Текст книги "Мой любимый ангел"

Глава восемнадцатая

Со вздохом облегчения Эйнджел оперлась на подставленную ей руку и вышла из кареты. От долгой езды все тело затекло. Тете Шарлот наверняка еще хуже, подумала она, да гордыня не позволяет показать. Старая женщина и правда шла к дому, с трудом передвигая ноги, что не мешало ей, впрочем, говорить без умолку.

– Надеюсь, ты довольна, Эйнджел, мы приехали в Лондон быстрее, чем обычно.

– Но ведь ничего не случилось, тетя, – успокаивающе проговорила Эйнджел. – Зато посмотрите, как мы рано приехали, еще совсем день. Я пошлю за Пьером, и вы сами сообщите ему обо всем.

– Я должна сначала принять ванну и переодеться, – сказала леди Шарлот, подходя к лестнице. – Такое важное событие… Мы с тобой должны хорошо выглядеть. Я надену шелковое бордовое, а ты?

– Я еще не решила, но обязательно оденусь сообразно случаю.

Едва леди Шарлот скрылась за дверью своей спальни, дворецкий тихо сказал:

– Извините, ваша милость, можно вас на два слова?

– В чем дело, Уиллет?

– Домоправительница сообщила мне, что утром, до того, как я пришел на работу, к вам приходила дама. Своего имени она не сообщила, только спросила, скоро ли вы приедете в Лондон. Домоправительница, естественно, подробностей ей говорить не стала, сказала только, что Роузвейл-хаус постоянно содержится в полном порядке, чтобы ваша милость могли приехать, когда пожелаете.

– Правильно сделала. Интересно, кто бы это мог быть? Она не сказала, что придет еще раз?

– Вроде да, миледи.

– Я не люблю принимать неизвестных визитеров, но, если она снова явится, сообщи мне сразу, хорошо? И, пожалуйста, пошли лакея к милорду Пьеру Роузвейлу, пусть пригласит его сюда, и как можно скорее.

– А по какому делу, не сообщать?

– Не надо. Пусть скажет только, что дело срочное.

Эйнджел видела – дворецкий просто сгорает от любопытства, но сообщать обо всем слугам – последнее дело. Хватит уже того, что Уиллет видел, как выскочил из дома Макс.

Макс. Это из-за него она приехала. Надо поскорее увидеться с ним, чтобы он не совершил какой-нибудь глупости. Он наверняка в бешенстве, но она его успокоит. Надо только остаться с ним наедине.

Эйнджел поспешила в свою комнату – помыться и переодеться, но прежде всего написать Максу, чтобы пришел. Но что писать? Он ненавидит ее, и его первым побуждением, конечно же, будет отказаться. Эйнджел сбросила капор, присела к письменному столу и застыла над чистым листом бумаги. Лучше всего написать правду: есть срочное дело, связанное с графским титулом, которое она должна обсудить с ним непременно сегодня.

О господи! Вот-вот явится Пьер. Получив приглашение, он наверняка сразу же отправится в Роузвейл-хаус. А вдруг они приедут одновременно?

– Все готово, капитан, как вы приказывали. Конюх с лошадьми вчера вечером отправился в Харвич, будет ждать нас там.

– Если мы приедем, – проворчал Макс. – Ты, как всегда, точен, Рэмзи, жаль, что мой поверенный не таков. Боюсь, нам сегодня не удастся выехать. Бумаги будут готовы для подписания не раньше вечера, а те, что касаются графства, может, и еще позже.

– Прошу прощения, сэр, но где вы собираетесь ночевать? Дом-то я уже закрыл.

– Что? Впрочем, пусть все остается как есть, переночую где-нибудь. У нас на сегодня есть дела поважнее. Я планировал закупить провизию и снаряжение в Остенде, но, поскольку мы все равно застряли в Лондоне, почему бы не закупить здесь? По крайней мере сэкономим время. – Макс сунул руку в карман. – Я составил список. Вот он.

Рэмзи пробежал глазами список и кивнул.

– Хорошо, все будет куплено и упаковано к вечеру, капитан, и я сразу все отправлю в Харвич. Хотите, я закажу экипаж?

