Текст книги "...И скрылся с места преступления..."

Глава 17
Промах

Уэйт был не более чем в десяти ярдах от Роджера, другая машина находилась на таком же расстоянии за ним. Рев мотора напоминал звук взлетающего самолета. Услышав его, Уэйт повернулся, словно его дернули за невидимую нить, и на мгновение застыл на краю тротуара: руки вытянуты вперед, ноги чуть расставлены в стороны. Он стоял неподвижно, словно приветствовал автомобиль-убийцу.

Полицейский бросился к машине, как будто надеялся остановить ее. Он дотянулся до дверцы, ухватился за ручку и словно прилип к ней. Уэйт продолжал стоять – в это мгновение жизнь и смерть слились в одно целое.

Роджер ударил по клаксону.

Его звук перекрыл рев двигателя. Роджер включил дальний свет и повернул руль, направив фары в лицо водителю. Он видел, что полицейский сорвался с машины, видел передние колеса автомобиля, приближающиеся к неподвижно стоящему человеку.

Они были всего в двух ярдах от Уэйта.

Водитель дернул руль, и машина изменила направление. Одно колесо наехало на бордюрный камень, сорвалось, снова въехало на бровку. Машина набирала скорость. Уэйт бросился бежать, констебль мчался параллельно движущемуся автомобилю, пытаясь открыть дверцу и добраться до водителя. Роджер нажал на тормоза. Машина неслась прямо на него, через мгновение она оказалась под прямым углом к автомобилю Роджера. Полицейский исчез из вида. Роджер повернул руль, рассчитывая ударить машину в бок, но водитель вновь изменил направление. Он крылом задел бампер машины Роджера, послышался резкий скрежет, и автомобиль промчался мимо. Краем глаза Роджер видел шатающуюся на дороге фигуру полицейского и уменьшающиеся задние огни автомобиля. Он остановил машину и включил рацию:

– Вызываю все патрульные машины, вызываю все патрульные машины. Говорит старший инспектор Уэст, передаю из Лайгейта, с дороги у пустоши, из Лайгейта, с дороги у пустоши. Всем машинам двигаться к Лайгейту, задержите автомобиль марки "моррис", черный или темно-синий, с поврежденным правым крылом. Прошу передать сообщение всем патрульным машинам, прием.

– Сообщение принято, – сказал мужской голос, – передаю всем патрульным машинам: немедленно изменить маршрут, всем двигаться к Лайгейту, на дорогу у пустоши...

Роджер выключил рацию и вышел из машины. Полицейский не пострадал – он уже оправился от потрясения и бежал через дорогу к Уэйту. Уэйт сидел у стены дома миссис Китт, обхватив голову руками и подтянув колени к подбородку. Роджер видел лишь его ноги и затылок, со стороны проповедник напоминал небольшую горку мусора.

Полицейский опустился на колено, взял Уэйта за кисть и стал нащупывать пульс.

– Как он? – негромко спросил Роджер.

– Похоже, в порядке, сэр. У него небольшой шок, по-моему, он наткнулся на стену.

– Возможно.

Роджер уже узнал констебля Пая: как бы там ни было, но после этого дела ряды Скотленд-Ярда пополнятся отличными сотрудниками.

– Ему нужен врач?

– Сомневаюсь, сэр.

– Хорошо.

Вдали слышался гул автомобильных двигателей. Хорошо бы они его догнали, подумал Роджер. Хотя, вполне возможно, водитель достаточно опытный и сможет ускользнуть. Потом послышался звук открываемой двери, на дорогу упал пучок света – и торопливые женские шаги. Куда делись Уиллис и Крю? Однако Роджер не стал расспрашивать Пая. Он направился к воротам дома и увидел бегущую Джун Эйкерс – темный силуэт на фоне освещенного прямоугольника двери.

– С Питером все в порядке? – крикнула она на бегу.

– Небольшой шок, по-моему.

– Я слышала звук удара, – она скользнула мимо Роджера и побежала к Питеру Уэйту.

