Текст книги "Тень богов"

Глава 5. Эльвар

– ГРЕБИТЕ, вы, проклятая куча безмозглого тролльего дерьма! – вопил Сайват, отбивая ритм на бочке с помощью каната, на конце которого был затянут узел.

Эльвар стиснула зубы и надавила на весло, а мышцы в спине и плечах заныли от боли. Волна взметнула их драккар высоко, и драконоголовый нос устремился в синевато-серое небо, когда лопасть весла вошла в воду. Эльвар почувствовала, как в глубине живота засосало, будто при падении, когда корабль едва не потерял равновесие, соскальзывая с груди моря. Однако затем нос драккара устремился вниз, разрезая крапчатые ото льда волны. Облако ледяных брызг взлетело над форштвенем, и ветер швырнул их в спину Эльвар – они застучали по плечам, словно градины. Эльвар стерла рукавом с лица снежную крупу, убрала за ухо светлую прядь волос, поправила весло, поймала ритм и продолжила грести. В этом общем движении она будто растворялась, мышцы растягивались и сокращались, каждая жила горела огнем.

Перед ней на скамье сидел Гренд, заслоняя почти все поле зрения широкой спиной. Седые пряди в его волосах потемнели от пота и соленых брызг. Гренд наклонялся, а затем вновь тянул весло на себя, и ритм этот отбивал толстобрюхий Сайват, что виднелся позади гребца. А еще дальше, на корме, стоял Агнар, ее хевдинг. Он смеялся так громко, будто на дворе был день его именин, и чрево его было полно медовухи, и заплетенные в косу волосы развевались на ветру. Ладони его крепко охватывали румпель: Агнар сражался с рулевым веслом, пытаясь провести «Ярла Волн» меж двух изгибающихся мысов, а за спиной его грозовые тучи клубились над открытым морем.

– ГРЕБИТЕ! – снова воскликнул Сайват, и пятьдесят весел погрузились в белопенные воды, пятьдесят спин согнулись и разогнулись, а «Ярл Волн» продолжал свой путь.

– БЕРЕГ! – раздался голос с носа драккара, и Эльвар почувствовала прилив новых сил, надежду на то, что скоро изнурительный труд закончится и мышцы перестанут гореть. Они довольно легко нашли сам остров Искальт: его венчала гора, расчерченная яркими красными огненными жилами. Но найти пологий берег для того, чтобы пристать, оказалось задачей посложнее. Эльвар сгибалась и тянула весло на себя, сгибалась и тянула.

Откуда-то позади доносились обрывки песнопений Краки: Порченая тир[2]2
  В оригинале у Гвинна она называется трэлл, как и трэллы-мужчины, но трэлл женского рода в терминологии викингов, которую Гвинн прямо заимствует для этой книги, именовалась тир.


[Закрыть] плела темную магию, чтобы отогнать змеев и прочих морских везен от корпуса драккара.

Слева по борту показался отрог скалы из черного гранита. На выступах ее сидели тюлени и птицы-тупики, наблюдая за драконоголовым кораблем, что проносился мимо. Эльвар почувствовала, как море вокруг «Ярла Волн» успокоилось, будто повинуясь некому рунному заклинанию. Когда они скользнули в естественную гавань, грести стало легче, волны утихли, и вслед за кораблем по воде потянулся белый пенный след. Агнар рявкнул, приказывая Сайвату сменить ритм.

– ЛЕГЧЕ ГРЕСТЬ! – прорычал Сайват и замедлил движение руки, что стучала узлом каната по бочке.

Эльвар замедлила движения и почувствовала, как внутри бурлит возбуждение, смывая усталость.

Наконец мы здесь.

Агнар снова закричал.

– ВЕСЛА НА БОРТ! – закричал Сайват. Он перестал колотить по бочке и зашагал по палубе, миновал Эльвар и направился к носу корабля. Эльвар затащила свое весло внутрь, слыша, как другие весла постукивают, укладываясь на специальные стойки, и закрыла отверстие в борту заглушкой. Когда «Ярл Волн» поплыл вдоль деревянного причала, раздался скрежет. Агнар закрепил румпель и зашагал по палубе, выкрикивая приказы.

