Текст книги "Жгучее желание"

Теперь мы вступали на опасную почву.

– Я говорила с мамой насчет отъезда, – запустила я пробный шар.

– М-м-м? – промычал в ответ Рив.

– Она считает, что должна остаться на праздник, чтобы местные жители не слишком огорчались. Она сообщила о нашем плане лорду Брэдфорду, и он согласился.

Рив снова зевнул.

– На что он согласился?

Вино явно затуманило ему мозги. Обычно Рив не был таким непонятливым.

– Что мы уезжаем, а мама остается на праздник. Он пообещал проводить ее в Эмберсли, когда все закончится.

Глядя перед собой ничего не понимающим взглядом, Рив неловко потер затылок.

– Деб, ты не возражаешь, если я потушу лампу?

– Нет.

Он протянул руку, и в комнате воцарилась темнота. Я услышала, как Рив поворачивается на бок – принимает свою любимую позу.

Вероятно, он так напился специально, чтобы не спать со мной, – с болью и жалостью подумала я. – Он боится сделать мне ребенка, пока поблизости бродит Роберт.

Я прекрасно понимала его настроение.

Вопрос, однако, заключался в том, как его изменить.

Глава 20

Ночью со стороны пролива налетел шторм, все небо было затянуто облаками. Непрерывно дул пронизывающий ветер.

Я с удовольствием повалялась бы в постели с Ривом, но к тому времени, когда я пробудилась, он уже встал и куда-то ушел.

У меня появилось подозрение, что сегодня он снова доставит мне неприятности.

Сьюзен, ожидавшая меня, чтобы помочь одеться, сообщила, что лорд Кембридж велел ей пока не укладывать вещи, так как мы не уедем, пока погода хоть немного не успокоится. Спустившись вниз, я снова спросила насчет Рива. Лакей сказал мне, что он уехал с Гарри к одному из арендаторов лорда Брэдфорда, который пожаловался, что сосед пасет своих овец на его полях.

Решив, что нужно поесть, я отправилась в столовую, но, прежде чем сесть за стол, вышла на террасу, чтобы посмотреть на небо.

Вид был величественный. Серые облака с бешеной скоростью неслись по бесконечным небесным пространствам. В саду хозяйничал ветер, но возле дома я была от него защищена. Воздух пропитал соленый морской запах, по всему чувствовалось, что надвигается дождь.

Я совсем не собиралась подслушивать. Просто я слишком поздно поняла, что остаюсь невидимой для сидящих в столовой, поскольку меня закрывает портьеру висящая на двустворчатых французских дверях. Я же могу слышать, о чем они говорят, так как, выходя на террасу, оставила двери приоткрытыми.

Вот так я и услышала разговор, не предназначенный для моих ушей.

Сначала я вовсе не обратила внимания на доносившиеся из столовой голоса. Мне совершенно не хотелось обнаруживать свое присутствие. Люди завтракали, а я стояла на террасе и наслаждалась свежим воздухом и предчувствием бури. Мне всегда нравилась плохая погода.

И только услышав слова лорда Брэдфорда: Вы так внимательны, Элизабет, что наверняка догадались, как сильно я вас люблю… – я поняла, кто находится рядом со мной.

Я застыла на месте. Происходило то, чего я боялась больше всего: лорд Брэдфорд пытался украсть у меня мою мать.

– Не надо, Бернард. Пожалуйста, не говорите этого, – дрожащим голосом отвечала мама.

Она собирается ему отказать, – с облегчением подумала я.

Только теперь я поняла, как сильно боялась, что мама ответит на его чувства. . – – Но я должен это сказать, – продолжал лорд Брэдфорд. – Я люблю вас и хочу провести с вами остаток жизни. Вы выйдете за меня замуж, Элизабет?

– Я не могу, Бернард, – все с той же дрожью в голосе отвечала мама. – Не могу. Я довольно улыбнулась.

– Но почему? – удивился он. – Я предлагаю вам не только свою любовь, но и собственный дом, место, где вас будут ценить так, как вы того заслуживаете.

У нее есть дом! – с возмущением подумала я. – Ей ничего от вас не нужно.

– Пожалуйста, – умоляла мама, – не надо!

