Текст книги "Капитан"

– Вы прагматичны, – заметил он. Она в ярости взглянула на него.

– Значит, наши прежние договоренности не имеют значения.

– Что вы имеете в виду? – вдруг опомнилась она.

– Ведь вы больше не хотите обсуждать наш брак? – спросил он.

– Если вы хотите… – неуверенно начала она.

– Вы – свободная женщина.

– Да!

– Неужели вы способны предложить себя в супруги свободному человеку?

– Разумеется.

– Даже мне?

– Возможно.

– Вы знаете, как наказывают рабынь, которые солгали? – неожиданно спросил он.

– Откуда я могу знать это? – прошептала она.

– Я думал, вы слышали об этом.

– Кажется, их наказывают очень сурово, – пробормотала она.

– Я тоже так считаю, – усмехнулся он.

– Подобные вещи меня не интересуют.

– А я считаю, что могли бы заинтересовать.

– Нет.

– Значит, вы Трибоний Аврезий с планеты Теренния, судебный исполнитель?

– Да!

– Вы – Трибоний Аврезий, свободная женщина из сословия хонестори, даже патрицианка?

– Да, конечно, – кивнул он.

– Обычно все, кто принадлежит к патрицианским семьям, носят пурпурные ленты, пришитые к одежде – символ своей знатности. Разве у вас есть такой признак?

– Это не моя одежда, – смущенно ответила она.

– Вот как? Во время путешествия на вас не ваша одежда?

– Нет. Но на вас тоже не видно пурпурных лент!

– Обычно я не ношу их, – возразил Туво Авзоний. – Они не слишком подходят к одежде «одинаковых», иногда вызывают ненужные расспросы и зависть.

– Да, низшие классы подвержены таким чувствам, – кивнула она.

– Низшие классы?

– Да.

– Меня восхищает ваш наряд, – произнес он.

– Спасибо, – поблагодарила она.

– Сразу ясно, что это одежда свободной женщины.

– Конечно, – кивнула она.

– Насколько я понимаю, рабыни, которые осмеливаются надеть такую одежду без позволения хозяина, подвергаются суровым наказаниям. Их даже убивают.

Она побледнела.

– Конечно, иногда хозяева сами приказывают рабыням облачиться в такую одежду – например, если желают сохранить в тайне их настоящее положение. Что с вами? С вами все в порядке?

– Да, да, – ответила она слабым голосом.

– Вы дрожите, – удивился он.

– Думаю, мне пора идти.

– Нет, вы останетесь здесь.

– Прошу вас, благородный Авзоний! – возмутилась она.

– Счастье, что вы не рабыня, – усмехнулся он, – потому что если рабыня осмеливается обратиться к свободному человеку по имени, да еще таким тоном, ее подвергают самым суровым наказаниям.

– Не забывайте, что вы из «одинаковых»! – воскликнула она.

– А вы – свободная женщина, даже патрицианка?

– Да, да!

– У вас красивые туфли. Снимите их, – приказал он вдруг.

Она в ужасе взглянула на него, но не осмелилась противиться такому ясному приказанию, поскольку была рабыней.

– Ладно, – сказала она.

– Нет, не здесь.

Она поднялась с постели, на которой сидела, и села на пол рядом с кроватью.

– А теперь чулки, – приказал он.

Ее ступни были тонкими и миниатюрными.

– Встань и подойди сюда.

Дрожа, она встала перед ним. Он взялся за шарф и осторожно размотал его, открывая ошейник.

– Господин! – простонала она, падая на колени.

– Неужели ты думала, что я не узнаю рабыню, если посмотрю на нее? – спросил он. – Рабыни совсем по-другому ходят, смотрят, у них другая фигура, даже если они сами не сознают этого.

– Вы же из «одинаковых»! – воскликнула она.

– Нет, – покачал головой Туво Авзоний. – В моих руках побывала рабыня, и с тех пор я перестал быть «одинаковым». Я узнал вкус рабыни.

– Простите меня, господин! – заплакала она.

– Думаешь, я не знаю, зачем к гостям отсылают рабынь? – угрожающе спросил он.

– Простите меня!

– Так вот какой стала моя бывшая невеста, гордая, практичная маленькая женщина, Трибоний Аврезий!

– Да, господин, – в ужасе произнесла она.

– Ошейник тебе идет.

– Спасибо, господин.

– Как тебя зовут?

– У меня нет настоящего имени, – ответила она. – В этом доме меня называют Флорой.