Эльвар встала и потянулась, слыша, как похрустывают позвонки в шее и спине, затем откинула крышку своего походного сундука. Она развернула кусок овечьей шкуры и вытащила оттуда клепаную кольчугу. Та блестела от масла, которое защищало любимую броню Эльвар от ржавчины. С давно отработанной легкостью она подняла доспех, сначала продела руки в рукава, а потом подняла кольчугу над головой. Повернулась, встряхнулась всем телом, и броня скользнула на плечи и обхватила торс. Сначала Эльвар затянула тонкий пояс, который распределял вес кольчуги, чтобы он не весь приходился на плечи, а затем потянулась к перевязи, на которой висели меч, охотничий нож и топор. Подпоясавшись, она вытащила меч на расстояние вытянутой руки, чтобы убедиться, что он ни за что не цепляется, потом вернула его в ножны. Прием, которому она научилась у Гренда в тот самый день, когда ладонь ее впервые легла на рукоять меча.

В последнюю очередь она вытащила из сундука вязаную шапку из грубой шерсти, надела ее на голову и подняла шлем из полированных металлических полос. Шею защищала бармица из клепаной кожи. Эльнар поправила шлем так, чтобы видеть сквозь глазницы как можно лучше, после этого крепко затянула ремешок. Затем ухмыльнулась Гренду, который занимался тем же самым: в этот момент он как раз надевал кольчугу, поводя плечами. Он ответил ей ровным взглядом, лицо его было угрюмым и помятым. Это заставило Эльнар лишь шире улыбнуться. Затем она потянулась за своим щитом, что был прислонен к стойке возле леера, отцепила его и ухватилась за деревянную рукоять, погружая кулак внутрь умбона. Потом она подошла к стойке с копьями, взяла свое и стала с нетерпением ждать приказов Агнара, готовая к высадке на берег.

Агнар выкрикивал подряд имена, десять или двенадцать – называл тех, кому придется остаться на корабле, чтобы охранять его. Затем он приказал остальным, чтобы высаживались, и воины начали прыгать через леер с палубы на деревянный причал, к которому Сайват уже привязал швартовы. Эльвар и Гренд были среди высадившихся. Крупные белые хлопья мешались на ветру со снежной крошкой, облака над островом набухли и набрякли метелью. Эльвар огляделась по сторонам: пирс вел к галечному пляжу. Там на шестах висели сети, подготовленные для починки или растянутые для просушки, ивовые корзины для ловли крабов были сложены в кучу перед несколькими коптильнями. Старый, прогнивший корпус выволоченного на берег судна был давно заброшен: на нем сидели крачки и серебристые чайки, наблюдая за прибывшими. Далее пляж резко переставал быть пологим, галька сменялась землей, и на холме, возвышающемся над берегом, тесно жались друг к другу несколько десятков зданий, над которыми поднимались тонкие клубы дыма, исчезая в низком, напитанном снегом небе. За первой линией домов виднелись осины и березы, а рядом с ними – еще больше зданий, будто присевших на корточки под низко протянувшимися ветвями. Далее холмы переходили в предгорья, превращаясь в высокие гранитные скалы, острые, как зазубренные зубы: они поднимались к венчавшей остров огненной горе. Тонкие красные усики рассекали скалы, светясь на фоне темного камня, словно огонь в горне кузнеца.

В деревне началось движение: из дверей хижин выходили закутанные в меха люди и смотрели на прибывших воинов. Одни бежали, другие хватались за копья и охотничьи луки.

«Ненавижу луки, – подумала Эльвар и сплюнула на пирс, презрительно скривив губы. – Оружие труса. Как воин может заслужить славу в бою, убивая на расстоянии?»

Она подняла щит, выкрашенный в красный цвет. В центре его были нарисованы стилизованные меч, топор и копье, сплетенные по кругу в виде орнамента.

– Клянусь всеми мертвыми богами, тут холодновато, – пробормотал Бьорр. Он улыбнулся Эльвар, перекинул щит за спину, притопнул и выдохнул в сложенные ладони облачко пара.

Эльвар мельком взглянула на него, увидела интерес, блеснувший в глазах воина, и отвернулась.

– Прекрасный день, – ответила она. На самом деле она чувствовала, как внутрь тела просачивается мертвенный холод, и мышцы ее остывали, тихо и безмолвно, словно при приближении смерти. За их спиной на волнах поскрипывал, медленно взлетал и опускался «Ярл Волн», иссиня-черное море было блестящим и неповоротливым в своих ледяных оковах. Здесь, далеко на севере, весна была просто словом.