Меня все больше и больше возмущали слова лорда Брэдфорда. Никто не ценит мою мать больше, чем я!

– Я надеялся, что вы тоже меня полюбите, – печально произнес лорд Брэдфорд.

– О, Бернард, вы мне очень нравитесь, – призналась мама. – Но я не могу выйти за вас замуж. Я ни за кого не смогу выйти замуж. Никогда.

В ее голосе, несомненно, звучала боль. Я насторожилась.

– Дело в Деборе? – спросил лорд Брэдфорд. – Я знаю, она вас ко мне ревнует, но она сумеет это преодолеть. Ревность? Что за мужская самонадеянность!

– Нет, – ответила мама, – Дело не в Деборе. Дебора никогда не встала бы на пути к моему счастью. Я почувствовала укол совести.

– Больше ничего не могу сказать, – продолжала мама. – Вы просто должны поверить мне: я не могу выйти за вас замуж.

Я почувствовала, что уже ничто не спасет меня от ветра.

– Только за меня или вообще ни за кого? – уточнил лорд Брэдфорд.

– Ни за кого.

На каменные плиты двора упала сломанная ветка, ветер злобно срывал с нее зеленые листья.

– Нет, вы мне все-таки должны объяснить, в чем дело, Элизабет, – решительно заявил лорд Брэдфорд.

– Я не могу! – В голосе мамы звучало отчаяние.

– Послушайте, душа моя! – Я не могла поверить, что лорд Брэдфорд способен произносить подобные слова. – Что бы это ни было, вместе мы найдем выход. Но вы должны мне рассказать, в чем дело.

Мама всхлипнула.

Я крепко сжала кулаки, так что ногти врезались в ладони.

– Я не могу быть ничьей женой, Бернард. Я не могу… это… выносить… когда ко мне прикасаются. Я… – Она горько заплакала.

Мне хотелось подбежать к ней и крепко-крепко обнять.

Ветер с такой силой трепал листья, что мне пришлось напрячь слух, чтобы уловить их слова.

– Что вас заставило так к этому относиться, Элизабет? – необычайно мягко настаивал лорд Брэдфорд.

Послышались сдавленные рыдания. Судя по звуку, мама уткнулась во что-то лицом – возможно, в плечо лорда Брэдфорда.

– Виноват ваш муж?

У меня сжалось сердце. Мой отец? Неужели мой отец сделал с ней что-то ужасное?

– Нет, только не Эдвард. – Мама перешла на шепот. Чтобы ее услышать, я придвинулась поближе к двери. – Это случилось, когда я была гувернанткой. Однажды ночью он… он проник в мою комнату и взял меня силой. Он сказал, что если я кому-нибудь пожалуюсь, то меня сразу же уволят без рекомендаций. Он… о Боже, мне было так больно, Бернард! Я так испугалась!

Я застыла неподвижно, как статуя, не доверяя собственным ушам.

– Это был Джон Вудли, Элизабет? – грозно спросил лорд Брэдфорд.

Я непроизвольно поднесла руки ко рту, словно пытаясь подавить крик.

– Да, он, – после долгого молчания прошептала мама.

Ветер все усиливался. Пряди волос, выбившиеся из-под ленты, хлестали меня по лицу.

– Какая жалость, что он сбежал! – произнес лорд Брэдфорд таким тоном, от которого у меня мурашки пошли по коже. – Мне бы очень хотелось всадить в него пулю.

Мне он положительно начинает нравиться, – подумала я.

– Вскоре после того, как это случилось, Эдвард предложил мне стать его женой, – продолжала мама. Она уже не так сильно плакала. – Я не сказала ему, что со мной сделал его брат.

– Но почему? – мрачно спросил лорд Брэдфорд. – Негодяй не заслуживал пощады.

– Джон, конечно, стал бы все отрицать, а я не знала, поверит ли мне Эдвард. Я была так благодарна ему за то, что больше не буду беззащитна и никогда не стану добычей такого хищника, как Джон… Но потом, в первую брачную ночь… о Боже, все опять вернулось!

Мама снова зарыдала.

– Я не хочу, чтобы вы прошли через это, Бернард. Эдварду вряд ли было приятно жить с женщиной, которая едва переносила его объятия. Я пыталась. Да, я пыталась. Но каждый раз, когда он прикасался ко мне… – Послышались глухие звуки тщетно сдерживаемых рыданий.

