Текст книги "Ледяное сердце"

8

– Ты просишь меня выйти за тебя замуж? – спросила Николь, заикаясь от удивления.

– Не прошу. Это само собой разумеется. – Пол сократил расстояние и остановился в нескольких шагах от нее. Вся его фигура выражала окончательно принятое решение. – Мы поженимся.

Николь с трудом перевела дыхание и с изумлением смотрела на него.

– Прежде чем газеты запестрят издевательскими заголовками про дочь дворецкого, про дитя любви Джиротти, – пояснял Пол с вымученной улыбкой. – Прежде чем Джим или кто-нибудь еще начнет задавать нелепые вопросы. И, наконец, отнюдь не самое маловажное: я буду иметь права на собственного ребенка.

Николь с трудом сомкнула губы. Даже это потребовало немалого мужества под пристальным взглядом Пола, выжидающего и готового ринуться в атаку при малейшем признаке возражения.

– Но…

– Никаких «но». – Пол посмотрел на нее сверху вниз с готовой взорваться яростью. – Это твоя обязанность перед сыном и передо мной.

Николь было попятилась, но Пол схватил ее и пригвоздил к месту. Его блестящие черные глаза метали молнии.

– И давай не будем притворяться, что делить семейную постель – большая жертва для кого-то из нас. Ты будешь утешаться моим богатством, я – твоим прекрасным телом. Мне кажется, это похоже на брак, заключенный на небесах.

Он подвел Николь к одной из колонн портика летнего дома и положил руки ей на бедра. Николь непроизвольно вздрогнула, ноги едва не подкосились. Прилив тепла, исходящий от стройного мускулистого тела Пола, вызвал в ней острое желание.

– Пол, – прошептала Николь почти умоляюще.

Обволакивая улыбкой, Пол раздвинул полы пальто Николь и медленно заскользил длинными тонкими пальцами по всей длине ее дрожащих бедер. Она вздрогнула и подалась назад, прислонившись к колонне. Приняв это движение за приглашение, он с дикой, горячей жаждой, которая электризовала ее, прильнул к Николь всем телом, но неожиданно отпрянул с хриплым стоном.

Николь смутилась.

С приглушенным свистом переведя дыхание, Пол прошептал:

– Господи… нас же видно из дома. Мы как на ладони.

Николь покраснела и оглянулась, стараясь восстановить утраченный контроль.

– Я не могу отпустить тебя, – выдохнул он, – но и не должен начинать того, чего не могу закончить. Для того чтобы ублажить Мартина, мы должны отправиться выбирать рождественскую елку.

– Елку? – удивилась Николь.

– Традиция, – сказал Пол. – Дед строго следует традиции. Как будущая хозяйка «Старого озера» ты должна сама выбрать елку и смотреть, как я буду рубить ее.

– Я не сказала, что выйду за тебя замуж.

– Не вижу ни одной причины для отказа.

– Ты не любишь меня. – Краска схлынула у нее с лица.

Быть женой Пола, отдать ему тело и душу, проснуться ночью и обнаружить его рядом, иметь право поднять телефонную трубку, чтобы услышать родной голос всегда, когда захочется. Все это лихорадочно проносилось в голове Николь. О таком счастье она не смела даже мечтать.

– Хорошо… Я выйду за тебя, – смущенно обратилась она к земле под ногами, с ужасом осознавая, как прилив любви накатывает на нее, полностью лишая гордости.

– Конечно, выйдешь. Свое согласие ты дала сейчас, когда стояла у колонны и предлагала мне себя средь бела дня.

С малиновым румянцем на щеках Николь вскинула голову и встретила взгляд его больших темных глаз, в которых светилась откровенная, приводящая ее в замешательство радость. Это обескураживало, казалось, будто огонек радостного трепета зажегся у него глубоко внутри и он делал огромные усилия, чтобы сохранить его в тайне.

– Я договорюсь о специальном разрешении, – сказал Пол, когда они шли вдоль фасада замка. – Свадебная церемония должна состояться до Рождества.

– До Рождества? – воскликнула Николь.

