Текст книги "История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре"

7. Послания

«Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор 5:17). Твердая вера ранних христиан в то, что воскресение Иисуса Христа обновило и восстановило все творение, высвободила огромную волну сил и новых идей внутри этого изначально маленького и политически незначительного движения. Это выразилось не только в общей жизни юных церквей, но и в литературе, которую они создавали, и не только в содержании этой литературы, но даже в ее форме: в посланиях и Евангелиях.

Послания, или письма, апостола Павла – это самая древняя христианская литература, которой мы располагаем. О самом апостоле Павле нам известно только из Нового Завета; больше никакие источники о нем не говорят. В Деяниях он представлен как ревностный фарисей из Малой Азии, учившийся в Иерусалиме, и там же сказано, что он был одним из первых гонителей христианского движения – до тех пор, пока сам не обратился в христианство, узрев видение на пути в Дамаск (см. Деян 9:1–30). Как из Деяний, так и из посланий Павла ясно, что он путешествовал по всему Средиземноморью и проповедовал весть об Иисусе иудеям и язычникам, и в основном, конечно, вторым. В конце Деяния сообщают нам, что Павел пребывает в Риме под домашним арестом, и в христианских преданиях говорится о том, что там он принял мученическую смерть, но прямых свидетельств об этом нет.

Апостол Павел – прекрасный пример эллинизации иудейской культуры (о ней мы говорили в главе 6). Религиозный иудей, строго соблюдающий предписания Торы, Павел свободно говорил на греческом, и собрание его писем позволяет нам не только проникнуть в образ мышления ранних христиан, но и увидеть, какие допущения разделял в то время приверженец эллинистического иудаизма со своими единоверцами.

Письма были известным явлением в греко-римском мире и имели четко установленную форму, со стереотипными приветствиями в начале и в конце. Поскольку писчие материалы в ту эпоху стоили дорого и большую часть посланий на самом деле писал секретарь, написание писем было делом нетривиальным, и часто авторы стремились довести литературное мастерство до совершенства: некоторые сочинения, те же письма Цицерона (106–43), даже издавались. Послания апостола Павла тоже далеко не случайны: это итог немалого и тщательного труда. Но они во многом отличаются от всего, что писали на фоне того времени [1].

Те послания Павла, что дошли до нас, были обращены не к отдельным людям, а к сообществам христиан. Апостол Павел ожидал, что его письма будут читать вслух, когда община соберется на богослужение и общую трапезу. Эти послания, по мерке того времени, пространны и часто довольно сложны: требовалось читать не один раз, чтобы их полностью понять и усвоить. Кроме того, они отличаются характерной формой. В начале их стоит приветствие, в котором автор называет себя и своих помощников.

Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа, и Тимофей брат, церкви Божией, находящейся в Коринфе, со всеми святыми [2] по всей Ахаии: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа.

2 Кор 1:1–2

Затем (во всех письмах, кроме Послания к Галатам) приводится раздел, в котором автор благодарит ту или иную общину, к которой обращается, за веру и добродетель. Подобного в письмах еще не делали.

Всегда благодарим Бога за всех вас, вспоминая о вас в молитвах наших, непрестанно памятуя ваше дело веры и труд любви и терпение упования на Господа нашего Иисуса Христа пред Богом и Отцем нашим.

1 Фес 1:2–3

Потом следует основная часть письма, сосредоточенная на том, о чем апостол Павел хочет поговорить с теми, к кому обращается – как правило, беседа связана с порядком жизни в общине или с каким-либо вопросом веры, и в ходе этого в значительной мере раскрывается собственное богословское мышление Павла. Ряд посланий оканчивается разделом с нравственным наставлением, а за ним следуют завершающие приветствия; один раз мы даже встречаем приветствие от писца, секретаря Павла – человека, который в прямом смысле записывал под диктовку это письмо: «Приветствую вас в Господе и я, Тертий, писавший сие послание» (Рим 16:22). Одно из писем, краткое Послание к Филимону, адресовано конкретному человеку, но и оно выражено в той же форме, которая, во всех ее элементах, представляет собой новаторскую идею апостола Павла.