– Не плачьте, душа моя! Пожалуйста, не плачьте!

– Я… я… стараюсь успокоиться, – ответила мама.

– А как вы объяснили это Линли? – чуть выждав, тихо поинтересовался лорд Брэдфорд.

– Я сказала ему, что меня изнасиловал прежний работодатель. Он был очень внимателен ко мне, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах, но я не хочу, чтобы кто-то переживал это вновь. Особенно человек, которого я люблю. Вот почему я не выйду за вас замуж.

В столовой воцарилось молчание. Прижав ко рту кулаки, я стояла на террасе и думала о своей матери и том ужасе, который с ней случился.

Мне вспомнился Роберт. Отвечала бы я на ласки Рива с таким восторгом, если бы мою память отягощали воспоминания о чудовищном насилии? Вряд ли.

Мне вспомнился Джон Вудли и то, как мама едва не упала в обморок, когда мы встретили его в Брайтоне. Теперь я наконец все поняла.

– Вместе мы справимся с этим, Элизабет, – прозвучал уверенный голос лорда Брэдфорда. – С тех пор как это с вами случилось, прошло много лет, а я очень терпелив.

К моему удивлению, мама рассмеялась сквозь слезы.

– Нет, Бернард. – заметила она. – Не очень.

– С вами мое терпение будет бесконечным. – Он говорил так, словно выстрадал каждое слово.

– Не могу, – повторила мама. – Я понимаю, что дело только во мне. Я вижу, как моя дочь смотрит на Рива, и понимаю, что физическая любовь может быть прекрасной, но меня сделали калекой, Бернард. И я сомневаюсь, что это можно исправить.

Я не предполагала, что мои чувства к Риву столь очевидны.

В столовой снова воцарилось молчание. Затем я услышала, как лорд Брэдфорд печально спросил:

– Элизабет, кто отец Деборы? Кровь застыла у меня в жилах. – Я не хочу этого слышать, – закрыв глаза, подумала я. – Я не хочу этого слышать.

Но я не могла уйти. Если бы я сдвинулась с места, то выдала бы себя.

– О Боже! – ответила мама, – Я не знаю. Я вышла замуж почти сразу после того, как Джон сделал это со мной, поэтому просто не знаю. Я действительно не знаю!

***

Я простояла на террасе до тех пор, пока мама с лордом Брэдфордом не ушли из столовой. Когда это наконец произошло, я бросилась наверх, чтобы надеть костюм для верховой езды. Я оказалась совсем не той, кем всю жизнь себя считала, и теперь мне нужно было побыть одной, чтобы попытаться как-то примириться с новой реальностью.

На конюшне мне не хотели давать лошадь.

– Надвигается большая буря, леди Кембридж, – заспорил со мной главный конюх. – Сейчас не время для прогулок!

Впервые в жизни я использовала свое новое положение.

– Я не собираюсь спорить с вами, Томкинс, – надменно сказала я. – Немедленно приведите мне лошадь – вы слышали?

– Да, миледи, – неодобрительно причмокнув губами, пробормотал он и распорядился, чтобы побыстрее оседлали Мирабель – гнедую кобылу, которую Рив привез для меня в Вейкфилд.

К тому времени когда я покинула поместье, ветер уже дул с чудовищной силой. Мирабель фыркала и взбрыкивала, пугаясь его завываний и треска сломанных веток. Решив, что следует держаться подальше от деревьев, я направила ее на дорогу, ведущую к морю.

Я пустила лошадь в галоп, и она с готовностью устремилась вперед, словно желая ускакать от бури. На самом деле, конечно, мы мчались как раз ей навстречу – в сторону пролива. С моей головы слетела лента, так что волосы свободно развевались по ветру, как грива Мирабель. Дождь еще не начался, но в воздухе чувствовался сильный запах соли, значит, с неба вот-вот польется.

У меня не было какой-то определенной цели, я ехала куда глаза глядят, желая лишь оказаться как можно дальше от дома, и в результате очутилась там, где прошли едва ли не самые приятные минуты моего пребывания в Вейкфилде.