– Отличное имя для рабыни, – заметил он.

– Спасибо, господин.

– Оно тебе подходит.

– Да, господин.

– Неужели твой хозяин приказал тебе прийти сюда в одежде свободной женщины?

– Нет, господин, – прошептала она.

– Сними ее.

Она освободилась от одежды свободной женщины и встала на колени перед ним так же, как незадолго до этого становилась перед Отто – в узкой повязке на груди, с черным шнурком, поддерживающим на бедрах два шелковых полотнища. Даже в таком состоянии она вспомнила, что забыла алую шелковую ленту, красиво оттеняющую ее волосы.

– О! – воскликнул Туво Авзоний. – Что это за цветок у твоего пояса?

– Цветок рабства, который мне было приказано предложить вам.

– Твой хозяин так низко ценит тебя? – удивился Туво Авзоний.

– Да, господин, – заплакала она.

– Положи цветок на кровать и разденься полностью, – приказал он. – Нет, не вставай с коленей.

– Да, господин.

– Здесь, в углу, есть плеть для рабов, – указал он. – Подползи к ней на четвереньках и принеси мне в зубах.

Рабыня подчинилась.

Он взял у нее плеть и бросил на кровать, рядом с цветком.

– Подними руки и сложи их вместе, – приказал он.

Тотчас ее запястья были связаны. Туво Авзоний привязал рабыню к ножкам кровати, как обычно поступали в своих спальнях жители Империи.

Рабыня стояла на коленях, опустив руки перед собой.

– Ты пыталась одурачить меня, – сказал он. – Я этого так не оставлю.

Он поднял плеть и потряс ею.

– Я из рода Аврезиев! – отчаянно крикнула она.

– Неужели? – усмехнулся он.

– Нет-нет, – спохватилась она. – Я всего лишь рабыня!

– Ты пришла в комнату с тайной целью, – произнес он. – Ты осмелилась без позволения одеться в платье свободной женщины. Ты говорила, что ты свободная женщина Трибоний Аврезий, некогда бывшая моей невестой. Ты высокомерно говорила со мной, из твоих лживых губ сыпались оскорбления. Используя известные психологические приемы, ты пыталась заставить меня выполнить свои желания. Будучи тварью, ты осмелилась заговорить о браке. Ты обращалась ко мне по имени, позоря его – потому что имя оказывается опозоренным, когда его произносит рабыня!

– Пощадите! – умоляла она.

– Тебя во многом можно обвинить, Флора, – сказал он.

– Простите меня, господин!

– Только не понимаю, зачем тебе понадобилось все это?

– Я кое-что знала о вас, господин, – заплакала она, – и испытывала презрение. Сама мысль о вас была мне отвратительна. Меня передергивало, как только я представляла, как вы прикасаетесь ко мне.

– Ты считала меня «одинаковым», безвольным слабаком?

– Да.

– Ты думаешь, что была права? – спросил он.

– Нет, господин, – ответила она. – Я вижу, что ошиблась.

– Но даже если бы ты оказалась правой, разве бы это оправдывало твое поведение?

– Нет, господин!

– Разве рабыня может выбирать, кого ей придется удовлетворять?

– Нет, господин.

– От кого это зависит?

– От хозяина.

– Разве кто-нибудь считается с чувствами рабыни? – спросил Туво Авзоний.

– Нет, господин.

– Ты знаешь об этом?

– Да, господин.

– И тем не менее совершила этот поступок.

– Простите меня, господин, – простонала она.

Он взглянул на цветок рабства, лежащий в ногах кровати.

– Накажите меня, – попросила она. – Я ваша, делайте со мной, что хотите.

– Ты помнишь о своем господине?

– Я люблю его, – ответила она.

– Разве рабыни умеют любить?

– Только рабыни знают, что такое настоящая любовь.

– Я слышал, что любовь делает женщин рабынями.

– Вот почему такое запрещается «одинаковым», – объяснила она, – чтобы женщины не делались слабыми, не попадали под чужое влияние, не становились рабами. Но только в рабстве они познают самих себя и становятся по-настоящему свободными, – уточнила она.

– Любопытно, – ответил он.

– Подумайте, какими могут стать женщины, когда они становятся рабынями по закону и во всех отношениях.

– Похоже, ты боишься работы, наказаний и рабства, – сказал он.

