Текст книги "Домашние правила"

Рич

На автоответчике в доме Робертсонов шесть сообщений. Одно от Марка Магуайра с просьбой к Джесс перезвонить ему, когда она вернется. Одно из химчистки с оповещением, что ее юбка готова к выдаче. Одно от абонента, идентифицированного определителем номера как Э. Хант. Текст этого сообщения такой: «Привет, Джесс, это мама Джейкоба. Можешь мне позвонить?» Остальные три – это сброшенные звонки с номера, зарегистрированного как мобильный телефон Джесс.

В результате вырисовывается такая картина: или она избитая женщина, которая прячется, пытаясь собраться с духом и позвонить своему парню, но каждый раз дает слабину, или парень старается прикрыть свою задницу после того, как случайно убил ее.

Всю пятницу я трачу на вычеркивание имен из списка, составленного на основании ежедневника Джесс Огилви. Сперва я звоню двум девушкам, имена которых на листах за последние месяцы встречаются в нем чаще других. Алисия и Кара – студентки выпускного курса, как и Джесс. У Алисии волосы заплетены в тугие косички длиной до пояса, а Кара – миниатюрная блондинка в камуфляжных штанах и черных рабочих ботинках. За кофе в студенческом центре они признаются, что не видели Джесс со вторника.

– Она пропустила экзамен у Горгоны, – говорит Кара. – Никто так не рискует.

– У Горгоны?

– Профессора Горгоны, – объясняет она. – Это семинар по специальному образованию.

«ГОРГОНА», – записываю я у себя в блокноте.

– А Джесс раньше пропадала на несколько дней?

– Да, один раз, – говорит Алисия. – Она укатила на длинные выходные на Кейп-Код и не предупредила нас.

– Хотя она тогда ездила с Марком, – добавляет Кара и морщит нос.

– Сдается мне, вы не фанатки Марка Магуайра?

– И не мы одни, – говорит Алисия. – Он плохо с ней обращается.

– Что вы имеете в виду?

– Если он скажет «прыгай», она не спросит, какой высоты забор, а пойдет покупать тренажер для прыжков.

– Мы с ней редко виделись, с тех пор как начался их роман, – говорит Кара. – Марку нравится, чтобы она была только с ним.

«Как и большинству партнеров, которые легко пускают в ход кулаки», – думаю я.

– Детектив Мэтсон… – обращается ко мне Алисия. – С ней же все будет в порядке, да?

Неделю назад Джесс Огилви, вероятно, сидела на моем месте, пила кофе с подругами и боялась грядущего экзамена у Горгоны.

– Надеюсь.

Люди не исчезают просто так. Всегда есть причина или враг, затаивший злобу. Всегда есть ниточка, которая начинает разматываться.

Проблема в том, что Джесс Огилви, похоже, святая.

– Я удивилась, когда она не пришла на экзамен, – говорит профессор Горгона. Худощавая женщина со скрученными в кичку светлыми волосами и легким иностранным акцентом, она вовсе не выглядит такой устрашающей, какой ее представили Алисия и Кара. – Она моя лучшая студентка, правда. Готовится к выпускным экзаменам и одновременно пишет дипломную работу. Окончила колледж Бейтс с высокими баллами и два года работала в программе «Учитель для Америки», прежде чем решила сделать это своей профессией.

– Может, кто-нибудь в группе завидовал ее успехам? – спрашиваю я.

– Я ничего такого не замечала.

– Она не делилась с вами какими-нибудь личными проблемами?

– Знаете, я по характеру не так чтобы мягкая и пушистая, – кривя губы, признается Горгона. – Наши отношения сводились исключительно к советам и консультациям в учебной сфере. А ее занятия, помимо учебы, насколько я знаю… они тоже так или иначе связаны с образованием. Джесс организовала в городе специальную олимпиаду для людей с умственными отклонениями и занимается с мальчиком-аутистом. – Вдруг профессор Горгона хмурится. – Кто-нибудь связался с ним? Ему придется нелегко, если Джесс не придет на назначенное занятие. Перемены в привычном расписании сильно травмируют таких, как Джейкоб.

– Джейкоб? – повторяю я и открываю ежедневник Джесс.

Мать этого мальчика оставила сообщение на автоответчике в профессорском доме. Его имя значится в расписании Джесс на день исчезновения.

