Текст книги "Тень богов"

– Теперь ты хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит? – пробормотал он заплетающимся ото сна языком.

Орка глубоко вдохнула и почувствовала, как в ее животе словно разворачивается вирм.

– Новая рабыня Сигрун, – вздохнула она.

Ответом ей стала тишина. Потом Торкель перевернулся лицом к жене. Его глаза блестели в лунном свете.

– Да. Она из дочерей Ульфрира, – сказал он.

– Она попробовала твою кровь. Я видела, как она слизывала ее со своего кинжала.

Пальцы Орки нашли рану на боку мужа – тонкую линию через ребра, уже заживающую. Она изначально не была глубокой.

– Ты не знаешь точно. Это могла быть кровь Вирка. И в любом случае, она – ульфхеднар, а не гундур. Для нее это ничего не значит.

– Порченые сейчас скрещиваются между собой, ты же знаешь. Она может быть и тем, и другим.

Торкель протяжно вздохнул.

– Мы должны покинуть это место, – сказала Орка. – Сейчас, пока не стало слишком поздно. Убраться отсюда, подальше от мелких ярлов и их мелких склок, от Хелки и Стёрра и их войны во славу жадности.

– Но это же наш дом. Мы построили его своими руками, полили землю своей кровью и потом.

– Нет, вот мой дом, – сказала Орка, положив ладонь на грудь Торкеля. – Ты и Брека – мой дом. Где бы мы ни были вместе, для меня это место будет домом.

Некоторое время они лежали в тишине, ладонь Орки лежала на груди Торкеля, пальцы перебирали его жесткие волосы, а его рука лежала на бедре жены.

– Да, ты права, – сказал Торкель, нарушив молчание.

Орка почувствовала облегчение. Она ожидала тяжелого разговора.

– Хорошо, – сказала она. – Я пойду к Ясеневому древу утром, поговорю с фроа.

– Да, утром, – сказал Торкель. – Но сейчас…

Его рука переместилась с бедра вверх, обвела изгиб ее талии и поползла выше.

А Орка нашла в темноте его губы.

Она выскользнула из спальни со спящим Торкелем и тихо притворила за собой дверь. Нашла на столе пустую миску и плюнула в нее, затем сняла с пояса кинжал и уколола кончиком ладонь. Показалось красное пятнышко, и Орка подождала, давая крови стечь в миску и смешаться со слюной.

Это удержит Сперта от мятежа или самоубийства по причине голода.

Затем она прошла через зал и взглянула на Бреку, который темной тенью свернулся на своей лежанке. Весли зашевелилась, но не проснулась. В дверях Орка остановилась и выбрала копье со стойки, ясеневое с толстым древком и кожаным чехлом на длинном лезвии. Она взглянула на длинный топор Торкеля, висевший над дверным проемом, и вышла наружу. Кругом царила тьма, лунный свет угасал с наступлением рассвета.

– Сперт, – прошептала Орка, подойдя к ручью и ткнув копьем под камень. Раздался Всплеск, по воде пошла рябь.

– Госпожа? – пробормотал Сперт, выныривая на поверхность.

Орка присела на корточки рядом с ним.

– Мне нужно сделать одно дело, но я справлюсь до полудня. Присмотри за фермой, пока я не вернусь.

– Да, госпожа, – сказал Сперт. Он сделал паузу, его усы нервно задергались. – Голоден, – пробормотал он. – Полдень – это долго. Неужели ты оставишь Сперта голодать и умирать, как раньше?

– Ты не умер, – огрызнулась Орка. – А жаль. – Она медленно выдохнула. – Брека разогреет тебе кашу, как только проснется. Он скоро придет с твоим завтраком, – сказала она, встала и направилась к воротам, перебросила копье через бревенчатую стену, а затем подпрыгнула, ухватилась за ее край, подтянулась и опустилась на мягкую землю. Орка не хотела уходить с фермы, оставив ворота открытыми.

