Текст книги "Знак Зорро"

Глава XXXIII
Побег и погоня

Решительная погоня за сеньором Зорро и отрядом его кабальеро была предпринята так быстро благодаря сержанту Гонзалесу. Он услышал выстрелы и, довольный предлогом, чтобы не платить за заказанное вино, бросился из таверны, а остальные кавалеристы поспешили следом за ним. Он услышал крики тюремщика, понял их и сразу оценил положение дел.

– Сеньор Зорро освобождает заключенных! – кричал он. – Разбойник снова среди нас! На коней, кавалеристы, и за ними! Будет награда!

Они знали о награде, в особенности члены охраны губернатора, которые слышали, как его превосходительство неистовствовал при упоминании имени разбойника и объявлял, что он сделает капитаном кавалеристов того, кто захватит Зорро или доставит его тело.

Они ринулись к своим лошадям, прыгнули в седла и помчались к тюрьме через площадь, с сержантом Гонзалесом во главе. Они увидели кабальеро в масках, скакавших галопом через площадь, и сержант Гонзалес протирал глаза рукой и потихоньку каялся, что выпил слишком много вина. Он так часто врал, что сеньор Зорро имеет при себе отряд людей, а теперь оказалось, этот отряд материализовался и стал существовать в действительности.

Когда кабальеро разделились на три отряда, сержант Гонзалес и его кавалеристы настолько уже приблизились к ним, что могли заметить этот маневр. Гонзалес быстро образовал три группы из своих людей и послал по одной группе за каждым отрядом.

Он видел, как предводитель кабальеро повернул в Сан-Габриель, он узнал галоп громадной лошади, на которой ехал разбойник, и с радостью кинулся за сеньором Зорро, решив лучше поймать или убить разбойника, нежели захватить одного из освобожденных пленников. Так как сержант Педро Гонзалес не забыл издевательств Зорро над ним в таверне Рейна де Лос-Анжелес, он горел желанием отомстить ему и за это. Он видел, как лошадь сеньора Зорро бежала впереди и немножко удивился, почему разбойник не увеличивает расстояния между собой и преследователями. Сержант Гонзалес, наконец, понял причину – сеньор Зорро держал на Седле перед собой сеньориту Лолиту Пулидо и увозил ее.

Гонзалес громко отдавал приказы и ободрял своих кавалеристов. Они пролетели много миль, но сержант был доволен, так как все время не терял сеньора Зорро из виду.

– Он едет к монаху Филиппу, вот куда он едет! – сказал Гонзалес самому себе. – Я знал, что этот старый монах был сообщником бандита! Он каким-то образом надул меня, когда я искал этого сеньора Зорро в его гациенде раньше. Наверно этот разбойник знает хорошее тайное место там. Ха! Клянусь святыми, вторично меня не проведешь!

Они скакали вперед, время от времени бросая взгляд на человека, которого преследовали; захват его означал награду и повышение, о которых мечтали Гонзалес и его кавалеристы. Лошади начали уже выказывать признаки усталости, но их не щадили.

Увидев, как сеньор Зорро повернул на дорогу, которая вела к дому монаха Филиппа, сержант Гонзалес усмехнулся, так как он отгадал правильно.

Теперь уж он захватит разбойника, он почти у него в руках! Если сеньор Зорро поскачет дальше, то его можно будет легко видеть и преследовать благодаря яркому лунному свету; если же он остановится, то не может же он надеяться побороть десяток кавалеристов с Гонзалесом во главе.

Они ринулись вперед к дому и стали окружать его. Они видели лошадь сеньора Зорро. Потом увидели самого разбойника. Гонзалес выругался, так как с полдюжины кавалеристов находились между ним и его добычей, кидаясь на Зорро со шпагами и угрожая закончить все дело, прежде чем Гонзалес подоспеет.

Он пытался на своей лошади вклиниться в толпу сражавшихся. Сержант видел, как сеньор Зорро вскочил в седло и ускакал, а кавалеристы погнались за ним. Гонзалес, отстав от них, решил сосредоточить внимание на второй части своей обязанности: он приказал солдатам окружить дом так, чтобы никто не мог покинуть его.