– Профессор, – говорю я, – вы, случайно, не знаете, где он живет?

Джейкоб Хант и его семья поселились в отдалении от парадной части Таунсенда. Вам придется потрудиться, чтобы отыскать их дом за открыточными видами утопающего в зелени городка со старинными зданиями, характерными для Новой Англии. Ханты обосновались позади кондоминиумов, где селятся недавно разошедшиеся со своими партнерами или разошедшиеся с супругами люди, за заброшенными железнодорожными путями транспортной компании «Амтрак».

У женщины, которая открывает мне дверь, синее пятно на рубашке, темные волосы, скрученные в неряшливый узел, и самые красивые глаза, какие я видел в жизни. Они неяркие и почти золотистые, как у львицы, но, кроме того, видно, что им приходилось плакать, а мы все знаем, что небо с облаками гораздо интереснее безоблачно чистого. Я бы дал ей лет сорок с небольшим. У нее в руке ложка, с которой что-то капает на пол.

– Мне ничего не нужно, – говорит хозяйка и начинает закрывать дверь.

– Я ничего не продаю. А у вас… гм… капает. – Тут только я вспоминаю, для чего пришел. Показываю свой значок. – Я детектив Рич Мэтсон. Вы мать Джейкоба?

– О боже! – произносит она. – Я думала, он уже позвонил вам и извинился.

– Извинился?

– Это не его вина, – обрывает меня женщина. – Учитывая, что мне следовало знать об отлучках сына из дому, но это его хобби… почти патология. И если бы я как-то смогла убедить вас не поднимать шума – не взяткой, конечно, может быть, просто уговором, который мы скрепим рукопожатием… Вы понимаете, если об этом узнают, моя карьера может пострадать, а я мать-одиночка и едва наскребаю себе на жизнь…

Она не умолкает, а я понятия не имею, о чем идет речь. Хотя от меня не ускользнули слова «мать-одиночка».

– Простите, мисс Хант…

– Эмма.

– Эмма, значит. Я… не понимаю, о чем вы говорите. Я пришел к вам потому, что Джесс Огилви занималась с вашим сыном…

– А-а, – говорит мисс Хант, мигом отрезвляясь. – Я слышала про Джесс в новостях. Ее родители, наверное, голову потеряли. Есть какие-нибудь предположения?

– Я затем и пришел поговорить с вашим сыном.

Глаза Эммы мрачнеют.

– Неужели вы думаете, что Джейкоб имеет отношение к ее исчезновению?

– Нет, но он упомянут последним в ее расписании на день исчезновения.

Мисс Хант складывает на груди руки:

– Детектив Мэтсон, у моего сына синдром Аспергера.

– Ясно.

«А я дальтоник. И что с того?»

– Это тяжелая форма аутизма. Он до сих пор не знает, что Джесс пропала. У него в последнее время были трудности, и эта новость может нанести ему сокрушительный удар.

– Я буду очень осторожен.

Она мерит меня взглядом, разворачивается и идет по коридору, ожидая, что я двинусь следом, а войдя на кухню, зовет сына.

Я стою в коридоре и жду появления ребенка. В конце концов, Джесс Огилви – учительница, и профессор Горгона говорила о мальчике, с которым та занималась. Вместо этого из комнаты появляется бегемот – парень выше меня ростом и, вероятно, сильнее. Это с ним «возилась» Джесс Огилви? Мгновение я смотрю на него, пытаясь разобраться, почему он кажется мне таким знакомым, и вдруг до меня доходит: мужчина, умерший от переохлаждения. Этот парень определил причину его смерти раньше судмедэксперта.

– Ты? Ты Джейкоб Хант?

Теперь сбивчивые извинения его матери обретают смысл. Она, вероятно, решила, что я пришел влепить ему штраф или арестовать за вмешательство в работу полиции на месте преступления.

– Джейкоб, – сухо говорит мисс Хант, – думаю, ты уже знаком с детективом Мэтсоном.

– Привет, Джейкоб. – Я протягиваю руку, но он не пожимает ее и даже не смотрит мне в глаза. – Приятно познакомиться с тобой по-настоящему.