– Хотел бы, но понятия не имею, когда смогу уехать. Вот повидаюсь еще раз с поверенным, может, тогда буду знать. Если повезет, сможем отправиться рано утром. Я так понимаю, ты готов?

– Готов, сэр. Только вот управлюсь со списком.

– Прекрасно. Хоть на кого-то могу положиться. Спасибо, Рэмзи. – Макс вытащил из кармана несколько монет и протянул их Рэмзи. – Возьми, хорошенько пообедаешь и заплатишь за ночлег. Когда-то еще удастся поспать в постели!

Рэмзи заулыбался.

– Да уж, сэр, старые времена возвращаются.

– В точку попал, Рэмзи.

Эйнджел снедало беспокойство. Прошло уже столько часов, а Пьер все не показывался, хотя лакей объехал все места, где он бывал. Нигде никто его не видел.

И это было не все. До Макса письмо вообще не дошло. Лакей, вернувшись, сообщил, что его дом пуст и заперт. Увидит ли она его еще когда-нибудь?

Дверь приоткрылась.

– Прошу прощения у вашей милости…

– Что там, Уиллет? – вскинулась Эйнджел.

– Тут к вам пришла та женщина, ваша милость, просит принять.

– Да-да, конечно. Как ее зовут?

– Она не сказала, миледи, но говорит, пришла по поводу графа.

– Лорда Пенроуза?

– Говорит, пришла поговорить с вами о… прежнем графе… мистере Фредерике Роузвейле.

– О! – По всему выходило, что Уиллет в курсе последних событий – очевидно, подслушивал под дверью. Эйнджел заколебалась. – И что ты сказал визитерше, Уиллет?

– Она ждет в вашей библиотеке.

– Очень хорошо. Скажи ей, что я сейчас выйду. – Эйнджел посмотрелась в зеркало. Она была очень бледна. Ничего не поделаешь, все равно надо непременно увидеться с этой женщиной.

Но кто она? И что хочет сообщить про Макса? При одной мысли о нем у Эйнджел заколотилось сердце. Казалось, целая вечность прошла после их последней встречи и еще больше после той ночи. С той поры ей каждую ночь снилось, будто она с ним, а утром Эйнджел просыпалась и обнаруживала, что она одна. Какая пытка – думать все время о нем и знать, что он навсегда для нее потерян.

Стараясь больше не думать об этом, Эйнджел спустилась вниз, где у двери библиотеки, чтобы открыть ее для госпожи, стоял Уиллет.

Посетительница явно не была служанкой. Яркая женщина с блестящими черными волосами и огромными карими глазами, скромно и красиво одетая, хотя и не по последней моде.

При появлении Эйнджел женщина грациозно присела.

– Леди Роузвейл… – Голос у нее был мелодичный, произношение правильное. – Очень любезно с вашей стороны принять меня. Особенно в такой поздний час.

– Признаюсь, я заинтригована вашим визитом, миссис?..

– Моя имя не имеет значения, миледи.

Эйнджел нахмурилась.

– Я обычно не принимаю незнакомцев.

Женщина улыбнулась, и лицо ее сделалось удивительно красивым. Но вот в глазах почему-то веселья Эйнджел не заметила.

– Мне показалось, вы должны знать, леди Роузвейл, что ваш кузен – он последнее время именовался графом Пенроузом – решил вернуться в армию. Сегодня утром он уехал в Брюссель.

Так вот куда исчез Макс! Уехал, не сказав ни слова. Эта женщина знала о его отъезде, а Эйнджел – нет. Может, она пришла сюда как к своей сопернице? Ну, тогда разговор с ней будет короток.

– А почему это меня должно волновать? – натянуто произнесла Эйнджел.

– Не берусь судить, волнует это вас или нет, я пришла лишь сказать, что Макс уехал, полный решимости попасть в самое пекло. Он в таком настроении, что пойдет навстречу любой опасности. Он покончил со всеми своими делами в Лондоне, и боюсь… да нет, я просто уверена, что он не надеется вернуться живым.

