Текст книги "438 дней в море. Удивительная история о победе человека над стихией"

Джонатан Франклин
438 дней в море: удивительная история о победе человека над стихией

© Черепанов В.В., перевод на русский язык, 2018

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

* * *

Моему отцу, Тому Франклину, с детства учившему меня, как важно поставить в нужном месте запятую, как создать японский сад и правильно ухаживать за ним, привившему мне прямо-таки дьявольское чувство юмора и всегда подававшему пример силы бодрости духа.

Глава 1
Ловцы акул

Его звали Сальвадор. Он пришел в город босиком, и ноги его были содраны в кровь. Он говорил всем, что ищет работу, готов взяться за любое дело, но каждый при одном только взгляде на него понимал, что пришелец выглядит как человек, находящийся в бегах.

Сальвадор Альваренга шел шесть дней по камням вдоль побережья Мексики, пока не достиг городка под названием Коста-Асуль. Из вещей с собой у него был только небольшой рюкзак, а одежда была изорвана в клочья. Очутившись осенью 2008 года в Коста-Асуль, Альваренга почувствовал, как у него гора упала с плеч. Мангровые болота, простиравшиеся вокруг кукурузные поля, шум океанского прибоя и уютная лагуна, закрытая со всех сторон от штормов и ветров, – все это напомнило путешественнику его родной Сальвадор, но в отличие от родины здесь его никто не хотел убить. В деревушке на берегу проживало всего лишь несколько сотен человек, но зато она была густо населена стаями перелетных птиц, которые ежегодно совершали путешествие длиной в 2000 миль, отправляясь на юг из Калифорнии. Тысячи морских черепах приплывали сюда, чтобы отложить яйца в песок, а вылупившиеся черепашата мигрировали на большие расстояния (некоторые проплывали до 12 000 миль, путешествуя через весь Тихий океан до побережья Китая). Коста-Асуль представлял собой нечто среднее между райским уголком для любителей экотуризма и американским Диким Западом, где беззаконие было частью повседневной жизни. В ОБЩЕМ, ЭТО БЫЛО ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА, ЖЕЛАЮЩЕГО ЗАБЫТЬ СВОЕ ПРОШЛОЕ И НАЧАТЬ ЖИЗНЬ С ЧИСТОГО ЛИСТА.

Улыбчивый, круглолицый и светлокожий Альваренга, готовый прийти на помощь любому, прибыл в городок без визы и разрешения на работу. Он выдавал себя за мексиканца и пылко это отстаивал, если кому-то приходило в голову сомневаться в его словах. Как-то раз его остановил полицейский патруль, заподозрив в нем иностранца, и Альваренга тотчас же принялся распевать национальный гимн Мексики:

 
Война, война без удержу, без остановки
Против того, кто попытается запятнать
                                     честь отечества,
Война, война!
Патриотические знамена,
Омытые волнами крови, реют вокруг.
 

У Альваренги был скверный голос, он ужасно фальшивил, а от переизбытка самоуверенности исполнение становилось только еще хуже. Но певец демонстрировал такую пламенную гордость за свою страну, что удовлетворенные искренностью, которой было переполнено импровизированное представление бродяги, полицейские отпустили его.

Коста-Асуль, богом забытый городок, расположенный в штате Чьяпас, считается одним из самых бедных в Мексике. Через него идет поток эмигрантов, которые, впрочем, не задерживаются здесь, продолжают свое путешествие дальше на север, к границе Соединенных Штатов. Мало кто из новоприбывших смог хорошо устроиться и поймать удачу за хвост в условиях разбитой и еле держащейся на ногах местной экономики, но тридцатилетний Альваренга не интересовался тем, что происходило на земле. Его взгляд был устремлен в сторону океана, куда он смотрел с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать. Тогда он вместе с друзьями, бросив школу, удрал на побережье, чтобы жить вольной жизнью на пляжах Сальвадора. Коста-Асуль был хорошим местом для него, но не как дом, а, скорее, как место постоянной дислокации. Отсюда можно будет отправляться в море и совершать многодневные путешествия к богатейшим рыбным угодьям, какие только можно сыскать вдоль разграбленного побережья Мексики в ее разоренных экосистемах.