– Я видел заметку в газете, – говорит Джейкоб монотонным голосом робота. – Еле откопал, она была в самом конце. По-моему, человек, умерший от гипотермии, заслуживает по крайней мере второй полосы. – Парень делает шаг вперед. – Пришли результаты вскрытия? Интересно было бы узнать, понижает алкоголь точку замерзания тела или не оказывает значительного воздействия в этом смысле?

– Итак, Джейк, – говорю я.

– Джейкоб. Меня зовут Джейкоб, не Джейк.

– Хорошо, Джейкоб. Я хотел задать тебе несколько вопросов.

– Если они имеют отношение к криминалистике, – отвечает он, заметно оживляясь, – тогда я более чем рад буду помочь. Вы слышали об исследованиях Университета Пёрдью по десорбции путем ионизации электроспреем? Они обнаружили, что пот, выделяющийся из пор кожи на пальцах, слегка корродирует металлические поверхности – любые, от пули до осколка бомбы. Если распылить на отпечатки пальцев положительно заряженную воду, капельки растворят химические вещества в отпечатках и впитают в себя их минимальное количество, которое можно проанализировать с помощью масс-спектрометра. Можете представить, как будет удобно не просто получать изображения отпечатков пальцев, но и определять химические вещества в их составе? Тогда появится возможность не только подтвердить, что подозреваемый был на месте преступления, но и получить доказательства, что он держал в руках взрывное устройство.

Я смотрю на Эмму Хант, моля ее о помощи.

– Джейкоб, детективу Мэтсону нужно поговорить с тобой кое о чем другом. Присядешь на минутку?

– На минутку. Потому что уже почти половина пятого.

«И что случится в 16:30?» – мысленно гадаю я. Мать не обращает внимания на его замечание. Я чувствую себя как Алиса в Стране чудес из диснеевского мультика, который Саша любит смотреть по выходным, когда остается у меня: все в курсе, что происходит на Неименинах, кроме меня. В прошлый раз, когда мы его смотрели, я понял, что быть родителем – это примерно то же самое. Мы всегда надуваем щеки, притворяемся, что все знаем, хотя бо́льшую часть времени молимся, как бы нам не напортачить слишком сильно.

– Ну что ж, – говорю я Джейкобу, – тогда я, пожалуй, начну.

Эмма

Рича Мэтсона я впускаю в дом по одной-единственной причине: у меня до сих пор нет полной уверенности в том, что он не хочет наказать Джейкоба за появление на месте преступления в прошлые выходные, и я готова на все, лишь бы этот кошмар остался в прошлом.

– Джейкоб, – говорю я, – детективу Мэтсону нужно поговорить с тобой кое о чем другом. Присядешь на минуточку?

Время поджимает, но Мэтсону этого не понять.

– На минуточку. Потому что уже почти половина пятого, – отвечает мне Джейкоб.

Не знаю, как можно посмотреть на Джейкоба и решить, что он будет надежным свидетелем. Его ум как стальной капкан. Только половину времени его не разомкнуть.

Детектив сидит за столом в кухне. Я выключаю огонь на плите и сажусь рядом с ним. Джейкоб борется с собой, чтобы смотреть в сторону гостя, но веки его трепещут, как при попытке взглянуть на солнце, наконец он сдается и отводит глаза в сторону.

– У тебя есть подруга по имени Джесс, верно? – спрашивает детектив.

– Да.

– Чем вы с ней занимаетесь?

– Мы отрабатываем социальные навыки. Разговоры. Прощания. Всякое такое. – Джейкоб мнется. – Она мой лучший друг.

Меня это не удивляет. Его определение дружбы не вполне корректно. Для Джейкоба другом может быть ученик, шкафчик которого находится в раздевалке рядом с его шкафчиком, и потому они хотя бы раз в день могут сказать один другому: «Подвинься». Друг – это тот, с кем он никогда не встречался, но кто не дразнит его в школе. Да, я плачу Джесс за работу с Джейкобом, но это не отменяет того факта, что она искренне переживает за него и связана с ним.

Детектив смотрит на Джейкоба, который, разумеется, не смотрит на него. Я не раз видела, как люди запинаются об это нарушение обычной формы вежливости при общении: через некоторое время они начинают чувствовать себя так, будто таращатся на Джейкоба, и отводят взгляд, отзеркаливая его поведение. Так же и Мэтсон через мгновение опускает глаза и смотрит на стол, словно его завораживает рисунок древесины.