– Эльвар, Гренд, за мной! – крикнул Агнар, и воины расступились, чтобы пропустить ее. Эльвар высоко подняла голову, зная, какую честь сейчас оказывает ей Агнар, самой молодой из его отряда.

«Самой молодой и самой свирепой», – подумала она, и нелегко было признать это, глядя на воинов, мимо которых проходила сейчас Эльвар. Каждый из них был покрыт боевыми шрамами и увешан смертоносным оружием. Она подняла глаза на палубу «Ярла Волн» и увидела, что оставленные охранять драккар воины тоже смотрят на нее. На носу корабля сидела, сгорбившись, Крака; ее черные волосы, мокрые от пота и соленой воды, облепляли голову, словно сломанные крылья ворона. Когда Эльвар проходила мимо, тир повернулась, чтобы посмотреть на юную воительницу. Ошейник и цепь при этом зазвенели. Один из воинов на корабле тут же дал ей пинка, и тир вздрогнула, поднимая руки. Эльвар отвела взгляд.

Агнар стоял и ждал. Поверх брони на его плечах красовался черный плащ из медвежьей шкуры, шею охватывала серебряная гривна, и серебряные же браслеты были на запястьях, в одной руке – щит, другая покоилась на рукояти меча у бедра.

На поясе у него висела изорванная, пропитанная кровью полоса шерсти. Светлые волосы на затылке были заплетены в косу, как подобает воину, а остальная голова выбрита до блеска. Когда Эльвар подошла, он застегнул шлем.

Сайват, стоявший плечом к плечу с Агнаром, сердито глядел на Эльвар. Кольчуга туго обтягивала его толстое тело, на поясе висел бородовидный топор. Через плечо у него был перекинут пеньковый мешок, а в другой руке он сжимал цепь. К другому концу цепи был прикован человек с длинными всклокоченными волосами и глубоко запавшими глазами: он сидел на корточках, дрожа от страха, завернувшись в рваный плащ из тюленьей шкуры.

– За мной, – сказал Агнар Эльвар, когда она подошла, затем развернулся и зашагал по пирсу. Следом за ним Сайват тащил трэлла на цепи и шли Гренд с Эльвар. Когда остальные члены отряда двинулись за ними, пирс задрожал.

Агнар поднес к губам рог и дунул. Звук, подхваченный ветром, заунывно зазвучал над берегом.

Они сошли с пирса и зашагали по пляжу, под сапогами у Эльвар захрустела галька. А перед ними уже собралась толпа.

– Мы Лютая Рать, – прорычал Сайват своим глубоким, низким голосом. – Мы истребители везен, охотники на Порченых, жнецы душ. Если вы не слышали о нашей ратной славе, то мы с радостью поведаем вам о ней.

За спиной у Эльвар раздались смешки и одобрительное ворчание.

В толпе же перед ней слышался шепот, копошение и бормотание. Здесь собралось около шестидесяти – семидесяти жителей деревни, закутанных в тюленьи шкуры и меха, за ноги некоторых взрослых цеплялись дети, другие выглядывали из дверей хижин. Некоторые взрослые держали копья, часть из них была уже направлена на прибывших. Эльвар увидела, что лучники накладывают стрелы на тетиву. В их глазах читался вопрос. Их больше, чем Лютых Ратников, они жилисты и суровы на вид. Эльвар знала, что лишь сильные могут выжить на крайнем севере, там, где весь мир, казалось, ополчился против смертных, и везен были больше и сильнее. Однако, какими бы крепкими ни казались эти поселенцы, они не были Лютыми, закаленными в бою и в крови. Среди тех, кто стоял сейчас на берегу, всего несколько щитоносцев и ни одного человека в броне.

– Следи за ними ястребиным взором, – прошептал Агнар Эльвар на ухо, останавливаясь. Сразу за его спиной застыли Эльвар, Гренд и Сайват, а остальные воины растянулись широкой цепью.

– ЩИТЫ! – крикнул Агнар, и Эльвар услышала, как за ее спиной с деревянным стуком смыкаются щиты, собранные из липовых досок. Раздались шарканье и стук гальки – воины перестраивались в защитную линию.