– Боже правый! – воскликнула Эйнджел, отворачиваясь, чтобы незнакомка не видела ее отчаяния. – Почему вы так решили? Откуда вы это знаете?

Смуглянка помедлила, потом заговорила:

– Я знакома с Максом давно и научилась… понимать его. Его нисколько не трогает потеря титула, но он потерял что-то иное, намного более драгоценное для него. И он считает, что долг перед страной, его честь – это все, что у него осталось.

Да эта женщина – любовница Макса! – внезапно осенило Эйнджел. Она повернулась, чтобы осмотреть ее повнимательнее. Красивая, утонченная, с сильным характером. Макс доверял ей.

Женщина знает Макса давно, может быть, годы, а она познакомилась с ним совсем недавно. Ах, если бы…

– Миледи, – торопливо продолжала между тем незнакомка, – Макс покинул Лондон всего несколько часов назад. Если погода будет хорошая, он уже завтра рано утром сядет на корабль. Я уверена, что никто не сможет уговорить его не вступать в армию, но вы можете сделать так, чтобы он отправился на войну с легким сердцем, зная, что ему есть зачем вернуться к нам. К вам. – Женщина повернулась лицом к двери.

– Не задержитесь еще на минутку, мадам? Я хотела спросить…

Смуглянка покачала головой.

– Я больше ничего не могу вам сказать, я вообще не должна была приходить сюда. Это не принято.

Эйнджел была совершенно выбита из колеи, но недаром говорят, что воспитание – великая вещь.

– Ну что ж, я благодарю вас за предупреждение, – сказала она размеренно. – Я понимаю, как трудно было вам прийти сюда, может, даже больно. Я вам благодарна и постараюсь с толком распорядиться тем, что узнала.

– Только ради этого я и пришла. Благодарю вас, миледи. – Женщина на мгновение задержалась в дверях. – Да благословит вас господь, – сказала она тихо и исчезла.

Эйнджел сама не поняла, как это случилось, что она сидит в кресле и смотрит в стену. Ей вдруг стало жарко. Она попыталась встать, однако ноги ее не держали. Ну нет, не время поддаваться слабости! Она может потерять человека, которого любит. Надо ехать за ним! Нельзя терять ни минуты! Если она выедет прямо сейчас, можно еще успеть добраться до Дувра, прежде чем он взойдет на корабль.

Эйнджел удалось наконец встать и дотянуться до сонетки. Она приказала подать карету. За окнами темно, дождь, вряд ли она уедет далеко по такой погоде, но ждать рассвета Эйнджел не могла. Она поедет прямо сейчас. И будет молить Бога, чтобы послал на Дувр неблагоприятный для плавания ветер.

– Пенроуз!

Макс не обернулся. Он ненавидел теперь это имя, но в Лондоне пока не знали, что оно больше ему не принадлежит. Завтра он подпишет необходимые бумаги, вот тогда об этом узнают все. Он продолжал идти, высматривая кеб, чтобы доехать до Сити.

– Эй, Пенроуз! – уже настойчивее позвали его. Макс повернулся и оказался лицом к лицу с человеком по фамилии Эдли. Они были членами одного клуба.

– Ты слышал новость? – возбужденно проговорил Эдли:

– Нет. А что за новость?

– Состоялось сражение. Все кончено, герцог разбит.

– Да ты что! – вскрикнул Макс.

– Страшный разгром, говорят. Ужасный. Настоящая мясорубка. Хотя чего еще можно было ожидать, с такой-то армией, собранной наспех. По-моему, ты тоже из тех, кто считал герцога непобедимым. Что ж, теперь тебе придется признать, что…

– До свидания, Эдли. – Макс круто развернулся и зашагал размашистым шагом, испугавшись, что залепит ему пощечину. Эдли известный недоумок, он мог все перепутать. Да и вообще, в Лондоне полно людей, всегда готовых оклеветать Веллингтона.

Мысль о мясорубке – вот что угнетало Макса. Он видел такое на Пиренеях, видел груды трупов, над которыми роились мухи. Он хоронил своих друзей. Мясорубка.