– В сочельник, если пастор согласится. Все пройдет по-семейному. Нам понадобятся кольца, не говоря уже о платье и вообще гардеробе для тебя, – размышлял вслух Пол. – Потом серьезный вопрос о рождественских подарках для Джима. Я сгораю от нетерпения пройтись по магазинам игрушек. Завтра полетим в Торонто.

– Да, – еле проговорила Николь, когда они входили в дом.

Отец ждал в большом зале. Рядом стояла Глория, ее лицо было бледно.

– Нельзя ли переговорить с вами, сэр? – сухо спросил отец.

Николь припомнила, что мачеха недавно разыскивала Пола, и встревожилась. Почувствовав ее напряжение, он с улыбкой положил руку ей на плечо. Все вместе они вошли в кабинет Пола.

Дверь еще не закрылась, когда Глория заговорила.

– Это не Николь брала тогда вещи… Она приняла на себя мою вину, – мачеха заикалась от душивших ее слез. – Это я взяла их, и я же их продала. Николь пыталась положить найденную у меня миниатюру на место, когда мистер Уэббер застал ее.

– Мистер Уэббер знает правду уже очень давно, – добавил Николас Бартон.

Николь только теперь поняла, почему Мартин так тепло встретил ее в своем доме.

Пол внимательно смотрел на дворецкого. Ни один мускул его лица не дрогнул.

– Дед знал?

– Моя жена ничего не сказала мне до тех пор, пока не попала в больницу, и тогда…

– Когда Глория лежала в больнице? – вмешалась Николь.

– Через несколько месяцев после того, как ты ушла. У меня был нервный срыв, – сказала мачеха.

– Почему мне об этом ничего не сообщили? – строго спросил Пол.

– К тому времени, когда я смог сообщить мистеру Уэбберу о том, что наделала Глория, замок был уже продан, сэр, – пояснил Николас. – Мистер Уэббер посоветовал нам молчать.

– Молчать? – повторил Пол, едва заметно вздрогнув. – Дед не советовал вам говорить мне об этом?

– Мистер Уэббер считал, что вы уволите меня, и это как раз то, чего мы заслуживали… Но в то же время с больной женой и при полном отсутствии средств… – Дворецкому становилось все труднее формулировать мысль.

– И у вас оставался чертовски небольшой выбор: умереть под мостом или выйти на большую дорогу, – мрачно закончил за него Пол. – Да, видно, мне иногда очень полезно взглянуть на себя глазами других.

Николь пересекла комнату, чтобы обнять мачеху.

– Все в порядке, – мягко сказала она, бросив на Пола умоляющий взгляд. – Пол понимает. Он не сердится. Все это теперь в прошлом.

– Очевидно, я должен подать заявление об уходе, сэр, – сказал Бартон.

– Я женюсь на вашей дочери, Николас. Боюсь, вы обречены не разлучаться с нашей семьей до конца дней.

– Женитесь на моей дочери?! – Старик был явно потрясен.

– Да, мы женимся, – подтвердила Николь.

Улыбка осветила утомленное лицо ее отца.

– Это прекрасная новость. – Он помолчал. – Я отведу Глорию вниз, если можно. Признание далось ей не так-то легко.

Молчание установилось сразу после того, как они вышли. Николь понимала, что сейчас последует, и, для того чтобы как-то предупредить ярость Пола, проговорила:

– Я хотела рассказать тебе об этом после свадьбы.

– Ну, спасибо тебе за такое выражение заботы обо мне и своем отце, – скривив рот, произнес Пол. – Какого черта ты молчала все это время?

– Я не знала, что Глория призналась моему отцу, – сказала Николь. У нее начала болеть голова. – Это не моя тайна и не мне ее раскрывать.

– Ну да, вместо этого ты позволила называть себя воровкой, – почти не разомкнув рта, сказал Пол, нервно потирая руки, чтобы унять их дрожь.

Николь поспешила объяснить, почему мачеха решилась на воровство. Глория задолжала по кредитной карточке. Стыдясь признаться мужу и понимая, что их скромный бюджет никогда не позволит расплатиться, как только этого потребуют, она с отчаяния прибегла к крайней мере. Все украденное сбыла за бесценок бесчестному торговцу. По чистой случайности Николь нашла украденный и спрятанный у мачехи миниатюрный портрет, заставила трясущуюся от страха пожилую женщину признаться во всем. Она оплатила остаток долга по карточке из своих сбережений, которые у нее имелись от кое-какой поденной работы.