– Среди вас есть человек! – крикнул Агнар. – Его зовут Берак. Высокий, широкий, как амбар. Шрамы с одной стороны лица. С ним еще женщина и ребенок. Он прибыл сюда, должно быть, два или три дня назад. Отдайте его нам, и ваша кровь не запятнает этот берег.

Эльвар смотрела на лица и в одних видела страх, в других – гордость, враждебность, гнев.

Агнар вытянул из-за пояса рваную полосу шерсти и поднял ее высоко над головой.

– Я найду его: с вашей помощью или без нее. Мой гундур-трэлл знает его запах. Он не уйдет от меня, – Агнар швырнул окровавленный обрывок ткани мужчине, прикованному к цепи в руках Сайвата. Трэлл глядел на шерсть так, будто она была пропитана ядом.

Сайват дернул за цепь с железным ошейником, что охватывал шею трэлла.

– Hlýða![3]3
  Подчиняйся! (исл.)


[Закрыть] – прорычал Агнар, и на рабском ошейнике из глубины металла проступили пульсирующие красные жилы.

Трэлл заскулил, затем подобрал тряпку и зарылся в нее лицом, сопя и фыркая.

– Ваш выбор – помочь или помешать, – продолжил Агнар.

Он оглядел все лица в толпе перед собой, снял с пояса тяжелый мешочек с монетами и бросил его на берег перед собой.

– Ваш выбор – заработать или погибнуть, – пожал плечами Агнар, будто ему было все равно, какой из этих выборов они сделают.

Вперед выступил высокий человек, закутанный в меха и тюленьи шкуры, с копьем в руке и длинным ножом на поясе, рукоять которого была вырезана из моржового клыка. Его борода была заплетена во множество косичек, скрепленных костяными кольцами.

– Я Хрут, ярл Искальта, – проговорил он.

«Ярл! – подумала Эльвар, недоуменно оглядывая его с головы до ног. – Где твое золото и серебро? Где твой меч и кольчуга? На материке тебя не пустили бы даже в хлев к ярлу».

– И я ни знаю ни одного Берака, что жил бы на моем острове, – продолжил Хрут.

– Ты знаешь его, – ответил Агнар. – Но ты можешь не знать, что он Порченый! – хевдинг прорычал последнее слово, брызгая слюной. – Он тронут богами и принесет вам лишь кровь и резню. Не защищай таких, как он.

Эльвар заметила движение позади толпы. Высокий мужчина с копьем, в накидке из белых лисьих шкур на плечах, нагнулся и заговорил с девочкой, что стояла рядом. На вид ей было не больше семи-восьми лет. Та кивнула и кинулась прочь по берегу в проход между хижинами.

– Там, – сказала Эльвар Агнару, указав копьем в спину убегающего ребенка.

Агнар двинулся вперед, обходя Хрута, но ярл шагнул вправо и заступил ему дорогу.

Агнар остановился, оглянулся через плечо на Эльвар.

– Беги за девчонкой, – сказал он, затем выхватил меч, и воздух окрасился брызгами крови. Этот прием Эльвар отрабатывала каждый день, превращая извлечение меча из ножен в размашистый удар по диагонали, слева направо. Агнар замаскировал свой маневр щитом, и, лишь когда Хрут увидел блеск стали, в глазах его забрезжило понимание. Он успел убрать копье и попятиться, но меч Агнара разрубил древко, и кончик лезвия вонзился в бороду ярла, рассекая подбородок и нижнюю губу. Брызнула кровь, и из развороченной челюсти полетели зубы.

Хрут зарычал от боли и ярости, а Агнар уже теснил его, подняв щит и нанося мечом удар за ударом.

Толпа за спиной ярла взвыла от негодования, многие опустили копья и кинулись вперед. В воздухе запели и зашипели стрелы.