Но когда Гонзалес увидел, как сеньор Зорро поехал вдоль каменного забора, он кинулся в погоню за ним, и все, за исключением тех, кто охранял дом, присоединились к нему. Сержант Гонзалес доехал только до вершины первого холма. Он заметил, как бежала лошадь разбойника, и понял, что его нельзя захватить. Может быть зато ему удастся добиться некоторой славы, если он вернется к дому брата Филиппа и снова захватит сеньориту.

Дом все еще охранялся, когда сержант сошел с лошади, и ему доложили, что никто не делал попытки его покинуть. Он позвал двух солдат и постучал в дверь. Она была немедленно открыта братом Филиппом.

– Вы только что встали с постели, брат? – спросил Гонзалес.

– Разве сейчас не время для честного человека быть в постели? – спросил в свою очередь брат Филипп.

– Время, брат, но все же мы находим вас не в ней. Как это случилось, что вы раньше не вышли из дома? Разве мы недостаточно шумели, чтобы разбудить вас?

– Я слышал звуки битвы…

– И вы услышите еще больше, брат, и снова почувствуете удары кнута, если не будете отвечать на вопросы быстро и точно. Отрицаете ли вы, что сеньор Зорро был здесь?

– Не отрицаю.

– Ха! Вот оно! Вы признаете, значит, что вы общаетесь с этим милым разбойником, что вы укрываете его при случае? Вы признаете это, брат?

– Ничего подобного я не признаю, – возразил брат Филипп. – Лишь несколько минут тому назад я впервые увидел сеньора Зорро.

– Очень правдоподобная история! Рассказывайте ее глупым туземцам. Но не пытайтесь говорить о ней умному кавалеристу, брат! Чего же хотел сеньор Зорро?

– Вы были так близко, что у него не было времени пожелать чего-нибудь, – сказал брат Филипп.

– Все же вы говорили о чем-то с ним?

– Я открыл дверь на его стук так же, как я открыл и вам.

– Что сказал он?

– Что солдаты преследуют его.

– И он просил вас спрятать его, чтобы таким образом не быть схваченным?

– Нет, не просил.

– Хотел новую лошадь, неправда ли?

– Он не говорил этого, сеньор. Если он такой вор, как о нем рассказывают, то, наверное, просто взял бы лошадь, не спрашивая, если бы нуждался в ней.

– Ха! Какое же у него было дело к вам? Вам лучше, брат, отвечать откровенно.

– Разве я сказал, что у него было дело ко мне?

– Ха! Клянусь святыми!

– Не упоминайте лучше святых, сеньор-хвастун и пьяница!

– А не желаете ли вы, брат, снова отведать кнута? Я приехал по делу его превосходительства. Не задерживайте меня дольше! Что сказал милейший разбойник?

– Ничего такого, что я имел бы право повторить вам, сеньор, – ответил брат Филипп.

Сержант Гонзалес грубо оттолкнул его и вошел в прихожую, а вслед за ним вошли двое кавалеристов.

– Зажгите канделябр, – приказал Гонзалес солдатам. – Возьмите свечи, если смажете найти их здесь. Мы обыщем дом.

– Вы будете обыскивать мой бедный дом? – воскликнул брат Филипп. – Что же вы рассчитываете найти? – спросил он.

– Я рассчитываю найти тот товар, который милейший сеньор Зорро оставил здесь.

– Так что же, вы думаете, он оставил здесь?

– Ха! Пакет с платьем, я предполагаю! Мешок с награбленным добром! Бутылку вина! Седло для починки! Что мог оставить этот молодчик? Одна вещь запечатлелась у меня: лошадь сеньора Зорро везла двоих, когда подъезжала к вашему дому, и не увозила никого, кроме сеньора Зорро, когда он отъезжал.

– И вы рассчитываете найти…

– Вторую половину лошадиной ноши, – рассмеялся Гонзалес. – Если не удастся найти ее, то мы попробуем скрутить ваши руки, чтобы увидеть, можно ли заставить вас говорить правду.

– Вы осмелитесь? Вы хотите так оскорбить монаха? Вы унизитесь до пыток?