Коста-Асуль был защищен от гнева океанских штормов островом длиной в несколько миль, который образовывал естественную лагуну, и окружен чащей труднопроходимых мангровых лесов, не знавших звука топора. Он изобиловал живописными пейзажами, достойными занять почетное место на рекламном постере или почтовой открытке. Здесь ходили длинные косяки рыб, осознававшие всю фатальность своего существования, только когда им в бок вонзался острый, как нож, клюв голубой цапли или когда они попадали в челюсти крокодила. Как и перелетных птиц, Альваренгу привлекала эта лагуна, защищенная от всех ветров и невзгод, прежде всего обилием рыбы, которую можно было ловить чуть ли не руками. Издалека залив искрился и сверкал, как драгоценный камень. В то время как на берегу ревели яростные шторма, не затихавшие порой неделями, мангровые джунгли смягчали нрав стихии и защищали местное сообщество от гнева небес. Подобно тому, как в самом центре тайфуна образуется совершенно тихая и безветренная область, так и Коста-Асуль обладал сверхъестественной способностью оставаться целым и невредимым, находясь в месте схождения бурь и ветров.

«Ходить по морю, может быть, не так уж и сложно, но все дело в том, что там, в океане, тебе придется встретиться с целым сонмом самых разных чудовищ, – сказал как-то Альваренге его товарищ-рыбак, известный под именем Эль Омбре Лобо, или Вулфман (человек-волк). – Если ты отправляешься в открытое море, то будь готов ко всему, что оно приберегло для тебя: ветер, шторм, поднявшаяся из самых глубин дна тварь, готовая сожрать тебя в любой момент, ну и все прочие опасности. МНОГИЕ ПЛАВАЮТ ВДОЛЬ ПОБЕРЕЖЬЯ, НО ЭТО СОВСЕМ НЕ ОДНО И ТО ЖЕ, ЧТО ВЫЙТИ В ОТКРЫТЫЙ ОКЕАН. НАСТОЯЩИЙ ОКЕАН НАЧИНАЕТСЯ В 120 КИЛОМЕТРАХ ОТ БЕРЕГА. Люди живут на пляже и не знают бед: спят себе в удобных кроватях, но там, в океане, их охватывает страх. Ты его чувствуешь и в груди, и во всех других уголках тела. Там даже твое сердце начинает биться по-другому».

Альваренга пришел в Коста-Асуль по кромке моря, увязая в топях мангровых болот и обдирая ноги об острые камни, которыми усеяны дикие тихоокеанские пляжи. Остальные же обычно приезжали сюда по узкой мощеной дороге, отходящей от мексиканской скоростной магистрали под номером 200, что бежала вдоль побережья. Ответвление от главного шоссе длиной 7 миль как бы разрезало городок Коста-Асуль на две части и выходило прямо к океану. Если повернуть направо, попадешь в шикарные экоотели, где подают безвкусную мексиканскую пищу, «Маргариту» за 12 долларов и предлагают совершить частную экскурсию в какой-нибудь птичий заповедник. Так владельцы фешенебельных заведений извлекают выгоду из стремления туристов-англичан увидеть очередные виды птиц из прихваченного ими атласа.

Усыпанные белым песком пляжи, покоящиеся под сенью пальм, манят отдыхающих, обещая уединение, девственные пейзажи, населенные пересмешниками, розовыми колпицами, скопами и десятками других видов птиц, которые летают и порхают в вечной беззаботности и беспечности. Детишки туристов резвятся на берегу лагуны, чьи воды облюбовали крокодилы величиной с товарный вагон. По мнению местных официантов, это не слишком мудрое решение. Но поскольку в их обязанности не входит высказывать свои соображения по тому или иному вопросу или предупреждать гостей о возможных бедах, они держат язык за зубами.

Большинство домов, расположенных между отелями, откуплено местными предпринимателями и политиками. Они предрекают своей родине процветание и уверены в том, что она обязательно станет золотым дном туристического бизнеса, как только иностранцы избавятся от собственных предрассудков. По их мнению, Мексика является страной кровожадных бандитов и наркобаронов, где в барах регулярно вспыхивают перестрелки и поножовщины, а официанткам отрубают головы. В общем, это светлая часть городка Коста-Асуль, одна сторона медали.

