нельзя, мистер Хартли, я одна, – сказала она и хотела закрыть перед ним дверь.

Хартли загородил ей дорогу и сказал с издевкой:

– В первый вечер вы были более гостеприимны, мадам.

– Тогда в соседней комнате находился сэр Дэвид. Вынуждена просить вас уйти, сэр.

– А я, к сожалению, вынужден не подчиниться, – ответил он и прошел в спальню.

Негодование и страх овладели Мойрой.

– Если вы опять хотите отчитывать меня за посещение вашей комнаты, то я уже все объяснила.

– Ваше объяснение было столь же фальшивым, как и зеленое стеклянное ожерелье, которое вы надели к обеду.

Мойра ахнула.

– Не будьте глупцом, – сказала она. – Все знают, что изумруды семьи Криффов натуральные.

– Я в этом ни минуты не сомневаюсь, речь идет о вашем ожерелье, мэм.

– Как вы смеете разговаривать со мной подобным тоном! Уходите сейчас же! Немедленно! Или я позову на помощь.

– Ваш возлюбленный не услышит. Он внизу. Вы в самом деле хотите, чтобы он слышал то, что я собираюсь сказать вам?

– Говорите, что вы надумали, и уходите, мистер Хартли. Я очень устала, у меня был тяжелый день.

– Неужели? Не думаю, что уединенная беседа с поклонником может быть столь тягостна. Что же вас расстроило? Страх, что майор Стенби поймет, что вы не леди Крифф?

Мойра стала белой, как полотно. В прекрасных серых глазах застыл страх.

– Вы несете чепуху, – сказала она, но голос и стесненное дыхание ее выдавали.

– Нет, мадам. На этот раз не удастся провести меня. Мне стало известно из весьма компетентного источника, что леди Крифф – кстати рыжеволосая дама – не покидала Шотландии. Дело с драгоценностями полюбовно улажено без вмешательства суда. Так что поторопитесь привести ваши планы в исполнение, пока на вас не начали показывать пальцем и задавать нежелательные вопросы. Вам бы больше повезло, если бы вы затеяли игру со мной в первый же вечер, как и намеревались. Что остановило вас тогда? Вы испугались, что мой карман не выдержит ваших притязаний?

Мойра смотрела на него непонимающим взглядом.

– Игру? С вами?

– Или вы забыли, как заманили меня в свою комнату?

– Это была ошибка. Я приняла вас за джентльмена.

– Я не слепой и сразу понял, что вы не леди, хотя и хотите ею казаться. Теперь отвечайте, кто вы на самом деле и что за игру ведете.

– Я леди Крифф, – твердо стояла на своем Мойра.

– А я король Франции Луи. Но дело не в имени. У вас два выхода: либо вы честно признаетесь, кто вы есть на самом деле и что замышляете, либо я говорю Стенби, что драгоценности Криффов – дешевая подделка. Тогда вы сможете убедиться, что его рыцарские чувства уступают в прочности мрамору, в чем сейчас вы, вероятно, сомневаетесь. Несмотря на вашу привлекательность, Стенби потребует от своей любовницы нечто большое, чем смазливое личико.

От оскорбления кровь бросилась ей в голову.

– К вашему сведению, мистер Хартли, майор cделал мне предложение, он хочет жениться на мне. По крайней мере… Но что вам за дело до всего этого. Не пытайтесь провести меня. Вы ведь выполняете задание таможенной полиции, выслеживаете контрабандистов. Моральные проблемы не в вашей компетенции. Ваша жертва лорд Марчбэнк, а не леди Крифф.

– Значит, вы рылись в мусорной корзине и читали записку. Надо было ее скомкать должным образом. Вы меня просто разочаровали, мисс.

– Что вам нужно от меня? – спросила Мойра упавшим голосом.

– Я хочу, я требую, чтобы вы прекратили этот спектакль. Я представитель закона, офицер. Вы правы, что непосредственное мое задание – контрабанда, но я не допущу, не позволю обирать честных граждан.

– Честных! Этот человек прожженный негодяй, подлец! Вот подождите, сегодня он обчистит ваши карманы – ему это легко удается. Нужна лишь колода крапленых карт, тогда вы измените свое мнение.

– Спасибо за предупреждение, но два бесчестных поступка не равны одному доброму делу. Вам придется открыться мне. Для вашей же пользы советую покинуть гостиницу – и никаких записок или устных сообщений для Стенби.

– Нет! Я слишком долго ждала. Это последний шанс, вы должны меня понять, мистер Хартли. – Мойра робко взглянула на его неумолимое лицо и горько вздохнула. Хартли – представитель закона. Того самого закона, который дал право Лайонелу Марчу украсть ее и Джонатона состояние. Он не поймет.

– Для меня не секрет, что майор Стенби не лишен недостатков, – произнес Хартли неопределенно. – Мы уже играли в карты. Он действительно был небезупречен. Но нужно принять во внимание, что он всю жизнь защищал интересы страны. Не хочу ставить вас в неловкое положение, но закон есть закон, а вы собираетесь пойти против закона, это очевидно. Вам есть куда переехать?

