Текст книги "Третья исповедь экономического убийцы"

Энн и я подали заявку в Корпус мира и попросили направить нас на Амазонку. Когда мы получили уведомление о приеме, я сначала сильно расстроился. В письме было сказано, что нас отправляют в Эквадор.

«О нет, – подумал я. – Я же просил Амазонку, а не Африку».

Я открыл атлас и посмотрел, где находится Эквадор. Однако, к своему удивлению, не обнаружил его на африканском континенте. Тогда я проверил по алфавитному указателю и выяснил, что Эквадор находится в Латинской Америке, – и вдруг осознал, что, несмотря на все мое образование, я совершенно не разбираюсь в географии. Я посмотрел по карте и увидел, что речные системы, спускаясь с Андских ледников, образуют верховье могучей Амазонки. Я также прочитал, что джунгли Эквадора одни из самых разнообразных и опасных в мире и что на протяжении тысячи лет жизненный уклад коренного населения практически не менялся. Энн и я согласились поехать туда.

Мы прошли программу обучения Корпуса мира в Южной Калифорнии и в сентябре 1968 года направились в Эквадор. Мы жили на Амазонке с шуарами, чей образ жизни действительно напоминал образ жизни преколониальных североамериканцев; затем нас перевели в Анды, где я работал с местными каменщиками, представителями коренных народов, потомков инков. О существовании такого мира я даже не подозревал. До того единственными латиноамериканцами, каких я знал, были богатые дети в школе, где преподавал мой отец. Я проникся симпатией к этим коренным народам, жившим охотой, земледелием и изготовлением кирпичей из глины, которую они обжигали в примитивных печах. Я почувствовал удивительное родство с ними. Почему-то они напоминали мне «деревенщину» из моего детства.

Однажды мужчина в деловом костюме, Эйнар Грив, приземлился на аэродроме в нашей общине. Он был вице-президентом Chas. T. Main, Inc. (MAIN), международной консалтинговой фирмы, избегавшей всякой публичности, которая проводила исследование с целью выяснить, стоит ли Всемирному банку давать Эквадору и соседним странам миллиарды долларов на строительство гидроэлектрических плотин и других инфраструктурных проектов. Кроме того, Эйнар был полковником армии США в резерве.

Он стал обсуждать со мной преимущества работы в такой компании, как MAIN. Когда я упомянул, что меня приняли в АНБ до того, как я поступил в Корпус мира, и что я подумываю о том, чтобы принять их предложение, он сообщил мне, что иногда выполняет роль координатора АНБ, и взглянул на меня так, будто он прибыл сюда отчасти для того, чтобы оценить мои способности. Теперь я считаю, что он должен был дополнить мой профиль и, в частности, убедиться в моем умении выживать в среде, которую большинство североамериканцев сочли бы враждебной.

Мы провели несколько дней в Эквадоре, а затем переписывались по почте. Он попросил присылать ему отчеты с оценкой экономических перспектив Эквадора. У меня была маленькая портативная печатная машинка, я любил писать и с радостью взялся за дело. Примерно за год я отправил Эйнару минимум пятнадцать длинных писем. В этих письмах я размышлял об экономическом и политическом будущем Эквадора и отмечал растущее недовольство коренного населения, связанное с их противостоянием нефтяным компаниям, агентствам международного развития и вообще с сопротивлением всяким попыткам втянуть их в современный мир.

Когда моя работа в Корпусе мира подошла к концу, Эйнар пригласил меня на собеседование в штаб-квартиру MAIN в Бостоне. На личной встрече со мной он подчеркнул, что основным направлением деятельности MAIN является инженерно-проектная работа, но его крупнейший клиент, Всемирный банк, недавно стал настаивать на том, чтобы компания взяла в штат экономистов для составления важных экономических прогнозов, на основе которых принималось бы решение о целесообразности и масштабах инженерных проектов. Он признался, что уже нанял трех высококвалифицированных экономистов с безупречными рекомендациями – двух с магистерской степенью и одного с докторской. Они не справились с работой.

– Ни один из них, – сказал Эйнар, – не сумел придумать, как составить экономические прогнозы в странах, где отсутствует надежная статистика.

Далее он рассказал, что помимо всего прочего они не сумели выполнить условия контракта, который требовал поездок в такие далекие страны, как Эквадор, Индонезия, Иран и Египет, где нужно было общаться с местными лидерами, и, кроме того, давать личную оценку перспективам экономического развития данных регионов. У одного случился нервный срыв в затерянной панамской деревне; панамская полиция доставила его в аэропорт и посадила на рейс обратно в Соединенные Штаты.

