Текст книги "Жгучее желание"

Глава 8

На следующее утро жена священника миссис Торнтон упала с лестницы и сломала ногу. Это известие повергло всех в уныние.

– Конечно, мне жаль бедную женщину, – в отчаянии говорил лорд Брэдфорд, – но кто же теперь будет готовить летний праздник?

– Неужели миссис Торнтон одна организовывала такое большое мероприятие? – удивилась я.

Мы с Ривом только что вернулись с конной прогулки и увидели лорда Брэдфорда и Гарри, с мрачным видом поглощающих завтрак. Очевидно, происшествие с миссис Торнтон представлялось им катастрофой. С ними была мама, как всегда, довольствующаяся своим обычным скудным завтраком из чая и тостов.

– Конечно, ей помогали, но миссис Торнтон из тех, кто старается все делать сам. – Лорд Брэдфорд нахмурился:

– Не представляю, как мы без нее обойдемся.

– Летний праздник должен состояться, папа! – решительно заявил Гарри.

– Все местные жители так ждут его!

– Да, знаю, Гарри! – раздраженно проворчал лорд Брэдфорд.

Наложив себе на тарелку добрую порцию яичницы с ветчиной, Рив сел за стол. Было трудно поверить, что Рив, с его изящными чертами лица и грациозной фигурой, находится в прямом родстве с сидящими за столом отцом и сыном.

– А когда же это случилось? – спросил Рив. – Еще вчера вечером она была в полном порядке.

– Очевидно, рано утром, когда она перед завтраком направлялась в сад,

– ответил лорд Брэдфорд. – Доктор Кальдер полчаса назад заезжал ко мне, чтобы сообщить это печальное известие.

– И никто из местных дам не может помочь в подготовке праздника? – поинтересовалась мама.

– Да, как насчет тех леди, которые были здесь вчера? – поддержала я.

Отодвинув от себя тарелку, Гарри взглянул на меня:

– Поймите, Дебора, такие люди, как лорд Свейл, устраивают праздники только для собственных арендаторов и слуг. Они, конечно, будут присутствовать и на общем празднике, но не станут участвовать в его подготовке.

– Положение обязывает, – пробормотала я по-французски.

Мама посмотрела на меня с осуждением.

– Значит, основная часть работы достается на долю жены священника? – уточнила она.

– Миссис Торнтон всегда отлично справлялась с этой работой, – налив себе новую чашку кофе, сказал лорд Брэдфорд. Вид у него был довольно грустный.

Рив спокойно продолжал есть, как будто не слушая. Но неожиданно он вмешался:

– Ну что ж, теперь кому-то придется занять место миссис Торнтон.

– Это проще сказать, чем сделать, – пожал плечами лорд Брэдфорд. – Конечно, миссис Торнтон помогали многие вполне толковые особы, но ни одна из них не имеет достаточного авторитета. Миссис Торнтон выше их по своему положению в обществе, и они с готовностью ей подчиняются. Но если я попытаюсь поставить во главе Лиззи Мельбурн или Мэри Брауни, все сразу взбунтуются.

– А разве они не могут просто делать то же самое, что и раньше, с миссис Торнтон? – раздался нежный голос мамы.

Я решительно покачала головой:

– Люди как лошади, мама. Им нужен вожак. Лорд Брэдфорд взглянул на меня с интересом:

– Вы правы, мисс Вудли.

– Ох уж эта Дебора с ее лошадьми! – тихо засмеялась мама.

– Неужели вы всегда довольствуетесь этим, миссис Вудли? – посмотрев на мамину тарелку, покачал головой лорд Брэдфорд. – Пожалуй, даже кошке не хватило бы чашки чая и двух кусочков тостов.

Смотри-ка, он точно знает, что именно она съела!

– Уверяю вас, это много лет было моим завтраком, – мило улыбнулась мама, – и мне всегда вполне хватало.

– Но этого явно мало, – проворчал лорд Брэдфорд. Я внимательно посмотрела на него. Кажется, дядя Рива что-то слишком интересуется моей матерью.

– А что именно происходит на этом празднике, Бернард? – дожевав ветчину, спросил Рив.