В другой части, по левую сторону от шоссе, расположился ряд бедных рыбацких лачуг, теснящихся друг к другу прямо напротив причалов, возле которых пришвартовано с десяток лодок. По форме эти лодки напоминают каноэ, достигают в длину примерно 7,5 м, и каждая способна развить скорость до 50 миль в час, особенно если установить на ней два подвесных мотора фирмы «Ямаха» по 75 лошадиных сил. В этой части города и обосновался Сальвадор Альваренга. Имея за плечами десятилетний опыт плавания по морю, он надеялся найти босса, который бы воплотил в жизнь его мечту: стать капитаном собственного судна – маленькой рыбацкой лодки, на которой можно будет ходить в океан. Впрочем, в таком деле торопиться никогда не стоит. В этой части Коста-Асуль местное население, а именно суровые рыбаки, относилось к чужакам недоверчиво и тотчас же встречало непрошеных гостей подозрительными взглядами и обычными, приличествующими в такой ситуации вопросами: «Кто ты такой?» и «Что тебе нужно?». Подобно тому как в барах и пабах ИРА в Ирландии или в некоторых особого рода итальянских ресторанах в бостонском Норт-Энде сохраняется кастовость и закрытость для посторонних, так и в Коста-Асуль жители старались поддерживать традиции, связывающие их друг с другом и обособляющие от остальных. Нельзя просто так, случайно заглянуть в Коста-Асуль от нечего делать, считали они. Любой местный рыбак объяснил бы вам, почему местные так серьезно относятся к пришельцам. «ХОТИТЕ УЗНАТЬ, ЧТО НА САМОМ ДЕЛЕ ПРОИСХОДИТ В ЧЬЯПАС? ТОГДА ОТПРАВЛЯЙТЕСЬ-КА НА ОСТРОВ ЧАСИКА В ДВА НОЧИ И УВИДИТЕ КАРАВАНЫ ЛОДОК, ПРИНАДЛЕЖАЩИХ МЕСТНЫМ НАРКОБАРОНАМ. Каждую ночь они переправляют через границу кокаина на два миллиона долларов. Вся полиция штата Оахака, лежащего к северу от Чьяпас, куплена с потрохами».

Альваренга не был наркодилером, и он не испытывал никакого желания совершать, пусть даже иногда, переброски кокаина через границу, хоть это занятие и сулило контрабандисту хорошие барыши. Ему доводилось ходить по морю вблизи берегов Мексики, и он знал, чем все это заканчивалось для рыбаков, осмелившихся сунуться в наркобизнес крутых «Лос Килосов», когда их интересы вступали в конфликт с интересами местных наркобаронов. Как-то раз ему попалась полузатонувшая рыбацкая лодка, корпус которой был изрешечен пулями. Следов команды на судне не наблюдалось. Даже если их и съели акулы, это была наиболее милосердная смерть, которую они могли принять. По крайней мере, эти твари не пытают. Альваренга попытался отбуксировать лодку к берегу, но по пути она затонула.

В Коста-Асуль Альваренга первое время не особо распространялся о себе и вообще старался поменьше открывать рот. Дела сальвадорца говорили о нем больше, чем слова. Он где-то раздобыл себе метлу и начал с уборки: прилежно мел улицы в туристической части города, выносил мусор с причала, а спал под деревом. Когда Альваренгу узнали получше, его положительные качества: веселый нрав, трудолюбие, великодушие и готовность прийти на помощь рыбакам – произвели на местных огромное впечатление. «Он всегда кому-то помогал, – вспоминает Харочо, старый рыбак из Коста-Асуль. – Даже если его не просили, он присоединялся и работал наравне с другими. Вот так он и завоевал уважение других людей». Альваренга не был похож на бродягу: для этого он был слишком аккуратным, чистым и предприимчивым. Однако о своем прошлом рассказывать не любил, ограничиваясь лишь рядом малозначимых фактов. Когда у него возникало желание, он начинал травить байки – удивительные истории о своих приключениях на море. Надо сказать, он любил и умел развлекать зрителей.

Шеф-повар одного из местных кафе расплачивался за работу с веселым здоровяком едой. Потом Альваренге стала перепадать кое-какая мелочь – одна-две банкноты по 50 песо (4 доллара). И прежде чем миновал первый месяц его пребывания на новом месте, он уже стал помощником рыбака. «Чинить порванные снасти – не такая уж интересная работа, но Сальвадор выполнял ее безупречно, – вспоминает Харочо. – Он, бывало, говорил: «Босс, тут не хватает двадцати крючков». А если замечал, что какие-то снасти сложены неправильно, тотчас разворачивал их и складывал как нужно. Он говорил: «При помощи этой штуки мы зарабатываем деньги. Если не хватает крючка то тут, то там, поймаешь меньше». Он всегда был дотошен и обращал внимание на мелочи».