– Письма, которые вы прислали мне, говорят о том, что вы не боитесь рисковать, даже при отсутствии объективных данных. И, учитывая ваши условия проживания в Эквадоре, я уверен, что вы выживете где угодно.

Он сообщил мне, что уже уволил одного из экономистов и готов подвергнуть той же участи остальных, если я буду работать на него.

Так что в январе 1971 года мне предложили место экономиста в MAIN. Мне исполнилось 26 лет – волшебный возраст, когда призывная комиссия потеряла ко мне интерес. Я посоветовался с семьей Энн; они убедили меня согласиться на эту работу, что, как мне кажется, отражало также позицию дяди Фрэнка. Я вспомнил, как он пророчил мне работу в частной фирме. Ни о чем не говорилось открыто, но я не сомневался, что мое трудоустройство в MAIN стало последствием решения, принятого дядей Фрэнком три года назад, а также моего опыта жизни в Эквадоре и готовности писать об экономической и политической ситуации в стране.

Несколько недель голова шла кругом, и меня просто распирало от гордости. Я получил всего лишь степень бакалавра Бостонского университета, что не давало мне права работать экономистом в такой влиятельной консалтинговой компании. Я знал, что многие мои однокурсники из Бостонского университета, которые были отвергнуты призывной комиссией и продолжили обучение, чтобы получить MBA и другие степени, умрут от зависти. Я представлял себя неотразимым тайным агентом, путешествующим в экзотические страны, отдыхающим у бассейна в первоклассных гостиницах, окруженным шикарными женщинами в бикини, лениво потягивающим мартини.

Как оказалось, в моих фантазиях была доля правды. Эйнар нанял меня экономистом, но вскоре мне предстояло узнать, что на самом деле мои должностные обязанности значительно шире и напоминают приключения Джеймса Бонда намного больше, чем я подозревал.

Глава 6. Пожизненное заключение

С юридической точки зрения MAIN являлась закрытым акционерным обществом; около 5% из двух тысяч сотрудников владели компанией. Их называли партнерами, и каждый стремился оказаться на их месте. Партнеры не только контролировали работу всего персонала, но и неплохо зарабатывали. Их отличительной чертой было то, что они умели держать язык за зубами; они имели дело с главами государств и другими высшими должностными лицами, которые требуют от своих консультантов, как и от своих юристов и психотерапевтов, соблюдать строгий кодекс полной конфиденциальности. Общаться с прессой запрещалось. Это просто-напросто не допускалось. Поэтому практически никто за пределами MAIN не слышал о нас, хотя многие знали наших конкурентов, таких как Arthur D. Little, Stone & Webster, Brown & Root, Halliburton и Bechtel.

Термин конкуренты не совсем корректен, поскольку MAIN занималась совершенно особым родом деятельности. Основную часть наших сотрудников составляли инженеры, однако мы не имели в собственности никакого оборудования и никогда ничего не строили, даже простенький садовый сарай. Руководили компанией бывшие военные; однако мы не работали на Министерство обороны или какие-либо другие военные службы. Мы предлагали настолько уникальный «товар», что первый месяц работы я даже не понимал, чем мы занимаемся. Я только знал, что мое первое серьезное задание будет в Индонезии и что я буду членом команды из одиннадцати человек, которой поручено составить генеральный план развития энергетики для острова Ява.

Мне также было известно, что Эйнар и другие сотрудники компании, которые обсуждали со мной мои обязанности, с большим энтузиазмом убеждали меня, что экономика Явы будет развиваться семимильными шагами и что, если я хочу отличиться как хороший прогнозист (и, следовательно, получить повышение), я должен представить данные, демонстрирующие именно это.

– Сверх ожиданий, – любил говорить Эйнар. И проводил рукой над головой. – Экономика взлетит, словно птица!

Эйнар часто ездил в короткие командировки, на два-три дня. Никто их не обсуждал и даже не знал, куда он уезжает. Когда он был в офисе, он нередко приглашал меня на кофе. Расспрашивал про Энн, нашу новую квартиру и кошку, которую мы привезли из Эквадора. Я осмелел, когда познакомился с ним поближе, и захотел узнать больше о нем и о том, что мне предстояло делать на этой работе. Но я ни разу не получил четкого ответа; он всегда мастерски переводил разговор на другую тему. В один из таких случаев он бросил на меня хитрый взгляд.