Я очутилась на острове Чарльза.

Довольно скоро я, конечно, поняла, что совершила колоссальную глупость. Оправданием могло послужить только мое состояние. Я была так поглощена своими переживаниями, что не заметила, как быстро прибывает вода, причем волны вздымались значительно выше, чем обычно. Полоска песка стала совсем узкой, а ведь полный прилив ожидался только часа через три.

Преодолев галопом косу, мы с Мирабель влетели на остров. Глаза лошади тут же запорошил мелкий песок, и я повернула на запад, к тропе, ведущей к скалистому южному берегу.

Штормовой ветер раскачивал верхушки сосен, которыми заросла центральная часть острова. В тот момент, когда моя лошадь неслась по узкому песчаному пляжу, на берег обрушилась особенно высокая волна, по щиколотку залив ноги Мирабель. Заржав от испуга, кобыла встала на дыбы. Я схватилась за ее шею, но, опустившись на четыре ноги, лошадь взбрыкнула, и на этот раз я не удержалась и выпала из седла.

Упав на смесь песка, гравия и обломков ракушек, которой был усыпан пляж, я проводила взглядом Мирабель, во весь дух мчавшуюся от меня. Несомненно, она стремилась домой, в свое теплое стойло.

Я с трудом поднялась на ноги.

Я замерзла, промокла, лишилась лошади, но голова у меня по-прежнему была занята одним – в ней звучал голос лорда Брэдфорда, который снова и снова повторял: Кто отец Деборы, Элизабет? Кто отец Деборы?

И что еще хуже, голос мамы раз за разом отвечал: Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю.

Что, если мой отец – Джон Вудли? Как я буду смотреть людям в глаза, зная, что мой отец – чудовище? Как смогу я быть женой Риву? Матерью его детям? О Боже, как же я вообще буду жить?!

***

Ничего не видя и не слыша, я брела по берегу, не замечая, что вода прибывает все сильнее и что тропинка между морем и скалой едва достигает фута в ширину.

Я даже не ощущала, что насквозь промокла – лицо мое было мокрым не столько от воды, сколько от слез.

Вдруг впереди, довольно близко от себя, я заметила темный свод пещеры Руперта. Волны плескались уже у самого ее входа.

Немного придя в чувство, я впервые огляделась по сторонам.

Слева от меня возвышались крутые скалы, справа – кипели бурные воды пролива. Не успела я взглянуть на узкую полоску щебня, на которой стояла, как ее захлестнуло. Волна, правда, тут же отхлынула, но было ясно, что через несколько минут тропинка полностью скроется под водой и я останусь стоять прямо посреди океана.

Отбросив с лица спутанные волосы, я сделала глубокий вдох. С того самого момента, когда я услышала мамино признание, мне, пожалуй, впервые пришла в голову сколько-нибудь разумная мысль: Надо выбираться отсюда, а не то я утону.

Я повернулась к западу, откуда пришла, и тут вдруг увидела, что по моим следам идет мужчина.

Мне понадобилось всего две секунды, чтобы узнать могучую фигуру Роберта.

Я застыла на месте.

Как я могла совершить такую глупость?

Я лихорадочно завертела головой, пытаясь найти место, где можно спрятаться. Относительно намерений Роберта я не заблуждалась – он наверняка собирался меня убить.

Я подняла взгляд на скалу. Смогу ли я на нее взобраться?

Отсюда, где я стояла, вряд ли. Чуть дальше к западу скала становилась не такой крутой, но, к несчастью, там был Роберт. На востоке же скала резко обрывалась прямо в бурлящее море, и взобраться на нее с той стороны было совершенно невозможно.

Высокая волна толкнула меня в бедро, едва не сбив с ног. Едва она откатилась, меня ударила следующая, еще более мощная волна.

Стоять на месте было уже нельзя: еще немного – и меня утащит в море.

Тем временем Роберт уверенно продвигался вперед. Там, где он шел, берег еще не скрылся под водой.

Чувствуя тошноту и тяжесть в желудке, я по колено в воде побрела ко входу в пещеру Руперта.

Рив говорил мне, что пещера очень удобна для контрабандистов – хотя во время прилива вход заливает, в глубине она остается сухой. Пожалуй, единственным спасением от шторма и от Роберта для меня было бы укрыться в ее глубинах.