– Танцы. Состязания по гребле и по стрельбе из лука, а в этом году я решил устроить выставку лошадей. Проводятся скачки до острова Чарльза и обратно, в которых принимает участие большинство местного дворянства, В палатках возле деревни выставляется огромное количество провизии. Еще выступают странствующие певцы и фокусники, а молодежь играет в прятки и прочие игры того же сорта.

– Это может быть интересно, – подвел неожиданный итог Рив.

Я взглянула на него с удивлением.

– У меня есть предложение, – небрежно сказал он. – Почему бы тебе, Деб, не навестить миссис Торнтон и не выведать все ее секреты? Тогда ты сможешь руководить подготовкой праздника вместо миссис Торнтон.

Меня это ошеломило. Да как он смеет мной распоряжаться?!

– Ты что, с ума сошел, Рив? – разозлилась я. – Я ведь не знаю никого из местных и никогда не была на этом празднике! Я могу просто не справиться.

– Твоя мать тебе поможет. – Повернувшись к маме, он обворожительно улыбнулся:

– Я прав, миссис Вудли?

– Я в этом ничего не понимаю, – забеспокоилась мама. – Дебора права. Мы здесь чужие. С какой стати местные жители станут нас слушать?

– Потому, что Деб – моя невеста, а сам я – племянник Бернарда, – быстро ответил Рив. – И потому, что они очень хотят, чтобы праздник состоялся.

Лорд Брэдфорд посмотрел на меня с сомнением:

– По-моему, ты слишком многого хочешь от мисс Вудли, Рив. Она же действительно никого и ничего здесь не знает.

– Ей все расскажет миссис Торнтон.

– Ну да! – саркастически промолвила я. – А как насчет тебя, Рив? Ты тоже мне поможешь?

– Да, – к моему удивлению, согласился он. – Помогу. В комнате воцарилось изумленное молчание.

– Скачки мне нравятся, – мягко заметил Рив. – Это интересно.

– Как я заставлю незнакомых людей мне подчиняться? – не соглашалась я.

– Чепуха! – махнул рукой Рив. – Ты прирожденный командир, Деб.

Я нерешительно посмотрела на него. Он ободряюще усмехнулся.

Только подумай, какое впечатление это произведет на Бернарда, если ты справишься, – говорил его взгляд.

– Ну… – с неохотой начала я. – Я могу навестить миссис Торнтон и узнать, находит ли она этот план осуществимым.

– Ты замечательная девушка, Деб, – улыбнулся Рив. От этих его слов мне уже становится не по себе.

***

К миссис Торнтон я отправилась лишь через день, мотивируя это тем, что надо же дать бедной женщине возможность немного прийти в себя. Я даже самой себе не признавалась, как страшит меня перспектива браться за это дело.

Черт бы побрал Рива, втравившего меня в эту историю! И почему я только согласилась?

Вопреки моим опасениям беседа с миссис Горнтон прошла очень хорошо. Она была рада, что кто-то возьмет на себя руководство подготовкой праздника, а за прошедшие годы она все так замечательно отладила, что теперь нам с мамой оставалось только передавать исполнителям ее распоряжения.

Местные жительницы вели себя очень приветливо, когда миссис Торнтон собрала их и представила нас с мамой. Всем очень хотелось, чтобы праздник состоялся, и они были готовы исполнять указания будущей жены лорда Кембриджа и ее матери.

Следующим пунктом в разработанном лордом Брэдфордом перечне мероприятий, предназначенных для нашего с мамой увеселения, стоял бал. Было приглашено большое количество гостей, причем не только из числа ближайших соседей. Многим предстояло добираться издалека, поэтому требовалось предоставить им ночлег.

Салли и Мэри-Энн находились в состоянии крайнего возбуждения и не могли ни о чем говорить, кроме предстоящего празднества. Ни та ни другая еще официально не выезжали в свет, поэтому возможность наконец надеть бальные платья была для них величайшим событием.

Когда лорд Брэдфорд сообщил нам о своем замысле и девушки радостно защебетали, я снова почувствовала уже знакомые угрызения совести. С каждым днем мы с Ривом все глубже и глубже увязали в собственной паутине.

***

Накануне бала домой вернулся Роберт.

Мне нужно было съездить в деревню. День выдался жарким, и я решила ехать на принадлежащей лорду Брэдфорду двуколке, чтобы можно было надеть не громоздкий костюм для верховой езды, а легкое платье. Я поехала одна, так как маме пришлось отправиться с ответным визитом к миссис Нортон.