– Жалованье твоего отца не менялось много лет, – без обиняков сказал Пол. – Он не просил прибавки, а дед не думал о положении своего верного служащего. Это в какой-то мере объясняет, почему мачеха попала в такой переплет. Когда я вступил в права владения, была проведена проверка бухгалтерии и рассмотрены вопросы оплаты обслуживающего имение персонала.

Он понял, прекрасно все понял. От всего пережитого Николь почувствовала такую слабость, что должна была сесть.

– Я никогда не сомневался в твоей виновности, – хрипло проговорил Пол. Его лицо окаменело от напряжения, когда он сделал это ужасное для Николь, но честное признание. – Когда я увидел квартиру твоего отца два года назад, я пришел в ужас. Мартин не был там ни разу за двадцать лет и никогда не интересовался, как они живут. Я понял твою привязанность к семье и поэтому решил, что ты действительно брала и продавала вещи.

– Прости, что не решилась рассказать тебе обо всем раньше.

– Но теперь я знаю все, правда? – сказал Пол с неожиданным и тем самым еще более тревожащим ее спокойствием. Его глаза не отрываясь смотрели на нее. – Дочь дворецкого не воровала, но нацелилась прямо и настырно на то, чтобы выйти замуж за самого богатого члена семьи?

– Я неважно себя чувствую, – пробормотала она, отбрасывая со лба прядь волос. От волнения и усталости у нее подкосились ноги.

Пол до сих пор не верит в ее всепоглощающее чувство к нему, подозревая в погоне за богатством!

– Потому что неправильно себя ведешь – от гриппа ты отнюдь не избавилась. – Подавшись вперед, Пол успел схватить ее падающее тело в свои руки. – Ты была совершенно больна вчера вечером. Так что же ты делаешь? Ты вскакиваешь к завтраку, гуляешь на холоде и в довершение ко всему не хочешь застегивать это чертово пальто. У тебя полный провал в том месте, где у других находится здравый смысл, и, что самое поразительное, именно от этого я чувствую себя великолепно!

– Из-за Джима, – потерянно проговорила она.

– Не хнычь, малыш, ты ведь поймала миллиардера.

– Я не хнычу.

– Наверное, мне послышалось. Отдохни. Мы отложим историческую рубку дерева до завтра. Даже Мартин поймет, что я не хочу брать в жены умирающую невесту. Сейчас ты поешь, ляжешь в постель и будешь спать.

Николь была слишком слаба, чтобы спорить. Это был самый эмоциональный изматывающий день в жизни, и сейчас, когда державший ее в напряжении стресс прошел, она с трудом размыкала закрывающиеся веки.

На следующее утро Николь завтракала в постели, чувствуя себя прекрасно. Она проспала двенадцать часов. Весь мир ей виделся в розовом свете, тем более что в ближайшие дни она собирается выйти замуж за человека, которого любит. Пол прав – хныкать тут неуместно.

Одевшись, Николь повела Джима в полуподвальное помещение, где жили ее отец и мачеха.

– Ты будешь удивлена, – предупредил отец, открывая входную дверь.

Она и впрямь удивилась. Промозглое, темное помещение, которое она помнила, исчезло. Они вошли в теплую комнату, обставленную удобной мебелью.

– Мистер Джиротти распорядился это сделать специально для нас, – объяснил Николас Бартон. – И зарплату мне повысил тоже… он очень великодушный хозяин.

– Вчерашняя хворь совсем прошла? – спросила Глория, улыбаясь Николь.

– Я чувствую себя настолько хорошо, что уже забыла о ней, – ответила та.

– Как ты относишься к тому, что я выхожу за Пола? – спросила Николь напрямик.

– Я рад за тебя, конечно… но к этому не сразу привыкнешь, – сказал отец с печальной улыбкой.

Николь пошла наверх взять пальто Джима. Когда она спускалась вниз в приподнятом настроении, то натолкнулась на Пола, ждавшего ее в большом зале. Высокий, смуглый, импозантный. Жестом, каким матадор распахивает красную материю перед быком, он выбросил вперед на протянутых руках незнакомое пальто.