Она наклонилась над ним, точно так же, как перед этим сделал Пай, и пощупала пульс. Пай уложил проповедника на бок, и сейчас в свете уличного фонаря можно было видеть бледное лицо и небольшую кровоточащую царапинку на лбу. Девушка не падала в обморок и вообще производила на Роджера впечатление весьма уверенной в себе особы. Она подняла глаза, увидела Пая и обратилась к нему:

– Не поможете ли перенести его в дом?

– Я сам отнесу его, мисс, – сказал Пай и взял Уэйта на руки с такой легкостью, словно это был ребенок.

Он понес его в дом, следом шла Джун, рядом с ней Роджер. Он внимательно вглядывался в профиль девушки, изучал линию подбородка, ее походку.

– Что заставило его выйти на улицу? – спросил он.

– Ему позвонили по телефону.

– Не знаете, кто?

– Он не сказал. Просто повесил трубку и заявил, что ему надо с кем-то встретиться. Должно быть, машина поджидала его.

– Да. Чтобы убить.

– Это ужасно, – сказала Джун, – а Питер... – она не закончила фразу.

– Хотел покончить с собой, не так ли? – сухо заметил Роджер.

Она не ответила и лишь ускорила шаг. Они прошли в комнату, расположенную напротив той, в которой избили миссис Китт. Джун включила свет. Пай уложил Уэйта на старомодную кушетку: комната выглядела так, словно ее обставили шестьдесят лет назад и с тех пор сюда не входили.

Уэйт начал подавать признаки жизни.

– Может, дать ему глоток виски, сэр? – Пай похлопал себя по боковому карману.

– Не надо, пусть придет в себя без посторонней помощи, – посоветовал Роджер. – Разве с ними не было еще двух человек?

– Так точно, сэр, были, – сказал Пай, – но они получили сообщение из Скотленд-Ярда и поехали назад. Из участка сюда послали еще двоих полицейских, а я сказал, что пока они не приехали, справлюсь один.

– Вы вели себя молодцом, Пай. Чувствуете себя нормально?

– Так точно, сэр.

– Не ушиблись?

– Немного поцарапал руку да ударил колено, сэр.

– Что ж, если необходимо, сделайте перевязку и встаньте у входной двери. Я хочу, чтобы какое-то время меня никто не беспокоил, понятно?

– Так точно, сэр.

Пай вышел и аккуратно закрыл за собой дверь. Джун Эйкерс стояла у изголовья кушетки – она долго смотрела на Уэйта, потом положила ладонь ему на лоб и взглянула на Роджера. В ее глазах появилась какая-то растерянность, словно события этой ночи в конце концов сломили и ее. Казалось, у нее разболелась голова.

– Что произошло, когда вы приехали сюда? – неожиданно спросил Роджер.

– В общем-то, ничего особенного, – ответила она невыразительным тоном. – Питер был смертельно расстроен. Он уже давно живет на одних нервах – я прекрасно знаю, что питается он кое-как, потому что почти все свои деньги вкладывает в кампанию. Вряд ли вы представляете, что значит для него потеря всего того, над чем он работал полжизни, каким шоком был для него этот пожар. Уничтожено все. Все, – она произнесла это слово почти с той же интонацией, что и Уэйт, когда он стоял на пороге своей квартиры и смотрел на царивший в ней хаос.

– Что вы имеете в виду, когда говорите "все"? – спросил Роджер.

– Пожалуйста, не задавайте бессмысленных вопросов, – сказала она. – Все, над чем он работал десять лет.

– Кампания за безопасность на дорогах?

– Ну конечно, что же еще?

– Именно это меня и интересует, – сухо заметил Роджер. – Незадолго до того, как вы за ним заехали, он сказал мне, что дошел до критической точки и готов бросить эту кампанию. Он прекрасно понимал, что большинство тех, кто ему помогает, потеряли энтузиазм и желание работать. Почему же утрата нескольких имен и адресов людей, которых уже ничто не интересует, так повлияла на него?

– Он ни за что не бросил бы свое дело, – медленно произнесла она, – а шок...

– Думаете, это просто шок? – жестко спросил Роджер. – Что еще было в бюро-сейфе?

Она не ответила.

Но она глубоко вздохнула – очевидно, вопрос одновременно и уязвил ее, и потряс. Она посмотрела на Уэйта: его веки чуть вздрагивали, руки начали шевелиться.