Эльвар рванулась вперед, огибая Агнара и Хрута, а Лютые Ратники за ее спиной проревели боевой клич и пошли вперед, стуча оружием по щитам. Позади послышался хруст гальки, тяжелые удары сапог по земле, и не надо было оборачиваться, чтобы понять: это Гренд побежал следом. Эльвар пронеслась краем толпы: все были слишком сосредоточены на схватке Агнара и Хрута, спешили защитить своего ярла и не обращали никакого внимания на бегущих. Один из лучников натянул тетиву, обогнул сородичей с фланга, прицелился и выстрелил в кого-то из Лютых Ратников. С берега послышался крик. Эльвар свернула в сторону лучника, и крестьянин заметил ее лишь за мгновение до того, как она врезалась в него на полном ходу. Ударила врага умбоном щита в голову, и тот упал, словно срезанный парус.

Эльвар замерла над ним, ища взглядом сбежавшую девочку. Нашла то место меж хижин, где та пропала из виду, и побежала дальше.

Почувствовав движение справа, Эльвар инстинктивно пригнулась и отшатнулась, поворачиваясь, чтобы подставить щит под удар.

Острие копья чиркнуло по ее кольчуге, сверкнула сталь, а затем обод щита врезался в древко, отбросив нападавшую женщину в сторону. Эльвар тут же ударила мечом, глубоко рассекая плечо и спину копейщицы, легко прорезав защиту из меха и кожи. Из раны хлынула кровь, женщина закричала, развернулась и шагнула вперед, падая на колено. Она взмахнула копьем, пытаясь подбить Эльвар по ногам, но тут ее голова будто взорвалась – туда врезался топор Гренда. Выпавшее из рук копье загрохотало по гальке. Гренд зарычал и рванул топор на себя, капли крови и мозги запятнали его лицо. Обменявшись с ним взглядами, Эльвар побежала дальше. Обернувшись, она увидела, что за ними следом несутся Сайват с трэллом и Бьорр.

Затем Эльвар оказалась среди зданий, пытаясь хоть как-то определить, куда побежала девочка. Она остановилась, сдерживая дыхание и прислушиваясь. Ветер доносил с пляжа лязг оружия и крики. Она напряглась, силой мысли отрешилась от них и услышала два голоса: один глубокий бас, почти рычание – и снова побежала. Пробираясь между беспорядочно построенных развалюх, огибая рыболовные сети, развешанные то тут, то там для починки, она добралась наконец до полуоткрытой двери, что покачивалась на петлях. Это был вход в хижину на задворках деревни: деревянный каркас, плетеные стены грубо замазаны штукатуркой из глины и соломы. Снаружи казалось, что внутри поместится не больше одной комнаты. Эльвар замедлила шаг, подняла щит и осторожно заглянула в полуоткрытую дверь. Внутри мягко мерцал огонь. Гренд вырос рядом с ней, и Эльвар жестом велела ему обойти хижину сзади. Воин молча кивнул, и Эльвар рванулась вперед, ударив ногой в дверь, так, чтобы она врезалась в любого, кто стоял бы за ней, и влетела в комнату, подняв щит и высоко воздев копье. Она сразу крутанулась вокруг своей оси, чтобы защититься от любого затаившегося врага.

Внутри никого не было.

Посередине комнаты в твердой земле была выскоблена яма для очага, внутри нее мерцало пламя. Над огнем, подвешенным на цепи, покачивался котелок. В нем булькало рыбное варево. Возле стен виднелись стол, три стула, две соломенные лежанки. Эльвар с размаху воткнула нож в солому, а потом увидела, что в хижину просачивается свет через пролом в задней стене. Там, у пола, виднелась дыра, достаточно большая для того, чтобы сквозь нее мог проползти крупный мужчина.

Затем в дыре показались сапоги Гренда и обмотки из серого сукна.

Эльвар пнула стену, на пол посыпались обломки глины и пучки соломы. Ударила еще раз, и еще больше глины осыпалось, обнажив плетение из ореховых прутьев. Свистнул топор Гренда, и целая часть стены рухнула.

Теперь они стояли и смотрели друг на друга.

Позади послышалось тяжелое дыхание и лязг цепей. Возле хижины появились Сайват и трэлл. Сайват с трудом протиснулся в дверь, загораживая свет. Трэлл зашел следом, опустился на корточки, прижался носом к земле и захрипел.

Затем добежал Бьорр, лицо его раскраснелось от битвы и погони.

– Это он? – Сайват зарычал на трэлла. Мужчина в ошейнике заполз на лежанку и зарылся лицом в солому, шумно дыша. Затем взглянул на Сайвата и кивнул.