Подняв копье, она направилась на юго-восток, пересекла открытое пространство вокруг их фермы и скользнула под сень деревьев. Темнота вокруг была черной, будто смоль, но Орка хорошо знала дорогу. Лисья тропа пробиралась вверх по холму между стволами, и, следуя ей, Орка вышла на высокий каменистый гребень как раз в тот момент, когда лучи солнца вспыхнули над краем света, позолотив верхушки деревьев и залив долину впереди огненно-красным. Она спустилась с хребта, используя древко копья в качестве посоха, и солнце поднялось над холмами как раз тогда, когда Орка достигла подножия холма. Журчание реки становилось все громче. Обычно, когда Орка добиралась до этой точки, она чувствовала перемену глубоко внутри себя, подобную облегчению, которое наступает после долго сдерживаемого выдоха, но не сейчас. Вместо этого в ее венах снова натянулись и задрожали нити ужаса, которые исчезли было прошлой ночью.

Деревья вокруг нее поредели – между стволов пробивались изломанные лучи света – а затем она вышла на луг, по которому протекала река. Впереди возвышался пологий холм, а на нем – ясень.

Орка споткнулась и остановилась. Она просто стояла и смотрела, раскрыв рот, а копье безвольно болталось в руке.

Ясень был уничтожен. На пригорке стоял покореженный, почерневший пень, а ствол дерева валялся на земле.

– Нет, – прошептала Орка.

Она перешла на бег, внимательно оглядывая луг вокруг себя.

– Фроа, – позвала она, хотя знала, что это бесполезно.

Фроа была духом, существом из дерева, коры и сока, и ее жизнь была связана с Ясенем, из которого она родилась и который охраняла. А потом Орка увидела ее: фигуру на склоне холма, лежащую рядом с поваленным стволом. Орка побежала к ней, остановилась и растерянно посмотрела вниз на тело в траве. Это была высокая женщина, словно вырезанная из дерева статуя, ростом выше Орки, неопределенного возраста, с листвой и ветвями в волосах. Ее глаза были широко раскрыты и выпучены, руки вытянуты в сторону поваленного ствола, открытый рот застыл в крике агонии.

Когда Орка видел ее в последний раз, фроа смеялась, танцевала и протягивала Орке руку в знак дружбы. Орка уставилась на труп. Тело фроа было изрублено, изрезано, исколото; тут и там виднелись почерневшие пятна от ожогов.

– Фроа, что они сделали? – вздохнула Орка, падая на колени.

Фроа, дух Ясеня, хранителя леса, рожденного из семени Оскутреда, великого древа, что стояло в сердце Вигрира, Поля Битвы, когда здесь бушевало пламя войны, во времена падения богов. Орка протянула руку и погладил лицо фроа. Оно было холодным и жестким.

– Я хотела поблагодарить тебя за защиту в то время, пока мы жили в твоем лесу, и спросить совета, куда мы могли бы пойти; в те края, где все еще живет кто-то из твоего рода.

В ответ она получила лишь взгляд мертвых глаз с замершего в смертельном крике лица.

Но кто или что сделало это? Кто бы осмелился? И кто обладает такой силой?

Фроа были могущественными везен, их души были связаны с ясенями. Они жили и умирали вместе с ними, и эта фроа наверняка жестоко сражалась, чтобы спасти дерево. Орка встала и подошла к пню. Он был изрублен множеством топоров и обожжен, кора почернела и покрылась огромными пятнами. Взглянув на землю, она увидела, что огромные куски земли выворочены. Виднелись корни дерева – там, где они вырывались наружу, чтобы хлестать своих обидчиков, а на траве были темные пятна. Орка присела, коснулась одного из них кончиками пальцев. Кровь была темной и застывшей, почти черной.

Она встала, осмотрела окрестности и нашла еще пятна крови.

Их было много, и некоторые умерли или были тяжело ранены. Они забрали своих мертвецов с собой.

Ужас, затаившийся в ее венах, становился все сильнее.

Кто бы это ни был… Неужели это те, кто убил Асгрима и Идрун и украл Харека?

С запада, из-за хребта, на который Орка взобралась, чтобы попасть сюда, донесся слабый, бесплотный звук.

Крики.

Глава 16. Варг

Варг проснулся от боли. Все тело ныло, а мышцы тянуло и крутило, как никогда в жизни, а ведь он работал на ферме с тех пор, как себя помнил, и дрался в кулачных поединках. Он перекатился и сел, застонав.

Ненавижу Рёкию.