– Да, господин. Но мы не можем выбирать хозяев – мы принадлежим и должны служить, не задавая вопросов. Однако даже в таком состоянии, при всем нашем отчаянии и ужасе, мы знаем, что мы желанны и готовы любить, что мы сексуальны, свободны и всегда являемся самими собой.

Он отложил плеть в сторону, склонился над ней и развязал ей руки.

– Ты можешь предложить мне цветок рабства, – сказал он.

Робко и смущенно она взяла цветок с кровати, опустилась на колени перед Туво Авзонием и двумя руками протянула ему цветок.

– Я отдаю вам свой цветок рабства, господин, – прошептала она.

– Встань, отвернись и сложи руки за спиной, – приказал он.

Она почувствовала, как он связывает ей запястья – грубо и жестко, за спиной. В одной руке она все еще сжимала цветок. Она была связаны так, что ее руки оказались схваченными тонким черным шнурком пониже спины.

– Господин? – спросила она.

– Ты выполнила приказ своего хозяина, – сказал он. – Ты пришла ко мне и предложила цветок рабства. Наверное, когда-нибудь ты еще придешь ко мне и будешь служить так, как я захочу, а теперь я пощажу тебя для твоего хозяина.

– Не понимаю, – произнесла она.

– Я не принял цветок, – добавил он. – Я отказываюсь от тебя. Возвращайся к своему хозяину.

– Неужели я не интересна вам? – спросила она.

– Плутовка, – ответил он, – я отсылаю тебя из комнаты, пока еще могу справиться с собой.

– Господин! – радостно воскликнула она.

– Тем более, что когда-то ты принадлежала к хонестори, гражданам Империи, патрицианскому роду.

– Но не теперь, – уточнила она.

– Да, теперь уже нет, – улыбнулся он.

Он взял из ее руки цветок и прикрепил его к шнурку на поясе. За шнурок он также заткнул шелковые повязки и юбку – возле левого бедра.

Он подошел к двери и открыл ее.

Она смотрела на него с радостью и благодарностью.

– Выходи, – хрипло приказал он.

– Господин! – вскрикнула она.

– Тебя обязательно выгонять из комнаты плетью? – осведомился он.

– Нет, господин!

У двери она остановилась и быстро поцеловала его в щеку.

– Спасибо вам, господин!

– Ну, убирайся, рабыня-красотка! – сказал он.

– О! – Она вскрикнула, почувствовав шлепок пониже спины.

Стражник поднялся со стула.

– Я отказываюсь от нее, – сказал Туво Авзоний.

– Ты хочешь другую?

– Да, есть та, которую бы я хотел, – ответил Туво Авзоний.

– Кто она? – удивился стражник.

– Это неважно, – ответил Туво Авзоний, вернулся в комнату и запер дверь.

Флора прошла мимо стражника на нижний этаж.

Глава 32

– Она и вправду так говорила? – спросил Отто.

– Да, – кивнул Туво Авзоний.

Флора стояла на коленях у стола, за которым сидел Туво Авзоний и его спутница, маленькая женщина, а напротив них расположились Юлиан, хозяин дома и Отто, хозяин рабыни.

Здесь же присутствовали две рабыни – они прислуживали за столом. Одну звали Рената, другую – Геруна.

Спутница Туво Авзония в одежде «одинаковых» казалось грустной и встревоженной.

Со времени визита Флоры в комнату Туво Авзония прошли уже сутки. Флора дрожала, когда хозяин подозвал ее к столу.

Она встала на колени, нагая, в ошейнике, слегка расставив ноги, как было принято у рабынь, держа связанные руки за спиной.

По-видимому, ее господин хотел узнать обо всем, что случилось в комнате Туво Авзония. Его насторожило, что от рабыни отказались и она вернулась слишком рано, причем к ее поясу был прикреплен цветок. Ее немедленно отвели в клетку, там развязали и заперли. Ей не отдали обратно ее одежду.

Туво Авзоний не отказывался от расспросов, он попросил Отто, чтобы тот проверил ее свидетельство и убедился в том, что случилось.

Иногда глаза Отто вспыхивали яростью, и его кулаки сжимались на столе. Но рабыня честно и открыто рассказывала обо всем, что она совершила.

– Твое поведение заслуживает ужасного наказания, – наконец сказал Отто. – Ты видишь, – повернулся он к Юлиану, – она недостойная женщина.

– Тогда продай ее, – посоветовал Юлиан.

Рената и Геруна обменялись перепуганными взглядами: их тоже могли продать по прихоти хозяев. Губы спутницы Туво Авзония тряслись.