Вернувшись в Вейкфилд-Мэнор, я сразу направилась на конюшню. Когда я въехала в мощенный булыжником двор, из тени кирпичного здания вышел крепкого сложения молодой человек с каштановыми волосами. Он стоял совершенно неподвижно, наблюдая, как я останавливаю кобылу и жду, когда к ней подойдет кто-нибудь из конюхов.

Отказавшись от помощи, я сама вылезла из коляски. Повернувшись, я с удивлением увидела, что рядом со мной стоит тот самый незнакомец. Пристально глядя на меня, он неприветливо вымолвил:

– Значит, вы и есть та девушка, которая помолвлена с моим драгоценным кузеном Ривом.

Он прямо-таки излучал враждебность. Враждебность и еще нечто такое, чему я не могла найти подходящего определения.

Я сразу поняла, что это Роберт.

– Да, я и есть Дебора Вудли, – задрав подбородок, холодно ответила я.

Он не спеша оглядел меня с ног до головы. Краска прихлынула к моим щекам. Должна признаться, что ни один мужчина до сих пор так на меня не смотрел: как будто он раздевает меня донага.

Я пожалела, что на мне тонкое муслиновое платье, а не плотный костюм для верховой езды. И еще – что в руке у меня нет плети, чтобы хлестнуть Роберта по наглой физиономии.

– А вы, должно быть, Роберт, – пристально глядя в его серо-голубые глаза, с неприязнью сказала я.

Он оскалил зубы в неком подобии улыбки:

– Как вы сообразительны, Дебора! Я действительно кузен Рива, Роберт.

– Поклонившись, он протянул мне руку:

– Могу ли я проводить вас до дома?

– Я прекрасно обхожусь без посторонней помощи, – резко отстранилась я, не желая, чтобы он ко мне прикасался Роберт засмеялся, и, надо сказать, это был пренеприятнейший звук.

Я сразу решила, что он, без сомнения, самый противный человек из всех, кого мне доводилось видеть. Неудивительно, что Рив терпеть его не может.

К несчастью, я не могла запретить ем идти рядом, и мы вместе пошли по дорожке, которая вела к дому.

Приблизившись, Роберт как бы невзначай коснулся меня плечом.

Отскочив в сторону, я устремила на него негодующий взгляд.

– Я все недоумевал, почему мой драгоценный кузен вдруг решил жениться, – задумчиво сказал Роберт. – Всегда считал, что пройдет еще много лет, прежде чем Рив остепенится. – Он снова раздел меня взглядом – На мой вкус, вы чересчур худая, но глаза и волосы очень хороши.

– Еще раз так на меня посмотрите – и я вас ударю, – сквозь зубы процедила я.

Заметив, как в его глазах вспыхнула ярость, я тут же пожалела о своих словах.

– Попробуйте, дорогая, – усмехнулся он. – Только попробуйте.

Сердце молотом застучало у меня в груди.

С ним что-то не в порядке Почему он уже заочно меня возненавидел? Причем именно ненависть пробудила в нем интерес ко мне-в этом я была совершенно уверена.

Наконец мы добрались до дома, и я шмыгнула в дверь, стараясь не оглядываться, словно я очень спешу. Была уже половина шестого, скоро обед Повернувшись спиной к Роберту, я взбежала по лестнице в свою комнату, чтобы успеть переодеться.

***

Прежде чем отправиться в столовую, все обычно собирались в гостиной. На сей раз, когда мы с мамой вошли в знакомую комнату с хрустальной люстрой, обитой белым атласом мебелью и огромными зеркалами в позолоченных рамах, атмосфера здесь была совсем не такой, как еще неделю назад.

Рив и Роберт стояли в противоположных концах помещения, но воздух между ними искрил.

У тети Софии лицо было злое.

У Гарри – такое, словно он со всем смирился.

У Салли – взволнованное.

У лорда Брэдфорда – человека, готового к испытаниям.

Нортоны пытались сделать вид, будто ничего не изменилось.

Мама посмотрела на меня с беспокойством.

Увидев нас, лорд Брэдфорд сделал шаг вперед.