Почти все апостольские послания Павла обращены к тем церквям, основателем которых он стал во время своих миссионерских странствий по Средиземноморью – ныне мы называем эти земли Грецией и Турцией. Как гласят Деяния, апостол Павел и сам родился в Турции (Малой Азии), в городе под названием Тарс. Одно лишь Послание к Римлянам обращено к церкви, которую не создавал апостол Павел, и, как следствие, это послание отличается более сдержанным тоном, нежели другие, когда доходит до советов и наставлений. Павел начинает его со слов о том, что намерен посетить Римскую церковь ради ее блага, но потом, как кажется, решает отступить и размышляет о том, что это не «его» церковь:

…ибо я весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное к утверждению вашему, то есть утешиться с вами верою общею, вашею и моею.

Рим 1:11–12

В других посланиях Павел считает, что имеет власть над теми, кого обратил в новую веру, и волен указывать им, во что надлежит верить и что следует делать. Один раз, в Послании к Галатам, он сталкивается, по видимости, с таким непониманием евангельской вести, что даже не хвалит своих читателей в начале письма, а просто опускает эту часть и сразу же после первых приветствий (в которых без промедления напоминает о своих полномочиях на власть) переходит к порицаниям:

Павел Апостол, избранный не человеками и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцем, воскресившим Его из мертвых, и все находящиеся со мною братия – церквам Галатийским: благодать вам и мир от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа, Который отдал Себя Самого за грехи наши, чтобы избавить нас от настоящего лукавого века, по воле Бога и Отца нашего; Ему слава во веки веков. Аминь. Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию, которое впрочем не иное, а только есть люди, смущающие вас и желающие превратить благовествование Христово.

Гал 1:1–7

Как нам известно, были и другие послания, ныне утраченные: в первом послании к церкви в Коринфе упоминается по меньшей мере одно из таких (1 Кор 5:9). Кроме того, возможно, что Второе послание к Коринфянам представляет собой не единое письмо, а сочетание частей из нескольких посланий; так можно объяснить, почему оно не столь связно, как обычные послания апостола Павла, и откуда в нем странные разрывы и непоследовательности [3].

В том, что касается порядка следования подлинных посланий апостола Павла, ученые сейчас во многом согласны, хотя, как мы увидим, большая часть экспертов полагает, что некоторые из них лишь приписаны апостолу и написаны под псевдонимом. Отчасти порядок зависит от того, что мы знаем об этапах миссионерских странствий Павла – а о них, в свою очередь, мы знаем из Книги Деяний святых апостолов, с которой уже и так все непросто. Но порядок таков: Первое послание к Фессалоникийцам; Первое и Второе послания к Коринфянам; Послание к Галатам; Послание к Римлянам; Послание к Филиппийцам; Послание к Филимону – здесь, чему мы сами свидетели, особых противоречий нет. Письма в Коринф и Галатию относятся к ранним трудам апостола Павла; Послание к Римлянам следует за ними и написано в те времена, когда он все еще надеялся посетить Рим по дороге в Испанию. В конце концов он оказался в Риме – но только как пленник, ожидавший суда и, возможно, мученической смерти. Следовательно, Послание к Филиппийцам и Послание к Филимону восходят к периоду его пребывания под арестом, хотя и неясно, где именно был апостол в то время: по дороге в Рим ему предстояло побывать узником в самых разных местах. А возможно, они были написаны в дни еще более раннего темничного заключения: по собственным словам апостола, его не раз бросали в тюрьму (см. 2 Кор 11:23).

Из этих немногих подлинных посланий Павла мы узнаем, чему он учил тех, кого обратил в веру, и во что верил он сам. Впрочем, его вера и учение представлены не в виде какой-либо системы, а по частям, согласно тому, чего требуют доводы в каждом из посланий. А сейчас мы ненадолго отклонимся от главной темы «оправдания верой», ставшей средоточием большей части академических исследований, посвященных апостолу Павлу, и на двух примерах – воскресении Иисуса и его статуса как Сына Божьего – увидим, что взгляды Павла значительно отличаются от того, чему позже предстояло стать христианской ортодоксией, – и в свете этого трудно воспринять его апостольские послания как источник христианской доктрины.

В своих посланиях апостол Павел предполагает, что Иисус был воскрешен из мертвых и теперь жив на вечные времена:

Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию.