– Джесс пропала, Джейкоб. И моя задача – найти ее.

Я сквозь зубы втягиваю в себя воздух.

– И это вы называете осторожностью?

Однако Джейкоб как будто и не удивлен вовсе, что заставляет меня задуматься: может, он видел новости? Прочел о ее исчезновении в газетах? В Интернете?

– Джесс пропала, – повторяет он.

Детектив подается вперед:

– Вы должны были встретиться с ней во вторник?

– Да. В два тридцать пять.

– И вы встретились?

– Нет.

Вдруг нервный срыв Джейкоба обретает смысл. Он добрался до нового и незнакомого жилища Джесс, а это само по себе уже вызвало в нем тревогу, и не застал ее там… Это хорошая встряска для аутиста.

– О, Джейкоб! Из-за этого ты сорвался?

– Сорвался? – эхом отзывается Мэтсон.

Я бросаю на него быстрый взгляд:

– Когда обычный распорядок дня нарушается, Джейкоб сильно переживает. А тут была двойная беда, и когда он пришел домой… – Я замолкаю, вдруг вспомнив кое о чем. – Ты шел пешком от Джесс? Один?

Нет, дорогу он знал. Джейкоб – надежный GPS-навигатор в человеческом обличье; он может мельком взглянуть на карту и сразу ее запомнить. Но знать географию и уметь найти путь – это разные вещи. Добраться из точки А в точку Б и точку В – задача для Джейкоба сложная, где-нибудь он обязательно запнется.

– Да, – отвечает Джейкоб. – Это было не так уж плохо.

Да, всего-то восемь миль. По морозу. Наверное, нам повезло: помимо всего прочего, Джейкоб мог схватить воспаление легких.

– Долго ты ее ждал?

Джейкоб смотрит на часы, потирает кончики пальцев большими пальцами:

– Мне нужно идти.

Я замечаю, что детектив пристально наблюдает за поведением Джейкоба, и прекрасно понимаю, о чем он думает.

– Могу поспорить, когда вы встречаете человека, который не смотрит вам в глаза и не может сидеть спокойно, вы сразу считаете его виновным, а мне ясно, что у него расстройство аутистического спектра, – объясняю я.

– Уже половина пятого. – Джейкоб говорит громче и настойчивее.

– Можешь идти и смотреть «Борцов с преступностью», – говорю я ему, и он бросается в гостиную.

Детектив недоуменно смотрит на меня:

– Простите, я, вообще-то, вел допрос.

– Я не думала, что это допрос.

– Жизнь молодой девушки может быть в опасности, и вы считаете, что для вашего сына важнее посмотреть телесериал?

– Да, – резко отвечаю я.

– Вам не кажется странным, что ваш сын совсем не расстроен исчезновением своей наставницы?

– Моего сына не расстроила даже смерть деда, – отвечаю я. – Для него это было криминалистическое приключение. Его чувства по поводу исчезновения Джесс будут определены только тем, как это скажется на нем, – с такой меркой он подходит ко всему. Когда он поймет, что его воскресное занятие с Джесс может не состояться, тогда расстроится.

Детектив долго смотрит на меня и молчит. Я думаю, он сейчас прочтет мне лекцию про воспрепятствованию правосудию, но вместо этого Мэтсон задумчиво склоняет голову набок:

– Вам, наверное, очень тяжело.

Не помню, когда в последний раз кто-нибудь говорил мне такие слова. Я не променяю Джейкоба на все сокровища мира за его мягкость, за его невероятный ум, за то, что он так искренне следует правилам, но это не означает, что растить его было легко. Обычная мать не беспокоится так, как я, о том, обидно ли сыну, когда дети сторонятся его на школьном концерте. Обычная мать не звонит в энергосбытовую компанию, когда отключается электричество, и не говорит, что один из жильцов дома – инвалид и поэтому необходимо срочное вмешательство аварийной службы, поскольку для Джейкоба пропуск «Борцов с преступностью» – настоящая катастрофа. Обычная мать не лежит без сна по ночам, терзаясь мыслями: примет ли Тэо на себя обязанность следить за братом, когда меня не будет.