– Мисс Вудли, миссис Вудли, позвольте вам представить моего старшего сына, мистера Роберта Ламбета. Роберт подошел к нам засвидетельствовать почтение.

– Здравствуйте, – безжизненным тоном произнесла я, когда он своими жесткими пальцами взял мою руку. О недавней встрече на конюшне мы оба предпочли умолчать.

Хотя Роберт был не очень высоким, он казался крепким и сильным, и в силе этой таилась скрытая угроза.

Я заметила, что в его глазах снова сверкнуло бешенство.

С другого конца комнаты на Роберта пристально смотрел Рив.

Теперь, когда все собрались, можно было отправляться в столовую.

Во время обеда присутствующие делали вид, будто все в порядке. Я заметила, что тетя София посадила Роберта и Рива как можно дальше друг от друга, и Роберт с вежливым видом беседовал о чем-то с Мэри-Энн Нортон. Когда трапеза закончилась и дамы отправились в гостиную, предоставив джентльменов самим себе, я боялась, что произойдет нечто ужасное, но через некоторое время мужская половина вновь присоединилась к нам, соблюдая по крайней мере внешние приличия.

Вскоре Рив пригласил меня прогуляться в саду, и я с готовностью согласилась. Проходя через гостиную, я спиной чувствовала взгляд Роберта.

В молчании мы прошли к каменной скамье, стоявшей возле тисовой изгороди, и, ни слова не говоря, сели на нее.

– Что за неприятный тип этот твой кузен! – наконец не выдержала я.

– Он меня ненавидит.

– Почему?

Рив тяжело вздохнул:

– Наверное, он считает, будто я стою у него на пути. Видишь та, Деб, Бернард – мой наследник. А после Бернарда, конечно, идет Роберт.

Я сдвинула брови, пытаясь постигнуть смысл его слов.

– Но неужели Роберт всерьез надеется, что ты не женишься и у тебя не будет собственных сыновей, чтобы унаследовать титул? – с недоумением спросила я.

Подняв желтую розу, которую кто-то бросил возле скамьи, Рив принялся обрывать у нее лепестки. В вечернем воздухе разлился густой аромат цветов.

– Видишь ли, после… того несчастного случая… Роберт, очевидно, убедил себя, что я никогда не женюсь и что в один прекрасный день он станет графом Кембриджским.

При упоминании о несчастном случае мое сердце сжалось, но я постаралась взять себя в руки.

– Это совершенно нелепое предположение, но даже если бы он оказался прав… ведь вы же одногодки. С чего он взял, что переживет тебя?

Рив оторвал еще несколько лепестков у несчастной розы.

– Бывают всякие неожиданности. С некоторых пор я подозреваю, что Роберт не прочь устроить еще один несчастный случай. Теперь же, когда я собираюсь жениться и у меня, по его мнению, может родиться сын – наследник титула, его стремление разделаться со мной, конечно, усилится.

– Боже мой, Рив! – с ужасом воскликнула я. – И ты не пробовал с этим бороться? Он бросил розу на землю.

– А что я могу сделать, Деб? Сказать Бернарду, будто я подозреваю, что его сын хочет моей смерти? – Он пожал плечами. – И потом – кто знает? Может, я заслужил то, что собирается сделать Роберт.

Мы опять к этому вернулись.

К несчастному случаю и непроходящему чувству вины.

– Твоя мать с этим не согласилась бы, – решительно сказала я.

– Да, наверное. Моя мать была настоящим ангелом. Она никогда не подумала бы обо мне плохо, что бы я ни сделал. – Голос Рива был тих и печален.

Я не знала, что ему ответить. Разъедающее душу чувство вины, с которым он прожил уже столько лет, стало настолько привычным для Рива, что одними словами тут не поможешь.

А случилось с ним вот что. Когда ему было пятнадцать лет, они ехали с матерью в карете из Лондона в Эмберсли. Юный, полный энтузиазма Рив стал упрашивать леди Кембридж позволить ему управлять экипажем, который был гораздо больше и тяжелее, нежели те, с какими ему доводилось иметь дело в Эмберсли.

Леди Кембридж – любящая и чересчур снисходительная мать – согласилась.

Кучер, который знал; что Рив раньше никогда не правил ничем подобным, стал возражать, но не мог ослушаться госпожу.