Отто повернулся к Туво Авзонию.

– Вы больше всего пострадали от поступка этой твари, – сказал он. – Какое наказание вы бы хотели предложить?

Спутница Туво Авзония взглянула на него расширенными, страшными глазами.

– Вследствие сложных обстоятельств, – начал Туво Авзоний, – я посоветовал бы простить ее.

Флора бросила на него благодарный взгляд.

– Поблагодари господина, – приказал ей Отто.

Флора вскочила, бросилась на колени перед Туво Авзонием и покрыла его ноги поцелуями.

– Ну, достаточно, – хлопнул в ладони Юлиан. – Давайте ужинать. Кстати, у меня для тебя есть сюрприз, Отто – но об этом позднее… Давайте поедим и выпьем. Рабыни, служите! – приказал он, и Рената с Геруной поспешили к буфету, на котором стояли многочисленные изысканные яства и редкие вина.

– Нам уйти? – спросил Туво Авзоний.

– Ни в коем случае! – запротестовал Юлиан. – Вы оба будете почетными гостями.

Туво Авзоний и его спутница встревоженно переглянулись.

Рената и Геруна накрыли на стол. Обе рабыни были в коротких туниках и ошейниках.

– Насколько я понимаю, мы находимся под арестом, – сказал Туво Авзоний.

– Разумеется, – кивнул Юлиан.

– Не думаю, что моя жизнь будет такой же роскошной вне этого дома, – заметил Туво Авзоний.

– Вы можете получить новое место, – заметил Юлиан.

– Я всецело предан Империи, – возразил Туво Авзоний.

– И я тоже, – кивнул Юлиан.

Геруна поставила перед Туво Авзонием высокий кубок и налила в него вина.

– Мне кажется, я понял кое-что, о чем до сих пор почти не имел представления, – сказал Туво Авзоний.

– Что же это?

– Честь, – ответил Туво Авзоний.

– Я хотел бы, чтобы о ней помнили как можно больше жителей Империи, – вздохнул Юлиан.

Рената наливала вино для Отто, и тот движением руки остановил ее.

– Господин, можно, я помогу? – спросила Флора, умоляюще поглядывая на Отто. – Спасибо, господин, – произнесла она, когда ей развязали руки, и поспешила помочь рабыням.

Отто смотрел на нее, сжав кулаки. Как она была красива, эта рабыня!

Через мгновение она поставила на стол блюдо с пирожными.

– Наверное, я отошлю тебя на кухню, мыть посуду, – произнес Отто.

– Как будет угодно хозяину.

– Пока можешь остаться здесь.

– Спасибо, господин! – воскликнула она.

Ее бедра были изумительными, и, конечно, хитрая рабыня знала об этом.

Спутница Туво Авзония, казалось, чувствовала себя неудобно, когда ей прислуживали рабыни, Рената, Геруна и Флора. Похоже, она вообще боялась сидеть за столом. Она беспокойно поглядывала на Туво Авзония, но тот, если и замечал что-то, не подавал виду. Однако вскоре беспокойство женщины отметил Юлиан.

– Ваш коллега – женщина, не так ли? – спросил Юлиан у Туво Авзония.

Ее одежда была сшита с таким расчетом, чтобы скрыть половые признаки. У «одинаковых» часто женщин путали с мужчинами. Туво Авзоний обернулся к своей спутнице.

– Такие вещи не интересуют «одинаковых», – произнесла она.

– Но вы ведь женщина? – не отставал Юлиан.

– Да, – призналась она, – я женщина.

– Насколько я понимаю, вы больше не «одинаковый», – обратился Юлиан к Туво Авзонию. Разумеется, он узнал об этом раньше, при разговоре о поступке рабыни.

– Верно, – кивнул Туво Авзоний, – я не «одинаковый».

– Тогда странно, что вы путешествуете в компании «одинакового».

– Возможно, – улыбнулся Туво Авзоний.

– По вашему положению и доходам вы вполне можете приобрести себе рабыню, – заметил Юлиан.

– Правильно, – кивнул Туво Авзоний.

– Вы понимаете, что мы поселили вас с господином Сеселлой отдельно только из уважения к ней, – объяснил Юлиан. – Чтобы он не чувствовал себя ничтожной рабыней. Разумеется, если он из «одинаковых», то он дурен собой, простоват, даже безобразен и совершенно неинтересен.