Если это правда…

Запустив пальцы в волосы, Макс громко выругался, не обращая внимания на оглядывающихся прохожих. Что же теперь делать? Он должен был находиться там, стоять плечом к плечу с товарищами. На душе стало пусто. Никому не нужный солдат – вот кто он.

– Сэр? – Это был Рэмзи, с которым они договорились встретиться. – Сэр, вы слышали?

Макс повернул к нему бледное лицо.

– Да, Рэмзи, – ответил он сдержанно. – Слышал, но не верю.

– Чему? – удивленно спросил Рэмзи.

– Эдли сказал мне, что Веллингтон разбит.

– Враки! – закричал Рэмзи. – Врет он все!

– Дай бог, чтоб ты оказался прав, Рэмзи.

– Я уверен, что так оно и есть, сэр. И вот еще что…

– Что?

– Вас баронесса разыскивала, сэр. Что-то очень срочное. Со вчерашнего дня ищет.

Макс глубоко вздохнул.

– Ну что ж, заеду-ка к кузине, все равно пока делать нечего, – с горечью сказал он и зашагал в направлении Беркли-сквер. Дойдя до угла, он остановился, бросил через плечо: – Жди меня в клубе через час, Рэмзи, – и пошел дальше.

Эйнджел. Эйнджел хотела его видеть. Срочно. Зачем? Ведь они расстались чуть ли не врагами.

Макс прибавил шагу. Какой толк гадать, когда через несколько минут он будет в Роузвейл-хаусе. Там все и узнает.

Он не скажет ей о том, что узнал. Просто не сможет. Она ужасно расстроится, узнав, что герцог потерпел поражение. Не хочет он быть вестником, принесшим дурную весть. Надо постараться вести себя нормально, как обычно.

Макс прыснул, хотя ему было совсем не до смеха. Что значит это «как обычно»? В его отношениях с Эйнджел «как обычно» означает ссору. А сегодня не такой день, чтобы ссориться.

Парадная дверь распахнулась мгновенно, не успел он ударить дверным молотком.

– Милорд! Сэр! – По смятенному виду дворецкого можно было заключить, что новость до него дошла:

– Я больше не лорд Пенроуз, – спокойно сказал Макс, входя в холл и отдавая дворецкому свою шляпу. – Как я понял, леди Роузвейл хотела меня видеть?

– Да, милорд, то есть нет, милорд, то есть… – Дворецкий умолк, тиская в руках шляпу Макса.

– Что с тобой такое, Уиллет? – раздраженно спросил Макс. – Может, перестанешь мять мою шляпу?

Дворецкий растерянно отложил шляпу, открыл рот, но из него не вырывалось ни звука.

На втором этаже послышались голоса, кто-то ругался.

– Да что происходит, Уиллет? Ну-ка говори, быстро!

Окрик подействовал.

– Ее милость, сэр, – пролепетал дворецкий, – она… ночью… уехала!

Глава девятнадцатая

– А теперь, леди Шарлот, может быть, вы объясните мне, что случилось?

Макс не собирался любезничать со старухой, которая не скрывала, что ненавидит и Макса, и всю его родню, и согласилась поговорить с ним только лишь потому, что исчезла Эйнджел.

– Я сама ничего не знаю, – ответила она слегка дребезжащим голосом. – Я уже была в постели, когда пришла та женщина.

– Какая женщина?

Леди Шарлот мгновение смотрела перед собой, потом, решив, очевидно, не обращать внимания на грубость собеседника, ответила:

– Она не сказала своего имени, насколько я знаю. Было уже очень поздно, когда она пришла второй раз и пробыла здесь минут двадцать. Как только она ушла, Эйнджел приказала подать карету и уехала в Дувр.

– В Дувр? Ночью? В дождь?

– Она ничего мне не сказала. Я узнала только утром. Она велела слугам меня не беспокоить.

– А эта женщина, которая приходила, как она выглядела? Старая, молодая? Наверное, не леди?

– Нет, не леди. Позовите Уиллета, он впускал ее, он вам ее опишет.

Макс дернул сонетку и застыл перед очагом.