– Такова моя жизнь, – говорю я, пожимая плечами.

– Вы ходите на работу?

– Это продолжение допроса?

– Просто разговор во время рекламной паузы, – с улыбкой отвечает он.

Игнорируя незваного гостя, я встаю и начинаю разминать голубику для начинки пирога, который буду готовить вечером.

– Ваш сын, он застал нас врасплох той ночью, – продолжает Мэтсон. – Мы не привыкли, чтобы несовершеннолетние болтались на месте преступления.

– Формально он совершеннолетний. Ему восемнадцать.

– Ну, в криминалистике он соображает лучше, чем парни, которые в четыре раза старше.

– Расскажите мне что-нибудь, чего я не знаю.

– У вас красивые глаза, – говорит детектив.

Я бросаю ложку в миску:

– Что вы сказали?

– Вы меня слышали, – отвечает Мэтсон и идет в гостиную – ждать, пока закончатся начальные титры «Борцов с преступностью».

Джейкоб

Мне никогда особо не нравился фильм «Я люблю Люси». Но каждый раз, смотря эпизод, как Люси и Этель работают на кондитерской фабрике и не успевают паковать леденцы, я смеюсь. То, как они рассовывают конфеты по карманам и набивают ими рты, – ну, вы знаете, это заканчивается знаменитым воплем Люси.

Когда детектив Мэтсон задает мне вопросы, я чувствую себя как Люси на кондитерской фабрике. Сперва я успокаиваюсь, особенно поняв, что он не сердится на меня за появление на месте гибели замерзшего человека. Но потом становится труднее. Вопросы сыплются, как те леденцы: я еще заворачиваю один, а он уже отправляет мне следующий. Мне хочется одного: собрать его слова в кучу и засунуть их туда, откуда я их больше не услышу.

Детектив Мэтсон встает передо мной, как только на экране появляется первая реклама. Это новые невероятные ножницы для стрижки собачьих когтей. Я вспоминаю миниатюрного пуделя в пиццерии, думаю о Джесс и от этого чувствую себя так, будто у меня в грудной клетке бьет крылышками плененная птичка.

Что он скажет, если узнает про мобильник Джесс, который прямо сейчас лежит у меня в кармане?

– Еще пара вопросов, Джейкоб, – говорит детектив. – Я постараюсь уложиться в девяносто секунд.

Он улыбается, но не потому, что ему хорошо. Однажды я видел такую улыбку у учителя биологии мистера Хаббарда. Я поправил его ошибку перед всем классом, он улыбнулся левой стороной рта. Я принял это за выражение благодарности. Но эта странная полуулыбка, очевидно, означала, что он рассержен на меня, хотя в принципе улыбка должна означать, что человек доволен. В результате меня за нахальство отправили в кабинет директора, хотя все случилось из-за того, что выражения на лицах людей не всегда отображают их внутренние ощущения.

Мэтсон косится на мои блокноты:

– Это зачем?

– Я делаю заметки по ходу просмотра серии. У меня их штук сто.

– Серий?

– Блокнотов.

Детектив кивает:

– Марк был у Джесс, когда ты пришел к ней?

– Нет. – Теперь на экране телевизора реклама крема для зубных протезов. Втайне я очень боюсь потерять все зубы. Иногда мне снится, что они у меня выпали и катаются по языку, как круглые камешки. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть. – Вы знаете Марка?

– Мы встречались, – отвечает детектив. – Вы с Джесс когда-нибудь говорили о нем?

Мои глаза по-прежнему закрыты, может быть, поэтому я и вижу то, что вижу: Марк проводит рукой по спине Джесс в пиццерии. На нем эта жуткая оранжевая толстовка. В левом ухе – серьга. Синяки на боку у Джесс, которые я заметил, когда она потянулась за стоявшей на верхней полке книгой, два неровных сизых овала, похожие на штампы качества, какие ставят на сыром мясе. Она сказала мне, что упала со стремянки, но, говоря это, отвела глаза. И в отличие от меня, делающего так, когда мне комфортно, Джесс прячет взгляд от чувства неловкости.

И еще я вижу, как Марк улыбается одной стороной рта.

Теперь рекламируют сериал «Закон и порядок», значит следом снова будут «Борцы с преступностью». Я беру ручку и переворачиваю лист в блокноте.