Послышались шаги. В дверях показался Агнар. Меч его был красным от крови от кончика до самой рукояти, а за спиной плотный ряд воинов.

Он взглянул на Сайвата и трэлла, прорычав:

– Где он?

Эльвар указала на дыру в стене. Гренд уже высматривал на земле следы.

– Туда, – проговорил угрюмый воин, выпрямляясь, и указал окровавленным топором в сторону зарослей и тенистого леса, за которыми возвышалась гора острова Искальт, темная и мрачная.

– За ними, – ответил Агнар.

Глава 6. Орка

Орка проснулась от того, что дыхание перехватило. Несколько мгновений после этого она не понимала, где находится, и видела лишь яркую картину в сознании: кровь и битва, падающие тела, рев моря, насилие и страдания. Боевые кличи и предсмертные вопли были такими резкими и четкими, словно она стояла в самом сердце кровавой сечи, а не лежала на пропитанном потом соломенном тюфяке в собственном доме. Она уставилась на деревянные балки над головой и сделала длинный, прерывистый вдох. Сознание постепенно возвращалось к ней. Когда напряжение ослабло, она медленно разжала кулак и отпустила краешек тюфяка.

Сквозь ставни в комнату пробивался серый рассвет. Рядом спал Торкель, привалившись к жене волосатой спиной и высунув одну ногу из-под шерстяного одеяла. Его грудь вздымалась и опадала в медленном, плавном ритме, а в горле клокотал гулкий храп. Орка потянулась к нему, чтобы прикоснуться к коже, кончиками пальцев провела по плечу.

Пусть спит. Зачем обременять его моей слабостью.

Она убрала руку и спустила ноги с кровати. Посидела так некоторое время, сжимая ладонями голову, позволяя телу успокоиться, а поту – высохнуть. Прямо сейчас ей хотелось, чтобы возле изголовья кровати стоял кувшин с медовухой или элем, это желание пронизывало ее до костей. Выпить, чтобы притупить воспоминания и боль. Почувствовала вспышку обиды на Торкеля, который попросил ее меньше пить. Затем она натянула шерстяные штаны, кожаные сапоги и льняную рубаху, поднялась, прошла через комнату и открыла дверь – медленно, чтобы не разбудить Торкеля. Сначала она думала развести огонь в очаге и чуть позже поднять Торкеля и Бреку, когда будет готова каша с медом и сливками, но, войдя в обеденный зал, который занимал большую часть дома, если не считать спальню, поняла: что-то не так. Будто зуд пробежал по венам.

Где Брека?

Она посмотрела на его кровать рядом с прогоревшим очагом. Сын любил засыпать там, слушая потрескивание углей и глядя на постепенно замирающее пламя.

Шерстяное одеяло было откинуто в сторону, кровать – пуста.

Беспокойство потекло ледяной струйкой по венам, затрепетало крыльями где-то в груди.

– Брека! – позвала она, осматривая зал, быстро заглядывая за столы, за сложенные покрывала и в шкафы с посудой. Позади нее послышался шум: из их общей спальни вышел Торкель, босой, из одежды на нем были лишь штаны, вокруг плеч обернуто одеяло. Он быстро моргал. Мышцы лица еще не до конца осознали, что их хозяин проснулся.

– Ты шумишь так, что мертвых богов пробудить можно, – пробормотал он.

– Бреки нет, – огрызнулась Орка, и в ее нутре зашевелился ужас, добавляя яда словам.

– Может, он снаружи? – предположил Торкель. – Пошел за водой или дровами?

– Этим по утрам занимаюсь я. А он спит, пока я не разбужу, – ответила Орка.

– Ты? А он чем занимается? – нахмурился Торкель.

Орка насупилась:

– И это говорит человек, который обычно спит, как медведь в берлоге зимой, пока его не разбудит запах каши.

– Справедливо, – пожал плечами Торкель. – Тем не менее он может быть снаружи. Что-нибудь могло его разбудить, например полный мочевой пузырь.

– Он не старик, как ты, и способен не бежать отлить сразу, как приспичило.

Торкель открыл было рот, потом передумал и снова ушел в спальню. Затем вернулся, уже в сапогах и шерстяной рубахе, тем временем Орка уже взяла копье с оружейной стойки, распахнула дверь и вышла наружу, в свет нового дня.