В Коста-Асуль Альваренга стремился попасть обратно в свою родную среду и стать членом местного клана рыбаков, которых в городке насчитывалось около сотни. Закрытая со всех сторон лагуна защищала лодки от свирепых сезонных ветров, прилетавших из Атлантики и Карибского моря. Но из-за прихотей рельефа местности, ее географических особенностей вся сила стихии обрушивалась именно на эту часть Тихоокеанского побережья Мексики. Эти шторма рождаются в Мексиканском заливе, поворачивают на юго-запад и направляются в ущелье, лежащее в горном массиве Сьерра-Мадре. Тесный проход, сужающийся бутылочным горлышком, подобен своего рода аэродинамической трубе, где скорость ветра увеличивается вдвое, а то и втрое. Другими словами, поток воздуха, идущий над Карибским морем со скоростью 20 миль в час, выходя из ущелья, превращается в ураган, достигающий 60 миль в час. Ученые называют это явление реактивным эффектом.

Ревущий поток ветра врывается в залив Теуантепек, расположенный недалеко от побережья, где стоит городок Коста-Асуль. Четыре года Альваренга рыбачил несколько южнее этого места – рядом с гватемальской границей, – однако был хорошо осведомлен о печальных последствиях этих ураганов. Сотни лодок и рыбаков бесследно сгинули в пучине. Ему не раз приходилось слышать леденящие кровь истории о том, как рыбаки попадали во власть штормов, называемых местными общим словом «Нортено». Дело в том, что северные ветра дуют настолько часто, что местные журналисты даже не делают различий между ними и не дают им названий, типа Катрина или Сэнди, а говорят просто: идет холодный фронт № 6 или холодный фронт № 26, рекомендуя рыбакам не покидать пределов порта.

Этот ВЕТЕР, ДУЮЩИЙ ИЗ УЩЕЛЬЯ СЬЕРРА-МАДРЕ, ПРИОБРЕЛ ТАКУЮ ПЕЧАЛЬНУЮ ИЗВЕСТНОСТЬ И ТАК ХОРОШО ОТМЕТИЛСЯ НА МОРСКИХ КАРТАХ, ЧТО ЛОЦМАНЫ, ПРОКЛАДЫВАЯ МАРШРУТ, ЧЕРТЯТ ОБХОДНОЙ ПОЛУКРУГ РАДИУСОМ НЕСКОЛЬКО СОТЕН МИЛЬ, лишь бы только избежать встречи судна со смертельными ураганами из Мексиканского залива. «В зимнее время года… штормит практически каждый день, а ветер дует со скоростью до 60 узлов (70–80 миль в час), что обычное дело в этих краях, – говорится в «Путеводителе по нехоженым дорогам», популярном сайте для путешественников. – Каждый год суда попадают в водоворот радиусом в 200 миль, и даже самые большие из них неспособны противостоять силе штормовых ветров и бушующим океанским волнам, сокрушающим все на своем пути. У капитанов не остается другого выбора, кроме как отдаться на волю стихии и, собравшись с духом, настроиться на долгое и не сулящее ничего хорошего плавание (дрейф) на юг, в открытое море на 200–300 миль, и ждать, пока сила теуантепекских ветров не начнет спадать».

Если и есть на свете место, где не стоит плавать по морю в утлой лодчонке, то это, конечно, залив Теуантепек. Но работу в Чьяпас найти трудно. Из-за неконтролируемого лова популяции рыб снизились в десять раз на всем побережье Мексики и Центральной Америки. Ценная рыба – вернее, та, что еще осталась в океане, – ушла подальше от берега в открытое море, поэтому рыбакам приходится плыть вслед за ней. Теперь, чтобы заполнить ящик со льдом уловом, приходится отплывать на 50, 75, а то и 100 миль от берегов Чьяпас. Только после пятичасового плавания по бурлящим волнам можно приглушить двигатель, забросить снасти, порой длиной более 2000 м, усеянные несколькими сотнями крючков, и надеяться, что тунец, марлин, корифена или акула соизволят клюнуть на приманку. Самая предпочтительная добыча для ловца, его мечта – акула. В отличие от других стран, где ценятся одни лишь плавники, в Мексике стейк из акулы считается вполне традиционным блюдом и встречается в меню всех местных ресторанов. Несмотря на все попытки ограничения лова, призванные сохранить многие виды морских обитателей, несмотря на свидетельства катастрофического снижения популяции опасного и жестокого морского хищника, в водах залива Теуантепек добываются каждый год тысячи тонн акульего мяса.