1 Кор 15:3–4

В Евангелиях, сочиненных значительно позже, самые разные люди обнаруживают, что гробница, где положили Иисуса, пуста, а потом им является воскресший Иисус: в Евангелии от Матфея это Мария Магдалина и другая Мария (Мф 28:1–10); в Евангелии от Луки – женщины, пришедшие с Иисусом из Галилеи (Лк 24:1–4); в Евангелии от Иоанна – Мария Магдалина (Ин 20:1–18). Апостол Павел, напротив, ни разу не говорит о пустой гробнице. Да, он упоминает о явлениях воскресшего Иисуса, но они очень отличаются от тех, что описаны в Евангелиях:

…и что явился Кифе [Петру. – Авт.], потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий[35]35
  Англ. (NRSVA): ‘Then he appeared to more than five hundred brothers and sisters…’ (‘…потом явился более нежели пятистам братий и сестер’).


[Закрыть] [4] в одно время, из которых бо́льшая часть доныне в живых, а некоторые и почили; потом явился Иакову, также всем Апостолам; а после всех явился и мне, как некоему извергу.

1 Кор 15:5–8

Здесь не упоминается ни о женщинах, которые, согласно Евангелиям, первыми пришли к гробнице, а о «пятистах» последователях не говорится нигде больше в Новом Завете. И более того, Павел, как кажется, подразумевает, что узрел воскресшего Иисуса именно так, как все остальные ранние свидетели – хотя, согласно Деяниям, он видел только свет и слышал голос (Деян 9:3–5). Что же до природы самого воскресения, то, видимо, апостол Павел отличает его от телесного возрождения, делая акцент на том, что «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия» (1 Кор 15:50) и что у любого, кто воскрешен, есть «тело духовное» (1 Кор 15:44): это звучит как преднамеренное противоречие в терминах, возникшее в попытке понять новую реальность, которую невозможно выразить в словах. Было бы неправильно говорить о том, будто картина воскресения, изображенная апостолом Павлом, несовместима с евангельскими рассказами, но она определенно привлекает внимание к совершенно иным аспектам. И если попытаться привести доводы о пустой гробнице или о явлении воскресшего Господа женщинам как основу веры в воскресение Иисуса, то у апостола Павла нам не найти поддержки: он говорит совершенно о другом.

Для апостола Павла воскресение Иисуса принадлежит к эсхатологическому контексту, это стремительное наступление «последних дней», эпохи, предсказанной пророками, – того времени, когда Бог ознаменует свое царственное владычество над миром. Мы уже видели эту тревогу, вызванную мыслью о последних временах, в Первом послании к Фессалоникийцам, – там, где апостол Павел столкнулся с проблемой: в своих проповедях он делал слишком сильный акцент на скором и неминуемом конце света, и теперь обращенные в новую веру боялись, что недавно умершие приверженцы не получат благ Царствия Божьего. Для Павла воскресение Иисуса – это знак того, что царствие уже здесь: апостол говорит, что Христос – это «первенец», иными словами, первый сноп в жатве земли, и верный знак того, что вскоре последует полная жатва (1 Кор 15:23). В воскресение мертвых верили многие иудеи, но считали, что это свершится не просто так и не случайно, а лишь после того, как Бог установит свое Царствие [5]. Апостол Павел говорил о том, что заря Царствия уже близка и что воскресение именно Иисуса – знамение этой зари. В отличие от того, как могли поступать многие христианские апологеты, апостол Павел не утверждал, что воскресение Иисуса доказывает возможность воскресения мертвых – скорее, он говорил, что воскресение мертвых теперь просто должно свершиться, иначе мы бы не могли верить в воскресение Иисуса (1 Кор 15:12–19). А что доказывало воскресение Иисуса – так это то, что конец света близок и верующие христиане могут с нетерпением ждать того, что с наступлением конца разделят жизнь с Иисусом воскресшим. Ответ на тревогу, выраженную в Послании к Фессалоникийцам, выражался в том, что те, кто умер прежде конца света, не потерпят вреда, но соединятся с теми, кто все еще будет жив и восхищен «в сретение Господу на воздухе» (1 Фес 4:13–18). (Как мы видели во Вступлении, этот фрагмент и стал источником теории о «восхищении», в которую верят многие евангельские христиане по всему миру, – хотя он и встроен в более широкую эсхатологическую схему, куда вовлечены и другие части Библии.)