Туво Авзоний улыбнулся.

Его спутница со страхом взглянула на него.

– Эй, Рената, Геруна, Флора, – скомандовал Юлиан, – встаньте в позу перед нашим гостем.

Рабыни подчинились приказу. Их личные чувства при этом никого не волновали.

Спутница Туво Авзония явно волновалась.

– Вот три красавицы, – объявил Юлиан. – Выберите любую из них, и сегодня вечером она появится у вас в комнате.

Геруна бросила на Юлиана умоляющий взгляд.

– Ты не возражаешь, Отто? – спросил Юлиан.

– Нет, это же рабыни, – ответил Отто.

Рената и Флора с мольбой взглянули на него, хорошо понимая, что они всего лишь рабыни.

– Нет, мне не нравится ни одна из них, – покачал головой Туво Авзоний, и все три рабыни с удивлением переглянулись. – Я бы предпочел другую.

– Я могу позвать остальных, – предложил Юлиан. – На кухне, у стражников и в клетках есть еще несколько рабынь.

– Вы позволите выбрать мне самому? – спросил Туво Авзоний.

– Конечно.

– И позволите предложить вам кое-что? Смотрите…

Туво Авзоний щелкнул пальцами.

– Да, господин! – воскликнула его спутница.

Она с радостью вскочила из-за стола и начала сбрасывать мешковатую одежду, открывая спрятанное под ней тело.

– О! – невольно воскликнул Юлиан.

– Вот это да! – подхватил Отто. Рабыни громко ахнули.

Она стояла на коленях у стола, в короткой тунике из красного шелка, в ошейнике – изумительно красивая рабыня.

– Прелесть, – похвалил Юлиан. – Как вы зовете ее?

– Сеселла, – ответил Туво Авзоний.

– Это имя рабыни?

– Конечно.

– Но на ней была одежда «одинаковых», – заметил Юлиан.

Красивая рабыня испуганно потупилась.

– Мне казалось, что необходимо скрывать ее положение, – ответил Туво Авзоний.

– Понимаю, – кивнул Юлиан.

– Но теперь все открылась, – заметил Отто.

– Вы не хотите вновь занять свое место за столом? – обратился Юлиан к изящной, испуганной рабыне, стоящей перед ним.

– Нет-нет, господин! – живо ответила она.

– Почему же? – удивился он.

– Я рабыня, мне следует стоять на коленях в присутствии хозяев, – объяснила она.

– Пусть теперь Сеселла встанет в позу, – предложил Туво Авзоний.

Испуганная рабыня прошлась перед мужчинами.

– Ты же рабыня! – подбодрил ее Туво Авзоний. – Соблазняй их.

Рабыня повиновалась. Она изгибалась, присаживалась на колени, бросала томные взгляды, вытягивала ноги, привлекая внимание к своему великолепному телу.

– Превосходно! – воскликнул Юлиан.

– Отлично, – поддержал его Отто.

Все увидели, что рабыня уже научилась выставлять себя напоказ, как собственность своего хозяина.

– Покажи покорность, – приказал Туво Авзоний.

Немедленно, как и следует рабыне, она приняла обычную позу покорности: встала на колени, склонившись головой к полу и вытянув вперед руки.

– Искусная рабыня, – заметил Юлиан.

– В самом деле, – подтвердил Отто.

– Я предлагаю ее на этот вечер любому из вас, – объявил Туво Авзоний.

Рабыня судорожно вздохнула. Ее тонкие плечи задрожали.

– Но ведь вы любите ее, верно? – спросил Юлиан.

– Да, – признался Туво Авзоний.

– Тогда сегодня вечером ее приведут в вашу комнату.

Рабыня издала еле слышный радостный возглас.

– Разве нас больше не будут содержать отдельно? – спросил Туво Авзоний.

– Если бы она была свободной женщиной, тогда конечно, – ответил Юлиан. – Но поскольку она, как выяснилось, всего лишь ничтожная рабыня, вы будете жить вместе.

– Благодарю вас, господин, – ответил Туво Авзоний.

– Не забудьте как следует приковать ее.

– Конечно.

– И если ее крики станут слишком громкими, ради спокойствия стражников завяжите ей рот.

– Разумеется, господин, – ответил Туво Авзоний.

– Может быть, теперь, милочка, ты поможешь прислуживать? – спросил Юлиан у рабыни.

– Да, господин! – радостно воскликнула она. – Спасибо, господин.