– Что это и откуда? – спросила Николь, но быстро надела его и с интересом стала рассматривать себя в зеркале.

Ей понравилось, что пальто такое длинное, черное и теплое. Подняв роскошный меховой воротник, она не поверила отражению в зеркале.

– Это была импульсивная покупка.

Николь погладила мягкий кашемир непослушными от волнения и радости руками и закружилась в танце. Глаза ее сияли.

– Дух захватывает, – призналась она, не сумев припомнить, когда в последний раз надевала на себя вещь, которая ей действительно так нравилась.

– Меняешь отношение к итальянцам, дары приносящим?

– Зависит от того, чего ты хочешь взамен, – дерзко подначила Николь, когда они выходили на улицу.

– Тебя… сегодня вечером, – коротко сказал Пол.

Николь покраснела и бросила на него взгляд, полный восторга и смущения.

– Мое богатство в обмен на твое тело, – напомнил Пол совершенно серьезно. Его черные глаза, мерцая, смотрели на нее. – Это действительно не очень равный обмен, но я не жалуюсь. В конце концов, если бы ты была влюблена в меня, великих подвигов романтического свойства можно было бы ждать и от меня.

– Я думаю, тебе придется столкнуться с большими испытаниями, – ответила Николь. Губы ее сжались, глаза потухли.

Пол еще раз подчеркнул, что не верит в ее любовь к нему…

9

– Ты неверно понимаешь, почему я выхожу за тебя, – робко сказала Николь, расхаживая взад и вперед по жухлой траве. – Да перестань хоть на минуту стучать по этому проклятому дереву!

Пол выпрямился. Мышцы играли под тонким свитером. Николь была настолько поглощена его величественной статью, что чуть не споткнулась о бревно. Разгоряченный, вспотевший, он выглядел невероятно сексуальным.

– Я слушаю, – подбодрил он. – Ты сказала, что я неправильно представляю…

Джим тем временем вскакивал и спрыгивал с бревна.

– Как я уже сказала, я выхожу за тебя по некоторым очень важным причинам.

– Назови их. – Пол взмахнул топором и еще раз ударил по шестиметровой ели.

– Во-первых, Джиму нужен отец, во-вторых, я хочу, чтобы у него было все самое лучшее, в-третьих… – Николь потеряла мысль, потому что никак не могла оторвать восхищенного взгляда от могучих мускулов Пола.

– В-третьих? – переспросил он.

– Ты такой сильный… Я имею в виду, – бросив на него взволнованный взгляд, Николь снова принялась расхаживать взад-вперед, – такой крепкий, а это тоже плюс. Наверное, я не смогла бы выйти за того, кто может умереть на женщине во время любви.

– Не волнуйся, я не умру на тебе сегодня ночью, и, думаю, что как раз тогда у тебя будет шанс полностью обдумать и понять все. – С этими словами Пол нанес мощный, сокрушительный удар топором, и красавица ель с шумом повалилась.

Джим в восторге от зрелища побежал к поваленной ели с возбужденным криком. Николь спрятала дрожащие руки в карманы, пытаясь сделать вид, что не слышала последнего заверения Пола.

– Я просто не хотела, чтобы ты думал, что… – неуклюже начала она снова.

– Да нет проблем, Николь. Третью причину я знаю. Сильвия тоже вышла за меня из-за денег.

Елку предстояло доставить в замок и поставить в зале, чтобы потом нарядить. Когда они втроем забирались в машину, Николь все еще не могла думать ни о чем другом, кроме того, что Сильвия вышла замуж за Пола из-за его состояния.

– Я думала, что Сильвия была богатой наследницей, – сказала вдруг Николь, когда они подъезжали к замку.

– Я не позаботился проверить кредитоспособность родственников будущей жены до свадьбы. Дела ее отца были серьезно расстроены. Через день после свадьбы, которую она поторопила именно из-за отца, мне было сообщено, что мой долг – решить его проблемы. Этот опыт оставил по себе неизгладимую память, – сказал он, выскакивая из машины.

– Когда мы едем за покупками?