В местах, где она намеренно порезала его копьем, образовались струпья, а мускулы болели так, словно по венам тек огонь: левая рука и плечо – от того, что он целый день держал щит, спина, торс, ноги – от попыток избежать ударов Рёкии. А правая ладонь покрылась волдырями от древка копья, которое она в конце концов позволила ему взять в руки.

Но боль в теле не шла ни в какое сравнение с болью в голове. Постоянный, ритмичный стук, который шел по шее вниз и добирался до кончиков пальцев и до бурчащего живота.

Он закрыл глаза и положил голову на руки.

Я ненавижу медовуху больше, чем Рёкию.

– Нет ягненка для ленивого волка, – сказал голос.

– А? – Варг хрюкнул, открыв один глаз.

– Это значит, ты поздно встаешь, – сказал Свик, нависая над ним.

– Поздно? – Варг нахмурился, открывая оба глаза.

Свет, проникающий в зал, был ярким, казалось, что он прожигает его череп. На ферме он всегда вставал до рассвета, так что, по правде говоря, Свик был прав, но тут были исключительные обстоятельства. Сначала его избил до полусмерти человек по имени Полутролль, что случается не каждый день, а потом его пинала и избивала группа вольноотпущенников, намеревавшихся отрубить ему руку и протащить пятьдесят лиг по каменистой земле. Затем шесть дней он потел и корчился в лихорадке, а когда очнулся, над ним издевалась, его учила, колола, толкала и снова колола безумная женщина с презрением и жаждой убийства в глазах. И, наконец, сегодня он проснулся от ощущения, что в голове поселился малюсенький кузнец Йокул, который колотит и бьет по наковальне внутри его черепа.

Он поднял глаза на Свика.

– Что случилось? – спросил его Свик.

– Когда я проснулся, то подумал, что умер, – пробормотал Варг. – А когда я сел, то пожелал, чтобы так оно и было. Я больше никогда не буду пить медовуху.

– Ха, – рассмеялся Свик, громко и искренне. – Если бы у меня было кольцо на руке за каждый раз, когда я это слышал – или говорил сам, если уж на то пошло, – я был бы уже богат, как ярл.

Трэллы разводили огонь в очагах и подвешивали над пламенем черные чугунные котелки, другие воины уже поднялись со своих лежанок из камыша возле стен, в комнате витал густой запах каши и меда. В животе у Варга заурчало.

– Тебе повезло, что Рёкия разговаривает с Глорниром, иначе она, скорее всего, стала бы тыкать в тебя копьем, требуя новых тренировок.

– Не просто тыкать, а проткнуть, это ты имеешь в виду?

– Да, верно, – улыбнулся Свик.

Он всегда улыбается, как будто его забавляют мои несчастья.

Варг попытался встать, покачнулся, и Свик протянул ему руку. Варг нахмурился и инстинктивно отдернул свою.

– Принять помощь – не слабость, – сказал Свик, схватил Варга за запястье и поднял его на ноги.

Варг пожал плечами.

– Там, откуда я родом, мне бы не помогли, даже если бы я попросил о помощи.

– Тебя там больше нет, – сказал Свик, и на мгновение его улыбка исчезла, а глаза стали серьезными.

Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к этому. Варг никогда не просил о помощи и даже не думал просить о ней, зная, что это бесполезно.

Он так долго жил без друзей в одиночестве, что это стало для него естественным состоянием души, а его сестра Фройя – единственным другом.

Он посмотрел на Рёкию, которая все еще стояла рядом с Глорниром. К ним присоединились Вол, ведьма-Сейд, и ярл Логур с женой и горсткой своих воинов. Варг направился к ним, медленно дыша и пытаясь унять бурление в животе. Дойдя до помоста, он почувствовал, как в макушке нарастает новое ощущение, словно на нее давит какая-то тяжесть. Он поднял голову, но увидел лишь толстую балку, на которой сидел ворон и сверкал черным глазом. Затем он заметил, что в стропило что-то вделано, что-то бледное и длинное, похожее на обломок кости. Один ее конец блестел, словно серебро.

– Я не поставлю тебя в подобное положение, – голос Глорнира журчал, как прибой на галечном пляже. – Ты и так был щедр сверх меры и терпел, пока моя вонючая команда пила твою медовуху, ела твое мясо и заставляла твоих трэллов горбатиться, собирая камыш для лежанок.