– Мучная подболтка и козье молоко, – сказал сержант Гонзалес. – Вы одурачили меня однажды, но вам не одурачить меня вторично. Обыщите дом, кавалеристы, и помните, что надо сделать это хорошенько! Я останусь тут и поддержу компанию этому забавному брату. Я попытаюсь узнать, каковы были его чувства, когда его наказывали кнутом за мошенничество.

– Трус и скот! – загремел брат Филипп. – Настанет день, когда преследования окончатся…

– Мучная подболтка и козье молоко!

– Когда это все прекратится и бесчестные люди получат по заслугам! – воскликнул брат Филипп. – Когда те, кто основал здесь богатую империю, сами пожнут плоды своего труда вместо того, чтобы все расхищалось у них бесчестными политиканами и людьми, которые пользуются их благосклонностью!

– Козье молоко и мучная подболтка, брат!

– Когда будет тысяча сеньоров Зорро, а если нужно, то и больше, чтобы ездить вдоль и поперек Эль Камино Реаль и наказывать тех, кто поступает незаконно! Иногда мне хотелось бы не быть монахом, чтобы иметь возможность самому сыграть такую штуку.

– Мы бы схватили вас в два счета и выпрямили бы веревку тяжестью вашего тела, – ответил ему сержант Гонзалес. – Если бы вы больше помогали солдатам его превосходительства, то наверно его превосходительство обращался бы с вами более благосклонно.

– Я не оказываю помощи отродью дьявола! – сказал брат Филипп.

– Ха! Теперь вы начинаете гневаться, а это против ваших правил. Разве не обязанность брата принимать все, что встречается на его пути, и благодарить за все, не обращая внимания на то, как сильно это задевает его. Отвечайте же мне на это, вы, гневный старик!

– Вы столько же знаете о правилах и обязанностях францисканцев, как лошадь, на которой вы ездите.

– Я езжу на умном коне, на благородном животном, Он является на мой зов и пускается галопом, когда я прикажу. Не смейтесь над ним, пока не поездите на нем сами. Ха! Превосходная шутка!

– Идиот!

– Мучная подболтка и козье молоко! – фыркнул сержант Гонзалес.

Глава XXXIV
Кровь Пулидо

Оба кавалериста вернулись в комнату. Они старательно обыскали дом, осмотрев каждый угол, и не нашли никого, кроме туземцев-слуг; последние были слишком напуганы, чтобы говорить неправду, и все заявили, что не видели в доме никого постороннего.

– Ха! Хорошо спрятано, без сомнения, – сказал Гонзалес. – Брат, а что там в углу комнаты?

– Кипы шкур, – ответил брат Филипп.

– Я смотрел на них время от времени. Торговец из Сан-Габриель, видимо, был прав, когда утверждал, что кожи, купленные у вас, скверно выделаны. Эти такие же?

– Я думаю, вы найдете, что они хороши.

– Тогда почему же они шевелятся? – спросил сержант Гонзалес. – Три раза заметил я, как край кипы двигался. Солдаты, поищите там!

Брат Филипп вскочил на ноги.

– Довольно этих глупостей! – крикнул он. – Вы искали и ничего не нашли. Обыщите теперь сараи и уходите. По крайней мере позвольте мне быть хозяином в моем доме. Вы довольно нарушали мой покой.

– Вы дадите торжественную клятву, брат, что нет ничего живого под этими кипами кож.

Брат Филипп колебался. Сержант Гонзалес усмехнулся.

– Еще не готовы дать ложную присягу, э? – спросил сержант. – Я так и предполагал, что вы будете колебаться, мой миленький францисканец. Солдаты, обыщите тюки!

Оба солдата направились в угол, но они не прошли и половили расстояния, как сеньорита Лолита Пулидо вышла из-за кип.

– Ха! Найдено, наконец! – крикнул Гонзалес. – Вот пакет, который сеньор Зорро оставил на хранение брату! И прекрасный же это пакет! Назад в тюрьму пойдет она! И этот побег сделает окончательный приговор еще более суровым!

Но в жилах сеньориты текла кровь Пулидо. Гонзалес не принял этого в расчет: Сеньорита подошла к краю кипы кож, так что свет от канделябра падал прямо на нее.

– Один момент, сеньоры!

Она выхватила из-за спины длинный острый нож, который употребляют скорняки, приставила острие ножа к своей груди и храбро смотрела на своих преследователей.