Но тут могли возникнуть две серьезные проблемы.

Первая заключалась в том, что в такой сильный шторм пещеру могло залить полностью.

Вторая же проблема сводилась к тому, что я с детства боялась замкнутых пространств.

При одной мысли о том, что мне придется провести несколько часов в темноте в какой-нибудь тесной расщелине, мое дыхание участилось, все тело стало липким от пота, а желудок едва не вывернуло наизнанку. А представив себе, как вода подбирается ко мне все ближе и ближе и наконец заливает с головой, я всерьез подумала о том, чтобы двинуться навстречу Роберте.

Но тогда Роберт, покончив со мной, спокойно уйдет от ответственности. Ему потребуется лишь ударить меня чем-нибудь по голове и сбросить в море. Конюхи, безусловно, подтвердят, что я, несмотря на приближение бури, требовала оседлать Мирабель. А когда кобыла вернется одна, все уверятся, что произошел несчастный случай.

Рив неизбежно решит, что именно он виноват в моей гибели.

Нет, я не могу позволять Роберту так легко со мной разделаться. Я должна бороться за свою жизнь.

По мере того как я с трудом приближалась к пещере, вода становилась все глубже и глубже – тропинка полностью ушла под воду. Волны бешено бились о скалы, самые крупные из них уже добрались до входа.

Как можно теснее прижимаясь к скале, я наконец достигла пещеры и, по-прежнему держась за каменную стену, заглянула внутрь. – В пещере царила кромешная тьма.

Закрыв глаза, я произнесла слова молитвы.

Ты сделаешь это, Дебора. Ты должна это сделать, иначе Роберт убьет тебя…

Одна необыкновенно мощная волна окатила меня с ног до головы. Держась за холодный скользкий камень, я стала пробираться внутрь пещеры, все дальше и дальше углубляясь в темноту.

Шум воды у входа постепенно усиливался.

Я напрягла слух, но слышался лишь отдаленный рев прибоя.

Станет ли Роберт меня преследовать? Очевидно, в пещеру сейчас уже не войти. Я подумала, что скорее всего он предпочтет переждать прилив где-нибудь на скалах. Когда наступит отлив и можно будет войти в пещеру, он вернется за мной.

Кажется, пол подо мной опускался все ниже и ниже – или это прибывала вода? Подавив приступ паники, я продолжала двигаться вперед. Через некоторое время почва под моими ногами пошла вверх, а вода, которая доходила мне до бедер, опустилась на уровень колен, потом лодыжек, а затем я наконец достигла такого места, где вовсе не было воды.

Единственное неудобство заключалось в том, что в этом относительно безопасном месте потолок пещеры оказался чересчур низким – я даже ударилась о него головой. Мне оставалось только сесть, уткнув голову в колени, и ждать, пока не начнется отлив и вода не уйдет из пещеры.

Я не видела абсолютно ничего.

Подумав о Роберте, поджидавшем меня у входа, я решила, что должна найти какое-то орудие для защиты. Но это можно сделать позже. Единственное, что меня сейчас беспокоило, – это смогу ли я провести шесть часов в тесном, темном, замкнутом пространстве и при этом окончательно и бесповоротно не сойти с ума.

Глава 21

В этой сырой промозглой и одновременно душной пещере я не могла дышать, я задыхалась. И хотя на самом деле здесь вполне хватало воздуха, боязнь замкнутого пространства лишала меня возможности разумно воспринимать реальность.

Успокойся. Дебора, – сжавшись в темноте, мысленно приказала я. – Успокойся. Не надо паники. Постарайся сосредоточиться и наладить дыхание. Вдох – выдох, вдох – выдох, вдох – выдох. Вот так.

Втягивая воздух и выдувая его, я старалась не сбиваться с ритма и не думать ни о чем.

Тем не менее во мне нарастала паника. В том месте, где я находилась, я не могла даже как следует сесть. И со всех сторон наступала непроницаемая тьма.

Я чувствовала себя заживо похороненной, с ужасом представляя, как комья земли падают мне на лицо, окончательно лишая возможности дышать.

Если я дам панике себя одолеть, то определенно сойду с ума.