– Не переживай, – сказал он. – У нас высокие ожидания на твой счет. Недавно я ездил в Вашингтон… – он осекся и таинственно улыбнулся. – Тебе ведь известно, что у нас крупный проект в Кувейте. Ты еще не скоро отправишься в Индонезию. Думаю, тебе стоит почитать про Кувейт. В Бостонской публичной библиотеке много полезной информации, и мы можем достать тебе пропуск в библиотеки МТИ и Гарварда.

После этого разговора я много часов провел в тех библиотеках, особенно в Бостонской, которая находилась всего в нескольких кварталах от офиса и совсем близко от моей квартиры в районе Бэк-Бей. Я прочитал по Кувейту все, что мог найти, а также изучил немало книг по экономической статистике, изданных ООН, Международным валютным фондом и Всемирным банком. Я понимал, что от меня ждут эконометрических моделей по Индонезии и Яве, и решил потренироваться на Кувейте.

Однако мой диплом бакалавра по бизнес-администрированию не предполагал специализации по эконометрике, поэтому я потратил много времени на то, чтобы разобраться во всем этом. Я даже записался на несколько курсов. В процессе работы я обнаружил, что статистикой можно манипулировать, чтобы сформулировать самые разные выводы, включая те, которые подтверждают предпочтения аналитика.

MAIN была мачо-корпорацией. В 1971 году у нас работало всего четыре женщины-специалиста. Еще около двухсот секретарш – у каждого вице-президента и главы отдела была своя секретарша – и целая армия стенографисток, которые помогали остальным сотрудникам. Я привык к подобной гендерной дискриминации и поэтому особенно удивился тому, что произошло в один прекрасный день в справочном отделе Бостонской библиотеки.

Привлекательная женщина подошла ко мне и села напротив. В своем темно-зеленом деловом костюме она выглядела невероятно стильно. Мне показалось, что она на несколько лет старше меня, но я всеми силами старался не замечать ее и проявлять полное безразличие. Через несколько минут, не проронив ни единого слова, она подвинула ко мне открытую книгу. Там была таблица с информацией, которую я искал по Кувейту, – и карточка с ее именем, Клодин Мартин, а также должность, специальный консультант Chas. T. Main, Inc. Я взглянул в ее приветливые зеленые глаза, и она протянула мне руку.

– Меня попросили помочь вам в подготовке, – сказала она. Мне не верилось, что это происходит наяву.

Начиная со следующего дня мы встречались в квартире Клодин на Бикон-стрит, в нескольких кварталах от штаб-квартиры MAIN в Центре Пруденшл. На первой же встрече она объяснила мне, что я занимаю необычное положение и что необходимо соблюдать полную конфиденциальность. Затем она смущенно рассмеялась и сообщила мне, что ей поручили превратить меня в экономического убийцу.

Эти слова тут же пробудили забытые мечты о плащах и кинжалах. Я сам испугался своего нервного смеха. Она улыбнулась и заверила меня, что юмор – одна из причин, по которой используется этот термин.

– Кому придет в голову воспринимать его всерьез? – спросила она.

Я признался, что понятия не имею, чем занимаются экономические убийцы.

– И не только вы, – сказала она, и на мгновение мне показалось, что я уловил легкую заминку в ее самоуверенности. – Мы редкая порода людей, выполняем грязную работу. Никто не должен знать, чем вы занимаетесь, даже ваша жена. – И она добавила серьезным тоном: – Я буду с вами предельно откровенна, научу вас всему, что я знаю, в ближайшие несколько недель. А потом вам придется выбирать. И назад дороги не будет. Если вы с нами, то навсегда.

После этого она редко произносила полное название – экономические убийцы; мы были просто ЭУ, которые внедряли стратегию ЭУ.

Теперь я знаю то, чего не знал тогда: Клодин бесцеремонно воспользовалась моими личностными слабостями, которые были отмечены в моем профиле АНБ. Не знаю, кто предоставил ей эту информацию – Эйнар, АНБ, отдел персонала MAIN или кто-то другой, – но она виртуозно использовала ее. Ее подход, сочетание физического соблазнения и вербальной манипуляции, был рассчитан конкретно на меня и при этом он укладывался в стандартные рабочие процедуры, которые, как я убедился впоследствии, используются в самых разных компаниях, когда ставки высоки и необходимо любой ценой заключить выгодную сделку. Она и ее начальство знали с самого начала, что я не стану рисковать браком, признавшись жене в нашей тайной деятельности. И она была предельно откровенна, когда рассказывала о теневой стороне моих будущих обязанностей.