– Сеньорита Лолита Пулидо не вернется в грязную тюрьму ни теперь, ни после, сеньоры! Скорее она вонзит себе этот нож в сердце и умрет, как должна умереть женщина благородной крови. Если его превосходительство желает мертвого пленника, то он может получить одного из них.

Сержант Гонзалес крикнул с досады. Он не сомневался, что сеньорита Лолита сделает так, как говорит, при первой же попытке солдат схватить ее. Если бы он имел дело с обыкновенным арестованным, он мог бы приказать все-таки сделать эту попытку, но сейчас он не чувствовал уверенности, что губернатор найдет его поступок правильным. Все-таки сеньорита Лолита была дочерью кабальеро, самоубийство могло причинить неприятности его превосходительству. Оно могло стать искрой в пороховом складе.

– Сеньорита, тот, кто покушается на свою жизнь, подвергается вечному проклятию, – сказал сержант. – Спросите брата, не так ли. Вы только под арестом, но еще не приговорены. Если вы невиновны, то нет сомнения, что вы будете скоро выпущены на свободу.

– Теперь не время для лживых речей, сеньор, – возразила девушка. – Я прекрасно понимаю обстоятельства, и сказала, что не вернусь в тюрьму. Еще один шаг, и я убью себя.

– Сеньорита… – начал брат Филипп.

– Будет бесполезно пытаться остановить меня, добрый брат, – прервала она. – У меня осталась гордость. Его превосходительство получит только мое мертвое тело.

– Вот так миленькая переделка! – воскликнул сержант Гонзалес. – Я считаю, что нам не осталось ничего иного, как удалиться и предоставить сеньорите свободу.

– Нет, сеньор! – крикнула она поспешно. – Вы умны, но все же недостаточно умны. Вы удалитесь, а своих людей заставите стеречь дом. Вы будете только ожидать нового случая, чтобы захватить меня.

Гонзалес тихо зарычал, действительно таково было его намерение, и девушка разгадала его.

– Я удалюсь одна, – сказала она. – Отойдите назад и встаньте к стене, сеньоры! Сделайте это немедленно, или я ударю ножом в грудь.

Им оставалось только повиноваться. Солдаты посмотрели на сержанта, ожидая распоряжений, а сержант боялся рисковать жизнью сеньориты, зная, что это вызовет на его голову гнев губернатора, который скажет, что он сплоховал.

Может быть, в конце концов будет лучше позволить девушке покинуть дом. Ее можно захватить потом. Без сомнения, девушке не удастся скрыться от кавалеристов.

Она не спускала с них глаз, когда бросилась через комнату к дверям. Нож все еще был у ее груди.

– Брат Филипп, не пойдете ли вы со мной? – спросила она. – Они могут отомстить вам, если вы останетесь.

– Все-таки я должен остаться, сеньорита. Я не могу бежать. Да охранят вас святые!

Она еще раз посмотрела на Гонзалеса и на солдат.

– Я пройду через эту дверь, – сказала она. – Вы останетесь в этой комнате. Наверно снаружи тоже находятся кавалеристы, и они попытаются остановить меня. Я скажу им, что у меня имеется ваше разрешение уйти. Если они спросят вас, вы должны подтвердить это.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда я использую нож, сеньор.

Она открыла дверь и выглянула наружу.

– Надеюсь, что у вас превосходная лошадь, сеньор, так как я намерена воспользоваться ею, – сказала она сержанту.

Она ринулась внезапно в дверь и захлопнула ее за собой.

– За нею! – крикнул Гонзалес. – Я заглянул в ее глаза, она не прибегнет к ножу – она боится.

Он бросился к дверям, а за ним кинулись оба солдата. Но брат Филипп оставался слишком долго пассивным. Теперь он начал действовать. Он не счел нужным подумать о последствиях. Он подставил ногу и повалил сержанта Гонзалеса. Два кавалериста налетели на него, и все повалились кучей на пол.