Дверь открылась, чтобы впустить дворецкого. Он уже не выглядел таким потерянным, и Макс обрадовался, что сможет узнать от него что-нибудь важное.

– Ты впускал женщину, которая хотела видеть вашу госпожу, но отказалась назвать свое имя. Опиши мне ее.

– Да-да, сэр. – Дворецкий сощурился, припоминая. – Молодая, среднего роста, с черными волосами и большими черными глазами. Говорила она культурно, на ней было серое платье, по-моему не шелковое, и капор под цвет, изнутри плиссированный, по-моему розовый. – Уиллет улыбнулся. – Очень красивая молодая женщина.

Еще бы! Макс чертыхнулся про себя. Луиза! Это была она, больше некому. Но зачем она приезжала к Эйнджел? Надо это выяснить и…

– Вы поедете за ней? – Леди Шарлот впервые смотрела ему прямо в глаза. Она была явно обеспокоена, а поскольку Пьера не было, ей не к кому было обратиться, кроме Макса. – Я боюсь, что она поплывет на континент.

– Чепуха, – фыркнул Макс. – Зачем ей туда плыть?

– Понятия не имею. Но тогда зачем она отправилась в Дувр?

У Макса не было ответа на этот вопрос. Но, как бы то ни было, надо действовать. Надо найти Луизу и узнать у нее, зачем Эйнджел поехала в Дувр. Или можно сразу отправиться в Дувр, может, он поспеет туда вовремя, чтобы не дать Эйнджел осуществить свой план, какой она там себе насочиняла.

– Уиллет, пошли кого-нибудь, пусть наймет мне экипаж и четверку лошадей. И быстро! Я должен отправиться как можно скорее.

– Спасибо, – выдохнула леди Шарлот. Макс покачал головой.

– Я сомневаюсь, мадам, что вашей племяннице понравится мое вмешательство в ее планы, каковы бы они ни были.

Дорога казалась бесконечной, хорошо хоть дождь, шедший всю ночь, не припустил снова. Макс ехал и раздумывал, зачем он вообще едет. Поездка Эйнджел в Дувр наверняка не имеет к нему никакого отношения. Может, у нее там любовник?

Но зачем приходила Луиза? Этому тоже объяснения не было.

К той минуте, когда карета подъехала к гостинице «Красный лев», Макс проголодался и решил поесть. Ехать еще несколько часов, нельзя же без еды.

Пока форейторы выпрягали лошадей, Макс подошел к одному из конюхов.

– Скажи, сегодня не проезжала тут частная карета и в ней леди со светлыми волосами?

Конюх молча уставился на Макса. Тот достал полкроны и зажал монету между пальцами. Конюх перевел взгляд на нее.

– Нет, сэр, у нас такой кареты не было, по крайней мере сегодня. Я бы запомнил. – Он подставил ладонь, Макс уронил в нее монету и со вздохом пошел в гостиницу. Он отвел себе на еду ровно двадцать минут. Из головы не выходила Эйнджел. Он описал ее конюху, и теперь она продолжала стоять перед его мысленным взором.

Бросив несколько монет на стол, Макс вышел во двор. Свежая упряжка была готова.

– Молодцы. А теперь посмотрим, сколько вам понадобится времени, чтобы добраться до следующей смены лошадей, – сказал он, похлопывая себя по карману. Форейторы оживились. Перспектива хороших чаевых всегда благотворно действовала на скорость.

– Прошу прощения, сэр, – послышалось из-за спины. Это был конюх.

– Что еще? – нетерпеливо обернулся Макс.

– Та карета, сэр.

– Что с ней?

– Я ее видел, сэр.

– Как это видел?! – повысил голос Макс. – Ты же сам мне сказал полчаса назад, что не видел.

Конюх испуганно попятился.

– Я…я…

– Ну говори давай. Когда ты ее видел?

– Да минут десять назад, сэр.

– Где?

– Там, она проехала мимо. Кони были свежие.

Макс мысленно простонал. Вот незадача! Наверное, он ее обогнал по дороге. Макс вручил конюху еще полкроны и дернул дверцу кареты.