– Джесс и Марк ссорились? – опять лезет со своими вопросами детектив.

На экране Рианна в лесу с Куртом, они расследуют гибель собаки, у которой в желудке обнаружен непереваренный человеческий палец.

– Джейкоб?

– Hasta la vista, крошка[14]14
  До свидания, крошка (исп.).


[Закрыть], – бормочу я и про себя решаю, что больше не скажу ни слова, пока не закончится фильм, какие бы вопросы ни задавал детектив.

Тэо

Значит, иду я вниз взять чего-нибудь поесть и слышу на кухне незнакомый голос. Это нечто особенное: из-за болезни Джейкоба друзей нет не только у меня; хватит пальцев на одной руке, чтобы перечислить людей, которым мама доверяет настолько, что пускает их в дом. То, что голос мужской, еще более странно. А потом я слышу, что мама называет его детектив Мэтсон.

Вот черт!

Я убегаю обратно наверх и запираюсь в комнате.

И притом остаюсь голодным.

Вот что мне известно точно: Джесс была жива около часа дня во вторник. Я знаю это, потому что видел ее – целиком. Ее сиськи, позвольте отметить, можно назвать произведением искусства.

Я бы сказал, мы были в равной мере изумлены, когда она дотянулась до полотенца, протерла глаза и посмотрела в зеркало. Она точно не ожидала увидеть в своем доме какого-то незнакомого парня, который пялится на нее, голую. И я сам совершенно не ожидал, что объектом моего внезапного вожделения окажется училка брата.

– Ой! – крикнула Джесс и одним быстрым движением обмотала себя полотенцем.

А я просто остолбенел. Стоял там как идиот, пока не понял, что она разозлилась и идет ко мне.

Сбежать мне удалось только потому, что пол в ванной был мокрый. Она поскользнулась, а я вылетел из хозяйской спальни, где стоял, и кинулся вниз по лестнице. Второпях налетел на какую-то мебель, смел какие-то бумаги с кухонного стола, но мне было плевать. Хотелось убраться к черту из этого дома и вступить в монастырь или прыгнуть в самолет, летящий в Микронезию, – куда угодно, лишь бы быть подальше отсюда к моменту, когда Джесс Огилви спросит мою мать и брата, знают ли они, что Тэо Хант – Любопытный Том, любитель подглядывать за купальщицами, в общем, полный извращенец.

Но где-то между тем моментом и настоящим Джесс Огилви успела одеться, уйти из дому и исчезнуть. Может, она бродит где-то, потеряв память? Или спряталась и замысливает месть?

Я не знаю.

И ничего не могу сказать копам, чтобы не вызвать у них подозрений.

Через несколько минут после половины шестого, набравшись храбрости, я выхожу из комнаты. Чувствую запах пекущегося пирога с голубикой (единственная хорошая вещь в Синей пятницы еды, если вы спросите мое мнение), и я знаю, что он будет готов к шести часам, как и все остальное; мы едим по расписанию, чтобы сохранять спокойствие Джейкоба.

Дверь в его комнату открыта, он стоит на стуле и ставит один из своих блокнотов про «Борцов с преступностью» на полку, где ему отведено строго определенное место.

– Привет, – говорю я.

Джейкоб не отвечает. А вместо этого садится на кровать, прислоняясь спиной к стене, и берет с тумбочки книгу.

– Я видел, тут были копы.

– Коп, – бормочет Джейкоб. – Один.

– О чем он хотел поговорить с тобой?

– Джесс.

– Что ты сказал ему?

Джейкоб подтягивает колени к груди:

– «Если ты построишь его, он придет».[15]15
  Фраза из фильма 1989 г. о бейсболе «Поле мечты».


[Закрыть]

Мой брат, может, и не умеет общаться, как все обычные люди, но я научился понимать его. Когда он не хочет разговаривать, то прячется за чужими словами.

Я сажусь рядом с ним и смотрю в стену, пока он читает. Мне хочется сказать ему, что я видел Джесс живой во вторник. Хочется спросить его, видел ли он ее и не оттого ли тоже не хочет говорить с полицейскими.

Гадаю, есть ли ему что скрывать, как и мне.

Впервые в жизни у нас с Джейкобом, вероятно, появилось нечто общее.