Таким образом брат Филипп выиграл для сеньориты некоторое время, и этого было достаточно, так как она бросилась к лошади и прыгнула в седло. Она умела скакать не хуже туземцев. Ее маленькие ножки не достигали половины стремян сержанта, но она не задумывалась над этим. Она развернула коня, ударила его в бока, как вдруг один из кавалеристов бросился на нее из-за угла дома. Пуля из пистолета пролетела мимо головы. Она низко склонилась к шее лошади и поскакала.

Сержант Гонзалес с проклятиями выскочил на веранду, приказывая своим людям вскочить на коней и следовать за ней. Плутовская луна снова зашла за облака. Они могли узнать, в каком направлении ускакала сеньорита, только прислушиваясь к стуку копыт. Для этого им пришлось остановиться, и они потеряли время.

Глава XXXV
Снова скрещение шпаг

Сеньор Зорро стоял подобно статуе в хижине туземца, обняв одной рукой морду своей лошади. Туземец присел около него. С большой дороги донесся стук лошадиных копыт. Мимо пронеслась погоня, люди кричали друг другу, проклиная тьму, и кинулись в долину.

Сеньор Зорро открыл дверь и выглянул, прислушался одно мгновение и вывел лошадь. Он протянул монету туземцу.

– Только не от вас, сеньор, – сказал туземец.

– Возьми. Ты нуждаешься, а я нет, – ответил разбойник.

Он вскочил в седло и направился вверх по крутому склону холма, позади хижины. Лошадь двигалась бесшумно, карабкаясь на вершину. Сеньор Зорро спустился по другую сторону холма, и поехал по узкой тропинке медленным галопом, время от времени останавливая лошадь, чтобы прислушаться к звукам других всадников, которые могли проехать здесь.

Он направился в Рейна де Лос-Анжелес, но, казалось, он не торопился попасть в селение. Сеньор Зорро додумал другое приключение на эту ночь, но он должен был выполнить его в известное время и при известных обстоятельствах.

Спустя два часа он подъехал к вершине холма, возвышавшегося над селением. Некоторое время он сидел спокойно в седле, глядя на расстилавшуюся перед ним равнину. Луна светила временами, и он мог разглядеть площадь.

Он не видел кавалеристов, не слышал их поблизости и решил, что они поехали назад, преследуя его, а те, которые были посланы в погоню за доном Карлосом и доньей Каталиной, еще не вернулись. Свет был в таверне, в гарнизоне и в доме, где его превосходительство находился в гостях.

Сеньор Зорро подождал, пока скроется луна, потом, съехав с большой дороги, пустил лошадь медленным шагом, объехал село и приблизился к гарнизону с тыльной стороны.

– Он слез с лошади и повел ее вперед медленно, часто останавливаясь, чтобы прислушаться, так как новое предприятие было очень щекотливым и могло окончиться несчастьем, если бы была сделана ошибка.

Он остановил лошадь позади гарнизона, где стена здания отбросила бы тень, если бы луна, снова вышла из-за облаков, а сам осторожно пошел вперед, следуя вдоль стены.

Подойдя к окну конторы, он заглянул внутрь. Капитан Рамон был один, просматривая отчеты, разбросанные перед ним на столе, и очевидно поджидая возвращения солдат.

Сеньор Зорро подполз к углу здания и увидел, что там не было охраны. Он догадался, что начальник послал всех здоровых людей в погоню, и надеялся, что это было так, но он знал, что должен действовать быстро, так как некоторые кавалеристы могли возвратиться.

Он проскользнул через дверь, прошел через большую комнату, предназначенную для отдыха, и таким образом достиг дверей конторы. В руке его был пистолет, и если бы кто-нибудь мог заглянуть под маску, он заметил бы, что губы сеньора Зорро были сжаты в тонкую прямую линию, свидетельствующую о его решимости.

Как в ту ночь, капитан Рамон повернулся на своем стуле, когда услышал, что дверь позади него открылась, и снова увидел глаза сеньора Зорро, сверкавшие сквозь маску, направленное на него дуло пистолета.

– Не шевелиться! Ни звука! Мне доставит удовольствие наполнить ваше тело горячим свинцом! – сказал сеньор Зорро. – Вы одни, ваши глупые кавалеристы гонятся за мною там, где меня нет.

– Клянусь святыми! – задохнулся капитан Рамон.