Стоит отметить, что за такое рискованное занятие рыбаки получают мизерную плату. Они всего лишь одно из звеньев в длинной цепи глобальной экономики. Так, одна порция тунца весом полфунта в ресторанах отелей Коста-Асуль стоит 25 долларов, в то время как выловившие эту рыбу люди получают всего лишь 40 центов за кусок указанного веса. Но если косяки рыбы ходят в море, а шестидесятичасовая смена может принести рыбаку 250 долларов наличными, нет предела рвению, и усердию, и безумию, которое разгорается на левом берегу залива, где стоит городок Коста-Асуль. Банда изгоев и отщепенцев общества, эти рыбаки связаны друг с другом своеобразным племенным родством и кодексом чести, а также общими инстинктами профессиональных охотников. Человек-волк (Вулфман) объясняет философию ловцов рыбы простыми и точными словами: «Нищета толкает человека на странные поступки. Бедняки готовы пойти на что угодно, лишь бы заработать на кусок хлеба. Если нет другой работы, кроме как ходить в море, какой еще у них остается выбор?»

Как и рыбакам других прибрежных деревень, разбросанных по разным уголкам света, ЛОВЦАМ ИЗ ГОРОДКА КОСТА-АСУЛЬ СВЕТИТ ДАЛЕКО НЕ РАДУЖНАЯ ПЕРСПЕКТИВА: ЛИБО ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ЛОВЛИ РЫБЫ, ЛИБО КАЖДЫЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ К ЖЕСТКИМ, МЕНЯЮЩИМСЯ РЕАЛИЯМ МИРА. Из-за последствий неконтролируемого истребления морской фауны им приходится уплывать все дальше в океан в поисках добычи. Альваренга сделал выбор в пользу последнего. Он даже не считал лов рыбы рискованным и опасным занятием. Ему нравилось жить в лодке. В течение первых тридцати лет существования сухопутная жизнь имела для него столько же прелестей, сколько и приносила проблем. Некоторые из неприятностей чуть было не стоили ему жизни, о чем свидетельствовали глубокие рубцы, украшавшие голову и руки Сальвадора Альваренги.

Все это были последствия драки, которую отчасти он сам же и спровоцировал. Альваренга был пьян и решил побуянить в тот вечер в одном из баров Сальвадора. Но что мог сделать один человек против четырех? Или расклад был двое против шестерых? Теперь уже и не вспомнить, но в любом случае у Альваренги не было никаких шансов выиграть тот неравный бой. К тому же его противники, не удовлетворившись мордобоем и опрокидыванием на пол, выволокли незадачливого буяна из заведения и несколько раз ударили ножом, после чего бросили истекающего кровью умирать на улице. Когда мать Альваренги прибежала в бар, она, едва увидев сына, принялась читать молитву и послала за священником, будучи уверена, что бедняга находится при смерти. Но Альваренга выжил. Более того, все это время он находился в сознании и даже пытался успокаивать мать. Держись, говорил он, ведь я еще не умер, я живой.

На теле Альваренги насчитали одиннадцать ножевых ран. Он получил сотрясение мозга и перелом трех ребер. Его воспоминания о тех знаменательных событиях были затуманены, так как он помнил только то, что пришел в себя уже в больничной палате весь в бинтах. На врачей произвела впечатление его живучесть. Через три недели, когда Альваренга вернулся в деревушку Грита-Пальмера, где находился его дом, ему пришлось столкнуться с новым потрясением. Пока он лежал в больнице, кто-то перерезал горло одному из участников драки, вспыхнувшей в баре в ту ночь. Похоже, что начиналась настоящая война, и Альваренга, по всей вероятности, был следующим кандидатом на тот свет. По числу насильственных смертей Сальвадор можно сравнить с Кабулом и Багдадом: здесь тоже постоянно слышатся выстрелы и льется кровь. Альваренга слишком хорошо знал суть испанской пословицы «Маленький городок – большой ад» и опасался, что его убьют еще до того, как настанет Рождество. Друзья уговаривали его убраться подальше, обзывали глупцом, заставая каждое утро в дверях собственного дома. Альваренга попытался уладить все, находясь в городе, но угроза продолжала висеть над головой.