– Всегда рад тебе, Глорнир. У Заклятых Кровью всегда будет место у огня моего очага, всего лишь на день или на всю зиму.

– Мы благодарны, – ответил Глорнир, – и мы обязательно вернемся. Но сегодня мы отплывем с приливом. Все равно моя команда беспокоится. Они не созданы для безделья.

Логур хмыкнул и обнял Глорнира.

– Я позабочусь о том, чтобы вы уехали с полными бочками и животами, – сказал он. – Я все устрою.

И пошел прочь, а его стражники последовали за ним.

Однако жена ярла задержалась на мгновение.

– Он имеет в виду, что попросит меня все устроить, – сказала она с улыбкой.

Глорнир склонил перед ней голову.

– Спасибо, Сэлла, – сказал он, и она тоже зашагала прочь.

Тут Глорнир поднял голову, увидел Варга и нахмурился.

– Подслушивать – не лучшее качество, – сказал он.

– Я и не подслушивал, – ответил Варг. – Я… хотел поговорить с тобой.

Глорнир посмотрел на него ровным взглядом.

– Тогда говори.

Варг увидел, что все они смотрят на него. Глорнир, Рёкия, Вол. Свик, что подошел сзади. Разведчица Эдель с двумя волкодавами. Остальные члены команды Заклятых Кровью.

Как я оказался здесь? Жизнь захлестывает меня огромной волной и несет незнамо куда.

– Сначала моя благодарность, – сказал Варг. – Ты спас меня от Лейфа Колскеггсона, за что я тебе благодарен.

Глорнир наклонил голову в знак признательности, но ничего не сказал.

– Ха, – хмыкнула Рёкия.

– Ты сказал сначала, – проговорила Вол, ее голос был удивленным и мягким, несмотря на жесткое лицо, линии которого подчеркивали синие татуировки на горле и нижней челюсти. Под ними шею обвивал ошейник, но вела она себя не как тир. Никто из тех, кого Варг знал ранее, не был похож на нее. В ее взгляде была уверенность, а в глазах – достоинство. – Значит, тебе есть что еще сказать?

– Да, – кивнул Варг. Он закрыл глаза, вспоминая лицо Фройи. – У меня есть просьба. Дело, которое может выполнить только Гальдурман или ведьма-Сейд.

Он открыл глаза и теперь смотрел только на Вол.

– Что за дело? – спросила Вол.

– Акалл.

Вол прищелкнула языком.

– Это непростая задача, – сказала она. – Пережить последние мгновения жизни.

– Я знаю, но для меня это значит просто всё.

– Тебе нужно… – начала было Вол.

– Нет, – прервал его Глорнир.

Варг перевел взгляд с Вол на хевдинга.

– Мне сказали, что Вол колдует лишь для Заклятых Кровью. Так сказал Свик. Что единственная возможность для нее провести ритуал со мной – если я стану одним из вас.

Варг обвиняюще посмотрел на Свика, а тот пожал плечами.

– Это правда, – сказал он со злой улыбкой, затаившейся в уголках рта.

– Теперь я Заклятый Кровью, – продолжал Варг, глядя на Глорнира. – Ты сам сказал эти слова Лейфу Колскеггсону. Или к многочисленным именам Глорнира Дающего Золото следует добавить слово «Лжец»?

В зале раздались шипение, прерывистое дыхание Рёкии и бормотание других воинов. Теперь на Варга злобно глядели многие.

– Ты еще не Заклятый Кровью, – сказал Глорнир.

Варг нахмурился.

– Тогда зачем я сражался с Эйнаром Полутроллем и был избит до полусмерти? Получил резаные раны и издевательства от нее? – он ткнул пальцем в сторону Рёкии. Она улыбнулась ему в ответ, и холодная улыбка заставила его кровь забурлить и усилила гнев.

– И зачем же я спас тебе жизнь, когда Лейф стоял над тобой с тесаком и называл тебя убийцей? – тихо спросил Глорнир.

– Я не убийца, – медленно произнес Варг, сдерживая ярость, бурлящую в жилах.

– Это ты так говоришь, – обронил Глорнир, – и я скоро узнаю, кто ты такой. Но ответь на мой вопрос. Почему я спас тебе жизнь?

Варг растерянно моргнул. Эмоции бурлили, смятение и гнев смешались в его груди.