Как принято верить по христианской традиции, Иисус – воплощение Второго Лица Пресвятой Троицы, и, тем самым, Бог. Здравый смысл предполагает, что такая идея, должно быть, развивалась медленно и постепенно, и со временем, за несколько поколений проповедник из сельской Галилеи превратился в умах его последователей в божество. Но на самом деле есть свидетельства тому, что апостол Павел и его помощники развивали высокую христологию – иными словами, возвышали статус Иисуса – еще при жизни тех, кто знал Иисуса на самом деле. Нет, Павел не ставит простой знак равенства между Иисусом и Богом, но говорит об Иисусе в возвышенных терминах, а также полагает, что христианам следует воздавать Иисусу почести, практически неотличимые от тех, какие те воздают Богу. Это можно заметить уже в тех приветствиях, которыми начинаются апостольские послания Павла: «…от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (1 Кор 1:3; сравн.: 2 Кор 1:2, Гал 1:3, Флп 1:2), а также в приветствии, завершающем Второе послание к Коринфянам: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами» (2 Кор 13:13) – и намек на тринитарную формулу слышится уже во времена апостола Павла.

Многие, читая послания Павла, отмечают, что ему мало интересны земная жизнь и деяния Иисуса: он не говорит о чудесах и почти не упоминает об учении. Павел отрицает, или, по крайней мере, пытается отрицать, что нам вообще следует проявлять интерес к человеческой стороне Иисуса: «…если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» (2 Кор 5:16). Ему интересен Иисус как Мессия (по-гречески Χρίστος – Христос), и не только как Мессия, но и как Сын Божий. Это древний титул Мессии, восходящий к слову, которым называли царя в Древнем Израиле, и сам по себе этот титул не подразумевает, что Мессия стоит наравне с Богом, но ставит Мессию намного выше обычных смертных. Во второй главе Послания к Филиппийцам апостол Павел описывает то, как Христос снизошел от Бога и стал смертным, а после был превознесен Богом (через воскресение из мертвых):

Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца.

Флп 2:6–11

Некоторые полагают, что здесь апостол Павел цитирует уже известный гимн, посвященный Иисусу [6], и если это так, то, значит, верование, отраженное в этом пассаже, появилось еще раньше самих посланий Павла – возможно, спустя лет десять-двадцать после того, как был распят Иисус. Что именно означали слова «будучи образом Божиим», сказанные по отношению к Христу, неясно, и все же это, по крайней мере, подразумевает, что Христос существовал в некоей форме, прежде чем был рожден на земле. Иногда в этом усматривают пример того, как апостол Павел применял греческие категории – ту же концепцию Платона о невидимых и божественных «формах», «эйдосах» – к изначально иудейской евангельской вести, возможно, пытаясь объяснить ее обращенным из неевреев. Но есть и еврейские тексты, где Мессия уже представлен по крайней мере наполовину божественным [7]. Например, Сирийский Апокалипсис Варуха, иудейская книга, вероятно, изначально написанная на иврите в конце I века нашей эры, говорит о Мессии («помазаннике») как о сверхъестественной фигуре:

И после, когда исполнится время явления Помазанника и он вернется со славой, все, кто почил в надежде на него, воскреснут. И во время то отворятся хранилища с душами праведных, и выйдут они, и множество душ явится в единомысленном собрании… А души нечестивых, увидев все это, истлеют совершенно [8].

Сирийский Апокалипсис Варуха 30:1–2, 4

Во Втором послании к Коринфянам также можно усмотреть указание на то, что Иисус существовал прежде своего земного рождения: «Ибо вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились Его нищетою» (2 Кор 8:9). Естественно, это не значит, будто Иисус был слишком расточительным богачом и лишился всего до последнего гроша. Эти слова говорят о том, что Иисус обладал божественным статусом и потом снизошел на землю, «обнищал» в том смысле, что стал смертным. Важно заметить, что это учение, последствия которого очень серьезны и тянутся очень далеко, выдвигается с предваряющей формулировкой «ибо вы знаете», иными словами, как некая уже принятая данность – и, должно быть, оно было частью евангельской проповеди, которую апостол Павел провозгласил в Коринфе. И оно цитируется едва ли не мимоходом, в пассаже, связанном с совершенно иным бытовым вопросом: сбором пожертвований, которые апостол Павел устроил в своих церквях ради помощи христианам Иерусалима. Видимо, на унижение Иисуса, принявшего человеческую плоть, можно было сослаться не только как на нечто известное, а на нечто, известное настолько широко, что на этом можно было основывать воззвание к щедрости и великодушию.