Займи свои мысли чем-то другим. Видит Бог, тебе есть о чем подумать.

Я насквозь промокла и сильно замерзла, от соседства со скользкой стеной пещеры ныла спина. Зубы уже выстукивали отчаянную дробь. Что же со мной будет через шесть часов?

Думай о противнике. Думай о Роберте и о том, что, собираешься делать.

Обхватив руками колени, я уткнулась лицом в мокрую юбку и заставила себя представить, что произойдет в Вейкфилде, когда там обнаружат мое исчезновение…

Очевидно, меня начнут искать. По песку на копытах Мирабель и по соли на ее попоне поймут, что. я была на берегу. Рив отправится за мной на остров.

Если бы он мог пробраться по косе! Из-за шторма она, вероятно, сейчас вся под водой.

Я вспомнила о тех огромных волнах, которые гуляли по проливу, и поняла, что и на лодке сюда не доберешься.

Вода все еще прибывала и вполне могла достичь моего убежища, так что мое спасение по-прежнему было под вопросом.

Паническая мысль о том, что я могу утонуть, едва не заставила меня двинуться я. выходу. Казалось, нет ничего страшнее, чем задохнуться здесь, словно кролик в норе.

Лучше получить роковой удар от Роберта, чем так умереть.

Только сознание того, что я наверняка утону, если попытаюсь выбраться из почти залитой водой пещеры, удержало меня на месте.

Господи, дай мне силы! Помоги продержаться эти несколько часов.

Каждая секунда казалась вечностью. Вода продолжала прибывать и прибывала до тех пор, пока не дошла почти до того места, где я находилась. Конечно, я не могла этого видеть, но слышала ее плеск и время от времени наклонялась вперед и нащупывала ее кончиками пальцев.

Я продрогла до костей и отчаянно старалась не думать, что случится, если вода заполнит пещеру целиком.

Но, дойдя в конце концов до моих ног, вода перестала прибывать.

Поняв, что прилив, вероятно, достиг максимума и я не умру страшной смертью в этой чудовищной пещере, я начала истерически рыдать. Прошло немало времени, прежде чем крайнее неудобство моего нынешнего положения взяло верх над эмоциями и заставило меня вернуться к смертельно опасной реальности.

Я так замерзла, что когда-нибудь вновь согреться казалось фантастической мечтой. Юбка промокла насквозь, в ботинках стояла вода. Только шерстяной жакет хоть и стал влажным, но все же не промок до конца и оставался единственным из предметов одежды, который хоть как-то защищал от пронизывающего холода.

Боязнь замкнутого пространства окончательно не прошла, она затаилась во мне, как хищный зверь перед прыжком.

Стараясь отвлечься, я снова и снова напрягала свой мозг. Я думала о маме, о том бесчестье, которое она пережила, и о том, как это сказалось на всей ее жизни.

Моя мама. Моя прекрасная, моя замечательная, моя милая мама так страдала. И все из-за того человека.

Который, возможно, является моим отцом.

А может, и нет. Я отчаянно цеплялась за эту мысль. Мама сказала, что не знает, кто из двух братьев мой отец. Это мог быть Эдвард, а вовсе не Джон.

Мог быть, а мог и не быть.

Как я буду смотреть в глаза людям, зная, что в моих жилах течет кровь Джона Вудли?

Но если мама действительно подозревала, что я его дочь, почему она так сильно меня любит?

Уж в этом я никак не могла усомниться. Мама любит меня, любила и всегда будет любить.

Если мама могла любить меня, зная, что, возможно, я рождена от Джона Вудли, то…

Я прогнала от себя эту мысль, С этим я не могу согласиться. Пока не могу. А может, и никогда не соглашусь.

Мне вспомнилось мамино лицо, когда она прибежала, чтобы спасти меня от Роберта. Какие ужасные воспоминания, должно быть, пробудились тогда в ней!

Я вздрогнула – с потолка пещеры мне на голову упала капля и скатилась за шиворот.

Я вспомнила, как бурно радовалась, впервые увидев море. Теперь я считала, что буду счастлива, если до конца жизни больше его не увижу.