– Ну и что же там было? – резко спросил Роджер. Она не смотрела в его сторону и не отвечала на вопрос.

Но Роджер понял, что она знает. Она стояла перед ним, высокая и стройная, с ясными, несмотря на выступившие слезы, глазами – в ней чувствовались гордость и нравственная чистота, которые невозможно было бы имитировать.

– Что?.. – начал было Роджер, но девушка перебила его.

– Не надо его тревожить...

– Я хочу знать, что он скажет, – твердо сказал Роджер. – Уэйт, послушайте меня.

При звуке его голоса Уэйт испуганно открыл глаза. – Уэйт, что еще было в том бюро?

– Почему вы не позволили мне умереть? – слабым голосом произнес Уэйт.

– Что еще было в том бюро?

Его глаза расширились, он плотно сжал губы, словно почувствовал новую опасность. Девушка схватила Роджера за плечо:

– Вы не имеете права пытать его!

– Если вы будете вмешиваться, – холодно сказал Роджер, – против вас будут выдвинуты обвинения. Будьте благоразумны. Уэйт, что еще было в том бюро?

В комнате воцарилось молчание. После долгой паузы он наконец произнес:

– Все. Все. Надежда и вера – все. Все, кто мог помочь, – сейчас я даже не знаю, по каким адресам писать, я потерял все.

– Что еще было в том бюро?

– Все, – ответил человек, и это прозвучало как тихий выдох.

– Не прикидывайтесь смертельно больным, отвечайте мне. В бюро был порошок. Что это за порошок?

– Порошок? – эхом отозвался Уэйт, его взгляд стал осмысленным, словно наконец он начал понимать, чего от него хотят.

– Порошок? – его зрачки расширились еще больше, и в выражении глаз появилось нечто непонятное.

– Порошок, – повторил он, – тальк, мы...

Он сделал глотательное движение:

– У нас бывали собрания и даже вечеринки. Мы ведь все время работали. Но работы без отдыха не бывает, люди становятся мрачными. Были танцы. Тальк, – продолжал он уже более уверенно, – но какое это имеет значение? Тальк, мы натирали им полы, чтобы во время танцев было лучше скользить.

– Он ничего не знает, – сказала Джун срывающимся голосом.

– Зато вы знаете, – резко бросил Роджер.

* * *

– Мне нечего сказать, – медленно проговорила племянница миссис Китт, – нет ничего, чем я бы считала возможным поделиться с вами.

Больше она не произнесла ни слова.

* * *

– Ну ладно, – сказал Роджер, когда прибыли люди из участка, – мы отвезем мисс Эйкерс в Скотленд-Ярд, и она останется там до тех пор, пока ей не захочется разговориться. Уэйта тоже надо прихватить, возможно, он не такой дурачок, каким хочет казаться.

Роджер и три местных детектива находились в комнате, где преступник напал на миссис Китт. Уэст уже собирался вернуться в Скотленд-Ярд: надо было созвониться со всеми нужными людьми, поговорить с экспертами. У местной полиции есть свои сложности, их возможности ограничены, а если работать параллельно с такими отдаленными друг от друга участками, как Лайгейт и Тоттинг, то почти невозможно четко координировать действия.

Надо было взять под наблюдение всех из списка комитета Уэйта, выяснить, чем там занимались, и сделать это следовало сегодня. Ему нужна была информация о человеке, которого он сбил на лестнице в доме Уэйта. Также надо было узнать, может ли миссис Китт дать показания, может ли ее муж оказать какую-нибудь помощь следствию. Доктор Китт все время находился в больнице вместе с приехавшей к нему сестрой. Это плохой признак. Был еще и Бенджамин Канлифф, с которым также предстояло встретиться и выяснить подробности о его жене. Надо было выяснить у полицейских из Сент-Джон-вуда, где она брала героин. Теперь в деле были уже два общих знаменателя: участие в том дорожном происшествии и наркотики.

Роджеру необходимо было знать, сколько еще героина вращается в этом деле. И еще требовалось найти Розмари Джексон. Сейчас это было, наверное, самым важным.

* * *

А она все спала и видела чудесные сны.