Итак, не оставалось другого выхода, кроме как податься в бега. Альваренга сбежал не только из города, но и вообще из страны. Он забирался все дальше и остановился только в Гватемале, где какое-то время прожил под чужим именем, после чего перебрался в Мексику. Он оставил за спиной всю свою жизнь, включая любимую девушку, родителей и годовалую дочь Фатиму. Он бежал до тех пор, пока не нашел пристанище на борту рыбацкой лодки. На земле Альваренга чувствовал себя не в своей тарелке, как будто бы твердая почва была для него лишь иллюзией вращающейся планеты. Его домом была лодка, раскачивающаяся на волнах вдали от берега и обещающая своему владельцу обманчивое благополучие и безопасность. В море он чувствовал себя свободным.

* * *

Взбираясь вверх по социальной лестнице сообщества Коста-Асуль, первые четыре года Альваренга приноравливался к местным условиям. Не обошлось и без ссор, в результате которых он переходил от одного хозяина к другому в поисках идеального сочетания условий работы: степени независимости, объема наличности и приличного обращения. «Вот что я скажу, – говорит Харочо. – Я очень щепетилен, когда дело идет о безопасности моей семьи. Но я пригласил Альваренгу к себе в дом. Он сидел с нами за одним столом и спал в одной комнате. Почему? Парень выглядел и вел себя как приличный человек. Я выделил ему гамак и позволил жить у себя в бунгало». В конечном счете Альваренге была предоставлена привилегия, которой редко кто удостаивается из людей его рода-племени: сальвадорцу выделили личные апартаменты. Так он обзавелся собственным жилищем, небольшим домом в поселке Коста-Асуль.

В свое время многие местные дельцы, занятые в рыботорговле, конкурировали друг с другом, переманивая ловкого сальвадорца к себе. Его постоянно соблазняли новыми предложениями, сулили новую лодку, новые снасти и двигатель, если тот сменит команду и порт дислокации. Альваренга, однако, вполне удовлетворялся своим текущим положением. Он достаточно зарабатывал, чтобы воплощать свои скромные фантазии, к тому же в отличие от его родного Сальвадора преступность в Мексике была сконцентрирована вокруг наркоторговли и смежных с нею занятий, к которым она протянула свои щупальца, а такие виды деятельности было легко распознать. ТАК ЧТО ПОКА АЛЬВАРЕНГА ДЕРЖАЛСЯ В СТОРОНЕ ОТ ГНУСНОГО МИРА КОНТРАБАНДЫ, ОН МОГ РАССЧИТЫВАТЬ В КОСТА-АСУЛЬ НА СПОКОЙНУЮ ЖИЗНЬ, КАКАЯ И БЫЛА НУЖНА ЧЕЛОВЕКУ БЕЗ ИМЕНИ.

Альваренга готов был работать настолько усердно и долго, насколько это позволял ему тот свободный образ жизни, что он вел. В течение первых четырех лет жизни в Коста-Асуль он редко встревал в драки и не ввязывался в другие безобразные инциденты. Его приятель Рэй, с которым они долгое время ходили вместе на лов рыбы в море, говорит: «Я никогда не видел, чтобы он с кем-нибудь затевал драку, за исключением случаев, когда какая-нибудь пьяная шпана начинала буянить слишком сильно и принималась крушить мебель в местном ресторане у Доны Мины. Как-то раз вспыхнула потасовка с цепями и всем прочим, но Альваренга, судя по всему, знал, как себя вести в таких случаях. Причем он всегда был не прочь пошутить, не упускал случая рассказать анекдот и был настоящей душой компании».