Поскольку ей могли инкриминировать уголовное дело, Мойра решила не открывать своего имени.

– Нет. И денег тоже практически нет.

– А Марчбэнки?

– Мы намекали в письме, но они не предложили остановиться у них, – сказала она, надеясь вызвать сочувствие.

Хартли, размышляя, стал ходить взад и вперед по комнате. Заметил порошки от головной боли на столике около кровати. Побледневшее испуганное лицо девушки заставило его сердце сжаться от жалости и сострадания. Кем бы она ни была, но не могла же она оказаться хуже Стенби. Что если позволить ей остаться и испытать удачу на майоре – после отъезда его, Хартли, и Рудольфа. Когда он снова заговорил, тон его был мягче, он пошел на примирение.

– Давайте заключим сделку, – предложил он. Хартли надеялся на благодарность и был удивлен недовольной миной.

– Не собираюсь свидетельствовать против лорда Марчбэнка. – решительно заявила Мойра.

– От вас никто не требует показаний. Достаточно того, что мне уже известно. Безнаказанность сделала его таким самодовольным, что за доказательствами далеко ходить не надо, они на виду.

– Тогда какую сделку вы имеете в виду?

– Вы остаетесь в гостинице, пока не найдете другого места. Можете даже продолжать выдавать себя за леди Крифф, но Стенби вы должны сказать, что раздумали продавать коллекцию. Придумайте объяснение, воображением судьба вас не обделила. Скажите, что нашли другого покупателя или другого покровителя, чье общество не вызывает головной боли, или что решили пока не расставаться с драгоценностями. Такая талантливая лгунья, как вы, сможет предоставить правдоподобную причину.

Мойра внутренне съежилась от нового оскорбления, но ей было не до того, чтобы заострять на этом внимание. Если ей запрещали приводить в исполнение план, незачем было вообще оставаться в гостинице. Она уже собиралась сообщить Хартли об отъезде, как вдруг подумала, что нужно попробовать заключить сделку со Стенби, но так, чтобы Хартли не догадался. Пока Хартли будет отслеживать бренди и контрабандистов, она сделает свое дело. Мойра решила подождать с отъездом.

– Хорошо, согласна. Спасибо, мистер Хартли.

– Надеюсь, что вы сдержите свое слово, мадам. В противном случае, дело может принять нежелательный для вас оборот.

Сквозь слезы, застилавшие глаза, Мойра видела его недобрый оскал. Ей казалось незаслуженным наказанием, еще одним ударом судьбы, что этот человек должен был почему-то обрушиться со своей властью именно на нее, сломать ее и без того разбитую жизнь, будущее Джонатона, а она не могла сделать ничего, чтобы защитить себя и брата. Ей оставалось только подобострастное послушание. «Да, сэр». Лайонел Марч, лживый, нечестный, нечистый на руку совратитель женщин, почему-то попадал под покровительство закона, а они с Джонатоном – нет. Закон послал агента, чтобы остановить деятельность Марчбэнка. А почему? Что плохого он делал? Давал хлеб десяткам бедных соотечественников. Но закон его преследовал. Закон нужно было соблюдать в угоду таким, как Лайонел Марч.

– Все понимаю, – сказала она.

Хартли сознавал, что победил и должен испытывать чувство удовлетворения. Как же – остановил самозванку, не дал ей совершить зло. Деньги Стенби останутся при нем или перейдут к тому, кому они по праву принадлежат. Но что станет с таинственной леди Крифф?

– Чем вы займетесь, когда уедете отсюда? – спросил он.

– Куплю бриджи и завербуюсь в армию. Как вы недвусмысленно дали понять, принадлежность к армии ставит человека выше закона.

– А Дэвид? Что будет с ним?

– Вы же получили то, что хотели, мистер Хартли. Прошу, не надо лицемерия. К чему эти крокодиловы слезы? Вы уже доказали и вашу истинную заботу и сочувствие к нашим невзгодам.

Хартли едва сдержался, чтобы не сказать очередную грубость.

– Если дело в деньгах, готов дать их вам в долг.

– Я не так низко пала, чтобы принимать милостыню. Спокойной ночи.

Мойра подошла к двери и широко ее распахнула. Мистер Хартли вышел, раздраженный. Он шел с намерением помочь ей, почему же она смотрела на него как на ничтожество? Будь прокляты ее глаза! Почему он испытывает ощущение вины и укоры совести? Потому что она так молода и красива? У нее был такой жалкий вид, столько тоски и одиночества во взгляде, поникшие плечи…. словно она потеряла последнюю надежду или друга. И как непохожа на ту веселую ветреную особу, которая приехала в гостиницу двумя днями ранее.

Он подумал, что напрасно тратит свои душевные силы на сочувствие ей. Подобные женщины умеют сами за себя постоять. Всучит свои побрякушки доверчивому простаку где-нибудь в другом месте и дальше будет зарабатывать на жизнь тем же способом.