* * *

Под присмотром местных полицейских Роджер отправил Уэйта и девушку в Скотленд-Ярд, а сам поехал в Сент-Джон-вуд, где ночной дежурный сообщил ему подробности относительно миссис Канлифф:

– Грустная история, – сказал дежурный инспектор. – Канлифф души не чает в этой женщине. Она на пятнадцать лет моложе его и настоящая красавица. Но она частенько бывает навеселе – под героином. Надо сказать, у нее хороший источник. А поскольку он знает, как она страдает, когда не может достать наркотики, пару недель он позволяет ей предаваться этой страсти. Потом она приходит в себя, начинает понимать, что так больше продолжаться не может, Добровольно отдается в руки врачам, которые прописывают ей очередной курс лечения. Я знаю Канлиффа уже десять лет, – продолжал инспектор, – и могу сказать, что сейчас он женат на развалине, это лишь тень той женщины, которой она была несколько лет назад. Трагедия для Канлиффа.

– Далеко ли он живет? – спросил Роджер. – И где сейчас его жена?

– Она сейчас в клинике, но все это лечение – самообман, – холодно заметил инспектор. – Когда пришло сообщение из Тоттинга, я говорил с Канлиффом. Он сказал, что сегодня ляжет поздно и будет рад встретиться с тобой, только надо предварительно позвонить. Хотя он сомневается, что сможет чем-то помочь.

Было уже начало первого ночи.

– Как считаешь, это не слишком поздно? – спросил Роджер.

– Только не для Канлиффа, – уверенно сказал детектив. – Не возражаешь, если я поеду с тобой?

Водитель, который почти четыре года назад сбил миссис Роули, все еще бодрствовал. Этой ночью он и не собирался спать.

Роджер имел о нем представление лишь по старой фотографии, и потому Канлифф во плоти показался ему гораздо более энергичным, подвижным – бесспорно, он был интересной личностью, хотя по снимку это было не понять. Дом на Риджентс-парк был окружен частным парком, здание являло собой шедевр архитектурной экспрессии, его изящные линии, подсвеченные небольшими прожекторами, гордо вырисовывались на фоне ночного неба. Интерьер поражал роскошью и изысканностью вкуса. Канлифф выглядел усталым, но бьющее через край здоровье и благополучие невозможно было скрыть.

– Да, – сказал он Роджеру, – иногда мне кажется, что это возмездие за погибшую женщину, хотя, право, я и сейчас уверен, что ничего не смог бы тогда сделать. Это была не моя вина. Если бы скорость была чуть меньше, не двадцать пять миль в час... – он замолчал. – Это словно проклятие, – медленно продолжал он. – Через несколько месяцев после того происшествия заболела моя жена, – в то время я еще не понимал, что это наркомания. Когда я это обнаружил...

Он снова умолк и пожал плечами. Они разговаривали в большой просторной комнате с высокими потолками. Горел камин, окна были закрыты темно-голубыми бархатными портьерами, каждый предмет в этой комнате говорил о богатстве хозяев. А в воздухе витала беда.

– Я понял, что произошло, только через несколько недель после того, как она ушла из дома, – с трудом произнес Канлифф. – Она намного моложе меня, и я боялся, что у нее началась какая-то интрижка, поэтому мне казалось, что, натолкнувшись на мое спокойствие и показное равнодушие, она поймет всю безрассудность своего поведения. Вернулась она уже больной. Это и было началом. Она... – он тяжело дышал, – она всегда обвиняла меня.

– В чем?

– Она никогда не говорила, где достает наркотики, но как-то раз проговорилась, что они есть в одном из благотворительных комитетов, где она время от времени работала. Она вела большую общественную работу – потому что я на этом настаивал: ей практически нечем было заняться, а я считал, что труд пойдет ей на пользу. А вместо этого...

– Какой именно благотворительный комитет? – резко спросил Роджер.

– Я не знаю.

– Не был ли это комитет Питера Уэйта "Остановить убийства на дорогах!"?

– Она участвовала и в его работе, но я не уверен, что героин она доставала именно там, – настаивал Канлифф. – Этот вопрос интересовал всех, даже персонал в клинике "Палли", где она проходила лечение, но она была непреклонна. По-моему, она боялась, что если проговорится, то больше никогда не получит героина.

– Понятно, – сказал Роджер и достал из кармана список адресов, которые переписал из досье Уэйта. – Вам знакомы эти имена, мистер Канлифф?