– Ни малейшего звука, сеньор, если вы надеетесь жить! Ни шепота даже! Повернитесь ко мне спиной!

– Вы убьете меня!

– Я не таков, комендант! Но я говорю вам, ни звука! Протяните руки за спину, чтобы я мог связать их!

Капитан Рамон повиновался, сеньор Зорро быстро связал ему руки тесьмой, которую он оторвал от своего пояса. Потом повернул капитана Рамона кругом, к себе лицом.

– Где его превосходительство? – спросил Зорро.

– В доме дона Жуана Эстадос.

– Я знал это, но хотел испытать, предпочитаете ли вы говорить правду сегодня. Если так, то это хорошо. Мы дойдем к губернатору.

– Пойдем…

– К губернатору, говорю я. И не говорите ни слова. Идемте со мною!

Он схватил капитана Рамона за плечо и поспешно вышел с ним из конторы. Он провел его вокруг здания туда, где ожидала его лошадь.

– Садитесь! – приказал он. – Я сяду позади вас с дулом револьвера у затылка. Не делайте ошибки, комендант, если только вам не надоела жизнь. Сегодня я полон решимости.

– Капитан заметил это. Он вскочил на лошадь, как ему приказали, а разбойник сел позади него, держа поводья одной рукой, а пистолет другой. Капитан Рамон чувствовал прикосновение холодной стали у своей головы.

Сеньор Зорро правил лошадью при помощи колен, а не поводьев. Он направился вниз по склону и вновь объехал поселок, проезжая в стороне от людных улиц, и таким образом приблизился к задней стене того дома, где его превосходительство был гостем.

Тут предстояла самая трудная часть приключения. Хотелось привести капитана Рамона к губернатору, поговорить с ними обоими так, чтобы никто больше не вмещался. Он заставил капитана слезть с лошади и повел его к стене дома. Там был двор, и они вошли в него.

По-видимому, сеньор Зорро хорошо знал внутреннее расположение дома. Он прошел через комнату слуги, взяв капитана Рамона с собой, через нее он проследовал в переднюю, не разбудив спавшего там туземца. Медленно шли они через переднюю. Из одной комнаты доносился храп. Из-под двери другой был виден свет.

Сеньор Зорро остановился перед этой дверью и заглянул в боковую щель. Если капитан Рамон таил мысль поднять тревогу или затеять схватку, то прикосновение пистолета к затылку заставляло его позабыть об этом.

И у него было мало времени, чтобы обдумать, как выйти из своего тяжелого положения, потому что внезапно сеньор Зорро распахнул дверь, втолкнул капитана Рамона в нее и сам последовал за ним. В комнате находились его превосходительство и хозяин дома.

– Молчать и не двигаться! – сказал сеньор Зорро. – Малейшая тревога, и я пускаю пулю в голову губернатора! Понятно это? Очень хорошо, сеньоры!

– Сеньор Зорро! – прохрипел губернатор.

– Он самый, ваше превосходительство. Прошу хозяина не пугаться, так как не намерен вредить ему, если он будет сидеть спокойно, пока я не кончу. Капитан Рамон, будьте любезны сесть за стол напротив губернатора. Я в восторге, что его превосходительство не спит в ожидании известия от тех, кто сейчас преследует меня. Его мозг будет свеж, и он сможет лучше понять то, о чем пойдет разговор.

– Что означает эта дерзость? – воскликнул губернатор. – Капитан Рамон, как это случилось? Схватите этого человека! Вы – офицер…

– Не браните коменданта, – сказал сеньор Зорро. – Он знает, что всякое движение означает для него смерть. Тут имеется маленькое дело, требующее объяснения, и так как я не могу придти к вам среди белого дня, как полагается, то я принужден прибегнуть к этому способу. Устраивайтесь поудобнее, сеньоры. Это может занять некоторое время.

Его превосходительство ерзал на стуле.

– Сегодня вы оскорбили знатное семейство, ваше превосходительство, – продолжал сеньор Зорро. – Вы до такой степени забыли о приличиях, что приказали бросить в вашу презренную тюрьму гидальго, его благородную жену и невинную дочь. Вы прибегли к такому способу, чтобы удовлетворить свою злобу.

– Они изменники! – возмутился его превосходительство.