Опустившись на колени, я наклонилась и протянула руку к образовавшейся у самых моих ног неглубокой лужице, которую нащупывала, кажется, бесконечное число раз. Теперь мои пальцы ощутили лишь влажный каменный пол. На четвереньках я осторожно поползла вперед и вскоре снова наткнулась на лужицу холодной соленой воды.

Наконец, наконец, наконец начался отлив!

Настало время серьезно подумать о Роберте.

Я уже давно поняла, что он загнал меня в ловушку. Единственное, что от него требовалось, – это спокойно ждать моего появления у входа в пещеру.

Пришлось признать, что, как бы ни хотелось мне выйти из пещеры, сделав это, я предоставлю Роберту все преимущества. Он гораздо сильнее меня, и если дело дойдет до схватки, я обязательно проиграю.

Моя единственная надежда на спасение заключалась в том, чтобы заманить Роберта в столь ненавистную мне пещеру, в полную темноту, где он не сможет меня видеть.

Тогда, возможно, я смогу его опередить.

Мне нужно какое-то оружие, – подумала я. – Когда вода отступит еще дальше, надо будет поискать что-нибудь подходящее.

***

Прождав, как мне показалось, целую вечность, я медленно двинулась вдоль расщелины, которая спасла мне жизнь. Всюду шумела вода: она капала с потолка, сбегала по стенам, ревела у выхода. Я несколько раз поскользнулась и поцарапала колено обо что-то острое. Нагнувшись, я принялась шарить по сторонам, надеясь, что смогу использовать это как оружие.

В конце концов я нащупала то, что искала. Оно было глубоко зарыто в песчаное дно пещеры, так что мне пришлось выкапывать его оттуда. Когда я это сделала, оказалось, что в моих руках большая ракушка. У нее действительно был достаточно острый край, но как орудие для нападения ракушка вряд ли годилась из-за своей хрупкости.

Отшвырнув ее в сторону, я пошла дальше. То, что здесь я уже могла выпрямиться во весь рост, серьезно повлияло на мое самочувствие.

Через несколько мгновений мои ноги зашлепали по воде. Я догнала уходящую волну, и теперь нужно было немного подождать, прежде чем идти дальше.

Нагнувшись, я принялась нашаривать подходящий камень.

На это потребовалось некоторое время. Каменный осколок, который наконец нащупали мои пальцы, был не слишком тяжел, так что я могла его поднять, и вместе с тем обладал достаточным весом, чтобы лишить человека сознания, если ударить как следует., Уж если мама сумела оглушить Раберта хрустальной вазой, то я наверняка сделаю то же самое этим камнем, – храбро думала я.

Главная проблема, однако, заключалась в другом.

Как я до него доберусь?

Идеальным вариантом, конечно, было, стоя в темноте, ждать, пока Роберт пойдет по центральному проходу. Когда он окажется рядом со мной, я могу быстро шагнуть вперед, ударить его по голове камнем и убежать.

В этом, собственно, и заключался мой план, но, как следует подумав, я обнаружила в нем ряд недостатков. К примеру, хотя в темноте Роберт и не сможет меня заметить, я его тоже не увижу. Я вполне могу попасть ему в плечо или вообще промахнуться, что чревато большими неприятностями.

Должно быть какое-то другое решение.

Возможно, я смогу проскользнуть мимо него? Вода так шумит, что он может не услышать.

Но ведь когда вода отхлынет от входа, грохот волн утихнет. Будет слышен только приглушенный звук падающих капель. А пол в пещере неровный, и совершенно невозможно идти по нему не спотыкаясь и не скользя.

Значит, он меня услышит.

Но с другой стороны, я тоже его услышу.

Если я не могу полагаться на свое зрение, остается полагаться на слух. Другого выхода я не видела.

Сжав в ледяной руке камень, я пробралась к стене, по которой все еще стекала вода, прижалась к ней, стараясь не слишком дрожать, и стала ждать.

Рев воды у входа в пещеру становился все тише и тише, и вскоре оттуда уже доносился обычный мерный плеск волн. Очевидно, вода отхлынула.

Когда же придет Роберт?

Он не станет ждать дольше, чем необходимо. Он должен сделать свое дело и убраться восвояси прежде, чем придут меня искать.

Я вся обратилась в слух.