* * *

Канлифф внимательно просматривал список.

Роджер наблюдал за ним.

На его месте он легко мог представить Чарлза Джексона, его глазах было такое же отчаяние. Чарлз Джексон, влюбленный в свою юную очаровательную жену, так же таинственно исчезнувшую.

Имело ли это какое-то отношение к его работе в области исследования и предупреждения наркомании?

Глава 18
Огромные усилия

– Единственное знакомое имя в вашем списке – это Артур Роули, – сказал Канлифф. – Но я не видел его с тех самых пор. После я ему писал, спрашивал, не могу ли чем-нибудь помочь, – понимаете, у меня есть деньги, а он очень беден. Ответа я не получил. Ничем другим я не мог быть ему полезен. Достаточно было того, что на моей совести лежала смерть этой женщины, и, конечно же, мне хотелось что-то сделать для ее мужа. Но я могу понять и его, особенно если он был уверен, что я действительно виноват в ее смерти. Если бы кто-нибудь убил мою жену...

Он остановился на полуслове.

Роджер не перебивал его.

– Если бы мне удалось узнать, кто первый раз дал моей жене этот наркотик, если бы я знал, кто снабжает ее сейчас, мне кажется, я задушил бы этого человека собственными руками, – с огромным усилием произнес Канлифф.

– У вас есть какие-то соображения на этот счет? Не представляете, кто бы это мог быть?

– Увы, нет.

– Вы сказали, что сейчас она в клинике, проходит курс лечения?

– Да, она лежала в клинике "Палли" несколько раз, – сказал Канлифф. – Первые два раза мы сумели все сохранить в тайне, и полиция ничего не знала: я надеялся, что ее удастся вылечить. Но, как выяснилось, нервы ее были в таком состоянии...

Ну и жизнь она устроила этому бедняге, подумал Роджер.

– В последний раз я все рассказал полиции, но они так и не смогли выяснить, где она брала наркотики, – сказал Канлифф. – Когда она оттуда выйдет, за ней будут постоянно наблюдать, я вынужден был пойти на такой шаг, но... Мистер Уэст, моя жена была красавицей! Это была искренняя, приветливая женщина. Если бы вы наблюдали за происходившими с ней изменениями, если бы вы видели эту чудовищную метаморфозу, вы бы пришли в ужас. Наркотик подействовал на ее нервы и на внешность, на общее состояние здоровья. Иногда у меня возникают сомнения: неужели это одна и та же женщина?

Оставаться дольше не имело смысла – что можно было сказать этому человеку, что сделать для него? Роджер вежливо попрощался с Канлиффом и вышел на улицу.

– Ну, и что ты о нем думаешь? – спросил инспектор из Сент-Джон-вуда.

– Он верно оценивает ситуацию, – осторожно заметил Роджер. – А что тебе известно о клинике "Палли"?

– Чертовски дорогая психушка для истериков и наркоманов, – небрежно бросил инспектор. – В общем, лечат там неплохо, если тебе это по карману. Врач-ординатор живет при больнице, целый штат вышколенных медсестер, дюжина консультантов с Харли-стрит. У клиники хорошая репутация, а иногда им приходится иметь дело с весьма своеобразными пациентами. Эти наркоманы – самые настоящие психи, хотя кому я это рассказываю!

– Мне, благодарю, – усмехнулся Роджер. – Что ж, теперь надо выяснить, вернулся ли домой Джексон.

* * *

Он еще не вернулся, сведений о Розмари Джексон тоже не было. В последнем донесении говорилось, что к полуночи Джексон еще не выезжал от матери Розмари.

Роджер подъехал к Скотленд-Ярду, но из машины выходить не стал. Был уже почти час ночи. Глаза пощипывало, как будто в них попал песок, – Роджер знал, что еще некоторое время он будет чувствовать сонливость, а потом это пройдет, и к утру он окончательно разгуляется. У него не было настроения возвращаться в пустую квартиру и ворочаться там с боку на бок, пытаясь заснуть, – надо все же повидаться с Джексоном. Пара глотков виски – и он моментально придет в себя.