Поехав слишком быстро, Рив внезапно увидел перед собой встречный экипаж. Пытаясь его объехать, он слишком круто взял вправо, и карета свалилась в канаву. Она несколько раз перевернулась, пассажиров выбросило на землю. У леди Кембридж была сломана шея, так что она умерла мгновенно, тогда как кучер, получивший множественные повреждения внутренних органов, прожил еще несколько дней.

Сам Рив сломал руку.

Конечно, это была трагедия – для леди Кембридж, красивой и милой женщины, погибшей в возрасте тридцати пяти лет, для жены и двух маленьких детей кучера и для Рива, который теперь должен быть всю жизнь чувствовать себя виновным в случившемся.

То, что лорд Кембридж так и не простил Рива, не позволяло и Риву простить самого себя. Отец винил его в смерти любимой жены, а Рив винил себя в смерти матери.

Я часто думала о том, что если бы отец Рива проявил к нему хоть немного сострадания, если бы он признал, что виновата и покойная леди Кембридж, позволившая подростку управлять экипажем, этот трагический случай не оказал бы на характер Рива столь пагубного влияния.

Однако лорд Кембридж объявил своего сына безрассудным и безответственным человеком, и Рив пустился во все тяжкие, чтобы соответствовать этому образу. Результатом же явилось злосчастное завещание, отодвинувшее совершеннолетие Рива еще на пять лет.

Подчиняясь мгновенному импульсу, я вдруг взяла его за руку. Обхватив мое запястье, Рив повернулся ко мне. Не знаю почему, но мое сердце забилось чаще.

– Не позволяй этому ужасному человеку причинить тебе зло! – горячо воскликнула я.

В уголках губ Рива затеплилась слабая улыбка. Сжав крепче мою руку, он притянул меня к себе.

– Ты и вправду так сильно скучала бы по мне, Деб?

Мое сердце забилось еще сильнее. Я вдруг почувствовала его бедро рядом со своим.

Аромат розы стал невыносим.

Это не правильно! Я не должна испытывать к Риву таких чувств.

Пальцы его по-прежнему сжимали мою руку, и я боялась, что он почувствует, как напряженно бьется мой пульс. Я попыталась высвободиться, но Рив не отпускал.

В ночи раздались звуки голосов. Поднеся мою раскрытую ладонь к губам, Рив поцеловал, как раз там, где бился пульс, после чего встал, приветствуя Салли и Эдмунда Нортона.

Вчетвером мы немного поболтали, а затем вернулись в дом на вечерний чай.

Глава 9

Обычно я сплю сном младенца, но в эту ночь долго не могла уснуть.

Что произошло между Ривом и мной? Кажется, эта фиктивная помолвка направила наши отношения в новое русло, и я сама не знала, нравится мне это или нет.

Мое отношение к Риву всегда было совершенно определенным. Окружавший его романтический ореол я давно воспринимала как данность и никогда не думала, что это может повлиять на мои чувства.

Короче говоря, мне очень не понравилась моя реакция на его действия в саду. А ведь он всего лишь взял меня за руку!

Когда я наконец заснула, мне приснился странный сон – будто я скачу на лошади через темный, дремучий лес. За мной гонится какая-то беда, но я не знаю, что это. Я проснулась вся в поту и больше не спала.

Я долго лежала, мрачно размышляя о том, какие замечательные круги под глазами у меня будут на завтрашнем балу.

Когда наступило утро и я спустилась к завтраку, выяснилось, что Гарри увез Рива в Чичестер посмотреть коня, которого Гарри якобы собирался покупать.

Я решила, что более вероятной целью этой поездки было разлучить хотя бы на день Роберта и Рива.

После завтрака тетя София обосновалась в гостиной, откуда принялась отдавать приказы насчет подготовки дома к ожидавшемуся наплыву гостей. Миссис Нортон, мама и я выполняли роль ее порученцев. Все трое летали как пчелки, проверяя, в порядке ли гостевые спальни, готов ли повар обслужить двадцать персон за обедом и сорок за ужином, будут ли к ужину поданы, кроме чая и кофе, лимонад и шампанское, установлены ли в гостиной карточные столы, убрана ли в галерее мебель, чтобы можно было танцевать, и расставлены ли вдоль стены стулья для тех, кто пожелает наблюдать за танцующими.