Альваренга на собственной шкуре знал, чем может закончиться потасовка в баре. За десять лет он навидался немало случаев, когда его захмелевшие сотоварищи встревали в истории, доводящие их до тюрьмы. Свой и чужой опыт убедили сальвадорца в том, что будет куда безопаснее выпивать и общаться с несколькими проверенными друзьями, которым можно доверять, чем шататься по сомнительным, насквозь пропитанным парами текилы кабакам, в которых регулярно зависали рыбаки, набираясь в хлам и устраивая жестокие погромы с мордобоем и поножовщиной. Для Альваренги идеальный образ жизни был другим. После четырехдневной попойки он мог десять дней подряд выходить в море и ловить рыбу без устали. А случалось, что было и наоборот. На этом этапе жизни похмелье не играло для него особой роли: Альваренга или опохмелялся, или же просто выезжал на двухдневный скоростной лов, во время которого хмель выходил, выдавливался из всех пор его организма вместе с потом. Несмотря на то что иногда приходилось проводить в океане по тридцать с лишним часов, он никогда не жаловался. Оптимизм и хороший настрой были его неотъемлемой чертой, торговой маркой. «Даже если весь его улов за несколько дней составлял одну-две рыбины, что, несомненно, повергло бы в отчаяние многих рыбаков, Альваренга всегда вылезал из лодки на причал с улыбкой на лице, – говорит Беллармино Родригез Бейз, который был непосредственным начальником Сальвадора на берегу, бывшим коллегой и близким другом. – Даже если он вообще ничего не поймал, он напевал и шутил, пришвартовывая лодку к причалу, приговаривал: “Я выложился. Абсолютно точно”. Словно забыв о том, что жизнь полна опасностей и угроз, или же обладая иммунитетом против различных напастей и неприятностей, Альваренга жил в мире с другими и самим собой. Он принадлежал к той категории парней, которые, сев в автобус, тут же засыпают и начинают оглушительно храпеть к неудовольствию остальных пассажиров. Они не стесняются положить голову на плечо случайного соседа в кинотеатре или запросто растягиваются отдохнуть на траве в парке под первым деревом.

Скудное техническое оснащение и высокий риск делали профессию рыбака в Коста-Асуль сродни занятию игрока по-крупному: ставкой в обоих случаях была жизнь. Ни один здравомыслящий хозяин ни за что не отправит своего работника в море, если метеорологи предупреждают о приближающихся северных ветрах Нортено. Но в отличие от больших коммерческих портов, расположенных вдоль побережья Мексики, в Коста-Асуль нет портового инспектора, который бы обладал полномочиями запрещать выход в море в плохую погоду. Каждый прикидывал плюсы и минусы, расходы и доходы и волен был решать сам, оставаться на берегу или выходить в рейс. И каждый мог допустить ошибку. Альваренга, простой, но великодушный человек, едва умевший написать пару слов, помимо собственного имени, процветал и чувствовал себя вольготно в этом мире рыбаков, мало изменившемся со времен древности. Он умел находить красоту в простых вещах: длинная снасть с семью сотнями крючков, маленькая рыбацкая лодка, напарник – вот и все, что было ему нужно для счастья. Раскиданные по палубе предметы составляли суть его мира, были его неотъемлемыми элементами: набор различных ножей, ведра, канистры и прочие предметы утвари, заляпанные кровью и рыбьей чешуей. Человек против вещей – это было в его стиле. «ЕСЛИ ТЫ НАСТОЯЩИЙ РЫБАК, ТЫ ВЛЮБЛЯЕШЬСЯ В ОКЕАН СРАЗУ И ВСЕМ СЕРДЦЕМ, – говорит Альваренга. – Есть такие рыбаки, которые ходят в море через день, но я не из их числа. Я отправляюсь на лов как можно чаще, если только хозяин не велит мне остаться на берегу. Это настоящая любовь, потому что океан дает тебе еду, снабжает деньгами, и постепенно плавать и ловить рыбу входит в привычку. Если ты любишь океан, ты любишь адреналин, энергию. Ты сражаешься с океаном, и он становится твоим врагом. Ты борешься и дерешься. Он может убить тебя, но ты отрицаешь смерть».

Альваренга рисковал жизнью всякий раз, когда отмахивался от штормовых предупреждений синоптиков и игнорировал советы остаться в порту, отправляясь вместо этого бороздить море в погоне за дополнительным дневным уловом. Он был уверен, что сможет перехитрить волны и ветер, и в конечном счете всегда возвращался домой с холодильником, полным до краев: тысяча фунтов свежей рыбы – свидетельство его смелости и сноровки. А когда его товарищи-рыбаки переворачивались, тонули или пропадали в море, Альваренга был одним из первых, кто добровольно отправлялся на их поиски, рискуя жизнью и здоровьем. Все эти поступки, его смелось, отвага, бескорыстие делали сальвадорца очень привлекательным в глазах многих местных красоток. Альваренга со смехом описывает, какой начинался кавардак, если две его подружки случайно сталкивались у дверей его скромного жилища на берегу моря. «Мой тогдашний босс Мино связывался со мной по радио с берега и говорил: “Внимание, внимание! Предупреждаю: много красивых женщин рядом с твоим бунгало”. Когда такое случалось, лучше было вообще не выходить на берег».