Огромные здания Скотленд-Ярда были погружены во тьму, и только в корпусе департамента уголовного розыска светилось несколько окон. Он въехал на стоянку, про1пел мимо дежурного, поднялся по лестнице и вошел в лифт. Первым делом он направился в свой кабинет. Открыл дверь и почувствовал холод: камин давно погас. Въевшийся в стены запах табака казался в холодной комнате особенно отвратительным, и, чтобы хоть как-то оживить этот склеп, Роджер закурил. Он сел за свой стол, заваленный отчетами и меморандумами, – для того, чтобы со всем этим разобраться, требовалось минимум два часа, но текущие дела сейчас его не интересовали.

Потом он вспомнил, что забыл позвонить Джанет, своей жене, они же договаривались на десять часов вечера...

Должна же она понять, что он чертовски занят, но...

Он с досадой бросил сигарету.

Вечерние газеты дали множество материалов по "дорожным происшествиям", во всех упоминалось его имя – Джанет, вероятно, уже поняла, какого рода делом он занимается и, наверное, волнуется. Какого черта он не позвонил ей? И тут же улыбнулся, вспомнив, чем он занимался в десять часов вечера. Сейчас звонить было уже поздно, но это первое, что он должен будет сделать утром.

В поисках оперативной информации он быстро просмотрел записку. Сверху лежал вырванный из блокнота лист, на котором карандашом было написано:

"Миссис Уэст звонила в 11.40. Я сказал ей, что ты уехал в районный участок".

Больше ничего существенного не было, за исключением фотографии Артура Роули, сделанной примерно в то время, когда умерла его жена. К снимку была приложена краткая биография этого человека. Роули занимал должность помощника менеджера в небольшой фармакологической компании – он был хорошим специалистом в фармакологии и, похоже, преуспевал; в то время ему только что исполнилось двадцать семь лет. Внешне он производил впечатление кроткого и не очень далекого человека, легко было представить, как он дает молодым мамам советы по детскому питанию, проверяет рецепты, смешивает лекарства... лекарства...

Наркотики.

Это уже третий человек имеющий отношение к тому происшествию, и определенным образом связанный с наркотиками.

Роджер быстро пробежал информацию по Роули, его интересовало, где сейчас живет этот человек, где работает.

Судя по рапорту Коннолли из Лайгейта, Роули покинул этот район вскоре после смерти жены. И он уже не работал в фирме "Смартс", его фамилия не числилась ни в одном из ее подразделений. О его родственниках ничего не было известно, и Коннолли сейчас занимался проверкой.

– Надо как можно быстрее разыскать этого Роули, – вслух пробормотал Роджер и закурил новую сигарету.

Изменилось бы что-нибудь, знай он раньше, что Роули – химик-фармацевт, имеющий опыт обращения с наркотиками, а главное – доступ к ним?

Телефон на его столе тихо звякнул, и он сразу же поднял трубку:

– Уэст слушает.

– Хэлло, Красавчик, это Дик Рид, – спокойным голосом сказал дежурный суперинтендант, – заходи, поговорим, у меня тут кое-что есть для тебя.

Отставка Рида была уже не за горами. Этот спокойный седой человек в свои почти шестьдесят лет выглядел так, словно всю жизнь занимался научными проблемами или преподавал что-то очень теоретическое в солидном колледже. На самом деле он больше сорока лет крутился в бешеном водовороте Скотленд-Ярда.

Услышав шаги Роджера, он поднял голову:

– Привет, – весело улыбнулся Рид, – проходи, садись. Он наблюдал за тем, как Роджер устраивается в кресле. – У тебя такой вид, что хочется предложить подушку.

– Нет настроения спать, слишком много мыслей крутится в голове.

– Тогда имеет смысл пропустить по рюмочке, – заметил Рид и достал из стола бутылку виски и сифон. – Говорят, там кто-то кинулся на тебя с топором?

Роджер усмехнулся:

– Когда Уэйт немного придет в себя, я обязательно спрошу, зачем ему на кухне понадобился топор.

– А я могу тебе сказать, – деловым тоном произнес Рид. – К нам заявился один из его бойскаутов, и мы задали ему несколько вопросов. Оказывается, Уэйт частенько ездит в Суррей и занимается там рубкой леса, это что-то вроде тренировок для его бойскаутов.