Четверо рабынь, Рената, Геруна, Флора и Сеселла, принялись выполнять свои обязанности. Сеселла охотнее всего прислуживала Туво Авзонию, поднося ему закуски, подливая в бокал вина. Другие рабыни не возражали – в конце концов, она принадлежала ему. Иногда, конечно, такие ситуации позднее обострялись на кухне или в комнате для рабынь, обитательницы которых пользовались зубами, ногтями, ударами рук и ног, тасканием за волосы и тому подобными неприятными способами выяснения отношений.

Уж лучше бы были меч и копье.

– Интересно, – спросил Юлиан, поворачиваясь к Отто, – женщины наших врагов, бывшие пленницы, а ныне рабыни, так же прислуживают в варварских шатрах?

– Скорее всего, они прислуживают совершенно обнаженными, в одних ошейниках.

Туво Авзоний щелкнул пальцами, и Сеселла, покраснев, сбросила шелковую одежду.

Тут же Рената по одному взгляду Отто сняла свою тунику.

– Да, Дира! – прошептала она. – Да!

Флора и так уже была только в одном ошейнике, закрытом сзади на маленький замок.

– Прошу вас, не надо, – произнесла Геруна, останавливаясь перед Юлианом.

– Ты же была женщиной ортунгов или дризриаков и даже принцессой их племени, – напомнил Юлиан.

– Прошу вас, не надо, господин, – умоляла Геруна.

– Разве женщины Империи не прислуживают обнаженными на пирах в шатрах ортунгов и дризриаков? – спросил Юлиан.

– Да, господин, – чуть не плача, ответила она.

– Разденься, – приказал Юлиан.

– Да, господин.

– Теперь продолжай работу.

– Да, господин, – сказала она. – Теперь я знаю, что я рабыня.

Позднее, после ликеров, Юлиан подозвал к себе одного из стражников.

– Раньше я говорил тебе, что у меня есть сюрприз, – сказал он.

– Какой же? – удивился Отто.

Стражник вернулся с цилиндрическим кожаным Футляром, который прежде был в руках председателя магистрата. Он пытался сбежать через башню в стене замка, но был убит выстрелом.

Юлиан снял крышку футляра и вытащил из него свиток бумаги, запечатанный и перевязанный лентой.

– Ты знаешь, что это за печать? – спросил он.

– Нет, – покачал головой Отто.

– Это печать военного отдела Империи, – сказал он, взломал печать и развернул свиток на столе, придерживая его за концы. – Это документ о твоем назначении.

– В нем все в порядке? – спросил Отто.

– Да, – кивнул Юлиан. – Поскольку об этом попросил я, они не осмелились отказать тебе в звании. К тому же, если бы документ исходил не из военного отдела, он бы считался недействительным. Копии его хранятся в архивах различных отделов и будут переданы на множество планет, чтобы можно было проверить подлинность документа, особенно в случае нарушения связи со столицей. Короче, назначение является подлинным. Просто они не ожидали, что он попадет в наши руки. Наш друг Туво Авзоний должен был приглядеть за тем, чтобы визит председателя магистрата и его наемников под видом ликторов прошел успешно. Поставь вот здесь свою метку.

Принесли перо, и Отто поставил на бумаге метку в том месте, куда указал Юлиан. Отто, выросший в деревне близ фестанга на Тангаре, не умел ни читать, ни писать – этим он не отличался от миллионов жителей Империи. Его метка изображала грубо нацарапанное копье.

– Геруна, принеси вина! – потребовал Юлиан. Он встал.

Геруна поспешила наполнить кубки мужчин.

– За капитана! – провозгласил Юлиан, поднимая свой кубок.

– За капитана! – откликнулся Туво Авзоний, который тоже встал.

– Спасибо. – Отто был благодарен за тост. Все трое мужчин выпили.

Хотя событие казалось незначительным и никто не придал ему особого значения в тот вечер, позднее оно сыграло важную роль в истории всей Империи.

Кое-кому оно может показаться одним из тех таинственных переломных моментов, которые впоследствии совершенно меняют судьбу целых государств.

– Уже поздно, – заметил Юлиан.

– Собери свои вещи, – обратился Туво Авзоний к Сеселле.