Понятия не имею, кто платил ей зарплату, хотя у меня не было оснований полагать, что это не MAIN, как было сказано на ее визитке. В то время я был слишком наивен, испуган и поражен происходящим, чтобы задавать вопросы, которые сегодня кажутся мне совершенно очевидными.

Клодин объяснила мне, что в моей работе две основные задачи. Во-первых, я должен обосновать гигантские международные кредиты, которые перенаправят деньги обратно в MAIN и другие компании Соединенных Штатов (такие, как Bechtel, Halliburton, Stone & Webster и Brown & Root) через крупные инженерно-строительные проекты. Во-вторых, я должен добиться банкротства стран, получивших эти кредиты (после того как они расплатятся с MAIN и другими американскими подрядчиками, конечно), чтобы они были в бесконечном долгу у своих кредиторов и легко соглашались на все наши требования, включая размещение наших военных баз, голоса в ООН и доступ к нефти и другим природным ресурсам. Как она сказала, я буду опираться на четыре принципа стратегии ЭУ: страх, долги, тревога по поводу дефицита и принцип «разделяй и властвуй». Рассказав вкратце историю этих принципов, она подчеркнула, что в последние годы акцент переместился со страха на долги, а тревога по поводу дефицита и принцип «разделяй и властвуй» так и остались важными факторами.

Моя задача, сказала она, прогнозировать последствия вложения миллиардов долларов в страну. В частности, я должен предоставить исследования, прогнозирующие экономический рост на 20–25 лет и оценивающие влияние самых разнообразных проектов. Например, если будет принято решение выделить стране заем в размере одного миллиарда долларов, чтобы убедить ее руководство не заключать никаких соглашений с Советским Союзом, я должен показать преимущества вложения этой суммы в электростанции, в новую национальную сеть железных дорог или телекоммуникационную систему в сравнении с советскими предложениями. Или мне могут сказать, что стране предлагают возможность получить современную энергосистему, и я должен продемонстрировать, что такая система приведет к достаточному экономическому росту, чтобы оправдать кредит. Критический фактор в каждом случае – валовой национальный продукт. Побеждает тот проект, который принесет наиболее высокий среднегодовой рост ВНП. Если рассматривается только один проект, мне надо продемонстрировать, что он окажет колоссальное влияние на ВНП.

Негласный аспект всех этих проектов заключался в том, что они предназначались для обогащения американских подрядчиков и приносили выгоду нескольким состоятельным и влиятельным семьям в стране-заемщике, обеспечивая длительную финансовую зависимость, а следовательно, политическую лояльность правительства. Чем больше кредит, тем лучше. Тот факт, что долговое бремя, возложенное на страну, лишит ее беднейших жителей бесплатного здравоохранения, образования и других социальных услуг на многие десятилетия, никого не волновал.

Однажды Клодин сказала мне, что, когда я буду встречаться с людьми, обладающими полномочиями, чтобы согласиться на кредиты и запустить весь процесс, я должен сказать им следующее: «Если хотите, чтобы ваша страна процветала, возьмите кредиты Всемирного банка и соблюдайте условия, выдвинутые им и Международным валютным фондом». По ее совету я записал эти слова в блокнот, запомнил их и часто повторял в последующие годы. Позже Всемирный банк, МВФ, Министерство финансов США и их родственные организации назовут Вашингтонским консенсусом, а его политику – неолиберализмом. Формулировка Клодин будет скорректирована: «Если хотите, чтобы ваша страна процветала, возьмите кредиты Вашингтонского консенсуса, наймите наши компании для строительства инфраструктуры и подчинитесь неолиберальной политике».

Клодин и я открыто обсуждали обманчивую природу ВНП. К примеру, рост ВНП может наблюдаться, даже когда выгоду получает только один человек, например, индивид, владеющий обслуживающей компанией, и даже если большинство населения обременено долгами. Богатые богатеют, а бедные беднеют. Однако со статистической точки зрения это представляется в виде экономического прогресса. То же самое касается ВВП.

Как и американские граждане в целом, большинство сотрудников MAIN считали, что мы помогаем странам, когда строим для них электростанции, автомагистрали и порты. Наши школы и пресса учат нас, что все наши действия продиктованы чистым альтруизмом. На протяжении многих лет я часто слышал такие комментарии: «Если они сжигают американский флаг и устраивают демонстрации у нашего посольства, почему бы нам не покинуть их чертову страну – пусть они и дальше страдают от своей бедности!»