– Вряд ли мне бы понравилось, если б мои мальчишки присоединились к его команде, – мрачно заметил Роджер, – но с этим можно не торопиться. У меня возникли другие проблемы, Дик. Тебе что-нибудь известно о действии героина?

– Достаточно много.

– А о лечении?

– Почти ничего.

– Ты слышал когда-нибудь о наркомане, который даже во время лечения не продал бы душу дьяволу за один укол?

– Нет, – задумчиво сказал Рид. – О чем ты говоришь, Роджер?

– Миссис Канлифф – наркоманка. Дважды или трижды ее помещали в клинику "Палли" для так называемого лечения. Как говорит ее муж, даже сотрудники клиники не сумели узнать от нее, где она берет наркотики.

– За один укол она бы все им выложила, – сказал Рид, – кто-то здесь лжет.

– Верно, кто-то лжет. Ее надо взять под наблюдение, и крайне важно установить местопребывание Артура Роули.

– Возможно, утром удастся получить по нему кое-какую информацию, – сказал Рид. – Сейчас я распоряжусь относительно наблюдения за Канлиффами.

Он снял трубку и отдал распоряжения, потом что-то записал на листе бумаги.

– Спасибо, – сказал Роджер. – Любитель топоров пришел в сознание?

– Пока нет.

– Хоть кто-нибудь пришел в сознание?

– Миссис Китт вычеркнули из списка тяжелобольных, так что завтра утром мы сможем с ней поговорить. Уэйт уже заждался и скоро закипит. Девица Эйкерс – в другой комнате, спокойная, безразличная, по крайней мере, так может показаться со стороны.

Рид ухмыльнулся и сделал глоток виски:

– С уловом тебя! – торжественно произнес он и начал рыться в бумагах на своем столе. – Как только ты обнаружил кокаин и героин, я сразу же проверил всех известных и подозреваемых торговцев наркотиками и всех прочих сомнительных типов, связанных с наркотиками. Насколько мы выяснили, вся крупная рыба сейчас ушла на дно и не проявляет никакой активности. Утром мы бросим на это дополнительные силы. Кстати, как ты думаешь, сколько там вообще было наркотика?

– Примерно фунт героина и около полуфунта кокаина.

– Торговля оптом, а? Если Уэйт использовал свой комитет как средство распространения и реализации товара...

– А если комитет использовал его в качестве прикрытия? – сухо сказал Роджер. – Хотел бы я знать, каким образом тот, кто поджег документы, узнал, что они нам нужны. Об этом могли догадываться только Уэйт и Эйкерс. Если за домом следили или кто-то из соседей квартиры...

Он замолчал.

– Гадать можно до бесконечности. Довольно. У тебя еще что-нибудь есть?

– Нет. Почему бы тебе не пойти наверх и не прилечь? Сбрось ботинки и отдохни.

– Надо обязательно поговорить с Джексоном, когда он вернется из Оксфорда, – сказал Роджер. В этот момент зазвонил телефон.

– Подожди минуту, – Рид поднял трубку. – Рид слушает... Да, он сейчас у меня, а кто говорит?.. А, сейчас.

Он подвинул телефон поближе к Роджеру и шепотом сказал:

– Гора сама идет к тебе. Это Чарлз Джексон.

– Спасибо, – Роджер быстро взял трубку. – Хэлло...

– Это Уэст? – голос Джексона звучал так громко, что Роджер непроизвольно отодвинул трубку от уха.

Непохоже на :него, подумал Роджер. Джексон никогда так не разговаривал. Сейчас же он говорит так, словно на грани нервного срыва.

– Уэст слушает, – сказал Роджер.

– Уэст... – его голос срывался, и Роджер почувствовал что-то неладное. – Вы можете... немедленно приехать ко мне? Я... О Боже, это ужасно!

Ужасно?

Может быть, ему стало что-то известно о Розмари, может быть, ему сообщили, что она мертва.

– Что?.. – начал было Роджер.

– Я у себя дома, – перебил его Джексон и повесил трубку: судя по грохоту, который раздался перед тем, как послышались короткие гудки, он просто выронил ее.