– Я не знаю, – вздохнул Варг. – Свик сказал, это потому, что я укусил Эйнара… – Он запнулся, понимая, как нелепо это прозвучало.

– Я спас тебя, потому что у тебя есть потенциал, – сказал Глорнир. – Ты уже получил место в бражном зале, но ты еще не один из нас. Быть Заклятым Кровью – это честь, и к ней не относятся легкомысленно. Мы не позволяем любому воину с быстрыми кулаками стать одним из нас. У тебя должны быть соответствующие… качества. Умение сражаться. Да, тебе не хватает мастерства владения оружием, но Рёкия говорила мне, что ты быстр, уравновешен и обладаешь духом воина. Мы видели это, когда ты сражался с Эйнаром. Храбрость и сила необходимы, чтобы быть одним из нас, конечно, но у тебя должно быть нечто большее. У тебя должны быть правильные качества здесь.

Он шагнул вперед и ткнул Варга пальцем в лоб.

– И здесь. – Палец ткнул его в грудь, над сердцем. – Верность, преданность до смерти. Обладаешь ли ты этими качествами? – Глорнир пожал плечами. – Время рассудит. А пока считай себя подмастерьем. Мы будем учить тебя, кормить, защищать. Взамен ты будешь учиться, слушаться, сражаться. А потом… – Глорнир улыбнулся, и улыбка изменила его лицо. – Посмотрим.

Он фыркнул, сморщил нос и оглядел Варга с ног до головы, его заляпанную кровью, испачканную потом рубаху, грязь и копоть на его коже.

– Вот, – сказал Глорнир, потянулся к поясной сумке и протянул Варгу небольшой мешочек. В нем звенели монеты. – Купи себе одежду и снаряжение. Иначе мы, скорее всего, засунем тебя в курган после первой же стычки, так и не услышав твоей клятвы. И мы отплываем с приливом, так что поторопись.

Варг посмотрел на мешочек.

– Не будь дураком, – сказал Свик. – Возьми его.

И Варг взял.

– Спасибо, – пробормотал он, и Глорнир зашагал прочь. Вол долго смотрела на Варга, затем последовала за хевдингом.

– Рад, что мы все прояснили, – сказал Свик, потирая руки. – А теперь пойдем и потратим эти монеты.

Глава 17. Орка

Орка бежала, ее грудь часто вздымалась, а легкие горели. Она чувствовала в воздухе запах гари. Долина ясеня осталась далеко позади.

Орка бегом взобралась на горный хребет, перевалила через него и уже спускалась по дальнему склону через лес к своей ферме. Сквозь ветви было видно мерцание пламени. Пот заливал глаза, ноги стали совсем тяжелыми, ветки хлестали по плечам, но она продолжала бежать. Впереди слышались крики. Через лес плыли облака черного дыма.

Вокруг раздавался ритмичный стук, рождая дрожь в земле и рябь в ветвях, как будто мертвый бог Берсер проснулся и колотил в боевой барабан.

Она замерла на мгновение, потом побежала дальше, слыша голоса, смешивающиеся с треском пламени. Грохот, боевой клич, затем крик, высокий и испуганный.

Брека.

Страх и ярость бурлили в ней, сплетались, придавая сил. Впереди звенели железо и сталь, и кричали, снова кричали.

Ползучие растения цеплялись за ее ноги, заставляя спотыкаться, но она отталкивалась копьем и бежала дальше, огибая деревья, прокладывая путь через папоротники и осоку. Ее сердце колотилось в груди, кровь громко стучала в черепе. Склон начал становиться более пологим, и она поняла, что уже близко к дому. Вдруг Орка осознала, что звуки прекратились. Теперь она слышала только треск пламени и видела густые облака дыма, клубящиеся среди деревьев.

В этот момент она ворвалась на поляну вокруг фермы. Ворота были распахнуты, створка болталась на одной петле. За воротами и частоколом горели стены и крыша дома, языки пламени взлетали вверх и тянулось к небу. Струи черного дыма клубились по двору, ослепляя.

Орка сорвала кожаный чехол с лезвия копья и бросила его, рванувшись к воротам. Миновав их, она увидела, что деревянный столб, на котором были вырезаны гальд-руны, защищавшие ферму, сожжен и уничтожен. Это мог сделать только Гальдурман или ведьма-Сейд.