Я теперь знаю, что люди, которые так говорят, зачастую имеют дипломы, подтверждающие их образование. Однако эти люди понятия не имеют, что главная причина, по которой мы открываем посольства по всему миру, – заботиться о наших собственных интересах, которые за вторую половину XX века были направлены на создание первой в истории по-настоящему глобальной империи – корпоративной империи, которую поддерживает и контролирует правительство США. Несмотря на их дипломы, эти люди (и я был в их числе) заблуждаются точно так же, как колонисты XVIII века, которые считали, что индейцы, защищающие свою землю, – слуги дьявола.

Через несколько месяцев я отправился на остров Яву (Индонезия), который в то время считался самым густонаселенным «объектом недвижимости» на планете. Кроме того, Индонезия была богатой нефтью мусульманской страной и рассадником коммунистической ереси. Помимо Советов, китайцы тоже стремились закрепиться в Индонезии и в Юго-Восточной Азии.

– Это наша следующая цель после Вьетнама, – говорила Клодин. – Мы должны склонить индонезийцев на нашу сторону. Если они примкнут к коммунистическому блоку, что ж… – она провела пальцем по горлу, а затем ласково улыбнулась. – Скажем так: ты должен составить максимально оптимистический прогноз экономического развития, будто их ждет небывалый взлет после строительства новых электростанций и распределительных линий. Это позволит Агентству международного развития США и международным банкам обосновать кредиты. Тебя щедро вознаградят, разумеется, и поручат другие проекты в экзотических местах. Весь мир в твоем распоряжении.

Затем она предупредила меня, что мне предстоит непростая работа.

– Банковские эксперты будут придираться к каждому твоему слову. Их задача – найти изъяны в твоих прогнозах, им за это платят. Если им удастся дискредитировать тебя, они представят себя в выгодном свете.

Однажды я напомнил Клодин, что команда MAIN, которую отправляют на Яву, состоит еще из десяти человек кроме меня. Я спросил, все ли они получают такую же подготовку, как я. Она заверила меня, что нет.

– Это инженеры, – сказала она. – Они проектируют электростанции, линии передачи и распределения, морские порты и дороги для доставки топлива. А ты предсказываешь будущее. Твои прогнозы определяют масштабы системы, которую они строят, – и размер кредитов. Понимаешь, ты – главное действующее лицо.

Каждый раз, покидая квартиру Клодин, я задумывался, правильно ли я поступаю. Где-то глубоко в душе я подозревал, что нет. Но разочарования прошлого не давали мне покоя. MAIN предлагала мне все, чего не хватало в моей жизни, – деньги, власть, секс. В конце концов, я убедил себя, что, изучив систему изнутри, узнав все на собственном опыте, мне будет легче обличить ее потом, – какое банальное оправдание!

Когда я поделился своей идеей с Клодин, она посмотрела на меня в недоумении.

– Не смеши меня. Как только ты станешь частью системы, тебе никогда не выбраться. Ты должен решить сейчас, пока тебя еще не затянуло.

Я все понял, и ее слова напугали меня. Выйдя из ее квартиры, я прошелся по Коммонвелф-авеню, свернул на Дартмут-стрит и уверил себя в том, что я исключение.

Однажды вечером, несколько месяцев спустя, Клодин и я сидели у окна и любовались снегопадом на Бикон-стрит.

– Мы члены маленького эксклюзивного клуба, – сказала она. – Нам платят – причем хорошо платят – за то, чтобы обманом вытягивать из стран по всему миру миллиарды долларов. Важная задача твоей работы – побудить мировых лидеров стать частью масштабной сети, которая продвигает коммерческие интересы США. Убедить их бояться коммунистов или даже, если надо, нас. Объяснить им, что решение всех их проблем – взять кредиты наших банков, которыми они заплатят нашим компаниям за строительство инфраструктуры, которая положит конец их бедности. Все просто. В конце концов, эти лидеры попадут в долговую сеть, которая обеспечит нам их лояльность. Мы сможем использовать их, когда нам заблагорассудится – для удовлетворения наших политических, экономических и военных потребностей. Взамен эти лидеры укрепят свое политическое положение, построив промышленные парки, электростанции и аэропорты для своего народа. Тем временем владельцы американских инженерно-строительных компаний разбогатеют.