Мэри-Энн и Салли было поручено встречать музыкантов.

Всем мужчинам тетя София приказала не попадаться ей на глаза.

– Что за бесполезные создания эти мужчины! – бормотала она себе под нос, продолжая гонять своих рабынь. – Когда происходит что-нибудь важное, они только путаются под ногами.

– Ну что вы, мэм, – добродушно заметила миссис Нортон, – и от них все же бывает польза.

– Только не тогда, когда речь идет о бале! – отрезала тетя София.

***

К трем часам дня дом был в полном порядке, а к пяти начали прибывать первые гости. Их встречали лорд Брэдфорд и тетя София, а мы с мамой остались наверху, чтобы подготовиться к предстоящему великому событию.

Я надела одно из сшитых в Лондоне платьев – расшитое жемчугом, из белого атласа. Сделав мне укладку, Сьюзен приколола к волосам две белые розы. Мама в своем голубом платье выглядела сущим ангелом.

Вечером вместе со Свейлами должен был приехать мой брат, и хотя я твердила себе, что мне это безразлично, в глубине души я сознавала, что это не так.

Вещи, которые до сих пор казались незыблемыми – дружба с Ривом, ненависть к брату, – теперь вдруг стали меняться, и мне это совсем не нравилось. Я чувствовала, как почва уходит у меня из-под ног.

И зачем я только согласилась на эту фиктивную помолвку?!

Покончив с туалетом, мы по лестнице резного дуба спустились в гостиную, где вместе с членами семьи находились гости. Когда мы вошли в комнату, мой взгляд инстинктивно обратился к Риву.

Он стоял возле камина, разговаривая с незнакомой мне рыжеволосой женщиной. На нем была темная куртка, замысловато завязанный галстук и атласные бриджи, элегантно облегавшие его стройные ноги.

Наши взгляды встретились, и лицо Рива тут же приняло смиренное выражение.

Я улыбнулась, затем посмотрела на Роберта. Он стоял у стены спиной ко мне и оживленно беседовал с черноволосой юной леди.

Тетя София в пурпурном платье, с внушительным бриллиантовым колье на высохшей груди, стояла прямо под хрустальной люстрой в обществе пожилого джентльмена с совершенно лысой головой, сверкавшей в свете свечей.

– Дорогая леди София, – произнес ее собеседник тем чересчур громким голосом, которым обычно разговаривают плохо слышащие люди, – кто та красавица, что стоит в дверях?

Повернувшись и поняв, что он спрашивает обо мне, леди София недовольно поморщилась:

– Это мисс Вудли, будущая жена моего племянника Кембриджа.

Тут я увидела, что к нам направляется лорд Брэдфорд.

– Мисс Вудли, миссис Вудли, – сказал он, – разрешите представить вам некоторых моих друзей.

Мы принялись кругами ходить по комнате, улыбаясь и приветствуя множество людей, имена и лица которых я изо всех сил старалась запомнить. Пока мы этим занимались, начала прибывать новая партия гостей.

Одним из них был мой брат.

Я заметила его краем глаза, когда разговаривала с виконтом Морли и его женой. В строгом вечернем костюме, Ричард казался элегантным и благовоспитанным – именно таких молодых людей все родители желают в женихи своим дочерям.

От этой мысли во мне вновь проснулось знакомое чувство гнева.

Я не издала ни звука, но, видимо, что-то отразилось на моем лице, поскольку виконт Морли, испуганно посмотрев на меня, спросил:

– Что-нибудь случилось, мисс Вудли?

Выдавив улыбку, я заверила его, что все в полном порядке.

Вскоре после этого подошло время обеда.

Обычно мы с мамой – вдова и дочь барона – не удостаивались почетного эскорта, состоящего из графов (одним из которых был Рив) или виконтов. Однако сегодня, так как бал фактически проводился в нашу честь, наш статус неожиданно повысился, и я обнаружила, что меня сопровождает граф Меривейл, а Рив вел маму.

Обед, казалось, длился бесконечно. Роберт, сидевший на противоположном от Рива конце стола, равнодушно-вежливо беседовал с Шарлоттой.