Двор был усеян отпечатками подошв. Повсюду были разбросаны мертвые тела коз и кур, двери сарая и хлева открыты, но пони Снорта нигде не было видно. На камне у ручья лежала изломанная фигура: Сперт, мертвенно неподвижный, из дыры в его сегментированном теле сочилась черная жижа. Вокруг него лежали тела поменьше, дюжина теннуров. Все они выглядели мертвыми.

Взгляд Орки обшаривал ферму, собирая воедино детали и приметы случившегося. Двери в дом были разбиты и разнесены в щепки, у крыльца лежали тела.

Торкель отступил внутрь и запер двери. Они подожгли дом и выбили их. Торкель скорее сдерживал бы их именно там, в самом узком месте, чтобы не пустить внутрь.

Она взлетела по ступеням на крыльцо, глядя на трупы под ногами. Это были мужчина и женщина, одетые в кожу и мех. На обоих телах были глубокие, до костей, страшные раны. Внутри зала на полу горели камыши, а с горящей крыши падали огненные комья и взрывались внизу искрами и пламенем.

Еще двое мертвых на полу… Их следы вели к куче фигур, сваленных возле очага. Орка пробежала через зал, огибая языки пламени, сквозь густой дым, пока не замерла над телами.

Здесь было пять или шесть трупов, мужчин и женщин, раздробленные руки и ноги переплетены в смертельном объятии, зияя огромными ранами. У одного из мужчин в голове все еще торчал длинный топор, череп был раскроен от макушки до подбородка. Другие выглядели так, словно их разодрали на части, разорвали зубами и когтями.

А в центре лежал Торкель.

Из его тела торчали рукояти двух кинжалов: один в груди, другой в животе. Он был весь в крови, пролившейся как из своих ран, так и из ран тех, кто лежал мертвый вокруг. Его грудь все еще двигалась, кровь запеклась на его губах и трескалась при неглубоких, рваных вдохах.

– Брека? – спросила Орка Торкеля, но он не ответил.

– БРЕКА! – крикнула Орка, поворачиваясь кругом, яростно вглядываясь и вслушиваясь, но разобрала только треск пламени и скрип горящих бревен в стенах. Она стала хватать тела и оттаскивать их от Торкеля, пытаясь найти сына. Увидела что-то маленькое под женским трупом, подхватила его и обнаружила Весли, теннура. Везен лежала неподвижно, крылья бессильно расправлены, лицо и голова перепачканы кровью.

Глаза Торкеля открылись, и он увидел ее.

– Они забрали Бреку, – прохрипел он, и из уголка его рта потекла струйка крови.

Орка нагнулась и просунула руки мужу под плечи, обхватила его и потянула за собой, вытаскивая из зала. Он пытался говорить, но его голос был слишком хриплым, и она не могла расслышать его сквозь рев пламени.

Внезапно раздался треск, душераздирающий звук, и часть крыши подалась, рухнув внутрь. Послышался грохот и огненный взрыв, а в проломе крыши показалось голубое небо. Дом заскрипел, бревна словно протестовали, не желая погибать, пламя трещало, дым клубился, и водопад искр каскадом сыпался на Орку.

Она вытащила Торкеля из дома, спустила по ступеням и положила на землю. Он был пепельного цвета, кровь на губах ярко выделялась на фоне мертвенно-алебастровой кожи. Орка опустилась на колени рядом с ним, держала в ладонях голову, гладила волосы, слипшиеся от пота, и убирала пряди со лба, чувствуя, как страх сжимает ее сердце в кулаке.

Глаза Торкеля остановились на ее лице.

– Они забрали его, – снова вздохнул Торкель, на его губах запузырилась свежая кровь. – Я не смог остановить их.

Потом он замолчал. Сделал неверный вдох, и спазм боли скривил губы.

– Я пытался.

– Я верну его, – сказала Орка, а ярость и страх бурлили в ее крови. Она хотела броситься в погоню гнаться за похитителями сына, найти его и обнять, разорвать, убить и растерзать тех, кто украл его, размозжить черепа и перегрызть глотки тем, кто сделал это с ее Торкелем. Но она не могла оставить его. Не сейчас.