В тот вечер в идиллической атмосфере квартиры Клодин, отдыхая у окна и любуясь тем, как снег кружится на улице, я узнал историю профессии, которой я себя собирался посвятить. Клодин рассказала, что на протяжении всей истории человечества империи создавались с применением военной силы или под угрозой военного вмешательства. Но с завершением Второй мировой войны, появлением Советского Союза и опасности ядерного холокоста военное вмешательство стало слишком рискованным.

Решающий момент наступил в 1951 году, когда Иран восстал против британской нефтяной компании, эксплуатирующей природные ресурсы страны и ее народ. Эта компания была предшественницей British Petroleum, сегодняшней BP. В ответ демократически избранный иранский премьер-министр, пользовавшийся огромной популярностью (и человек года по версии журнала Time в 1951 году), Мохаммад Мосаддык национализировал все иранские нефтяные активы. Англичане пришли в ярость и обратились за помощью к своим союзникам по Второй мировой войне – Соединенным Штатам. Однако обе страны опасались, что любые военные меры спровоцируют Советский Союз на решительные действия в защиту Ирана.

Поэтому, вместо того чтобы послать своих десантников, Вашингтон направил агента ЦРУ Кермита Рузвельта (внука Теодора). Он блестяще справился с задачей, привлек людей на свою сторону с помощью подкупа, угроз и антикоммунистической пропаганды. Затем он поручил им организовать уличные беспорядки и агрессивные демонстрации, создав такое впечатление, что Мосаддык непопулярен и некомпетентен. В конечном итоге Мосаддык был свергнут и провел остаток жизни под домашним арестом. Проамериканский Мохаммад Реза-шах стал единовластным диктатором. Кермит Рузвельт заложил фундамент новой профессии, в ряды, принадлежащих к которой я собирался вступить[22]22
  Stephen Kinzer, All the Shah’s Men: An American Coup and the Roots of Middle East Terror, 2nd ed. (Hoboken, NJ: Wiley, 2008).


[Закрыть].

Ухищрения Рузвельта изменили историю Среднего Востока, хоть и доказали, что прежние стратегии создания империи изжили себя. Эти события также совпали с началом экспериментов по «неядерному военному сдерживанию», которые в конечном итоге привели к позору США в Корее, Вьетнаме и Афганистане. К 1968 году, когда я проходил собеседование в АНБ, стало очевидно, что, если Соединенные Штаты хотят осуществить свою мечту о глобальной империи (к чему стремились такие фигуры, как президенты Джонсон и Никсон), придется брать пример с иранской стратегии Рузвельта. Только так можно победить Советы без угрозы ядерной войны.

Однако оставалась одна проблема. Кермит Рузвельт – сотрудник ЦРУ. Если его разоблачат, не миновать катастрофических последствий. Он организовал первую операцию Соединенных Штатов по свержению иностранного правительства, и, скорее всего, за этим последуют и другие, но было крайне важно найти подход, не затрагивавший напрямую Вашингтон.

К счастью для стратегов, в 1960-е годы произошла еще одна революция: рост влияния международных корпораций и многонациональных организаций, таких как Всемирный банк и МВФ. Последний финансировался главным образом Соединенными Штатами и нашими дружественными строителями империи в Европе. Между правительствами, корпорациями и многонациональными организациями установились симбиотические отношения.

К тому времени как я поступил в школу бизнеса Бостонского университета, уже было найдено решение проблемы Рузвельта. Спецслужбы США – включая АНБ – искали потенциальных экономических убийц, которых затем нанимали международные корпорации. Правительство не платило этим ЭУ ни копейки; зарплату они получали из частного сектора. В итоге их грязные делишки, в случае разоблачения, приписывались корпоративной алчности, а не государственной политике. Более того, корпорации, нанимавшие их, хотя и получали деньги от правительственных агентств и их многонациональных банковских партнеров (деньги налогоплательщиков, кстати говоря), они не подвергались надзору со стороны Конгресса и общественному контролю, огражденные растущим числом юридических инициатив, включая законы о товарном знаке, международной торговле и свободе информации[23]23
  Jane Mayer, “Contract Sport: What Did the Vice-President Do for Halliburton?”, New Yorker, February 8, 2004, https://www.newyorker.com/magazine/2004/02/16/contract-sport.


[Закрыть].

– Как ты понимаешь, – подытожила Клодин, – мы всего лишь продолжаем славную традицию, зародившуюся, еще когда ты был первоклассником.