В четверг вечером 15 ноября 2012 года рыбакам выпал хороший повод для пирушки. В двух кофрах, обложенных льдом, лежали почти 200 кг свежей морской рыбы, добытой с самого дна океана: тунец, марлин, корифена, рыба-молот, лисья акула. Там, далеко в море, куда отваживались забираться только самые смелые рыбаки, клевало абсолютно все. Если продать добычу по рыночной цене 20 мексиканских песо за килограмм (примерно 70 центов за фунт), за вычетом 50 %, полагавшихся боссу, с учетом расходов на топливо, каждый получал на руки чистыми по 150 американских долларов. В местном ресторане, где ужин на двоих стоил четыре доллара, а комната в отеле у моря – семь, при таком раскладе каждый становился настоящим богачом.

Компанерос собрались вместе на закате, и вечеринка началась. Вместо трехдневного кутежа ребята были нацелены на пьянку среднего масштаба. Поскольку рыба клевала хорошо, большинство планировали кутить только до двух ночи, потом немного поспать и на следующее утро сразу после завтрака снова выйти в море. Синоптики предсказывали надвигающийся с севера шторм. Поднимался сухой, порывистый ветер, иногда достигающий силы урагана, но зато без дождя. Скорее всего, в следующие несколько дней погода переменится, и тогда можно будет кутить сколько душе угодно, пережидая холодный фронт.

Альваренга и его друзья нежились в гамаках, развешанных внутри бунгало, стоящего на пляже у самой лагуны. Двор перед хижиной был усеян мятыми жестянками из-под пива «Корона», пустыми бутылками из-под текилы и пластиковыми бутылями из-под кецаля – дешевого пойла из сброженного зерна. Из висящего под потолком сотового телефона доносилась мелодия в стиле регги, под которую несколько мужчин жаловались друг другу на постоянную нехватку одиноких молодых женщин в городке. Травы было куплено столько, что ее хватило бы, чтобы до бесчувствия обкуриться всему 61-му батальону национальной армии Мексики, который ввиду обострившейся войны против наркобаронов был передислоцирован в Чьяпас и в данное время перекрывал дорогу недалеко от Коста-Асуль. По рукам ходили две толстые самокрутки, которым позавидовал бы сам Джимми Клифф. Две тусклые лампы без абажура, висящие под потолком, раскачивались от легкого ночного бриза. Пробегающие по крыше игуаны шуршали и били хвостами. Ночные ястребы и совы охотились в темноте, в то время как большие крыланы кружили над пальмами в поисках фруктов. Гигантский крокодил по прозвищу Луни выбрался из логова на другой стороне лагуны, чтобы совершить свою обычную полуночную прогулку по темному заливу. В глазах хищной рептилии светились красные огоньки – отражения портовых огней. Разговор, ведущийся на своеобразном сленге мексиканских рыбаков, состоял из непристойностей и грязных шуток со скрытым смыслом. Альваренга был известен в кругу друзей под прозвищем Чанча – менее грубый вариант Пигги (Хрюшка): так сальвадорца прозвали из-за его прожорливости и всеядности. Мино, его непосредственный начальник, говорит, что Альваренга ел практически все, что падало на решетку барбекю. «Мы только что поджарили над огнем тунца, а он уже нарезал корифену, готовя новую порцию… Он ел и ел, но не толстел ни на грамм. Я сказал ему: “Чанча, у тебя, должно быть, черви в животе”. Другие полагают, что Альваренгу прозвали так из-за светлой кожи. В отличие от кофейного оттенка кожи большинства местных жителей в цвете кожи сальвадорца преобладали розовые тона, делая его похожим на поросенка. Хотя ребята только что заглотили несколько тарелок обильного ужина, состоявшего из разных блюд, марихуана вызвала у них новый приступ зверского голода. По-дружески беззлобно рыбаки принялись донимать своего патрона Уилли, уговаривая его заказать им еще несколько порций какой-нибудь еды. Уилли, тихий, спокойный человек, бросил на своих подопечных взгляд, каким старый, опытный учитель смотрит на расшалившихся подростков, однако все же согласился отправить мальчишку-посыльного в ближайшее кафе.