Пару раз я перехватила устремленный на сына обеспокоенный взгляд лорда Брэдфорда и подумала, как нелегко, должно быть, приходится родным Роберта, вынужденным обращаться с ним как с собакой, которая в любой момент может укусить.

Пока мы не спеша поглощали обильный обед, состоявший из черепахового супа, семги, каплунов, ветчины, вырезки из оленины и огромного количества закусок, я разговаривала со своими соседями – лордом Брэдфордом и весьма милым лордом Остином.

После того как были съедены фрукты и мороженое, дамы ретировались в галерею. Вскоре к ним присоединились джентльмены, а затем музыканты заиграли первый танец.

Обычно честь открытия празднества принадлежала графине Меривейл, но сегодня ко мне подошел Рив, взял меня за руку и повел на середину. Все остальные встали вокруг нас, джентльмены поклонились, леди сделали реверанс, и бал официально начался.

За вечер я перетанцевала со множеством добродушных молодых и среднего возраста мужчин и где-то в середине бала вдруг поняла, что он мало чем отличается от тех танцев, которые я посещала дома вместе с мамой. Одежда гостей была, конечно, более элегантной, их социальный статус более значимым, однако и здесь царила та же самая атмосфера открытости и дружелюбия.

Я была в полном восторге.

И тут брат пригласил меня на танец.

Я не хотела с ним танцевать, но не могла отказать ему прилюдно. Поэтому я молча подала руку и последовала за ним.

Моя голова доходила Ричарду только до подбородка – он был таким же высоким, как Рив.

– Ну, теперь сразу видно, что они брат и сестра. – Эти слова громко и отчетливо произнес лысый джентльмен, сидевший рядом с леди Софией на одном из расставленных вдоль стены позолоченных кресел.

У меня внутри все сжалось.

Посмотрев на меня, Ричард проникновенно проговорил:

– В ближайшее время к Свейлам приезжает дядя Джон, и я хочу, чтобы ты знала, Дебора, – я собираюсь потребовать у него объяснений насчет тебя и твоей матери.

– Никакие объяснения не могут перечеркнуть восемнадцать лет несправедливости, – сказала я.

– Я понимаю, что… – Но прежде чем Ричард успел закончить фразу, танцевальные па заставили его отойти от меня. – Я хотел бы поговорить с тобой после его приезда, – сказал Ричард, когда танец снова свел нас вместе.

– Мне не о чем с тобой говорить, – фыркнула я. Фигура танца снова нас разделила.

– Ты должна встретиться со мной хотя бы ради своей матери, – продолжал Ричард, когда мы вновь соединились. – – Восемнадцать лет действительно перечеркнуть нельзя, но несправедливость можно исправить.

Я не хотела с ним говорить, не хотела ничего у него брать, но понимала, что он прав. Если он действительно готов выплачивать маме более существенное содержание, я не стану этому препятствовать.

– Хорошо, – стиснув зубы, согласилась я, прежде чем мы разошлись снова.

Когда музыка отзвучала, Ричард проводил меня к маме и лорду Брэдфорду.

– Я свяжусь с тобой после разговора с, дядей, – пообещал он. Его лицо помрачнело. – Уверяю тебя, Дебора, мне очень интересно послушать, что он скажет в свое оправдание.

Мне тоже интересно, – подумала я, глядя, как он кланяется маме и приглашает ее на танец. Мама улыбнулась в ответ. Кажется, она искренне рада тому, что вновь видит своего пасынка.

– Как настроение, мисс Вудли? – добродушно поинтересовался лорд Брэдфорд.

– Прекрасное, милорд, – ответила я. – Все просто замечательно.

Снова заиграла музыка, и я услышала, как кто-то приближается ко мне.

– Могу ли я пригласить вас на танец, мисс Вудли? – раздался голос Роберта Ламбета.

Я кинула панический взгляд на лорда Брэдфорда. Почему бы ему не спасти меня, сказав, что этот тур уже за ним?

Но он только хмуро взглянул на сына и промолчал.

– Конечно, мистер Ламбет, – выдавила я, и Роберт повел меня в круг.

Слава Богу, это был контрданс, а не кадриль, так что для всех присутствующих мы казались обычной парой, с улыбкой на устах движущейся то в одну, то в другую сторону. Но при этом из одного конца зала за нами наблюдал лорд Брэдфорд, а из другого – мрачно подпиравший стену Рив.