И тут наконец я услышала то, чего ожидала, – шорох шагов по песку и камням.

Внимательно вслушиваясь, я поняла, что звучат они как-то странно. Я нахмурилась, не понимая.

Меня не покидало ощущение, что это очень важно.

Что бы это могло быть?

Шаги медленно приближались.

В чем же дело? В чем?

И вдруг я поняла. Меня насторожило не то, что я слышала, а то, чего не услышала.

Под ногами Роберта не хлюпала вода.

Мой план заключался в том, что Роберт пойдет по центральному проходу и я нападу на него сбоку. Но если бы Роберт двигался посередине пещеры, ему неизбежно пришлось бы идти по маленькому ручью, который продолжал там струиться.

Дура, – подумала я. – Дура, дура, дура! Ты-то передвигалась в темноте, держась за стену. Почему же Роберт станет делать иначе?

Значит, мне самой нужно было оторваться от стены и выйти к середине, но так, чтобы он меня не услышал.

Я сделала крошечный шажок. Песок под ботинками предательски захрустел, громом отдаваясь в моих ушах.

Я остановилась, но Роберт, как будто ничего не заметив, продолжал спокойно пробираться вперед.

Шум его шагов заглушает мои, – твердо сказала себе я и медленно, осторожно двинулась к ручью.

В середине пещеры благодаря подтачивающему действию вод почва была ниже, чем в остальной ее части, и это несколько усложняло мою задачу. К счастью, Бог не обидел меня ростом, и даже отсюда я могла легко достать голову Роберта.

Главное было не промахнуться.

Шаги приближались. Сердце так громко стучало в груди, что я боялась – Роберт его услышит. Моя рука до боли сжала камень.

Тут я уловила звук его дыхания и постаралась сосредоточиться, определяя его местонахождение. Вот он уже совсем близко от меня. Еще несколько шагов, и…

Подняв камень, я подбежала к стене и с силой ударила.

В тот момент когда камень опустился, я поняла, что не попала по голове.

Вскрикнув от удивления и боли, Роберт сразу же развернулся и бросился на меня. Ухватив мои слипшиеся от соли волосы, он резко притянул меня к себе.

– Дебора! – с торжеством сказал он. – Наконец-то!

Все еще сжимая в руке камень, я снова ударила его, целясь в голову, но вместо этого попала в лицо. Кажется, я разбила ему нос. Он грубо выругался, и я отпрянула в сторону, надеясь скрыться в темноте. Но Роберт с быстротой молнии рванулся вслед за мной и сзади крепко обхватил за талию.

Мы тяжело повалились прямо в ледяную воду ручья.

– Нам с тобой надо сначала доделать одно маленькое дельце, сука, – шепнул мне на ухо Роберт. – А потом я прощусь с тобой навсегда.

Вскрикнув, я стала отчаянно вырываться.

Роберт довольно засмеялся – ему был приятен мой испуг.

Придавленная его тяжелым телом, я лежала на животе. Чтобы не захлебнуться в ручье, мне пришлось повернуть голову набок. Я ничего не видела, но руки у меня были свободны, и я отчаянно шарила руками, пытаясь нащупать новый камень.

Сейчас Роберт изнасилует меня. Он изнасилует меня, а потом убьет. Рив! – мысленно закричала я. – Помоги мне, Рив!

Но Рив был далеко, и рассчитывать я могла только на свои силы. На этот раз мама не придет мне на помощь.

Боже, Боже, Боже! Неужели мне придется умереть в этой отвратительной пещере? Я не хочу. Не хочу.

Немного подтянув под себя колени, я резко взбрыкнула, пытаясь сбросить Роберта. В отместку он схватил меня за грудь и сильно сдавил. От боли я снова чуть не задохнулась. Роберт снова плотно прижался к моему бедру, и я ужасом почувствовала его эрекцию. Громко завизжав, я забилась еще сильнее.

– Тебя за это повесят, Роберт! – крикнула я. – Даже твой отец понимает, какое ты чудовище.

– Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что здесь темно, – проворчал он. – Мне хотелось бы видеть твое лицо, когда я тебе вставлю.

В этот момент моя рука нащупала камень.

Схватив его, я попыталась перевернуться на спину.