– Мне нужно принять душ? – В его черных глазах мелькнули веселые искорки. – Ты тоже можешь сбросить пальто. Я сомневаюсь, чтобы оно убежало.

После раннего ланча они улетели в Торонто на вертолете, которым Пол управлял сам. Джим был в восторге, но Николь все время успокаивала Мелани, которая очень нервничала. В аэропорту их пути разделились: Джим с няней отправились в особняк, а Пол повез Николь в модный салон.

Через полтора часа они вышли из магазина. Главная покупка – обручальные кольца – была сделана. Но, кроме этого, Николь стала обладательницей роскошного кольца с сапфиром и бриллиантами, купленного в знак помолвки, не говоря уже о золотых часах и двух парах изысканных серег, привлекших внимание Пола. Николь сначала останавливала его, но это не помогло, и она принимала все покупки молча.

– Я не ожидала такой щедрости, – затаив дыхание, призналась она, залезая в лимузин.

– Естественно, я делаю все возможное, чтобы поразить не только тебя, но и окружающих, – с улыбкой проговорил Пол.

Эти слова произвели на Николь удручающее впечатление. Ее жизнерадостность улетучилась.

– Я дал распоряжение своим адвокатам составить брачный контракт, – продолжал Пол, пристально глядя в ее расстроенное лицо.

– И привяжу тебя так крепко, что, если мне придет в голову развестись с тобой, ты будешь на коленях умолять меня изменить решение.

– Не поняла. – Щеки Николь зарделись. Пол поднял брови.

– С моей стороны было бы очень глупо не связать тебя крепко-накрепко. В браках, где узы не так крепки, всегда имеется возможность, что твое внимание может быть привлечено…

– Да мы ведь еще не поженились! – не веря своим ушам, вскричала Николь. – А ты уже говоришь о том, что я буду смотреть по сторонам.

– Я должен предусмотреть любой нежелательный поворот. Я бизнесмен. – Пол пожал плечами.

Николь была ошеломлена, но, кроме того, еще и серьезно разозлилась. Он все еще убежден, что она выходит за его проклятые деньги! Но, может быть, ей и нужно такое напоминание, чтобы опуститься на грешную землю, подумала она. С момента, когда Пол предложил ей выйти за него замуж, часть ее души воспарила в небеса. Было от чего. Ведь брак с Полом был всегда ее заветной мечтой. И только сейчас она столкнулась с действительным положением вещей: в то время, как она всегда любила его, он никогда не любил, и все его приготовления к свадьбе не имеют ничего общего ни с романтикой, ни с праздником.

Он настоял, чтобы она пошла с ним покупать одежду. Недовольство Николь возрастало. Она начинала чувствовать себя экспонатом перед выставкой, безликим объектом, который должен подходяще выглядеть перед тем, как предстать на обозрение публики.

Пока Пол в ожидании сидел на диване, потягивая глинтвейн, Николь примеряла один немыслимо дорогой наряд за другим.

Она входила и выходила из примерочной в разнообразных туалетах, туфлях на высоких каблуках. Пол с непроницаемым видом, расслабившись, рассматривал ее оценивающим взглядом.

– Оставь вот это, – проговорил он, когда она появилась в пурпурном костюме с черной отделкой, который великолепно подчеркивал ее высокую стройную фигуру. – Теперь займемся бельем.

Николь окинула его убийственным взглядом. Она поняла, что Пол вынашивает одному ему известные мужские фантазии.

– Я выберу его сама, когда останусь одна.

– А мне тоже нравится выбирать белье, – сказал Пол без тени смущения.

– Я хочу свадебное платье, – сказала Николь сквозь стиснутые зубы. – Я хочу свадебное платье с длинным-предлинным шлейфом, вуалью, цветами и множеством кружев.

– Хорошая мысль, – одобрительно кивнул Пол. – Мартин будет упиваться всеми традиционными свадебными причиндалами, но сегодня у нас уже нет времени.

– Мне надо бы одеться в черное с пробитым на нем ценником, – сердито сказала Николь. – Вот то, чего ты заслуживаешь.

Пол посмотрел на нее довольным взглядом.

– О, я думаю, что точно знаю, чего заслуживаю, и с трудом удерживаю свой пыл, малышка.