– Господин? – обратилась она к нему, найдя среди вещей конверт, который Туво Авзоний передал ей утром, когда приказывал выйти из комнаты. Это случилось незадолго перед тем, как он сам, Юлиан и Отто выскользнули в потайную дверь, а по пустой комнате был нанесен выстрел. Сеселла спрятала конверт в одежду, но не стала задавать вопросы о его содержимом. Даже если бы она была свободной женщиной, ей не пристало бы вскрывать конверт, и еще меньше это дозволялось рабыне. Как рабыня она не осмеливалась даже прикоснуться к нему. Рабыни знают свое место и при известных обстоятельствах дорожат им больше собственной жизни. Кроме того, они с Туво Авзонием содержались в разных комнатах до сегодняшнего ужина. Теперь же, когда уже определилось положение Сеселлы, она не смогла спросить об этом конверте. Но теперь подала его господину, как ей и следовало сделать. Тем более, что в шелковой тунике конверт было совершенно некуда спрятать.

– Вы позволите? – спросил Юлиан, протягивая руку.

– Да, господин, – ответил Туво Авзоний, слегка покраснев.

Сеселла передала конверт Юлиану, тот вскрыл его и бегло просмотрел.

– Похоже, господин Авзоний, – сказал Юлиан рабыне Сеселле, стоящей перед ним на коленях, – подозревал о предательстве Иаака, третейского судьи, по чьему поручению он действовал. По-видимому, он намеревался вскрыть чемодан сам, если его подозрения будут оправданы. Однако с ним была рабыня, которую, несмотря на то, что она всего лишь рабыня, он позволил себе полюбить.

Сеселла бросила взгляд безумной радости на Туво Авзония, но тот сердито и смущенно отвернулся, и она опустила голову, слегка улыбаясь.

– Эти бумаги принадлежат рабыне, – сказал Юлиан.

Сеселла подняла голову.

– Флора! – позвал Юлиан.

Рабыня опустилась на колени рядом с ним.

– Да, господин? – спросила она.

– Ты ведь знаешь законы, верно? – спросил Юлиан.

– Да, господин.

– Конечно, судя по твоей натуре, тебе лучше было бы прямо с младенчества стать рабыней.

– Да, господин.

– Как ты думаешь, каково назначение этих документов? – спросил Юлиан.

– Скорее всего, это документы об освобождении, вольная, господин.

– Нет! – запротестовала Сеселла.

– Сразу ясно, что ты родом с Тереннии, – улыбнулся Юлиан.

– Да, господин?

– Разве ты не понимаешь, что прелестная Сеселла – такая же рабыня, как ты?

– Да, господин.

– И ты считаешь, что рабыни хотят получить свободу?

– Нет, господин.

– Ты думаешь, что это документы об освобождении? – спросил Юлиан у Сеселлы.

– Надеюсь, что нет, господин.

– В этих бумагах сказано, – продолжал Юлиан, – что все имущество, состояние и сумму на счету Туво Авзония в банке Митона следует употребить на то, чтобы облегчить положение рабыни и найти ей доброго хозяина.

– О! – воскликнула Сеселла.

– Кстати, господин Авзоний, – обратился к нему Юлиан, – я подозреваю, что обещанные вам деньги так и не были переведены на ваш счет в банке Митона.

Туво Авзоний кивнул. Конечно, тому, кому предстояло разлететься на куски от взрыва, деньги были ни к чему.

– Что ты думаешь о великодушии своего хозяина? – спросил Юлиан.

– Я не знаю, известно ли хозяину, что ему принадлежит настоящая рабыня, – ответила Сеселла.

Туво Авзоний с любопытством взглянул на нее.

– Это много значит для меня, – продолжала она.

– Говори яснее, – попросил Юлиан.

– Я хочу, чтобы мое рабство было подлинным, – объяснила рабыня. – Я хочу знать, что я рабыня.

– Твоя участь для тебя не важна? – поинтересовался Юлиан.

– Это должен решать хозяин. Я – только рабыня.

– Но разве хозяин что-то должен тебе?

– Нет, господин.

– Тебе, конечно, захотелось бы попасть к доброму хозяину, – заметил Юлиан.

– Мне нужен сильный хозяин, – сказала она, – тот, кто не проявляет слабость, берет от меня все, что хочет и как хочет, тот, кто не позволяет мне ни малейшего послабления.

– Но ты ведь хочешь, чтобы он был добр к тебе?

– Конечно, по крайней мере иногда, – ответила она. – Порой мы отчаянно надеемся на это.

– Понимаю, – кивнул Юлиан.

– Но все это не имеет значения по сравнению с силой, кожей и железом, – продолжала она.