Губы Торкеля шевельнулись, дыхание стало шипящим, и Орка наклонилась ближе.

– Драконорожденный, – прохрипел он сквозь стиснутые зубы, на его губах и подбородке выступили красные капельки слюны, а тело задрожало в конвульсиях боли.

– Дыши. Продолжай дышать, – сказал Орка: это был то ли приказ, то ли мольба, обращенная к слабеющему телу Торкеля.

– Прости, – сказал Торкель, и голос его прошелестел не громче вздоха.

Его пальцы дернулись, потянувшись к ней. А потом он ушел.

– Нет, – прошептала Орка, схватив его за руку, и покачала головой. Слезы затуманили ей глаза, челюсти свело, горло сжалось, будто его что-то сдавило. Стало трудно дышать.

– Нет, нет, нет, нет, нет, НЕТ! – кричала она, подняв голову. И выла, глядя на затянутое дымом небо.

Орка положила голову Торкеля на землю, погладила его губы кончиками пальцев, размазала его кровь по лицу, от лба до подбородка, неровными полосами. Потом она медленно встала, и холодный ветер словно пронзил ее сердце. Она проверила пояс с оружием, провела ладонями по рукояткам кинжала и маленького топора, затем поискала копье и вспомнила, что уронила его в коридоре, когда несла Торкеля. Быстрыми, решительными шагами она вернулась в зал, задержала дыхание и сквозь густой дым проскочила к груде тел у очага. Схватив копье, она услышала звук, шипение и увидела, что теннур Весли шевелится. Тогда Орка подняла теннура. Глаза Весли были бессмысленно открыты.

И еще кое-что.

Она подошла к длинному топору Торкеля, лезвие которого утопало в черепе мужчины, поставила сапог на труп и вырвала оружие, а затем побежала из зала. Деревянные столбы трещали, раскалывались, рушились.

Орка выскочила из дверей, спустилась по ступеням, и дом обрушился за ее спиной в реве пламени и клубах дыма. Она глубоко втянула воздух, прежде чем облако дыма и пепла поглотило ее, и подождала, пока оно осядет. Как только Орка снова смогла дышать, она положила Весли на землю рядом с Торкелем. Везен дышала, конечности подергивались. Орка вложила рукоять длинного топора в руку Торкеля, обхватив его пальцами. Затем она направилась прочь со двора, вышла через ворота фермы и стала искать следы.

Найти их было несложно: множество отпечатков сапог, примявших траву, и одна цепочка отпечатков лошадиных копыт, уходящие на восток, в лесистые холмы. Была на земле и кровь. Брызги, яркие алые капли. Она оглянулась на тело Торкеля, бросила последний взгляд на него сквозь выбитые ворота, а затем пустилась бегом через поляну к лесу, следуя по кровавым следам тех, кто убил ее мужа и украл сына.

Они даже не пытались скрываться, в подлеске была проторена широкая тропа. Орка последовала за ними на восток, потом следы медленно поворачивали на север, вниз по склону, и Орка догадалась, куда они направляются, прежде чем услышала шум реки.

Так же, как и убийцы Асгрима. Торкель шел по их следам к реке. Он сказал, что там три лодки. Команда – от двенадцати до тридцати человек. За вычетом тех десяти, которых Торкель отправил по дороге душ.

Она побежала быстрее: путь был свободен, а мысль о Бреке разжигала огонь в ее животе. Лицо Торкеля витало у нее перед глазами: Орка представляла кровь на губах, а его слова шепотом звучали в ее мозгу. Горе разбухало в ее груди, смешиваясь с яростью, пылающей в сердце, словно в кузнечном горне. Страх, гнев, горе – все это закручивалось в спираль и проносилось сквозь нее, сливаясь в нечто новое.

Шум бегущей воды послышался совсем близко, а затем, пробиваясь сквозь него, по ушам ударил дикий крик лошади.

Орка замедлила шаг, посмотрела вверх и увидела, что уже давно миновал полдень. Деревья поредели. Впереди виднелась быстро текущая река, сверкающая бриллиантовым блеском ледяной талой воды с гор. И фигуры: две, три, может быть, больше. Она сошла с тропинки в подлесок, поползла, огибая их по кругу, пока не оказалась за широким стволом дерева, скрытая папоротниками и высокими ростками шалфея.