Она замерла на верхней ступеньке крыльца и внимательно осмотрела двор. Рядом с лесопилкой, кузницей, печью для обжига никого не было. Пусто.

– Брека! – закричала она, сбежав по ступеням на землю, где под подошвами сапог зачавкала мягкая грязь. Мимо грядок с травами и овощами и пчелиного улья. Пробегая мимо сарая, она заглянула внутрь. Там тихо стоял лохматый пони, вытянув голову над низкой дверью загона, и рассматривал тюк с сеном, в который еще вчера Орка воткнула двузубые вилы. Пройдя еще немного, Орка остановилась возле ручья, чистого и быстрого, который протекал сквозь всю ферму, и присела возле камня, поросшего мхом. Она сунула древко копья в ледяную воду и пошебуршила им рядом с углублением под скальным берегом.

– Сперт, проснись! – гаркнула Орка.

Из-под скалы показалась темная фигура размером с руку Орки, а толщиной – с бедро Торкеля и развернулась от камня вниз по течению во всю свою длину. Это оказалось хитиновое, разделенное на сегменты существо. К хвосту его тело сужалось, и там виднелось острое, как игла, жало. Множество длинных ног вцепились в дно и берег ручья, и существо поползло к Орке, рассекая головой воду.

– Еда, – прохрипел Спертус, голос его походил на шелестение сухой кожи. Он посмотрел вверх на Орку: лицо у него было слишком уж человеческим. Выпученные глаза под складками серой обвисшей кожи и рот, в котором таилось слишком много остроконечных зубов.

– Ты видел Бреку? – спросила Орка у существа.

– Сперт спит, пока его не покормят, – пробормотало оно. Оглянулось по сторонам в поисках Бреки, который приносил сюда каждое утро миску каши, смешанной со слюной и кровью. – Голодно, – пожаловался Сперт.

– Стоило бы убить тебя, бесполезное создание, – проворчала Орка, поднимаясь на ноги.

– Неблагодарно, – прошипел Сперт, и прозвучало это, как будто с кого-то снимали кожу. – Сперт много работает. Сперт защищает тебя от везен.

– Если ты защищаешь нас, то где же Брека? – прорычала Орка.

Спертус растерянно моргнул.

– Не может следить за всем и всеми постоянно, – проворчал он. – Надо же когда-то спать.

– Орка! – позвал Торкель откуда-то сзади.

Она выпрямилась и обернулась, а внизу тут же послышался плеск и громкое журчание воды: Сперт погрузился в глубину и вернулся в свою пещерку под скалой. Торкель стоял на коленях возле створки, встроенной в большие ворота, которые отпирались лишь в тех редких случаях, когда они брали пони и везли в Феллур телегу с товарами на торговлю. Все остальное время они приходили и уходили через эту небольшую дверь, на которой висел железный засов. Орка побежала к Торкелю, и страх стучал у нее в голове, подобно барабану.

– Он был здесь, – сказал Торкель, указывая на четкий отпечаток ботинка в грязи: вдвое меньше, чем ее собственный след. – И он воспользовался дверью.

Железный запор был отодвинут, и створка просто прикрыта. Торкель толкнул ее и, распахнув, уставился на поляну перед воротами фермы, окаймленную лесом. Там, в грязи, было еще больше следов.

Паника, будто яд гадюки, разлилась по венам Орки. Слова Вирка из селенья Феллур зашелестели в ее голове. Они забирают детей.

– Тут был кто-то еще? – спросила Орка. Гнев и тревога переполняли ее и мешали читать знаки на земле. Ее взгляд обшаривал поляну, пытаясь проникнуть дальше, за лесные тени. – Его забрали, как и Харека, сына Асгрима?

– Никаких признаков чужаков, – сказал Торкель, поднимаясь. Он прошел наружу через отмеченные рунами врата и повернул налево, Орка следом за ним. На Торкеле был боевой пояс с охотничьим кинжалом и ручным топором, а его жена несла копье.

Достаточно, чтобы позаботиться о себе, если дело дойдет до бойни.