– Передайте мне бумаги, – попросил Туво Авзоний.

Юлиан подал их. К удивлению Сеселлы и всех остальных, Туво Авзоний разорвал бумаги вместе с конвертом на мелкие клочки.

– Вижу, я был слишком снисходителен к тебе, рабыня, – сказал Туво Авзоний. – Нет, я не стану больше заботиться о тебе – ты всего лишь рабыня. Даже если со мной что-нибудь случится, ты перейдешь в собственность другого человека вместе со всем моим имуществом. Ты получишь шанс оказаться на торгах, как любая другая рабыня.

– Да, господин, – произнесла она. – Спасибо, господин. Но я хочу принадлежать вам.

– Я могу продать тебя, – напомнил он.

– Нет! – крикнула она, бросилась к нему и прильнула к его ногам. – Позвольте мне услужить вам, чтобы вы захотели оставить меня у себя!

– Я заставлю тебя служить так, как служат своим хозяевам немногие рабыни, – пригрозил он, – теперь я знаю, кто ты такая.

– Да, господин, – ответила она. – Я хочу служить изо всех сил. Я люблю вас! Я люблю вас!

Туво Авзоний поклонился Юлиану и Отто.

– Вы забыли одежду «одинаковых», – напомнил Юлиан.

– Сожгите ее, – ответил Туво Авзоний. – Она не подходит для рабыни.

– Верно, – кивнул Юлиан.

Сеселла взглянула на серую, бесформенную кучу отвратительной ткани, лежащую на полу.

– Ступай за мной, рабыня, – приказал Туво Авзоний.

– Да, господин.

У двери она еще раз оглянулась на одежду «одинаковых». Она поняла, что больше никогда в жизни ей не придется надевать ее. Она стала рабыней и должна одеваться соответственно своему положению.

– Нет, – вдруг сказал Туво Авзоний, едва они отошли от двери, – ты пойдешь впереди.

– Как свободная женщина?

– Нет, как рабыня, которой я хочу полюбоваться.

– Я не знаю, куда идти.

– Я покажу тебе.

– Да, господин.

– Иди, – приказал он.

Она поспешила вперед, сжимая в руке клочок алой шелковой ткани.

– Уже поздно, – сказал Юлиан.

Геруна подошла к нему и опустилась на колени.

– В чем дело? – удивился он.

– Вы дали мне понять, что я рабыня, – сказала она. – Я хочу служить вам.

– И это говорит гордая Геруна, принцесса варваров, принцесса ортунгов и дризриаков? – удивился он.

– Нет, господин. Это всего лишь ваша рабыня Геруна, нагая и в ошейнике, умоляющая позволить ей услужить вам.

Некоторое время Юлиан разглядывал ее. По щекам рабыни текли слезы.

– Иди в мою спальню, – наконец приказал он. – Приготовь ее для любви.

– Да, господин! – воскликнула она, вскочила и бросилась из комнаты.

Юлиан встал.

– Сегодня очередь Ренаты убирать в комнате, – напомнил Юлиан.

Отто огляделся.

– Если только ты не захочешь отменить ее дежурство, – добавил Юлиан.

Отто сам пожелал раньше, чтобы Рената, его пышная русоволосая рабыня, исполняла обязанности по дому.

– Нет, – отказался он.

– А как насчет стражников? – напомнил Юлиан.

– Может быть, эту? – спросил Отто, указывая на Флору.

– Но сегодня дежурство Ренаты, – возразил Юлиан.

– Стражник должен получить вознаграждение за то, что ему придется следить за ее работой.

– Отлично, – сказал Юлиан.

Стражник мог взять Ренату на циновках прямо в столовой или же, если пожелает, за волосы утащить ее к себе в комнату. Однако до рассвета она должна была вернуться в клетку.

– Я хочу услышать о тебе хорошие отзывы, – сказал Отто. – Мне бы не хотелось наказывать тебя.

– Меня необязательно наказывать, господин, – ответила рабыня.

– Если стражник будет проявлять интерес к тебе, постарайся как следует угодить ему.

– Мне не придется уговаривать себя, – ответила рабыня. – Он мужчина, а я – рабыня.

– Можешь начать уборку, – сказал Юлиан.

– Да, господин, – ответила Рената, направляясь к столу.

– Я иду к себе, – заявил Отто.

– Господин! – воскликнула Флора.

– Я не знал, что сегодня дежурит Рената, – не обращая на нее внимания, сказал Отто.