В третьем пассаже утверждается, что Иисус – Сын Божий, но здесь проявлен иной подход к вопросу. В приветствии, которым начинается Послание к Римлянам, апостол Павел противопоставляет Иисуса как сына Давидова (иными словами, Мессию), коим Иисус был «по плоти» – и Иисуса как Сына Божьего:

Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию, которое Бог прежде обещал через пророков Своих, в святых писаниях, о Сыне Своем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем…

Рим 1:1–4

Впрочем, этот пассаж написан в тоне, который много позже назовут адопционистским: при его прочтении возникает такое чувство, будто Иисус становится Сыном Божьим, а не был им «прежде всех век». А воскресение из мертвых определяется как то мгновение, когда Иисус стал Сыном Божьим [9]. Такой вариант христианской веры был довольно распространенным в первые века, хотя потом его и осудили как ересь. В посланиях Павла еще нет каких-либо строго определенных доктрин, которые можно было бы счесть ортодоксальными или еретическими: он пытается различными путями выразить то, как воспринимает возвышенный образ Иисуса, воскресшего из мертвых. На самом деле пассаж в каком-то смысле допускает двоякое толкование: он говорит о том, что Иисусу было предназначено стать Сыном Божьим в силе, а это может означать, что Иисус уже был Сыном Божьим, но это открылось только по воскресении. Понимание апостольских посланий Павла часто сопряжено с двусмысленностями и неясностями такого рода, и обращаться к его писаниям в стремлении найти основу для четко определенных доктрин – подход весьма и весьма рискованный и шаткий. В письмах можно увидеть, как апостол пытается отыскать подходящие формулировки для реальности, которую сам еще не в силах верно определить. Если бы мы могли спросить апостола Павла: «Был ли Иисус Вторым Лицом Пресвятой Троицы?», он бы не дал нам ответа: подобная постановка вопроса развилась позже того времени, в котором он жил. Но, кстати, даже при этом мы все равно уже заметили зарождавшуюся тринитарную формулировку во Втором послании к Коринфянам (2 Кор 13:13), а в Послании к Римлянам Отец и Сын названы рядом с «духом святости». [В одной из английских редакций Библии (NRSV) дается сноска, предполагающая, что нам, возможно, стоит печатать слово «Дух» с заглавной.]

И, наконец, в посланиях есть места, свидетельствующие о том, что позже назовут субординационизмом: в представлении апостола Павла Иисус, пусть и в каком-то смысле обретший божественную природу, остается подчиненным Богу Отцу. Мы находим это в Первом послании к Коринфянам:

Когда же все покорит Ему, тогда и Сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем.

1 Кор 15:28

Опять же, в последующие времена это можно было бы счесть легкой ересью, но, видимо, для апостола Павла совершенно естественна мысль о том, что Иисус Христос, пусть и превознесенный, все же стоит ниже самого Бога. Иисус – это Сын, и да, Сын с заглавной буквы – но не Отец. Дальнейшим поколениям приходилось ломать голову над тем, как сделать из этого связную доктрину, но апостол Павел под этим подразумевал невероятно высокую оценку личности Иисуса.

Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им.

1 Кор 8:5–6

Да, может показаться, что здесь Иисусу приписан менее высокий статус, чем в более поздних формулировках доктрины о Троице, но в процитированном фрагменте представлена необычайно высокая христология – и это спустя лишь пару десятков лет после Распятия. Иисус – это тот, «Которым все, и мы им», подобно Премудрости Божьей, которой Бог сотворил мир (см. главу 3). Эта тема развита в Послании к Колоссянам, но многие комментаторы полагают, что оно на самом деле не принадлежит апостолу Павлу. В нем Христос предстает как тот, «Который есть образ Бога невидимого, рожденный прежде всякой твари; ибо Им создано всё, что на небесах и что на земле… и Он есть прежде всего, и все Им стои́т. …ибо благоугодно было Отцу, чтобы в Нем обитала всякая полнота» (Кол 1:15–17, 19).