Потом она выглянула из-за дерева.

Лодка была вытащена на берег. Рядом лежал пони Снорт, мертвый, кровь из раны на шее уже пропитала землю, а трое мужчин и женщина занимались разделкой туши, работая ручными топорами и кинжалами. Все они были худые и крепкие на вид, одетые в шерсть, мех и кожу. На берегу реки лежали копья, а в руках у каждого – остро заточенный клинок. В прохладном воздухе дымилась куча внутренностей. Ниже по течению река пенилась бурунами, а потом ее русло раздваивалось, огибая гранитную плиту.

Орка глубоко, медленно вдохнула, чтобы унять дрожь в теле, прошептала слова клятвы, а затем шагнула из-за дерева, подняла копье и метнула его. Прежде чем оружие попало в цель, она уже двигалась вперед, доставая свой кинжал из ножен, висевших у нее на животе, и вынимая топор из петли на поясе. Раздался крик и бульканье, когда копье пронзило мужчину, высокого и широкоплечего, в зеленой шерстяной рубахе с коричневым капюшоном. Лезвие вонзилось ему в спину, вырвалось из груди, брызнув кровью, и он рухнул лицом вниз на мертвую лошадь.

Остальные трое замерли на мгновение, один с поднятым на середине удара ручным топором – он как раз рубил суставы на задних ногах Снорта. Потом воины перевели взгляды со своего мертвого спутника на Орку, которая с рычанием уже мчалась к ним. И ее клинки сверкали в лучах весеннего солнца.

Двое мужчин бросились в разные стороны, один старый и седой, другой совсем молодой, с редкой порослью на подбородке. Женщина перед Оркой встала на ноги и присела, подняв топор. Но Орка отклонилась влево. Ее быстрота и смена направления застали старшего мужчину врасплох. Она парировала топором стремительный выпад его кинжала, когда он бросился в атаку. Поворот – и лезвие топора вонзилось ему в запястье; вскрик – и Орка врезалась в него, а ее кинжал глубоко вонзился в живот противника. Пошатываясь, они оба попятились назад, крепко сцепившись, словно любовники. Орка тянула свой кинжал вверх, резала и пилила плоть, пока лезвие не скрипнуло о нижнее ребро. Тогда она толкнула старика, и мужчина с криком рухнул на траву. Его кишки выпали и размотались до лодыжек, а Орка, спотыкаясь, проскользила дальше, к реке, развернулась, а потом упала на колени.

В воздухе что-то свистнуло. Женщина ударила топором по тому месту, где только что была голова Орки. А та взмахнула обеими руками, рубанула с размаху, топор и кинжал врезались в лодыжку и бедро противницы. Женщина закричала, покачнулась, упала на одно колено, делая обратный взмах топором при падении, и попала: рассекла Орке спину и плечо. Ударила струя крови; по телу Орки прошла волна жара, огня и боли. Она зарычала на женщину, бросилась на нее, и они вдвоем рухнули на берег реки и покатились, плюясь и рыча друг на друга. Тут Орка увидела чужие сапоги, совсем близко: молодой воин бросился к ним и теперь колебался, не понимая, куда ударить. Орка резко крутанула топором, схватила женщину за запястье, дернула к себе и ударила головой. Раздался хруст ломающихся хрящей. Изо рта воительницы хлынула кровь, глаза закатились, рвущиеся жилы затрещали.

Тут жгучая боль пробежала по пояснице Орки, она вскрикнула, оттолкнула ошеломленную женщину и перекатилась вбок, а юноша последовал за ней, беспорядочно ударяя кинжалом. Орка взмахнула клинком, от столкновения металла о металл посыпались искры. Она оттолкнула юношу ногой, схватила за лодыжки и повалила рядом с собой. Потом перекатилась и глубоко вонзила свой кинжал ему в бедро, услышала крик, почувствовала, как лезвие скрежещет по кости, и отшатнулась, когда он замахнулся в ответ.

Орка неуверенно поднялась на ноги и сплюнула кровь, боль пульсировала в спине, плече, пояснице. Не обращая на это внимания, она прошла несколько шагов, нагнулась и подняла топор.

Парень попытался подняться на ноги, закричал и рухнул. Потом обхватил ладонями рукоять кинжала Орки, оставшегося торчать в бедре.