Они вышли на улицу. Разноцветные, яркие огни освещали темнеющее небо и бесчисленных покупателей, толпившихся на тротуарах. Николь остановилась.

– Великолепно, правда? – с придыханием проговорила она.

– Да, – сказал Пол. Он не смотрел на огни, он смотрел на нее, но Николь этого не замечала.

– Я всегда немного по-детски воспринимаю Рождество, – сказала она, почему-то смутившись.

– В нем есть свое очарование. – С застывшей улыбкой Пол поторопил ее сесть в ожидавший лимузин. – Мы обещали Джиму быть к его купанию.

Спустя сорок минут Николь стояла и смотрела, как радостно Пол бомбит пластмассовые катера из игрушечного самолета, а Джим визжит от удовольствия, брызгая от возбуждения водой во все стороны. Она могла упасть замертво, а Пол и не заметил бы этого, горестно подумала она, стыдясь и раздражаясь на саму себя за этот нахлынувший приступ зависти.

Он будет замечательным отцом. Мало кто из мужчин способен так непосредственно, искренне радуясь, играть с малышом. Это была нежность, признаки которой она угадывала во взгляде Пола на сына, заставлявшая сжиматься ее сердце. Пол никогда не будет так смотреть на нее. Она всегда будет придатком, а не потребностью.

Они собрались где-нибудь поужинать, и Николь направилась к себе переодеться.

Пол молчаливо подошел к ней сзади, накрыв ее руку своей, и вывел в коридор, а затем провел в хозяйскую спальню. Николь покраснела и поспешила в будуар, открывая по пути дверцы шкафов, пока не нашла то, что искала. Голубое ночное белье, прекрасное в своей элегантной простоте. Когда она отошла от гардероба, Пол выдвинул один за другим три ящика и достал дамское белье мягких тонов из шелка и кружев.

– Я сделал выбор по своему вкусу.

Склонив голову, Николь рассматривала белье, перебирая, но чувствовала неловкость оттого, что он сам выбрал для нее такие интимные предметы туалета.

– Ты можешь быть удивительно стеснительной, – хрипло рассмеялся Пол, проводя пальцем по припухлости ее нижней губы и пробуждая в ней трепет. – Но вот о чем я думаю: невозможно поверить, что все время, которое ты провела с Эндрю, ты ни разу не сказала ему «да».

– Ты ревнуешь к Эндрю… Не могу поверить! – воскликнула в отчаянии Николь. – К человеку, которого я вообще не хочу видеть!

Пол бросил на нее через плечо взгляд, полный яростного порицания.

– Я… ревную к Эндрю? – произнес он сквозь зубы. – Да ты в своем уме?

– Очень рада, что ты не ревнивец, – сказала Николь, быстро опустив глаза.

Через три дня она станет женой невероятно ревнивого и властного мужчины. Темные страсти бушуют в этом человеке, на первый взгляд уравновешенном и холодном. У Николь возникла потребность успокоить Пола, обвить руками его шею и сказать, что обожает его, но, как только она вспомнила о брачном контракте, желание открыто выразить свою любовь исчезло.

Она переоделась и спустилась в гостиную. При виде ожидавшего ее Пола сердце Николь ёкнуло.

– Ты выглядишь обворожительно, – хрипло проговорил он.

– Да… но… ты же сам купил это платье. Пол расхохотался.

– Что так рассмешило тебя?

Он завернул ее в кашемировое пальто.

– Твои слова, но это трудно объяснить.

Он привел ее в маленький, но уютный ресторанчик. Они выглядели сногсшибательной парой. Многие посетители приветствовали Пола, не скрывая своего любопытства по поводу сопровождающей его красивой блондинки. Пол улыбался и кивал в ответ, но ничего не говорил.

– Полагаю, ты решил вывести меня на публичное обозрение, – ядовито сказала Николь. – В общем, на первое свидание.

– Наше первое свидание произошло давным-давно. Это был пикник у озера, – напомнил Пол. – Одно-единственное свидание, которое длилось в течение двух выходных.

Николь, зардевшись от воспоминаний, закрыла лицо меню, якобы изучая его. На столе вдруг появилась крошечная плетеная корзинка с полевыми цветами. Ошеломленная, она наклонилась, чтобы посмотреть на прикрепленную к корзинке карточку. Там стояла подпись Пола. Где он мог достать их среди зимы? Она решила спросить.