Роджер одним движением поднялся из кресла и схватил свою шляпу, которую перед этим бросил на стол Рида:

– Что-то случилось в квартире Джексона, – сказал он. – Здесь есть пара сотрудников, но, боюсь, может потребоваться больше.

Он так стремительно направился к двери, что можно было подумать, будто это его первый выезд на дело после продолжительного отпуска.

* * *

Его машина мчалась на Хейкорт-мьюз. Никогда в жизни он не ездил с такой скоростью.

* * *

В окне спальни горел свет. Дежуривший на углу полицейский в штатском с удивлением смотрел на ворвавшуюся в улочку машину. Раздался визг тормозов, Роджер стремительно выскочил из автомобиля и чуть ли не бегом бросился к входной двери. Полицейский молниеносно двинулся в его сторону, но, узнав Роджера, остановился посередине улицы.

– Хэлло, Кимбер. Есть новости?

– Мистер Джексон вернулся примерно полчаса назад, сэр.

– С ним кто-нибудь был?

– Нет, сэр.

– Хорошо, спасибо, – и Роджер бегом бросился" по лестнице.

Дверь оказалась открытой, ему даже не надо было звонить. Увидев лицо Джексона, он понял, что, видимо, есть основания для тревоги: человек его склада не мог так сломаться без достаточно серьезного давления со стороны.

– Все в порядке, – спокойно сказал Роджер. – Что случилось?

Он бы не удивился, если бы Джексон сказал, что его жена мертва.

– Пойдемте, сами посмотрите, – ответил Джексон.

Он вошел в большую гостиную – пастельные тона и декор помещения мгновенно ассоциировались с грациозностью и очарованием Розмари Джексон. На столе лежали две фотографии, рядом был большой надорванный конверт.

– Пожалуйста, – скрипучим голосом сказал Джексон, – взгляните сами.

Роджер подошел к столу.

Он не знал женщин, запечатленных на фотоснимках, хотя вначале ему показалось, что это жена Джексона. На одной фотографии была изображена молодая, довольно симпатичная женщина, – не красавица, но с таким веселым выражением глаз, что не возникало ни малейших сомнений относительно ее способности смеяться при любых обстоятельствах. На другой фотографии была женщина более старшего возраста.

Старшего?

– Посмотрите с другой стороны, – сказал Джексон. Роджер перевернул фотографии.

Он уже начинал понимать, так как заметил сходство двух снимков: форма головы, линия подбородка, скулы и нос были очень похожи.

С обратной стороны фотографии молодой счастливой женщины было одно слово: "до".

На снимке женщины "постарше" также было одно слово: "после".

И тут он заметил то, на что вначале не обратил внимания: из-под разорванного конверта выглядывала газетная вырезка. Он осторожно взял ее, ив этот момент Джексон начал говорить. Его голос звучал хрипло. Он был в отчаянии.

– Что вы теперь намерены делать, Уэст? Как вы собираетесь искать ее? Вы не можете позволить, чтобы с ней это произошло, вы слышите меня? Вы не имеете права допустить это, об этом нельзя даже думать.

Роджер бегло просматривал строки последнего отчета Министерства внутренних дел по деятельности наркомафии в Великобритании – беспристрастный, лаконически точный анализ, который в качестве секретаря комитета по расследованию подготовил Чарлз Джексон.

Какой во всем этом смысл?

* * *

– Что вы собираетесь предпринять, чтобы найти ее? – жестко сказал Джексон. – Вы обязаны найти ее!

– Что вы намерены делать? – спокойно спросил Роджер.

– Но я же ничего не могу сделать!

Роджер невозмутимо смотрел на него:

– Вы в этом уверены?

– К чему вы клоните, черт возьми?

– Буду с вами откровенен, – сказал Роджер, – в этом деле есть два очень важных фактора, и один из них – наркотики. А вы готовили этот отчет, это та тема, которой вы занимаетесь вплотную. Свидетели и все те, кто имел отношение к делу, четыре года назад возбужденному против Канлиффа, пострадали, всех их постигла судьба миссис Роули. Не стану делать вид, что мне известно, каким образом это связано, но знаю, что два свидетеля по этому делу были убиты, что вас и миссис Китт едва не постигла та же участь, что Уэйта, который был инициатором обвинения, сегодня вечером чуть не убили.