– Вы двое, я хочу, чтобы вы догнали эту карету. Вы знаете, как она выглядит, так что давайте, нагоните ее до Кентербери.

– Нет, сэр, нет.

– Что еще? – повернулся Макс к конюху.

– Ваша карета ехала не в Кентербери, сэр. Она возвращалась в Лондон.

– Что?!

Конюх повторил. Карета ехала не в Дувр, а в Лондон. Он был уверен в этом, как и в том, что это именно та карета, которую описал господин.

Макс почесал затылок. Какого черта творит эта женщина? Но все равно, надо ехать за ней. Макс сунул конюху щедрые чаевые и повернулся к форейторам.

– Если хотите получить эти золотые, – сказал он, доставая из кармана пару гиней, – перестаньте скалиться и давайте двигайтесь. Надо догнать ту карету.

Эйнджел была в полном отчаянии. Ну что она за дура! Знала же, что суда на Остенде отплывают не из Дувра! Так что ее туда понесло?!

Она бросила взгляд на Бентон. Та проснулась и несмело поглядывала на нее, что было неудивительно – еще когда Эйнджел только-только приказала поворачивать обратно, она пригрозила Бентон увольнением, если та скажет хоть слово.

За окном послышался топот и позвякивание сбруи. Эйнджел посмотрела. Кто-то старался ее обогнать. Наверное, ее лошади подустали, придется сменить в Рочестере.

Внезапно карета замедлила ход, затем остановилась. Бентон охнула, выпучив глаза от страха. Наверное, испугалась разбойников. Глупости! Какие разбойники среди бела дня на дуврской дороге!

Дверцу кареты дернули с такой силой, что Эйнджел подумалось, это и в самом деле разбойники.

– Леди Роузвейл!

Да это же Макс! Нет, невозможно. Ей снится, наверное.

– Леди Роузвейл, вы не скажете своей горничной выйти? Мне надо срочно поговорить с вами, а в этом возке трое не поместятся.

Бентон посмотрела на открытую дверь, на Эйнджел и забилась в угол.

– Давай выходи! – строго приказал Макс. – Не бойся, никто тебя не бросит, поедешь в моей карете.

Как только Бентон вышла, Макс залез внутрь и сел напротив Эйнджел.

Она не могла отвести от него глаз. Она думала, что потеряла его, а он вдруг появился из ниоткуда, точно рыцарь в старом романе. В голове вертелись сотни вопросов, но Эйнджел все смотрела и не могла наглядеться.

– Миледи Эйнджел, – заговорил Макс как будто сердито, – я не могу вас понять. Может, вы мне объясните, что вы делаете на дуврской дороге? Как я понял, вы были в Дувре?

– Да.

– А зачем?

– Я узнала, что вы собираетесь вернуться в армию, но решила не отговаривать вас. Нет, Макс, я просто хотела… мне была невыносима мысль, что вы уйдете на войну, не зная о том, что… – Она увидела удивление в глазах Макса и осеклась.

Продолжительное молчание нарушил Макс.

– Не зная о чем, Эйнджел? – спросил он мягко.

– О том, что у вас есть… друзья, которые желают вам добра и молят Бога, чтобы вы благополучно вернулись.

– Друзья? – Макс взял ее руку и сжал. – Или один особый друг?

Эйнджел со счастливым вздохом закрыла глаза. Карету качнуло, Макс быстро поднялся и сел рядом с Эйнджел, не выпуская ее руки.

– Так вы ездили в Дувр из-за меня? – спросил он серьезно.

Эйнджел кивнула.

Макс обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе.

– Дурочка, ну с чего ты взяла, что я сяду на корабль в Дувре?

– Я как-то не подумала, – пролепетала Эйнджел, – просто поехала, и все. Я так боялась, что не успею.

– А я здесь и никуда больше не собираюсь. Незачем, – сказал Макс и приник к ее губам долгим, страстным поцелуем. Когда они наконец отстранились друг от друга, он скорее утвердительно, чем вопросительно произнес: – Теперь ты выйдешь за меня.