– Какой же изменнический поступок совершили они?

– Вы находитесь вне закона, за вашу голову назначена награда. Они виновны в вашем укрывательстве, в оказании вам помощи.

– Откуда получили вы эти сведения?

– Капитан Рамон имеет многочисленные доказательства.

– Ха! Комендант, э? Мы увидим это! Капитан Рамон налицо, и мы можем добиться правды. Могу я узнать, каковы эти доказательства?

– Вы были в гациенде Пулидо, – сказал губернатор.

– Это я подтверждаю.

– Туземец видел вас и сообщил об этом в гарнизон. Солдаты поспешили, чтобы захватить вас.

– Одну минуту. Кто сказал, что туземец поднял тревогу?

– Капитан Рамон уверил меня в этом.

– Вот первая возможность для капитана Рамона сказать правду. Комендант, разве это не сам дон Карлос Пулидо послал туземца? Говорите правду!

– Туземец принес известие…

– И он не сказал вашему сержанту, что это дон Карлос послал его? Разве он не сказал, что дон Карлос шепотом передал ему известие, пока переносил в комнату свою жену, бывшую в обмороке? Разве это не правда, что дон Карлос делал все возможное, чтобы удержать меня в своей гациенде до прибытия солдат, чтобы таким образом меня могли захватить? Не хотел ли дон Карлос этими действиями доказать губернатору свою лояльность?

– Клянусь святыми, капитан Рамон! Вы никогда наговорили мне об этом! – воскликнул его превосходительство.

– Он изменник! – заявил капитан упрямо.

– Еще какие доказательства? – спросил сеньор Зорро.

– Когда солдаты прибыли, вы каким-то мошенническим образом скрылись, – продолжал губернатор. – А когда капитан Рамон появился там сам, то вы вышли из шкафа, изменнически напали на него сзади и ударили шпагой. Ведь это уже очевидный факт, что дон Карлос спрятал вас в шкафу.

– Клянусь святыми! – воскликнул сеньор Зорро, – Я думал, капитан Рамон, что у вас достаточно мужества, чтобы признаться в своем поражении, хотя я знал по многим случаям, что вы негодяй. Говорите правду!

– Это и есть правда!

– Говорите правду! – приказал сеньор Зорро, подходя ближе и поднимая пистолет. – Я вышел из шкафа и заговорил с вами. Я дал вам время вынуть шпагу и встать в позицию. Мы сражались целых десять минут, не правда ли? Я сознаюсь, что сначала я не понимал ваших приемов, не потом я разгадал ваш метод борьбы и понял, что вы в моей власти. И хотя я легко мог уложить вас на месте, я только поцарапал ваше плечо. Правда ли это? Отвечайте, если хотите жить!

Капитан Рамон облизывал свои сухие губы и старался не встречаться со взглядом губернатора.

– Отвечайте! – гремел сеньор Зорро.

– Это… правда! – признался капитан.

– Ха! Значит, я напал на вас сзади, э? Было бы оскорблением моей шпаги пронзить вас. Видите, ваше превосходительство, какого сорта коменданта имеете вы здесь! Есть еще какие-нибудь доказательства?

– Есть! – сказал губернатор. – Когда Пулидо гостили в доме дона Диего Вега, а дон Диего отсутствовал, капитан Рамон пришел выразить им свое почтение и нашел вас там наедине с сеньоритой.

– И что же это доказывает?

– Что вы в связи с Пулидо. Что они укрывали вас даже в доме дона Диего, человека лояльного. А когда капитан открыл, что вы там, то сеньорита бросилась к нему и держала его, или лучше сказать удерживала его, пока вы не убежали через окно. Разве этого недостаточно?

Сеньор Зорро наклонился вперед, и его пылающие сквозь маску глаза взглянули на капитана Рамона в упор.

– Так вот какую сказку рассказал он, э! – воскликнул разбойник. – Дело в том, что капитан Рамон влюблен в сеньориту. Он пришел в дом, застал ее одну и стал навязывать ей свои чувства, даже сказал ей, что она не должна противиться, так как отец ее в немилости у губернатора. Он попытался обнять ее. Тогда она позвала на помощь. Я отозвался…

– А как это случилось, что вы очутились там?