Роберт знал, что за ним наблюдают.

– Вы, наверное, чувствуете себя сабинянкой, Дебора? – усмехнулся он, когда мы на минуту сблизились.

Я не знала, кто такие сабинянки, но их участь явно была незавидной.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – глядя прямо ему в глаза, ответила я.

На миг в его глазах сверкнуло бешенство.

– Спросите Рива. Он вам скажет.

Вскоре я отправилась на ужин вместе с Ривом, Гарри и Мэри-Энн. В столовой был накрыт длинный стол, вокруг которого стояло несколько столиков поменьше. Наполнив тарелки, мы устроились за одним из маленьких столов.

За время моего пребывания в Вейкфилд-Мэнор я заметила, что у Мэри-Энн и Гарри, знавших друг друга с детства, отношения точно такие же, как у меня с Ривом. Их объединяли общие воспоминания и общие привычки, вместе они чувствовали себя весьма непринужденно.

Мэри-Энн полностью одобряла стремление Гарри стать врачом и очень возмущалась тем, что лорд Брэдфорд не позволяет сыну уехать в Лондон, чтобы получить там соответствующее образование.

– У Гарри призвание к медицине! – решительно заявила она в промежутке между порциями лепешек из омаров. – Он всегда обо всех заботится.

– Спасибо, Мэри-Энн, – приложив руку к груди, поклонился Гарри.

– Очень важно, чтобы ты получил хорошее образование, – продолжала она, одарив его лукавой улыбкой. – Помнишь те ядовитые настои, что ты готовил, когда мы были детьми? – Она повернулась ко мне:

– Он всерьез предлагал мне их выпить. Он называл их тониками!

– Если бы ты их пила, то стала бы гораздо здоровее, – с притворной обидой заметил Гарри.

– Ха-ха! – сказала Мэри-Энн. – Скорее я бы умерла.

Я слушала их с улыбкой, удивляясь тому, что родные братья могут быть такими разными.

Внезапно вспомнив о том, что сказал мне Роберт, я повернулась к Риву:

– Кто такие сабинянки?

Рив чуть не подавился лепешкой.

– А кто говорил о сабинянках? – спросил он, промочив горло шампанским и немного отдышавшись.

– Это не важно. Кто они такие? Рив посмотрел на Гарри.

– Она спрашивает тебя, а не меня, – ответил Гарри. Рив вытер губы салфеткой.

– Сабиняне – это племя, которое во времена ранней империи жило неподалеку от Рима, а позже было завоевано и утратило свои национальные особенности, – сообщил он.

– А что случилось с их женщинами? – заинтересовалась Мэри-Энн.

Рив сделал еще глоток шампанского.

– По-моему, когда битва закончилась и сабиняне были разбиты, их женщины подверглись той участи, которая, как говорится, хуже смерти.

Мужчины переглянулись.

– Другими словами, их изнасиловали, – уточнила я.

Рив вздохнул:

– Другими словами, изнасиловали.

Мы с Мэри-Энн с возмущением посмотрели на своих кавалеров.

– Мужчины так отвратительны! – воскликнула Мэри-Энн.

– Минуточку! – запротестовал Гарри. – Только что я относился к числу тех, кто обо всех заботится.

На щеках Мэри-Энн появились ямочки, ее большие карие глаза потеплели.

– Я не имела в виду тебя, Гарри.

– Надеюсь, нет, – с обидой сказал Гарри. – Тем более что я-то как раз не считаю уместным обсуждать подобные вопросы в присутствии молодых леди.

– Осторожнее, Гарри! – предостерегла я. – Вы становитесь похожим на своего отца.

Рив изучающе посмотрел на меня:

– Я все еще гадаю, кто подбросил тебе эту тему, Деб.

– О, я просто встретила это в книге, – небрежно проговорила я.

Судя по его виду, Рив мне не поверил, но предпочел промолчать.

Остаток вечера прошел без происшествий. Мама танцевала не меньше моего, причем с лордом Брэдфордом, как я заметила, дважды. Она веселилась как девочка, и у меня не хватило духа сказать, что усиленное внимание к ней лорда Брэдфорда может вызвать нежелательные слухи.