Эйнджел, глядя в сторону, покачала головой. Ну все, сейчас вспылит, подумала она. Но этого не произошло.

– Эйнджел, я знаю, что ты любишь меня. Ты же не станешь это отрицать?

Она снова покачала головой.

– Ну вот, наконец какой-то прогресс. И ты понимаешь, что я люблю тебя, ведь так?

Радость волной нахлынула на Эйнджел. Она бросила быстрый взгляд на Макса. Он так на нее смотрит… Он любит ее!

– Я жду ответа, Эйнджел.

– Понимаю, – прошептала она.

– Но я тебя не понимаю! Если мы любим друг друга, почему ты мне отказываешь?

– Я бесплодна.

Макс чертыхнулся себе под нос, но сердиться ему почему-то сразу расхотелось. Он рассмеялся.

– Любимая моя, что-то я вообще запутался. Месяц назад ты уверяла, что беременна, а теперь, оказывается, ты снова бесплодна.

– Но тебе нужен наследник.

– Капитан Макс Роузвейл прекрасно обойдется и без наследника, нечего наследовать. Но будь я даже графом Пенроузом, я сказал бы то же самое. Если кому и нужен наследник, так это тебе, и я уж расстараюсь, чтобы он у тебя появился.

Эйнджел покраснела и отвернулась. Макс осторожно взял ее за подбородок и повернул лицом к себе.

– Ты мне веришь, да? У нас может получиться… а может и не получиться. Но какое это имеет значение, если мы любим друг друга? Если Господь пожелает, ребенок у нас будет. Если нет, твоим наследником станет Пьер. Думаю, он только обрадуется.

Эйнджел поморщилась.

– Вполне возможно, что Пьер совсем не тот, за кого себя выдает. Еще ничего не известно. Может, ты и есть граф, Макс.

Макс обнял Эйнджел за талию, притянул к себе и запечатал ее губы таким долгим поцелуем, что она чуть не задохнулась.

– Да мне совсем и не нужен этот титул. Муж Анджелины Роузвейл – вот какого звания я хочу. А как меня будут называть – капитаном Роузвейлом или графом Пенроузом, – не важно.

– Правда? Даже если станут говорить, что ты женишься на мне из-за моих денег?

Макс бросил лукавый взгляд на Эйнджел и с виноватой миной отвел глаза.

– Черт побери, женщина, ты раскусила меня! А я-то был уверен, что ты не разгадаешь моих планов, по крайней мере пока не окажешься в моих руках. – Он взвизгнул, ну прямо ведьма из «Макбета», и пошевелил перед ней пальцами. – Но тебе все равно не миновать моих когтей!

Несколько секунд в карете стояло молчание, а потом Эйнджел громко расхохоталась.

– Вы, сэр, вы… – Она не находила слов. Как же она любит этого человека. Любит, как он смешит ее и смеется сам. Любит, как он смотрит на нее, и от его улыбки все внутри нее тает. Она любит… она любит в нем абсолютно все.

* * *

Уже видна была Рочестерская крепость, когда с ними поравнялась почтовая карета, и многочисленные ее пассажиры с любопытством уставились на то, что происходит в карете. Эйнджел. Макс неохотно оторвался от нее, отодвинулся подальше от окошка и, приобняв, стал гладить ее по голове.

Эйнджел выглядела такой счастливой, и Максу не хотелось портить ее радость ужасным известием. Но надо было сказать до того, как они прибудут в Лондон, который они застанут в трауре.

– Макс?

– Ммм?

– Ты поедешь в Харвич сегодня?

– Я никуда не поеду, любимая. Понимаешь…

– Миледи! Миледи! Смотрите! – Кучер остановил коней и взволнованно тыкал кнутом во влекомую четверкой повозку, которая как раз обгоняла их. В повозке сидел офицер в окровавленном мундире, а из окошка торчали французские знамена.

– Победа! – в один голос закричали грумы Эйнджел.

Офицер устало улыбнулся и кивнул, повозка пролетела мимо и исчезла за поворотом дороги.

– Победа! – повторил Макс, внезапно осипнув. – Слава богу!