– Я не желаю отвечать на это, но даю клятву, что сеньорита не знала о моем присутствии. Она призвала на помощь, и я отозвался. Я заставил этого прохвоста, которого вы называете комендантом, встать на колени и извиниться перед ней. Потом я подвел его к двери и вышвырнул в грязь! Посетив его в гарнизоне я сказал ему, что он оскорбил благородную сеньориту.

– По-видимому вы сами чувствуете любовь к ней, – сказал губернатор.

– Совершенно верно, ваше превосходительство, и с гордостью признаюсь в этом.

– Ха! Этим признанием вы выносите приговор ей и ее родителям! Вы и теперь будете отрицать, что не состоите в связи с ними?

– Я отрицаю. Ее родители не знают о нашей любви.

– Эта сеньорита едва ли прилична!

– Сеньор! Будь вы хоть его раз губернатором, но еще одно подобное слово, и я пролью вашу кровь! – воскликнул сеньор Зорро. – Я рассказал вам, что случилось в ту ночь в доме дона Диего Вега. Капитан Рамон удостоверит, что я сказал полную правду. Не так ли комендант? Отвечайте!

– Это… это правда! – едва произнес капитан, глядя на дуло пистолета разбойника.

– Значит, вы лгали мне, и не можете больше быть моим офицером! – крикнул губернатор. – По-видимому этот разбойник может делать с вами все, что захочет. Но я все же уверен, что дон Карлос Пулидо изменник, так же, как и члены его семейства, поэтому разыгранная вами сценка не помогла вам, сеньор Зорро. Мои солдаты будут продолжать преследовать их и вас! И я не покончу с этим делом, прежде чем не втопчу семью Пулидо в грязь, а вашим телом не выпрямлю веревку.

– Очень смелая речь! – заметил сеньор Зорро. – Вы дали своим солдатам хорошую задачу, ваше превосходительство. Я освободил сегодня ваших трех заключенных и они спаслись.

– Они будут снова взяты!

– Время покажет. Теперь я должен исполнить еще одну обязанность. Ваше превосходительство, вы пересядете в тот дальний угол, а ваш хозяин сядет рядом с вами. Там вы будете оставаться, пока я не кончу.

– Что вы намереваетесь делать?

– Повинуйтесь! – крикнул сеньор Зорро. – У меня мало времени для рассуждений, даже с губернатором.

Он наблюдал, пока оба стула не были установлены в углу и губернатор с хозяином дома не уселись на них, потом подошел ближе к капитану Рамону.

– Вы оскорбили чистую и невинную девушку, комендант, – сказал он. – За это вы должны сразиться со мною! Ваше поцарапанное плечо теперь излечено, и шпага у вас при себе. Такой человек, как вы, не достоин дышать воздухом. Страна выиграет от вашего отсутствия. Встаньте, сеньор, в позицию!

Капитан Рамон побелел от ярости. Он знал, что погиб. Его заставили признаться, что он лгал, во всеуслышание губернатор лишил его чина. И находившийся перед ним человек был всему этому причиной!

Может быть, в гневе он сможет убить этого сеньора Зорро, уложить это «Проклятие Капистрано» истекающего кровью? Может быть, если он сделает это, его превосходительство простит его?

Он вскочил со стула и встал спиной к губернатору.

– Развяжите мне руки! – крикнул он. – Пустите меня на этого пса!

– Вы и раньше были уже почти мертвы – после этих слов вы мертвы наверняка! – сказал сеньор Зорро спокойно.

Руки коменданта были развязаны. Он выхватил шпагу и с криком бросился в яростную атаку на разбойника.

Сеньор Зорро отступил перед этим натиском и таким образом имел возможность встать в позицию; теперь свет канделябра не раздражал его глаз. Он искусно владел шпагой и много раз в жизни сражался, поэтому он знал опасность нападений разгневанного человека, который сражается не по правилам.

Он знал также, что гнев быстро проходит, если только счастливый удар не сделает обиженного сразу победителем. Поэтому он отступал шаг за шагом, хорошо защищаясь, парируя яростные удары и готовый к неожиданному выпаду.

Губернатор и хозяин дома сидели в углу и, наклонившись, наблюдали за сражением.