Они шли через открытую поляну. Среди мокрой от росы травы виднелось несколько пятен снега, и от них поднимался пар: восходящее солнце омывало растения своими лучами. Затем они прошли под высоко раскинувшимися ветвями деревьев, направляясь к северо-востоку от дома, в сумеречный мир. Орка следовала за мужем, помня о том, что он лучший следопыт, чем она сама. Он шел по следам: каждые несколько ударов сердца его взгляд опускался в землю, а потом вновь устремлялся вперед. Их путь свернул к ручью, что протекал по землям фермы, а затем они последовали вверх по течению, поднимаясь по пологому склону. Орка смотрела то вверх, то по сторонам, выискивая красноречивые признаки присутствия везен или других хищников, но ничего не видела. Лес был тих и неподвижен, словно затаил дыхание.

Где же он? Если что-то или кто-то причинил ему вред, то я…

В ее сознании возник образ падающего топора и брызжущей крови.

Она глубоко вдохнула, чувствуя, как ярость нарастает, как вены словно наполняются колотым льдом, и усилием воли заставила себя успокоиться. Она нужна своему сыну, и все, что было важно сейчас, – это найти его. Ослепляющий гнев в этом не поможет.

Подъем закончился, они взобрались на гребень холма и увидели раскинувшееся перед ними озеро: холодные воды его были черны и недвижны, отсюда вытекал ручей, питавший их земли.

– Брека! – крикнул Торкель. На краю озерца сидела темная тень.

– Папа! – ответил Брека, посмотрел на них снизу вверх, а его тоненький голос прозвучал очень громко в лесной тишине.

Орка ускорила шаг, обогнула Торкеля и побежала к сыну: прилив радости и облегчение растопили кристаллы льда у нее в груди. Брека сидел, скрючившись, на краю озерца. По воде его плыли лилии, бледные, словно сама зима. Орка опустилась на колени перед Брекой, обхватила его обеими руками и сжала в объятиях так крепко, что он захрипел, задыхаясь.

Она поцеловала сына в щеку, сморгнула слезы, погладила его непокорные черные волосы.

– Отойдите от кромки воды, – проговорил Торкель, подойдя к ним и подозрительно глядя на воду. Он шмыгнул носом. – Кажется, здесь пахнет никсами.

Он вытащил из-за пояса охотничий кинжал и воткнул его в мягкий суглинок.

– Отойдите, – повторил он.

– Почему ты здесь? – выдохнула Орка, оттаскивая Бреку от берега.

Мысль о том, что никс вряд ли мог оказаться здесь, так далеко от горного потока, проникла в ее голову, но Орка отмахнулась от нее. Слишком уж она была взволнована и одновременно полна облегчением от того, что Брека нашелся.

– Я услышал какой-то звук, – ответил Брека, когда Орка отпустила его. Он посмотрел на свой плащ, который лежал сложенным на коленях, а затем распахнул его.

Орка задохнулась, дернулась и отшатнулась.

На коленях у Бреки лежало, свернувшись калачиком, существо. Ростом оно было, пожалуй, в половину ноги Орки, если бы выпрямилось. У него были руки и ноги с массивными острыми когтями вместо пальцев и хрупкие, пергаментно-тонкие крылья. Сейчас они обвивали туловище. Из-под одного крыла сочилась кровь, пачкая розовую безволосую кожу. Существо было лысым, с острым носом и подбородком, с большими черными глазами и венами, проступающими сквозь полупрозрачную кожу, словно у новорожденного крысенка. Оно повернуло голову, посмотрело на Орку и открыло очень широкий рот, обнажив два ряда зубов: внешние острые, а внутренние – плоские, словно точильные камни. Из пореза на губе стекала тонкая струйка крови.

– Теннур, – сказал Торкель откуда-то сверху.

Орка встала на одно колено и ударила Бреку по щеке так сильно, что он упал на спину.

– Ты покинул ферму, презрел безопасность ради этого, – прорычала она, поднимаясь на ноги. – В то время как где-то здесь скрываются везен, убийцы и похитители детей.

Нечленораздельный звук вырвался из ее горла.

– Глупый дурачок, тебя же могли схватить, сожрать, убить!

Страх вновь наполнил Орку, и она подняла руку, чтобы дать еще одну пощечину.

Теннур, который все еще лежал на коленях у Бреки, с треском расправил крылья, закрывая мальчика, оскалил зубы и зашипел на Орку. Все это несмотря на то, что существо было слишком слабо, чтобы подняться.