– Они прилетели издалека, – пояснил Пол.

О, в тот день у озера аромат собранного им букета полевых цветов, сладкий и дурманящий в горячем, неподвижном воздухе, опьянял ее, когда она лежала у него в объятиях. Что может быть в этом сегодняшнем жесте иного, кроме нежной памяти о тех днях?

Когда подали первое блюдо, Пол решительно посмотрел на нее.

– Я все спланировал тогда: заказал корзину с едой, а потом лег, спокойно поджидая тебя в полной уверенности, что ты меня найдешь.

Николь чуть не подавилась кусочком дыни. Пол налил ей бокал воды со льдом. Закашлявшись, Николь схватила бокал, чтобы отпить воды и успокоиться.

– Я должен был наказать тебя за то, что ты пробудила во мне сексуальные фантазии. К тому времени прошло всего семь месяцев, как я потерял семью. Особенно ужасно я чувствовал себя, заходя в спальню, – говорил Пол с пугающей откровенностью. – А ты будто не понимала и не слышала мои просьбы держаться подальше и охотилась на меня с упорством, цель которого была вполне очевидной.

– Пожалуйста, не говори больше ничего, Пол, – прошептала Николь. – Я же все объяснила и уже просила у тебя прощения. – Ее лицо пылало.

– Так беззастенчиво и откровенно, что я ничего не мог поделать и просто вынужден был уступить, – не мог остановиться Пол. – Я сам до конца не сознавал тогда, что тоже хочу быть с тобой, – признался он глубоким, хриплым голосом. – Но Сильвия никогда не хотела меня так. Она была неспособна на такую страсть. А ты – да, ты дала мне то, чего я хотел и в чем нуждался.

Повисло молчание, видимо, каждый из них предался воспоминаниям. Николь нервно лизнула нижнюю губу. Наблюдая за ней, Пол вздрогнул.

– Пойдем отсюда, – вдруг сказал он. От неровного, прерывистого дыхания его голос срывался. – Я допустил ошибку, нельзя в таком месте начинать разговор о тех выходных.

Ошеломленная, она не могла подняться, но Пол уже протянул руку, его взгляд говорил о желании, и он даже не сделал попытки скрыть это.

Метрдотель поспешил к их столу. Николь наконец встала. Выйдя из ресторана, Пол подал знак своему шоферу.

– Мои цветы, Пол… мои цветы! – воскликнула Николь. – Я забыла их.

Она замолчала, когда улыбающийся официант вышел из ресторана с бесценной маленькой корзинкой. Пол засмеялся.

– К сожалению, они завянут через пару часов.

Николь прижала к себе корзинку, словно опасаясь, что ее отберут у нее. Глядя на спутницу взглядом, полным откровенной радости, Пол притянул Николь к себе и прижал губы к ее губам в горячем порыве. Она приняла и ответила на этот страстный поцелуй.

– Не приближайся ко мне, – хрипло посоветовал Пол, когда лимузин тронулся. – Если ты, конечно, не хочешь быть изнасилованной дошедшим до крайности мужчиной прямо здесь, в машине.

Николь конвульсивно вздрогнула. Ее тело стало слабым и податливым. Она почти потеряла власть над собой.

Пол что-то сказал по-итальянски.

– Не смотри на меня так. Это не поможет. С высохшим ртом Николь снова уставилась на него, впитывая исходящую от него бурлящую энергию.

– Кажется, меня ничто не остановит. Я ведь не такой джентльмен, как мой двоюродный брат. У меня чувство, что тебе придется научиться предаваться любви в самых неожиданных местах, а уверенность, что ты испытываешь то же самое, удесятеряет мое нетерпение.

– Думаешь, и я готова на все? – спросила Николь.

– Между прочим, когда ты останавливаешь на мне взгляд своих огромных голубых глаз, желание достигает опасных пределов. Переход от долгого поста к празднику выбил меня из колеи, такого никогда не было в моей жизни.

Николь съежилась. Ее очень ранило сознание того, что Пол потянулся к ней именно в результате сексуальной неудовлетворенности.

– Ты была просто глупым ребенком. – Пол склонил голову, чтобы снова в упор взглянуть на нее. – Внешне вроде бы женщина и одновременно – безрассудная маленькая девочка. Странно, но я не понимал, что по сути имел тогда дело с подростком. А понял все слишком поздно.

Николь подалась вперед.

– Не понимал?

– Только после всего, что случилось. Ты говорила о работе, к которой должна приступить в августе, но ни разу не сказала, что эта работа будет первой в твоей жизни.

Николь внимательно разглядывала свои плотно сжатые руки. Она чувствовала себя слишком виноватой, чтобы встретить его взгляд.

– Я вовсе не пыталась скрывать от тебя свой возраст…

– Извини, но… пыталась, – возразил Пол.

– Нет, я только хотела выглядеть более взрослой, – запротестовала Николь.

– О да, и это тебе удалось… – его выразительные губы дрогнули в улыбке, • но в это время машина остановилась и шофер открыл заднюю дверь, впуская в салон струю холодного вечернего воздуха. Пол широко распахнул переднюю дверь, и Николь вышла с явным облегчением.

Николь запахнула пальто и быстро пошла к лестнице. Прекратить неприятный разговор было сейчас ее единственным желанием.

– Я никогда и вообразить не мог, что невинная девушка может оказаться такой темпераментной, – продолжал Пол, догоняя ее. – Естественно, вначале я думал, что у тебя уже есть опыт.

Сердясь на себя и на Пола, Николь взбежала наверх.

– И ты, естественно, не жаловался, когда узнал, что у меня его нет.

Пол уже стоял рядом, чуть расставив ноги, и смотрел на нее сверху вниз.

– Какая-то первобытная гордость заговорила во мне, когда понял, что я твой первый любовник… Но почти тут же почувствовал себя последним подлецом.

– Но только после того, как получил все, чего хотел.

Горечь звучала в каждом ее слове.

– Господи, когда же наконец ты выбросишь все это из головы? Временами я готов удушить тебя, – признался Пол в откровенном нетерпении. Его руки уже коснулись ее и, не встречая сопротивления, заключили в объятия. – Но трудно представить, что я почувствовал, когда увидел тебя с Эндрю. А ты так самодовольно улыбалась мне, как будто была злобной, маленькой…

Проглотив окончание этой гневной тирады, он произнес что-то по-итальянски. Воспоминания, видимо, до сих пор задевали его. Руки Пола все плотнее сжимали Николь, хотя он и смотрел на нее с мрачным осуждением за ту прошлую обиду.

– Я не улыбалась самодовольно, не улыбалась! – споря сама с собой, выдохнула Николь. – Отпусти меня!.

– С удовольствием. – Пол уронил ее на пружинистую постель так, что в воздух взмыли ноги, а волосы разлетелись во все стороны. – Это последний откровенный и, может, чуть неприятный разговор между нами.

– Ты так думаешь? – Николь села, приглаживая растрепанные волосы и смахивая их с разгневанного лица.

– Я знаю. Ты обвинила меня в том, что я выбросил тебя, как вчерашнюю газету. Ты разговариваешь и ведешь себя так, будто я намеренно воспользовался твоей невинностью и неопытностью, – стараясь успокоиться, сказал Пол. – Но мы оба знаем, что ты сыграла звездную роль в своем грехопадении. Когда женщина бросается на мужчину, он видит сексуальное приглашение, а вовсе не открытие главы серьезных отношений.

– Да как ты смеешь!

– Может быть, ты любезно скажешь мне, как я мог продолжать эти отношения, когда то, что уже случилось между нами, было совершенно невозможно исправить, – скрипя зубами, жестко сказал Пол. – Ты была слишком молода. Мне было двадцать семь, тебе девятнадцать.

Николь откинула голову назад. Ее голубые глаза сверкали презрительным блеском.

– И я была дочерью слуги… Не забудь и об этом!

Пол Посмотрел на нее таким взглядом, что можно было провалиться сквозь землю.

– Два поколения назад мои предки в Италии были рыбаками, но меня воспитали в гордости к своим корням. Открой глаза… сейчас грани стираются, и это высоко ценится.